Закон и честь! – 4. Иллюзия закона

Глава 17

— То есть, вы готовы простить нынешнему правительству все его прошлые прегрешения лишь потому, что они произошли ещё до вашего рождения?

— Если бы простому люду так уж хорошо жилось при правящей монархии, никакой бы революции не произошло бы!

Невидимка гортанно рассмеялся:

— Запомните, мой друг, революции всегда свершаются руками народа, которые направляют другие руки. Принадлежащие тем, кто стоит за спиной. Невидимым игрокам, для которых народ всего лишь пушечное мясо. Марионетки. Которых не жалко пустить в расход. Революция свершается озлобленными и подпитанными извне ненавистью людьми. Отчаяние и боль толкают на немыслимые поступки. Но всегда есть те, кто направляет их. Кто хочет одного и того же — власти. Вы когда-нибудь задумывались над тем, в каком мире мы живём? Вас всё устраивает? Вы так горячо отзываетесь о служении народу. А когда народ хорошо жил? При каком правлении? Что лучше — монархия, демократия, парламентская республика? Вам по вкусу наше правительство? Правительство, где всем заправляют министр и шайка приближённых, а потомки королевской династии выступают лишь в качестве шутов?

— А вы сами можете ответить на свои вопросы? — Джентри с тревогой понял, что язвительные, неприятные даже на слух слова Невидимки вызывают в нём крайне спорные чувства. — Что выбираете вы? Чего вы добиваетесь? Хотите сделать ещё одну революцию?

— Есть люди, которые хотят и делают, — громко, пересиливая ветер, сказал Невидимка. — Я оружие в их руках. Но оружие думающее. АНА по своей сути ничем не отличается от остальных. Верховные камрады собирают толпы сторонников, рассказывая о равенстве и братстве. Но по факту хотят того же, что и императоры, и министры. Они хотят править. Этого хотят все — президенты, короли, кардиналы. Власть — самая ценная шутка в нашем бренном несправедливом мире. И за власть убивают. И никто не думает о простых людях. Демократия? Монархия? Коммунизм? Это всё чушь собачья, Джентри! Революция? А зачем? Только лишь для того, чтобы на спинах продолжающих горбатиться людей выезжали новые бонзы⁈

— В таком случае я не пойму вас, сэр! — Джейсон был полностью обескуражен. — Чего вы добиваетесь? Кому вы служите? Из ваших слов я понял, что не существует идеального строя! Так ради чего всё это?

Невидимка сделал шаг вперёд, впиваясь горящим взглядом в старшего инспектора:

— Из двух зол всегда выбирают меньшее. А в огне рождается истина. Любая война, по сути, является очищением. Иногда нужно пускать кровь. Есть, есть и правильные, полезные законы, которые просто никто не выполняет. Вероятно и правление, при котором все заживут относительно хорошо. Я не сторонник монархии или республики, но я и не анархист. А демократия была, она когда-то существовала, ещё в античные времена, в одной древней стране. С тех пор от неё остался лишь пережиток, столь популярно восхваляемый нашими заокеанскими союзниками. Вот только они извратили само понятие о ней. Но мы — мы ничем не лучше. Я патриот. Я хочу всего лишь свободы. Я хочу создать что-то новое. Я пользуюсь АНА так же, как они пользуются мною. А наше правительство пользуется народом и такими, как вы!

Под яростным напором террориста, под полыхающей в глазах страстью, под вложенной в каждое слово неистовой верой Джейсон сникал всё больше и больше. Он невольно на негнущихся ногах попятился назад. Подошвы ботинок, словно намагниченные, с трудом отрывались от поверхности трапа. Ещё никогда он не слышал ничего подобного. Ни на одном допросе ему не доводилось сталкиваться с подобными словами, произнесёнными с такой верой. Вера, способная сдвигать горы, внезапно понял Джейсон. А человек, обладающий такой верой, слеп и несокрушим. Но что, что, если представить всего на миг, что в словах Невидимки помимо веры кроется правда? И вот тогда Джейсону стало по-настоящему страшно. Он похолодел. И жгучий ветер был совсем ни при чём.

