Имперский маг или приказываю лечить

Глава 4

Ольфария видела сон — она шла по заснеженному полю, а вокруг неё кружились ледяные кристаллы, послушные её воле. Картина была умиротворяющей, пока внезапно под ногами не разверзлась светящаяся трещина.

Прежде чем она успела что-либо понять, мир перевернулся. Ощущение падения, вспышка яркого света, и вот она уже стоит посреди операционной в ночной сорочке, растерянно моргая от резкого освещения.

— Что... где я? — пробормотала она, пытаясь сориентироваться.

— Экстренная операция, — сухо произнёс знакомый голос.

Крид стоял у операционного стола в стерильном халате, его руки уже светились целебной магией. На столе лежал пожилой мужчина в богатых одеждах — даже в бессознательном состоянии его лицо излучало властность и достоинство.

— Одевайтесь, — Света протянула Ольфарии стерильную форму. — Быстро!

— Но я же спала... как я здесь оказалась? — Ольфария машинально взяла одежду.

— Телепортационный портал, — не поднимая глаз от пациента, ответил Виктор. — Экстренная необходимость. Переодевайтесь немедленно — время на счету.

Ольфария быстро натянула хирургическую форму, всё ещё не до конца понимая происходящего. Сон и реальность смешались в голове.

— Кто это? — спросила она, подходя к столу.

— Его Святейшество Патриарх Максимилиан, духовный лидер всея империи, — Крид начал делать разрез на груди пациента. — Сердечный приступ, отказ почек, печени и лёгких. Критическое состояние.

— И что мне делать?

— Учиться, — холодно ответил Виктор. — Наблюдать и запоминать. Это ваша первая серьёзная практика.

Ольфария взглянула на мониторы. Показатели жизненных функций были катастрофическими — человек буквально умирал у них на глазах.

— Но разве нельзя использовать обычную магию исцеления? — спросила она.

— Невозможно, — Крид вскрыл грудную клетку, обнажив остановившееся сердце. — Его Святейшество слишком долго злоупотреблял алкоголем и неумеренностью в еде. Органы разрушены необратимо. Магия может поддержать их несколько часов, но не восстановить.

Он повернулся к стеллажу с необычными устройствами — сложными механизмами из металла, кристаллов и каких-то пульсирующих органических элементов.

— Поэтому будем менять органы на магико-механические протезы, — спокойно объяснил Виктор, доставая устройство размером с человеческое сердце. — Они прослужат ещё лет двадцать.

— Вы... вы собираетесь превратить Патриарха в киборга? — ошарашенно спросила Ольфария.

— В функционирующую личность, способную выполнять свои обязанности, — поправил Крид, начиная извлекать остановившееся сердце. — Подайте зажим.

Ольфария механически выполнила просьбу, наблюдая, как Виктор с хирургической точностью удаляет отказавший орган и устанавливает на его место магико-механический протез.

Искусственное сердце было произведением искусства — золотые трубки переплетались с кристаллическими элементами, а в центре пульсировал маленький реактор.

— Кристаллическое ядро обеспечивает энергией, — пояснил Крид, подключая протез к кровеносным сосудам. — Магические стабилизаторы регулируют ритм. Прослужит дольше обычного сердца.

На мониторе появился ровный пульс.

— Теперь печень, — Виктор уже доставал следующий протез. — Она отвечает за детоксикацию организма. Искусственная печень справится лучше — никаких проблем с алкоголем в будущем.

Операция продолжалась. Лёгкие заменили на механические аналоги с воздушными фильтрами. Почки — на устройства для очистки крови. Даже часть пищеварительной системы получила магико-механические дополнения.

— Это... это этично? — тихо спросила Ольфария, помогая устанавливать очередной протез.

— Альтернатива — смерть, — безэмоционально ответил Крид. — Патриарх нужен империи живым и дееспособным. Неважно, в каком виде.

Через четыре часа операция была завершена. На столе лежал человек, который на семьдесят процентов состоял из магико-механических протезов. Но он дышал, его сердце билось, а приборы показывали стабильные жизненные функции.

— Он будет жить? — спросила Ольфария.

— Будет жить дольше и здоровее, чем до болезни, — Крид снимал перчатки. — Искусственные органы не подвержены болезням.

Патриарх открыл глаза — ясные, но теперь с едва заметным металлическим отблеском.

— Что... что со мной? — прохрипел он.

— Вы получили второй шанс на жизнь, Ваше Святейшество, — ответил Крид. — Полный медицинский осмотр через неделю.

Ольфария смотрела на всё это с ужасом и восхищением одновременно. Крид действительно спас человека, но какой ценой? И что Патриарх скажет, когда узнает, что превратился в живую машину?

— Добро пожаловать в будущее медицины, — сказал Виктор, заметив её выражение лица. — Здесь смерть — не приговор, а просто техническая проблема, требующая решения.

После операции Крид проводил Ольфарию в свой кабинет на двадцать пятом этаже. Утренний свет струился через панорамные окна, но она всё ещё чувствовала себя не до конца проснувшейся после внезапного телепортирования из постели.

— Присаживайтесь, — Виктор указал на кресло у небольшого столика. — После такой работы полагается отдых.

Он достал изящный чайный сервиз и заварочный чайник с какими-то травами ярко-зелёного цвета.

— Шартрезовый чай, — пояснил он, наливая ароматную жидкость в тонкие фарфоровые чашки. — Отлично восстанавливает силы после магических манипуляций.

Ольфария взяла чашку, вдыхая освежающий аромат с нотками мяты и горных трав. Чай был слегка сладковатым с травяным послевкусием.

— Операция прошла успешно, — удовлетворённо заметил Крид, устраиваясь в кресле напротив. — Вы хорошо ассистировали для первого раза.

— Спасибо, — Ольфария сделала ещё глоток. — Но я всё ещё не понимаю... зачем нужно было превращать Патриарха в киборга?

— Не в киборга, — поправил Виктор. — В функциональную единицу системы управления империей. Видите ли, дорогая ученица, медицина — это не только лечение отдельных людей.

Он встал и подошёл к окну, за которым расстилалась столица.

— Империя — это живой организм, — начал он задумчиво. — У неё есть голова — император, сердце — армия, лёгкие — торговля, желудок — сельское хозяйство. А духовенство... духовенство это нервная система. Оно передаёт сигналы от власти к народу и обратно.

Ольфария почувствовала, как по спине пробежал холодок. В голосе Крида звучала такая убеждённость, что становилось не по себе.

— Патриарх — главный нерв этой системы, — продолжил он. — Если он умрёт, начнётся религиозный кризис. Борьба за наследство, расколы, волнения. Империя заболеет.

— Но разве не должен быть преемник?

— Есть несколько кандидатов, — кивнул Виктор. — И каждый потянет в свою сторону. Результат предсказуем — гражданская война под религиозными лозунгами.

Он вернулся к столику и сел.

