iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

Глава четвертая. У пересохшего фонтана

— Эй, парень, а я тебя помню!

Максимилиан обернулся на голос… Потомок Арники и Вадро, такой же правильный, как большинство коренных жителей Торгора. Это лицо не говорило ему ни о чем.

— Ты, должно быть, ошибся, — сказал Макс, отворачиваясь.

Но этот жизнерадостный воин и не думал сдаваться. Усевшись на бортик чаши пересохшего фонтана рядом с Максом, он принялся освежать старому знакомцу память.

— Мы с тобой вместе шли с караваном Рамаяны, помнишь? — живо говорил он. — С тобой было еще девять Сохраняющих Жизнь, один — совсем маленький, лет пяти-шести… Да и сам ты был щеглёнок, — незваный собеседник улыбнулся. — Лет двенадцати, наверно. Растерянный такой… А сейчас, смотрю, бывалый воин. С трудом узнал… Где ты получил такие шрамы?

— В бою, — неохотно ответил Макс.

Некоторое время они со старым знакомым сидели рядом, бессмысленно созерцая растрескавшуюся от жары и времени пустую чашу фонтана. Молчали. Потом, так и не дождавшись от Макса ни единого слова, кулдаганец попрощался и ушел.

Максимилиан проводил его долгим тоскливым взглядом, запоздало подумав, что надо было хотя бы имя его спросить…

Так холодно было на душе. Невыносимо. Так одиноко… И вот — словно сама жизнь попыталась немного развеселить хмурого паренька, устроив эту нехитрую случайную встречу. А Макс отмахнулся от маленького подарка судьбы, даже не взглянув. По-детски это как-то. Все люди — дети, в масштабах мироздания…

Этот пустой дворик… этот пересохший разбитый фонтан… Кто лишний раз подумает заглянуть сюда?.. а уж тем более искать в неприметной трещине на дне пересохшей чаши Хору Солярис?

Никто.

Макс прибыл в Торгор два дня назад, на трансволо и быстро затерялся в его многоликой толпе. Здесь был самый край, южный предел магии. Дальше и держателю стабилизатора можно было идти только своим ходом, двигая впереди себя границу Ничейной Земли. К слову сказать, та неспешно сдвигалась на северо-восток уже сейчас — вынутые из оправ и перемещенные в пространстве, стабилизаторы обречены теперь бороться между собой до тех пор, пока не будет достигнуто новое равновесие.

А таскать с собой солнечную Хору Макс не собирался — у него были иные планы…

Торгор…

Решение Максимилиан уже принял: что стоит принять подобное человеку, которому и терять-то уже нечего?.. И, тем не менее, медлил, до последнего откладывая то, что, начав, изменить уже будет невозможно. Уже два дня он потратил на тягостные раздумья у пустого фонтана, который заменил ему и храм, и учителя, на короткий срок став центром всего мира.

Даже в разгар туманной болезни (а она-то как раз молчала) осмыслить подобное тяжело: Максимилиан собирался принести в жертву этот город. Собирался открыть Провал здесь…

Причин можно было назвать великое множество, и среди них слабость городских ополчений Кулдагана и большое количество мирных граждан. Открой он Провал в чистом поле, миродержцы, наученные горьким опытом трехтысячелетней давности, уже не станут сражаться насмерть, а отступят на более удобные позиции. В таком случае Омнис ждет небывалая, многолетняя резня, а эти двое останутся живы. И, скорее всего, добьются-таки победы. Это претендента на звание миродержца, единственного и всевластного, никоим образом не устраивало. Нужно было вынудить Владиславу и Серега сразу дать главный бой. Никак иначе.

Такие объяснения выстраивал для себя Макс, чтобы успокоить разум. На самом же деле он выбрал Торгор, слепо руководствуясь предчувствием: полумиллионный город, почти беспомощный в военном плане, миродержцы ни за что на растерзание тварям не оставят. В этом Максимилиан был уверен на все сто. И Сайнар может теперь подавиться своей проклятой правдой об Эрхабене…

Возможно, история сделает новый виток и повторит уже пройденное… так думал Макс, горько посмеиваясь, наедине с самим собой… и появится новый Орден, который пронесет сквозь века кровавые знамена Торгора и жажду мести, и каждый лидер этого Ордена будет с гордостью носить фамилию Арникавадро и люто ненавидеть Максимилиана — единственного миродержца, навеки виноватого во всем…

«Что ж… в ближайшую тысячу лет у меня будет время договориться с собственной совестью,» — мысленно сказал себе Макс, поднимаясь на ноги. Он бросил последний взгляд на извилистую трещину, на дне которой ждал своего часа солнечный стабилизатор, и зашагал прочь, опираясь на Молчащий посох…

Сейчас, постаравшись отбросить все мрачные мысли, юный миродержец бодро шагал по веселым торгорским улицам, проникаясь атмосферой безудержной жизни большого города; запоминая каждую мелочь, увиденную по пути, ведь скоро всему этому суждено исчезнуть.

Торгору осталось две недели жизни. Время пошло…