— Нам постоянно лгут, Джентри. Пользуются врождённой человеческой доверчивостью и желанием постоянно верить в хорошее. У нас всё хорошо! Сколько раз вы это слышали? Нам лгут с трибун и площадей, лгут со страниц газет, безбожно врут на церковных проповедях. Но как же отличить правду от вымысла? А ведь она есть, она есть — правда. Истина. И она отличается ото лжи, как день от ночи, а вода от огня. В нашей стране всё далеко не так радужно, как нам внушают. Прогресс, говорят они. Торжество науки. Развитие технологий. Но вы же сами видите, что бедняков и нищих не становится меньше, вы же знаете, как живут люди в неблагополучных кварталах. Вы должны понимать, что творится за изнанкой внешнего мира. У нас расслоение, инспектор. Есть богатые, а есть бедные. Две крайности. И совсем небольшая прослойка среднего класса. К которому относитесь вы. И лгут именно вам. И всем тем, кто едва концы с концами сводит.

— Богачи — они знают правду. А если и нет, им от этого хуже не становится. Сколько раз наша страна вела войны? Сколько людей при этом погибало? И как вы думаете, кем они все были? Сколько людей ежедневно умирает от голода и холода в зимнее время? А сколько вынуждены ютиться в хибарах и питаться крохами? Вы видели нищих стариков, измученных непосильной работой женщин, согнутых в три погибели трудяг, которые по несколько месяцев не видели обещанных денег? Это изнанка мира, Джентри, реальная сторона иллюзии. Так было всегда. Есть и будет. Правительство никогда не допустит равенства. Относительно хорошо живут в столице, и то далеко не все. Но что же тогда происходит в отдалённых концах империи? Но правительству наплевать. Оно душит, но не убивает. Всегда оставляет возможность глотнуть воздуха. Самую малость, лишь бы народ ещё трепыхался. А когда сапог на горле давит слишком сильно, всегда вспыхивает революция и находятся те, кто её разжигает. И всё повторяется. Опять и опять. Круг за кругом. В течение многих лет.

— Свобода слова? Когда выгодно им. Равенство? Пожалуйста. Богатый равен богатому, бедный бедному. А закон так гибок и податлив. И прав всегда тот, у кого власть и деньги. И хорошо там, где нас нет.

Джейсон заиграл желваками. Не так, совсем не так он представлял встречу с Невидимкой:

— Вы нарисовали жуткую картину мира. Если всё настолько плохо, зачем вообще стремиться сделать что-то хорошее? Ради чего? Если всё в конечном итоге бесполезно!

Террорист указал левой рукой вниз, на затянутую моросящей серой хмарью чадящую фабричными трубами столицу:

— Ради тех, кто ни в чём не виноват. Ради жителей этого города, граждан этой несчастной страны. Я напоминаю правительству, что не всё у них под контролем. Что есть те, кого им следует бояться.

— Но даже произойди сейчас очередная так желаемая АНА революция и что изменится? — выкрикнул Джейсон. — На смену одним придут другие! Вы сами так сказали!

— В конечном итоге неважно, кто стоит у власти. Цели у любого правительства одни. Я хочу, чтобы каждый из этих жирующих продажных упырей хоть иногда, но думал о тех, на чьи плечах они стоят. На ком они наживаются и кем они правят. Какая система правления лучше, спросите вы? Монархия, президентская республика, парламентская? Я не знаю! Мне начхать — министр, король, вождь, да кто угодно из тех, кто будет сидеть на троне — каждый из них должен жить в страхе. Должен понимать, что не бессмертен и что есть высшее правосудие. Что есть такие, как я. Я отражение нашей эпохи, Джентри. И чем хуже будет жизнь, тем больше будет таких как я, кто бросит вызов системе. Когда мы канем в лету, тогда наступит совсем иная жизнь. И наши потомки будут жить в совершенно ином, лучшем мире. Любой может стоять у власти. Но он должен прежде всего оставаться человеком. Думать о других. И я научу их этому!

