Имперский маг или приказываю лечить

Глава 8

Гиперион сделал шаг ближе, и в свете уличных фонарей его алые глаза заиграли дьявольским блеском. Он двигался с кошачьей грацией хищника, уверенного в своей привлекательности.

— Позвольте проводить вас до дома, прекрасная Ольфария, — произнёс он, склоняя голову в изящном поклоне. — Ночи в столице могут быть опасны для одинокой дамы.

— Благодарю, но до входа всего несколько шагов, — ответила Ольфария, кивая в сторону небоскрёба.

— Тем более, — Гиперион подал ей руку. — Позвольте мне насладиться вашим обществом хотя бы эти короткие мгновения.

Она неохотно приняла его руку, и они медленно пошли к зданию. Гиперион умел подстраивать свой шаг под её походку, двигался он безупречно элегантно.

— Должен сказать, что вы сегодня выглядели восхитительно, — продолжил он, его голос стал ещё более бархатистым. — Молодой герцог не сводил с вас глаз. Впрочем, понимаю его — трудно отвести взгляд от такой красоты.

— Лорд Гиперион, вы слишком любезны, — сказала Ольфария ровным тоном.

— Отнюдь. Я говорю только правду. — Он остановился и повернулся к ней. — Знаете, я многое повидал за свои триста лет. Встречал прекрасных женщин во всех уголках империи. Но в вас есть что-то особенное. Загадочность, которая сводит с ума.

Ольфария высвободила руку и отступила на шаг.

— Вы очень галантны, милорд, но боюсь, что переоцениваете мои достоинства.

— Невозможно, — Гиперион шагнул ближе, его глаза горели в полумраке. — Я видел, как вы работаете. Ваши руки творят чудеса, ваше сердце полно сострадания. А ваш ум... ах, как мне хочется узнать, о чём вы думаете в тишине ночи.

Он поднял руку, словно хотел коснуться её щеки, но Ольфария мягко перехватила его запястье.

— Милорд, я польщена вашим вниманием, — сказала она спокойно. — Но, боюсь, должна вас разочаровать. Моё сердце и мысли полностью принадлежат медицине.

— Даже у самого преданного врача должны быть моменты отдыха, — не сдавался Гиперион. — Позвольте мне показать вам другую сторону жизни. Балы, театры, поэзию под звёздами...

— Звучит прекрасно, — Ольфария аккуратно отпустила его руку. — Но я человек простых удовольствий. Мне достаточно хорошей книги и чашки кофе.

Гиперион рассмеялся — низко и мелодично.

— Скромность только добавляет вам очарования. Но я не сдаюсь так легко. — Он отступил на шаг, признавая временное поражение. — Рано или поздно вы поймёте, что заслуживаете большего, чем одиночество в башне из слоновой кости.

— Возможно, — согласилась Ольфария с лёгкой улыбкой. — Но пока что меня вполне устраивает моя жизнь.

Они подошли к входу в небоскрёб. Гиперион галантно открыл перед ней дверь.

— Спокойной ночи, прекрасная Ольфария, — сказал он, снова склоняясь в поклоне. — Надеюсь, ваши сны будут сладкими.

— Спокойной ночи, лорд Гиперион.

Она вошла в здание, и двери закрылись за ней. Через стеклянную поверхность она видела, как полководец ещё некоторое время стоял на улице, глядя наверх, затем растворился в ночных тенях.

В лифте Ольфария наконец позволила себе выдохнуть. Гиперион был безусловно привлекательным и обходительным мужчиной, но в его внимании чувствовалось что-то хищное, собственническое. Она была добычей в его игре, красивой игрушкой для развлечения бессмертного существа.

А ей хотелось простых человеческих отношений. Таких, какие начали завязываться с робким и искренним Альфонсом. К сожалению, появление Гипериона, похоже, напугало молодого герцога. Вряд ли он рискнёт приблизиться к ней снова, зная о интересе могущественного полководца.

