Индульгенция 2. Без права на жизнь

Глава 21

Глава 21

Вот тебе и дисциплина, вбитая Мавкой и ее отрядом. Могут смениться командиры, а реагируем мы на команды всё так же. Причём, когда тебе прививают эту самую дисциплину, непонятно, на кой-черт она вообще нужна, и только спустя время, порой даже года, понимаешь, что именно благодаря ей ты вообще остался жив.

Вовремя отреагировать на команду, не дать себе зазеваться, даже если очень хочется спать, ежедневные тренировки через «не хочу» — всё это в отряде направлено на то, чтобы мы работали, как слаженный механизм, в ином случае от нас толку будет мало. Да, какие-то отдельные боевые маги могут показать мастер-класс одиночного боя, но надо уметь работать в команде.

Поэтому нужно придерживаться железной дисциплины, как это делают все. В мирное время, когда отряд мог позволить себе расслабиться, больших сорванцов было еще поискать. Абсолютно безбашенные личности, не признающие авторитетов и за малейший косой взгляд бьющие сразу в бубен. Но стоило выехать в рейд, так сразу все менялось.

Можно, например, заниматься физическими тренировками полгода, а потом просто на них забить, потому что нафиг оно надо, если магия полезнее. Именно когда появляются такие мысли, и начинается главная проверка — сломаешься ты под давлением, отойдёшь от намеченного пути или же дойдёшь до конца?

Чем больше об таких вещах думаю, тем все чаще иначе начинаю смотреть на мир. Казалось бы, это не самые важные детали в жизни, но именно на них строится наше восприятие. Если раз за разом не осмысливать причины своего поведения, то рано или поздно наступит чувство стагнации.

Человек застрянет на одном месте, неспособный сдвинуться вперед, хоть сколько-то расширить свои взгляды на мир. Он станет думать однобоко, а затем и вовсе перестанет осознавать, ради чего он вообще занимается этим делом. Он не будет получать никаких эмоций от прогресса, а станет делать то, что делал, на автомате, чисто по памяти. И всё это приведёт к одному — затуханию.

Как только человек потухнет, вся его жизнь превратится в серое существование. У него не останется целей в жизни, а без них у человека пропадёт чувство стремления и хоть какое-то желание что-то делать. Жизнь станет пустой, безрадостной, и очень быстро он впадёт в депрессию, пока снова не найдёт в себе причину жить.

Это как смотреть в стену, которая кажется тебе какой-то не такой. С виду — стена как стена, из глиняного кирпича, покрашена белой краской, что в ней такого? А вот нет, глаза считали какую-то мелочь, передали сигнал мозгу, а вот что именно показалось странным, разум тебе объяснить не может или не хочет, и ты начинаешь вглядываться, прогоняя различные варианты в голове.

Вот взять к примеру Мавку — да, я помню, что она типа богиня, стара как мир и с божественными тараканами в голове. Но глядя на нее, об этом забываешь. Забываешь о вашей разнице.

Со стороны это может выглядеть глупо, но мне лично на такое глубоко плевать. Та же стена может выглядеть обычно, но за одним из её кирпичей может скрываться тайник. Так и здесь — если чем-то она меня зацепила, значит, есть в ней что-то особенное.

Так что не бывает таких совпадений, если только сам мозг не ошибается. Только в моём случае он ошибается из ста случаев один раз.

Или, например, взять меня — моё поведение считают странным, и видимо, списывают это на особенности моего мышления, потому что оно не поддаётся привычной им логике. Не вяжется у них в голове, что восемнадцатилетний парень ведёт себя как матёрый волк, поэтому мозг сам додумывает, откуда взялось такое поведение.

Потому что всё нелогичное выбивается из привычного восприятия мира, а это нашему мозгу не нравится, и он сам достраивает нужную ему картину мира. Поэтому я очень внимательно отношусь к таким вещам.

Ведь по факту этот весь отряд — солянка сборная с приправой из крепкого алкоголя. Все эти люди прожили долгую — или не очень — жизнь, умерли и вот теперь находятся тут, уже целые века несут свою стражу. И их все устраивает. И они, несмотря на прошедшее время, по-прежнему чувствуют себя молодыми и совершают поступки, свойственные именно молодости.