Джентри слушал Невидимку с непроницаемым выражением на лице. Ветер вместе со словами человека в маске проникал в его уши. Мерзкая липкая морось заставляла ёжиться от холода, лицо было мокрым от небесной влаги, с полей шляпы капало, по спине стекали противные струйки пота. Джентри чувствовал себя на редкость отвратительно.

— Зачем вам Крейг? — спросил он. И тут же поправился: — Или же будет правильнее спросить — зачем он нужен Народной армии? Что им стало известно?

— Им известно гораздо больше, чем вы думаете, инспектор. Вы же наверняка задумывались, как так происходит, что вашим противникам становится известно о многих ваших шагах? О, не хмурьте брови! Ваша главная проблема даже не в стукачах и продажных фараонах, которых, не скрою, хватает. У АНА есть особые источники информации. О которых неведомо даже мне. Но они дьявольски достоверны! Крейг создал нечто, что сможет влиять на умы людей. Этот учёный изобрёл штуку, при правильном использовании которой в будущем появится возможность управлять людьми. Представляете всю полноту картины, Джентри? Это действительно страшно. Гордон Крейг создал уникальное оружие.

Джентри показалось, будто ему с немалой силой заехали кувалдой по голове. Он неверяще замахал головой.

— Чёртов сукин сын! — поражённо выдохнул он. — Он лгал мне! Я сам убью этого недоноска!

— Гордон Крейг теперь многим поперёк горла, — сказал Невидимка. — АНА хочет его. Живым или мёртвым. Лучше мёртвым. А более всего им нужно его изобретение. Нельзя допустить, чтобы оно попало не в те руки, в руки правительства, например.

— В ОСУ отказались от прожекта Крейга, — собравшись с мыслями, сказал Джентри. Что-то тут явно не клеилось. А с чего он взял, что террорист говорит правду? Где гарантия, что он просто не втирает ему очки? Или ты начал верить на слово первым встречным? — Крейг был в бешенстве. Его изобретение, о котором он отзывался, как о штуке, способной изменить мир, отказались патентовать. Она никому не нужна. И Крейг поклялся, что это не оружие! Сдаётся мне, на этот раз таинственные информаторы Народной армии опростоволосились.

— Крейг сам не знает, что именно он придумал, — отчеканил Невидимка. — Он наивно думает, что создал безобидную вещь, призванную облегчить жизнь человека, да? На самом деле это страшное оружие, которое в умелых руках может принести невероятные разрушения.

Джейсон упрямо стиснул зубы. Пожалуй, он наслушался. И будь он проклят, если сделает ещё хоть один шаг назад.

— А с чего вы взяли, что АНА с вами честна? Вы и в самом деле верите, что вам они сообщают одни лишь правду⁈ Возможно, та штука и впрямь так ценна, но не имеет никакого отношения к оружию!

Невидимка, усмехнувшись, сложил руки на груди. Ветер развивал полы его плаща, на животе продолжала беззвучно тикать разгрузка с взрывчаткой.

— Опять попали в точку, инспектор! Видите ли, мне, если честно, начхать, так оно или нет? АНА не получит ни того, ни другого. Они безоговорочно верят своему источнику. Даже если весь совет учёных в один голос заявит, что изобретение Крейга и гроша ломанного не стоит, они не поверят. Они не успокоятся, пока не получат гарантии, что эта штука либо уничтожена, либо находится в их руках. Они уверяют, что смогут с надлежащей осторожностью позаботиться обо всём, не допустить её использования. Глупцы. Решили, что способны провести меня.

— О чём вы? — нахмурился Джентри.

