Хроники обычной жизни обычных не людей

Глава 3 Часть 4

Верхушек высоток коснулась вечерняя заря…

— Не доезжая моста квартала три надо остановиться. — Олеся притормозила и свернула в переулок. — Не выходим пока. — Я прикрыла глаза. Впереди багровым огнём светились четыре силуэта. Шли они полукругом вдоль реки прямо к мосту. Перед ними металась тусклая, в жёлтых всполохах страха аура человека. — Здесь оборотни. Четверо их. До моста метров двести пятьдесят. А нам надо прямо к мосту.

— Ну и мы развлечемся. Дорогу расчистим заодно. — Семён улыбнулся. — Олеся, ты тут останься. Нам понадобится резерв. Вдруг отход прикрыть или ещё чего. Не возражать деду!

Я выскользнула из машины.

— Подождите лучше здесь минуту!

Человек, молодой паренёк, ещё школьник, пробежал мимо меня, задыхаясь уже и часто оглядываясь. Первая пара молодых оборотней шла за ним в облике крупных лохматых псов. Старшие двигались следом в отражении — подрост натаскивают, ясно как белый день. Пропустила пацана мимо, укрывшись за деревом, и появилась перед молодняком. Громко треснул выстрел, и молодые оборотни пропали. Я шагнула в пятое отражение. Все четверо были тут, почти в человеческом облике — голые, мужчина и женщина, рядом двое ребят, тонкие в кости, но поджарые и ловкие. Мои пистолеты были направлены на них.

— Следующая пуля будет в голову. — Младшие оскалились, показали из пальцев кончики когтей, и медленно двинулись по обе стороны от меня. — Я отрицательно качнула головой. — Не стоит искушать судьбу, вы же не бойцы, гражданские… не удержались… Ещё можно остановиться.

Мужчина издал низкий горловой рык, затем, по-видимому, окончательно трансформировавшись в человека, глухо сказал: «Назад». Оборотни отступили, не отрывая от меня взглядов, потом развернулись и, скрываясь среди кустарника, начали удаляться прочь.

Неторопливо подошёл Семён, остановился неподалёку.

— Блёсткина! У тебя с головой всё нормально? Ты… отпустила ликантропов? — Он покрутил пальцем у виска. — Они же чуть пацана сейчас не сожрали.

— Не должны бы. Они не охотились на самом деле — так, разминались — свою природу не обманешь, ну и увлеклись. Не убивать же из-за этого. Впредь будут умнее, уверена — они сделали правильные выводы.

Маг озадаченно посмотрел на меня, словно впервые увидел.

…+

В пятом отражении мы приблизились к мосту, и отсюда шагнули в одиннадцатое. Семён здесь выглядел настоящим былинным богатырём. По-настоящему, ему было уже под две тысячи годков, то есть на порядок старше Антона и на два порядка опытнее. Антон на месте начальника отделения только начинал постигать азы. А Семён был в Патруле скорее «дядька-наставник», как в старорусской дружине.

…+

Блоки были на месте. Всё так же дрожало марево над ними.

— Ну что, готова? Двигаем дальше! — Старый маг положил руку мне на плечо и подтолкнул вперёд.

Если до этого кристалл перемещал меня между отражениями скачком, без всяких промежуточных эффектов, то шаг в пятнадцатое, а затем и в девятнадцатое отражения были сродни переходу через портал — руки Семёна начинали светиться, напротив возникала зеркальная полоса грани. Маг раскрывал её, словно дверь, проходила сначала я, следом воплощённый, и грань смыкалась за нами бесследно. В девятнадцатом отражении огненная река текла между холмов какого-то доисторического пейзажа, но путь к мосту загораживали переплетённые друг с другом черными ветвями, деревья.

