iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

Глава тринадцатая. День смены эр

Кристаллы известили Торгор о прибытии высоких гостей за три минуты до самого прибытия. Владиславу и Кангасска встречала наспех собранная делегация, которую составляли Ваас Арникавадро — нынешний правитель города (что характерно, совершенно не похожий на своего Прародителя — Вадро) и несколько воинов, сохраняющих жизнь из числа амбасиатов, отвечающих за подготовку ополчения в Торгоре.

Владиславу Воительницу и ее Ученика проводили в главный зал Корты — Торгорского правительственного центра. Здание было древнее и поражало обилием разноцветных мозаик, выложенных из кусочков монолита, намертво вмурованных в стекло вместе с извивающимися песочными узорами, — похоже, очень давно кто-то приглашал для украшения Корты Странников… Что-то подсказывало Кангасску, что знаки, оставленные ими на полу и стенах, не просто красивые узоры… от них веяло духом нарры и дикого Кулдагана, а сами извивы всех трех аспектов арена напоминали громоздкие письмена. Просто удивительно, что мимо них равнодушно ходили сотни, может быть, даже тысячи лет, даже не задумываясь о том, что их можно прочитать… О Небеса… права была Астэр, когда говорила, что все самое замечательное случается именно тогда, когда у тебя ни на что нет времени…

— Нам придется немного подождать, Владислава… и Кангасск… — сказал Ваас; голос у молодого правителя был очень приятный и мягкий. — Остальные прибудут с минуты на минуту.

Ждать. Что ж…

Стеганые странничьи плащи и телогреи легли на спинки вычурных мягких кресел; Учитель и Ученик, расстегнув воротнички одинаковых оливково-зеленых рубашек, устроились на краю длинного стола и погрузились каждый в свои мысли… Молчаливое ожидание, против их воли, растянулось в вечность, хотя на самом деле не прошло и часа… Такой хмурой Владу Кангасск никогда не видел… да и сам он, наверное, выглядел не лучше. Потому Ваас и Сохраняющие Жизнь глядели на них с беспокойством, нарастающим от минуты к минуте.

Через четверть часа порог зала переступил Кангасск Абадар; он пересек зал размашистым твердым шагом и обошелся без приветствий — лишь кивнул, встретив взгляд своего младшего брата. Потом спешно прибыли Аранта и Марини (им, судя по всему, пришлось воспользоваться тридцатиминутным трансволо). Для остальных Кангассков, занятых в разных поселениях на территории старой и новой Ничейной Земли, а также для детей звезд настроили сдвоенные кристаллы, совмещающие в себе кристаллы звука и изображения.

Дольше всех задержался Серег; в конце концов, он появился буквально из воздуха, неся в волосах и на одежде белёсую пыль Провала…

Совещание началось…

Все слова, все жесты — отчаянные и решительные — доходили до сознания Кангасска словно сквозь липкий туман, успевая растерять по дороге внятность и смысл… Убаюканное было диким Кулдаганом, предчувствие нарастало вновь. Оно билось тревогой в сердце и виски, отдаваясь глухой болью. Оно неотвратимо звало за собой, как тогда, в Серой Башне. И вместе с ним ожило чувство, и тогда тянувшее Кангасска назад: чувство, что он не готов…

Когда Кан усилием воли заставил себя вернуться в реальность, его встретил мягкий свет Южных Лихтов, мерцающих под высоким сводчатым потолком зала; шаги уходящих отдавались эхом в его стенах… За столом остались только сам Кангасск, Влада и Серег. Дети звезд тоже присутствовали — незримо: сдвоенные кристаллы звука и изображения до сих пор лежали на столе, наблюдая… (что до кристаллов, предназначенных для братьев и сестер Кангасска, то их кто-то забрал с собой — надо думать, Абадар)…

— Прости, Учитель… — невпопад пробормотал Кангасск. — Я…

— Я знаю, Кан, — мягко сказала Влада. — Это ничего…

— С тобой мы все равно хотели поговорить отдельно, — подхватил Серег. И добавил, с особым ударением: — …последний Ученик миродержцев…

— Последний?! — отчаянно возмутился Кангасск и тут же сник: — Нет…

— Исход предстоящей битвы многое изменит для Омниса, но ничего — для нас, — покачала головой Владислава; грустная улыбка осветила ее лицо. — Мы должны найти сына там, в нашем мире, в нашей реальности. Должны быть с ним рядом…

— Понимаю… — вздохнул Кангасск, опуская плечи.