— Никто не получит изобретения Гордона Крейга. Я уничтожу его. Оно не попадёт ни в чьи руки, — вкрадчиво сказал Невидимка. — Видите ли, инспектор, я патриот. И не могу допустить, чтобы существовала хотя бы малейшая вероятность того, что эту штуку смогут использовать во вред народу. А руководители АНА… Они по сути такие же, как и все остальные власть предержащие. Сладкие речи, но горькие дела. Я тоже могу видеть будущее, ха-ха! Им не видать творения Крейга как своих ушей. Поэтому вот моё главное условие. Разумеется, только между нами. Вы принесёте мне чемодан Крейга и позаботитесь, чтобы в нём, помимо его машинки, были все чертежи и бумаги. Чтобы более никто не смог повторить его работы. Вы принесёте это мне сюда же. И тогда я отпущу заложников и назову оставшиеся места, где заложены бомбы. В противном случае я не остановлюсь ни перед чем. Вы же знаете меня. Успели понять, что я человек слова.

Джейсон очень пристально посмотрел на него. Он вглядывался в скрытое коричневой кожей лицо этого странного, просто невероятного человека. Он называл себя спасителем. И он действительно верил в это. Он считал себя таковым. Стальные глаза Невидимки горели двумя жаркими кострами. В них не было ни тени сомнения или слабости. Террорист был человеком железной воли. И он был человеком слова. Джейсон понял это.

— Я думал, вы потребуете Крейга.

— Я же не идиот, сэр! — рассмеялся Невидимка. — Сомневаюсь, чтобы мистер Крейг согласился подняться сюда, чтобы присоединиться к нашей милой приватной беседе! Как вы себе это представляли? Притащили бы его сюда в мешке, как поросёнка? Да и никто бы вам этого не позволил. Жизнь Крейга для некоторых важней, чем половина этого бедного города. Но его изобретение мне отдадут.

— Крейг не отдаст! — уверенно сказал Джентри. — Вы его не знаете. Он упрям, как стадо баранов. И он в жизни не отдаст то, что для него равнозначно любимому ребёнку.

Невидимка понимающе усмехнулся:

— А вот для этого вы мне и нужны, инспектор. Вы сможете забрать у него эту штуку. Только вы на это способны. Вы же понимаете, о чём я? Слушая меня, вы сами не заметили, как червячок сомнения начал точить ваши незыблемые убеждения. Как он стал грызть вашу железную уверенность в правоте системы и власти окружающего нас мира. Вода камень точит, а слова роняют в душу зёрна сомнения, которые произрастают громогласным протестом. Вы уже не сможете повернуть назад, мистер Джентри. Вы принесёте мне эту чёртову штуку, даже если вам придётся вырвать её из окоченевших рук Крейга! И вы не допустите гибели тысяч людей. О нет, только не вы!

Джентри тяжело задышал. Невидимка умело припёр его к стенке:

— Но что помешает Крейгу вновь собрать эту машину? И снова…

— Хотел бы сказать, что здравый смысл. Но боюсь, такие люди, как учёные, лишены его. Они тоже идут до конца, но преследуют при этом иные, отличные от моих, цели. Вы, мистер Джентри, вы убедите его забыть об этом.

— Как только я отниму его детище, то стану для него врагом номер один, — Джентри выдавил из себя печальную улыбку. — Он и слушать меня больше не захочет.

— Вы прекрасно стреляете, инспектор, — сказал Невидимка. — Я вижу, у вас в заплечной кобуре под пальто находится отличный револьвер. И мне думается, что вы всегда сможете применить его. Чтобы защитить других, конечно. Вы же служитель закона и порядка. И вы призваны охранять и защищать. Людей. Свой народ. Понимаете, о чём я?

— Хотите поставить меня на одну ступень с собою? — процедил сквозь зубы Джейсон.

— Я предлагаю разделить со мной участь спасителя нашей страны. Принесите мне эту штуку, инспектор. Убедите Крейга отступиться. И все от этого только выиграют. А погода то портится, верно? Становится всё холоднее. Этот проклятый ветер начал меня доставать. И эта сырость. От неё всегда ноют кости… Неплохо бы сейчас выпить чашку горячего чаю. Я буду ждать вас на борту Королевы Виктории. Не задерживайтесь. Время — штука неумолимая.