Ольфария вздохнула, поднимаясь к себе на двадцать восьмой этаж. Ещё одно простое человеческое счастье ускользнуло из её рук.

Ольфария поставила чашку на небольшой столик рядом с креслом и откинулась на мягкие подушки. Магическая кофейная машина, как всегда, приготовила идеальный напиток — крепкий, ароматный, с лёгкой горчинкой. После насыщенного дня это было именно то, что нужно.

Из домашней библиотеки она выбрала толстый том в кожаном переплёте — «Бионические протезы артефактного типа: теория и практическое применение» авторства архимага Теодора Механикуса. Сухое название скрывало за собой захватывающие возможности современной магической медицины.

Устроившись поудобнее в глубоком кресле, Ольфария открыла книгу на первой главе. Уже через несколько страниц она поняла, что попала в совершенно новый мир знаний. Автор описывал, как магически заряженные металлы можно интегрировать с живыми тканями, создавая протезы, превосходящие по функциональности естественные органы.

«Мифриловые сплавы демонстрируют исключительную биосовместимость, — читала она, делая глоток кофе. — При правильной настройке артефакта протез не только заменяет утраченную конечность, но и усиливает физические возможности носителя в два-три раза».

На иллюстрациях были изображены сложные схемы рунических узоров, которые наносились на внутреннюю поверхость протезов. Каждая руна отвечала за определённую функцию — движение, чувствительность, связь с нервной системой. Ольфария вспомнила операцию над Патриархом Максимилианом, когда Крид заменял ему органы на магико-механические аналоги. Теперь она понимала принципы, которыми он руководствался.

Следующая глава была посвящена протезированию внутренних органов. Искусственные сердца из кристаллизованной магии, лёгкие с фильтрами из драгоценных камней, печень, способная нейтрализовать любые яды... Возможности казались безграничными.

Кофе постепенно остывал в чашке, но Ольфария была слишком увлечена чтением, чтобы это заметить. Она переворачивала страницу за страницей, поглощая информацию с жадностью истинного учёного. Особенно её заинтересовала глава о протезах для магов — искусственных руках, способных усиливать заклинания, или глазах, позволяющих видеть магические потоки без дополнительных артефактов.

«Интеграция протеза с магической системой организма требует особой осторожности, — предупреждал автор. — Неправильная настройка может привести к магическому отторжению и смерти пациента».

Ольфария кивнула, мысленно соглашаясь. Она уже сталкивалась с подобными случаями в клинике Крида, теперь понимала их природу гораздо лучше.

Время незаметно текло. За окном стемнело, включились уличные фонари, но Ольфария продолжала читать. Глава о нейронных интерфейсах увлекла её настолько, что она не заметила, как веки начали тяжелеть.

Тёплое кресло, тихий шелест страниц, усталость после насыщенного дня — всё это действовало как мягкое снотворное. Строчки начали расплываться перед глазами, голова медленно склонилась набок.

Книга выскользнула из ослабевших пальцев и упала на колени. Ольфария даже не заметила этого — она уже спала, свернувшись калачиком в удобном кресле. На её лице была умиротворённая улыбка человека, который провёл день среди живых людей и прекрасных вещей, а вечер — за увлекательным чтением.

Чашка с остывшим кофе стояла на столике, а открытая книга лежала на её коленях, освещённая мягким светом настольной лампы. За окном мерцали огни ночного города, но в квартире царили тишина и покой.

Так и спала Ольфария до самого утра, когда её разбудил звук прибывшего лифта и знакомые шаги в коридоре. Крид пришёл с новым уроком.

Звук открывающейся двери проник в сон Ольфарии, и она медленно открыла глаза. Шея затекла от неудобного положения, в спине ломило, а книга съехала на пол. Она моргнула, пытаясь сориентироваться, и увидела Крида, стоящего в дверях гостиной.