— На одиннадцатом отражении мир Земли заканчивается, и дальше следуют другие отражения со своими уже мирами, коих множество — целые Вселенные, со своими обитателями. Парадоксально, но факт. И чем глубже мы идём, тем большее многообразие миров открывается, — прогудел Семён. — Теперь твоя очередь открыть следующую грань. У тебя должно получиться. Сначала увидь её, но помни, переместившись даже на один шаг в каком-то отражении, вернувшись на Землю, можешь оказаться хоть в Антарктиде. Ну, это я образно — на самом деле каждый раз по-разному. Поэтому при переходах лучше возвращаться в точку старта, чтобы не заблудиться.

— Почему же вы мне раньше не сказали?

— Лучше один раз увидеть, испытать самому. Так опыт придёт быстрее, нежели из лекций, — маг улыбнулся в усы, — под чутким руководством, конечно. Ты научишься со временем ориентироваться, определять, где находишься в разных системах координат, проецировать свой путь от одного отражения к другому.

Странно было слышать из уст седого дядьки такие вполне себе современные термины.

— А почему пятое, одиннадцатое и так далее?

— Это стабильные отражения. Между ними условно несколько нестабильных, но на самом деле, намного больше. Похожим образом дела обстоят и за пределами земных отражений. Мы называем их нестабильными, потому что они гораздо более изменчивы и могут даже перетекать одно в другое. Короче, можно потеряться и не выйти в свой мир уже никогда. Учти, двадцать шестое нестабильное. Я там не был, но о нём наслышан. Оттуда нельзя уйти. Оно это… засасывает, поглощает. Навовсе. Насовсем. Ты уверена, что тебе именно туда? Сгинешь ни за понюшку табаку.

— Уверена, дядь Семён. Если сгину, значит так тому и быть. Не смогу жить без него всё равно. Спасибо конечно за теорию, но я здесь с конкретной целью.

— Да, извини… ни разу не ходил в отражения с лейром…

Сила здесь тоже присутствовала. Её источал невысокий мох, ровным слоем растущий вокруг. В случае чего, можно подпитаться, но сейчас пока без надобности.

Мост, вот главный ориентир. Я, уже больше по привычке, прикрыла глаза и сосредоточилась. Внутренним взглядом осмотрелась. Долгие мгновения я пыталась найти какие-то отличия в пейзаже, некие подсказки. Бестолку. Нет, не так. Грань не надо искать. Она появится там, где ты захочешь её раскрыть. А Семён хитрец, всё правильно — я сама была должна понять принцип действия, иначе мне нечего здесь делать. Ну, без «нити Ариадны» в виде обруча Хельма на том конце, точно. Сосредоточив силу в пальцах, я попыталась «нащупать» зеркальную полосу, но мне это не удалось ни с первой, ни со второй попытки. Ну да, Семён воплощённый-маг, а я лейр. Надо как-то иначе… может, просто попросить? Я сосредоточила всю свою силу в ментальный посыл.

*Грань-грань, покажись, предо мною развернись.

Ну пожалуйста, откройся, я должна его спасти!

Всем пожертвовать для этого сейчас согласна я.

Будет коль тебе угодно, после заберёшь меня!*

Короткий, не в рифму, на ходу сочинённый стишок, я пропела про себя, взмолившись неведомым высшим силам.

Я поставила на кон всё! Не остановило даже то, что внутри меня есть новая жизнь, распорядиться которой вот так, я уже не имела, в общем-то, права…

По самой ткани Пространства словно прошла рябь, потом тихий толчок тёплого воздуха, сдвиг, и передо мной развернулся бликующий бутон цветка лотоса. Я вызвала из памяти Рубеж, таким, каким его видела из окна машины, тут же один из лепестков приблизился, увеличился в размере и раскрылся, став дверью перехода.

— Семён! Получилось! — Представив себе глубину, я добавила силы, удерживая «лепесток», открытым.

