Имперский маг или приказываю лечить

Глава 3

Ольфария проснулась с первыми лучами солнца, и впервые за много дней почувствовала себя по-настоящему отдохнувшей. Тело было полно энергии, разум — ясным, а воспоминания о вчерашних событиях казались почти нереальными. Почти.

Синяки на запястьях, где магические нити Дубровского врезались в кожу, напоминали о том, что всё происходило наяву.

Натянув удобный домашний халат, она направилась на кухню к своей любимой кофемашине. Ритуал приготовления кофе уже стал привычным — засыпать зёрна в магическую кофемолку, активировать кристаллы нагрева, наблюдать, как из носика течёт ароматный эспрессо.

Пока машина работала, Ольфария взяла с полки очередной том из библиотеки Крида — "Основы магических явлений. Практическое руководство". Книга была потолще вчерашней, а обложка переливалась разными цветами в зависимости от угла зрения.

Устроившись в кресле у окна с дымящейся чашкой, она открыла первую страницу.

*"Магия пронизывает всё в нашем мире"* — начинался текст. *"От простейших бытовых заклинаний до сложнейших ритуалов трансформации. Каждый предмет, каждое живое существо содержит в себе искры магической энергии — маны."*

Ольфария сделала глоток кофе и продолжила чтение. Оказывается, кристаллы, которые она видела повсюду — в фонарях, машинах, бытовых приборах — были аккумуляторами магической энергии. Они накапливали ману из окружающей среды и отдавали её по мере необходимости.

*"Человеческий организм также является источником маны"* — читала она дальше. *"У большинства людей эта энергия используется для поддержания жизненных функций. Однако некоторые индивидуумы способны направлять избыток маны наружу, создавая магические эффекты."*

Это объясняло вчерашнюю вспышку ледяной магии. Видимо, стресс и опасность пробудили дремавшие способности, о которых она даже не подозревала.

Перевернув страницу, Ольфария наткнулась на схему магических каналов в человеческом теле. Тонкие линии опутывали фигуру человека, образуя сложную сеть. Некоторые каналы светились ярче других — видимо, основные магистрали.

*"У магически одарённых людей каналы шире и проводят больше энергии"* — пояснял текст. *"Существует несколько типов магического дара: стихийный (огонь, вода, воздух, земля, лёд), ментальный (телепатия, иллюзии), целительский, некромантский и редчайший — временной."*

Лёд и исцеление — именно эти способности проснулись в ней вчера. Довольно редкое сочетание, судя по тому, что написал автор.

Ольфария допила кофе и перешла к следующей главе — "Магические артефакты и их применение". Здесь описывались принципы работы предметов, которыми она уже пользовалась. Амулет защиты создавал вокруг владельца слабое силовое поле. Кольцо стабилизации помогало контролировать выброс магической энергии. Серьги ментальной защиты...

— Интересно, — пробормотала она, дойдя до описания серьги-переводчика. — Оказывается, этот артефакт не только переводит языки, но и считывает намерения собеседника. Полезная функция.

За окном столица просыпалась. По улицам уже ездили экипажи, открывались магазины, а в воздухе летали какие-то птицы с переливающимися крыльями — видимо, местный аналог почтовых голубей.

Взглянув на часы, Ольфария обнаружила, что уже полседьмого. Нужно было завтракать и собираться в клинику. Крид ждал её в восемь, а опаздывать к такому человеку казалось плохой идеей.

Но сначала ещё немного чтения. Следующая глава называлась "Великие маги прошлого и настоящего", и там наверняка можно было найти информацию о её загадочном наставнике.

*Знание — сила*, — подумала она, готовясь погрузиться в изучение истории этого удивительного мира.

Глянув на часы ещё раз, Ольфария осознала, что времени на неспешные сборы не осталось. Семь утра — значит, у неё ровно час до встречи с Кридом, а опаздывать к бессмертному магу, который заключил с ней контракт на десять лет службы, было крайне неразумно.

Закрыв книгу, она вскочила с кресла и переключилась в режим, отточенный годами работы в больнице, где опоздание на операцию могло стоить человеку жизни.

В ванной — три минуты на быстрый душ, зубы, лицо. Никакого макияжа, только самое необходимое. Волосы стянуть в строгий пучок — просто, практично, не мешает работе.

В спальне она рывком открыла гардероб и выхватила один из новых рабочих костюмов — тёмно-синий, строгий, удобный. Надела за тридцать секунд, застегнув все пуговицы на автомате. Туфли на низком каблуке — устойчивые, не скользят по полу клиники.

Украшения из шкатулки — амулет защиты на шею, кольцо стабилизации на палец, браслет регенерации на запястье, серьги ментальной защиты. Каждый артефакт занял своё место с военной точностью. Серьга-переводчик уже была на месте — её нельзя было снимать.

В рабочий портфель — блокнот с вчерашними заметками, несколько ручек, "Око Познания" в специальном футляре. Всё то, что может понадобиться на занятиях у одного из самых могущественных магов империи.

На кухне — быстро налить кофе в дорожную кружку с магическим подогревом (ещё одно полезное изобретение местных мастеров), схватить несколько печенек из вазы на столе вместо полноценного завтрака.

Семь сорок пять — отлично, даже с запасом времени.

Ольфария окинула взглядом квартиру, проверяя, не забыла ли что-нибудь важное. Ключи — не нужны, замки магические, настроены на неё. Деньги — Крид пока обеспечивает всем необходимым. Документы — лежат в письменном столе, на работу их таскать не стоит.

Всё готово.

В лифте она допила кофе и мысленно прокрутила план дня. Сначала, вероятно, теоретические занятия — изучение местной медицины и магических основ. Потом практика — наблюдение за работой Крида или самостоятельные упражнения. Возможно, знакомство с другими сотрудниками клиники.

*Армейская выучка*, — подумала она с усмешкой. *Хорошо, что отец в детстве приучил к дисциплине. Никогда не думала, что это пригодится в другом мире при обучении у бессмертного мага.*

Ольфария спустилась на лифте с двадцать восьмого этажа на пятнадцатый, где располагалась клиника. Ровно в восемь утра двери лифта разъехались, открывая знакомый белоснежный холл.

И тут же она увидела сцену, которая заставила её остановиться как вкопанную.

У стойки регистрации стоял Крид в безупречном белом халате, а перед ним — Родион Дубровский. Маг был явно не в лучшей форме: бледный, опирающийся на трость, с повязками под одеждой. Но главное — он что-то требовал, размахивая свободной рукой.

— ...требую компенсации за моральный ущерб! — долетали до Ольфарии обрывки фраз. — Я благородная особа, а эта... эта простолюдинка осмелилась...

Крид молчал, слушая с выражением вежливой скуки на лице. Заметив Ольфарию в дверях лифта, он бросил на неё быстрый взгляд, затем перевёл внимание обратно на Дубровского.

