Индульгенция 2. Без права на жизнь

Глава 17

Глава 17

— Гой еси, добрый молодец, -послышался голос, и арбалет призывно качнулся.

— Я не гой и уже пару часов как не еси. Или даже больше. А что — есть что? — отозвался я.

— Дело пытаешь, аль от дела лытаешь? — продолжился странный и непонятный мне допрос.

— Гуляю вот. Иду куда глаза глядят.

— И куда глядят они?

— Ну, в данный момент на стрелу в арбалете. Неприветливо гостей-то встречаете. Надеюсь рука у держащего его не дрогнет и мне не придется потом подниматься и засовывать ему эти стрелы в жопу.

— Незваный гость хуже татарина. Особенно со стороны леса, где уж давно не ступала нога человека.

— Где пройдет горный козел, пройдет и русский солдат. А Пурген где хочешь пройдет и в любую дырку влезет.

— Мек, — подтвердил тот, как-то странно принюхиваясь. Не иначе, еду служивых учуял. Нюх у него на это как у собаки, а глаз как у орла. Ну, и ноги быстрые, чтобы суметь вовремя удрать.

— Так ты добрый молодец или злой?

— А по мне не видно?

— Говорлив больно. Чую зло в тебе. Стой на месте — спущусь, проверю. Дернешься, и Аким тебе голову снесет. Наша стрела заговоренная, да живой водой омытая. Никакие щиты не сдержат.

— Не вопрос. Я к служивым с пониманием отношусь — знаю, что работа у вас не сахар.

— Вот-вот.

Минута, послышалось кряхтение, чуть слышный мат, и вот напротив нас уже стоит классический богатырь — кольчуга, меч за плечом, на широком поясе метательные ножи. На груди амулет от злых сил с символом Перуна. Открытое бородатое лицо с голубыми глазами, что смотрели настороженно, но без агрессии.

— Кто такой и откуда идешь? — задал он нормальный вопрос.

— Видар из отряда пластунов третьего корня.

— Кто командир?

— Мавка с утра была.

— Кого еще из ее отряда знаешь?

— Емелю, Женю… Ну, в смысле, Аленький Цветочек, Руслана, Василису — да всех знаю.

— И я их знаю, а вот тебя нет.

— Новенький. Месяц как в отряде. Велигор к ней определил.

— А Валера, дружок мой, как поживает?

— Не знаю такого. Хотя говорили, что кто-то у них на перерождение отправился. Но это до меня еще было.

— Маг или воин?

— Чего?

— Ты маг или воин?

— А. Так универсал я.

— Создай свет, — он сделал шаг назад, а его руки легли на ножи, висевшие на поясе.

Повинуясь моей воле, перед нами завис шарик света, который сразу почему-то попытался сожрать козел. Совсем, что ли, оголодал?

— Можешь гасить. Аким, отбой тревоги. Это свой, — заорал он в сторону вышки. — Меня, кстати, Федотом звать, -протянул он руку, которую я пожал. — А ты чего к нам?

— Да выходной у нас. Решил вот посмотреть на работу богатырей. Да и вообще погулять. А то месяц как носимся, прорывы закрываем — задолбало.

— Быстро ты устал. У нас вон многие веками этим занимаются.

— Старые привычки трудно изжить. Привык по-другому на мир смотреть, а тут все иное. Вот и захотелось смены обстановки хоть на один день.

— Ясно. Мавка замучила, — усмехнулся он.

— Ага. Достала — сил нет.

— Она у вас лютая. Зверь баба. Не завидую ее мужику.

— Так нет у нее вроде никого.

— Потому и нет. Ладно, обсуждать командиров за спиной дело интересное, но неблагодарное. Услышат еще. Ты мне вот что скажи — через лес когда шел, ничего такого не видел?

— А должен был? — изобразил озабоченность я. Конечно же, рассказывать о Моране и духе леса я не собирался.

— Всякие слухи ходят, — неопределенно качнул он головой. — Мы тут поэтому дозор-то и держим. Хотя на моей памяти никто из него ещё не выходил. Кроме тебя, если что.

— Так я ж на Пургене был. А он бегает так, что и боги не догонят. Дури в нем на троих хватит, а силы на десятерых. Несется, все сметая на своем пути. На нем сидя главное не упасть. Поэтому и не смотрел по сторонам.