— Ну-ка, стой так. Нечего поперед батьки… — Маг прошёл в дверь. Я нырнула за ним. «Лепесток» перехода за нами свернулся в светящуюся точку и исчез. Мы снова оказались перед огненной рекой. Этот огонь был текучим и неброским — так тихо колыхается пламя свечи — но смертоносным. В двадцать пятом отражении. Это и есть настоящий Рубеж. В других отражениях были лишь его проекции. Перепутать было невозможно. Мост перекрывала каменная арка. Тем же камнем был наглухо заложен весь её проём поперёк моста, однако, присмотревшись, я увидела небольшие трещинки, выбоины. Местами камень как будто выкрошился со временем. Это была не незаконченность, а следы разрушения. Или действительно от времени, или кто-то пробовал стену на прочность. Под ногами негромко похрустывало лавовое стекло, им была вымощена дорожка к мосту. Семён за спиной восхищённо воскликнул: «Так вот он какой, Предел!»

Мой Хельм по ту сторону Рубежа. Я это просто знала и всё.

Сила здесь шла от огненной реки, кипучая и неуправляемая. Зачерпнуть хоть толику нечего было и пробовать — и пепла не останется. Тем не менее, река восстанавливала энергопотенциал одним своим жаром даже на расстоянии. Используя ментальную силу, я могла пронзить взглядом отражения, начала понимать всю их систему… Река завораживала, притягивала, манила… Всполохи огня поднимались всё выше. Пламя уже гудело, заворачиваясь яростными жгутами, словно в горне адской кузницы.

— Стой! Блёсткина! Назад! — Голос Семёна вернул меня к реальности. Рука старого мага держала за плечо мёртвой хваткой. — Ты это куда⁈

Оцепенение спало. Оказывается, я уже сошла с дорожки и успела сделать несколько шагов к обрывистому берегу. Я тряхнула головой. Ощущение всезнания и всеумения прошло.

— Спасибо вам, вы меня спасли сейчас.

— Ты и вправду Высшая. Я не знаю, где твой предел. А у меня первый уровень. Я достиг своего максимума ещё тыщу лет назад, даже это пламя не может дать мне большего. Поэтому мне легче.

Теперь и я смогла отстраниться от зова «Огнь-реки», с благодарностью сжала руку старика.

— Мне нужно дальше, остался ещё один шаг. Вам туда не пройти. Возвращайтесь, пожалуйста. — Я повернулась спиной к мосту, и, уже нарабатывая технику перехода, мысленным всплеском бросила поток силы перед собой — сверкающий тоннель пронзил грани и протянулся в девятнадцатое отражение, в ту же точку. Семён нахмурился, но ничего не сказал. Странно… я что-то сделала не так? Надо будет спросить как-нибудь. Семён шагнул к тоннелю, и тот вынес его в девятнадцатое, после чего погас.

— Мы обязательно вернёмся! — С запозданием дала обещание магу. Может всё-таки себе?

…

Стена выглядела вблизи самой что ни на есть обычной каменной кладкой. И как её преодолеть я пока не представляла. Достала сначала «глок». Выстрела не последовало. Н-да, не во всех отражениях воспламеняются пороховые заряды. Кинжал на камне не оставил даже царапины, хотя по идее должен был. Постой-ка! Есть же вполне рабочая инструкция по прохождению сквозь стены. В фильме-сказке «Чародеи». Всё подробно изложено и даже с примерами. Как там: «Верить в себя»… В себя я верила и даже очень. Потому что если не я, то никто больше. «Видеть цель»… Цель я не видела, но знала — она есть. Практически рядом. Должно прокатить. «Не видеть препятствия». С этим было сложнее всего — грубо отёсанный камень, который вот он, под пальцами и ни разу не прозрачный, убеждал меня в обратном. Прищурившись, я попробовала расфокусировать своё человеческое и одновременно внутреннее зрение, как если бы смотрела на объёмную картинку. И стена перед глазами стала расплываться, пока не стала видна такой, какой была на самом деле — мерцающей синеватыми искрами стеной энергии. Это же не что иное, как потенциальный барьер. Неужели получилось? Вытянув пальцы, насыщенные силой, перед собой, попыталась сделать шаг. Не тут-то было. Рука ощутила сопротивление всё тех же каменных блоков. Не хватало одной какой-то маленькой, но ключевой детали. Да! Разгадка оказалась настолько простой, что я даже опешила. Рубеж был построен. Когда-то, в незапамятные времена, кем-то очень древним… Древним! Я лихорадочно закатала рукав куртки, сложила ладонь «ковшиком» и… разрезала кинжалом предплечье вдоль от локтя до кисти. Закусила губу. С наслаждением мазохиста я разворачивала рану, не давая ей закрыться, и только когда пальцы стали мокрыми, припечатала окровавленную ладонь к Барьеру.