Невидимка развернулся и быстро пошёл по трапу к открытому шлюзу гондолы. Он нисколько не боялся. Шёл уверенно и ловко, словно неоднократно бывал на подобной высоте. Натуральный воздушный волк. И не боялся выстрела в спину. Джентри с бессильной яростью смотрел ему вслед. Оглянувшись, Джентри увидел Пановски. Пилот «Ветрогона», широко расставив ноги, стоял у начала трапа. Он неотрывно следил за полицейским. Джентри махнул ему рукой. Пановски незамедлительно кивнул, поднял руки на уровне рта, сложил рупором и крикнул:

— Инспектор, возвращайтесь! Ветер начинает крепчать!

Джейсон и сам уже почувствовал, как зыбкий мостик под ногами начинает всё сильнее раскачиваться. Натянутые как струны перила ощутимо вибрировали. Шляпа каким-то чудом ещё держалась на голове. Непрекращающаяся морось начала превращаться в мелкий дождик. Трап становился опасно скользким. Глупо будет, если он шваркнется прямо здесь на ровном месте, подумал Джентри, делая достойную попытку повернуться в обратную сторону, не отрывая сведённых судорогой пальцев от перил. Это оказалось непросто сделать, но он справился. В конце концов, на него смотрели сотни людей.

Наверняка те две сотни запертых на второй палубе пассажиров, на чьих глазах только что разыгралась целая сцена, думают и гадают, чем всё закончилось. Вдруг их прямо сейчас всех отпустят?

— Придётся ещё немного потерпеть, господа, — пробормотал под нос Джейсон, явственно ощущая, как его спину сверлят множество взирающих с безмолвной надеждой глаз. Его затылок прямо-таки горел.

Идти обратно оказалось ничуть не легче. Ботинки то и дело скользили по мокрому металлу. Пановски, не отрываясь, смотрел на полицейского. Джейсон старался сохранить на лице невозмутимое выражение. Наверняка он сейчас казался пилоту самой настоящей сухопутной крысой. Да и чёрт с ним! Джейсон был готов хоть на карачках ползти, если понадобится и станет совсем невмоготу. И плевать на репутацию Империал-Ярда. Вустера бы сюда, пусть на своей шкуре ощутит все прелести прогулки в поднебесье на высоте пятисот ярдов над землёй.

Вожделенный шлюз с каждым шагом всё приближался. Джейсон уже мог увидеть нескрываемое облегчение, проступившее на обветренной физиономии Пановски. Как бы там ни было, а в воздухе именно он был капитаном и отвечал в случае чего за жизнь старшего инспектора. Упади Джентри с трапа и на карьере пилота курьерского дирижабля можно ставить крест.

Джентри расправил плечи. С каждым шагом по мере приближения к гондоле он чувствовал себя всё уверенней. Даже стал посматривать по сторонам.

— О, а этот откуда взялся? — Джентри остановился. До рези в глазах всмотрелся в дождливую хмарь. На северо-востоке, практически на пределе видимости, появилась маленькая точка. Дирижабль. Ещё один.

Над этой частью столицы, насколько знал Джентри, были прекращены все воздушные маршруты. В воздухе в данном квадрате находились только Королева Виктория и «Ветрогон». В нескольких милях по кругу маячили поднятые по тревоге полицейские корабли. Их Джентри заметил практически сразу. Они и не отходили далеко, одним своим видом напоминая, что Невидимка под прицелом. Хотя террорист не мог не знать, что с такого расстояния экскурсионному дирижаблю ничего не грозило. На воздушных судах двора не было оружия, способного поразить цель с дистанции в несколько миль. Конечно, Королева Виктория была обычным судном пассажирского типа, практически не защищённым от артобстрела, с обычной гондолой и стандартной сигарой, в которой баллоны с водородом ничем не были защищены от попадания пуль. Другое дело, чтобы попасть в них, нужно было подойти намного ближе. Джентри знал это. Как знал и Невидимка. Да никто бы и не рискнул приблизиться на опасную дистанцию. В столь щекотливой ситуации рисковать и испытывать терпение террориста было непозволительно.