— Поэтому я поддерживаю здравие целой империи, продлевая жизнь ключевых фигур. Не из сентиментальности, а из практических соображений.

Ольфария поставила чашку, руки слегка дрожали.

— То есть вы... вы решаете, кто будет жить, а кто умрёт? На уровне целого государства?

— Именно, — спокойно подтвердил Крид. — Император Гордей правит уже двадцать лет благодаря моим лекарствам. Без них он умер бы от наследственной болезни в тридцать пять. Канцлер Роберт перенёс три инфаркта, но продолжает работать. Главный судья империи должен был умереть от рака пять лет назад.

Табун мурашек прошёлся по позвоночнику Ольфарии. Крид говорил об этом так буднично, словно речь шла о ремонте водопровода.

— А если кто-то из них... не нужен больше империи? — с ужасом спросила она.

— Тогда лекарства заканчиваются, — пожал плечами Виктор. — Или случается досадная врачебная ошибка. Или просто болезнь оказывается сильнее медицины.

— Боже мой... — прошептала Ольфария.

— Боги здесь ни при чём, — усмехнулся Крид. — Это чистая практика. Граф Сергеев, например, три года назад начал интриговать против императора. Внезапный инсульт быстро решил проблему. А барон Михайличик слишком активно торговал с врагами империи — сердечный приступ отрезвил его наследников.

Ольфария почувствовала тошноту. Не от чая — от понимания того, с кем она имеет дело.

— Вы... вы убиваете людей, — выдохнула она.

— Я лечу империю, — поправил Виктор. — Как хирург удаляет опухоль, чтобы спасти организм. Граф был злокачественным новообразованием в теле государства. Его устранение пошло на пользу всем остальным.

Он налил себе ещё чаю, совершенно невозмутимый.

— Понимаете теперь масштаб нашей работы? — спросил он. — Мы лечим не просто людей. Мы лечим цивилизацию. Поддерживаем баланс сил, предотвращаем войны, обеспечиваем стабильность.

— За счёт убийств...

— За счёт рациональных решений, — жёстко возразил Крид. — Смерть одного человека предотвращает смерть тысяч. Математика простая и понятная.

Ольфария поняла, что попала не просто к циничному врачу. Она попала к человеку, который считал себя богом. Который решал судьбы империи из своего кабинета, манипулируя жизнями людей как шахматными фигурами.

И теперь он хотел научить её тому же.

— Со временем вы поймёте, — мягко сказал Виктор, заметив её ужас. — Когда увидите результаты нашей работы — мир, процветание, стабильность. Тогда поймёте, что несколько смертей — небольшая цена за благополучие миллионов.

Мурашки по коже превратились в настоящий озноб. Ольфария поняла, что находится в логове монстра. Монстра, который искренне считал себя благодетелем человечества.

— Впрочем, — внезапно сказал Крид, и в его голосе появились совершенно неожиданные тёплые нотки, — хватит о мрачном. Есть вещи более возвышенные.

Он откинулся в кресле, и выражение его лица смягчилось. Ольфария с удивлением наблюдала за этой метаморфозой — ещё секунду назад перед ней сидел холодный манипулятор, а теперь...

— Знаете ли вы поэзию Востока? — спросил Виктор, глядя в окно на утреннее небо. — Там есть удивительные строки о преданности. Не человеку, а идее.

Он прикрыл глаза и негромко произнёс:

— "Как горная река течёт к морю, не выбирая путь, так мудрый служит небу, не ведая сомнений. В постоянстве — сила, в преданности — покой, в служении великому — бессмертие духа."

Голос его стал мелодичным, почти певучим. Ольфария сидела, разинув рот от неожиданности.

— Или вот ещё, — продолжил Крид: — "Цветок не спрашивает, зачем он цветёт, птица не сомневается в своём полёте. Так человек мудрый отдаёт себя служению, не требуя награды."

Он открыл глаза и посмотрел на неё с какой-то странной теплотой.

— Понимаете? Истинное призвание не в том, чтобы служить отдельным людям с их слабостями и пороками. А в том, чтобы служить чему-то большему. Империи. Идее порядка. Самой жизни как принципу.

Ольфария молчала, не зная, что сказать. Этот внезапный переход от рассказов об убийствах к философской лирике поставил её в полный ступор.

— "Мудрец подобен воде — он питает всё живое, не соперничая ни с чем, — продолжал цитировать Виктор. — Он течёт в низины, которых избегают люди, и потому близок к истине."

В его голосе звучала искренняя убеждённость, почти религиозная преданность.

— Мы, врачи, подобны этой воде. Мы служим жизни в её высшем проявлении — не отдельным смертным, а бессмертному принципу существования цивилизации.

Он встал и подошёл к ней, положив руку на плечо — жест неожиданно отеческий.

— Со временем вы это поймёте, дорогая Ольфария. А пока идите спать. Ночь была тяжёлой, а день обещает быть не легче.

— Но... — начала она.

— Никаких "но", — мягко, но решительно прервал Крид. — У вас есть ещё несколько часов до обычного начала занятий. Используйте их для отдыха. Телепортация через сон — серьёзная нагрузка на организм.

Он проводил её к двери, и его манеры снова стали галантными, почти заботливыми.

— Увидимся в обычное время. И помните — всё, что вы сегодня видели, строго конфиденциально. Здоровье Патриарха — государственная тайна.

Ольфария вышла из кабинета, чувствуя себя полностью дезориентированной. Этот человек был живой загадкой — то безжалостный манипулятор, то философ-мечтатель. Где его истинное лицо, а где маска?

Поднимаясь в лифте на свой этаж, она размышляла о странной двойственности Крида. Возможно, именно это и делало его таким опасным — способность переключаться между ролями, подстраиваться под ситуацию, очаровывать и пугать одновременно.

*Осталось только понять*, — думала она, — *какой из этих Кридов настоящий. И что он в итоге хочет от меня.*

Ольфария добралась до своей квартиры, всё ещё обдумывая странные стихи, которые цитировал Крид. Слова о преданности идее, о служении чему-то большему, чем отдельная человеческая жизнь... Они звучали красиво, но после всего услышанного приобретали зловещий оттенок.

Она рухнула на кровать, не раздеваясь. Телепортация действительно оказалась изматывающей — во всём теле чувствовалась странная усталость, словно её разобрали на части и собрали заново.

*"Как горная река течёт к морю, не выбирая путь..."* — крутились в голове строки.

Ольфария закрыла глаза, пытаясь отогнать навязчивые мысли. Но поэзия не отпускала, мелодичные фразы звучали в голове, как колыбельная.

*"Цветок не спрашивает, зачем он цветёт..."*

Сон подкрался незаметно, мягко обволакивая сознание. И вдруг она обнаружила себя стоящей на вершине горы, откуда открывался невероятный вид.