— Но это не значит, что мы бросим Омнис, — сурово сказал Серег. — Мы уйдем только тогда, когда опасность минует… А сейчас… — Серый Инквизитор решительно поднялся из-за стола. — Сейчас мы должны сделать все, что в наших силах: если мы найдем Хору Солярис в ближайшее время, Прорыва просто не будет

— Я могу помочь? — поднял глаза Кангасск.

— Останься здесь и попытайся дотянуться до нарры. Или Малкона, — сказала ему Влада, уже накидывая плащ поверх наполовину расстегнутой странничьей телогреи. — Спроси о местонахождении Хоры Солярис.

— Хорошо… — упавшим голосом произнес Кан. — Сделаю все возможное.

— Вот, возьми… — Серег вложил ему в ладонь изрядно потрепанный сдвоенный кристалл. — Свяжись со мной, если что.

Молча кивнув, Кангасск сжал холодный кристалл в кулаке. Смотреть, как покидают зал Влада и Серег, было неимоверно тяжело… так, будто уже сейчас миродержцы уходят навсегда… А они, бесшумно ступая по монолитной мозаике пола, обошли стол и забрали с собой кристаллы детей звезд. Серег — кристалл Ориона, Влада — кристалл Астэр… Символично. И печально…

Кангасск Дэлэмэр остался один… За высокими окнами зала потихоньку светлело небо, и хотя Жисмондин и Иринарх все еще сияли ярко, можно было видеть, что утро не за горами…

Даже сквозь двойные стекла, поднимаясь на нешуточную высоту последнего этажа Корты, с нижних улиц доносился оживленный шум ночного Торгора.

Кан ненавидел себя сейчас за свою беспомощность… Обхватив руками голову, он медленно опустился в свое кресло. Один за длинным столом, один в огромном зале, полном стеклянных и монолитных знаков… один в целом мире — этот наррат изо всех сил пытался изменить будущее: получить ответ на самый темный вопрос, который только можно было задать сейчас нарре: о том, где теперь искать солнечную хору и… сына миродержцев…

Судьба смеялась над Кангасском: пред мысленным взором каждый раз неизменно вставала тьма — и что-то алое, пульсирующее в такт чужому сердцу, горело в ней…

Кан бросался в эту тьму вновь и вновь… над ним шли часы… в стремительно светлеющем небе одна за другой пропали обе звезды истинной ночи — Жисмондин и Иринарх, а Пятая гора Кольца обзавелась тонкой короной занимающегося рассвета… Неожиданно расцвеченная алым тьма начала поддаваться; медленно, но верно, разом перестав быть непреступной преградой…

…Это можно было почувствовать… Не только наррат — каждый Странник почувствовал: под толщей арена что-то пробудилось от долгого, долгого сна и пришло в движение, откликнувшись на зов своего любимца — Кангасскнемершгхана…

…Ощущение… Знакомое, до ужаса знакомое… Подобное в свое время тянулось за маленьким отрядом из девяти амбасиатов сквозь всю Дикую Ничейную Землю: ощущение чужого взгляда, ищущего, враждебного, которое до предела обостряет все чувства: каждая тень настораживает, каждый шорох заставляет вздрогнуть… Сейчас все немного иначе, ибо ищущий взгляд разумен, но кому от этого легче…

Три тысячи лет ни один смертный и ни один бессмертный не ходил по Провалу ровным размеренным шагом, как шел сейчас Максимилиан. Никто из местных обитателей не следовал за ним, никто даже не наблюдал; неподвижное солнце висело в небе, неподвижный дождь — над землей… так откуда же это ощущение?.. Оно все сильнее и настойчивее, словно кто-то незримый и опасный ищет его во тьме…

Максимилиан зябко повел плечами и прибавил шагу. Кажется, он уже начинал догадываться, откуда все это… его действительно ищут… возможно, даже сами миродержцы. Остается надеяться на Горящий — что скроет от чужого взора, что выведет, как всегда выводил…