— ...буду жаловаться императору! Она должна быть наказана за...

Виктор едва заметно поднял бровь и просто щёлкнул пальцами.

Дубровского пронзил разряд синих молний. Не смертельный, но достаточно болезненный, чтобы маг согнулся пополам с криком боли.

— Твою же мать! — прошипел он сквозь стиснутые зубы, затем, осознав, что сказал, побледнел ещё сильнее. — То есть... простите, мастер Крид, я не хотел... это боль заставила...

— Родион, — спокойно произнёс Виктор, словно ничего не произошло, — ты жив исключительно благодаря милосердию моей ученицы. Рекомендую запомнить это обстоятельство.

Дубровский, всё ещё дёргаясь от остаточных разрядов, кивнул и начал пятиться к выходу.

— Конечно, мастер... я понимаю... больше не буду...

— И Родион? — остановил его Крид. — Если я услышу, что ты хотя бы косо посмотрел на какую-нибудь женщину...

Он не закончил фразу, но маг судорожно закивал.

— Никогда! Клянусь честью рода!

— Какой честью? — ледяным тоном поинтересовался Виктор.

Дубровский окончательно сполз по стене и пополз к выходу на четвереньках, продолжая бормотать извинения и заверения в раскаянии.

Крид проводил его взглядом, затем обернулся к Ольфарии с совершенно обычным выражением лица.

— Доброе утро, дорогая ученица. Надеюсь, вы хорошо выспались после вчерашних... приключений?

— Доброе утро, мастер Крид, — ответила Ольфария, всё ещё наблюдая за уползающим Дубровским. — Выспалась хорошо, спасибо.

Виктор жестом пригласил её пройти в его кабинет на том же этаже. Просторная комната с панорамными окнами и минималистичной обстановкой явно служила для деловых встреч.

— Присаживайтесь, — он указал на кресло перед своим столом. — Нам нужно кое-что обсудить.

Ольфария села, положив портфель рядом. Крид устроился напротив, сложив руки на столе, и посмотрел на неё внимательным взглядом.

— Вчерашний инцидент с Дубровским показал, что необходимо прояснить один важный момент, — начал он спокойным тоном. — Вы теперь моя ученица. Официально, юридически, магически. Это не просто красивые слова или формальность.

Он сделал паузу, давая словам отстояться.

— В этом мире статус ученика имперского лекаря означает нечто большее, чем просто обучение. Вы становитесь частью моих активов. Моим имуществом, если угодно. И любое покушение на вас автоматически становится покушением на меня лично.

Ольфария нахмурилась.

— Имуществом?

— Не в унизительном смысле, — поспешил пояснить Крид. — В защитном. Представьте себе драгоценный артефакт в моей коллекции. Тот, кто посягнёт на него, получит дело лично со мной. То же самое относится и к вам.

Он встал и подошёл к окну, глядя на просыпающуюся столицу.

— Дубровский вчера совершил не просто попытку изнасилования. Он покусился на собственность человека, который может стереть его с лица земли одним щелчком пальцев. Понимаете разницу?

— То есть меня будут бояться не из-за меня самой, а из-за вас? — уточнила Ольфария.

— Именно, — кивнул Виктор. — Но результат тот же — вы в безопасности. Никто в империи настолько глуп, чтобы навлечь на себя мой гнев ради минутного удовольствия. По крайней мере, никто здравомыслящий.

Он вернулся к столу и сел.

— Ваше имя уже внесено в императорский реестр как моя официальная ученица. К вечеру об этом будет знать весь двор. А к завтрашнему утру — вся столица.

— И что это означает на практике? — спросила Ольфария.

— На практике это означает, что вы можете свободно передвигаться по городу, посещать любые заведения, требовать аудиенции у высших чиновников. Ваше слово будет иметь вес, ваши просьбы — выполняться без вопросов. — Крид слегка улыбнулся. — Конечно, злоупотреблять этим не стоит. Но знать о своих возможностях полезно.

Ольфария задумалась. С одной стороны, такая защита была несомненным благом. С другой — она делала её ещё более зависимой от Крида.

— А если кто-то всё же решится? — поинтересовалась она.

— Тогда он повторит судьбу Дубровского, — холодно ответил Виктор. — Только в гораздо более жёсткой форме. Родиона я пощадил исключительно из уважения к вашему милосердию. В следующий раз подобной снисходительности не будет.

Он поднялся, давая понять, что тема исчерпана.

— А теперь переходим к обучению. У нас много работы.

Крид провёл Ольфарию в главный лечебный зал, где уже ожидали утренние пациенты. Около двадцати человек разного возраста расположились на койках — от маленьких детей до седых стариков. Каждый случай был по-своему сложным.

— Сегодня просто наблюдайте, — сказал Виктор. — Изучайте технику, запоминайте принципы. Вопросы после.

Ольфария взяла блокнот и приготовилась делать записи. То, что началось дальше, превзошло все её ожидания.

Первый пациент — мужчина средних лет с обширными ожогами на руках и лице. В её мире такие травмы потребовали бы месяцев лечения, пластических операций, возможно, инвалидности.

Крид даже не притронулся к больному. Просто посмотрел на него внимательно и провёл рукой в воздухе над повреждениями. Золотистое свечение окутало ожоги, и Ольфария наблюдала, как на её глазах кожа восстанавливается. Новые клетки нарастали прямо поверх мёртвых тканей, здоровая кожа расползалась, закрывая раны.

Через две минуты от ожогов не осталось и следа.

— Термические повреждения третьей степени, — пояснил Виктор, переходя к следующему пациенту. — Регенеративная магия в сочетании с ускорением клеточного деления.

Следующей была маленькая девочка с врождённым пороком сердца. Ольфария знала, что такие дефекты требуют сложнейших операций на открытом сердце.

Крид положил ладонь на грудь ребёнка и закрыл глаза. Его рука засветилась мягким голубоватым светом. Ольфария услышала, как изменился ритм сердцебиения на мониторе — стал ровнее, сильнее.

— Дефект межпредсердной перегородки, — объяснил он, не открывая глаз. — Восстанавливаю структуру сердечной мышцы на молекулярном уровне.

Через пять минут девочка сидела на койке, улыбаясь и болтая ногами. Её сердце билось абсолютно нормально.

Пожилой мужчина с катарактой обоих глаз. Слепота, которая в её мире лечилась только хирургическим путём. Крид приложил пальцы к векам больного, и белая пелена в глазах стала рассеиваться, как туман на солнце.

— Помутнение хрусталика, — прокомментировал он. — Восстанавливаю прозрачность тканей через магическую перестройку белковых структур.

Мужчина заплакал, впервые за годы увидев лица близких.

Женщина с раком молочной железы. Опухоль размером с куриное яйцо, метастазы в лимфоузлах. Неоперабельная форма по всем медицинским канонам.

