Имперский маг или приказываю лечить

Глава 10

Утро начиналось как обычно — с аромата свежесваренного кофе и первых лучей солнца, пробивающихся сквозь панорамные окна. Ольфария стояла у магической кофейной машины, наблюдая, как струйка тёмной жидкости наполняет фарфоровую чашку. После вчерашнего нападения хотелось чего-то привычного, успокаивающего.

Первый глоток был как всегда идеальным — крепкий, но не горький, с едва уловимыми нотками ванили. Машина Крида действительно была произведением искусства.

Лифт доставил её в клинику, где уже ждал первый пациент дня — пожилой торговец с магическим артритом. Заболевание поразило суставы после неудачного контакта с заколдованным амулетом.

— Сожмите кулак, — попросила Ольфария, активируя Око Познания.

Суставы светились тусклым красным — воспаление было значительным, но не критичным. Она наложила руки на больные места и призвала целительную магию. Тёплая энергия потекла в поражённые ткани, снимая воспаление и восстанавливая подвижность.

— Как молодой стал! — радостно воскликнул торговец, сгибая и разгибая пальцы. — Спасибо вам, синьорина!

Следующая пациентка — молодая женщина с проклятием красоты. Её лицо было настолько совершенным, что люди теряли разум от одного взгляда на неё. Проблема не медицинская, а скорее социальная, но Ольфария уже научилась работать с такими случаями.

— Зеркальное отражение, — пробормотала она, изучая структуру заклинания. — Проклятие усиливает естественную привлекательность в тысячу раз.

Нужна была не отмена проклятия, а его ослабление. Ольфария осторожно вплела в магическую структуру нити ледяной магии, охлаждая и приглушая эффект. Через полчаса женщина стала просто красивой, а не сводящей с ума.

— Спасибо, — прошептала она со слезами на глазах. — Теперь я смогу нормально жить.

День продолжался чередой обычных случаев. Ребёнок с магической аллергией на солнечный свет — исцелён комбинацией целительной магии и защитных чар. Кузнец с ожогами от драконьего пламени — потребовал особого подхода, но тоже выздоровел. Девушка с проклятием, превращающим её слова в цветы, — интересный случай, решённый переплетением заклинаний.

К обеду Ольфария почувствовала приятную усталость. Работа шла хорошо, пациенты выздоравливали, никаких экстренных случаев. Обычный, спокойный день целительницы.

Крид заглянул к ней во время обеденного перерыва.

— Как дела? — спросил он, оценивающе глядя на неё.

— Отлично. Семнадцать пациентов, все случаи решены успешно. — Ольфария потягивала чай с лимоном. — А у вас?

— Тоже без происшествий. — Крид присел на край стола. — Кстати, сегодня вечером нас ждёт торжественное мероприятие.

— Какое?

— Император устраивает бал в честь спасения детей де Монморанси. Мы с тобой — почётные гости.

Ольфария поморщилась. После вчерашнего покушения ей хотелось тихого вечера дома, а не пышного приёма.

— Обязательно идти?

— К сожалению, да. Отказ будет воспринят как оскорбление престола. — Крид встал. — К тому же, это хорошая возможность показать, что мы не боимся угроз.

— А безопасность?

— Во дворце императора? — усмехнулся Крид. — Там самая надёжная охрана в империи. Ничего не случится.

После обеда продолжались обычные приёмы. Элиас ассистировал как всегда безупречно, его небесно-голубые глаза внимательно следили за каждым движением Ольфарии. Она заметила, что автоматон стал ещё более заботливым после вчерашнего инцидента.

— Элиас, — сказала она во время короткой паузы. — Вы излишне беспокоитесь. Со мной всё в порядке.

— Мастер Крид поручил мне усилить наблюдение за вашей безопасностью, — ответил автоматон. — И я разделяю его озабоченность.

В его голосе прозвучала искренняя тревога, и Ольфария в очередной раз подивилась тому, насколько человечным мог быть этот искусственный разум.

Последним пациентом дня стал молодой маг, пострадавший от взрыва неудачного эксперимента. Его магические каналы были повреждены, что грозило полной потерей способностей.

— Сложный случай, — констатировала Ольфария, изучая повреждения через Око Познания. — Каналы не просто заблокированы, они частично разрушены.

Восстановление потребовало всех её навыков. Она использовала целительную магию для регенерации тканей и ледяную для создания временных мостиков между разорванными участками. Работа была ювелирной, потребовала двух часов полной концентрации.

— Готово, — выдохнула она, отстраняясь от пациента. — Попробуйте создать простое заклинание.

Молодой маг сосредоточился, и из его ладони вырвался слабый огонёк.

— Работает! — воскликнул он радостно. — Спасибо! Вы спасли мою карьеру!

К вечеру клиника опустела. Ольфария завершала записи в журнале, когда к ней подошёл курьер в императорских цветах.

— Синьорина Ольфария? — уточнил он, держа в руках запечатанный свиток.

— Да.

— Приглашение от его величества императора Гордея на торжественный ужин. Сегодня, восемь вечера, большой зал дворца.

Ольфария приняла свиток и развернула его. Каллиграфический почерк, золотые печати, официальные формулировки — всё как положено для императорского приглашения.

— Передайте его величеству, что мы будем, — сказала она курьеру.

Когда тот ушёл, появился Крид.

— Получила приглашение? — спросил он.

— Да. Очень официальное.

— Хорошо. Тебе понадобится вечернее платье. Мадам Селестина уже подготовила несколько вариантов, они ждут в твоей квартире.

Ольфария кивнула, убирая записи в ящик стола. День был обычным, рутинным, почти идеальным. Но что-то подсказывало ей, что спокойствие это обманчиво. Слишком много врагов появилось у неё в последнее время, чтобы расслабляться.

— Виктор, — окликнула она Крида. — А вы не находите странным, что император устраивает бал так быстро? Дети де Монморанси выздоровели только вчера.

Крид остановился в дверях и задумчиво посмотрел на неё.

— Возможно, — сказал он наконец. — Но отказаться мы не можем. Просто будь осторожна на приёме.

Ольфария кивнула, но тревога не покидала её. Что-то в этом приглашении казалось ей подозрительным. Но может быть, она просто слишком нервничала после вчерашнего нападения.

Впрочем, скоро всё выяснится.

Поднявшись в свою квартиру, Ольфария обнаружила настоящее вторжение. Гостиная была превращена в импровизированное ателье — повсюду висели платья, на столиках выстроились флаконы духов, шкатулки с украшениями, коробки с туфлями. Мадам Селестина командовала тремя помощницами, раскладывая наряды по цветам и стилям.

— О, синьорина Ольфария! — воскликнула модистка, заметив её. — Наконец-то вы пришли! У нас так мало времени, а император ожидает увидеть вас в лучшем виде.

— Мадам Селестина, это... весьма впечатляет, — сказала Ольфария, оглядывая хаос из тканей и аксессуаров.

— Мастер Крид поручил мне подготовить всё самое лучшее. — Модистка хлопнула в ладоши. — Девочки, покажите синьорине варианты!

Первое платье было из глубокого изумрудного бархата, расшитого серебряными нитями в виде морозных узоров. Длинные рукава, высокий воротник, силуэт, подчёркивающий фигуру, но остававшийся элегантно сдержанным.

— Это подчеркнёт цвет ваших глаз, — пояснила Селестина. — И будет гармонировать с вашей ледяной магией. Очень символично.

Второй наряд был противоположностью первого — платье из белого шёлка с золотыми вышивками. Более открытое, с изящным декольте и струящейся юбкой. К нему прилагалась диадема из белого золота с небольшими бриллиантами.

— А это создаст образ целительницы-ангела, — продолжала модистка. — Невинность и чистота. Очень подходит для врача.

Третий вариант был самым смелым — платье из тёмно-синего атласа, почти чёрного, с серебряными звёздами, словно усыпавшими ночное небо. Открытые плечи, глубокий вырез на спине, юбка с небольшим шлейфом.

— А это... это для женщины-загадки, — мадам Селестина понизила голос. — Для той, кто хочет произвести неизгладимое впечатление.

Ольфария рассматривала платья, пытаясь представить себя в каждом из них. Какой образ выбрать для императорского приёма? Сдержанную элегантность, ангельскую чистоту или таинственную красоту?

— Можно примерить? — спросила она.

— Конечно! Начнём с изумрудного.

Следующий час превратился в настоящий модный показ. Ольфария примеряла платья одно за другим, а модистка с помощницами корректировали посадку, подбирали аксессуары, экспериментировали с образами.

Изумрудное платье делало её похожей на ледяную королеву — величественную, недоступную, немного пугающую. Белое превращало в живую статую из мрамора — прекрасную, но холодную. А тёмно-синее...

— Это оно, — прошептала одна из помощниц, когда Ольфария вышла в синем платье.

И правда, отражение в зеркале поразило её саму. Платье сидело как влитое, подчёркивая каждый изгиб фигуры, но делая это с изысканным вкусом. Серебряные звёзды мерцали при движении, создавая впечатление, что она одета в саму ночь.

— Да, это определённо ваш цвет, — одобрила мадам Селестина. — Теперь аксессуары.

Украшения подбирались с тем же тщанием. К синему платью больше всего подходил комплект из белого золота с сапфирами — ожерелье, серьги и браслет. Камни переливались всеми оттенками синего, от нежно-голубого до глубокого индиго.

— Эти сапфиры добыты в шахтах ледяных гор, — рассказывала Селестина, застёгивая ожерелье. — Говорят, они усиливают магию льда и защищают от тёмных чар.

— Практично и красиво, — заметила Ольфария, любуясь игрой света в камнях.

Туфли подобрали в тон платью — из тёмно-синей кожи на изящном каблуке, с серебряными пряжками. Удобные, но элегантные.

— А теперь самое важное, — торжественно объявила модистка. — Парфюм.

На столике выстроились десятки флаконов самых разных форм и размеров. Селестина начала объяснять особенности каждого аромата:

— Этот — "Ледяная роза" — создан специально для магов льда. Ноты морозного утра, белых цветов и чистого горного воздуха.

Ольфария понюхала — аромат действительно напоминал зимнее утро в саду, где распустились кристальные цветы.

— А этот — "Тайна лунной ночи" — более загадочный. Жасмин, амбра, лёгкие древесные ноты. Очень подходит к вашему платью.

Второй аромат был сложнее, многогранней. В нём слышались ночные цветы, тёплая кожа, что-то неуловимо магическое.

— Есть ещё "Целительница" — специально для врачей. Ноты лекарственных трав, белого чая и свежести утреннего дождя.

Третий аромат был самым лёгким, почти невесомым. Он напоминал о больнице, но в хорошем смысле — о чистоте, исцелении, надежде.

— Сложный выбор, — призналась Ольфария.

— Позвольте совет? — мадам Селестина склонила голову. — Для императорского приёма лучше выбрать что-то нейтральное, но запоминающееся. "Тайна лунной ночи" идеально подойдёт — достаточно изысканный, чтобы произвести впечатление, но не слишком яркий, чтобы показаться вызывающим.

Ольфария кивнула и позволила нанести несколько капель духов на запястья и за уши. Аромат окутал её тонкой вуалью, дополняя образ таинственной красавицы.

— Теперь причёска, — объявила одна из помощниц, ловко орудуя расчёсками и шпильками.

Волосы уложили в сложную конструкцию — частично собранные наверх, частично ниспадающие мягкими локонами. Несколько прядей оставили свободными, обрамляющими лицо. В причёску вплели тонкую серебряную нить с крошечными звёздочками, перекликающимися с узором на платье.

— Макияж должен быть деликатным, — рассуждала Селестина, доставая косметику. — Подчеркнуть природную красоту, но не переборщить.

Лёгкий тон, подводка для глаз, подчёркивающая их зелёный цвет, нежный румянец и блеск для губ цвета спелой вишни. Ничего лишнего, но каждая деталь продумана до мелочей.

Наконец Ольфария встала перед большим зеркалом и не узнала себя. В отражении была не целительница в рабочем халате, а настоящая придворная дама. Элегантная, утончённая, чуть загадочная.

— Восхитительно, — вздохнула мадам Селестина. — Вы будете звездой бала.

— Не уверена, что хочу быть звездой, — призналась Ольфария. — Предпочитаю оставаться в тени.

— Сегодня вечером у вас не получится, — улыбнулась модистка. — В таком платье незаметной не бывают.

К образу добавили последние детали — крошечную сумочку из того же атласа, что и платье, лёгкую накидку из серебристого меха на случай прохладного вечера, перчатки до локтей из тончайшей кожи.

— А если будут танцы? — спросила Ольфария.

— Платье позволяет двигаться свободно, — заверила её Селестина. — Но помните о шлейфе — при поворотах нужно быть осторожной.

Часы на камине пробили половину седьмого. Скоро должен был приехать Крид.

— Мадам Селестина, спасибо вам, — сказала Ольфария искренне. — Вы создали настоящее чудо.

— Это моя работа, дорогая, — ответила модистка, но было видно, что она довольна результатом. — А теперь идите покорять императорский двор.

Помощницы быстро убрали лишние наряды и аксессуары, оставив только то, что могло пригодиться для корректировки образа в течение вечера. В квартире снова стало тихо и просторно.