Это казалось невероятным, но энергетическая стена впитала кровь. И вдруг… исчезла. Совсем ненадолго. Но этой секунды мне хватило, чтобы перешагнуть незримую линию.

Двадцать шестое отражение было тем самым, как говорил Семён, нестабильным. Иным оно и быть не могло. Здесь всё находилось в постоянном движении. Менялся ландшафт, менялось «небо», иногда, в том числе, местами с «землёй». Менялась освещенность. Однако не хаотично, а подчиняясь каким-то своим неведомым законам. Единственным статичным объектом оставалась каменная арка и крохотный пятачок дорожки перед ней, на котором я стояла.

Я подсознательно ожидала чего-то подобного, и всё равно вздрогнула, обернувшись. С этой стороны за Рубежом колыхалась Лёд-река. Её пламя, дрожа мертвенно-голубыми языками, было холоднее самого космического вакуума. Оно поглощало любую энергию быстро и неотвратимо. Ментальным импульсом я заключила себя в силовой кокон. Всё равно надолго не хватит. Тем временем дел было невпроворот — найти Хельма, как-то забрать его отсюда (кстати, а как?) и вернуться в нормальный мир, на Землю. Тоже вопрос. Но делать нечего — надо идти. Я сошла с дорожки и словно попала в болото. Или это подсознание так реагировало на плывущую среду. Впереди стоял странный сине-зелёный туман. Что это? Обруч вдруг сдавил мою руку и обозначил движение навстречу мгле. Я посмотрела на него. Здесь он светился тем самым первозданным сиянием. Я хотела достать из кармана красную нить, которую сняла с тела любимого перед тем, как отправиться в отражения, как вдруг поняла, что и его обруч обрёл изначальный вид. Почва или что тут было вместо неё, постоянно тряслась под ногами. С трудом удерживая равновесие, я вступила в странный туман.

*Лейр. Тут нельзя находиться живым. Уходи.*

Голос раздался со всех сторон, и лишь немного погодя я поняла, что он звучал прямо в мозгу. Это было так внезапно, что я вздрогнула и чуть не упала.

*Кто ты?*

*Это не имеет значения.*

*Ты знаешь, что я лейр. Откуда?*

*Это не имеет значения. Уходи.*

*Я не могу уйти. Я ищу своего любимого.*

Туман скользил вокруг меня, обволакивал и расходился. В нём время от времени проскакивали крохотные белые молнии — он каким-то образом сопротивлялся поглощающему отражению. Поверхность под ногами перестала колебаться. Вдруг снизошло озарение — то, что я считала туманом, было единым живым… ну не организмом… Существом, личностью, душой?

Передо мной прорисовался некий абстрактный контур, начал уплотняться, «туман» устремился к нему со всех сторон. Когда процесс завершился, напротив стояла фигура человека, сотканная из силы в чистом виде. Он посмотрел на меня, в глаза словно плеснули кислотой, а в голову загнали раскалённый штырь — псионическое излучение «призрака» было непереносимым и проникало сквозь ментальный щит. Начались кровоизлияния в мозг. Если бы не ускоренная регенерация, я была бы уже мертва. Мой браслет засветился ярче, выбросил бирюзовые искры.

*Хельм! Это ты! Я узнала тебя! Я пришла за тобой!*

*Зачем?*

Запредельный холод начал пробирать до костей — энергетическая защита таяла с каждой секундой.

*Ты! Ты моя любовь!* — Я протянула к нему ладонь, на которой лежал его обруч. *Ты видишь это⁈ Он твой! Вспомни, ну пожалуйста! Ты можешь!*

По лицу струились и тут же замерзали слёзы, падали льдинками под ноги.

