iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

Глава двадцать третья. Медовый путь

Кангасск проснулся оттого, что продрог. Наполовину пребывая еще в иных мирах, он попытался поплотнее закутаться в плащ, но, почувствовав, что тот насквозь мокрый, проснулся окончательно.

Шел дождь. Причем нешуточный: он пробивал даже лохматые кроны вязов, смыкавшиеся над головами путников. Ничто не спасало от холодных капель.

В предрассветной синей полутьме до Кангасска донеслись сонные ругательства Немаана. До сего дня подобные извилистые выражения — эдакую непристойность в последней инстанции — Кан слышал только от Джовиба и вообще наивно полагал, что так крыть все и вся умеют только пираты.

Ругался Немаан с полнейшей безнадежностью в голосе, как всякий, кто уже смирился со своей участью: недоспать с утра и быть мокрым весь день.

Поднявшись до рассвета и перекусив на ходу, Кангасск и Немаан, оба хмурые и молчаливые, пять часов кряду месили сапогами хлипкую жижу, в которую раскисла под дождем дорога, в надежде скорее добраться до обещанного Немааном постоялого двора.

Три раза они с досадой провожали взглядом обгорелые, заросшие чертополохом руины: до войны тракт интерстиции Бревир был оживленным, местами — шумным даже, а уж постоялые дворы встречались вдоль дороги в изобилии. К настоящему времени, по словам Немаана, осталось всего несколько. И как они выживают в этой глуши, он понятия не имел.

Все пять часов ходу по слякоти прошли в мыслях о горячем обеде, сухой одежде и теплой постели. И все пять часов лил холодный дождь, то затихая брызжущей моросью, то припуская вновь в полную силу. Впору соскучиться по провальным дождям, которым никогда не суждено долететь до земли…

— Пришли! — возрадовался Немаан, завидев вдалеке смутные очертания постоялого двора. Внутри, в общем зале горел камин, уютно подсвечивая окна рыжим… — Вперед! Какая-то сотня шагов отделяет нас от обеда! — сказал маг, прибавив шагу. — Кан, ты идешь?.. Кан?..

Он обернулся. Кангасск стоял там же, где его застала весть о ста шагах до цели. Уставший и разбитый; в мокром плаще, с безжизненно висящей на перевязи рукой Ученик выглядел жалко. Но в глазах его, казалось, горел огонь — такая в них была решимость.

— Мы туда не пойдем, — заявил он Немаану.

— Ты чего? — не понял маг. — Мы что, зря тащились по этой дряни весь день?..

— Нельзя идти туда, — продолжал настаивать Кангасск. — Там опасно, я чувствую.

— Как гадальщик? — Немаан прищурился.

— Нет, — покачал головой Кангасск. — Как амбасиат…

Немаан в раздумье закусил нижнюю губу. Минуты три он стоял, уперев руки в боки и переводя взгляд с манящих окон постоялого двора на Кангасска. Но разрывался между благоразумием и желанием добраться до огня и еды он недолго.

— Знаешь, мне плевать, кто там и что там, — с вызовом произнес он. — Я месил грязь часов пять кряду. я промок и замерз и не ел ничего. И я убью того, кто помешает мне заслуженно отдохнуть. Кто бы меня там ни ждал. Если ты не идешь, я иду один.

— Ладно, пошли, — вздохнул Кангасск. Мнения своего он не поменял; но товарища в беде бросать — последнее дело, даже если он нарывается на неприятности сам.

Хлюпая грязью, Немаан и Кангасск прошли за ворота, отграничивающие от внешнего мира небольшой дворик.

— Ворота нараспашку, — хмуро заметил Кангасск. — Мягко говоря, это странно. До сих пор не веришь, что не стоит туда идти?

Немаан сделал вид, что замечания не слышал, и решительно направился ко входу в общий зал. Кангасск последовал за ним, на все сто уверенный, что теперь бесшабашного мага одного оставлять просто нельзя.

Двор был пуст. Следы, если таковые и были (что вряд ли), давно замыл многочасовой дождь. Железные кольца, предназначенные для того, чтобы привязывать во дворе ездовых зверей — всех, кроме чарг, — проржавели напрочь — так давно не использовались… И вообще, если бы не рыжие отблески в окнах, можно было бы подумать, что постоялый двор заброшен…

Немаан толкнул перед собой дверь и спокойно переступил порог общего зала.

— Ну что? — осведомился он, довольно ухмыльнувшись.

Тепло, вкусные запахи с кухни, оживленный разговор: в углу, сдвинув вместе несколько столов, расположилась большая компания — похоже, торговец, и его воины.