Ольфария прошлась по гостиной, привыкая к ощущению платья, каблуков, украшений. Всё сидело идеально, но ощущение было непривычным. Она слишком долго проводила время в рабочей одежде, чтобы чувствовать себя естественно в бальном наряде.

В восемь вечера раздался звонок лифта. Ольфария взяла накидку и сумочку, бросила последний взгляд в зеркало и направилась к двери.

Крид ждал в холле, одетый в официальный чёрный фрак с серебряными пуговицами. Увидев её, он замер на мгновение, а в его обычно бесстрастных глазах мелькнуло что-то похожее на восхищение.

— Ты выглядишь... потрясающе, — сказал он, и это было, пожалуй, самым эмоциональным комплиментом, который она от него слышала.

— Спасибо. Мадам Селестина постаралась на славу.

Крид галантно подал ей руку.

— Тогда отправляемся покорять императорский двор. И помни — сегодня ты не просто врач, а дама, достойная любых почестей.

Они вышли к карете, и Ольфария подумала, что, возможно, этот вечер станет одним из самых запоминающихся в её новой жизни. Хотелось бы только, чтобы он прошёл без неприятных сюрпризов.

Карета плавно покатила по мощёным улицам столицы, её колёса мерно стучали по камням. Ольфария устроилась на бархатных сиденьях, аккуратно расправив складки платья, и выглянула в окно. Вечерний город менялся за стеклом, словно декорации в театре.

Сначала они ехали по знакомым улицам торгового квартала — мимо закрывающихся лавок, уютных таверн, из которых доносились смех и музыка. Простые горожане спешили домой после рабочего дня, не обращая внимания на роскошную карету с гербом Крида.

— Красивый вечер, — заметила Ольфария, наблюдая, как зажигаются уличные фонари.

— Да, — согласился Крид, но его взгляд был устремлён не в окно, а в пространство перед собой. — Слишком красивый.

Что-то в его тоне заставило её насторожиться.

— Вы о чём?

— Ни о чём конкретном. Просто... будь внимательна сегодня. Не пей ничего, что лично не видела, как готовили. Не ешь блюда, которые подают только тебе.

Ольфария нахмурилась.

— Вы подозреваете отравление?

— Я подозреваю всё, — ответил Крид сухо. — Вчерашнее покушение показало, что у тебя есть враги при дворе. А императорские приёмы — идеальное место для тонких интриг.

Карета въехала в аристократический район, и пейзаж за окном изменился. Высокие особняки сменили скромные дома ремесленников, широкие проспекты — узкие переулки. Здесь было тише, элегантнее, но и как-то холоднее.

— Смотри, — кивнул Крид в сторону одного из особняков.

Ольфария проследила его взгляд и увидела здание в готическом стиле с затемнёнными окнами. Но в одном из окон верхнего этажа мелькнула тень — кто-то наблюдал за их каретой.

— Кто это?

— Резиденция маркиза де Монфора. Один из возможных противников. — Крид откинулся на спинку сиденья. — Он не одобряет моё влияние на императора.

— А сколько у вас таких противников?

— Достаточно, чтобы не расслабляться.

Ольфария снова выглянула в окно. Теперь аристократический район остался позади, и они ехали по парковой зоне, окружающей императорский дворец. Древние дубы смыкались над дорогой, создавая зелёный туннель. В сумерках деревья казались живыми великанами, наблюдающими за редкими путниками.

— Здесь красиво, — сказала она, пытаясь разрядить атмосферу.

— И опасно, — добавил Крид. — В этом парке легко устроить засаду. Хорошо, что мы едем не одни.

Только тогда Ольфария заметила, что их карету сопровождают всадники — четверо в тёмных плащах, держащиеся на почтительном расстоянии. Охрана Крида.

— Вы всегда так осторожны?

— Не всегда. Но после вчерашнего... лучше перестраховаться.

Через полчаса они выехали к воротам императорского дворца. Огромное здание возвышалось перед ними, освещённое сотнями магических факелов. Белый мрамор стен сиял в вечернем свете, а золотые купола отражали последние лучи заходящего солнца.

— Впечатляюще, — прошептала Ольфария.

— Император любит производить впечатление, — согласился Крид. — Только не забывай — за всей этой красотой скрываются интриги и опасности.

У ворот их карету остановила стража. Капитан гвардии в парадном мундире подошёл к окну.

— Мастер Крид, синьорина Ольфария, — поклонился он. — Его величество ожидает вас в большом зале.

— Благодарю, — кивнул Крид.

Карета покатила по внутреннему двору дворца. Здесь уже собирались другие гости — элегантные дамы в роскошных платьях, господа в парадных мундирах, высшая знать империи. Все они направлялись к главному входу, где их встречали лакеи в ливреях.

— Последний совет, — тихо сказал Крид, когда карета остановилась. — Держись рядом со мной. Не отвечай на провокации. И помни — сегодня ты не просто врач, а моя ученица. Это накладывает определённые обязательства.

— Понимаю.

Дверца кареты открылась, и лакей подал Ольфарии руку, помогая выйти. Она ступила на мраморные ступени дворца, чувствуя на себе любопытные взгляды других гостей. Платье от мадам Селестины действительно привлекало внимание.

Крид присоединился к ней, предложив руку. Вместе они поднялись по широкой лестнице к входу в большой зал. За ними следовали шёпот и перешёптывания — кто-то узнавал знаменитого мага, кто-то интересовался его спутницей.

— Готова? — спросил Крид у самого входа.

— Готова.

Высокие двери из резного дерева распахнулись, открывая вид на роскошный зал, полный света, музыки и голосов. Императорский приём начинался.

Но Ольфария не могла отделаться от ощущения, что под всем этим великолепием скрывается что-то зловещее. Слишком много предупреждений услышала она за последние дни, чтобы просто наслаждаться праздником.

Впереди их ждала игра, правила которой она ещё не до конца понимала. Но отступать было поздно.

Большой зал императорского дворца поражал воображение. Потолок терялся в высоте, расписанный сценами из истории империи — битвы с драконами, коронации правителей, подписания великих договоров. Хрустальные люстры размером с небольшой дом освещали мраморные колонны, между которыми были размещены статуи древних героев. Пол из полированного чёрного гранита отражал свет, создавая впечатление, что гости танцуют на звёздном небе.

Ольфария вошла в зал под руку с Кридом, и сразу почувствовала на себе десятки взглядов. Разговоры на мгновение стихли, затем возобновились с новой силой — все обсуждали появление знаменитого мага и его загадочной ученицы.

— Мастер Крид! — воскликнул пожилой мужчина в расшитом золотом камзоле, приближаясь к ним. — Какая честь видеть вас на празднике!

— Граф Максимилиан, — вежливо поклонился Крид. — Позвольте представить мою ученицу, синьориту Ольфарию Минор.

— Ах, знаменитая целительница! — Граф галантно поцеловал её руку. — Вся столица говорит о ваших чудесах. Говорят, вы спасли детей герцога де Монморанси от неизлечимой болезни.

— Мы работали вместе, — скромно ответила Ольфария. — Мастер Крид сделал основную работу.

— Какая скромность! — Граф явно был очарован. — Но красота и талант всегда идут рука об руку.

Крид едва заметно напрягся — он не любил, когда его ученицу превозносили в ущерб его собственным заслугам. Но промолчал, ограничившись холодной улыбкой.

Их окружила небольшая толпа придворных, каждый хотел познакомиться со знаменитой парой. Дамы в роскошных платьях оценивающе смотрели на наряд Ольфарии, господа галантно представлялись и рассыпались в комплиментах.

— Синьорина Ольфария, — обратилась к ней молодая маркиза в платье из розового шёлка, — говорят, вы можете исцелить любую болезнь. Это правда?

— Далеко не любую, — ответила Ольфария осторожно. — Медицина имеет свои границы.

— Но ваша магия... — настаивала маркиза. — Ходят слухи, что вы воскрешаете мёртвых!

Крид бросил на Ольфарию предупреждающий взгляд. Некромантические способности лучше было не обсуждать в светском обществе.

— Слухи часто преувеличивают, — уклончиво ответила она. — Я просто лечу людей.

— Скромность — прекрасное качество в даме, — вмешался мужчина средних лет с орденами на груди. — Но не стоит умалять собственные достижения.

Разговор прервал звук фанфар. Все взгляды обратились к противоположному концу зала, где на возвышении стоял трон из белого мрамора и золота. Рядом с троном появилась высокая фигура в багряной мантии.

— Его императорское величество Гордей Первый! — объявил глашатай.

Весь зал склонился в глубоком поклоне. Ольфария последовала общему примеру, изучая императора украдкой. Мужчина лет пятидесяти, высокий и статный, с благородными чертами лица и проницательными серыми глазами. На голове — простая золотая корона без излишеств, на груди — орден Золотого Дракона, высшая награда империи.

— Встаньте, дорогие друзья, — сказал император, и его голос без усилий донёсся до каждого уголка огромного зала. — Сегодня мы собрались, чтобы отметить великое событие — спасение детей рода де Монморанси от страшного недуга.

Аплодисменты прокатились по залу. Император поднял руку, призывая к тишине.

— Но прежде чем мы приступим к празднованию, позвольте сказать несколько слов о тех, кому мы обязаны этим чудом.

Взгляд императора нашёл Крида и Ольфарию в толпе.

— Мастер Виктор Крид служит нашей империи уже много лет, — продолжал Гордей. — Его искусство спасло бесчисленное количество жизней, включая мою собственную. Но сегодня мы чествуем не только мастера, но и его талантливую ученицу.

Все головы повернулись к Ольфарии. Она почувствовала, как щёки заливает румянец от всеобщего внимания.

— Синьорита Ольфария Минор, — торжественно произнёс император, — молодая целительница, которая в короткий срок снискала славу и уважение. Говорят, её руки творят чудеса, а сердце полно сострадания ко всем страждущим.

Новая волна аплодисментов. Ольфария склонила голову в благодарном поклоне.

— Но истинное величие проявляется не только в мастерстве, — продолжал император, — но и в готовности служить благу народа. Мастер Крид и синьорита Ольфария рискнули собственными силами, чтобы спасти детей от проклятия, которое тяготело над их родом триста лет.

Граф и графиня де Монморанси, стоявшие в первых рядах, поклонились императору. Рядом с ними Ольфария увидела знакомые лица — Люциан и Селестина, здоровые и счастливые дети, которых они спасли всего несколько дней назад.

— Пусть этот подвиг станет примером для всех нас, — поднял голос император. — Примером того, что наука и магия должны служить жизни, а не смерти. Что истинная сила заключается в способности исцелять, а не разрушать.

Слова звучали красиво, но Ольфария заметила, что Крид слушает их с каменным лицом. Что-то в речи императора его настораживало.

— А теперь, — улыбнулся Гордей, — позвольте пригласить наших героев для особой церемонии награждения.

Он жестом подозвал их к трону. Крид взял Ольфарию под руку, и они медленно пошли через расступающуюся толпу придворных. Каждый шаг отдавался эхом в тишине зала.

У подножия трона их встретил церемониймейстер с бархатной подушкой, на которой лежали два ордена — мужской и дамский варианты ордена Серебряной Звезды.

— Мастер Виктор Крид, — торжественно объявил император, — за выдающиеся заслуги в области медицины и спасение жизней подданных империи награждается орденом Серебряной Звезды первой степени.

Крид поднялся по ступеням к трону. Император собственноручно прикрепил орден к его фраку.

— Благодарю за честь, ваше величество, — сказал Крид, склоняясь в поклоне.

— Синьорита Ольфария Минор, — продолжил император, — за исключительные заслуги в медицине и проявленное мужество награждается орденом Серебряной Звезды второй степени.

Ольфария поднялась по ступеням, чувствуя, как тяжёлое платье шуршит по мрамору. Император взял дамский орден — изящную брошь в виде звезды с бриллиантами — и прикрепил её к плечу платья.

— Империя гордится такими дочерьми, — сказал он тихо, так что слышала только она. — Ваш талант — дар богов.

— Благодарю, ваше величество, — ответила Ольфария, делая реверанс.

Когда они спустились к остальным гостям, весь зал взорвался аплодисментами. Музыканты заиграли торжественный марш, лакеи понесли подносы с шампанским.

— Теперь, — объявил император, — пусть начинается праздник! Пусть музыка играет, пусть вино льётся рекой, пусть сердца наполняются радостью!

Зал мгновенно ожил. Придворные окружили Крида и Ольфарию, поздравляя с наградами. Дамы восхищались орденом Ольфарии, господа жали руку Криду.

— Какая честь! — восклицал граф де Альварес. — Орден Серебряной Звезды! Таких наград удостаиваются единицы!

— Вы теперь официально герои империи, — добавила молодая герцогиня. — Ваши имена войдут в историю!

Но среди всех поздравлений и восторгов Ольфария заметила несколько мрачных лиц. Не все придворные были рады их успеху. Маркиз де Монфор стоял в стороне, его взгляд был полон неприязни. Барон де Ривас что-то шептал на ухо своему соседу, и тот кивал с серьёзным видом.

— Не все нас любят, — тихо заметила она Криду.

— Естественно, — ответил он так же тихо. — Наше влияние растёт, а значит, чьё-то уменьшается. Политика.

