Хрустальное Королевство

Глава 4. Толчок

Это было не самое худшее место, где я останавливалась, но не намного лучше других.

Комната воняла грязной потной одеждой и сигаретами, но мотель соответствовал требованию маленький и изолированный.

Константин ехал примерно час, прежде чем разыскал этот маленький, сомнительно выглядящий мотель у обочины шоссе. Судя по отсутствию автомобилей на парковке, мы были здесь единственными посетителями.

Я бросила свой рюкзак на одну из узких кроватей в комнатке, и от старого стеганного ватного одеяла поднялась туча пыли. Константин подошел к окну и задернул тяжелые портьеры, погружая комнату в темноту.

— Прости за это, — сказал он и включил прикроватную лампу.

— Комната отстой, но меня это не беспокоит. — Я скрестила руки на груди, а потом протянула ему ладонь, возвращая локон. — Теперь ты можешь рассказать мне об этом.

— Это было задание, знаешь ли? — Константин поморщился перед тем, как сесть на кровать.

— Суть проблемы заключается в том, что мне дала его королева.

Мое сердце замерло:

— Ты имеешь в виду Линнею?

— Нет. — Он покачал головой. — Мина. Королева Канин.

Внезапно комната резко качнулась вправо. Мир, казалось, на мгновенье расплылся, пока я пыталась осознать весь смысл сказанного Константином.

— Зачем? — спросила я, затаив дыхание. — Почему женщина, которой я поклялась служить и защищать, хочет причинить мне вред?

— Она не хотела причинять тебе вред… сначала, — поправил он меня. — После того случая, как ты убежала от меня с Линусом Берлингом, прежде, чем я смог остановить тебя, Мина просто хотела следить за тобой и держать подальше.

— Но зачем? — наседала я. — Почему она причастна ко всему этому?

— По той же причине, что и все — она хочет власти. — Он беспомощно пожал плечами.

— Власти? — Я усмехнулась. — У нее уже есть чертова корона в самом сильном королевстве мира троллей. Что ей еще нужно?

— Власть Мины зависит от Эверта. За ним последнее слово во всем, и если с ним что-то случится, она окажется в дерьме. Она у него под пятой, как и все, и она ненавидит это. Она хочет управлять сама.

Я начала вышагивать по комнате, переваривая все, что мне сказал Константин.

— И как она собирается это сделать? Если Эверта не будет, ему просто найдут замену… — Как только я произнесла это, меня осенило. — Вот почему ты следил за Линусом Берлингом.

— Наш план состоял в том, чтобы убрать столько следующих в очереди на трон членов королевской семьи, сколько сможем, пока канцлеру ничего не останется, как оставить Мину у власти, — объяснил Константин. — Это было не наверняка, но план еще состоял и в том, что если общество будет в смятении, люди могли бы отказаться менять лошадей на переправе. А тем временем Мина приложила бы все усилия, чтобы стать всеми любимой.

— И она решила, что лучший способ сделать это, присоединиться к Виктору Далигу? — просила я.

Константин опустил глаза:

— Все не так просто. Виктор обещал создать видимость угрозы королевству. Мина хотела, чтобы возникла угроза войны, чтобы она могла выйти и показать всем, как хорошо она может править, и она смогла бы таким образом избавиться от Эверта и «разгромить» врага сама, а ее бы никто не сверг.

Я сузила глаза:

— Избавиться от Эверта, как?

— Я точно не знаю. Я не был посвящен во все детали операции.

— Если у Мины такой великий план насчет войны в ее королевстве, почему ты в итоге отвлекся на Скояре? — спросила я.

— Для того, чтобы собрать достаточное количество людей для войны, нам нужны деньги, а Мина не могла брать много у Канин. Я точно не знаю, как это началось; она была на каком-то светском мероприятии с другими представителями королевских семей и разговорилась с Кеннетом Биелса, вместе они подготовили эту замечательную схему, по которой он обеспечивает ее сапфирами, которые ей нужны, в обмен на смещение с трона его брата.

Я вздохнула и села на кровать напротив Константина:

— Так вот как Кеннет ввязался в это. А ты как?

— Я был охранником королевы. Я проводил ночи и дни возле нее целый год. — Он уставился на пятно на ковре и тяжело сглотнул. — Она попросила меня помочь ей, и я не смог сказать «нет». Я напал на твоего отца ради Виктора. Это была его месть твоему отцу, выбравшего Эверта на трон, и Мина сказала, что я должен сделать это, чтобы укрепить наш союз с Виктором.

Он сидел на краю кровати, вцепившись руками в край, и сжимал их сильнее каждый раз, когда упоминал Мину. Его брови сошлись, а челюсть с черной щетиной сжалась.

— Это не очень хорошо, — сказала я, наконец, и он резко посмотрел на меня, сверкнув глазами, словно свежекованной сталью.

— Что?

— Ты дал клятву, — напомнила я ему и начала декламировать одну из самых важных ее составляющих. — Во время войны я клянусь защищать наше королевство и бороться с нашими врагами. В мирное время я клянусь защищать короля любой ценой. Это мой долг — убить при необходимости, но никогда не убивать преднамеренно. Жизнь может быть отнята только во имя сохранения королевства.

Пока я говорила, Константин отвернулся и громко застонал:

— Давай, Брин. Ты видела уже достаточно, чтобы понять, что жизнь не бывает только в черных и белых тонах.

— Мой отец был невиновен, — зарычала я на него. — Ты пытался убить его, потому что королеве не нравилось быть замужем, но все же хотелось богатства и власти. Скажи мне, какие оттенки серого я пропускаю.