— Так откуда же ты взялся? — Джентри не сводил глаз с приближающегося корабля. Как его вообще пропустили? Кто это может быть?

Судно поравнялось с самым дальним патрульным дирижаблем. Остановилось. Насколько мог увидеть Джейсон, корабль был немаленьких размеров. Расстояние искажало и скрадывало, непрекращающийся дождь мешал реально оценить его размеры. Джентри терялся в догадках. Равно как и Пановски, который со своего места не мог видеть то, что видел Джентри. На лице пилота отразилось недоумение. Он крикнул:

— Сэр? Что случилось? У вас проблемы?

Джентри молча отмахнулся от пилота. Он даже забыл о сковывающей ноги боязни высоты и страхе упасть с трапа. Он смотрел на далёкий корабль, казавшийся отсюда маленькой чёрной фигуркой. Детской игрушкой, приколоченной к серым хмурым тучам. Его не должно было тут быть. Неправильно. Что-то здесь было неправильно. Джентри судорожно обернулся. Шлюз в гондолу Королевы Виктории спешно задраивался. Невидимка уже скрылся внутри. А он продолжает стоять на узком мостике, словно пуповина соединяющим два корабля. Интересно, а Невидимка уже увидел этот корабль?

Отдалённый, приглушенный ветром и расстоянием грохот вонзился в уши Джейсона. Глаза уловили на краткую секунду яркую вспышку. Джентри даже не сразу понял, что произошло. На какой-то миг он решил, что небо расколол раскат грома, что полыхнула молния. И только услышав едва уловимый свист рассекающего влажный воздух снаряда, понял, что неизвестный корабль выстрелил из крупнокалиберного орудия. Которых просто не могло быть на полицейских дирижаблях.

Более Джентри не мешкал. Он как сорвавшийся с цепи бешеный пёс со всех ног кинулся вперёд. Отсчёт пошёл на доли секунды. Ужас от случившегося подстёгивал его не хуже кнута.

— Ходу!!!Отчаливаем, отчаливаем, твою мать!!! — вытаращив глаза, заорал Джейсон, во всю прыть несясь по трапу. Ветер сорвал с головы шляпу, полы плаща развивались за бегущим инспектором словно крылья летучей мыши… Он почти успел добежать до шлюза, когда сзади громыхнуло. Так громыхнуло, что заложило уши.

Жар чудовищного взрыва опалил Джейсона даже через намокшее пальто. Взрывная волна швырнула Джентри прямо на застывшего истуканом Пановски. В тот же миг шаткий трап под ногами резко ухнул куда-то вниз, в пустоту. Поверхность ушла из-под ног инспектора. И он, завопив благим матом, понял, что проваливается следом, в пятисотярдовую пропасть открытого пространства. Отчаянно вопя, Джентри в последний миг успел выбросить руки вперёд и ухватиться кончиками пальцев за нижний край открытого шлюза. За спиной раздался ещё один взрыв. Ещё сильнее прежнего. «Ветрогон» качнуло, как неваляшку. Дирижабль резко накренился, заваливаясь на левый борт. Пановски с перекошенным от ужаса лицом брякнулся навзничь. Джейсон чуть не сорвался. Он висел, вцепившись в край проёма и болтая ногами в воздухе. Мышцы рук надрывно кричали — Джентри чувствовал, как трещит каждая жилка в напрягшихся мускулах. Пот пополам с дождём заливал глаза. На какое-то время он даже перестал бояться.