Император тем временем спустился с возвышения и начал обходить гостей, беседуя с каждым. Это была его любимая традиция — показать, что он доступен для подданных.

— Мастер Крид, — обратился к ним пожилой архимаг в тёмной мантии. — Позвольте представиться — Гнилоуст... то есть, Путридус Продитор. Я новый придворный маг.

Крид внимательно изучил незнакомца. Что-то в этом человеке ему не нравилось — может быть, слишком бледная кожа, может быть, странный блеск в глазах.

— Приятно познакомиться, — сказал он нейтрально.

— Я много слышал о ваших методах лечения, — продолжал Гнилоуст. — Особенно интересуют случаи с... нестандартными подходами.

— Каждый случай уникален, — уклончиво ответил Крид.

— Конечно, конечно. А вы, синьорита, — архимаг повернулся к Ольфарии, — как вам нравится наша империя? Не скучаете по родине?

Вопрос прозвучал невинно, но Ольфария почувствовала подвох. Как он узнал, что она не местная?

— Империя стала моим домом, — осторожно ответила она.

— Как трогательно, — улыбнулся Гнилоуст. — Надеюсь, вы надолго здесь задержитесь.

Он поклонился и растворился в толпе, оставив после себя ощущение тревоги.

— Странный человек, — заметила Ольфария.

— Более чем странный, — согласился Крид. — Нужно будет навести о нём справки.

Но дальнейший разговор прервал звук колокольчика. Император объявлял начало ужина.

— Дорогие гости! — воскликнул Гордей. — Прошу всех к столу! Повара приготовили настоящий пир в честь наших героев!

Толпа потянулась к длинным столам, уставленным изысканными блюдами. Ольфария и Крид были посажены по правую руку от императора — высочайшая честь.

— Надеюсь, вам понравится меню, — сказал Гордей, когда они заняли свои места. — Специально заказал блюда из разных провинций империи.

Действительно, стол ломился от разнообразия. Жареная дичь с северных равнин, морепродукты с южного побережья, экзотические фрукты из восточных колоний, сыры из горных областей.

— Великолепно, ваше величество, — поблагодарила Ольфария.

Но когда лакей подал им вино — редкий сорт из императорских погребов — Крид едва заметно покачал головой. Его предупреждение о том, чтобы ничего не пить, всё ещё звучало в её ушах.

Праздник продолжался, но Ольфария не могла отделаться от ощущения, что под всем этим великолепием скрывается опасность. Слишком много подозрительных взглядов, слишком много неискренних улыбок.

И император, несмотря на всю галантность, тоже казался ей не тем, кем хотел показаться. В его глазах мелькало что-то холодное, расчётливое.

Но пока что оставалось только улыбаться, отвечать на комплименты и надеяться, что вечер пройдёт без неприятных сюрпризов.

После ужина император поднялся из-за стола и направился к роскошному роялю из чёрного дерева, стоящему в центре зала. Инструмент был настоящим произведением искусства — крышка украшена золотыми инкрустациями, клавиши из слоновой кости отливали перламутром.

— Дорогие друзья, — объявил Гордей, садясь за инструмент, — позвольте открыть танцевальную часть вечера небольшим музыкальным подношением.

Придворные зашелестели платьями и мундирами, расступаясь и образуя просторный круг в центре зала. Лакеи быстро убрали столы, освобождая место для танцев.

Император поднял руки над клавишами и замер на мгновение, словно прислушиваясь к какой-то внутренней мелодии. Затем его пальцы коснулись клавиш, и зал наполнился звуками вальса.

Мелодия была изысканной и печальной одновременно — она рассказывала историю любви, разлуки и надежды. Каждая нота звучала кристально чисто, переплетаясь с соседними в сложном музыкальном узоре. Император играл виртуозно, его руки порхали по клавишам с лёгкостью птиц.

— Прекрасно, — прошептала Ольфария, зачарованная музыкой.

— Гордей всегда был талантливым музыкантом, — тихо ответил Крид. — В молодости он мечтал стать придворным композитором, а не правителем.

Вальс набирал силу, его ритм становился всё более страстным и призывным. Первые пары начали выходить на импровизированный танцпол — граф с графиней де Альварес, молодой герцог с дочерью маркиза, другие придворные.

Крид встал со своего места и повернулся к Ольфарии. В его серых глазах мелькнула необычная для него мягкость.

— Позвольте пригласить вас на танец, — сказал он, протягивая руку.

Ольфария на мгновение растерялась. Крид приглашает её танцевать? Этого она не ожидала от своего сдержанного учителя.

— Я... я не уверена, что умею танцевать вальс, — призналась она.

— Доверься мне, — ответил он с едва заметной улыбкой. — Я научу.

Она приняла его руку, и они вышли в центр зала. Крид обнял её за талию, взял её правую руку в свою левую и замер, ожидая подходящего момента в музыке.

— Следуйте за мной, — прошептал он. — Раз-два-три, раз-два-три...

И они начали танцевать.

Сначала Ольфария двигалась неуверенно, боясь наступить на шлейф платья или на ноги партнёру. Но Крид вёл её так умело, что постепенно она расслабилась и начала чувствовать ритм музыки.

Раз-два-три, раз-два-три... Они кружились по залу, и Ольфария ощущала себя словно в сказке. Крид танцевал безупречно — каждое движение было точным, каждый поворот плавным. Он поддерживал её так уверенно, что она забыла о страхах и отдалась музыке.

— Лучше, — одобрил он тихо. — Теперь не думайте о шагах. Просто слушайте музыку и доверьтесь мне.

Мелодия императора становилась всё более сложной и красивой. Звуки рояля наполняли зал волшебством, под которое хотелось танцевать вечно. Крид повёл Ольфарию в сложную фигуру — поднял её руку, позволил ей обернуться под его рукой, затем снова притянул к себе.

— Откуда... вы так хорошо танцуете? — спросила она во время короткой паузы в движении.

— Полторы тысячи лет — достаточный срок, чтобы освоить многие навыки, — ответил он с лёгкой иронией. — В том числе и танцы.

Они продолжили кружиться, и Ольфария заметила, что остальные пары постепенно отступают к краям зала, оставляя центр им двоим. Все взгляды были устремлены на них — знаменитого мага и его загадочную ученицу.

— На нас смотрят, — шепнула она.

— Пусть смотрят, — ответил Крид. — Сегодня вы заслужили быть в центре внимания.

Император, не переставая играть, бросил на них быстрый взгляд. В его глазах мелькнуло что-то — восхищение или что-то ещё, Ольфария не могла понять.

Вальс достиг своей кульминации. Мелодия стала торжественной и величественной, призывая к финальной фигуре. Крид поднял Ольфарию в воздух, она изящно развернулась, её платье развевалось, как тёмное облако с серебряными звёздами.

— Прекрасно, — прошептал кто-то из зрителей.

— Они танцуют как в сказке, — добавил другой голос.

Когда музыка начала стихать, Крид повёл Ольфарию в последнюю серию поворотов. Они кружились всё медленнее, пока наконец не застыли в изящной позе — он склонился над ней, она откинулась назад, доверяя ему поддерживать её.

Последний аккорд рояля прозвучал, и зал взорвался аплодисментами. Придворные хлопали и выкрикивали восхищённые возгласы:

— Браво!

— Великолепно!

— Прекрасная пара!

Крид помог Ольфарии выпрямиться, и они поклонились публике. Император встал из-за рояля и тоже захлопал.

— Восхитительно! — воскликнул он. — Мастер Крид, я не знал, что вы так прекрасно танцуете. А синьорита Ольфария двигалась как богиня танца!

Ольфария чувствовала, как щёки пылают от смущения и восторга. Танец был волшебным — она ощущала себя совершенно другим человеком, не врачом в халате, а настоящей дамой.

— Ваше величество играет божественно, — ответила она императору. — Под такую музыку невозможно танцевать плохо.

— Лесть, но приятная, — улыбнулся Гордей.

Другие пары начали присоединяться к танцам, и зал снова наполнился движением. Но многие всё ещё поглядывали на Крида и Ольфарию, обсуждая их выступление.

— Как красиво они смотрелись вместе, — шептала одна дама другой.

— А какое у неё платье! Словно сама ночь.

— Говорят, мастер Крид никогда не танцует с дамами. Его ученица, должно быть, особенная.

Крид проводил Ольфарию к краю танцпола, где им тут же подали освежающие напитки.

— Спасибо за танец, — сказала она. — Это было... незабываемо.

— Взаимно, — ответил он, и в его голосе звучала искренняя тёплота. — Вы танцуете естественно. Словно родились для этого.

— Вы хороший учитель. Не только в медицине.

Их разговор прервал подошедший молодой граф.

— Синьорита Ольфария, — обратился он с поклоном, — не окажете ли честь станцевать со мной следующий танец?

Она взглянула на Крида, тот едва заметно кивнул.

— С удовольствием, — ответила она.

Но когда граф повёл её на танцпол, Ольфария обернулась и увидела, что Крид смотрит им вслед. В его взгляде было что-то... собственническое? Или просто забота учителя о ученице?

Впрочем, размышлять было некогда — музыка снова зазвучала, и нужно было сосредоточиться на новом партнёре. Но память о танце с Кридом грела душу. Впервые за всё время знакомства она увидела в нём не только могущественного мага, но и просто мужчину — галантного, обаятельного, умеющего делать женщину счастливой.

Возможно, под его холодной маской скрывается больше человечности, чем он сам готов признать.

Ольфария танцевала с графом уже третий танец подряд, когда музыка внезапно оборвалась. Музыканты смущённо переглянулись, но тут раздался знакомый голос:

— Простите за прерывание, — произнёс Альфонс, появляясь словно из воздуха рядом с ними. — Граф де Альварес, не позволите ли одолжить у вас эту прекрасную даму?

Молодой герцог выглядел безупречно — белый мундир с золотыми эполетами, орден на груди, волосы аккуратно зачёсаны. Но главное — в его глазах горела решимость, которой Ольфария раньше не видела.

— Герцог Альфонс! — удивился граф. — Конечно, конечно... — Он явно не мог отказать человеку такого ранга.

— Синьорина Ольфария, — Альфонс поклонился ей с изысканной галантностью, — окажите мне честь.

Ольфария растерянно взглянула в сторону Крида, но тот был занят разговором с императором. Отказать Альфонсу при всех было бы невежливо.

— Герцог, я... конечно, — ответила она, принимая его руку.

Альфонс жестом подал знак музыкантам, и те заиграли новую мелодию — более медленную и романтичную, чем предыдущие. Он обнял её за талию, и они начали танцевать.

— Вы прекрасно выглядите сегодня, — сказал он тихо, так что слышала только она. — Когда я увидел вас в этом платье... у меня перехватило дыхание.

— Спасибо, — ответила Ольфария, чувствуя, как румянец заливает щёки. — Вы сами очень элегантны.

— Я репетировал этот момент всю неделю, — признался Альфонс со смущённой улыбкой. — Учился танцевать с лучшими мастерами столицы. Хотел быть достойным партнёром для вас.

Действительно, танцевал он гораздо увереннее, чем можно было ожидать от застенчивого молодого человека. Движения были отработанными, шаги точными.

— Зачем такие сложности? — спросила Ольфария.

— Потому что после того дня, когда мы гуляли по городу, я понял... — он запнулся, подбирая слова. — Понял, что не могу перестать думать о вас. Вы стали для меня... особенной.

Ольфария почувствовала, как сердце забилось быстрее. Искренность в его голосе была очевидной, а взгляд полон такого обожания, что становилось немного не по себе.

— Альфонс...

— Знаю, знаю, — торопливо продолжил он. — Я всего лишь молодой герцог, а вы — знаменитая целительница, ученица великого мага. Но я хочу, чтобы вы знали о моих чувствах.

Они кружились по залу, и Ольфария заметила, что снова привлекли всеобщее внимание. Придворные шептались, указывая на них пальцами. Молодой герцог, публично выказывающий знаки внимания ученице Крида — это была настоящая сенсация.

— Все на нас смотрят, — прошептала она.

— Пусть смотрят, — ответил Альфонс с неожиданной твёрдостью. — Я больше не стыжусь своих чувств. Не буду прятаться от лорда Гипериона или от кого-либо ещё.

Как будто в ответ на его слова, толпа придворных расступилась, и появился Гиперион. Полководец стоял у края танцпола, его алые глаза были прикованы к танцующей паре. Лицо оставалось бесстрастным, но в его позе чувствовалось напряжение.

— Он здесь, — заметила Ольфария.

— Вижу, — Альфонс не повернул головы, но его рука на её талии стала более защитной. — Но я не намерен отступать. Не сегодня.

Музыка начала стихать, приближаясь к финалу. Альфонс повёл Ольфарию в последнюю фигуру — медленный поворот, во время которого она почти прислонилась к его груди.

— Ольфария, — прошептал он ей на ухо, — позвольте мне надеяться. Хотя бы немного.

Она посмотрела в его глаза — такие искренние, полные надежды и страха одновременно. В них не было хищной уверенности Гипериона или холодной расчётливости Крида. Только чистое, простое чувство молодого человека, который влюбился впервые в жизни.

— Альфонс... — начала она.