Внизу расстилался пейзаж, который определённо не принадлежал империи Кусь. Изогнутые крыши пагод, террасы рисовых полей, спускающиеся по склонам холмов, извилистые дорожки между бамбуковых рощ. Воздух был пропитан ароматами цветущей сакуры и благовоний.

*Магический Восток*, — поняла Ольфария.

Она шла по горной тропе, и пейзажи менялись, как в калейдоскопе. Вот храм с золотыми крышами, где монахи в оранжевых одеждах читали мантры. Вот сад камней, где каждый булыжник был расположен в идеальной гармонии. Вот чайный домик у ручья, где седобородый мудрец заваривал чай из лепестков лотоса.

— Добро пожаловать, дочь далёких земель, — сказал старик, не поднимая глаз от чайной церемонии. — Твоя душа беспокойна, как река весной.

— Откуда вы знаете? — удивилась Ольфария, садясь на циновку напротив.

— Все реки текут к морю, все души ищут покоя, — философски ответил мудрец, наливая янтарную жидкость в крошечные чашечки. — Пей. Этот чай поможет увидеть истину.

Ольфария отпила глоток. Вкус был удивительным — сладковатым и терпким одновременно, с нотками цветов и горных трав.

— Твой учитель цитирует наших поэтов, — заметил старик. — Но понимает ли он их смысл?

— Не знаю, — честно призналась она. — Для меня эти стихи звучат красиво, но пугающе.

— Мудрость можно использовать как лекарство и как яд, — кивнул мудрец. — Твой наставник берёт наши слова о преданности Небу и превращает их в оправдание земной власти.

Вокруг чайного домика материализовались призрачные фигуры — поэты и философы в древних одеждах. Они сидели в молчании, слушая разговор.

— Когда мы говорим о служении великому, — продолжал старик, — мы имеем в виду не империю из камня и железа, а вечные принципы — гармонию, сострадание, справедливость.

— А он служит порядку любой ценой, — поняла Ольфария.

— Порядок без сострадания — это тирания, — один из призрачных поэтов произнёс стихи:

*"Правитель, забывший о сердце,*

*Подобен дракону без души.*

*Он может устрашать и властвовать,*

*Но не может дарить мир."*

Другой поэт добавил:

*"Врач, лечащий тело, но убивающий дух,*

*Что лекарь, исцеляющий рану ядом.*

*Жизнь без милосердия*

*Не жизнь, а существование."*

Мудрец допил чай и посмотрел на неё внимательными глазами.

— Помни, дочь далёких земель — истинная мудрость не в том, чтобы управлять жизнями других, а в том, чтобы найти гармонию в собственной душе. Твой путь только начинается.

Пейзаж начал растворяться, краски блекли, звуки затихали.

— Подождите! — крикнула Ольфария. — Что мне делать?

— То, что подсказывает сердце, — ответил старик, его голос звучал всё тише. — И помни — вода точит камень не силой, а постоянством...

Ольфария проснулась в своей кровати, и утренний свет лился через окна. Но во рту всё ещё чувствовался вкус лотосового чая, а в памяти звучали слова восточных мудрецов.

*Сон*, — подумала она. *Но такой яркий, такой реальный...*

Возможно, это была реакция на магическую телепортацию. А возможно — её подсознание пыталось найти ответы на мучившие вопросы.

Так или иначе, слова мудреца засели в памяти: *"Вода точит камень не силой, а постоянством."*

Ольфария окончательно стряхнула остатки необычного сна и направилась на кухню. Утренний ритуал с кофемашиной стал для неё якорем реальности — знакомые движения, привычные звуки, божественный аромат зёрен помогали собраться с мыслями.

Пока машина готовила эспрессо, она подошла к панорамным окнам. Столица империи Кусь просыпалась под лучами восходящего солнца. Улицы наполнялись людьми, спешащими по своим делам, экипажи развозили пассажиров, торговцы открывали лавки.

*Миллионы жизней*, — подумала она, наблюдая за муравейником большого города.

Взяв готовый кофе, Ольфария устроилась в кресле у окна и попыталась честно разобраться в своих мыслях. Слова восточного мудреца из сна всё ещё звучали в голове, но теперь нужно было принимать реальные решения.

*Крид — монстр*, — это было очевидно. *Он убивает людей, манипулирует судьбами, превращает живых в машины ради своих целей.*

Но...

Она сделала глоток кофе, пытаясь быть объективной.

*Но он спасает больше жизней, чем губит.*

За один утренний приём Крид излечил двадцать безнадёжно больных людей. Рак, врождённые пороки, дегенеративные заболевания — всё то, что в её мире означало медленную мучительную смерть. А здесь исчезало за минуты.

*Сколько таких пациентов он принимает за день? За год?*

Ольфария попыталась прикинуть. Если каждый день через клинику проходило хотя бы пятьдесят пациентов, это почти двадцать тысяч спасённых жизней в год. За десятилетие — двести тысяч. За век — два миллиона.

А его политические убийства? Десятки в год? Сотни за столетие?

*Математика действительно простая*, — с горечью подумала она. *Один убитый граф против тысяч спасённых детей.*

Но разве можно мерить человеческие жизни арифметикой? Разве можно решать, кто достоин жить, а кто нет?

*А разве я сама не делала этого в больнице?*

Неприятная мысль. Но честная. Сколько раз она принимала решения о том, кому достанется последняя доза лекарства? Кого оперировать первым при поступлении нескольких критических пациентов? Кому продлевать реанимационные мероприятия, а кому нет?

*Разница в масштабе*, — попыталась она оправдаться перед собой. *Я решала медицинские вопросы, а он — политические.*

Но была ли эта разница принципиальной? Крид просто расширил понятие "здоровья" до масштабов империи. Он лечил государство как огромный организм, удаляя "злокачественные опухоли" и "инфекции".

Ольфария допила кофе и подошла ближе к окну. Где-то там, среди этих людей, были те, кого спас Крид. Дети с исправленными пороками сердца, женщины, избавленные от рака, мужчины с восстановленным зрением.

*А если я откажусь от обучения? Что тогда?*

Контракт магический, нарушить его нельзя. Но даже если бы можно было... что бы изменилось? Крид продолжил бы свою работу без неё. А она лишилась бы возможности спасать людей с помощью невероятных магических способностей.

*В её мире* она была одним из сотен уставших врачей в переполненной больнице. Спасала десятки жизней в год, теряя множество других из-за несовершенства медицины.

*Здесь* она могла стать одним из немногих целителей, способных творить настоящие чудеса. Спасать тысячи жизней, которые в её мире были бы обречены.

*Но ценой работы на монстра.*

Ольфария вернулась в кресло и закрыла глаза. Слова мудреца снова всплыли в памяти: *"Делай то, что подсказывает сердце."*

А сердце говорило... сердце говорило, что спасение жизней важнее политических принципов. Что лучше быть соучастником преступлений Крида, но при этом лечить людей, чем сохранить чистую совесть, но остаться беспомощной.