Крид положил обе руки на поражённую область. На этот раз свечение было интенсивнее — ярко-белое, почти слепящее. Ольфария видела на экране магического сканера, как опухоль буквально испаряется, а здоровые клетки занимают её место.

— Злокачественное новообразование с метастазами, — его голос оставался спокойным, словно он лечил обычную простуду. — Целенаправленное уничтожение атипичных клеток с одновременной регенерацией здоровых тканей.

Через десять минут от рака не осталось ни следа.

Ольфария смотрела на всё это с открытым ртом, забыв делать записи. То, что творил Крид, было не просто магией — это было чудом в самом прямом смысле слова. Безнадёжно больные люди выходили от него абсолютно здоровыми.

Паралич после инсульта — исчезал через минуту воздействия. Цирроз печени — орган восстанавливался полностью. Врождённая глухота — слух возвращался навсегда. Сахарный диабет — поджелудочная железа начинала работать как новенькая.

— Как... как это возможно? — наконец выдохнула она, когда последний пациент, исцелённый от рассеянного склероза, счастливо покинул зал.

Крид снял халат и посмотрел на неё с лёгкой улыбкой.

— Магия жизни высшего уровня плюс полное понимание анатомии и физиологии, — ответил он просто. — Когда знаешь, как должен работать организм, нетрудно заставить его вернуться к нормальному состоянию.

— Но ведь вы лечите неизлечимое! — настаивала Ольфария. — Рак, врождённые пороки, дегенеративные заболевания...

— В вашем мире, возможно, неизлечимое, — пожал плечами Виктор. — Здесь просто требует соответствующих навыков и знаний.

Он направился к выходу, а Ольфария побрела следом, всё ещё потрясённая увиденным. Она понимала, что наблюдала за работой настоящего гения медицины — человека, который давно перешагнул границы обычного врачевания и стал чем-то большим.

И этот человек собирался научить её своему искусству.

— Впечатляет? — спросил Крид, когда они шли по коридору к его кабинету.

— Это... невероятно, — Ольфария всё ещё не могла прийти в себя. — Вы спасли двадцать жизней за полчаса. Излечили безнадёжных больных...

— Решил двадцать медицинских задач, — поправил её Виктор с лёгкой усмешкой. — Не более того.

— Задач? — переспросила она. — Но это же люди...

— Конечно, люди. Но для меня они прежде всего набор симптомов, требующих коррекции, — он остановился и посмотрел на неё серьёзно. — Дорогая Ольфария, первое, что вы должны усвоить — эмоции в медицине только мешают.

Они вошли в кабинет, и Крид жестом предложил ей сесть.

— Вы помните свою клятву Гиппократа? — спросил он, устраиваясь напротив. — "Не навреди", все эти прекрасные слова о милосердии и сострадании?

— Помню, — кивнула Ольфария.

— Забудьте, — жёстко сказал Виктор. — Здесь они не работают. Здесь работает только практичность и рационализм.

Он встал и подошёл к окну.

— Сострадание заставляет тратить ресурсы на безнадёжных случаи. Милосердие — лечить тех, кто не принесёт обществу пользы. Гуманизм — спасать жизни ради самого процесса спасения, а не ради результата.

— Но разве цель медицины не в том, чтобы...

— Цель медицины — максимальная эффективность при минимальных затратах, — перебил её Крид. — Я могу потратить час на спасение одного умирающего старика или за это же время вылечить тридцать человек с излечимыми заболеваниями. Что рациональнее?

Ольфария молчала, пытаясь переварить услышанное.

— Возьмём вчерашний случай с Дубровским, — продолжил Виктор. — Вы потратили три часа на операцию человеку, который пытался вас изнасиловать. За это время могли бы спасти шестерых невинных пострадавших. Где здесь логика?

— Он же человек...

— Он паразит, — холодно возразил Крид. — Бесполезный аристократ, который живёт за счёт других и приносит только вред. Его смерть была бы благом для общества.

Он вернулся к столу и сел.

— Но вы его спасли из сентиментальности. И это ваша ошибка, которую я больше не позволю повторить.

— То есть вы хотите, чтобы я стала такой же... бесчувственной? — с болью спросила Ольфария.

— Я хочу, чтобы вы стали эффективной, — ответил Виктор. — Чувства — роскошь, которую может позволить себе обычный врач в обычной больнице. Мы же работаем в другом масштабе. Наши решения влияют на судьбы империи.

Он наклонился вперёд, глядя ей прямо в глаза.

— Каждый час, потраченный на неперспективного пациента, — это час, украденный у тех, кого действительно можно спасти. Каждое лекарство, истраченное на безнадёжного, — это лекарство, которого не хватит нужному человеку. Это математика, Ольфария. Жестокая, но честная математика.

— А если этим "неперспективным" окажется кто-то близкий вам? — тихо спросила она.

Крид усмехнулся, и в его улыбке не было ни капли тепла.

— За полтора тысячелетия существования я усвоил главное правило — близких людей не бывает. Есть только полезные и бесполезные. И чем раньше вы это поймёте, тем лучше станете врачом.

Ольфария сидела в кресле, ощущая, как по спине стекает холодный пот. Слова Крида постепенно доходили до её сознания, складываясь в ужасающую картину.

*Полтора тысячелетия...* Это не опечатка, не преувеличение. Полторы тысячи лет жизни, в течение которых этот человек методично избавлялся от всего человеческого в себе. Превращался в безупречную машину для принятия рациональных решений.

— Вы... — она с трудом подобрала слова, — вы действительно считаете людей расходным материалом?

— Я считаю людей тем, чем они являются, — невозмутимо ответил Крид. — Ресурсом. Некоторые ресурсы ценные, другие — не очень. Некоторые стоит сохранять, другие — утилизировать.

*Утилизировать.* Он говорил о человеческих жизнях как о бракованных деталях на заводе.

Ольфария вспомнила вчерашний вечер. Не Крид спас её от Дубровского — Гиперион. Виктор даже не знал о нападении до самого утра, когда она привезла избитого мага в клинику. А когда узнал — его интересовало только то, что кто-то посягнул на его собственность.

— А те пациенты, которых вы сейчас лечили? — спросила она дрожащим голосом. — Они тоже просто... ресурс?

— Полезный ресурс, — кивнул Виктор. — Инженер с восстановленным зрением будет лучше строить дороги. Крестьянка без рака родит больше детей. Ребёнок с здоровым сердцем вырастет и принесёт пользу обществу. Простая арифметика.

Магия. Проклятая магия делала всё ещё хуже. Обычный врач, даже самый циничный, ограничен возможностями. Он не может спасти всех, поэтому вынужден выбирать. А Крид мог спасти почти любого — но выбирал сознательно, холодно рассчитывая выгоду.