Но музыка закончилась, и они остановились. Зал разразился аплодисментами, но Ольфария едва их слышала. Альфонс всё ещё держал её в объятиях, не желая отпускать.

— Прошу вас, — повторил он тихо. — Дайте мне шанс завоевать ваше сердце честно.

Прежде чем она успела ответить, к ним подошёл Гиперион. Полководец двигался с кошачьей грацией, его плащ развевался за спиной.

— Красивый танец, — сказал он вежливо, но в голосе слышались стальные нотки. — Герцог Альфонс, вы значительно улучшили свою технику.

— Милорд Гиперион, — Альфонс поклонился, но не отпустил руку Ольфарии. — Благодарю за комплимент.

— Синьорина Ольфария, — Гиперион повернулся к ней, — не окажете ли честь и мне? Следующий танец.

Это был не вопрос, а завуалированное требование. Отказать полководцу при дворе императора означало создать скандал.

— Я... — Ольфария взглянула на Альфонса.

— Конечно, танцуйте, — сказал молодой герцог, но голос его дрогнул. — Я буду ждать.

Он поцеловал её руку и отступил, но в его глазах читалось разочарование. Гиперион победил снова, используя своё положение.

— До встречи, Альфонс, — тихо сказала Ольфария.

— До встречи, — ответил он и растворился в толпе.

Гиперион протянул ей руку с торжествующей улыбкой.

— Мой танец, прекрасная дама.

Но пока они ждали начала новой мелодии, Ольфария думала не о предстоящем танце с полководцем, а о том, как горько было видеть поражение в глазах Альфонса. Молодой герцог отважился бросить вызов могущественному сопернику — и был вынужден отступить.

Впрочем, что-то подсказывало ей, что он не сдастся так легко. В его словах звучала новая решимость, которой раньше не было. Возможно, любовь действительно способна сделать человека храбрее.

Музыканты заиграли новую мелодию — медленную, чувственную, с пронзительными нотками скрипок и глубокими басами виолончелей. Это был не обычный вальс, а что-то более дерзкое, почти запретное для императорского бала.

Гиперион притянул Ольфарию к себе ближе, чем того требовали правила приличия. Его рука легла на её спину, почти касаясь обнажённой кожи между лямками платья.

— Этот танец требует особой близости, — произнёс он низким, бархатистым голосом. — Доверьтесь мне.

Они начали двигаться, и сразу стало ясно, что это совсем не похоже на предыдущие танцы. Гиперион не просто вёл её по залу — он словно охотился, каждое движение было полно хищной грации. Их тела двигались в унисон, почти сливаясь в единое целое.

— Что это за танец? — прошептала Ольфария, чувствуя, как дыхание перехватывает от близости его тела.

— Танго, — ответил Гиперион, его алые глаза горели в полумраке. — Танец страсти. Танец охотника и добычи.

Он повёл её в резкий поворот, их тела разошлись на мгновение, затем он снова притянул её к себе, на этот раз ещё ближе. Ольфария почувствовала тепло его груди через тонкую ткань рубашки.

Музыка становилась всё более страстной, скрипки плакали и стонали, ударные задавали пульсирующий ритм. Гиперион двигался как большая кошка — плавно, но с едва сдерживаемой силой. Каждый его шаг был вызовом, каждый жест — обещанием.

— Вы играете с огнём, милорд, — сказала Ольфария, пытаясь сохранить самообладание.

— Я и есть огонь, — ответил он, резко развернув её спиной к себе.

Его рука скользнула по её талии, придерживая, пока она выгибалась назад, почти касаясь его груди. Зал затих — такой интимный танец был неслыханной дерзостью на императорском приёме.

— Все смотрят, — прошептала она.

— Пусть смотрят и завидуют, — Гиперион снова развернул её лицом к себе. — Пусть видят, какая прекрасная женщина танцует в моих объятиях.

Он повёл её в сложную последовательность шагов — она отступала, он наступал, словно в смертельном поединке. Но это был поединок соблазна, игра на грани дозволенного.

Ольфария чувствовала, как её тело предаёт разум, подчиняясь ритму и силе его движений. Танго пробуждало что-то первобытное, страстное, что она предпочитала держать под контролем.

— Вы чувствуете это? — прошептал Гиперион, притягивая её так близко, что между их телами не оставалось пространства. — Эту связь между нами?

— Это всего лишь танец, — попыталась возразить она, но голос дрожал.

— Нет, — его губы почти касались её уха. — Это судьба. Мы созданы друг для друга, Ольфария. Огонь и лёд, тьма и свет.

Музыка достигла кульминации. Скрипки взвыли в экстазе, ударные забили дробь. Гиперион поднял Ольфарию в воздух, она обвила его шею руками, их лица оказались в опасной близости.

— Один поцелуй, — прошептал он, их губы почти соприкасались. — И я докажу вам, что мы принадлежим друг другу.

Время словно остановилось. Зал, музыка, сотни глаз — всё исчезло. Существовали только они двое, застывшие в этой интимной близости.

Но в последний момент Ольфария отвернула голову.

— Нет, — сказала она твёрдо. — Не здесь. Не так.

Гиперион медленно опустил её на пол, в его глазах мелькнуло разочарование, но и уважение. Музыка стихла, последние ноты растворились в тишине.

Зал взорвался аплодисментами, но они были напряжёнными, смущёнными. Такой танец не видели в императорском дворце никогда. Некоторые дамы прикрывали лица веерами, мужчины переглядывались с удивлением.

— Браво! — воскликнул император, первым нарушив неловкую тишину. — Какая страсть! Какая техника!

Но даже в его голосе слышалась натянутость. Гиперион зашёл слишком далеко, превратив танец в публичное объяснение в любви.

— Благодарю за танец, — сказала Ольфария, делая формальный реверанс.

— Благодарю вас, — ответил Гиперион, но его взгляд говорил: "Это только начало".

Ольфария направилась к краю зала, чувствуя на себе десятки любопытных взглядов. Щёки горели от смущения и... чего-то ещё. Танец с Гиперионом пробудил в ней эмоции, которые она предпочла бы не испытывать.

У колонны её встретил Крид. Его лицо было каменным, но в глазах читалось неодобрение.

— Интересный выбор танца, — сказал он холодно.

— Я не выбирала, — ответила Ольфария. — Он сам начал танцевать так.

— Гиперион ничего не делает случайно. Этот танец был заявлением. Публичным заявлением о намерениях.

Ольфария взяла бокал воды с подноса проходящего мимо лакея, пытаясь остудить разгорячённое лицо.

— И что мне было делать? Отказаться посреди танца?

— Нет, ты поступила правильно, — согласился Крид. — Но теперь все при дворе будут говорить только об этом. Гиперион добился своего — привлёк к себе внимание.

Действительно, вокруг них уже собирались любопытные придворные, пытающиеся разгадать, что происходило на танцполе.

— Синьорина Ольфария, — обратился к ней молодой маркиз, — какой необычный танец! Где вы научились танго?

— Я не умею танго, — честно ответила она. — Лорд Гиперион вёл.

— Ах, конечно! — воскликнула пожилая герцогиня. — Говорят, полководец изучал этот танец в южных колониях. Очень... экзотично.

Но под восхищением чувствовались осуждение и сплетни. Ольфария понимала, что завтра весь двор будет обсуждать её танец с Гиперионом. И не все отзывы будут лестными.

Где-то в толпе она заметила одинокую фигуру Альфонса. Молодой герцог стоял у стены, его лицо было бледным. Он видел весь танец, видел, как близко она была с его соперником.

Их взгляды встретились через зал, и в его глазах она прочитала боль. Альфонс повернулся и быстро вышел из зала.

— Простите, — сказала Ольфария Криду и направилась следом.

Ей нужно было объяснить Альфонсу, что танец ничего не значил. Что её сердце не принадлежит Гипериону, несмотря на всю страсть этого проклятого танго.

Но догнать молодого герцога она не успела — он уже исчез в лабиринте дворцовых коридоров.

Ольфария направлялась к выходу из зала, надеясь догнать Альфонса, когда её путь преградила высокая фигура в багряной мантии. Император Гордей возник перед ней словно из ниоткуда, его лицо выражало внешнее благодушие, но глаза были холодными.

— Синьорина Ольфария, — произнёс он с лёгкой улыбкой, — куда же вы так спешите? Праздник в самом разгаре.

— Ваше величество, — она сделала реверанс, чувствуя нарастающую тревогу. — Я просто... хотела подышать свежим воздухом.

— Понимаю, понимаю, — Гордей кивнул с показным сочувствием. — После такого... страстного танца действительно нужно остыть. Вы произвели настоящий фурор сегодня.

В его тоне звучало что-то неприятное, почти угрожающее.

— Знаете, дорогая, — продолжил император, делая шаг ближе, — я не могу не заметить, что вы привлекаете... чрезвычайно много внимания для одной скромной ученицы. Сначала герцог Альфонс публично выказывает вам знаки внимания. Затем лорд Гиперион устраивает столь... откровенный спектакль.

Его голос становился всё более вкрадчивым, почти шипящим.

— Два влиятельнейших человека империи соперничают за расположение простой целительницы. Не кажется ли вам это... подозрительным?

Ольфария почувствовала, как холодок пробежал по спине. Это определённо звучало как угроза.

— Ваше величество, я не понимаю...

— О, я думаю, вы прекрасно понимаете, — перебил её Гордей, его улыбка стала хищной. — Слишком много влияния для одной женщины. Слишком много власти в неправильных руках. Возможно, стоит пересмотреть ваше положение при дворе...

— О чём идёт речь?

Голос Крида прозвучал за спиной императора — тихий, но в нём слышались ледяные нотки. Маг подошёл к ним бесшумно, как тень.

— А, мастер Крид! — Гордей обернулся, не теряя улыбки. — Мы с вашей ученицей просто беседуем о её... растущей популярности при дворе.

— Популярности? — Крид сделал ещё шаг ближе.

И тут произошло что-то невероятное. Температура в зале резко упала. Не на градус-два, а катастрофически — дыхание гостей превратилось в пар, дамы поёжились, потянулись за шалями. Некоторые бокалы в руках придворных покрылись инеем.

Глаза Крида медленно изменились — синяя радужка стала светлеть, пока не превратилась в ледяную бирюзу, пылающую внутренним светом. Вокруг него забурлили потоки магической энергии, видимые только тем, кто обладал магическим зрением. Но все присутствующие ощутили давящую, подавляющую силу.

— Ваше величество, — произнёс Крид с арктическим равнодушием, каждое слово звенело как осколок льда, — моя ученица является моим личным делом. Вопросы её обучения, поведения и общественного положения решаю исключительно я. Это вопрос мастера и ученицы, а не государственный.

Император побледнел. Все в зале почувствовали смертельную угрозу, исходящую от Крида. Придворные отступили, образуя вокруг них пустое пространство. Даже музыканты дрогнувшими руками прекратили играть.

— Мастер Крид, — начал Гордей, но голос его дрожал.

— Кроме того, — продолжил Крид, не повышая голоса, но каждое слово резало как ледяной нож, — любые попытки... пересмотреть положение моей ученицы будут восприняты мной как личное оскорбление. А я, как известно, очень болезненно реагирую на оскорбления.

Воздух вокруг мага искажался от холода. На его руках проступили морозные узоры, а дыхание превратилось в клубы пара.

Император сглотнул, понимая, что зашёл слишком далеко. Крид мог убить его прямо здесь, в его собственном дворце, и никто не смог бы его остановить.

— Разумеется, — пробормотал Гордей. — Я просто... хотел выразить заботу о благополучии синьорины...

— Ваша забота излишня, — оборвал его Крид.

В этот момент один из придворных музыкантов, дрожащими руками, снова заиграл вальс — видимо, пытаясь разрядить смертельно опасную обстановку. Остальные подхватили мелодию, и зал наполнился звуками музыки.

Крид обернулся к Ольфарии, его бирюзовые глаза всё ещё пылали магическим огнём.

— Потанцуем? — спросил он с ледяной вежливостью.

Она кивнула, не доверяя собственному голосу. Крид галантно предложил ей руку, и они вышли на танцпол. Император остался стоять один, его лицо искажала бессильная ярость.

Крид обнял Ольфарию за талию и повёл в вальсе. Но танец этот был совершенно не похож на их предыдущий — не было в нём тепла и близости. Это была демонстрация силы, способ показать всем присутствующим, что Ольфария находится под его защитой.

— Спасибо, — прошептала она, когда они отдалились от императора.

— Не за что, — ответил Крид, его голос постепенно обретал обычную интонацию. — Гордей забылся. Нужно было напомнить ему границы.

Температура в зале медленно поднималась, лёд на бокалах таял. Придворные осторожно возобновляли разговоры, но все поглядывали на танцующую пару с новым уважением и страхом.

— А теперь улыбнись, — тихо сказал Крид. — Покажи всем, что ты не боишься. Что за тебя стоит сила, с которой никто не посмеет связываться.

Ольфария заставила себя улыбнуться, и они продолжали кружиться по залу. Но в глубине души она понимала — после сегодняшнего вечера её жизнь изменится. Император стал её врагом, а Крид публично объявил её своей собственностью.

Игра, в которую её втянули, становилась всё опаснее. И ставки в ней росли с каждым днём.