*"Вода точит камень не силой, а постоянством."*

Может быть, её задача не в том, чтобы сразу изменить Крида. Может быть, работая рядом с ним, она сможет постепенно влиять на его решения? Спасать тех, кого он приговорил к смерти? Находить альтернативы его жестоким методам?

*Наивная мечта*, — усмехнулась она себе. *Но что ещё остаётся?*

За окном жизнь продолжалась. И где-то среди этих людей были те, кому нужна была её помощь. Помощь, которую она могла оказать только здесь, в этом странном мире, работая на бессмертного монстра.

*Так тому и быть*, — решила Ольфария. *Буду спасать кого смогу. А совесть... совесть как-нибудь переживёт.*

Ольфария спустилась на пятнадцатый этаж клиники, готовая к очередному дню обучения у своего загадочного наставника. После утренних размышлений она чувствовала себя более собранной, хотя внутренние противоречия никуда не делись.

Выйдя из лифта, она направилась к главному залу, но остановилась, услышав знакомый голос Крида. Только звучал он... совсем не так, как обычно.

— Дорогая Элеонора, — доносилось из ординаторской, — этот цвет вам невероятно идёт. Он подчёркивает красоту ваших глаз.

Ольфария осторожно заглянула в приоткрытую дверь и увидела картину, которая заставила её моргнуть от удивления.

Крид стоял в окружении трёх медсестёр, и его обычная холодная отстранённость сменилась галантными манерами светского льва. Он держал в руках изящный букетик полевых цветов — видимо, принёс специально.

— А вы, милая Катерина, — обратился он к рыжеволосой медсестре, — просто сияете сегодня. Новая причёска? Превосходно подходит к вашему лицу.

Медсестры хихикали и краснели, явно очарованные вниманием знаменитого мага.

— Мастер Крид, вы такой льстец, — смущённо ответила Элеонора. — Мы же знаем, что вы так со всеми...

— О нет, — Виктор приложил руку к сердцу с театральным жестом. — Красота редка в этом мире, и её нужно ценить. А вы, дамы, украшаете нашу клинику своим присутствием.

Он повернулся к третьей медсестре — совсем молоденькой девушке, которая смотрела на него с восхищением.

— А юная Анна каждый день становится всё прекраснее, — мягко сказал он. — Скоро у нас в клинике не останется холостяков — все будут влюблены в наших ангелов милосердия.

Девушка покраснела до корней волос.

— Мастер, вы меня смущаете...

— Смущение красит молодость, — галантно ответил Крид и протянул ей один цветок из букета. — Носите это как знак моего почтения к вашему трудолюбию.

Ольфария наблюдала за происходящим с открытым ртом. Этот обворожительный джентльмен, расточающий комплименты и дарящий цветы, был тем же человеком, который час назад рассказывал ей об убийствах и политических манипуляциях?

— Ах, и не забудьте, дорогие мои, — добавил Виктор, раздав остальные цветы, — сегодня вечером в столице открывается новая опера. Если у кого-то найдётся свободное время, очень рекомендую. Музыка божественная.

— Мы простые медсестры, мастер, — вздохнула Элеонора. — Нам не по карману такие развлечения.

— Ерунда! — махнул рукой Крид. — Красивые женщины должны бывать в красивых местах. Поговорю с администратором театра — уверен, для сотрудниц моей клиники найдутся места в ложе.

Медсестры ахнули от восторга.

— Вы слишком добры к нам!

— Доброта — это инвестиция в хорошее настроение, — подмигнул Виктор. — А хорошее настроение персонала — залог качественного лечения пациентов. Видите, как всё практично?

Он заметил Ольфарию в дверях и мгновенно переключился:

— А вот и моя прилежная ученица! Дамы, прошу простить, но нас ждёт важная работа.

Медсестры разошлись, шепчась между собой и любуясь подаренными цветами. Крид проводил их взглядом с добродушной улыбкой, а когда остался наедине с Ольфарией, выражение его лица тут же стало деловым.

— Доброе утро, — сухо сказал он. — Готовы к занятиям?

— Готова, — ответила она, всё ещё переваривая увиденное. — Но... мастер Крид, вы только что...

— Поддерживал моральный дух коллектива, — спокойно прервал он. — Довольные сотрудники работают лучше. Элементарная психология управления персоналом.

*Конечно*, — подумала Ольфария. *И это тоже расчёт. Даже в комплиментах и цветах.*

Но медсестры выглядели искренне счастливыми. И даже если мотивы Крида были циничными, результат получался добрым.

*Очередная грань этого удивительно сложного человека*, — заключила она, следуя за ним в операционную.

Ольфария шла за Кридом по коридору, но внутри неожиданно поднималось какое-то странное раздражение. Образ галантного мужчины, рассыпающего комплименты медсёстрам и дарящего им цветы, никак не выходил из головы.

*Почему меня это злит?* — недоумевала она.

Элеонора с её "красивыми глазами", рыжеволосая Катерина с "превосходной причёской", юная Анна, которая "каждый день становится прекраснее"... А ей, его собственной ученице, он за все дни знакомства не сказал ни одного личного слова. Только деловые указания, философские лекции и циничные откровения.

*Неужели я... ревную?*

Мысль ударила как молния. Ольфария споткнулась и чуть не врезалась в стену, осознав, что происходит с её чувствами.

*Нет, это невозможно*, — попыталась она отогнать глупую мысль. *Я не могу ревновать этого... этого монстра к каким-то медсёстрам!*

Но чувство никуда не исчезало. Наоборот, становилось ярче. Ей было досадно, что Виктор так легко и непринуждённо флиртует с другими женщинами, а с ней ведёт себя как строгий наставник. Будто она не женщина вовсе, а просто рабочий инструмент.

*Господи, что со мной творится?* — в панике думала Ольфария. *Этот человек рассказывает мне об убийствах и политических манипуляциях, а я ревную его к медсёстрам?*

Она попыталась быстро прогнать это дурацкое чувство. Крид был её работодателем, наставником, человеком, заключившим с ней деловой контракт. Никаких романтических отношений и быть не могло. Да и не должно было — он же монстр!

Но вопреки логике, сердце билось чаще, а в груди поднималось что-то тёплое и одновременно болезненное.

*Это просто... адаптация к новому миру*, — попыталась она объяснить себе. *Синдром заложника или что-то в этом роде. Крид единственный знакомый мужчина здесь, вот подсознание и...*

Лицо пылало от смущения. Ольфария понимала, что краснеет, и злилась на себя ещё больше. Взрослая женщина, врач с многолетним стажем, а ведёт себя как школьница!

— Ольфария? — голос Крида прервал её внутренние метания. — Всё в порядке?

Он остановился и обернулся, с лёгким недоумением глядя на её покрасневшее лицо.

— Да, всё... всё отлично, — поспешно ответила она, пытаясь взять себя в руки. — Просто задумалась о... о сегодняшних занятиях.