А бессмертие... О боже, бессмертие. Полторы тысячи лет наблюдений за тем, как люди рождаются, живут и умирают. Как целые поколения сменяют друг друга, как империи возвышаются и рушатся. Для такого существа человеческая жизнь действительно не значила ничего — слишком коротка, слишком незначительна.

— И я... — голос застрял в горле, — я тоже просто инвестиция?

— Очень перспективная инвестиция, — подтвердил Крид с той же невозмутимостью. — Ваши знания из другого мира плюс местная магия могут дать невероятные результаты. Именно поэтому я трачу на вас время и ресурсы.

Ольфария почувствовала, как комната начинает вращаться. Она думала, что попала к гениальному, хоть и странному врачу. А попала к монстру в человеческом обличье. К существу, которое давным-давно перестало быть человеком, сохранив лишь внешность.

— Вы видите мою реакцию, — заметил Виктор, внимательно изучая её лицо. — Шок, отвращение, страх. Вполне предсказуемо. Но вы привыкнете.

— Привыкнуть к этому? — прошептала она.

— Конечно. У вас нет выбора, — он пожал плечами. — Контракт подписан, магическими печатями скреплён. Следующие десять лет вы будете учиться у меня. И за это время либо станете такой же эффективной, либо...

Он не закончил фразу, но угроза повисла в воздухе.

Ольфария поняла, что попала в ловушку. Красивую, позолочённую, комфортную ловушку. Но всё же ловушку. А её учитель — не наставник, а хищник, который собирается превратить её в такое же чудовище, как он сам.

*Боже мой*, — мысленно застонала она. *Во что я влипла?*

— Впрочем, философские вопросы мы обсудили, — Крид поднялся из-за стола, словно только что говорил о погоде, а не о превращении людей в расходный материал. — Пора переходить к практическим аспектам вашего обучения.

Он подошёл к книжному шкафу и достал несколько томов.

— Магическая медицина базируется на трёх основных принципах, — начал он лекцию, как будто ничего не произошло. — Диагностика через сканирование магических потоков, терапия через коррекцию энергетических нарушений и хирургия с применением заклинаний.

Ольфария сидела, всё ещё пытаясь прийти в себя от услышанного. Но Крид явно ожидал, что она будет слушать и делать записи.

— Возьмите блокнот, — спокойно сказал он. — Эта информация понадобится уже сегодня.

Она машинально достала блокнот и ручку, хотя руки слегка дрожали.

— Итак, первый принцип — диагностика, — Крид открыл один из томов на странице с анатомическими схемами. — В отличие от вашего мира, где используются примитивные методы вроде рентгена или томографии, здесь мы непосредственно сканируем потоки жизненной энергии.

Он указал на схему человеческого тела, опутанного светящимися нитями.

— Каждый орган имеет свою магическую сигнатуру. Здоровая печень излучает зелёные потоки определённой частоты. Больная — искажённые, тёмные, прерывистые. Сердце в норме пульсирует красно-золотистым светом. При патологии цвет меняется, ритм нарушается.

Ольфария автоматически делала записи, стараясь сосредоточиться на информации, а не на том, что её учитель — бесчувственный монстр.

— Для диагностики используется заклинание "Взгляд Целителя", — продолжал Крид, словно читая лекцию в медицинском университете. — Позволяет видеть энергетические потоки сквозь кожу и ткани. Гораздо точнее ваших анализов крови.

Он перевернул страницу.

— Второй принцип — терапия через коррекцию. Большинство заболеваний вызвано нарушением циркуляции маны в организме. Застои энергии приводят к воспалениям, избыток — к опухолям, недостаток — к дегенерации тканей.

— А как именно происходит коррекция? — спросила Ольфария, удивившись тому, что голос звучит почти нормально.

— Прямым воздействием, — Крид поднял руку, и она засветилась мягким золотистым светом. — Целитель направляет собственную энергию в поражённую область, восстанавливая правильную циркуляцию. Это требует точного знания анатомии и большого практического опыта.

Свет погас, и он продолжил:

— Третий принцип — магическая хирургия. Вместо грубого разрезания тканей мы используем направленные энергетические воздействия. Можно рассечь кожу лучом концентрированной маны, удалить опухоль телекинетическими заклинаниями, соединить переломанные кости силой мысли.

Он закрыл книгу и посмотрел на неё.

— Естественно, все эти методы требуют магических способностей. К счастью, у вас они есть. Вчера вы интуитивно использовали боевую магию льда. Сегодня начнём развивать целительские навыки.

Крид говорил так буднично, словно обучение магии было самой обычной вещью на свете. Словно он не только что не объяснял ей, что люди для него — просто инструменты.

— Вопросы есть? — поинтересовался он.

— Пока нет, — ответила Ольфария, понимая, что реальных вопросов у неё миллион, но задавать их бесполезно.

— Отлично. Тогда переходим к практике.

— Переходим к практике, — сказал Крид, направляясь к двери. — Сейчас нам привезут пациента со сложным случаем. Вы будете наблюдать, как я оперирую, и запоминать каждую деталь.

Они прошли в главную операционную — просторное помещение с кристаллическими светильниками, создающими яркое, но мягкое освещение. Операционный стол был окружён сложными магическими устройствами, назначение которых Ольфария могла только гадать.

Через несколько минут вкатили каталку с пациентом — мужчина лет сорока, без сознания, бледный как полотно. Маша и Света быстро перекладывали его на операционный стол, подключая к мониторам.

— Производственная травма, — доложила Маша. — Рабочий попал под обвал на строительстве. Множественные переломы, повреждение внутренних органов, сильная кровопотеря.

Крид кивнул и надел стерильный халат. Ольфария проделала то же самое, заняв позицию у изголовья стола, откуда хорошо было видно все манипуляции.

— Первое правило магической хирургии, — начал Виктор, подходя к пациенту, — всегда начинайте с полной диагностики. Обычные сканеры покажут только поверхностные повреждения.

Он поднял руки над телом больного, и они засветились мягким голубоватым светом. Свечение окутало пациента, проникая сквозь кожу и ткани.

— Заклинание "Взгляд Целителя", — пояснил Крид. — Сейчас я вижу все энергетические потоки в его организме. Смотрите на экран.

На кристаллическом мониторе появилось изображение — человеческий силуэт, пронизанный светящимися нитями разных цветов. Некоторые области пульсировали ровным светом, другие мерцали тускло или были вовсе тёмными.

— Тёмные зоны — места разрушения тканей, — объяснил Виктор. — Сломанные рёбра, повреждённая селезёнка, внутреннее кровотечение. А вот эта красная область... — он указал на грудную клетку, — пневмоторакс. Лёгкое проколото осколком ребра.

Ольфария внимательно изучала изображение, сравнивая его с тем, что показывали обычные мониторы жизненных функций.

— А теперь смотрите, как НЕ нужно действовать, — Крид переместил руки к области сердца. — Неопытный целитель попытался бы сразу воздействовать на самые опасные повреждения. Например, так.