Кангасск тяжко вздохнул. Ужас, стремительно разраставшийся в его груди, уже мешал дышать. Обостренное амбассой чувство опасности было неумолимо. Бежать, бежать прочь отсюда, спасать свою жизнь — об этом кричало Кану все его существо… бежать, пока не поздно…

— Немаан… — почти взмолился Кангасск. Все свое умение убеждать он постарался вложить в следующие слова. — Послушай… Я такой жути со времен открытия Провала не помню! А тогда на меня бежала толпа тварей…

— Хмм… — Немаан задумчиво потер щетинистый подбородок; словами Кана он, судя по всему, не проникся. — Возможно, опасность поблизости где-то; здесь я ничего такого не вижу… — он пожал плечами. — И если где-то рядом все так плохо, как ты говоришь, то остаться нам лучше здесь. Безопаснее… В крайнем случае, оборону здесь держать будет проще. Я хозяину скажу, чтоб дверь на засов закрыл…

Не долго думая, Немаан направился к стойке бара и завел разговор с хозяином.

«Ты не понимаешь…» — с тихим отчаяньем подумал Кан, покачав головой. Дожидаясь Немаана, он присел на ближайшую скамью и, чтобы хоть немного отвлечься, сотворил несколько теплых Лихтов и рассовал их по карманам — греться и сушить одежду. Когда тепло коснулось продрогшего тела, он перестал дрожать. Тем временем ужас в его душе постепенно перерождался в убийственное, ледяное спокойствие: смирившись с тем, что убежать не удастся, тело и душа исподволь начали готовиться к бою.

— Эй, народ! — обернувшись, весело крикнул торговцу и его компании Немаан. — Всех угощаю! Всем вина и мяса за мой счет!

К предложению отнеслись одобрительно, и вскоре Кангасск и Немаан сидели за одним столом со своими новыми знакомыми. Впрочем, Кангасска не покидало ощущение, что торговца он уже где-то видел… и, когда тот представился, сразу стало ясно, где…

— Виль? — удивленно переспросил Кангасск. — Ты… ты один из пятерых торговцев медом?

— Точно, — засмеялся тот. — Я здорово изменился за четырнадцать лет, не то что ты… все думал, узнаешь или нет… — действительно, в могучем чернобородом великане, в которого превратился за это время щуплый паренек, Виля узнать было непросто. — Расскажи-ка, какими судьбами ты с Немааном?

— Ага… — кивнул Кангасск. — Я так понял, вы двое хорошо знакомы.

— С того момента, как этот прохвост браслеты заработал, не раз бродили вместе уже по дорогам, — торговец беззастенчиво расхохотался. — Помню то-то он каялся и просился в караван… Ну да я зла не держу: нанимал его то и дело.

— Хорош позорить меня уже, Виль, — нахмурился маг.

— Сейчас заведется… — торговец засмеялся вновь. — Настроение у него скачет, как у бешеного пухляка… Не, он хороший парень, ничего не скажу, — с этими словами Виль дружески похлопал по плечу недовольного Немаана. — Ну что, вояки, вспомним что-нибудь?..

«Вспоминали» довольно долго. Ледяное спокойствие оставило Кана; тревога унялась тоже. Только что ужас пылал в груди подступал к горлу — и вдруг чувство абсолютной безопасности… так просто не бывает… Но все равно — кошки на душе скребли. Будто что-то не так, что-то не стыкуется… Можно ли обмануть так искренне, что даже харуспексы не почувствуют?..

«Караван, — горько усмехнулся про себя Кангасск. — А как же ржавые кольца во дворе? Пустые. И ржа на них такая, что видно: давно их никто не трогал. Чарги? Не смеши: следы бы остались. Пусть даже следы лап успело размыть, но следы когтей?.. Да тут все деревянные поверхность были бы разодраны в щепу: не поточить когти, придя на новое место, чарги просто не могут… И где повозки? Или ты товар по карманам вояк своих рассовываешь?..»

Оставшись один в комнате, которую выделил ему хозяин, Кангасск долго разрывался между тем, что говорили ему амбасиатское чувство опасности и не терпящие лжи харуспексы, и тем, что бесстрастно заявляла обычная логика. Кан привык верить своим чувствам. Интуиция не подводила его никогда. Но сейчас отринуть очевидное он не мог…

Сухая одежда, тепло очага, усталость, а также сытная еда и доброе вино сделали свое дело: Ученика миродержцев начало неумолимо клонить в сон; это было выше его сил. Чувствуя, как утекают последние минуты бодрствования, Кангасск рассуждал сам с собой… Можно ли обмануть амбасиата? Можно, вполне, если хорошо владеешь своими эмоциями. Зачем? Нет мотива… Замешан ли Немаан? Вряд ли: ничто не указывает на это. Но на всякий случай поднимать при нем эту тему не стоит. Лучше понаблюдать, не вызывая подозрений, а сделать выводы…

…И последнее, то что никак не давало Кану покоя: загадка с караваном… Следует честно признать: Виль ни слова не сказал о том, что пришел с караваном сейчас — он говорил лишь о прошлом.

