Худшие шпионы в секторе

Глава 26 Прощать — божественно

Позже мы с Джессикой сидим в кабине пилота «Странника», улетая прочь от маленького астероида, похожего на швейцарский сыр. Мы не теряли ни минуты; я хочу быть подальше от этой скалы, прежде чем Хезер Килгор найдет Джорджа Питерсона и Джулс, а затем улетит, откуда бы она ни прятала свой корабль. Джессика, которая до сих пор не знает, что Килгор вообще там была, кажется, столь же нетерпеливо желает оставить это место позади.

Мы сидим в тишине долгое время, может, целый час. Харриса нигде не видно, вероятно, он в своей новой каюте, разбирается с чувствами по поводу прощания со старой жизнью. Я знаю, каково это, поэтому даю ему личное пространство.

Я уже перебрал и отверг с дюжину вариантов того, что хочу сказать своему первому помощнику — дюжину разных неуклюжих, но искренних извинений за то, что сказал ей там, на «Рае Риши», — но она заговаривает первой.

— Прости, Брэд.

Стоп. Что?!

— Э-э, Джесс. Не хочу показаться грубым, но почему ты передо мной извиняешься?

Она смотрит на меня, недоуменно нахмурив брови. У нее все еще нарощенные ресницы и тени от макияжа Харриса, и они лишь усиливают эффект.

— За то, что я сказала о твоей бывшей жене в казино. Я была расстроена и сделала поспешные выводы, и я знаю, что очень тебя ранила.

И вот я снова лишился дара речи. Буквально. Я открываю рот, пытаясь выдавить слова, но все, что у меня получается, звучит так, словно кто-то медленно спускает воздух из воздушного шарика. Супер-мужественно. Прямо как Билли Файрбрэнд.

Она снова выглядит растерянной, но ничего не говорит, пока я давлюсь словами. Наконец мне удается выдавить, почти шепотом:

— Но… то, что я сказал тебе. Я… я не хотел тебя обидеть.

В ее прекрасных глазах вспыхивает понимание, и она улыбается мне.

— Так вот почему ты был таким тихим? Я думала, это из-за того, что я тебе сказала. В смысле, то, что ты сказал обо мне, что я не знаю, какими бывают здоровые отношения… ну, это было больно, и я несколько часов очень злилась на тебя, но ты был прав. И даже если это было не самое приятное, что можно было сказать… — она пожимает плечами. — Слушай, весь твой мир только что рухнул, я не могу винить тебя, если ты сорвался в тот момент.

— Ладно, — говорю я в смятении. — Но ты должна знать, что я тоже сожалею. И, если на то пошло, я почти уверен, что ты была права насчет Карлы. — Больно это говорить, но, произнеся это вслух, я словно снимаю с плеч крошечную часть огромного груза.

Теперь она снова смотрит на меня, одаривает меня еще одной из своих редких улыбок и протягивает руку, чтобы положить ее на мою, как тогда, в гриль-баре. По всему моему телу пробегает электрический разряд. Долгое время мы просто сидим так, наслаждаясь моментом.

И снова тишину нарушает Лин. Меня бы ни за весь стеллариум в галактике не заставили это сделать.

— Так куда мы теперь, капитан?

Мне хочется обнять ее, поцеловать и сказать что-нибудь гладкое о том, что неважно, куда мы отправимся, лишь бы мы были вместе. Но есть черты, которые, однажды переступив, уже не переступишь обратно. Если она не чувствует того же, а я почти уверен, что нет, между нами навсегда повиснет неловкость. А сейчас она мне нужна, как кислород, чтобы дышать, даже если она не со мной так, как я этого по-настоящему хочу. И даже если это означает больше никакой выпивки… по крайней мере, рядом с ней.

Так что я говорю просто.

— Что ж, теперь мы наемники. Будем искать кого-нибудь, кто готов заплатить нам за то, чтобы мы постреляли по всякой всячине. Это должно быть легко; всем время от времени нужно во что-нибудь пострелять.

Она смеется и сжимает мою руку, и я чувствую себя лучше, чем за все шесть месяцев после «Беллерофонта».