Так, что-то меня на философию потянуло — не иначе, взгляд Мавки, прикипевший к моему заду, стимулирует обычно не работающие части моего головного мозга. Вон, даже Пурген стал бежать аккуратнее, огибая препятствия, а это точно не к добру.

Переговорный артефакт вовсю матерился — дамы у нас очень вежливые и куртуазные. И знают много интересных слов. Я даже выучил несколько, пока неслись через лес. Неслись, правда, недолго — бег занял всего пару минут. Контрольные точки — ну, по крайней мере, эти — недалеко друг от друга находились. У нас минус два бойца — Сигурд с Русланом заняты, а значит, нам придётся обходиться без воздушной поддержки.

Нет, Аленькая, она же Женя, уже летит в своей ступе. Но скорость у неё низкая и высоко летать не может. Зато грузоподъемность у нее хорошая. Так что скинуть кирпич или там бомбу какую на голову супостата вполне себе может и практикует.

Выскакиваем на место, полные решимости задать жару и раздать пиздюля — причем совершенно бесплатно. Мы вот такие бескорыстные, ага.

— Нежить⁈ — возмущенно вопит ни разу не обрадованная этим фактом Мавка. — Откуда она вообще тут взялась?!! Она же только у Первых корней появляется!

— Тут где-то прячется лич! — орет в ответ Василиса, запуская в ходячий труп стрелу света. Тот задергался и тут же превратился в кучу вонючей органики.

— Поберегись!!! — мимо нас проехал Емеля на печке, сходу задавив трех кадавров, а после достал топор и принялся играть в дровосека.

— Видар, в бой не лезь. Ищи того, кто их поднял и привел! — рявкнула Мавка, видя, что я как раз собрался кинуться в драку.

— И как я его найду? — возмутился я.

— Думай. Тебе голова дана не только для того, чтобы из нее чушь нести!

— Все, значит, сражаться, а я думай? Как по мне, нечестно, — буркнул я, спрыгивая с козла.

Этому рогатому не терпелось кинуться в бой. Кажется, у них со Свенельдом спор, кто больше гадов завалит. А проигрывать Пурген очень не любил.

И в этот момент все будто бы замерло — птицы, люди, нежить. Мир моргнул, время будто отмоталось назад. Но виделось теперь все иначе.

Лес встретил нас тишиной. Не той, что рождается между звуками, а той, что высасывает жизнь из каждого листа, каждой травинки. Воздух был густым, словно пропитанным пеплом, а ветви деревьев сплетались над головой в решетку, будто пытаясь запереть нас в ловушке.

Я шел первым, сжимая рукоять меча так, что кожа на ладони трещала. За спиной слышалось шарканье доспехов и приглушенный шепот заклинаний — отряд не отставал. Восемь человек. Восемь, которым предстоит заткнуть дыру между мирами, из которой лилась нежить.

— Мавка, — голос Аленькой, нашей главной по странностям, дрогнул. Странно. Она редко испытывала страх. — Здесь что-то не так. Даже мертвая земля не должна быть… такой.

Она была права. Мы шли по следу — деревья с обугленными стволами, трава, почерневшая у корней, словно ее коснулась чума. Но сейчас лес будто затаился. Ни птиц, ни зверей. Только шелест, будто чьи-то пальцы скребут кору.

— Стоп, — она подняла руку. Отряд замер.

Перед нами расстилалась поляна, но это была не обычная лесная прогалина. Это был шрам. Земля провалилась вглубь, образуя воронку с рваными краями. Из трещин в почве сочился туман — густой, фиолетовый, как синяк. А в центре, будто пульсирующий нарыв, зиял портал. Из него выползали тени.

Скелеты с обломками мечей, гниющие трупы с пустыми глазницами, существа, больше похожие на клубки тьмы, чем на что-то жившее когда-то. Они копошились, будто муравьи, растекаясь от воронки к деревьям.

— Проклятье, — прошипел Иван, наш лучник, самый глазастый, натягивая тетиву. — Их сотни.

Я повернулся к отряду. Восемь пар глаз, восемь лиц, на которых читалось то же, что и у меня: страх, принятый и задавленный долгом.