Он уже не видел, как совсем рядом с ними погибает Королева Виктория. Огромный экскурсионный дирижабль буквально распадался на части. Прилетевший снаряд угодил прямиком в огромную сигару оболочки и взорвался внутри. Второй взрыв принадлежал сдетонировавшим баллонам с водородом и заложенной Невидимкой среди ёмкостей с газом взрывчатке. Огромный шар пламени вспучился и вырвался наружу. Жгучее ослепляющее пламя в мгновение ока объяло всю оболочку сигары. Яростный безумный огонь за несколько секунд пожрал всё, до чего мог дотянуться. Обшивка оболочки буквально испарилась. Пылающие ребра жёсткости и остатки каркаса рассыпались, словно игрушечный домик. Одновременно с чудовищным пожаром дирижабль начал падать вниз. Больше ничто не удерживало его в воздухе. Пламя перекинулось на гондолу. Верхняя палуба загорелась. Остатки полыхающего водорода растворялись в дождливом мареве…

Собственно, самой гондоле взрывы причинили не так много урона. Но падение с высоты в полторы тысячи футов предрешило судьбу оказавшихся в ловушке людей. Остатки воздушного корабля продолжали неотвратимое падение. Растерзанный, с обрывками шпангоута и растяжек, объятый огнём и криками боли и ужаса, дирижабль падал прямо на приближающиеся с каждой секундой городские здания.

Но Джентри, судорожно борющийся за жизнь, этого не видел. Он до крови кусал губы и думал только о том, чтобы удержаться, чтобы не разжать плачущие от боли пальцы.

Изнутри гондолы высунулись руки, цепко ухватили инспектора за запястья и Пановски потянул его на себя. Он что-то говорил, но Джентри, у которого в ушах бухали все церковные набаты города, ничего не слышал.

Они повалились на пол. Пилот «Ветрогона» вытер дрожавшей рукой лицо, его губы продолжали беззвучно двигаться. Джентри встал на четвереньки и подполз к краю. И только и успел увидеть, как горящая гондола Королевы Виктории падает на землю. С такой высоты было не понятно, на какие именно здания рухнул остов дирижабля. Но Джентри показалось, что корабль упал прямо на здание технологического столичного Университета. Эта старинная постройка эпохи позднего средневековья своим вычурным архаическим стилем и размерами узнавалась даже с высоты птичьего полёта.

На земле расцвёл ещё один огненный цветок. Взрывчатка, понял Джейсон. Теперь уж точно рванула начинённая смертью разгрузка Невидимки… Он обессиленно упал на спину и прикрыл глаза. Постепенно стал возвращаться слух. До него донеслись скомканные приглушенные обрывки фраз, будто насильно проталкивающиеся через забившие уши вату.

— … рядке? С вами в… по…ке? Сэр⁈

Джентри открыл глаза и оттолкнул склонившегося над ним пилота. Пановски прислонился спиной к переборке. Глаза у него были совершенно дикими. Но в них промелькнуло облечение. Инспектор был жив и здоров. Хотя и не вполне вменяем. Во всяком случае, Пановски показалось, что у человека с таким выражением на лице точно не всё в порядке с психикой.

— Сэр, что будем делать?

Из ушей Джентри будто одновременно вытащили пробки. Он с трудом поднялся на ноги и зло сплюнул в проём шлюза. На земле, чуть ли не в центре города, начал разрастаться пожар. Вверх вздымались клубы жирного чёрного дыма. Дым окутывал место падения дирижабля, а налетающий ветер растягивал его по всем фронтам, расстилал как удушающее жуткое одеяло. Усилился дождь. Словно сама природа решила смилостивиться и окропить место трагедии небесными слезами.

Сколько людей! Сколько людей погибло… Джентри тяжело задышал. Подобного он и в страшном сне предвидеть не мог. Он терялся в догадках, сколько пострадало человек внизу. Если только Королева и впрямь рухнула на Университет, то… Инспектор надрывно закашлялся. Его согнуло в три погибели и чуть не вырвало. Всё тело болело так, будто его изрядно отдубасили палками, голова шла кругом. Во рту стоял устойчивый железистый привкус крови.