— Доброе утро, — сказал он, окидывая её взглядом. — Судя по всему, ночь была не очень комфортной.

Ольфария потянулась, разминая затёкшие мышцы, и виновато улыбнулась.

— Увлеклась чтением. Не заметила, как уснула.

Крид подошёл ближе и поднял упавшую книгу, пробежав взглядом по обложке.

— «Бионические протезы артефактного типа». Серьёзное чтение. — Он отложил книгу на столик и взглянул на неё внимательно. — Ты выглядишь усталой. Когда в последний раз нормально спала?

Ольфария задумалась. После ночи с некромантией, вчерашней прогулки и чтения до глубокой ночи она действительно чувствовала себя разбитой.

— Не помню, — честно призналась она.

Крид кивнул и направился к кухне.

— Иди в душ, — сказал он через плечо. — Горячая вода поможет размять мышцы. А я приготовлю завтрак.

— Вы будете готовить? — удивилась Ольфария.

— Удивительно, но бессмертные маги тоже умеют обращаться с кухонной утварью, — ответил он с едва заметной иронией. — Живя полторы тысячи лет, волей-неволей осваиваешь разные навыки.

Ольфария встала с кресла, чувствуя, как затёкшее тело протестует против движения. Звук льющейся воды и тихое постукивание посуды доносились из кухни, когда она направилась в ванную.

Горячий душ действительно помог. Струи воды смыли остатки сна и усталости, разогрели затёкшие мышцы. Ольфария постояла под водой дольше обычного, наслаждаясь простым удовольствием.

Когда она вышла из ванной в домашнем халате, аромат кофе и что-то ещё, явно вкусное, наполняли квартиру. На кухне она застала удивительную картину: Крид в засученных рукавах рубашки стоял у плиты, помешивая что-то на сковороде.

— Кофе готов, — сказал он, не оборачиваясь. — Чашка на столе.

Ольфария взяла чашку и сделала глоток. Кофе был превосходным — крепким, но не горьким, с лёгким ароматом кардамона.

— Что вы готовите? — спросила она, заглядывая через его плечо.

— Фриттату с тем, что нашёл в твоём холодильнике, — ответил Крид, аккуратно переворачивая омлет. — Несколько яиц, немного сыра, остатки прошутто и базилик с подоконника. Классическая неаполитанская кухня — простые продукты, но правильное приготовление, как всегда спасает из любой ситуации.

Действительно, холодильник у неё был полупустой. Ольфария редко готовила дома, обычно питалась в клинике или кафе. Но Крид каким-то образом сумел создать из скудных запасов что-то аппетитное.

— Не знала, что вы увлекаетесь кулинарией, — сказала она, наблюдая за его уверенными движениями.

— В молодости провёл несколько лет в Италии, изучая медицинские трактаты эпохи Возрождения, — пояснил он, снимая сковороду с огня. — Жил у одной сицилийской семьи. Нонна Джузеппина готовила так, что боги плакали от зависти. Кое-что запомнилось.

Он разрезал фриттату на порции и разложил по тарелкам. Омлет получился пышным, золотистым, с аппетитной корочкой.

— Садись, — сказал Крид, ставя тарелки на стол. — И ешь. У тебя сегодня будет сложный день.

Ольфария попробовала фриттату и закрыла глаза от удовольствия. Простые продукты действительно превратились в маленький шедевр — нежный омлет с тающим сыром и ароматным прошутто.

— Восхитительно, — сказала она искренне.

Крид сел напротив неё с собственной тарелкой, но ел молча, задумчиво. Ольфария украдкой наблюдала за ним. Без официального костюма, в простой рубашке, готовящий завтрак, он казался почти... человечным.

— Спасибо, — сказала она тихо. — За завтрак. За заботу.

Крид поднял на неё взгляд.

— Ты мой ученик. Я должен следить за тем, чтобы ты была в хорошей форме, — ответил он ровно. — К тому же, уставший врач — опасность для пациентов.