— Строимся! — крикнула Мавка. — Емеля и Василиса — вперед, прикрываем остальных! Цветочек — как всегда хил и следи на флангом, Видар — на тебе портал. Остальные — режьте всех, кто прорвется! Сигурд и Руслан уже на подходе.

В руке Василисы возник щит, который странно мигнул, и вдруг их стало с десяток — больших, оббитых железом, в рост человека. Они со звоном ударились о землю, образовав чуть светящуюся стену.

За нашими спинами воздух затрещал от набирающей силу магии. Мавка вскинула руки, и между ее пальцами заплясали синие молнии. Алена начала чертить в воздухе руны, бормоча заклинания на древнем наречии.

Первая волна нежити накатилась, как грязный прилив.

Скелеты, лязгая костями, бросились на щиты. Шаг, и сталь вонзилась в грудь одного из них, рассыпав его в пыль. Справа Емеля, достав огромный топор, размахивал им как перышком, превращая черепа в труху. Слева Иван, единственный, кто сражался двумя кинжалами, вертелся, как вихрь, разрезая гнилую плоть зомби на ленты. Этот предпочитал в бою лук, но сейчас от стрел особого толка не было.

Тем временем я чуть сместился в сторону и пытался окутать портал нитями света, чтобы остановить поток нежити, или даже его закрыть. Но фиг там — кто-то мне явно мешал. С меня уже семь потов сошло, а все, чего я добился — лишь немного его уменьшил.

— Мавка, портал не закрывается! — заорал я. Мой голос перекрыл вой ветра, который поднялся вокруг воронки. — Нужно время!

— У тебя его нет! — рявкнула она, выпуская копье света в глаз зомби, который почти добрался до нее.

Яркий свет магии сталкивался с фиолетовым мерцанием портала. Алена кричала что-то, ее руки дрожали, а из носа текла кровь. Заклинание требовало жертв.

И тогда из разрыва выползло оно.

Существо, напоминающее гигантского паука, но слепленное из костей и клочьев плоти. Восемь ног, каждая состоит из позвоночников разных тварей, слитых воедино. На спине — гниющее подобие человеческого лица, скривившегося в вечной агонии. Оно зашипело, и звук этот проник в наши мозги, как нож.

— Тварь! — заревела Василиса, бросаясь вперед.

— Нет, черт, стой! — попытался предупредить я, но было поздно.

Ее меч обрушился на переднюю лапу чудовища, но оно даже не дрогнуло. Костяная конечность взметнулась вверх, ударив девушку в грудь. Она отлетела, с грохотом рухнув на землю. Ее доспехи смялись, как бумага.

— Щиты на меня! — я рванулся к твари, чувствуя, как страх сжимает горло.

Существо повернуло ко мне «лицо». Пустые глазницы вспыхнули зеленым огнем. Из пасти, утыканной обломками зубов, вырвался хрип:

— Смерть…

Оно прыгнуло.

Я едва успел поднять меч. Удар отбросил меня на край поляны. Спина ударилась о дерево, в глазах помутнело. Где-то рядом кричали. Кто-то выкрикивал мое имя.

— Видар! — это был Ваня. Он метнул кинжал в глаз твари, отвлекая ее. — Вставай!

Я вскочил, выплевывая кровь. Существо разворачивалось, сбивая щиты, как игрушки. Надо торопиться, иначе хана.

Я выпустил цепи света, что окутали прорыв и сжали его еще сильней. Портал дрожал, но не закрывался.

Мавка создала в руке огненный хлыст и попыталась обвить им шею монстра. А тот возьми… и дерни за него. Мавка на краткий миг зависла, но этого хватило, чтобы получить удар по пустой голове и отправиться на встречу с ближайшим деревом, еще по пути и потеряв сознание.

— Надо отвлечь его! — закричал я. — Ваня — лук, целься в глаза! Емеля, режь сухожилия!

Стрела вонзилась в зеленый огонь левого глаза. Тварь взревела, дергаясь. Женя схватила цветок, оторвав от него лепесток. Острый каменный кол, выскочив под брюхом чудовища, скрежетнул по нему и ударил в ногу. Кость треснула с противным хрустом.

— Теперь! — я рванулся вперед, вкладывая в удар всю ярость. Меч вонзился в основание чудовищной головы.