…Равнину перегораживала гигантская трещина. Сделав глубокий вдох, Макс осторожно приблизился к краю и глянул вниз. Везде, докуда только доставал свет багрового солнца, взгляд натыкался на густые переплетения усаженных крючковатыми шипами стеблей, каждый стебель толщиной с человеческую руку. Они душили друг друга, вонзали свои шипы в соседние стебли; цеплялись ими же за щербатый камень и тянулись вверх, в бесконечном стремлении выбраться из разлома, к свету. И те, кому это удавалось, раскрывались наверху зубастыми кожистыми цветами, лепестки которых готовы были одинаково жадно ловить как свет, так и живую добычу…

«И это вход в Торгор,» — покачал головой Максимилиан. Нравится ему это или нет, но это так…

Опустив капюшон на глаза и прикрыв рукавом лицо, чтобы не видеть больше этой зубастой пропасти, юный миродержец перешагнул безопасный край и полетел вниз…

…Картина плавно сменилась, как в дурном сне: Макс приземлился на мостовой Торгора; ступни отозвались острой болью, и он упал на колено. Машинально, даже не задумываясь, Максимилиан наложил восстанавливающее заклинание… и чуть не взвыл от боли, неожиданно пронзившей все тело!..

Теперь, когда расстояние меж двумя Хорами измерялось уже в десятках шагов, магическое напряжение стало просто чудовищным и причиняло боль уже само по себе, при любой попытке использовать магию.

…Это означало резкую смену планов… Рассчитывать перемещение из Провала в Омнис Максимилиан почти не умел. Зная лишь самые общие ориентиры, он отдавал себе отчет в том, что его выкинет, скорее всего, в случайном месте, где-то в Торгоре. Потому до фонтана он надеялся добраться уже на трансволо. Теперь же Макс ни за что не решился бы его использовать… Если уж слабенькое восстановительное заклинание способно причинить адскую боль, то такое мощное заклинание, как трансволо, должно попросту разорвать мага на куски… или нет… в любом случае, пробовать уже совершенно не хотелось…

Осмотревшись, Макс понял, что Торгор уже поднят по тревоге: всюду сновали Стражники в серых плащах с алым подкладом и Сохраняющие Жизнь, чьи мечи без гарды говорили сами за себя.

Если оценить плюсы, то боевые маги сейчас почти слепы — ищущую магию использовать сейчас травмоопасно, как и любую другую; а что же до Сохраняющих Жизнь — амбасиатов, так Максимилиану как амбасиату несравненно более сильному, ничего не стоит оставаться «невидимым» для их обостренных амбассой чувств, даже вовсю излучая тревогу и опасность… остальное довершит черный фарховый плащ…

Но есть и минусы, очень существенные минусы… ощущение, что кто-то незримый ищет и высматривает, становится все сильнее; честно говоря, оно уже так сильно, что начинает перерождаться в тошнотворный глубинный страх — это может означать только одно: если до сих пор Макса защищало что-то, то теперь эта защита трещит по швам и время пошло на минуты… И еще… небо светлеет!.. Совсем чуть-чуть — и уже никакой фарх не поможет: Макса будет видно без всякой магии и амбассы — невооруженным глазом…

Выбравшись из закутка, в который его забросило, Максимилиан поднялся на ближайшую крышу — плоскую и низкую, как во всех городских домах Кулдагана. На его счастье, благодаря тому, что сам дом стоял на возвышенности, вид с его крыши оказался прекрасный.

Глядя на открывшийся взору предутренний Торгор, Макс пытался разобраться, где он и куда ему теперь идти. Не так-то просто оказалось сопоставить местонахождение всеми забытого фонтана с запечатленной в памяти картой города…

…Пока Макс размышлял, полоса света коснулась верхних окон Корты — высочайшего здания Торгора… Для Кангасска, склонившегося над длинным столом в пустом зале, настало утро. Вокруг него уже начали гаснуть Лихты, в то время, как на нижних улицах города еще лежала ночь.