Вальс продолжался, и постепенно напряжение в зале начало спадать. Придворные осторожно возвращались к своим развлечениям, музыка играла мелодично, свечи мерцали спокойным светом. Казалось, инцидент с императором исчерпан.

Но Крид внезапно насторожился. Его хватка на талии Ольфарии стала более защитной, а глаза, всё ещё светящиеся бирюзовым светом, начали сканировать зал.

— Что-то не так? — прошептала Ольфария.

— Тени движутся неправильно, — ответил он, не прекращая танца. — Готовься.

В тот же момент из-за мраморных колонн стали появляться фигуры в чёрном. Первый ассасин материализовался прямо из тени статуи, бесшумно скользя к танцующей паре. В его руке блеснул изогнутый кинжал.

Крид резко развернул Ольфарию, используя движение танца как прикрытие, и его свободная рука метнулась вперёд. Удар пришёлся точно в солнечное сплетение нападающего. Ассасин согнулся пополам и рухнул на пол, роняя оружие.

— Нападение! — закричал кто-то из гостей.

Зал взорвался паникой. Дамы в пышных платьях заметались к выходам, мужчины хватались за церемониальные шпаги. Но больше всего их пугало то, что нападающие появлялись словно из воздуха — из каждой тени, из-за каждой колонны.

Второй ассасин выскочил справа, целясь кинжалом в спину Ольфарии. Крид оттолкнул её в сторону и перехватил запястье убийцы, выворачивая руку. Раздался хруст ломающихся костей, и ассасин взвыл от боли.

— Сколько их? — спросила Ольфария, прижимаясь спиной к спине Крида.

— Слишком много для случайности, — ответил он, отбрасывая третьего нападающего ударом локтя в висок. — Это координированная атака.

Четвёртый ассасин попытался зайти сбоку, но Крид был быстрее. Он схватил убийцу за горло и одним движением отбросил его к ближайшей колонне. Мрамор треснул от удара.

Но тут же появились ещё трое. Один метнул в Ольфарию отравленный дротик. Крид мгновенно вытянул руку, и из его ладони вырвался тонкий луч ледяной энергии. Дротик превратился в ледышку и упал на пол.

— Берегись! — крикнул он, уклоняясь от атаки сразу двух противников.

Крид сражался как зверь в клетке — быстро, жестоко, эффективно. Его движения были отточены веками боевого опыта. Удар ребром ладони сломал шею одному ассасину, локоть в челюсть отправил второго в нокаут. Он избегал использования разрушительной магии, понимая, что в переполненном зале это приведёт к массовым жертвам среди невинных.

Ольфария попыталась помочь, призывая ледяную магию, но ассасины явно были к этому готовы. У них имелись амулеты защиты от холода.

— Они знают о моих способностях! — крикнула она.

— Значит, кто-то их хорошо проинформировал, — прорычал Крид, ломая руку очередному нападающему.

Шестой ассасин выскочил из-за занавеси и метнулся к Ольфарии с двумя кинжалами. Крид не успевал — слишком далеко. Тогда он протянул руку, и воздух между ним и убийцей мгновенно превратился в стену из льда. Ассасин врезался в неё на полной скорости и потерял сознание.

Но атаки не прекращались. Из каждой тени, из каждого укромного уголка зала продолжали появляться новые противники. Крид понял, что ему не справиться голыми руками — слишком много врагов.

Седьмой и восьмой ассасины атаковали одновременно с разных сторон. Крид уклонился от первого, но второй оказался у него за спиной. Кинжал занёсся над Ольфарией.

Крид обернулся и выпустил точечный разряд энергии — тонкий, как игла, луч света пронзил ассасина между глаз. Тот рухнул замертво.

Девятый нападающий пытался взять Ольфарию в заложники, но получил ледяным копьём в плечо. Десятый метнул в Крида сеть, но маг растворил её кислотой, созданной алхимической магией.

— Сколько ещё? — задыхалась Ольфария.

— Сейчас выясним, — Крид поднял обе руки, и его глаза вспыхнули ослепительно ярким светом.

Волна магической энергии прокатилась по залу, выявляя всех скрытых противников. Оказалось, их было больше двадцати — настоящая армия убийц.

— Достаточно, — сказал Крид холодно.

Он резко стукнул ладонью по полу, и волна льда распространилась по всему залу. Ноги всех оставшихся ассасинов мгновенно вмёрзли в пол. Они стали беспомощными, как мухи в янтаре.

Одиннадцатый ассасин, избежавший ледяной ловушки, прыгнул с люстры прямо на Ольфарию. Крид выпустил вверх тонкий луч огня — убийца загорелся в воздухе и рухнул, уже мёртвый.

Двенадцатый попытался добраться до них по стенам, как паук. Крид создал ледяные шипы, выросшие прямо из мрамора. Ассасин был пронзён насквозь.

Тринадцатый активировал какой-то артефакт невидимости. Но Крид видел тепловое излучение его тела. Точечный удар молнии — и от убийцы остался только запах жжёной плоти.

— Кончено, — произнёс Крид, оглядывая поле боя.

Зал представлял собой жуткое зрелище. Тела ассасинов валялись повсюду, некоторые вмёрзли в пол, другие обращены в пепел. Мрамор был испещрён трещинами от ледяных шипов, занавеси тлели, несколько колонн треснули.

Выжившие гости жались к стенам, глядя на Крида с ужасом и благоговением. Они только что видели, как один человек уничтожил целую армию профессиональных убийц.

— Все живы? — спросил Крид у Ольфарии.

— Да, — ответила она, дрожа от адреналина. — Благодаря вам.

Император Гордей стоял у своего трона, бледный как полотно. В его глазах читался шок — он не ожидал такой демонстрации силы.

— Откуда столько ассасинов? — спросила Ольфария.

— Хороший вопрос, — Крид начал осматривать тела. — Это не гильдия Чёрного Клинка. Другая организация. Более профессиональная.

Он поднял один из кинжалов, изучая клеймо на лезвии.

— Орден Беззвучной Смерти. Очень дорогие услуги. Кто-то заплатил состояние за эту операцию.

— Но кто...

Голос Ольфарии оборвался. Из тени в дальнем конце зала медленно выступила высокая фигура в тёмной мантии. Человек шёл неспешно, словно прогуливался по саду, а не по полю битвы.

— Браво, мастер Крид, — произнёс знакомый голос. — Впечатляющее представление.

Гнилоуст откинул капюшон, открыв изъеденное некромантической магией лицо. Половина кожи была мертвенно-бледной, в глазных впадинах горели зелёные огоньки.

— Путридус Продитор, — процедил Крид сквозь зубы. — Так я и думал.

— О, вы помните моё истинное имя, — архимаг улыбнулся, обнажив почерневшие зубы. — Как трогательно. Прошло столько лет с тех пор, как вы изгнали меня из Академии.

— За некромантические эксперименты над живыми людьми, — напомнил Крид. — Ты заслужил изгнания.

— Я заслужил признания! — вспыхнул Гнилоуст. — Мои исследования могли изменить мир! Но вы, с вашей ханжеской моралью, всё испортили.

Он сделал ещё несколько шагов, обходя тела ассасинов.

— Жаль, что мои люди не справились. Но это была всего лишь разведка боем. Теперь я знаю ваши возможности.

— Зачем тебе понадобилась моя ученица? — спросил Крид.

— О, дело не в ней, — засмеялся архимаг. — Хотя она станет превосходным материалом для экспериментов. Дело в вас, старый друг. Вы слишком долго мешаете прогрессу.

Гнилоуст поднял руку, и в ней материализовался странный кристалл — мутно-фиолетовый, с чёрными прожилками.

— Знаете, что это такое? — спросил он с ухмылкой.

Крид нахмурился, изучая артефакт.

— Портальный камень, — понял он. — Ты собираешься нас куда-то отправить.

— Очень хорошо! — захлопал в ладоши Гнилоуст. — Именно так. В мир, где ваша магия не работает. Где вы будете обычными, смертными людьми.

Он начал читать заклинание активации, и кристалл засветился зловещим светом.

— А теперь, мой дорогой учитель, — прошипел архимаг, — пора вам узнать, что значит быть беспомощным!

Кристалл вспыхнул ослепительным светом, и реальность вокруг Крида и Ольфарии начала искажаться.

Кристалл в руках Гнилоуста пульсировал зловещим светом, и архимаг начал читать заклинание на древнем языке. Слова звучали как погребальная песнь, наполняя воздух ощущением надвигающейся гибели.

— Магус нихилус! Арканум мортис! — выкрикнул он, поднимая кристалл над головой.

Из артефакта вырвалась волна тёмной энергии, прокатившаяся по всему залу. Она не была разрушительной — наоборот, проходила сквозь людей и предметы, словно туман. Но её воздействие было ужасающим.

Крид почувствовал, как что-то важное покидает его тело. Магические каналы, по которым текла сила, словно высохли в одно мгновение. Связь с элементами — огнём, льдом, молниями — оборвалась. Даже способность видеть магические потоки исчезла.

— Что... — прошептал он, поднимая руку и не обнаружив в ней привычного свечения силы.

Ольфария рядом с ним ахнула. Её целительная магия, ледяные способности — всё пропало, словно их никогда не было.

По всему залу раздавались возгласы ужаса. Придворные маги хватались за амулеты, которые больше не работали. Защитные заклинания на стенах дворца угасли. Даже магические светильники начали тускнеть.

— Блокировка магии, — констатировал Крид, его голос звучал спокойно, но Ольфария заметила напряжение в его позе.

— Именно! — торжествующе воскликнул Гнилоуст. — Никто в радиусе мили не может использовать ни капли магической силы! Теперь вы обычный смертный, Крид!

Архимаг хлопнул в ладоши, и из всех входов в зал хлынули новые ассасины. На этот раз их было гораздо больше — минимум пятьдесят человек в чёрных одеяниях, вооружённых до зубов. Они двигались строем, как хорошо обученная армия.

— Убейте их всех! — приказал Гнилоуст. — Но Крида и его ученицу оставьте мне!

Ассасины ринулись вперёд, и придворные в панике заметались по залу. Некоторые пытались добраться до выходов, другие прятались за колоннами.

Первая группа убийц достигла Крида и Ольфарии. Ведущий ассасин размахнулся мечом, целясь в шею мага.

И тут произошло нечто неожиданное.

Крид уклонился от удара с такой скоростью, что лезвие прошло в дюйме от его горла. Его рука метнулась вверх, пальцы сомкнулись на запястье противника. Раздался хруст, и меч выпал из безжизненных пальцев.

— Что? — изумился Гнилоуст. — Как вы...

Крид ударил ассасина коленом в солнечное сплетение, затем локтем в затылок. Убийца рухнул без сознания.

— Ты забыл кое-что важное, — сказал Крид, поворачиваясь к архимагу. — Моё бессмертие — не магия. Это проклятие. Древнее проклятие самого Одина.

Второй ассасин атаковал сбоку. Крид перехватил его руку с кинжалом, развернул противника и швырнул в группу подбегающих товарищей. Три человека рухнули в кучу.

— А моя физическая сила, скорость, рефлексы, — продолжал он, уклоняясь от удара третьего убийцы и ломая ему шею одним движением, — накапливались полторы тысячи лет. Знаешь, что может сделать человек за полторы тысячи лет тренировок? Ну или чуть больше? После первой тысячи лет, грань между веками слегка смывается...

Четвёртый ассасин попытался зайти сзади, но Крид словно имел глаза на затылке. Он обернулся и ударил противника в грудь. Удар был настолько сильным, что ассасин отлетел на несколько метров и врезался в стену.

— Однажды, — рассказывал Крид, методично расправляясь с нападающими, — я чуть не устроил этому миру Рагнарёк. И всё без единой капли магии. Просто силой, накопленной за века.

Пятый и шестой ассасины атаковали одновременно с мечами. Крид уклонился от одного удара, перехватил руку второго противника и использовал его как живой щит против первого. Затем сломал им обоим руки и отбросил в сторону.

Гнилоуст начинал понимать, что его план провалился. Крид сражался не как обычный человек, а как сверхчеловек, чьи способности не зависели от магии.

— Убейте его! — завизжал архимаг. — Всех сразу!

Дюжина ассасинов окружила Крида. Они атаковали одновременно со всех сторон — мечи, кинжалы, цепы, боевые молоты. Казалось, никто не сможет избежать такого количества оружия.

Но Крид двигался как ураган смерти. Он кружился, уклонялся, наносил удары с такой скоростью, что глаз не успевал следить. Один за другим ассасины падали — с переломанными конечностями, проломленными черепами, свернутыми шеями.

— Это невозможно, — прошептал Гнилоуст.

— Для тебя — возможно, — ответил Крид, добивая последнего из группы. — Ты всегда полагался только на магию. А я изучал все виды боя.

В этот момент к схватке присоединился неожиданный союзник. Альфонс, который вернулся в зал, увидев начавшуюся бойню, выхватил церемониальную шпагу и бросился на ближайших ассасинов.

— За империю! — закричал молодой герцог, прокалывая одного из убийц.

Альфонс сражался храбро, но техника его была несовершенна. Ассасин с боевым топором едва не снёс ему голову, когда из толпы появился ещё один воин.