Но в его глазах мелькнула тень чего-то более тёплого, чем профессиональная обязанность. И Ольфария подумала, что, возможно, под маской холодного мага всё ещё живёт человек, способный на простые добрые поступки.

Ольфария быстро натянула рабочий костюм и подхватила волосы в строгий пучок. Крид уже ждал её у лифта, просматривая какие-то документы.

— Готова? — спросил он, не поднимая глаз от бумаг.

— Да.

Лифт плавно опускался к медицинским этажам, и Крид начал излагать суть предстоящего дела.

— Сегодня к нам привезут близнецов — мальчика и девочку семи лет. Дети графа Валериана де Монморанси. — Он отложил документы и посмотрел на неё серьёзно. — Случай крайне необычный и сложный.

— В чём проблема? — спросила Ольфария, активируя профессиональный настрой.

— Врождённая магическая мутация, связанная с родовым проклятием, — ответил Крид. — Их предок, первый граф де Монморанси, триста лет назад заключил сделку с демоном плодородия. Взамен на богатство и процветание рода демон наложил проклятие на всех будущих потомков.

Лифт остановился на шестом этаже, и они направились к операционным блокам.

— Обычно проклятие проявляется в подростковом возрасте как лёгкая магическая нестабильность, — продолжал Крид, шагая по коридору. — Но у этих детей что-то пошло не так. Проклятие активировалось с рождения и мутирует с каждым годом.

— Как именно проявляется? — спросила Ольфария, чувствуя нарастающую тревогу.

— У мальчика, Люциана, каждые несколько месяцев отрастают костяные шипы по всему телу. Они прорывают кожу изнутри, причиняя невыносимую боль. А у девочки, Селестины, периодически начинается неконтролируемое превращение — части тела становятся звериными. Когти, клыки, чешуя. Процесс обратим, но каждый раз становится всё более болезненным и продолжительным.

Ольфария представила себе семилетних детей, переносящих такие мучения, и сжала кулаки.

— И это будет продолжаться всю жизнь?

— Хуже, — мрачно ответил Крид. — Проклятие прогрессирует. Если не остановить мутацию, к подростковому возрасту дети превратятся в неконтролируемых монстров. А к двадцати годам... просто умрут от физических повреждений.

Они остановились перед дверью операционной. Крид повернулся к ней лицом.

— Обычные методы здесь бессильны. Проклятие вплетено в саму структуру их ДНК, если можно так выразиться в отношении магии. Нужно буквально переписать их магическую сущность, не повредив при этом личность и воспоминания.

— Это вообще возможно? — спросила Ольфария.

— Теоретически — да. Практически — крайне рискованно. — Крид открыл дверь операционной. — Потребуется комбинация некромантии для работы с проклятием, целительной магии для восстановления тканей и... кое-что ещё, что ты увидишь.

В операционной их уже ждали две небольшие фигурки на соседних столах. Даже под простынями было видно, что с детьми что-то не так — у одного угадывались неестественные выступы на теле, у другого... Ольфария не могла точно определить, но пропорции казались неправильными.

— Родители? — спросила она тихо.

— Ждут в приёмной. Граф готов отдать половину состояния за спасение детей. Графиня не спала три дня. — Крид начал готовиться к операции. — Это наш шанс не только спасти двух невинных жизней, но и прервать проклятие навсегда. Если нам удастся, будущие поколения рода де Монморанси будут свободны.

Ольфария кивнула, натягивая перчатки. Где-то в приёмной отчаявшиеся родители молились о чуде. А здесь, в стерильной операционной, им предстояло это чудо сотворить.

— С чего начинаем? — спросила она, подходя к столам.

— Сначала нужно увидеть истинную структуру проклятия, — ответил Крид. — Активируй Око Познания на максимальную глубину. То, что мы увидим, будет не очень приятно.