Максимилиан и Кангасскнемершгхан увидели свою цель одновременно; их мысли встретились — и пересохший фонтан на первом повороте Ардерской улицы предстал перед взором каждого… Тогда Макс, призвав на помощь все мастерство Лайнувера и Оазиса, бесшумно заскользил вдоль каменных стен в стремительно тающих городских тенях, а Кангасск прикосновением оживил сдвоенный кристалл в надежде как можно скорее связаться с Серегом…

— …Он здесь… — произнес Серег, обернувшись к Владе.

Молчаливые амбасиаты, окружавшие их, нахмурились и откинули капюшоны своих плащей — жест воинов, готовых к битве… Эти люди только что без слов заявили, что будут сражаться насмерть, до последней капли крови… И Кангасск Абадар был среди них…

— …Он принес Хору Лунарис… — вторила Серому Инквизитору Влада. — Передать по всем кристаллам полный запрет на магию! — сказала Воительница, повысив голос. Амбасиаты немедленно приступили к выполнению приказа. Глядя на их лица, суровые и сосредоточенные, видя дрожь пальцев, держащих сдвоенные кристаллы, можно было понять, что им больно, очень… Несмотря на то, что магия кристаллов — природная, противостояние Хор повлияло и на нее…

…Серег вздрогнул, как от удара, и прижал руку к груди, там, где сердце…

— Что с тобой? — бросилась к зажмурившемуся и шипящему от боли Инквизитору Влада.

— Ничего… — замотал головой тот. Лишь вытащив сдвоенный кристалл из нагрудного кармана куртки, он смог вздохнуть свободно и объяснить, в чем дело: — Это просто Кангасск… решил вызвать меня зачем-то…

Держа кристалл на вытянутой руке, Серег движением пальцев оживил его. В дрожащем тумане, полном учиненных хоровым напряжением помех, Ученика миродержцев едва можно было разглядеть; все фразы долетали обрывками… В голосе Кангасска сквозило с трудом сдерживаемое отчаянье…

— …Солярис… я знаю, где… — часть фразы пропала в свисте и шипении. — …фонтан…

— Какой еще фонтан?! — рыкнул на Ученика Серег, и не думая сдерживать эмоции.

— Высохший фонтан!.. — крикнул в ответ Кангасск, напрасно пытаясь перекричать хоровые помехи. — Стаб…р в трещине… трансволо…

— Нельзя сейчас в трансволо, дурень!! — в сердцах выговорил ему Серый Инквизитор.

— …ровал… — донеслось из кристалла.

— По нему я недавно прошел… — сказал Серег с досадой. И громко потребовал: — Где?! Какая улица?!.

— Я не знаю названия! — пришел отчаянный возглас… вновь шум… — Я могу… бежать туда…

— Так беги туда, гром тебя раздери!!! — взорвался Серый Инквизитор. — Беги, говорю!.. Мы тебя найдем! Кристалл не гаси!

— Понял!!! — проорал в ответ Кангасск.

Серег обернулся к Владе. Взгляды миродержцев встретились. О Небеса!.. Пятнадцать тысяч лет в глазах этих двоих не было столько жизни и надежды…

…Без лишних слов Серег сорвался с места и побежал. Владислава и Сохраняющие Жизнь поспешили за ним.

— Мы успеем! — крикнул Серый Инквизитор. — Никому не отставать!

Кристалл болезненно пульсировал в его руке, как если бы раскаленная игла пронзила ладонь и осталась в ней. Среди помех и шума мелькали порой картины ночного города, сквозь который бежал Кангасск. По мере того, как кристаллы Серега и Кана сближались, помех становилось все меньше, и если на первых этапах поиска главным был именно этот принцип «горячо-холодно», то после изображение стало достаточно четким, чтобы можно было узнать знакомые места. Это сильно облегчило задачу…

— Ардерская улица! — объявил Серег.