Кан припомнил часть разговора: что ответил Виль, когда он спросил его об Астрахе, Клариссе, Илесе и Эргене — тех четверых, что вместе с Вилем везли в Хандел свои первые товары: несколько бочонков с медом.

По словам Виля, дела тогда пошли просто замечательно: всех пятерых молодых торговцев приняли в гильдию и помогли наладить постоянный маршрут. Киррала ласково называла его «медовый путь», хотя медовым он быть вскоре перестал: мед, конечно, возили, но в числе других товаров он составлял лишь малую часть. До войны «медовый путь» процветал. Потом, когда наступили тяжелые времена, не оставившие места мирной торговле, все пятеро в составе вооруженных до зубов караванов участвовали в доставке оружия и анока меллеоса омнисийским войскам. В каждый поход отправлялись как в последний — таких караванов гибло без счету много… На первом году войны — самом тяжелом из всех — пал в бою Илес; Астрах был смертельно ранен, но выжил благодаря панацее Гердона.

Оставшиеся шесть лет войны судьба хранила выживших торговцев «медового пути». И когда пал Эльм Нарсул и Омнис вздохнул свободно, Кларисса предложила брату возродить прежнее дело — и Астрах согласился. Торговая гильдия бедствовала; начинать пришлось без чьей-либо помощи. Но Астрах не просто справился… возродив «медовый путь» и передав его Эргену, он возглавил ослабевшую торговую гильдию и четыре года положил на то, чтобы густая сеть торговых маршрутов вновь покрыла одичавшие послевоенные земли.

Поступок, по праву достойный называться подвигом.

Астрах еще при первой встрече показался Кангасску Дэлэмэру человеком с большим будущим. Еще тогда, несмотря на провинциальную робость и доверчивость, он был решительным и храбрым парнем и настоящим лидером. Отрадно было слышать, каких вершин он достиг, пройдя путь от простого торговца медом до главы омнисийской торговой гильдии… Воистину, у каждого героя своя роль, и только вместе все избранники судьбы способны что-то изменить в мире к лучшему…

Но если вернуться к загадке… Сам Виль, по его словам, в торговой гильдии состоит, торговлю ведет. Так как он оказался здесь в компании двадцати бывалых вояк, но без какого-либо намека на караван с товарами? Даже если он просто направляется из одного города в другой по неким делам, то неужели пешком?.. Богатый торговец — пешком через всю эту слякоть? Вряд ли… Кангасск на его месте вообще просто раскошелился бы на трансволо. Целый караван, с людьми, зверями и повозками в трансволо утащит только великий маг (например, Орион, сын звезд), но просто несколько человек — на это сойдет и младший магистр Университета.

«Ох…» — вздохнул Кан, откинувшись на кровати. Он уже устал ломать голову над этим. Возможно, спроси он Виля прямо, получил бы простой и исчерпывающий ответ, но что-то подсказывало: не спрашивай; и даже не намекай на то, что в чем-то сомневаешься. «Не делай этого,» — говорило внутреннее предчувствие с такой очевидностью, будто вежливо предлагало Кану не прыгать со стометровой высоты воизбежание очевидной смерти…

Кангасск не заметил, как заснул. Крепко, безмятежно, как дома. Ему снились молодые Астрах, Кларисса, Виль, Эрген и Илес — мир его праху… И чудился во сне сладко-цветочный аромат меда. И слышалось мелодичное поскрипывание колес груженой медовыми бочонками тележки.

Утром Немаан растолкал Кангасска невообразимо рано, аж до восхода солнца. Вдвоем они спустились в общий зал, где их ждал завтрак. Если в абсолютной тишине. Дух запустения витал в этом доме, словно он был заброшен, причем давно. И теперь ничто уже не создавало иллюзии обратного. Кан был на все сто уверен, что, кроме них с Немааном, здесь нет ни одной живой души, но не выдал своих мыслей ни словом, ни жестом.

Всё. Пора перестать обманывать и утешать себя. Что-то происходит. Какие-то тучи сгущаются над головой. И надо разбираться в этом, а не закрывать глаза на происходящее.

…Когда заалела дальняя полоса горизонта, Кангасск с Немааном оставили постоялый двор и продолжили свой путь. К ночи должен был уже показаться Лур. Город первой волны…