Нестерпимо для глаз светящийся, силуэт переместился вплотную и накрыл своей «рукой» мою. Излучение сразу ослабло, как будто он понял, что может неосознанно убить меня.

*Любовь… да… помню… это… помню… тебя… Я… помню… нас… вместе… Идём!*

«Призрак» расслоился и бурлящим спиральным потоком втянулся в браслет. В тот же миг я очутилась на дорожке около арки Рубежа, браслет Хельма в моей ладони запульсировал зелёным свечением, от него пошёл сигнал. Хельм разговаривал с этим невероятным сооружением! Пространство вздрогнуло, качнулось. Калейдоскоп отражений обрушился на меня, и я потеряла сознание.

…+++

— Дед! Старый ты дурак! Как ты мог её там оставить? Её надо было силой забирать оттуда и тащить сюда. Вот, смотри! — Антон хлопнул по страницам лежащего на столе фолианта. — Она вообще-то не маг, в теории отражений полный ноль. Погибнет ещё при попытке пройти туда. Огнь-река манит силой. Притягивает. Тем более, Рубеж нельзя преодолеть оттуда. В двадцать шестом отражении энергетический вакуум. Любой, кто попадает туда, обречён. Это у Блёсткиной просто крышняк снесло из-за потери, но ты то… — Антон схватил Семёна за воротник. — Как ты мог?

Седоусый богатырь в свою очередь одной рукой сгреб мага за грудки, без усилий оторвал от пола и бросил на табурет. Табурет не выдержал.

— Сядь, пацан! Тебя там не стояло. Возле Рубежа. Она сама открыла переход в двадцать пятое. Сама! Да, у неё другая энергетика, но природа силы одна. Она пройдет. И вернётся. С ним. Она мне пообещала.

— Ну что же вы! Антон. Ты же сам видел — она смогла взять его меч, смогла открыть портал. Только у неё и был шанс. — Олеся попыталась успокоить патрульных.

— Да нет уже шансов… Вон стемнело на дворе. — Антон махнул рукой.

— Ну, мало ли, там может время иначе течёт…

…+++

Приземление закончилось жёсткой встряской. Я оказалась там, где и хотела — на полу рядом с кроватью, на которой лежал Хельм. В смысле его тело. Зато сразу пришла в себя, и первое, что сделала — вернула обруч на законное место — на руку мужа, догадываясь, что сейчас произойдёт, крепко зажмурилась, но даже сквозь веки резанула ослепительная вспышка. Хельм открыл глаза, и я тут же бросилась на него. Полетела в сторону капельница с искусственным питанием…

— Женя, любимая, это ты? Как?

— Молчи, любимый. Бродяга ты мой, родной. Ты здесь. Это главное. — Я припала к его губам своими.

Открылась дверь. — Семён, загораживая весь проём, пробасил: «Гляди-ка, не успели вернуться — уже целуются. Что я говорил? Уверовал, Фома?»

— Хельмыч! Живой! — Антон плечом попытался подвинуть Семёна от порога, но тот был непоколебим как сам Рубеж. — Отметить бы надо!

Счастье и радость переполняли. Хотя я снова истратила все свои силы, сейчас мне было очень легко и умиротворенно — любимый вот он, рядом, живой и здоровый. Хотелось обнять этих воплощённых, как друзей, ведь они так поддержали в трудную минуту, как будто я была своей. Особенно дядька Семён.

…

С ним на пару мы и оккупировали кухню, пока Антон таскал из погреба всякую всячину, а Мета наводила порядки. Сам же Хельм во дворе раскуривал мангал. Олеся была на дежурстве, но, конечно же, должна была приехать.