— За мной! — перехватила инициативу Влада, резко свернув вправо. Торгор она знала куда лучше правителя Севера и сейчас намеревалась срезать путь…

…В этой сумасшедшей гонке за собственным предчувствием Кангасск не сразу осознал, что город почти пуст… А ведь раньше никто, даже в самых бредовых фантазиях не мог бы представить себе пустой Торгор!.. Тревога, прозвучавшая для всех, кроме Ученика миродержцев, заставила улицы города опустеть в считанные мгновения. Теперь по безлюдным улицам шарил осмелевший пустынный ветер, который крал тепло разгоряченного бегущего парня. Глотая холодный воздух, Кан в какой-то момент с бессильной злостью подумал о теплых вещах, оставленных в главном зале Корты… а ведь плащ и телогрея из пустокорового войлока — защита не только от холода, но и частично от рубящих ударов…

Ну и где была раньше эта ясность мысли?!. Тогда Кангасск и не думал о том, что ему, возможно, придется сражаться — и с кем — с миродержцем!.. Теперь в случае чего острый, как бритва, клинок, встретит только тонкая рубашка…

Злость придала сил; Кан сумел заставить себя бежать еще быстрее. Толпа растерянных новобранцев с монолитными мечами, заполонившая узкий переулок возле оружейной, расступилась, пропуская взлохмаченного парня, в котором с трудом можно было узнать теперь всеми уважаемого Ученика. Скорее, он был похож на гонца: в одной руке горящий кристалл, в другой — меч в ножнах, снятый с пояса, чтобы не мешал при беге… Лишь один новобранец шепнул другому: «Это он. Это Кангасск Дэлэмэр». И толпа вновь сомкнулась за ним.

…Вот она — та улица, что предстала так ясно в видениях нарры… и вдали — поворот, за которым фонтан и солнечная Хора…

Где Серег? Где Влада? «Их нет… они не успеют…» — эта мысль ударила по сердцу, как хлыстом, заставив вновь подняться из каких-то неведомых глубин то самое: «Я не готов»…

Отчего-то Кангасск совершенно точно знал, не умом, а сердцем: он не соперник юному Максимилиану; более того — даже не помеха. Знал, что испытание, приготовленное судьбой, несравненно сильнее его. Несравненно. И победить в предстоящей борьбе невозможно в принципе. Да, Кангасск понимал все это прекрасно… и все же бежал… Зачем?..

Он уже не смотрел по сторонам, твердо зная, что миродержцы еще далеко… что он здесь один…

…Зацепившись плечом за что-то острое, Кан услышал только треск рвущейся рубашки — боли почти не почувствовал, хотя рукав окрасился кровью… он свернул в тот самый переулок…

Высокая, худощавая фигура в черном фарховом плаще склонилась над высохшим фонтаном…

Уже видя, что опоздал, Кангасск на бегу крикнул изо всех сил:

— Макс! Максимилиан!!! Сто-о-ой!

Сын миродержцев обернулся к нему, перехватил было поудобнее свой узорчатый диадемовый посох… но, передумав, усмехнулся и просто пропал… Никакой дрожи воздуха, как от трансволо, — будто сквозь землю провалился… Провал… вот почему это место так называется.

Кангасск без сил упал на колени перед фонтаном — и в тот же миг горящий кристалл, держать который было больно, со звоном разлетелся на сотни мелких и острых осколков — буквально взорвался… прямо в ладони…

Вскрикнув от боли, Кан прижал к груди искалеченную правую руку.

…По всем законам, мыслимым и немыслимым, он должен был быть уже мертв — одни Небеса знают, зачем Максимилиан пощадил Кангасска вместо того, чтобы закончить его жизнь одним ударом… Все еще не веря в то, что смерть обошла его стороной, Кан дрожащими пальцами левой руки вытаскивал осколки кристалла, впившиеся в ладонь руки правой. Меч, так и не покинувший своих ножен, лежал перед ним у бортика пустого фонтана.

— …Кан, ты ранен? — раздался над ним голос Учителя. Влада опустилась на колено рядом со своим Учеником. Должно быть, глядя на пропитавшийся кровью, натекшей с плеча и ладони, рукав рубашки, можно было подумать, что дело совсем плохо.

— Кристалл взорвался… — отрешенно пробормотал Кангасск.