Виктор внимательно посмотрел на неё, но, казалось, не заметил ничего подозрительного. Или просто не придал значения.

— Понятно, — кивнул он. — Тогда проходите в операционную. Сегодня у нас интересный случай — пациент с редким магическим заболеванием.

Он повернулся и пошёл дальше, а Ольфария глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

*Соберись*, — строго сказала она себе. *Ты здесь учиться, а не влюбляться в бессмертных магов-психопатов.*

Но предательский голосок в глубине души шептал, что Крид не только монстр. Он ещё и невероятно обаятельный мужчина, когда хочет. И то, как он галантно обращался с медсёстрами, только подчёркивало его привлекательность.

*Прекрати*, — одёрнула себя Ольфария и решительно направилась в операционную.

Работа — вот что поможет забыть эти глупые мысли.

В операционной их ждал необычный пациент — молодой мужчина лет двадцати пяти, который выглядел... странно. Его кожа местами была покрыта чешуёй, левая рука заканчивалась когтями вместо ногтей, а из спины торчали небольшие костяные наросты.

— Проклятие судьбы, — сразу диагностировал Крид, осматривая больного. — Редкий и крайне неприятный случай. Ольфария, что вы знаете о магических проклятиях?

— Практически ничего, — честно призналась она, с интересом изучая пациента. — В моём мире их не существовало.

— Проклятия бывают разные, — начал объяснять Виктор, надевая специальные перчатки с рунами. — Бытовые — от ревнивых жён или обиженных торговцев. Боевые — военная магия. И проклятия судьбы — самые опасные.

Он активировал магические сканеры, и на экране появилось изображение энергетических потоков пациента. Вместо обычных золотистых линий тело пронизывали тёмно-фиолетовые нити.

— Видите эти тёмные потоки? — Крид указал на экран. — Проклятие судьбы медленно трансформирует человека в чудовище. Необратимо и смертельно.

— Как это произошло? — спросила Ольфария, делая записи.

— Расскажите сами, — обратился Виктор к пациенту.

— Я... я работал археологом, — хрипло произнёс молодой человек. — Исследовал древние руины на севере. Нашёл артефакт — золотую статуэтку. Подумал, что это просто ценность, взял себе...

— Классическая ошибка, — вздохнул Крид. — Никогда не берите артефакты из древних храмов без магической экспертизы. Продолжайте.

— Через неделю начались изменения, — пациент показал на чешуйчатые пятна. — Сначала думал, что кожная болезнь. Но потом появились когти, наросты... Обычные целители сказали, что ничем помочь не могут.

Крид кивнул и повернулся к Ольфарии.

— Проклятие судьбы нельзя снять обычной магией исцеления. Оно встроено в саму сущность человека на метафизическом уровне. Требуется специальная техника.

Он подошёл к шкафу с редкими реагентами и начал доставать различные компоненты — кристаллы странной формы, флаконы с переливающимися жидкостями, высушенные травы.

— Первый этап — ослабление связи проклятия с жертвой, — пояснил он, смешивая компоненты в специальной чаше. — Используем противоположную по природе магию.

Смесь засветилась ярко-белым светом. Крид нанёс её на лоб, грудь и руки пациента. Тёмные линии на экране стали чуть бледнее.

— Второй этап — разрушение магической матрицы проклятия, — Виктор поднял руки над пациентом, и они засветились сложным узором из золотистых и серебристых нитей. — Это самая опасная часть. Если ошибиться, человек может превратиться в монстра окончательно.

Ольфария наблюдала, как магия Крида буквально сражается с тёмными потоками проклятия. На экране разворачивалась настоящая битва света и тьмы.

— Концентрируйтесь на дыхании, — сказал Крид пациенту. — Представляйте себя здоровым человеком. Ваша воля поможет изгнать проклятие.

Процесс занял почти час. Виктор работал с поразительной точностью, направляя энергию в конкретные точки, разрушая магическую структуру проклятия по частям.

— Третий этап — восстановление, — наконец объявил он, когда тёмные линии полностью исчезли с экрана. — Возвращаем пациенту человеческий облик.

Золотистое свечение окутало молодого человека. Чешуя исчезала, когти превращались в обычные ногти, костяные наросты растворялись.

Через полчаса на столе лежал совершенно нормальный человек.

— Невероятно, — выдохнула Ольфария. — Вы буквально переписали его судьбу.

— Не переписал, а исправил, — поправил Крид, снимая перчатки. — Проклятие исказило его истинную природу. Я просто вернул её к первоначальному состоянию.

Пациент сел на столе, с изумлением разглядывая свои руки.

— Спасибо, мастер... я даже не знаю, как отблагодарить...

— Отблагодарите тем, что больше не будете тащить из руин всё подряд, — сухо ответил Виктор. — И предупредите коллег-археологов о том, что случилось.

Когда пациент ушёл, Ольфария задумчиво смотрела на экраны, где всё ещё отображались записи процедуры.

— Это было... — начала она.

— Рутинная работа, — прервал Крид. — Хотя и требующая определённых навыков. Через несколько лет обучения вы тоже сможете снимать подобные проклятия.

— А если бы вы не смогли его спасти?

Виктор пожал плечами.

— Тогда через месяц он окончательно превратился бы в чудовище и угрожал бы окружающим. Пришлось бы его уничтожить ради общественной безопасности.

*Снова эта холодная логика*, — подумала Ольфария. Но на этот раз она показалась ей не такой пугающей. Крид действительно спас человека от страшной участи.

*Может быть, в этом и есть его истинная природа?* — размышляла она. *Спасать тех, кого можно спасти, и избавляться от тех, кто угрожает другим.*

Жестоко, но... рационально.

— А теперь пора познакомить вас с основами алхимии, — сказал Крид, когда операция завершилась. — Магическое исцеление — это хорошо, но иногда требуются более тонкие инструменты.

Он провёл её к знакомой двери в дальнем углу клиники и приложил ладонь к магической пластине. Лестница, ведущая в подземную лабораторию, была освещена мягким голубоватым светом кристаллов.

— Сегодня изучим самые необходимые зелья, — объяснил Виктор, пока они спускались. — Те, без которых не обходится ни один уважающий себя целитель.

В лаборатории царила привычная атмосфера сосредоточенной работы. Крид провёл Ольфарию к одному из рабочих столов, где были аккуратно разложены реагенты, колбы и алхимические приборы.

— Алхимия — это магия, овеществлённая в материи, — начал он, доставая несколько небольших флаконов. — Мы берём магические свойства различных компонентов и объединяем их в стабильную форму.

Первый флакон содержал серебристый порошок, который слабо светился.

— Измельчённый лунный камень, — пояснил Крид. — Основа большинства целебных зелий. Усиливает регенеративные процессы.

Второй флакон был наполнен высушенными листьями необычного фиолетового цвета.

— Листья звёздного папоротника. Растёт только при свете полной луны. Обладает успокаивающими и обезболивающими свойствами.