Он направил поток золотистой энергии в грудную клетку. На экране Ольфария увидела, как магия начала восстанавливать повреждённое лёгкое, но одновременно произошло что-то неожиданное — энергетические потоки в других частях тела стали ещё более хаотичными.

— Видите? — Крид тут же прекратил воздействие. — Попытка залечить лёгкое без стабилизации общего состояния привела к ухудшению кровообращения. Пациент мог бы умереть от сердечной недостаточности.

Он отступил от стола и сложил руки.

— Второе правило — всегда работайте от общего к частному. Сначала стабилизируем жизненные функции, потом переходим к конкретным повреждениям.

Виктор снова поднял руки, но теперь развёл их широко, охватывая всё тело пациента. Мягкое золотистое свечение окутало больного целиком.

— Заклинание "Поддержание Жизни", — прокомментировал он. — Укрепляю общую энергетику организма, стабилизирую сердечный ритм, нормализую давление.

На мониторах жизненных функций показатели начали улучшаться. Пульс стал ровнее, давление поднялось до нормальных значений.

— Теперь можно работать с конкретными травмами, — Крид сосредоточился на грудной клетке. — Но и здесь есть правильная последовательность. Что вы будете лечить в первую очередь — переломы рёбер или пневмоторакс?

— Пневмоторакс, — ответила Ольфария. — Он угрожает жизни.

— Неправильно, — покачал головой Виктор. — Сначала рёбра. Смотрите почему.

Он направил тонкий луч белой энергии к сломанным костям. На экране Ольфария видела, как осколки медленно встают на место, а трещины затягиваются.

— Пока рёбра не восстановлены, любое движение может ухудшить повреждение лёгкого, — объяснил он. — А магическое воздействие на внутренние органы вызывает непроизвольные спазмы мышц.

Действительно, пациент слегка дёрнулся, но теперь восстановленные рёбра защищали внутренние органы.

— Третье правило — учитывайте взаимосвязь систем, — продолжил Крид, переходя к лёгкому. — Организм — это единое целое. Лечение одного органа влияет на все остальные.

Он осторожно направил энергию в область прокола. Ольфария наблюдала на экране, как повреждённая ткань лёгкого медленно восстанавливается, а воздух из плевральной полости рассасывается.

— А теперь внутреннее кровотечение, — Виктор сместил внимание к животу. — Повреждена селезёнка. В вашем мире потребовалась бы сложная операция, возможно, удаление органа.

Зелёная энергия потекла к селезёнке. На экране было видно, как разрыв в ткани органа медленно затягивается.

— Четвёртое правило — контролируйте процесс восстановления, — Крид внимательно следил за показаниями сканеров. — Слишком быстрое заживление может привести к образованию рубцов или спаек.

Он работал медленно, тщательно, направляя энергию небольшими порциями и постоянно корректируя воздействие.

— Пятое правило — никогда не торопитесь, — добавил он. — Спешка в магической хирургии смертельна. Лучше потратить лишние полчаса, чем получить осложнения.

Постепенно все показатели пациента приходили в норму. Переломы срослись, внутренние органы восстановились, кровотечение остановилось.

— И последнее, шестое правило, — Крид завершил операцию общим укрепляющим заклинанием. — Всегда заканчивайте процедуру стабилизацией энергетического баланса.

Золотистое свечение в последний раз окутало пациента, и тот открыл глаза, недоумённо оглядываясь по сторонам.

— Что... что со мной было? — хрипло спросил он.

— Несчастный случай на работе, — ответил Крид, снимая перчатки. — Теперь всё в порядке. Полный покой три дня, потом можете возвращаться к лёгкому труду.

Мужчина попытался сесть и удивлённо обнаружил, что боли нет.

— Но я же помню... обвал, страшная боль...

— Помните основные принципы? — обратился Крид к Ольфарии, игнорируя благодарности пациента. — Полная диагностика, стабилизация общего состояния, правильная последовательность, учёт взаимосвязей, контроль процесса, отсутствие спешки и финальная стабилизация.

— Запомнила, — кивнула она.

— Отлично. Завтра вы попробуете сами — на более простом случае, — Виктор направился к выходу. — А сейчас изучите теоретические основы заклинаний, которые сегодня видели.

Ольфария проводила взглядом уходящего пациента, который буквально светился от счастья. Ещё час назад он был на грани смерти, а теперь полностью здоров.

Магия Крида была действительно невероятной. Жаль только, что сам он относился к людям как к неодушевлённым предметам, требующим ремонта.

Ольфария осталась в операционной одна, провожая взглядом счастливого пациента. Мужчина шёл по коридору, то и дело ощупывая грудь и живот — там, где ещё час назад были смертельные травмы. Его лицо светилось от радости человека, получившего вторую жизнь.

*Час назад он умирал*, — подумала она, снимая перчатки. *А теперь здоров как никогда.*

Она села на стул у операционного стола, неожиданно почувствовав усталость. Не физическую — моральную. Слишком много информации, слишком много потрясений за один день.

*"Организм — это единое целое. Лечение одного органа влияет на все остальные"* — эти слова Крида крутились в голове. Он говорил о медицине, но разве не то же самое можно сказать о жизни в целом?

Ольфария вспомнила свою прошлую жизнь в Москве. Переработки, хроническое недосыпание, постоянный стресс. Разве она не была "сломана"? Тридцатишестичасовые смены — это нормально? Жизнь от операции до операции без времени на себя — это здоровое существование?

А её коллеги в больнице? Татьяна Ивановна, которая уже десять лет пила антидепрессанты. Сергей из травматологии, который спивался после развода. Молодые интерны, которые выгорали на третьем году работы и уходили в частные клиники или вообще меняли профессию.

*Все мы в чём-то сломаны*, — с неожиданной ясностью поняла она.

Кто-то сломан физически — болезни, травмы, генетические дефекты. Кто-то эмоционально — депрессии, неврозы, психологические травмы. Кто-то духовно — потеря смысла жизни, цинизм, отчаяние.

И разве врач не должен это учитывать? Не должен смотреть на общую картину, а не только на конкретный симптом?

Ольфария встала и подошла к окну. Внизу по улицам шли люди — каждый со своими проблемами, страхами, болезнями. Физическими или душевными.

*"Чувства — роскошь, которую может позволить себе обычный врач в обычной больнице"* — вспомнились слова Крида.

Может быть, он был прав? Не в том, что люди — расходный материал. Но в том, что эмоции мешают принимать правильные решения. В московской больнице она сколько раз тратила время и силы на безнадёжных пациентов? Сколько часов просидела у постели умирающих, которым уже нельзя было помочь, вместо того чтобы лечить тех, кого ещё можно спасти?

*Сентиментальность*, — подумала она, используя слово Крида.