Подошли амбасиаты, а с ними — Серег: его рука выглядела не лучше. Кровь капала с тонких длинных пальцев на камни мостовой, розовые в рассветных лучах…

— Это коллапс… — мрачно произнес Серый Инквизитор, подняв взор к чистому небу. — Хоры самоуничтожились. Вместе со всем, что было в тот момент магически активно в радиусе пятисот метров…

С этими словами он равнодушно посмотрел на свою ладонь, перепаханную осколками кристалла, и ухмыльнулся. Кангасск почувствовал какую-то странную дрожь вокруг; это не было магией, которую он знал раньше… это было что-то более древнее и могущественное…

Мягкое сияние окутало руку Серого Инквизитора, а когда оно исчезло, на ладони не осталось даже шрама — и осколки, несколько мгновений назад торчавшие из живой плоти, со звоном посыпались на мостовую.

— Дай руку… — сказала Кангасску Влада.

Удивительный свет залечил и его раны от осколков на ладони, и даже рану, о которой он забыл — на плече — о ней теперь напоминал лишь разорванный и напитанный кровью рукав рубашки.

— Что это? — прошептал Кангасск, подняв глаза на Учителя. — Магия?..

— Нет, — покачала головой Влада. — Это сила, которой был создан Омнис. Сила творения.

— Твой предок, Малкон, называл это немагическим вмешательством, — безжалостно уточнил Серег. — Знаешь, я до последнего момента надеялся, что удастся обойтись без этого… Теперь остается уповать на то, что без Хор это воздействие будет проще держать под контролем…

— Это своего рода иммунитет мира, Кан, — пояснила Владислава. — Как и в случае с живым организмом, иммунный ответ может выйти из-под контроля и поставить мир на грань гибели. Лучше вообще не прибегать к такой крайней мере… Но у нас уже просто нет выбора.

— Вы будете сражаться… этой силой? — спросил Кан. Он уже успел подняться на ноги и пристраивал меч на поясе.

— Да, — ответила Влада. — Мы попытаемся остановить Прорыв с ее помощью. Если это удастся, войны еще можно будет избежать.

Владислава обернулась к амбасиатам.

— Абадар, — сказала она; суровый воин кивнул, — ты знаешь, что делать. Прорыв начнется в течение часа…

Сохраняющие Жизнь исчезли, моментально затерявшись на тихих торгорских улицах. У фонтана остались только миродержцы и их последний Ученик…

— Ты видел его? — печально спросила Влада.

— Макса? — отозвался Кан и вздохнул: — Видел издали… Он исчез как-то странно…

— В Провал ушел, — заключил Серег и прошептал сокрушенно: — Что же ты делаешь, сын…

— Думаешь, он заодно с Эльмом и стигами? — спросила Влада.

— Да точно, что тут думать… — со стоном произнес Серег, сжав и разжав кулаки.

— Если бы мы только могли поговорить с ним, — опустив голову, сказала Владислава. — Если бы Макс только знал, что мы не враги ему… если бы вспомнил, что он наш сын…

Кангасск смотрел на своих Учителей, и множество противоречивых чувств боролось в его душе. «Я не готов» — вновь ясно осознал он; но взглянул на Владу, на Серега — и сердце его сжалось…

— Я поговорю с ним! — с жаром выпалил Кан.

Как ни странно, никто не стал возражать ему. Миродержцы переглянулись, потом посмотрели на него, внимательно, пристально — и во взглядах обоих читалось искреннее восхищение, гордость за того, кого они назвали своим Учеником. Первым заговорил Серег:

— Орион рассказывал, у тебя дар пробуждать в людях светлое, — сказал он сдержанно. Тем не менее, в устах обычно скупого на слова Серого Инквизитора это была высочайшая похвала. — Я думаю, у тебя получится…

— Кангасск… — Влада подошла к Ученику и положила ему руки на плечи. — Ты… ты необычный. Я всегда это знала, с первого дня, как увидела тебя в оружейной… Просто верь в себя…

— Хорошо, — с трудом произнес Кан; слова, казалось, застревали в горле. — Я сделаю все, что смогу.

— Тогда, пока есть время, мы расскажем тебе все, что ты должен знать о Провале…

Они сидели на краю пустой чаши фонтана; миродержцы говорили, Ученик слушал. В безлюдных переулках плакал ветер, и солнце медленно ползло вверх по небу. Старый Омнис доживал последние минуты… затянется война надолго или закончится сегодня же, а мир уже никогда не будет прежним…

Наконец все трое встали, готовые к битве: каждый — к своей… Время уходило, и Кан решился задать вопрос, мучивший его…

— А что… что если у меня ничего не получится? — осторожно спросил он.