У Хельма в домике нашёлся старенький складной столик, тот самый, двустворчатый. Нашлась и скатерть. Ну как нашлась… в магазине. На этот столик и начали ставить оливье, мясной рулет, свиные отбивные, тарталетки с икоркой, курицу в рукаве из духовки… Не считая прочих разных запеканок и рыбных деликатесов. В окно потянуло ароматом шашлычка. Баранинка, свининка… ух — я непроизвольно облизнулась! Пока тот доходил до кондиции, муж принёс из багажника увесистую коробку, в которой что-то подозрительно позвякивало. Машина Олеси остановилась на парковке «деловых линий». Не близко, но лучше перестраховаться. Вот Олеся пересекла двор, была опознана сторожевым заклятием и наконец, присоединилась к нам. И никаких там «через отражения».

…

— Ну, за нас! — Семён улыбнулся в седые усы. Даже Олеся с Метой пригубили винца… Мужчины прикончили первый «комель». Да под такую-то поляну.

Не могло быть иначе, чтобы неспешный разговор не свернул на прошедшие события.

— Хельм. Хошь-не-хошь, а давай рассказывай, кем был Саванович. — Семён озвучил тему, которая давно разогревала интерес всех присутствующих. — Я с тобой двадцать пудов соли съел, а ты мне, между прочим, ни разу ни слова про этого перца…

— Да я бы и сейчас не стал рассказывать, но при таких раскладах уже всё равно. Так что слушайте сказания давно минувших дней, преданья старины глубокой… — Взгляд Хельма на миг затуманился, погружаясь в бездну воспоминаний…

…На тот момент уже кое-где доедали последних мамонтов, но жили в общем-то довольно неплохо. Иду я как-то… ну просто иду, не в отражениях, не порталом… И тут передо мной селение. Недавно сгоревшее. Молния попала в один из домиков. Зрелище то ещё. Не буду портить аппетит подробностями. Вдруг плач детский, как из-под земли. Раскидал головешки, а там пацан лет пяти. Живой и здоровый. Он в сфере был — ну наподобие «сферы Виваны» — по-хорошему, эту сферу надо было в его честь назвать — Вивана — насколько позже и сама родилась и сферу якобы придумала. Но в те времена не заморачивались, да…

Вот тебе и пять лет. Потенциал, такой, что ого-го! Подобрал я его. И своё имя он знал. Сава. Севостьян по-современному. Саванович это он сам себе потом придумал, когда фамилии появились. Не особо долго, но всё-таки порядочно мы вместе пропутешествовали. Лет несколько тысяч. Он был высшим, потенциально… но до своего «потолка» добрался довольно быстро по тем меркам. Я тогда работал над альтернативными методами раскрытия возможностей человека. Ну и он всё схватывал на лету. Овладевал по ходу действия всё новыми и новыми заклятиями… Техник единоборств тогда тоже ещё не было — было лишь естественное движение. Нового, кстати, с той поры мало чего придумали, больше «систематизировали». Сава был очень целеустремлён и амбициозен. И к цели не просто шёл — проламывался. На этой почве задалась у него настоящая мания — сродни магической зависимости. Высший возжаждал силы Великого! Ну или хотя бы вплотную подобраться, так сказать. Ушёл он от меня. Ушёл далеко в отражения — искать новые источники силы, а может и других наставников. Обуздать Огнь-реку не по зубам оказалось, пошёл дальше. Пока в одном из миров двадцать девятого отражения не встретил некую сущность. Вечно голодную Тварь. Она имела чисто энергетическую основу и была бесплотна. И потому бессмертна. Но выйти из глубин отражений к нам не могла. Не давал Рубеж. А он мог, так, как принадлежал этому миру. Тогда они заключили сделку — Тварь даёт ему силу и бессмертие — он её выводит в наш мир. Тут и произошёл симбиоз.

Севостьян обрёл бессмертие — не просто вечное существование, а практически полноценную вечную жизнь, оставаясь при этом магом. Его душа смешалась с силой Сущности, но сохранила его личность. И перед тем как переродиться окончательно, он преодолел Рубеж. Обманул его, пронёс в себе Тварь. В одиннадцатое отражение. Оно оказалось наиболее сбалансированным для существования. Из него было одинаково легко попадать и в нормальный мир, и уходить глубже, до самого Рубежа. Одиннадцатое отражение тогда было населено огромными разумными нетопырями. Севостьян истребил почти всех, пытаясь утолить голод. Даже я не смог тогда ему помешать в этом. Когда голод отступал, он начинал экспериментировать. Так он создал обращение. Они были довольны. Теперь каждая их частица жила, если можно так выразиться, в каждом вновь обращённом. И требовала энергии.