Но было ли это плохо? Разве сострадание не делает врача лучше? Разве не оно заставляет бороться до конца, искать новые методы, не сдаваться?

С другой стороны... Ольфария вспомнила случай из практики. Мальчик восьми лет, автомобильная авария, клиническая смерть продолжительностью двадцать минут. Они его вернули, но мозг был необратимо повреждён. Ребёнок провёл в коме полгода, потом стал овощем. Семья разрушилась, родители развелись, мать сошла с ума.

На реанимацию этого мальчика потратили ресурсы, которых хватило бы для спасения десятка других детей. Было ли это правильно?

*"Каждый час, потраченный на неперспективного пациента, — это час, украденный у тех, кого действительно можно спасти"*.

Жестокие слова. Но... логичные?

Ольфария покачала головой, пытаясь отогнать эти мысли. Нет, она не готова принять философию Крида полностью. Люди — не цифры в отчёте, не детали для ремонта.

Но кое в чём он был прав. Все мы действительно сломаны. И задача врача — не только лечить тело, но и понимать, как все части системы связаны между собой.

*Может быть, дело не в том, чтобы стать бесчувственным*, — подумала она. *А в том, чтобы научиться управлять чувствами. Использовать их как инструмент, а не позволять им управлять собой.*

Тонкая грань. Очень тонкая. И Ольфария пока не представляла, как по ней идти, не сорвавшись в пропасть цинизма с одной стороны или сентиментальности с другой.

Но попробовать стоило. Хотя бы ради тех людей, которых ещё можно спасти.

Часы показывали около двух дня, когда Крид отпустил Ольфарию на обед. Он исчез в своём кабинете с горой документов, а она решила воспользоваться свободным временем, чтобы лучше изучить клинику и познакомиться с коллегами.

Она уже знала Машу и Свету, видела других медсестёр, но с врачами пока не общалась. А ведь в таком большом медицинском учреждении должна была работать целая команда специалистов.

Ольфария прошла по коридорам пятнадцатого этажа, заглядывая в кабинеты. В большинстве царила обычная рабочая атмосфера — врачи принимали пациентов, медсестры заполняли документы, маги-техники обслуживали оборудование.

Но вот из одной из операционных донёсся необычный голос — низкий, хрипловатый, но удивительно мелодичный. Кто-то негромко напевал что-то на незнакомом языке.

Заинтригованная, Ольфария заглянула в дверь и замерла от удивления.

За пультом управления анестезиологическим оборудованием сидело существо, которое явно не было человеком. Невысокий, не более полутора метров ростом, худощавый, с длинными тонкими руками. Кожа пепельно-серого цвета, острые уши, выступающие скулы. Волосы — если это можно было назвать волосами — напоминали седую паклю.

Тролль. Настоящий тролль в медицинском халате.

— Простите, — осторожно сказала Ольфария с порога. — Не помешала?

Существо обернулось, и она увидела умные янтарные глаза и добродушную улыбку, открывающую мелкие, но очень белые зубы.

— О, новенькая! — обрадовался тролль, спрыгивая со стула. — Значит, вы и есть та самая ученица мастера Крида, о которой все говорят. Грим Каменное Сердце, анестезиолог.

Он протянул руку для рукопожатия. Ладонь оказалась удивительно тёплой и мягкой, несмотря на каменный вид кожи.

— Ольфария Минор, — представилась она. — А вы... вы действительно тролль?

— Горный тролль из клана Серых Утёсов, — с гордостью подтвердил Грим. — Правда, уже лет пятнадцать не видел родных гор. Зато получил образование!

Он указал на стену, где висел диплом в красивой рамке. Ольфария прочитала: "Грим Каменное Сердце. Магистр анестезиологии и реаниматологии. Имперская Медицинская Академия."

— Вы учились в академии? — удивилась она.

— Ага, — кивнул Грим, усаживаясь обратно на стул. — Первый тролль в истории академии. Поначалу профессора думали, что это шутка такая. А потом оказалось, что у нас, троллей, врождённая устойчивость к магии и отличная интуиция в работе с энергетическими полями.

Он показал на сложную панель управления.

— Видите эти кристаллы? Они регулируют уровень обезболивания и глубину наркоза. Для людей это требует постоянных расчётов и контроля. А я чувствую состояние пациента напрямую, через магические флуктуации.

— И как вы попали в клинику Крида? — поинтересовалась Ольфария, устраиваясь на соседнем стуле.

— Мастер сам меня нашёл, — улыбнулся Грим. — После выпуска никто не хотел брать тролля на работу. Знаете, предрассудки. "Тролли должны жить под мостами и пугать путников", всё такое.

Он махнул рукой.

— А потом приходит этот высокий блондин и говорит: "Мне нужен анестезиолог, которому не страшны любые формы магии. Раса не важна, важны навыки." Вот уже восемь лет работаю здесь и очень доволен.

— И как вам мастер Крид? — осторожно спросила Ольфария.

Грим задумался, почёсывая остроконечное ухо.

— Странный он, это точно. Но справедливый. Платит хорошо, условия отличные, работой не перегружает. И главное — не смотрит на меня как на диковинку. Для него я просто хороший специалист.

— А не пугает его... подход к людям? — не удержалась она.

— А, вы про его философию? — усмехнулся тролль. — Да, поначалу было непривычно. Но знаете что? За восемь лет работы здесь я спас больше жизней, чем за всю свою предыдущую карьеру. Мастер Крид создал систему, которая действительно работает.

Грим наклонился ближе и понизил голос.

— Между нами говоря, его холодность — это защитная реакция. Представьте, что вы полторы тысячи лет видите, как люди рождаются, болеют и умирают. Как бы вы к этому относились?

Ольфария задумалась. Действительно, как можно сохранить человечность, наблюдая смерть тысяч поколений?

— Плюс, — продолжил Грим, — он никого не заставляет становиться таким же. Посмотрите на персонал клиники. Маша и Света всё такие же отзывчивые, доктор Элеонора из детского отделения по-прежнему плачет над каждым маленьким пациентом. Мастер просто делает свою работу наиболее эффективно.

В операционную заглянула медсестра.

— Грим, готовьте пациента. Через полчаса операция.

— Уже иду! — откликнулся тролль, спрыгивая со стула. — Извините, леди Ольфария, работа зовёт. Но заходите ещё! Всегда рад поговорить с коллегой.

Ольфария попрощалась и вышла в коридор, размышляя о разговоре. Может быть, Грим был прав? Может быть, Крид не монстр, а просто очень усталый человек, который за века научился защищать себя от боли потерь?

*Хотя это не оправдывает его отношения к людям как к расходному материалу*, — подумала она, продолжая свою экскурсию по клинике.

К вечеру Ольфария поднялась на свой двадцать восьмой этаж, чувствуя приятную усталость от насыщенного дня. Знакомство с Гримом оставило после себя какое-то умиротворение — в клинике Крида работали живые люди с собственными историями и характерами, а не безликие исполнители воли бессмертного мага.