— Возвращаемся на землю. Вниз, живо вниз, — прохрипел Джейсон. Он должен быть одним из первых у места крушения корабля. Пока не приехали кареты скорой помощи, не набежали зеваки, не примчались пожарные расчёты…

— Он просто псих! Этот ублюдок просто чокнутый! — Пановски кинулся закрывать шлюз. — Что взбрело в его голову⁈

— О чём это ты? — Джентри, пошатываясь, двинулся в головную рубку.

— Этот террорист, сэр, — Пановски протиснулся мимо него. На маленьком кораблике он чувствовал себя как рыба в воде. — Зачем он это сделал? Зачем взорвал бомбу? Чего он добился? Не понимаю.

Джентри застыл на месте и ошеломлённо уставился на прыгнувшего в кресло пилота. Чёрт возьми, да Пановски на сто процентов уверен, что именно Невидимка повинен в гибели воздушного лайнера и всех пассажиров. Пановски ничего не видел. Ничего не понял. Впрочем, как и все, кто мог наблюдать за развернувшимся в небе кошмаром с земли.

Старший инспектор молча опустился в соседнее кресло и защёлкнул на животе ремень безопасности. В его висках вновь застучали гулкие молоточки. Никто ничего не видел. Все до единого будут уверены, что Невидимка подорвал себя вместе с дирижаблем. А тот загадочный корабль… Джентри был готов поставить годовое жалование на то, что его уже и след простыл. Бесспорно, он не остался незамеченным. Его должны были видеть с круживших вокруг полицейских дирижаблей. Но вот только найдутся ли свидетели? Корабль? Какой корабль? Корабль-призрак? Нет, сэр, мы ничего не видели. В заданном квадрате находились только суда Империал-Ярда. Строгие инструкции, сэр. Ни в коем случае не провоцировать террориста. Ну что вы, у нас и нет ничего такого, что могло бы уничтожить Королеву Викторию. Для этого нужно располагать огромной огневой мощью.

Это был военный дредноут. Джентри со стоном уткнулся затылком в подголовник кресла. Королеву Викторию сбили снарядом из крупнокалиберного орудия, выпущенного с военного дирижабля. А с земли всё и впрямь выглядело, как подрыв взрывчатки на борту захваченного террористом лайнера. И концы в воду.

— Да, он оказался законченным психом, — прошептал Джейсон, устало глядя вперёд. — Вниз, мистер Пановски, вниз. У нас мало времени.

— Я даже не сразу понял, что случилось, — продолжал говорить пилот, направляя курьерский дирижабль к земле. Обычно немногословный, он тараторил без умолку. Запоздалый откат и шок от увиденного сделали Пановски очень разговорчивым. Его руки, мёртвой хваткой вцепившиеся в штурвал, продолжали дрожать.

Джентри чувствовал себя совершенно разбитым. Что он скажет? Поверит ли ему Вустер? Или же комиссар полиции был в курсе случившегося? Возможно ли, чтобы старый толстяк знал, что должно произойти? Чья эта была работа? ВВР? Джентри стиснул кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Кто бы это ни был, он приговорил к смерти сотни людей. Двести пассажиров лайнера и возможные жертвы на земле, в месте крушения — это далеко не всё… Если Невидимка не блефовал, то через какое-то время в Столице должно произойти ещё несколько взрывов. Заложенные им бомбы сработают в установленные часы. И никто не сможет их обезвредить. Так ради чего? Ради чего все эти убийства⁈ Неужели кто-то свыше решил, что смерть одного человека, пусть даже и самого разыскиваемого преступника в стране, террориста номер один, стоит жизни многих других⁈

— Он был, прав. Он был прав, — сказал Джейсон, не обращая внимания на обеспокоенный взгляд Пановски. — О людях никто не думает.

И Джентри негромко засмеялся. Пановски побледнел ещё больше. Он никогда не слышал, как смеются сумасшедшие. Но почему-то решил, что именно так. Как смеялся старший инспектор Джентри.