Гиперион материализовался рядом с герцогом, его алые глаза горели яростью. В руках полководца были две сабли — его любимое оружие.

— Никто не посмеет угрожать ей в моём присутствии! — прорычал он, обезглавливая ассасина одним движением.

Теперь они сражались втроём — бессмертный воин с полутора тысячелетним опытом, молодой герцог, движимый любовью, и некромантская химера, защищающая объект своей страсти.

Крид крушил противников голыми руками. Его удары были настолько мощными, что ломали кости сквозь доспехи. Он двигался быстрее глаза, предугадывая атаки противников за долю секунды.

Альфонс фехтовал с аристократическим изяществом, его шпага танцевала в воздухе, нанося точные уколы. Он не обладал сверхчеловеческой силой, но его мужество компенсировало недостаток опыта.

Гиперион сражался как настоящий зверь. Его сабли рассекали воздух, оставляя за собой дуги смерти. Некромантская природа давала ему преимущества — он не чувствовал боли, не уставал, не знал страха.

— Это невозможно! — кричал Гнилоуст, видя, как его армия тает на глазах. — Пятьдесят лучших ассасинов империи!

— Пятьдесят обычных убийц против легенды, — ответил Крид, ломая хребет очередному противнику. — Исход был предрешён.

Альфонс заколол ещё одного ассасина, но тут же получил удар кинжалом в плечо. Он пошатнулся, и второй убийца занёс меч для смертельного удара.

Гиперион перехватил лезвие своей саблей в дюйме от шеи герцога.

— Осторожнее, мальчишка, — сказал он. — Если ты умрёшь, она будет плакать. А я не хочу видеть её слёз.

Он оттолкнул ассасина и пронзил его сердце обеими саблями.

— Спасибо, — прохрипел Альфонс, зажимая рану.

— Не за что. Мы соперники, но не враги.

Крид тем временем добрался до последней группы ассасинов. Они попытались отступить, но он был быстрее. Один за другим они падали под его беспощадными ударами.

Последний убийца попытался взять в заложники одну из придворных дам, приставив кинжал к её горлу.

— Отойди, или я убью её! — закричал он.

Крид остановился, оценивая ситуацию. Затем его рука метнулась вперёд. Ассасин даже не понял, что произошло — Крид преодолел расстояние в пять метров за долю секунды и сломал ему шею, не задев заложницу.

Зал погрузился в тишину. Повсюду валялись тела ассасинов, но все трое защитников были живы. Альфонс держался за раненое плечо, Гиперион вытирал сабли о плащ поверженного врага, а Крид стоял посреди бойни, даже не запыхавшись.

— Пятьдесят на троих, — сказал он, поворачиваясь к Гнилоусту. — Неплохие шансы. Для нас.

Архимаг отступил к стене, его лицо исказил ужас.

— Это... это невозможно! — бормотал он. — Вы же обычные люди! Без магии!

— Я никогда не был обычным человеком, — ответил Крид, медленно приближаясь к нему. — А эти двое доказали, что мужество стоит любой магии.

Гнилоуст попытался активировать ещё один артефакт, но Крид был быстрее. Он выбил устройство из рук архимага и схватил его за горло.

— А теперь, — сказал он холодно, — ты объяснишь, кто тебя нанял. И как снять блокировку магии.

В глазах Гнилоуста читался животный ужас. Он понял, что недооценил своего старого врага. Магия была не единственным источником силы Крида — она была лишь одним из его инструментов.

А настоящая сила заключалась в веках накопленного опыта, бессмертной воле и абсолютной решимости защищать то, что ему дорого.

Крид держал Гнилоуста за горло, сжимая пальцы всё сильнее. Архимаг хрипел, его лицо синело от недостатка воздуха, но внезапно он издал каркающий смех — звук, от которого у всех присутствующих побежали мурашки по коже.

— Ха-ха-ха! — хрипел он, его глаза загорелись безумным огнём. — Ты думаешь, что выиграл? Глупец! Я предвидел и это!

Не дожидаясь ответа, Гнилоуст резко щёлкнул пальцами. Звук отдался по залу, словно выстрел, и тут же произошло нечто ужасающее.

Всё тело архимага вспыхнуло магическими узорами — шартрезовые линии проступили сквозь кожу, словно вены, наполненные ядовитым светом. Татуировки, невидимые раньше, теперь пылали на его коже причудливыми рунами и символами. Но самое страшное началось, когда кончики его пальцев засветились изумрудным сиянием.

— Некротические татуировки! — вырвалось у одного из придворных магов. — Он превратил собственное тело в артефакт!

Крид почувствовал, как кожа под его пальцами становится раскалённой. Гнилоуст больше не был простым человеком без магии — он стал живым проводником тёмной силы, источником которой было его собственное тело.

— Блокировка магии не действует на некромантические имплантаты! — захохотал архимаг. — Я потратил годы на их создание!

Из его правой руки начал формироваться шар ядовито-зелёного света. Энергия в нём клокотала и пузырилась, источая смертельную ауру. Это была концентрированная сущность смерти, способная испепелить любое живое существо при прикосновении.

Крид попытался сжать горло сильнее, но кожа Гнилоуста теперь обжигала руки. Ему пришлось отпустить архимага и отскочить назад.

— А теперь, — прошипел Гнилоуст, поднимая руку с пульсирующим зелёным шаром, — пусть твоя драгоценная ученица узнает, что такое истинная сила!

Он метнул шар прямо в Ольфарию.

Время словно замедлилось. Ольфария видела, как к ней летит сгусток смертельной энергии, но не могла пошевелиться — ноги словно приросли к полу от ужаса. Крид был слишком далеко, Гиперион тоже не успевал.

Но тут между Ольфарией и смертоносным шаром возникла другая фигура.

— Нет! — закричал Альфонс, раскинув руки и заслонив её собой.

Зелёный шар ударил молодого герцога в грудь.

— Ой! — вырвалось у него детским голосом, полным удивления и боли.

И тут же началось ужасное. Тело Альфонса стало рассыпаться пеплом — сначала грудь, где шар коснулся его, затем плечи, руки, лицо. Некромантическая энергия пожирала его плоть, превращая в серую пыль, которая осыпалась на мраморный пол.

— Альфонс! — закричала Ольфария, бросаясь к нему.

Но было поздно. За несколько секунд от молодого герцога, полного жизни и любви, остался лишь небольшой холмик пепла на полу зала. Его парадный мундир, ордена, шпага — всё превратилось в прах.

Зал наполнился криками ужаса. Придворные, видевшие множество жестокостей, никогда не сталкивались с такой мгновенной и полной аннигиляцией человека.

— Альфонс... — прошептала Ольфария, опускаясь на колени рядом с пеплом. — Нет, нет, нет...

Слёзы катились по её щекам. Молодой человек, который любил её чистой, искренней любовью, только что отдал жизнь, чтобы спасти её. Парень, который боялся даже громко говорить, в последний момент проявил невероятную храбрость.

— Какая трогательная сцена, — захихикал Гнилоуст, готовя новый шар смерти. — Юный герой жертвует собой ради дамы сердца. Впрочем, это лишь отсрочило неизбежное.

Гиперион стоял в оцепенении, глядя на место, где секунду назад был Альфонс. В его алых глазах читался шок — он привык к смерти, но такое мгновенное уничтожение поразило даже его.

— Ты убил ребёнка, — произнёс он тихо, его голос дрожал от ярости.

— Я убил помеху, — равнодушно ответил Гнилоуст. — А теперь убью и остальных.

Крид медленно поднялся с пола. Его лицо стало маской абсолютного хладнокровия, но глаза... глаза горели такой яростью, что даже без магии воздух вокруг него задрожал.

— За полторы тысячи лет, — сказал он тихо, — я видел много смертей. Но убийство невинного юноши, который защищал женщину... это переходит все границы.

— О, как трогательно! — фыркнул архимаг. — Бессмертный воин читает мне лекции о морали!

Он метнул второй шар смерти, на этот раз целясь в самого Крида. Но маг был готов — он перекатился в сторону, и зелёная энергия пролетела мимо, попав в мраморную колонну. Камень мгновенно рассыпался в прах.

— Твои татуировки дают тебе силу, — сказал Крид, уклоняясь от третьего шара, — но они же станут твоей гибелью.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Гнилоуст.

— Некромантическая энергия пожирает не только врагов. Она медленно поедает и носителя. — Крид указал на руки архимага, где кожа начала шелушиться и сереть. — Сколько ещё шаров ты можешь создать, прежде чем сам превратишься в пепел?

Гнилоуст взглянул на свои руки и побледнел. Действительно, некромантические татуировки начинали разъедать его собственную плоть.

— Хватит и одного, — прорычал он, формируя самый большой шар смерти. — Чтобы убить вас всех!

Но тут к нему сзади подкрался Гиперион. Полководец двигался бесшумно, его лицо было искажено жаждой мести за убитого Альфонса.

— За мальчишку, — прошептал он и вонзил саблю между лопаток архимага.

Гнилоуст завыл от боли, шар смерти в его руке дрогнул и начал терять форму. Некромантическая энергия вырвалась наружу, но уже неконтролируемо.

— Нет! — закричал он. — Не сейчас!

Но было поздно. Энергия смерти начала пожирать его самого, и архимаг понял, что его собственное оружие обратилось против него.

Ольфария всё ещё стояла на коленях рядом с пеплом Альфонса, её сердце было разбито. Молодой герцог погиб из-за неё, отдав жизнь ради её спасения. И эта жертва останется в её памяти навсегда.

Ольфария стояла на коленях среди серого пепла, который ещё несколько минут назад был живым, дышащим человеком. Альфонсом. Молодым герцогом, который боялся громко говорить в присутствии дам, но без колебаний пожертвовал жизнью ради неё.

Слёзы капали на мраморный пол, смешиваясь с прахом. Она протянула дрожащую руку, пытаясь собрать остатки того, кто когда-то был полон надежд и мечтаний. Пепел просыпался сквозь пальцы, как песок, унося с собой все несказанные слова, все возможности, все «что если».

— Прости меня, — прошептала она, голос срывался от рыданий. — Прости, что не смогла тебя спасти. Прости, что ты умер из-за меня.

Вокруг бушевала битва — Гиперион добивал агонизирующего Гнилоуста, Крид осматривал зал в поисках других угроз, придворные в панике метались по залу. Но для Ольфарии весь мир сузился до этой маленькой кучки пепла.

Горе накатывало волнами, каждая сильнее предыдущей. Сначала шок — как быстро всё произошло. Потом вина — если бы она была быстрее, сильнее, умнее... Затем ярость на себя, на Гнилоуста, на весь этот жестокий мир, где хорошие люди умирают, защищая других.

— Почему? — всхлипнула она. — Почему всегда страдают невинные?

Воспоминания о Альфонсе проносились в голове болезненной каруселью. Его робкая улыбка при первой встрече в кафе. Восторг в глазах, когда он показывал ей тайные места столицы. Решимость в голосе, когда он говорил о желании делать добро. Детский испуг в последний момент — «ойкнул» — прежде чем смерть поглотила его.

Она согнулась пополам, обхватив себя руками. Боль была физической, острой, словно кто-то вырвал кусок из её груди. Дыхание сбивалось, в горле стоял ком, который невозможно было проглотить.

— Он любил меня, — прошептала она в пустоту. — По-настоящему любил. А я... я даже не успела сказать ему, что он мне дорог.

Всё её медицинское образование, вся магия, все годы спасения жизней — и она не смогла защитить одного человека. Одного мальчика, который просто хотел быть рядом с ней.

Внезапно рядом с ней опустилась на колени другая фигура. Гиперион, его чёрный плащ обожжён некромантической энергией, сабли ещё дымятся после убийства архимага. Но лицо полководца было мягким, понимающим.

Он ничего не сказал. Никаких утешительных слов, никаких попыток объяснить произошедшее или найти в нём смысл. Просто молча обнял её за плечи, притянув к себе.

Ольфария не сопротивлялась. Она прижалась к его груди, и слёзы потекли с новой силой. Гиперион был тёплым — неожиданно тёплым для некромантской химеры. Его объятия были крепкими, защищающими, словно он мог оградить её от всего зла в мире.

— Я не смогла его спасти, — всхлипнула она в ткань его плаща.

Гиперион лишь крепче сжал её в объятиях. Его рука гладила её волосы, размотавшиеся в бою. Движения были удивительно нежными для воина, привыкшего лишь к насилию и смерти.

Под её щекой билось сердце полководца. Медленное, ровное, гипнотическое. Ольфария не знала, что у некромантских химер есть сердца, но оно билось — уверенно, успокаивающе. Этот ритм, древний как сама жизнь, начал убаюкивать её разбитую душу.

Стук-стук. Стук-стук. Стук-стук.

Постепенно её рыдания стали тише. Не потому что боль ушла — она всё ещё разрывала грудь. Но присутствие Гипериона, его молчаливая поддержка давали ей возможность дышать, не захлёбываясь горем.

— Он был хорошим, — прошептала она.

Гиперион кивнул, его подбородок коснулся её головы.

— Слишком хорошим для этого мира, — тихо ответил он. — Таких людей всегда забирают первыми.

Его голос был хриплым от эмоций. Даже бессердечный полководец, некромантская тварь, созданная для войны, понимал ценность того, что было потеряно.