Первым делом она направилась к своей любимой кофемашине. Ритуал приготовления эспрессо уже стал привычным и успокаивающим. Звук перемалывающихся зёрен, шипение пара, аромат, наполняющий кухню — всё это помогало отвлечься от сложных мыслей.

Взяв дымящуюся чашку, Ольфария прошла в гостиную и устроилась в любимом кресле у панорамного окна. Столица медленно погружалась в вечерние сумерки, огни в домах зажигались один за другим, создавая уютную картину.

На журнальном столике лежала небольшая книжка в потёртом кожаном переплёте — одна из многих, что она взяла из библиотеки. "Эдвард Серебряная Арфа. Избранные стихотворения" — гласила надпись на обложке.

Ольфария открыла сборник наугад и прочитала:

*В башне времени, где дни как листья,*

*Опадают тихо, без следа,*

*Я ищу покоя между мыслями,*

*Но покой — лишь краткая мечта.*

*Города внизу мерцают светом,*

*Люди спешат к целям неземным,*

*А я здесь, укутанный рассветом,*

*Вспоминаю то, что стало дым.*

Странно меланхоличные строки для неизвестного ей поэта. Она перевернула страницу:

*Видел я рождение империй,*

*Видел их закат и тишину,*

*Но в глазах людских всё те же грезы —*

*Жить, любить и верить в весну.*

*И пускай века проходят мимо,*

*Превращая юность в седину,*

*Сердце помнит первую улыбку,*

*Первый поцелуй, первую слезу.*

Ольфария сделала глоток кофе, наслаждаясь его бархатным вкусом. Стихи были красивыми, но в них чувствовалась какая-то вековая усталость. Словно автор прожил слишком долго и видел слишком много.

За окном загорелись магические фонари, освещая улицы мягким золотистым светом. Экипажи развозили горожан по домам после рабочего дня, а где-то в переулках играли дети, не желая заканчивать игры с наступлением темноты.

Она перелистнула ещё несколько страниц:

*Что такое мудрость? Знание цены*

*Каждому мгновению земному.*

*Что такое боль? Когда весны*

*Не приносят радости больному.*

*Что такое память? Груз веков,*

*Свернутый в тугие свитки строк.*

*Что такое время? Враг стихов*

*И единственный их урок.*

*В каждом слове — отголосок лет,*

*В каждой рифме — эхо прошлых дней.*

*Поэт — тот, кто ловит робкий свет*

*И хранит его средь темных теней.*

Поэт писал о времени и памяти с каким-то личным знанием, словно испытал на себе тяжесть долгих лет. Возможно, он тоже был одним из долгожителей этого мира? Магом или кем-то ещё?

Ольфария допила кофе и закрыла книгу, оставив закладку на странице с понравившимся стихотворением. За окном полностью стемнело, и столица превратилась в россыпь огней на чёрном бархате неба.

*Странный день*, — подумала она, наблюдая за мерцающими огнями. *Утром я была потрясена цинизмом Крида, днём начала понимать логику его подхода, а вечером читаю меланхоличные стихи о бремени времени.*

Возможно, это и был урок дня — в этом мире всё было сложнее, чем казалось на первый взгляд. Даже бессердечный маг мог оказаться просто очень уставшим человеком, а в клинике монстра могли работать добрые тролли и отзывчивые медсестры.

Завтра предстоял новый день обучения, новые открытия и, вероятно, новые потрясения. Но сейчас можно было просто сидеть в удобном кресле, любоваться видом на чужой прекрасный город и читать стихи неизвестного поэта, который когда-то тоже смотрел в окно и размышлял о быстротечности времени.

**Интерлюдия. Охота за информацией**

Гиперион сидел в своём кабинете в военном министерстве, перелистывая отчёты о последней кампании, но мысли его были совсем не о службе. Загадочная докторша не выходила у него из головы уже целые сутки.

За триста лет существования он повидал немало необычных людей. Героев и злодеев, гениев и безумцев, красавиц и чудовищ. Но никто из них не заинтриговал его настолько, чтобы он начал собирать информацию.

А вчера начал.

На столе перед ним лежали донесения его агентов — полководец империи имел свою разведывательную сеть, независимую от официальных служб. Слишком много врагов у империи, слишком много заговоров при дворе, чтобы полагаться только на казённых шпионов.

Первый отчёт был от агента в канцелярии императора:

*"Ольфария Минор, дочь барона Альфреда Минора из северного Альбиона. Записи о семье появились в имперских архивах внезапно, три дня назад. До этого никаких упоминаний. Странность: все документы выглядят подлинными, но слишком... новыми. Словно их только что изготовили, используя старую бумагу и чернила."*

Второй — от осведомителя в альбионских кругах:

*"Расспрашивал среди альбионской знати о семье Миноров. Никто такой фамилии не знает. Барон Альфред Минор в списках альбионской аристократии не значится. Более того, северные области Альбиона малонаселены, там живут в основном рыбаки и охотники. Никакой знати."*

Третий отчёт пришёл от шпиона в клинике Крида:

*"Девушка демонстрирует удивительные медицинские навыки, но использует незнакомые методы. Оперирует без магии, полагается на механические инструменты. Говорит о "рентгене" и "томографии" — терминах, неизвестных в империи. Мастер Крид проявляет к ней необычный интерес."*

Гиперион откинулся в кресле, размышляя над полученной информацией. Картина была более чем ясной — Ольфария Минор не была тем, за кого себя выдавала. Поддельные документы, несуществующая семья, незнакомые медицинские техники...

*Призванная героиня*, — подумал он с усмешкой. *Очередная игрушка Крида.*

За века службы он видел немало таких. Люди из других миров, наделённые необычными способностями или знаниями. Крид словно магнитом притягивал их к себе, изучал, использовал, а потом...

А потом они умирали. От старости, в бою, от несчастного случая. А бессмертный маг переходил к следующему подопечному.

Но эта была особенной. Гиперион ясно помнил вспышку ледяной магии во время стычки с Дубровским. Чистая, мощная сила, неконтролируемая, но потенциально разрушительная. А её хирургические навыки...

Он взял перо и написал короткую записку:

*"Продолжайте наблюдение. Особое внимание — магическим способностям и реакции на стресс. Еженедельные отчёты."*

Запечатав послание, Гиперион отдал его курьеру. Шпионить за Кридом было опасно — старый маг не любил излишнего внимания к своим делам. Но любопытство оказалось сильнее осторожности.

*К тому же*, — размышлял полководец, подходя к окну, — *если эта девушка действительно из другого мира, она может оказаться полезной. Знания, технологии, новые подходы к старым проблемам...*

За окном виднелся чёрный силуэт небоскрёба Крида. Где-то там, на одном из верхних этажей, жила загадочная докторша, которая вчера отказала бессмертному полководцу в прогулке.