— Ты, Кангасск Дэлэмэр, — Серег скрестил на груди руки, — спрашиваешь у нас разрешения убить нашего сына?

— Нет… я… — принялся было оправдываться Кан.

— Максимилиан не принадлежит Омнису, — бесцеремонно перебил его Серег. — Потому, умерев здесь, он лишь очнется в мире-первоисточнике. Просто выйдет из забытья.

— Но ты все же попробуй… — вступила Влада; голос ее дрогнул. — Просто попробуй поговорить с ним. Если он умрет, мы не узнаем, где искать его в нашем мире… и, возможно, уже никогда не найдем… Это единственное, что изменится, если Макс умрет здесь.

— Не думай об этом, — резко произнес Серег. Чего бы эму это ни стоило, он преодолел себя. — Думай о том, что если сумеешь до него достучаться, добудешь Омнису сильного союзника; а если просто убьешь, избавишь свой мир от сильного врага. Наш мир — это уже наше дело…

— Нет… — возразил Кангасск; не так уж часто он осмеливался возражать Серому Инквизитору. Сейчас он говорил смело и искренне: — Это и мое дело тоже. Я клялся себе никогда не предавать вас. Я клянусь снова… — он замолчал на миг: печальная мысль посетила его, и Кан произнес с горечью: — Если бы только мой отец знал, как он был неправ… Если бы только знал, чем готовы пожертвовать вы, чтобы спасти Омнис…

Миродержцы ничего не ответили, но в полной мере оценили этот искренний жест.

«Сайнар, ты мог бы гордиться таким сыном…» — подумала Влада. «Совсем как мой бедный Малкон…» — подумал Серег…

— …Провал открывается… — поднял голову Серый Инквизитор. — Мы защитим тебя, так что не смотри на тварей, просто беги вперед…

— Удачи, Кан, — горячо произнесла Влада и крепко обняла Ученика на прощание. — Пожалуйста, береги себя…

Чудовищный вой распорол торгорскую тишину. Багровый мир открывался в Омнисе, словно кровоточащая рана. И в его мертвом, неподвижном свете вскипела тьма…

Серег перехватил посох; Влада обнажила меч. Миродержцы разошлись в разные стороны, готовые принять каждый своих врагов. Вновь повеяло магией творения: Влада и Серег подняли над полем предстоящей битвы кристаллы детей звезд, молчавшие, а потому уцелевшие во время коллапса. Сейчас кристаллы ожили… страшную картину предстояло созерцать Ориону и Астэр… созерцать, не в состоянии ничем помочь своим создателям.

Свет окутал и Кангасска, защитив его от взора рвущихся в Омнис тварей. И уже целая светящаяся стена поднялась от земли до неба, отрезая всю Ардерскую улицу от окружающего мира: если повезет, здесь война и закончится, не выходя за пределы отмеченной миродержцами границы… Если повезет…

…Сдался последний барьер — и орда обитателей Провала хлынула в Омнис, готовая смести все на своем пути. Возможно, их было не так много, как казалось, ибо страх все увеличивает… но каждый стоил сотни обычных воинов и тысячи испуганных новобранцев. Кан видел стигов, которым нет описания; видел шутов, неспешно идущих навстречу Серегу… Ошеломленный произошедшим, Ученик миродержцев не уловил момента, когда все опустело и он остался наедине с подмиром.

Кангасск перешел на шаг и стал осматриваться вокруг, стараясь не думать о стремительно убегающем времени. Впрочем, оно-то как раз казалось неподвижным здесь. Неподвижно было солнце в небе; и дождь неподвижно висел над землей. Вдали застыл малиновый блик реки, берег которой и должен соответствовать Пятой горе Кольца — туда и направится Макс… чтобы добыть свое бессмертие. И Кангасск — чтобы остановить его.

Сориентировавшись, Кан вновь побежал.

…Капли дождя упали на лицо… молния полыхнула в небе… далекая лента реки замерцала в лучах восходящего солнца… Миры объединились — и время в Провале пришло в движение…