Ольфария закрыла глаза, слушая биение его сердца. На мгновение ей показалось, что время остановилось. Что нет больни ни боли, ни смерти, ни жестокого мира вокруг. Есть только этот покой, эта защищённость в объятиях того, кого она боялась и избегала.

— Спасибо, — прошептала она.

— За что?

— За то, что не пытаетесь меня утешить словами. За то, что просто... здесь.

Гиперион ничего не ответил, лишь крепче прижал её к себе. Его плащ укрывал её, словно тёмное крыло, защищая от взглядов, от суеты, от всего мира.

Вокруг постепенно утихали звуки сражения. Крид восстанавливал порядок, магия медленно возвращалась, придворные оправлялись от шока. Но здесь, в этом маленьком островке покоя, время стояло на месте.

Альфонс был мёртв. Этого не изменить. Но в объятиях Гипериона Ольфария нашла краткую передышку от боли. Момент, когда можно было просто быть слабой, уязвимой, человечной.

Стук сердца химеры продолжал звучать под её ухом, напоминая, что жизнь продолжается. Что даже после самых страшных потерь мир не останавливается. И что иногда утешение приходит от самого неожиданного источника.

Пока Ольфария рыдала в объятиях Гипериона, а вокруг них медленно оседала пыль закончившегося сражения, к ним приблизилась знакомая фигура. Император Гордей шёл медленно, осторожно переступая через тела ассасинов. Его лицо выражало озабоченность и сочувствие — идеальная маска скорбящего правителя.

— Мастер Крид, — обратился он к магу, который осматривал останки Гнилоуста. — Какая ужасная трагедия. Потерять такого молодого человека...

Крид поднял голову, его глаза всё ещё светились остатками бирюзового сияния, хотя магия медленно возвращалась.

— Да, ваше величество. Герцог Альфонс проявил истинное мужество.

— Безусловно, безусловно, — кивнул император, подходя ближе. — Его подвиг будет увековечен в памяти империи. Но сейчас нужно подумать о живых.

Гордей оглядел зал. Тела ассасинов валялись повсюду, большинство придворных было мертво — кто от оружия убийц, кто в давке при попытке бежать. Из знатных особ в живых остались только несколько человек, и те лежали без сознания.

— Мастер Крид, — сказал император, его голос звучал устало, — мне нужно с вами поговорить. О произошедшем. О будущем империи.

Крид выпрямился, настороженно глядя на правителя. Что-то в тоне Гордея ему не нравилось.

— Я слушаю, ваше величество.

Император подошёл ещё ближе, почти вплотную. Его правая рука была спрятана в складках мантии.

— Знаете, Виктор, — произнёс он задумчиво, и в его голосе прозвучали совсем не царственные нотки, — за двадцать лет правления я много думал о власти. О том, что значит быть императором.

— Ваше величество?

— А вы знаете, что я понял? — Гордей криво улыбнулся, и эта улыбка совершенно не подходила его благородному лицу. — Что истинная власть невозможна, когда рядом есть те, кто сильнее тебя.

Крид почувствовал опасность, но было поздно. Император быстро вытащил руку из мантии и сжал в ладони что-то маленькое и блестящее.

— Портальный камень, — узнал Крид, пытаясь отскочить.

— Именно, — усмехнулся Гордей. — Подарок от покойного Гнилоуста. Знаете, куда он вас отправит?

Не дожидаясь ответа, император протянул руку и сунул кристалл прямо в ладонь Крида. Камень засветился ослепительно ярким светом, и воздух вокруг мага начал искажаться.

— В мир без магии, — сказал Гордей, отступая на безопасное расстояние. — Где вы будете обычным смертным. Где ваша сила ничего не значит.

Пространство вокруг Крида трещало и ломалось, как разбитое стекло. Портал открывался, затягивая его в неизвестность.

— Ольфария! — крикнул Крид, протягивая руку к ученице.

Но девушка была слишком далеко, а Гиперион держал её крепко. Полководец смотрел на происходящее с удивлением и яростью, но не мог ничего сделать — портальная магия была слишком мощной.

— Гордей! — прорычал Крид, пытаясь сопротивляться затягивающей силе. — Ты совершаешь ошибку!

— Нет, — ответил император, и с его лица полностью сошла маска благородного правителя. Теперь это был просто усталый, озлобленный человек средних лет. — Ошибкой было терпеть вас так долго.

Он оглядел опустевший зал, полный трупов.

— Смотрите, как удачно всё сложилось. Нападение ассасинов, героическая гибель герцога, исчезновение могущественного мага... Никто не усомнится в моей версии событий. А свидетелей, как видите, не осталось.

Портал становился всё сильнее, Крида засасывало в светящуюся воронку.

— Знаете, что самое прекрасное? — продолжал Гордей, его голос звенел от торжества. — Теперь я наконец стану настоящим императором. Не марионеткой, зависящей от ваших лекарств и милости. Абсолютным правителем империи.

— А что с Ольфарией? — успел крикнуть Крид, уже наполовину поглощённый порталом.

Император взглянул на девушку, всё ещё рыдающую в объятиях Гипериона.

— О, с ней всё будет хорошо. Лорд Гиперион позаботится о вашей ученице. Правда, милорд? — обратился он к полководцу.

Гиперион медленно поднял голову, его алые глаза пылали яростью.

— Ты... — начал он.

— Да, это я, — перебил император. — И что вы сделаете? Убьёте меня? Тогда империя погрузится в хаос. А ваша драгоценная Ольфария окажется в центре гражданской войны.

Портал расширился окончательно, и Крид исчез в вихре света и энергии. Пространство схлопнулось, оставив после себя лишь слабое мерцание в воздухе.

Зал погрузился в тишину. Гордей стоял посреди груды трупов, его лицо выражало холодное удовлетворение.

— Двадцать лет, — пробормотал он себе под нос. — Двадцать лет я ждал этого момента. Терпел его снисходительные советы, его контроль, его власть надо мной.

Он повернулся к Гипериону и Ольфарии.

— А теперь, милорд полководец, позвольте обсудить новые правила игры. Ваша возлюбленная жива только потому, что я так решил. И она останется живой, пока вы мне полезны.

Маска доброго правителя исчезла навсегда. Теперь Гордей показал своё истинное лицо — лицо человека, готового на всё ради абсолютной власти. Даже на предательство тех, кто служил ему верой и правдой.

Империя получила нового императора.

Гиперион медленно поднялся с колен, аккуратно высвобождаясь из объятий Ольфарии. Его алые глаза были прикованы к императору, а лицо выражало такую ярость, что воздух вокруг него задрожал от напряжения.

— Ты думаешь, — произнёс он тихо, голос звучал как рычание зверя, — что можешь просто предать Крида и шантажировать меня?

Гордей самодовольно улыбнулся, поправляя мантию.

— Милорд Гиперион, прошу вас, будьте разумны. Крид исчез, старый порядок пал. Теперь у власти новые правила, и...

Он не успел договорить. Гиперион выхватил обе сабли и метнулся вперёд с нечеловеческой скоростью. Его движения были слишком быстрыми для глаза — тёмное пятно, несущееся через зал с единственной целью — убить.

— За Крида! — прорычал полководец, занося клинки для смертельного удара.

Император даже не дрогнул. В последний момент, когда сабли должны были пронзить его грудь, он сделал небольшой шаг в сторону. Лезвия прошли в дюйме от его тела, рассекая лишь воздух.

— Слишком предсказуемо, — сказал Гордей спокойно.

Его рука метнулась вверх и схватила Гипериона за запястье. Полководец почувствовал, как железная хватка блокирует движение руки с саблей.

— Что за... — начал он, но император уже наносил ответный удар.

Кулак Гордея врезался в солнечное сплетение Гипериона с такой силой, что полководец согнулся пополам, выронив одну из сабель. Удар был настолько мощным, что некромантская химера почувствовала боль — ощущение, которое ей было почти незнакомо.

— Удивлены? — усмехнулся император, отпуская запястье и делая шаг назад. — Думали, что правитель империи всю жизнь просидел на троне?

Гиперион выпрямился, тяжело дышя. В его глазах читалось недоумение. Император был обычным человеком, без магии, без очевидных физических преимуществ. Откуда такая сила?

— Двадцать лет назад, — продолжал Гордей, снимая с плеч тяжёлую церемониальную мантию, — когда я взошёл на престол, то понял простую вещь. В мире, где правят маги и бессмертные воины, обычный человек должен быть исключительным, чтобы выжить.

Под мантией оказалась не парадная одежда, а что-то похожее на доспех — тёмная кожа, усиленная металлическими пластинами. Тело императора было не дряхлым, как можно было ожидать от правителя средних лет, а мускулистым, закалённым.

— Я тренировался, — пояснил Гордей, скидывая корону и распуская волосы. — Каждый день, по восемь часов. Изучал боевые искусства всех народов империи. Северные берсерки, восточные мастера клинка, южные гладиаторы — все техники, все стили.

Гиперион попытался атаковать снова, на этот раз с большей осторожностью. Он нанёс серию быстрых ударов саблей, пытаясь нащупать брешь в защите противника.

Но император словно предвидел каждое движение. Он уклонялся от ударов с минимальными движениями, экономя силы. Когда сабля просвистела у самого его лица, Гордей наклонил голову на дюйм. Когда клинок метился в грудь, он поворачивался боком.

— Ваша проблема, милорд, — сказал император, уклоняясь от особенно яростного удара, — в том, что вы привыкли полагаться на сверхчеловеческие способности.

Он внезапно шагнул вперёд, проходя под ударом сабли, и нанёс локтем удар в рёбра Гипериона. Раздался хруст ломающихся костей.

— А я изучал способы сражаться с такими, как вы.

Полководец отшатнулся, держась за бок. Его некромантская природа позволяла не чувствовать боль, но повреждения накапливались.

— Невозможно, — прорычал он. — Ты обычный человек!

— Обычный? — засмеялся Гордей. — Я правил империей двадцать лет, окружённый убийцами, интриганами и предателями. Выжил в мире, где любой маг может испепелить меня взглядом. Вы называете это обычным?

Гиперион попытался зайти сбоку, используя преимущество в скорости. Но император отреагировал мгновенно — схватил полководца за плечо и швырнул его в ближайшую колонну.

Мрамор треснул от удара. Гиперион соскользнул на пол, оставляя красные пятна на белом камне.

— Двадцать лет подготовки к этому моменту, — продолжал император, медленно приближаясь к упавшему противнику. — Я изучил каждого из вас. Ваши сильные стороны, слабые места, привычки в бою.

Он подошёл к Гипериону и с размаху ударил ногой в рёбра. Полководец отлетел на несколько метров, кашляя кровью.

— Крид полагается на магию и опыт. Вы — на скорость и силу некромантской химеры. — Гордей присел рядом с поверженным врагом. — Но у каждой силы есть противоядие, если знать, где искать.

Он достал из-за пояса странный кинжал — лезвие было покрыто рунами, а рукоять источала слабое свечение.

— Клинок святого Доминика, — пояснил император. — Благословлён специально против нежити и некромантских тварей. Один укол — и ваша химерная природа начнёт разрушаться изнутри.

Гиперион попытался подняться, но ноги не слушались. Удары императора были точными, нацеленными в жизненно важные точки.

— Почему? — прохрипел полководец. — Я верно служил империи триста лет!

— И именно поэтому вы стали проблемой, — ответил Гордей. — Триста лет служения сделали вас легендой. Солдаты верят в вас больше, чем в императора. Народ воспевает ваши подвиги в песнях.

Он прижал остриё кинжала к горлу Гипериона.

— А легенды имеют нехорошую привычку затмевать правителей.

В этот момент император услышал всхлип за спиной. Ольфария, всё это время наблюдавшая за схваткой в оцепенении, поднялась с колен.

— Остановитесь, — прошептала она. — Хватит убийств.

Гордей обернулся к ней, не убирая кинжала от горла полководца.

— А, наша героиня очнулась. Не волнуйтесь, дорогая. Я не собираюсь убивать лорда Гипериона. Пока что.

— Тогда зачем?

— Чтобы показать новый порядок вещей, — улыбнулся император. — Теперь я единственная власть в империи. И каждый должен это понять.

Он встал, убрав кинжал в ножны.

— Лорд Гиперион будет жить. Но на новых условиях. Под моим полным контролем.

Полководец лежал на полу, истекая кровью. Его гордость была сломлена сильнее, чем тело. Непобедимый воин, герой империи, повержен обычным человеком в честном бою.

— А вы, синьорина Ольфария, — обратился император к девушке, — станете новым придворным лекарем. Займёте место Крида. Разумеется, на гораздо более скромных условиях.

Ольфария сжала кулаки, глядя на избитого Гипериона. Ещё утром она жила в мире, где добро побеждало зло, где справедливость торжествовала. Теперь её учитель изгнан, Альфонс мёртв, а человек, который утешал её в горе, лежит сломленный у ног тирана.

— Я не буду вам служить, — сказала она тихо.

— Будете, — улыбнулся Гордей. — Потому что альтернатива — смерть всех, кто вам дорог. Начиная с лорда Гипериона.

Он подошёл к ней, его глаза блестели от торжества.