— И то верно, — смерил он взглядом начавшего щипать траву козла.

Тот уже прикинул, что потенциальная жрачка находится высоко и под защитой, поэтому потерял к ней интерес. И терпеливо ждал, когда мы закончим болтать, чтобы рвануть в чужой огород и по бабам.

— Идти знаешь куда?

— Ну так, общее направление мне объяснили…

— По дороге следуй, она к городу выведет. В лес да овраги не суйся — там ловушек, что блох на собаке, и магических, и иных тоже. Попадешься, и никакие лекари не спасут. Страже скажешь, что от нас пришел — тогда тебя тиранить с проверками не будут. Да и я весточку тоже пошлю. Ты уж извини, но к новым лицам, а тем более вышедшим из леса, у нас настороженное отношение. Так что не серчай, если что.

— Да я все понимаю — служба. А богатыри, они какие — поговорить-то с ними можно или сразу пошлют?

— Когда как. Но Илья — серьезный мужик. Если к нему с пониманием, то и он к тебе со всей душой. Добрыня — этот добрый. Только про воинскую науку с ним не спорь, а то заговорит до смерти. Алеша — шалопай да бабник. Ума не великого, а вот рукам волю быстро дает. Особенно если с хмельным переберет. Так что с ним пить не садись, если зубы дороги.

— Понял, принял, записал. Благодарю за совет. Дальше я сам.

Я пожал руку воину Феде, вскочил на козла и уже как нормальный человек поехал по дороге, хотя Пурген и был против.

Медленно, потому как торопиться было некуда, мы двигались вперед, иногда раскланиваясь с местными, которые сновали туда-сюда с телегами, пешком, а иногда и верхом.

Вообще, тут народа было не в пример больше, чем у нас. Видел пару сел, которые проехал — ничего особенного. Я вызывал осторожное любопытство, но не более. Подходить ко мне никто не рискнул, хотя я был сама доброжелательность. Пурген, кстати, тоже, после того, как одна мелкая девчушка внезапно прониклась к козлу любовью и приволокла ему большой кочан капусты, пока я тормознул возле колодца, чтобы смыть с лица пыль. Стены города уже виднелись на горизонте и въезжать в него чумазым было некрасиво. Я приводил себя в порядок, Пурген довольно хрумкал капустой… А меня вот ничем не угостили — и где, спрашивается, справедливость? Недаром говорят про злую любовь и козлов…

В общем, в город, носивший гордое название Бранибор, мы въезжали, сверкая улыбками. Стража на меня лишь покосилась, но проверять не стала — видать, их всё же предупредили о нашем приезде. Правда, я тормознул сам и спросил, как добраться до богатырей. В ответ был послан в сторону казарм, на другой конец Бранибора, куда послушно и направился, не забыв перед этим заехать на рынок.

Ну да, тут торговля цвела и пахла. Правда, в основном представляла собой натуральный обмен, но были в ходу и деньги. Воины и всякие стражи ведь ничего не производили. Вот им и платили мелкими одноразовыми бытовыми артефактами, которые весьма ценились у прочих жителей как Вырия, так и Ирия. И такие у меня, конечно же, были, и я собирался их потратить, потому как любил это дело. Правда, ещё не знаю, на что буду тратить, но придумаю. Потом. А впрочем, нет, лучше сейчас.

Чуйка, именуемая в народе жопой, твердо уверена, что нам отсюда придется удирать, уж не знаю, почему. Так что лучше сразу проехаться по лавкам и посмотреть — вдруг чего бесплатно дают.

Но увы, бесплатно ничего не было, как и каких-нибудь распродаж. Однако я всё же прикупил себе хороший засапожный нож с рунами вечной заточки, красивую заколку для волос для Жени, которая при активации могла превратиться в кучу острейших стальных игл, наполненных магией ветра — летели они очень быстро и пробивали все. Ну и на оставшиеся по какому-то наитию взял набор тарелок, в которых, по словам продавца, пища всегда остается горячей и не пропадает. Прозвучало интересно. Ну, и еще они были красивые, расписанные рунами.