Экспансию ограничивало то, что обратиться можно было лишь по своей воле — принять частицу душой и открыть ей сердце. Да и других препятствий хватало — обращённые, носящие лишь малую частицу, были слабее создателя, их энергетика была менее устойчивой. Частицы не могут увеличиваться сами по себе, а за счёт жизненной энергии людей и животных. А особенно лакомое блюдо для вампира это маг, лейр или другое существо, оперирующее силой. Тогда его потенциал и возможности сразу резко возрастают. К тому же, каждый новообращенный слабее того, кто его создал, потому что «обращатель» отщепляет ему от своей частицы, передаёт вместе со своей кровью, и, естественно, сам чувствует ущерб. Поэтому новыми обращениями не разбрасывались ни тогда, ни тем более, сейчас. Лишь накопившие приличное количество силы и увеличив потенциал частицы, могли себе позволить завести нового обращённого-вассала. Но у Севостьяна хватало и элиты — существ, которых он наделил изначально частицами, намного большими, чем у рядовых. Чтобы управлять новой империей, мало было рабов — нужны были помощники, объединенные общей идеей, не за страх, а за совесть, как говорится…

Кстати, да. Не следует путать вампиров с другими упырями, которых у нас предостаточно и доморощенных. Например, бруксы, стрыги или вурдалаки не являются носителями частицы и не принимают её.

Распространение было вначале быстрым, но не долгим — всего лишь какие-то шестьсот-семьсот лет. Потом замедлилось. Да и «пища» стала сопротивляться всё эффективнее. И в других отражениях тоже. Примерно в это время был создан Патруль. Вампиры стали большой опасностью для разных миров. Воплощённые начали объединяться под предводительством некоторых высших и Великих магов, не боящихся вступить в схватку и с самим Севостьяном. Время шло, вампиры поняли, что их мало-помалу истребят. Начали искусно маскироваться, затем социализировались, появились кланы, свои законы и правила, договорная и м-м-м… некая юридическая основа, поделили территории… Так что сейчас мы имеем то что имеем. Теперь они часть нашего мира, хотим мы этого или нет.

Мы не шевелясь, как под гипнозом, слушали рассказ Хельма.

Если уж Патрульные, которые знали об отражениях и существах их населяющих куда больше меня, были ошарашены этой историей, то у меня глаза точно выглядели, как чайные блюдца.

— Получается, что ты окончательно убил самого первого вампира, прародителя всех прочих⁈

— Без тебя я бы не справился.

— Так может, они теперь все вымрут, как мамонты? В фильмах такое часто звучит…

— Всё с точностью до наоборот, к сожалению. Вампирская элита — джетахи, как они себя называют, теперь свободны. Если раньше все они подчинялись Севостьяну, как первому носителю Сущности, то с его уничтожением подчиняться стало некому. У вампиров очень строгая вертикальная структура власти. Она заложена самой Сущностью. Равных между собой по силе, условно первого деления, если брать Савановича как «нулевого пациента», сейчас около пяти тысяч. Может больше. В масштабах планеты, казалось бы, капля в море, но за каждым из них целый клан, на который приходится, допустим, уже по десять тысяч особей условно «второго деления», и так далее… Совсем скоро джетахи осознают, что их никто больше не контролирует и начнется грандиозный передел власти среди неживых. Во что это выльется, одному Творцу известно. А может, ничего и не будет. Договорятся между собой как-нибудь… — Хельм развёл руками.

— Что приуныли? Начали за здравие, кончили за упокой. — Семён звучно откупорил очередную бутыль. — Жизнь продолжается. Не вешать нос, господа… иные!