Ольфария внимательно изучала компоненты, записывая их названия и свойства.

— Начнём с простейшего зелья исцеления, — Крид поставил на стол небольшой котелок из какого-то тёмного металла. — Подходит для лечения ран, ушибов, лёгких отравлений.

Он зажёг под котелком магический огонь — пламя было не красным, а золотистым, и от него не исходило жара.

— Алхимический огонь, — заметил он, увидев её удивление. — Нагревает только то, что нужно, не повреждая магические свойства реагентов.

В котелок он налил чистую воду из хрустальной колбы.

— Первый компонент — всегда основа. Вода должна быть идеально чистой, желательно из горного источника. Две части.

Затем добавил щепотку серебристого порошка.

— Лунный камень — одна часть. Добавляем медленно, перемешивая по часовой стрелке.

Вода начала светиться мягким серебряным светом.

— Теперь листья папоротника, — Крид бросил в котелок несколько фиолетовых листочков. — Половина части. И сразу же перемешиваем против часовой стрелки.

Цвет изменился на нежно-голубой.

— А теперь самое важное, — он достал маленький флакон с капелькой какой-то золотистой жидкости. — Капля собственной крови алхимика, обработанная магией жизни. Это связывает зелье с создателем и придаёт ему целебную силу.

Одна капля упала в котелок, и жидкость вспыхнула ярким светом, а затем приобрела красивый изумрудный оттенок.

— Готово, — удовлетворённо сказал Крид, разливая зелье по маленьким флаконам. — Базовое зелье исцеления. Заживляет раны в три раза быстрее, снимает боль, предотвращает инфекции.

Ольфария попробовала повторить процесс под его руководством. У неё получилось не сразу — сначала она добавила слишком много лунного камня, и зелье засветилось слишком ярко. Во второй раз переборщила с папоротником, и жидкость стала тёмно-фиолетовой.

— Алхимия требует точности, — терпеливо объяснял Крид. — Малейшая ошибка в пропорциях, и получится совсем другое зелье. Или вообще яд.

Третья попытка оказалась успешной. Изумрудная жидкость в её флаконе выглядела точно так же, как у Крида.

— Отлично, — одобрил он. — Теперь попробуем что-то посложнее. Зелье магического восстановления.

Для него требовались более экзотические компоненты — кристаллы силы, пыль метеорита, эссенция времени в виде переливающейся жидкости.

— Это зелье восстанавливает магическую энергию, — объяснял Виктор, показывая более сложную последовательность действий. — Необходимо магам после тяжёлых заклинаний или пациентам с магическим истощением.

Процесс был намного сложнее. Нужно было не только соблюдать пропорции, но и точно выдерживать температуру, скорость перемешивания, даже порядок добавления компонентов.

— Эссенцию времени добавляем в самом конце, — предупредил Крид. — И сразу же снимаем с огня. Если передержать хотя бы на секунду, зелье превратится в кислоту.

У Ольфарии получилось только с пятой попытки. Предыдущие четыре флакона Крид осторожно утилизировал в специальном контейнере.

— Не расстраивайтесь, — сказал он, видя её разочарование. — У меня самого на освоение этого рецепта ушло несколько месяцев. А вы справились за два часа.

Третьим зельем стало противоядие широкого спектра действия.

— Нейтрализует большинство известных ядов, — пояснил Виктор. — В экстренных случаях может спасти жизнь.

Для него требовались рог единорога (измельчённый в порошок), слёзы феникса, корень мандрагоры и несколько других редких ингредиентов.

— Эти компоненты стоят целое состояние, — заметила Ольфария, осторожно отмеряя порошок из рога единорога.

— Зато одна доза может спасти жизнь императора, — ответил Крид. — А это уже бесценно.

К концу дня Ольфария освоила пять базовых рецептов. Руки пахли алхимическими реагентами, а голова гудела от обилия новой информации.

— Неплохо для первого дня, — подвёл итог Виктор, убирая оборудование. — Завтра изучим более сложные составы. Зелья долголетия, эликсиры красоты, боевые яды...

— Боевые яды? — переспросила Ольфария.

— Конечно, — невозмутимо ответил он. — Хороший целитель должен знать не только как спасать, но и как... прекращать страдания неизлечимо больных. Гуманно и безболезненно.

*Снова эта двойственность*, — подумала она. *Спасение и убийство, исцеление и яд.*

Но теперь это не пугало её так сильно. Возможно, она привыкала к сложной морали этого мира.

— Теория — это хорошо, — сказал Крид, когда они закончили варить зелья, — но вам нужно увидеть их действие на практике. Пойдёмте.

Он провёл её в соседнее помещение лаборатории, где в небольших клетках содержались различные животные — кролики, крысы, даже несколько обезьян. Ольфария нахмурилась.

— Не волнуйтесь, — заметив её реакцию, сказал Виктор. — Это не опыты ради опытов. Все эти животные уже были травмированы или больны, когда их привезли. Мы их лечим.

Он подошёл к клетке с небольшим кроликом, у которого была глубокая рана на боку.

— Этого малыша покусала собака три дня назад, — пояснил Крид, осторожно доставая животное. — Рана инфицирована, начинается некроз тканей. В природе он бы умер.

Ольфария видела, что состояние кролика действительно критическое. Рана гноилась, животное было вялым и апатичным.

— Сначала посмотрим, как действует обычная медицина, — Виктор достал небольшой флакон с жёлтой мазью. — Антисептическая мазь местного производства. Хорошее средство, но медленное.

Он нанёс мазь на рану кролика. Воспаление немного уменьшилось, но эффект был едва заметным.

— Процесс заживления займёт недели, — прокомментировал он. — И то, если инфекция не распространится дальше.

Затем он взял флакон с изумрудным зельем, которое они варили.

— А теперь наше зелье исцеления, — несколько капель попало на рану.

Эффект был поразительным. Рана начала затягиваться прямо на глазах. Гной исчез, воспаление спадало, здоровая кожа нарастала со скоростью, видимой невооружённым глазом.

— Невероятно, — выдохнула Ольфария.

Через пять минут от раны не осталось и следа. Кролик встрепенулся, стал активным, начал принюхиваться и осматриваться.

— Полное исцеление за пять минут против недель обычного лечения, — резюмировал Крид, сажая здорового кролика обратно в клетку.

Следующим был опыт с зельем магического восстановления. Крид показал ей крысу, которая лежала неподвижно с тусклой шерстью.

— Магическое истощение, — объяснил он. — Это лабораторная крыса, которую использовали для экспериментов с телепортацией. Слишком много магической энергии потратила.

Он капнул животному в рот несколько капель голубоватого зелья. Эффект был мгновенным — крыса ожила, её шерсть заблестела, глаза стали ясными.

— Зелье восстановило её магический потенциал, — пояснил Виктор. — Без него она бы умерла от истощения через несколько часов.

Третий опыт был с противоядием. Крид показал ей змею в стеклянном террариуме.