— Добро пожаловать в новую империю, синьорина. Здесь правят не идеалы, а сила. И сейчас вся сила принадлежит мне.

В разрушенном зале, среди трупов и крови, родилась новая эпоха. Эпоха железной руки императора, который двадцать лет готовился к этому дню. И теперь ничто не могло остановить его восхождение к абсолютной власти.

Ольфария стояла, глядя на самодовольную улыбку императора, и чувствовала, как внутри неё нарастает ярость. Не та беспомощная печаль, что терзала её после смерти Альфонса, а холодная, сфокусированная злость. Этот человек убил её друга, изгнал учителя, избил Гипериона и теперь думает, что может распоряжаться её жизнью.

— Добро пожаловать в новую империю, — повторил Гордей, наслаждаясь моментом триумфа.

— Нет, — сказала Ольфария тихо.

Император нахмурился.

— Что «нет»?

— Нет вашей новой империи. Нет вашей власти надо мной.

Она почувствовала, как магия возвращается к ней — блокировка Гнилоуста окончательно рассеялась после его смерти. Холод потёк по её венам, ледяная сила отозвалась на зов.

— И нет вам, — добавила она, вытягивая руку в сторону императора.

Из её ладони вырвалось ледяное копьё — острое, как бритва, быстрое, как молния. Оно пронзило воздух, целясь прямо в сердце Гордея.

Император попытался уклониться, но на этот раз его скорость не помогла. Копьё пробило его доспех, вонзившись в грудь. Гордей пошатнулся, из раны потекла кровь.

— Как... — прохрипел он, глядя на торчащий изо льда осколок.

— Вы забыли, — ответила Ольфария, уже бежа к телу Гнилоуста, — что я тоже не простая девушка.

Она опустилась на колени рядом с останками архимага, лихорадочно обыскивая его одежду. Где-то здесь должен быть второй портальный камень — тот, что предназначался для неё.

— Стой! — закричал император, пытаясь выдернуть ледяное копьё из груди. — Стой, или я убью его!

Он указал на Гипериона, всё ещё лежащего на полу без сознания.

— Поздно угрожать, — ответила Ольфария, нащупав в складках мантии архимага холодный кристалл. — Вы и так его почти убили.

Портальный камень был похож на первый — мутно-фиолетовый, с чёрными прожилками. Но в нём пульсировала та же энергия междумирового перехода.

— Ты не знаешь, куда он ведёт! — крикнул Гордей, делая шаг к ней. — Можешь попасть в мир, где умрёшь за секунды!

— Лучше умереть там, чем жить рабой здесь, — ответила Ольфария.

Она бросилась к Гипериону, обхватила его за плечи и крепко прижала к себе. Полководец был без сознания, его дыхание было слабым, но он был жив.

— Прости, — прошептала она ему на ухо. — Не знаю, что нас там ждёт. Но здесь нам точно конец.

Ольфария сжала портальный камень в ладони и сосредоточилась. Кристалл начал нагреваться, затем засветился знакомым зловещим светом.

— Нет! — завопил император, бросаясь к ним.

Но было поздно. Портал раскрылся прямо под ними, пространство исказилось, и реальность начала рваться по швам.

Последнее, что увидела Ольфария, — искажённое яростью лицо Гордея, тянущегося к ним рукой. Затем её поглотила вихрь света и энергии.

Ощущения были ужасными — словно её разрывали на атомы и собирали заново, пропуская через мясорубку времени и пространства. Желудок подкатывал к горлу, в ушах свистел ветер между мирами, а кожу жгло статическим электричеством.

Сквозь хаос междумирового перехода Ольфария слышала голос императора, становящийся всё более далёким:

— ОЛЬФАРИЯ...

Но его крики тонули в реве портальной энергии. Гиперион висел у неё на руках безжизненной тяжестью, его кровь капала в бесконечность между мирами.

Ольфария не знала, куда их несёт. Не знала, что их ждёт в том мире, куда отправили Крида. Не знала даже, попадут ли они туда или окажутся в совершенно другом месте.

Но она знала одно — что бы ни случилось дальше, она не оставит Гипериона умирать на полу дворца. Он утешал её в самый тяжёлый момент, и теперь её очередь быть рядом с ним.

Портал начал сужаться, энергия ослабевать. Где-то впереди замаячил свет — выход в другой мир. Ольфария крепче прижала к себе раненого полководца и приготовилась к новой жизни.

Или к смерти. В этот момент для неё не было большой разницы.

Главное — они уходили от тирана, который думал, что может распоряжаться чужими жизнями. И возможно, где-то в бесконечности миров их ждёт Крид, удивляясь тому, что его ученица последовала за ним.

Портал схлопнулся, оставив в тронном зале лишь слабое мерцание в воздухе. Император стоял посреди разрушенного дворца, держась за рану в груди и проклиная всех богов подряд.

Его идеальный план рухнул. Но Гордей не собирался сдаваться. Он найдёт способ вернуть беглецов. И тогда они пожалеют о том, что ослушались императора.

А пока что ему предстояло объяснить придворным, как вышло, что от торжественного бала остались одни трупы.

**ЭПИЛОГ**

Императорский дворец погрузился в зловещую тишину. Гордей сидел на своём троне посреди опустошённого зала, где ещё несколько часов назад звучала музыка и лился смех. Теперь повсюду валялись тела — ассасинов, придворных, слуг. Кровь засыхала на мраморном полу, превращаясь в тёмные пятна.

Император держался за рану в груди, где ледяное копьё Ольфарии пробило его доспех. Боль была острой, но не смертельной — она задела лишь мышцы, не затронув жизненно важные органы. Гордей выжил, но цена победы оказалась слишком высокой.

Крид исчез в неизвестном мире. Ольфария и Гиперион последовали за ним. Все свидетели его плана мертвы. Казалось бы, абсолютная власть наконец в его руках, но зал, полный трупов, напоминал о том, что править теперь будет некем.

— Двадцать лет подготовки, — пробормотал он себе под нос, оглядывая результаты своих действий. — И вот к чему это привело.

За окнами дворца уже забрезжил рассвет. Скоро придут слуги, обнаружат бойню, начнут задавать вопросы. Нужно было придумать объяснение, найти козлов отпущения, восстановить видимость порядка.

Но сейчас Гордей просто сидел среди мёртвых и пытался понять, стоило ли оно того. Вся его жизнь была посвящена этому моменту — избавлению от тех, кто стоял между ним и истинной властью. Теперь он один, абсолютный правитель разрушенной империи.

Внезапно воздух в дальнем конце зала начал дрожать. Температура упала на несколько градусов, а запах серы заполнил пространство. Гордей выпрямился на троне, инстинктивно нащупывая рукоять кинжала.

Появилась точка света — не белого или золотого, а тошнотворно-зелёного, шартрезового оттенка. Точка расширялась, превращаясь в портал, но не такой, какие открывал Гнилоуст. Этот был другим — древним, наполненным первобытным злом.

Из портала повеяло жаром адских печей и стенаниями проклятых душ. Гордей почувствовал, как волосы на руках встают дыбом от ужаса, который излучал этот проход.

— Что ещё за чёрт? — прошептал император.

Как будто в ответ на его слова, из зелёного сияния вышла фигура. Она была высокой — почти три метра ростом — и угольно-чёрной, словно вырезанная из самой тьмы. Но самым пугающим были глаза — два изумрудных огня, горящих в пустых глазницах.

Существо сделало шаг в зал, и тут же произошло нечто невероятное. Его кожа вспыхнула вязью ядовито-зелёного света — тысячи рун, символов и знаков проступили по всему телу, словно живые татуировки. Они двигались, переплетались, меняли форму, создавая постоянно трансформирующийся узор.

Гордей смотрел завороженно на этот танец символов. В них был какой-то код, язык, который он не понимал, но который пробуждал в нём первобытный ужас. Это были руны власти, доминирования, порабощения.

— Император Гордей, — произнесло существо голосом, похожим на скрежет металла по камню. — Наконец-то мы встретились.

— Кто ты? — Гордей попытался говорить уверенно, но голос дрожал.

— Меня зовут Дарк Нэт, — ответила тёмная фигура, приближаясь к трону. — Я представитель Инферно — измерения, которое ваши простые умы называют адом.

Каждый шаг Дарк Нэта оставлял на мраморном полу тлеющие следы. Руны на его коже пульсировали в такт его движениям, создавая гипнотический эффект.

— Инферно? — переспросил Гордей. — Что тебе нужно в моём мире?

— О, это больше не ваш мир, император, — усмехнулся демон. — По крайней мере, не только ваш. Видите ли, покойный Гнилоуст был нашим агентом. Его задачей было ослабить магические барьеры между измерениями.

Дарк Нэт остановился у подножия трона. Вблизи он был ещё более устрашающим — в зелёных глазах плясали языки пламени, а руны на коже складывались в неприятные символы.

— Барьеры? — Гордей начинал понимать масштаб происходящего.

— Каждый мир защищён естественными магическими барьерами от вторжения извне, — объяснил демон. — Но когда в одном месте концентрируется слишком много смертей, особенно магических существ, эти барьеры ослабевают.

Он обвёл рукой зал, полный трупов.

— Пятьдесят ассасинов, десятки придворных магов, некромант уровня Гнилоуста... Такое количество магической крови, пролитой в одном месте, открыло брешь между мирами.

Гордей почувствовал холодок ужаса. Его план обернулся катастрофой не только для империи, но и для всего мира.

— Что вы хотите? — спросил он.

— Сотрудничества, — ответил Дарк Нэт с улыбкой, обнажившей ряд острых, как бритвы, зубов. — Инферно интересуется вашим измерением. Столько душ, столько энергии, столько возможностей для... экспериментов.

Руны на коже демона заплясали быстрее, формируя новые узоры. Теперь в них читались символы подчинения и контроля.

— Но нам нужен местный правитель, — продолжил он. — Кто-то, кто знает этот мир изнутри. Кто-то достаточно амбициозный, чтобы пойти на сделку с силами тьмы.

Из воздуха материализовался свиток — не обычный пергамент, а что-то живое, пульсирующее. На нём пламенными буквами были написаны слова на неизвестном языке.

— Контракт, — пояснил Дарк Нэт. — Мы предлагаем вам истинную власть. Не только над этой жалкой империей, но над всем континентом. Мы поможем вам завоевать соседние королевства, подчинить всех врагов, стать богом среди смертных.

— А взамен?

— Ваша душа после смерти, — демон пожал плечами, словно речь шла о незначительной мелочи. — И небольшие... уступки при жизни. Разрешение построить несколько храмов Инферно. Право проводить определённые ритуалы. Доступ к магически одарённым подданным для экспериментов.

Гордей смотрел на пульсирующий свиток. Всю жизнь он мечтал о абсолютной власти. Боролся за неё, планировал, жертвовал всем. И вот она — истинная сила, власть над целым континентом.

— Подумайте, император, — вкрадчиво продолжал Дарк Нэт. — Крид исчез. Гиперион тоже. Ваши главные враги больше не помеха. Но их могут заменить другие. Соседние королевства, мятежные герцоги, новые маги...

Руны на коже демона сложились в узор, изображающий корону.

— С нашей помощью вы сможете сокрушить их всех. Никто не посмеет бросить вызов вашей воле. Вы станете императором не одной страны, а целого мира.

— А что с моими подданными? — спросил Гордей.

— Большинство даже не заметит перемен, — заверил демон. — Мы не варвары. Нам нужен процветающий мир, полный энергии и жизни. Просто... под нашим руководством.

Дарк Нэт протянул свиток императору. Пергамент был тёплым, почти горячим, и слегка пульсировал, словно живое сердце.

— Решайте быстро, — сказал демон. — Портал между мирами не будет открыт вечно. Если вы откажетесь, мы найдём другого правителя. Менее... разборчивого.

Гордей взял свиток дрожащими руками. Слова контракта были написаны на языке, которого он не знал, но смысл проникал прямо в сознание. Власть, сила, господство над врагами — всё, о чём он мечтал.

— Где подписать? — спросил он хрипло.

Дарк Нэт улыбнулся, и руны на его коже засияли триумфальным светом.

— Кровью, — ответил он. — Только кровью правителя.

Гордей взял кинжал и порезал ладонь. Тёмная кровь закапала на пергамент, и буквы контракта вспыхнули адским пламенем. Сделка была заключена.

— Добро пожаловать в новую эру, император, — произнёс Дарк Нэт. — Эру господства Инферно над этим миром.

Демон начал растворяться в зелёном дыму, но его голос ещё звучал в зале:

— Скоро мои агенты прибудут, чтобы помочь вам с... реорганизацией империи. Готовьтесь встретить новых хозяев мира.

Портал закрылся, оставив Гордея одного в зале смерти. В руках у него лежал подписанный контракт, а на губах играла безумная улыбка.

Он получил то, чего хотел всю жизнь — абсолютную власть. Правда, цена оказалась выше, чем он думал. Но что такое душа по сравнению с властью над миром?

За окнами дворца занимался новый день. День новой эры. Эры тьмы, которая поглотит этот мир благодаря амбициям одного человека.

А где-то в параллельных мирах Крид, Ольфария и Гиперион начинали новую жизнь, не подозревая, какой ужас они оставили позади.

**КОНЕЦ**