На этом мои финансы подошли к концу — я оставил себе лишь самую малость, если вдруг возникнет желание выпить чего в местном кабаке. При этом я постоянно отвлекался на козла, который тянул меня в сторону овощного ряда. Плюнув на этого дурака, я спрыгнул с него и сказал, что встречаемся через пять часов за воротами, и пошел дальше один.

Кстати, о том, как он узнает, что прошло именно столько времени, я не подумал, да и пофиг. Он от меня никуда не денется, а если и пропадет, то плакать точно не стану. У него своя рогатая голова на плечах есть. А если что — я его в первый раз вижу и знать не знаю. Я ж все-таки частично темный и всякие сантименты мне не к лицу.

Так что, расставшись с ним, я поспешил дальше, пока не началось — уверен, пока это мудак не обнесет половину прилавков, с рынка не уйдет. А тырить продукты, как и убегать с награбленным, он хорошо умеет.

Немного попетляв по узким улочкам, я попал на небольшую площадь, а после, как мне сказали, свернул в сторону военного городка, который находился на другой стороне города.

Нет, я не шел на своих двоих — вот еще! Тут ездили вполне себе приличные извозчики и брали недорого. Так что я катился с ветерком, попутно слушая местные новости — то воевода на днях подрался с кем-то в кабаке, а потом рьяно так мирился, что пьяный рухнул в колодец и едва в нем не утонул. Или, вон, жену кузнеца Вавилы увидели в лавке Никодима, когда она у него покупала нижнее белье. Правда, он почему-то его с нее снимал, так сказать, для образца. Но кузнец этому не поверил, и случился скандал с выбиванием зубов и тасканием за волосы неверной супруги. А еще Алешу давеча застукали на капище, когда он поливал своей струей идол Велеса. Жрец на это непотребство пригрозил отрезать ему все, что не нужно, на свой выбор. Поэтому теперь один из великой тройки по городу ходит с опаской и старается к храму близко не подходить. Так что город жил, бурлил и развивался.

Высадив меня у ворот рядом со стражей, возница, щелкнув кнутом по крупу лошади, с гиканьем умчался, а я пошел внутрь.

Охране, что стояла на воротах, было откровенно на меня плевать — так, лениво скользнули взглядами, да и все. И на хрена, спрашивается, они тут? Чисто для декора, что ли?

Я благополучно миновал ворота и оказался на плацу, где пара десятков мужиков и баб махали железом, издавая при этом неприличные звуки. Особенно одна молодуха, орудовавшая парными клинками против двух красавцев. Черт, если она так от них будет отбиваться, так и останется старой девой! Хоть бы поддалась для вида, что ли.

— Ты чего тут забыл? — раздался позади меня голос такой суровости, что я едва не рубанул наотмашь мгновенно выросшим у меня из руки мечом.

— К богатырям пришел, — выдохнул я оборачиваясь и видя перед собой десятника. Как я узнал, что это он? Да просто все — по сапогам. И да, не надо ржать. Тут всякие лычки не приветствовались, различие было в обуви. Десятники были в черных, сотники в черных, но с красными голенищами, а тысячные и воеводы щеголяли в красных. Рядовые типа меня ходили в некоем подобии мокасин любого цвета. Погода тут всегда стояла одинаковая, дождь шел строго по расписанию. А холодов никогда не было. Поэтому одежда была, в общем-то, стандартной круглый год, с небольшими изменениями.

Правда, иногда, как я слышал, волхвы, если их просили, устраивали зимы — ну так, чтобы народ развлечь. Но не долгие и не сильно холодные.

— К Илюшкиной компании? — вдруг заржал он. — Так наши звезды в казармах-то не живут. У Ильи третий дом от угла на Выборгской улице. Добрыня в Кузнечном переулке живет — его дом ни с чем не спутаешь, потому как дверь головой дракона украшена. А у Алеши кабак «Тугарин Лох» напротив площади Рода стоит. Он там и живет, и пьет, и подвиги, правда, не всегда ратные, совершает. А тут они редко появляются.

— М-да. Куда нам, простым воинам, до них, — сплюнул я.

— Точно. А ты сам откуда?

— Третьи корни. Отряд пластунов.

— Это Мавка у вас командир? Сочувствую.

— Да нормальная она. Просто…

— Мужика ей хорошего надо, — чуть ли не хором сказали мы с ним и улыбнулись.