Ольфария сосредоточилась, готовясь к очередному испытанию. Двое маленьких пациентов нуждались в её помощи, и она не могла их подвести.

Ольфария активировала Око Познания и едва не отшатнулась от увиденного. Тела детей были пронизаны алыми нитями проклятия, которые пульсировали, словно живые артерии. У мальчика эти нити сгущались в области костей, образуя уродливые наросты, готовые прорваться наружу. У девочки магия концентрировалась в лимфатических узлах, искажая саму суть её человеческой природы.

— Боже мой, — прошептала она. — Это не просто проклятие. Это паразит.

— Именно, — кивнул Крид, склоняясь над мальчиком. — Демоническая магия живёт собственной жизнью, питается болью детей и растёт с каждым днём. Сначала мы должны изолировать основные узлы.

Элиас уже подготовил инструменты — не обычные хирургические, а артефакты с рунами изгнания. Каждый скальпель светился серебристым светом, способным рассекать магические структуры.

— Начинаем с Люциана, — сказал Крид, делая первый разрез на груди мальчика.

Из раны потекла не кровь, а светящаяся красным жидкость — концентрированная демоническая энергия. Ольфария быстро заморозила её ледяной магией, не давая растечься по операционному столу.

— Видишь узел возле сердца? — Крид указал на пульсирующий сгусток тьмы. — Это источник костяных мутаций. Нужно аккуратно его извлечь, не повредив сердечную мышцу.

Ольфария протянула руки к узлу, призывая целительную магию. Но едва её сила коснулась проклятия, оно зашипело и начало расширяться.

— Оно сопротивляется, — сказала она сквозь зубы.

— Потому что чувствует угрозу. Элиас, руны сдерживания!

Автоматон активировал специальные артефакты, и воздух наполнился серебристой сеткой, удерживающей демоническую энергию. Крид воспользовался моментом и рассёк узел ритуальным ножом.

Проклятие завыло — буквально завыло голосом, полным ярости и боли. Температура в операционной упала на несколько градусов.

— Оно пытается перейти на девочку, — заметила Ольфария, видя, как красные нити тянутся ко второму столу.

— Не позволим. — Крид начал читать заклинание на древнем языке, его голос звучал как удары колокола.

Они работали синхронно — Крид вырезал узлы проклятия, Ольфария восстанавливала повреждённые ткани, Элиас поддерживал жизненные функции детей. Постепенно красные нити слабели, теряя связь с телами маленьких пациентов.

— Переходим к Селестине, — сказал Крид, завершив работу с мальчиком.

У девочки проклятие было более коварным. Оно не концентрировалось в узлах, а пронизывало всю нервную систему тонкой паутиной. Каждая нить была связана с определённым участком мозга, отвечающим за контроль над телом.

— Здесь нужна ювелирная точность, — предупредил Крид. — Одно неверное движение, и девочка может потерять способность к человеческому облику навсегда.

Ольфария работала с предельной осторожностью. Ледяной магией она замораживала отдельные нити, давая Криду возможность их отсечь. Целительной силой восстанавливала нейронные связи, следя за тем, чтобы не повредить детские воспоминания.

Часы текли незаметно. Проклятие сопротивлялось каждому их движению, пытаясь укрыться в самых глубоких уголках детских душ. Но постепенно они вычищали демоническую заразу, освобождая маленькие тела от векового проклятия.

— Последний узел, — сказал Крид, указывая на крошечный сгусток тьмы в основании черепа девочки. — Он связан с центром личности. Будь предельно осторожна.

Ольфария сосредоточилась, направляя тончайший луч целительной магии к проклятию. Нужно было буквально выжечь демоническую энергию, не повредив при этом то, что делало Селестину самой собой.

Узел начал сжиматься, теряя силу. Ещё немного...

Внезапно операционная наполнилась удушающим жаром. Воздух задрожал, и из ниоткуда материализовалась огромная фигура. Демон плодородия предстал перед ними во всей своей ужасающей красе — три метра роста, кожа цвета расплавленной лавы, рога как у быка, глаза — два пылающих угля.