Гиперион усмехнулся, вспоминая её решительное "нет". Когда в последний раз кто-то ему отказывал? Десятилетия назад? Век назад?

*Определённо интересная особа*, — заключил он. *Посмотрим, что ещё удастся о ней узнать.*

Через несколько дней у него будет достаточно информации, чтобы понять, кто такая Ольфария Минор на самом деле. А потом можно будет решать, что с этими знаниями делать.

Пока что он просто наблюдал. Терпеливо, как хищник, выслеживающий добычу. У бессмертных было одно неоспоримое преимущество — время всегда работало на них.

**Интерлюдия. Игра императоров**

Личные покои императора Гордея располагались в восточной башне дворца, откуда открывался прекрасный вид на столицу. Здесь не было парадной роскоши тронного зала — простая, но изысканная обстановка, удобные кресла у камина и стол для игр.

Гиперион поднялся по знакомой лестнице, миновав множество охранников. Его здесь знали — полководец был одним из немногих, кто мог войти к императору без предварительной записи.

— А, Гиперион, — Гордей поднялся из-за письменного стола, отложив в сторону государственные бумаги. — Как раз думал, не пригласить ли тебя на партию.

— С удовольствием, — полководец снял плащ и повесил шашку на специальную подставку. — Давно не играли.

Император достал из резного шкафа доску для магических шахмат — произведение искусства из чёрного дерева с инкрустацией из серебра и золота. Фигуры стояли в специальном футляре, каждая высотой с ладонь.

— Белые или чёрные? — спросил Гордей, расставляя армии на доске.

— Белые, — выбрал Гиперион. — Мне нравится ходить первым.

Как только фигуры заняли свои места, они ожили. Крошечные рыцари поправляли доспехи, пешки переминались с ноги на ногу, король величественно оглядывал своё войско. Ладьи-крепости скрипели воротами, слоны-боевые маги проверяли заклинания.

— Ну что, старый друг, — Гордей устроился в кресле напротив, — как дела на границах?

— Спокойно, — Гиперион изучал расположение войск. — Северные бароны присмирели после последнего урока. Восточные племена заняты междоусобицами. На юге торговцы больше интересуются прибылью, чем войной.

Он двинул пешку, и крошечный солдатик бодро прошагал на две клетки вперёд, гордо подняв знамя.

— А вот на западе появились интересные слухи, — продолжил полководец. — Говорят, Серебряные Острова готовят флот.

— Серьёзная угроза? — Гордей ответил ходом коня, и миниатюрный всадник поскакал в атаку, размахивая крошечным мечом.

— Пока нет. Но стоит следить, — Гиперион выдвинул вперёд слона, и маг-фигурка начал читать заклинания, готовясь к бою. — Их флот сильнейший в известном мире.

Игра набирала обороты. Фигуры сражались с настоящим азартом — каждый захват сопровождался миниатюрной битвой. Побеждённые исчезали в яркой вспышке, а победители торжественно занимали освобождённые клетки.

— Кстати, — Гордей небрежно переместил ладью, — что скажешь о новой ученице Крида?

Гиперион не дрогнул, но внутренне напрягся. Неужели император тоже заинтересовался загадочной докторшей?

— Ольфария Минор? — он двинул королеву, и величественная фигурка проплыла по доске, заставляя вражеских солдат почтительно кланяться. — Встречал её пару раз. Ничего особенного.

— Правда? — император усмехнулся. — А мне рассказывали интересные вещи. Будто бы ты спас её от Дубровского, а потом полночи проводил в клинике.

*Проклятые сплетники*, — мысленно выругался Гиперион. При дворе невозможно было сохранить что-либо в тайне.

— Дубровский напал на женщину, — он пожал плечами, делая очередной ход. — Я проучил наглеца. Элементарная вежливость.

— Ага, — Гордей не поверил ни единому слову. — И, конечно, тот факт, что она отказала тебе в прогулке, никак не повлиял на твой... интерес к её персоне?

Гиперион замер с фигуркой в руке. Даже об этом император знал.

— Твоя разведка работает слишком хорошо, — сухо заметил он.

— Не моя, — рассмеялся Гордей. — Это Дубровский разболтал. Лежа в больнице, рассказывал всем, кто готов слушать, как бессмертный полководец получил от девчонки от ворот поворот.

На доске развернулось сражение между двумя пешками. Белый солдатик яростно размахивал мечом, но чёрный оказался ловчее и отправил противника в небытие.

— Она... необычная, — наконец признал Гиперион. — Но это не твоя забота.

— Всё, что касается людей Крида, — моя забота, — серьёзно сказал император. — Особенно если они появляются из ниоткуда с поддельными документами.

Значит, Гордей тоже расследовал происхождение Ольфарии. Интересно.

— И что ты выяснил? — полководец попытался захватить вражескую ладью, но крепость оказалась хорошо защищена.

— То же, что и ты, — Гордей блокировал атаку и контратаковал. — Семьи Миноров в Альбионе не существует. Документы фальшивые, хотя и очень качественные. А медицинские методы, которые она использует...

Император сделал паузу, наблюдая, как его королева элегантно срубила вражеского коня.

— Они не похожи ни на что известное в нашем мире, — закончил он. — Что наводит на определённые мысли.

— Призванная героиня, — кивнул Гиперион. — Ещё одна игрушка Крида.

— Возможно. Но этот старый лис что-то замышляет. И мне не нравится, что я не знаю, что именно.

На доске белые теснили чёрных. Пешки Гипериона храбро наступали, поддерживаемые магами и рыцарями. Но император не сдавался, используя каждую возможность для контратаки.

— Хочешь, чтобы я присмотрел за ней? — предложил полководец.

— Неофициально, — кивнул Гордей. — Крид — наш союзник, но он слишком независим. А эта девушка может оказаться важнее, чем кажется.

— Сделаю, что смогу, — пообещал Гиперион, загоняя вражеского короля в угол.

— Шах и мат, — объявил он, и его фигуры торжественно салютовали своему полководцу.

Король Гордея с достоинством сложил оружие, а остальные фигуры склонились в поклоне перед победителем.

— Хорошая игра, — император убирал фигуры в футляр. — Но в следующий раз выиграю я.

— Посмотрим, — усмехнулся Гиперион, надевая плащ. — А пока займусь твоим поручением.

— Только осторожно, — предупредил Гордей. — Крид не прощает тех, кто слишком интересуется его делами.

— Не волнуйся, — полководец пристегнул шашку. — Я знаю, как обращаться со старыми лисами.

Выйдя из покоев императора, Гиперион задумчиво направился к выходу из дворца. Теперь за Ольфарией следили и он, и Гордей. Интересно, знает ли об этом сама девушка?

*Вероятно, скоро узнает*, — подумал он с усмешкой. *Такие вещи долго не скрываются.*