— Я сожалею о твоем отце! Я совершил ошибку! — закричал Константин и встал. — Но я пытался защитить Мину. — Он тяжело вздохнул. — Я любил ее.

Я подождала один удар сердца, прежде чем решила проигнорировать его признание о чувствах к Мине, по крайней мере, пока.

— Защитить ее от чего?

— Эверт. — Настала очередь Константина расхаживать по маленькой комнатке мотеля. — Он был холоден и жесток с ней. Когда мы оставались наедине, Мина плакалась мне и рассказывала, как ужасен король был с ней. Именно так все между нами и началось. Я лишь хотел успокоить ее и сделать счастливой… и это переросло в нечто большее.

— Эверт может быть холоден, — согласилась я с его оценкой. — Но я никогда не знала, что он жесток к Мине. На самом деле я никогда не видела, что бы он смотрел на нее с чем-то, кроме благоговения.

Менее недели назад, когда я была в королевских покоях с Эвертом и Миной, оба были пьяны от вина. Он относился к ней с нежностью и любовью, спрашивая, чем он заслужил ее, а она улыбнулась ему в ответ.

Не говоря уже о том, что Мина постоянно демонстрирует свою любовь к Эверту. Я знаю, что жестокость не всегда очевидна — люди делают все, что возможно, чтобы скрыть ее. Но все равно, Эверт совершенно не подходит под описание Константина.

— Я не сказал, что верю ей сейчас, — поправил меня Константин. — Я говорю, что верил ей тогда. Я буду первым, кто признает, что был слишком ослеплен любовью.

— Почему ты просто не сбежал с ней? Зачем идти на убийство и измену? — спросила я.

— Я предлагал это, но куда нам бежать? Она выросла в Искиле — ледяной изолированной пустоши, где даже электричества толком нет. Она не хотела возвращаться туда и не хотела бросать жизнь, которую создала себе.

— А убийство Эверта не рассматривалось, потому что он был королем. Так или иначе, она убедила меня, что единственный способ для нас жить долго и счастливо — я должен был убить канцлера и начать работать на Виктора.

Он покачал головой из-за своего невежества.

— Я даже не знаю, как она это сделала. Все, что я могу сказать, есть какая-то сила в разговорах, которые ведешь в постели с запрещенной возлюбленной.

Я нахмурилась, стараясь не позволять себе слишком много думать, о Константине с Миной в постели, их руки переплетены, когда они лежат на атласных простынях в ее кровати.

— Если ты так сильно ее любил, что был готов пожертвовать всем, что зарабатывал тяжелым трудом, всем, во что верил, как ты можешь идти против нее сейчас? — спросила я. — Как могу я верить тебе?

Он на минуту задумался, прежде чем, наконец, сказать:

— Я все еще влюблен в мысль о ней, в мираж, который Мина мне показала, который был прекрасным, теплым и любящим. Но сейчас я узнал ее достаточно для того, чтобы понимать, что это была всего лишь ложь. Та, которую я представлял себе, никогда не существовала.

— Что заставило тебя понять это? — спросила я.

— Я начинал понимать, что она гораздо более холодна и расчетлива, чем я сперва подозревал, это случилось, когда она попросила меня убить подменышей, — ответил он.

Изначально мы должны были, предположительно, запугать их так, чтобы они не вернулись со своими следопытами. Но, после Линуса Берлинга, она сказала мне начать убивать этих невинных детей… и именно тогда я понял, что её стремление к власти было единственным, что имело для нее значение.

— Ну, еще и ее проклятый кролик, — исправился он.

Как и у многих титулованных Канин, у Мины был любимый готландский кролик. Они были символом надежды и престижа для наших людей, и Мина таскала его везде с собой, куда бы ни шла, пока Эверт однажды на вечеринке не высмеял ее за это. Тогда она начала оставлять белого кролика в своей комнате, но продолжала брать его с собой всякий раз, когда выезжала из Дольдастама.

— Если она так ужасна, как ты говоришь — а я действительно верю тебе — почему же ты так долго не мог понять этого? — спросила я.

— Во-первых, я не часто виделся с ней, потому что я — разыскиваемый предатель, — объяснил Константин. — Для нее было очень сложно ускользать в соседние деревни, обычно под видом посещения королевских особ или членов семьи. Однажды, мне кажется, она сказала, что отправилась в спа-салон на выходные в человеческом городе, а на самом деле, провела их со мной.

— Поэтому я видел ее в короткие отрезки времени, и она всегда очень хорошо играла жертву. — Он вздохнул. — А я — будучи томящимся от любви идиотом — проглатывал это.

— Почему это длилось так долго? — спросила я, понимая, что он годами лежал в засаде. — Между твоим первым нападением на моего папу и Линусом Берлингом прошло четыре года молчания. Почему Мина не приказала тебе начать шевелиться раньше?

— Виктор пытался собрать побольше людей, а Мина пыталась собрать побольше денег, — объяснил Константин. — Но время заканчивалось. Эверт все больше хотел детей, а Мина отказывалась заводить малыша.

Я покачала головой:

— Почему?

— Потому что, если что-то случится с Эвертом, то ее дети унаследуют всю его власть — не она.

— Вот черт! Она действительно властолюбива. — Тут меня что-то стукнуло. — Она готовила свое нападение четыре года?

Константин поднял глаза, встретившись с моими:

— Честно? Я думаю, что она готовила свое нападение с дня встречи с Эвертом, и она, определенно, сука.