— Тогда я пошел. С кем вообще лучше поговорить?

— А тема?

— Насчет проходов в Навь узнать хочу. Не верю я, что просто так твари оттуда лезут.

— Новенький, да? Не обижайся. Но каждый, кто сюда приходит, задается этим вопросом. Начинает копать, искать… Но дело-то хорошее. К Илье иди. Он тут самый знающий. А к волхвам лучше не соваться. Наплетут с три короба, напустят тумана такого, что еще больше запутаешься. Всякие теории — это хорошо, но без практики, сам понимаешь, ерунда получается.

Попрощавшись с десятником и расспросив, как быстрей добраться до Ильи, я пошел строго так, как сказали, надеясь не запутаться в узких улочках. Извозчиков как назло поблизости не оказалось, поэтому пришлось месить пыль ногами.

На удивление я добрался быстро — богатырь, как порядочный военный, жил недалеко от места службы. Да и двор у него был примечательным — высокий деревянный частокол, массивные ворота, окованные железом, которые чтоб открыть, надо сильно постараться. Ну, и солнце, в центре окрашенное почему-то в красный.

Подходил я к воротам настороженно, помня, что где-то рядом точно должен крутиться Пурген. Я ведь ему насчет овощей заморских, да коз не соврал. Но вроде было тихо. Подошел ближе… Нет, насчет тихо — это я погорячился.

Со двора доносилась ругань, слышался звон или, точней, бой посуды, женские крики и бас мужика. Стучать или не стучать — вот в чем вопрос. В семейном конфликте всегда остается виноват третий, который невовремя появился. Потому как объединиться против внешнего врага всегда лучше, чем воевать с внутренним.

И все же скудоумие и врожденная отвага оказались сильней чуйки, и я громко постучал в калитку ногой. Прислушался — ругань не утихла. Тогда долбанул сильней — опять ноль реакции. Разозлился, потому как не люблю, когда меня игнорируют. Ударил посильней, случайно — честно! — усилив удар магией. А калитка возьми, да и сломайся. С треском разлетелся засов, она раскрылась внутрь, повиснув на одной петле, жалобно при этом заскрипев.

Ругань сразу затихла — вот как отрезали, и воздухе отчетливо запахло грозой и пиздюлями. Причем абсолютно заслуженными, хотя мне от этого не легче.

Послышались тяжелые шаги, дверь, ведущая в дом, отворилась, и на пороге возник медведь. Ну, не в том смысле, что добрый Винни Пух с банкой меда, а злобный монстр, у которого этот самый мед отобрали, при этом натравив на него неправильных пчел.

В общем, страшно мне стало, но виду я не подал, потому как очень смелый и отважный. А этот зверь посмотрел на меня взглядом, обещающим тысячи лет сидения в улье, и пошел вперед, на ходу хрустнув пальцами.

И тогда я понял, что меня будут бить и, возможно, даже ногами. Нет, я не трус, но когда к тебе приближается локомотив на большой скорости, убраться с его пути — не позорное бегство, а простое чувство самосохранения и понимания, что остановить его ты ни хрена не сможешь.

Поэтому я развернулся и в позе мигрирующего крабика рванул на улицу. За мной, пыхтя и плюясь паром, мчался средневековый поезд, грозя взорваться, а вслед уже нам обоим неслась брань не все еще высказавшей женщины, понимающей, что высказаться до конца ей не дадут. Я даже успел посочувствовать мужику, потому как я-то свалю, а ему еще возвращаться домой.

Но это будет потом, а сейчас надо спасать свою шкуру. Поэтому, выбежав на улицу, я резко вильнул и прижался к забору в надежде, что меня банально не заметят на такой-то скорости. Надежда оправдалась — богатырь на коне (вопрос — откуда он его взял?) вылетел наружу и помчался по улице, распугивая обывателей ликом грозным, да матом задорным. Ну а я не будь дурак, свалил по-тихому в надежде, что меня толком не успели рассмотреть.

К тому же краем уха я услышал довольное блеянье и понял, что Пурген встал на след и прекрасно знает, что хозяина нет дома.

Так что, обломавшись с одним богатырем, я отправился к Добрыне, в надежде, что у него-то ворота и нервы окажутся покрепче…