— КТО ПОСМЕЛ РАЗРУШИТЬ МОЁ ТВОРЕНИЕ?! — прорычал он голосом, от которого задрожали стены.

Ольфария замерла, не в силах пошевелиться от первобытного ужаса. Элиас отступил к стене, его программы не были рассчитаны на прямое столкновение с демонами. Но Крид даже не поднял головы, продолжая работать над последним узлом проклятия.

— ТЫ, СМЕРТНЫЙ ЧЕРВЬ, — демон шагнул к операционному столу, и его копыта оставляли дымящиеся следы на полу. — ВЕРНИ МНЕ МОЮ СОБСТВЕННОСТЬ, ИЛИ Я СОТРУ ТЕБЯ В ПРАХ!

— Ольфария, — спокойно сказал Крид, не обращая внимания на рёв демона. — Заканчивай. Последний узел почти готов.

Она заставила себя сосредоточиться, игнорируя пылающую фигуру рядом. Целительная магия выжгла остатки проклятия, и узел рассыпался в прах.

— НЕЕЕЕЕТ! — взревел демон, поднимая когтистые лапы. — МОИ ТРЁХСОТЛЕТНИЕ ТРУДЫ!

Он бросился на Крида, но тот наконец оторвался от пациентки и обернулся. В глазах мага не было ни страха, ни удивления — только холодное раздражение человека, которого отвлекли от важной работы.

Крид поднял правую руку, и воздух вокруг неё засиял нестерпимо ярким светом. Это была не обычная магия — в сиянии чувствовались отголоски чего-то высшего, божественного, абсолютно чистого.

— Исчезни, — тихо сказал он.

Протуберанец света вырвался из его ладони и пронзил демона насквозь. Тот даже не успел закричать — его тело просто растворилось, как дым на ветру. От могущественного демона плодородия не осталось ничего, кроме запаха серы и небольшой кучки пепла на полу.

— Элиас, проветри операционную, — распорядился Крид, снова склоняясь над девочкой. — И вызови уборщиков. На полу беспорядок.

Ольфария смотрела на него во все глаза. Крид только что уничтожил демона — существо, которого боялись архимаги, — одним движением руки. И ведёт себя так, словно раздавил назойливую муху.

— Как вы... — начала она.

— Демон был привязан к проклятию, — объяснил Крид, накладывая последние швы. — Когда мы разрушили магические узлы, он потерял большую часть силы. В таком ослабленном состоянии его несложно изгнать. — Он взглянул на неё. — Тем более что у меня есть определённый опыт в обращении с нечистью.

Он произнёс это так буднично, что Ольфария поняла — за полторы тысячи лет жизни Крид повидал вещи, о которых она даже не подозревала.

На операционных столах дети дышали ровно и спокойно. Их кожа приобрела нормальный цвет, лица расслабились. Впервые за семь лет Люциан и Селестина спали без боли.

— Проклятие разрушено полностью? — спросила Ольфария.

— Полностью. Более того, их потомки тоже будут свободны. — Крид снял перчатки и посмотрел на часы. — Операция заняла шесть часов. Неплохой результат для такого сложного случая.

Ольфария едва стояла на ногах от усталости, но в душе ликовала. Они спасли детей. Разрушили трёхсотлетнее проклятие. И попутно избавили мир ещё от одного демона.

— Когда они проснутся? — спросила она.

— Через несколько часов. Хочешь увидеть радость родителей? — В голосе Крида прозвучала едва заметная теплота. — Граф с графиней не отходили от дверей операционной ни на минуту.

Ольфария кивнула. После всех пережитых ужасов ей нужно было увидеть что-то светлое и человеческое. Счастье родителей, которые получили назад своих здоровых детей, было именно тем, что могло исцелить её собственную душу.