— Эта гадюка укусила фермера неделю назад, — сказал он. — Фермер выжил, но змею отравили в отместку. Обычное отравление грызунами.

Змея действительно выглядела умирающей — лежала неподвижно, дыхание было затруднённым.

— Противоядие широкого спектра, — Крид осторожно влил несколько капель в рот рептилии.

Через несколько минут змея начала шевелиться, затем подняла голову, а вскоре уже активно ползала по террариуму.

— Видите разницу? — спросил Виктор. — Обычная медицина лечит симптомы, алхимия устраняет причины. Быстро, эффективно, радикально.

Он подвёл её к последней клетке, где сидела небольшая обезьянка с явными признаками старческой немощи — тусклая шерсть, мутные глаза, дрожащие лапы.

— А это демонстрация зелья долголетия, — Крид достал флакон с золотистой жидкостью. — Этой обезьяне двадцать лет, что для её вида — глубокая старость.

Несколько капель зелья, и Ольфария наблюдала настоящее чудо. Шерсть обезьяны темнела и густела, глаза прояснялись, движения становились увереннее. Через полчаса перед ними сидело молодое, здоровое животное.

— Зелье обратило процессы старения, — объяснил Крид. — Конечно, эффект временный — продлится несколько месяцев. Но для критических случаев это может быть спасением.

Ольфария смотрела на результаты с восхищением и ужасом одновременно.

— Это же... это же революция в медицине, — прошептала она. — Мгновенное исцеление, восстановление молодости...

— Именно, — кивнул Виктор. — Поэтому я и говорю, что магическая медицина превосходит вашу земную в тысячи раз. Здесь мы можем лечить не только болезни, но и саму смерть.

Он обвёл рукой лабораторию.

— Представьте, что станет с миром, когда подобные методы станут доступны всем. Исчезнут болезни, старость, страдания. Человечество получит истинное бессмертие.

— И вы работаете ради этой цели? — спросила Ольфария.

— Разумеется, — ответил Крид. — Всё остальное — политика, манипуляции, даже убийства — лишь средства для достижения этой великой цели. Мир без смерти стоит любых жертв.

*Любых жертв*, — эхом отозвалось в голове Ольфарии. Теперь она лучше понимала мотивы своего наставника. Он действительно хотел спасти человечество. Просто его методы были... спорными.

Но результаты, которые она видела, говорили сами за себя. Возможно, цель действительно оправдывала средства?

После насыщенного дня в лаборатории Ольфария почувствовала острую потребность в свежем воздухе и движении. Крид отпустил её рано, сославшись на важные дела, и она решила прогуляться по столице.

Выбрав один из новых костюмов — тёмно-синие брюки с приталенным жакетом — она вышла из небоскрёба. Одежда была элегантной и удобной, но, как оказалось, слишком необычной для местных стандартов.

Уже через несколько шагов Ольфария заметила, что прохожие оглядываются на неё с любопытством. Женщина в брюках была редкостью в империи, особенно такого качественного кроя. Мужчины провожали её заинтересованными взглядами, женщины шептались между собой, указывая на её наряд.

— Смотри, какая дерзкая, — донеслось сзади. — В мужской одежде ходит.

— А красивая какая, — отозвался чей-то мужской голос. — Интересно, кто она такая?

Ольфария ускорила шаг, чувствуя себя неловко под таким пристальным вниманием. Она хотела спокойно прогуляться, а не устраивать показ мод.

Толпа зевак становилась плотнее. Несколько молодых людей даже пошли следом, переговариваясь и смеясь. Ситуация начинала выходить из-под контроля.

— Барышня, а барышня! — окликнул её кто-то. — Откуда такой интересный наряд?

Ольфария обернулась, готовая резко ответить назойливому поклоннику, но вдруг толпа словно замерла. Разговоры стихли, смех прекратился.

Рядом с ней материализовался высокий мужчина в безупречном тёмном костюме, опирающийся на элегантную трость с серебряным набалдашником. Белокурые волосы были аккуратно зачёсаны, алые глаза смотрели на окружающих с лёгким презрением.

— Полководец Гиперион, — прошептал кто-то в толпе.

Мгновенно всё внимание переключилось с Ольфарии на появившегося аристократа. Люди почтительно расступались, кланялись, некоторые поспешно удалялись, явно не желая привлекать внимания грозного военачальника.

— Добрый вечер, леди Ольфария, — галантно произнёс Гиперион, приподняв шляпу. — Какое приятное совпадение встретить вас на прогулке.

Ольфария с облегчением выдохнула. Навязчивое внимание толпы мгновенно испарилось — все были слишком заняты тем, чтобы не попасться на глаза полководцу.

— Благодарю за... за появление, — сказала она, понимая, что это едва ли было случайностью.

— Всегда к услугам прекрасной дамы, — улыбнулся Гиперион. — Особенно когда эта дама оказывается в центре нежелательного внимания.

Он предложил ей руку с безупречными манерами светского льва.

— Позвольте проводить вас. Одной леди не стоит гулять по столице в столь... смелом наряде. Хотя, должен признать, он вам невероятно идёт.

Ольфария взяла предложенную руку, отмечая, что толпа окончательно рассеялась. Присутствие бессмертного полководца действовало лучше любой охраны и тут он заговорил.

— В консервативном обществе любые перемены вызывают ажиотаж, — философски заметил Гиперион, неспешно ведя её по улице. — Впрочем, думаю, через месяц половина столичных дам будет носить подобные наряды. Мода имеет свойство распространяться.

Они шли по вечерним улицам, и Ольфария отметила, как кардинально изменилось отношение окружающих. Теперь на неё смотрели не как на диковинку, а с почтением — ведь она удостоилась сопровождения самого полководца империи.

*Власть и влияние*, — подумала она. *Здесь они значат гораздо больше, чем в моём мире.*

— Спасибо, — тихо сказала она Гипериону. — Не знаю, что бы я делала без вашего вмешательства.

— Справились бы, — уверенно ответил он. — У вас сильный характер. Но зачем испытывать судьбу, когда рядом есть помощь?

Его алые глаза блеснули в свете фонарей, и Ольфария вновь почувствовала, что этот человек гораздо опаснее, чем кажется.

Гиперион неспешно повёл её по одной из центральных улиц, где вечерние огни создавали романтическую атмосферу.

— Позвольте показать вам настоящую столицу, — сказал он с очаровательной улыбкой. — Не те скучные правительственные здания, что видны из окна клиники, а живое сердце империи.

Он указал тростью на величественное здание с колоннами и резными фронтонами.

— Вот Большой театр, построенный два века назад, — его голос приобрёл оттенки экскурсовода. — Император Максимилиан Третий заложил его в честь победы над морскими пиратами. Говорят, акустика там настолько совершенна, что шёпот со сцены слышен на последнем ряду.