Кости затрещали, плоть расползлась. Существо рухнуло, рассыпаясь на части. Но победа длилась всего мгновение.

Из портала повалили новые тени. Не скелеты, не зомби — нечто худшее. Полупрозрачные, как дым, с когтями вместо рук. Призраки.

— Проклятые духи! — застонала Алена. Ее руки, окутанные сиянием, тускнели. — Они пожирают магию!

Сверху спикировали наконец-то добравшиеся до нас Сигурд и Руслан. Первый окатил их призрачным огнем, а второй бесхитростно просто рухнул в центр — взмах мечом, и десяток призраков с жутким воем развеялись.

— Еще немного! — крикнул я. — Держите их!

Но призраки плыли сквозь щиты, обжигая доспехи холодом. Сбоку на Руслана прыгнул шустрый мертвяк, и тот упал, схватившись за лицо. Его кожа покрылась инеем.

— Огонь! — завопил Аленькая. — Выпускаю волну огня!

Стена яростного пламени поднялась метра на три и понеслась вперед, выжигая заразу. В центре сразу стало пусто, да и по краям призраки замедлились.

— Закрываю! — мой крик разнесся над лесом. Я будто энергетического пинка получил — цепи света засияли ярче солнца и еще сильней сжались. Портал содрогнулся, будто его рвали изнутри. Фиолетовый туман начал втягиваться обратно. Призраки завизжали, их формы расплывались.

— Отходим! — приказал я, хватая Василису за руку. — Все назад!

Мы отступали, отбиваясь от рассыпающейся нежити. Портал схлопнулся с диким грохотом, выбросив волну энергии. Земля под ногами дрогнула.

Когда пыль осела, на поляне остались лишь обломки костей и тишина.

— Руслан… — прошептала Женя.

Он лежал на спине, сжимая меч даже в смерти. Грудь провалилась внутрь.

Емеля упал на колени, его руки тряслись. Алена, бледная, но живая, прижала ладонь к ране на плече.

— Мы… закрыли его? — устало спросил Сигурд, опускаясь рядом. Он единственный выглядел более-менее свежим, благодаря тому, что атаковал сверху. Правда, руки его мелко дрожали — слишком уж сильные плетения пришлось ему применять.

Пургена в разгаре схватки пришлось спешно вернуть в его мир — на этот раз у меня получилось. Иначе бы задрали. Дурак поперся в самый центр и попал в окружение.

Я посмотрел на воронку. Земля была мертвой, но портала больше не было.

— Да, — выдохнул я. — Но это еще не все.

Потому что в последний момент, прямо перед тем, как портал исчез, я увидел в его глубине глаза. Огромные, багровые, полные ненависти. И понял: мы лишь отсрочили конец.

— Что с Мавкой? Женя, блять! Хватит сопли жевать. Проверь, что с ней. Руслан не умер, ты же знаешь. Рана слабая — пара дней и возродится. Помогай живым — мертвым на это плевать.

— Не командуй мной! — огрызнулась она.

Опять мир моргнул, да так, что у меня голова закружилась.

— Тут лич!!! — услышал я крик Василисы.

Все вокруг меня плыло, и я стал теряться, не понимая, где реальность, а где нет. Отряд сражался, а я тупо стоял и пялился на свои руки, которые вдруг стали полупрозрачными. Я видел, как по венам течет кровь, а по эфирным каналам — магия. Как в такт сердцу сокращается мой источник. Тело, будто бы и не мое, стало чужим и с неохотой подчинялось командам головы. Что, мать вашу, происходит⁈

— Не стой!!! — пронзительный вопль Мавки почти привел меня в чувство.

Медленно, даже как будто с неохотой, я повернул голову и увидел в полусотне шагов от себя зеленый тусклый свет, от которого шел легкий туман. И в нем угадывалась высокая неподвижная фигура.

Опять мир моргнул — вернулись звуки, вернулась сила, вернулись ощущения. И вместе с этим вернулась злость. Нет, не так — ярость! Ярость из-за собственной беспомощности. Ярость из-за непонимания того, что происходит. Ярость из-за того, что со мной опять играли в непонятную мне игру. Но думать об этом буду потом — а сейчас в бой!

— Ходи ко мне, мой антистресс, — поманил я рукой лича…