— Впечатляющее здание, — вежливо ответила Ольфария, стараясь не обращать внимания на то, как близко он подходит.

— А вот этот фонтан, — Гиперион остановился у изящного сооружения с танцующими водяными фигурами, — называется "Слёзы Богини". Легенда гласит, что если влюблённые выпьют из него воды одновременно, их союз будет благословлён небесами.

Он многозначительно посмотрел на неё.

— Благодарю за информацию, — Ольфария сделала шаг в сторону, — но я не особо верю в легенды.

— Жаль, — не смутился Гиперион. — Хотя скептицизм украшает умную женщину.

Они продолжили прогулку, и полководец с энтузиазмом рассказывал о каждом значимом месте. Его алые глаза горели каким-то внутренним огнём, особенно когда он смотрел на неё.

— А это мой любимый парк, — он провёл её к тенистой аллее, усаженной цветущими деревьями. — Здесь можно укрыться от городской суеты и... поговорить по душам.

— Очень красиво, — согласилась Ольфария, но осталась на главной дорожке. — Но, думаю, лучше не удаляться от людных мест.

— Осторожность — похвальное качество, — засмеялся Гиперион. — Хотя рядом со мной вы в полной безопасности. Кто посмеет тронуть спутницу полководца империи?

— В этом-то и проблема, — честно ответила она. — Я не хочу быть ничьей спутницей.

Вместо обиды в его глазах вспыхнул ещё больший интерес.

— Независимость... редкое качество для женщины в нашем мире, — протянул он. — И оттого ещё более привлекательное.

Они дошли до смотровой площадки, с которой открывался потрясающий вид на ночную столицу. Тысячи огней мерцали внизу, как звёзды, упавшие на землю.

— Знаете, за три века существования я видел много красивых видов, — Гиперион опёрся на перила рядом с ней, но на почтительном расстоянии. — Но ни один из них не сравнится с видом прекрасной женщины в лунном свете.

— Красиво сказано, — Ольфария не поддалась на комплимент. — Но, боюсь, за три века вы успели произнести эти слова многим дамам.

— Справедливое замечание, — рассмеялся он. — Но впервые я произношу их и действительно имею в виду каждое слово.

— Полководец Гиперион, — Ольфария повернулась к нему лицом, — вы очень галантны и обаятельны. Но я не ищу романтических отношений. Особенно с...

— С бессмертным военачальником-некромантом? — подсказал он с улыбкой. — Понимаю ваши сомнения. Но разве не интригует возможность узнать того, кто видел рождение и падение империй?

— Интригует, — честно призналась она. — Но не в романтическом ключе.

Гиперион на мгновение задумался, затем его лицо озарила новая улыбка — ещё более очаровательная.

— Тогда позвольте завоевать ваше расположение как друг, — предложил он. — Покажу вам секретные места столицы, расскажу истории, которые не знает никто другой. Без всяких романтических намёков.

— Только как друг? — недоверчиво переспросила Ольфария.

— Только как друг, — торжественно поклялся он, но в алых глазах плясали озорные искорки. — Хотя если вы вдруг передумаете...

— Не передумаю.

— Посмотрим, — тихо произнёс Гиперион, и в его голосе звучала уверенность хищника, который знает, что добыча рано или поздно попадётся в ловушку.

Но пока он галантно предложил ей руку.

— Тогда позвольте проводить вас домой, леди Ольфария. Исключительно из дружеских побуждений, конечно.

Ольфария взяла предложенную руку, понимая, что игра только начинается. Гиперион не был из тех, кто легко сдаётся, а его "дружеские" намерения вызывали серьёзные сомнения.

Но отказаться от такого сопровождения в вечерней столице было бы неразумно. Особенно учитывая реакцию толпы на её необычный наряд.

Когда они подошли к чёрному силуэту небоскрёба Крида, Гиперион замедлил шаг, явно не желая заканчивать вечер.

— Вот мы и добрались до вашего дома, — сказал он с лёгкой грустью в голосе. — Какая жалость, что время летит так быстро в приятной компании.

Ольфария собиралась попрощаться и войти в здание, но полководец вдруг остановился у входа и обернулся к ней лицом. В свете магических фонарей его алые глаза казались ещё более выразительными.

— Прежде чем расстаться, позвольте подарить вам нечто особенное, — сказал он торжественно. — Стихи на древнем эльфийском языке. Их понимают лишь избранные, но красота звучания завораживает всех.

Он снял шляпу, и лунный свет посеребрил его белокурые волосы. Голос Гипериона стал мелодичным, почти певучим:

— *"Silmarillion en-chant velithel,

Nauriel ú-dhael nín erui,

Estellion erin echant síliel,

Alae vethed nín híril."*

Древние слова лились как музыка, каждый звук был отчётливым и завораживающим. Даже не понимая значения, Ольфария чувствовала, что стихи прекрасны.

— *"Tinuviel ost echuis sen,

Roval edhel curunír gûr,

Calad uin i-ngelaidh hen,

Anor híril velui lúr."*

Его голос становился всё более проникновенным, а взгляд не отрывался от её лица. В стихах звучали нотки страсти и печали одновременно.

— Это прекрасно, — тихо сказала Ольфария, когда он закончил. — Что означают эти слова?

— Старинная элегия о недостижимой красоте, — ответил Гиперион с загадочной улыбкой. — О том, как свет далёкой звезды может затмить все богатства мира.

Он сделал шаг ближе, и Ольфария невольно напряглась, готовая отступить. Но полководец лишь галантно взял её руку в свою.

— Леди Ольфария, — произнёс он торжественно, — этот вечер стал одним из самых прекрасных в моей долгой жизни. Позвольте выразить вам свою глубочайшую признательность.

Он поднёс её руку к губам, но не коснулся кожи. Вместо этого его губы нежно поцеловали воздух в нескольких миллиметрах над её рукой — жест изысканной галантности, не нарушающий границ приличия.

— Спокойной ночи, прекрасная леди, — прошептал он, отпуская её руку. — Пусть вам снятся сладкие сны.

Надев шляпу, Гиперион отступил на шаг и элегантно поклонился. В лунном свете его фигура выглядела как романтический герой из старинного романа.

— До новых встреч, — добавил он с многообещающей улыбкой.

Ольфария стояла у входа в небоскрёб, наблюдая, как он удаляется в ночи, и понимала, что полководец произвёл на неё впечатление. Эльфийские стихи, галантные манеры, та осторожная нежность, с которой он "поцеловал" её руку...

*Опасный мужчина*, — подумала она, входя в здание. *Слишком обаятельный для собственного блага. И явно не собирается сдаваться.*

В лифте она всё ещё слышала отзвуки мелодичных эльфийских строк, а на руке словно чувствовалось тепло от его почти-поцелуя.

*Только дружба*, — напомнила она себе. *Он обещал только дружбу.*

Но что-то подсказывало ей, что обещания бессмертного полководца стоили не больше, чем красивые стихи на мёртвом языке.