Хранитель проклятых домов

Глава 12

Скридус сидел в центре нарисованной Локом окружности и тихонько что-то пел. Глаза полуприкрыты, хвост обвился вокруг туловища, руки подняты вверх и сложены в молитвенном жесте. Весь его вид выражал абсолютную отрешенность от внешнего и сосредоточенность на внутреннем. Но чувствовалась в этом некоторая наигранность, легкая нотка фальши, будто обернулся на звук шагов за спиной в темном переулке, а там стоит высоченный мужик и насвистывает, глядя куда-то вдаль. Я полюбовался безыскусной игрой червевека еще с полминуты, хмыкнул и отвернулся.

— Август, это безумие, — в сотый раз повторил я, уже почти без истерических ноток.

— Да, — спокойно ответил начальник.

— Вы хоть знаете как…

— Знаю. — отрезал он. — А пока я все подготавливаю, рассказывай.

У меня засосало под ложечкой и на мгновение мне показалось, что уши нашего подопытного повернулись как собачьи, жадно ловя каждое слово из нашего разговора.

— При нем? — жалобно простонал я и тихий напев на секунду затих.

— Как тебе не стыдно? — укоризненно покачал головой Август, — Человеку может жить осталось всего ничего, ровно до конца ритуала, а ты не хочешь потешить его напоследок занятной историей.

— Ничего она не занятная, — пробурчал я, — Ладно. Но пообещайте меня в окно не выбрасывать.

— Ладно, — передразнил меня Лок и продолжил чертить символы вдоль линии круга.

— Своих биологических родителей я не знаю. Фермер пас овец, когда заприметил в низком кустарнике грязный сверток со спящим ребенком. Ни записки, ни еды, просто брошенный умирать. Меня подобрали, вымыли, накормили и решили оставить.

— Звучит как начало трогательной детской сказки, — не выдержав, ехидно прокомментировал Скридус.

— Ну, детская часть на этом, пожалуй, заканчивается. Я прав, мальчик? — не оборачиваясь подстегнул меня Август, — Что случилось с фермерами?

— Сами знаете, что правы, — проворчал я, погружаясь в болезненные воспоминания, — Мне было десять, когда отец впервые взял меня на рынок. Родители без конца повторяли, что большой город разъедает души, лишает разума и сердца и никогда не брали меня с собой в Гракт. Я даже представить себе не мог, насколько они окажутся правы, — я невесело усмехнулся и покачал головой, — В тот день я помогал отцу раскладывать по прилавку молоко, масло, яйца, мамину вышивку…

Слова лились машинально, складываясь в четкий и почти безэмоциональный узор повествования. Губы мои продолжали шевелиться, но уже как-то машинально, сами собой, а перед внутренним взором вставали картинки из далекого прошлого, все больше поглощая мое внимание.

Наша семья богатой не была, а упрямая изоляция от общества не позволяла отцу завести полезных для успешной торговли знакомств, поэтому наш маленький прилавок, наспех сколоченный из обструганных досок ютился на самой окраине площади, в двух шагах от заведения с интригующим названием "Все твои шалости". Впервые заприметив вывеску, я по наивности решил, что это магазин игрушек и, улучив момент, скользнул за приоткрытую дверь. Там было темно и жутко, тяжелый запах мускуса и незнакомых благовоний висел в воздухе густым облаком. Казалось, его можно нарезать ломтиками и есть, макая в сироп из горных ягод. Отовсюду лилась музыка, тихая и ненавязчивая, но дурманящая голову. Мне было страшно и интересно одновременно, в равной степени, как бывает только с десятилетними мальчиками и девочками.

Не зная, на что решиться, бежать или остаться, я робко сделал еще пару шагов вперед и зажмурился от внезапно вспыхнувшего яркого света. Проморгавшись, я увидел женщину, чьи светло-русые локоны, такие длинные, что прикрывая обнаженную грудь, спускались почти до колен, пленили мое сердце. Несомненно, это и есть настоящая принцесса из сказок, решил я. Только принцессы могут быть настолько волшебно прекрасны. Округлые бедра принцессы скрывал шелковый платок, с узлом на левом боку.

— Ты слишком юн, мальчик, — Голос был хрипловатым и томным, а улыбка мягкой и теплой, — Приходи лет через пять.

Я попытался что-то ответить. Сам не знаю, что именно. То, что я здорово ошибся, приняв это место за магазин игрушек, было очевидно, но как ретироваться, не потеряв достоинства в глазах волшебной леди, я не представлял. Когда в третий раз мое горло издало жалкий хрип вместо хоть сколько-нибудь вразумительных слов, за моей спиной распахнулась входная дверь и ворвался отец.

Он был зол и взволнован как никогда на моей памяти, схватил меня за руку и утащил "из этого притона". Принцесса не произнесла ни слова, но я чувствовал между лопаток ее задумчивый взгляд. Следующие полчаса я допытывался, что это было, а отец, пытаясь совладать с собой, только сердито пыхтел. Только когда небо окончательно посветлело и потянулись первые еще сонные покупатели, мне наконец удалось добиться ответа.

— Это логово суккубов, сынок.

— Прямо в городе?! — поразился я.

О суккубах я читал, но представлял их совсем иначе. У меня под подушкой (у многих детей это склад самых дорогих сердцу вещей) жил толстенный том мифов и легенд. Большинство из них оказались чистой правдой, некоторые — сомнительными догадками, а остальные — откровенной чушью. Демонессы, ориентированные на удовлетворение плотских потребностей, представали на иллюстрирующих книгу гравюрах такими отвратительными монстрами, что оторопь брала.

Впервые увидев эти картинки, я мысленно проклял и извращенное воображение художника, и бедолаг, изголодавшихся настолько, чтобы клюнуть на такое уродство. Но та небесная нимфа, что встретила меня во "Всех твоих шалостях", совсем не походила на мифического суккуба. Кроме того, разве могли позволить Хранители путей, чтобы прямо у них под носом несчастные люди продавали бессмертные души кому ни попадя? Отец молчал и я повторил свой вопрос.

— Прямо здесь, в городе, возле главной площади логово демонов?!

— Суккубов, — он сплюнул себе под ноги, — Как видишь, да. Прямо здесь.

— Но почему их не гонят?

Отец скривился.

— Хранители считают, что такие места как это, — он махнул рукой в сторону вывески, — несут пользу обществу. Там же души не целиком продают, а по кусочку. Вроде как встреча с суккубом накладывает на душу определенный отпечаток, ну да я не ученый, всего не знаю…

— Ну расскажи!

— Мал ты еще, — уперся отец и повернулся к пожилому господину, которому приглянулась маленькая булавочная подушечка с вышитым цветком, — Нравится? А вот посмотрите еще…

Разговор явно был окончен. Свое любопытство я смог удовлетворить лишь пятью годами позже, когда явился в "шалости" уже в качестве клиента. Но это совсем другая история.

Торговля шла не очень бойко, но и откровенного затишья не наблюдалось. Возле прилавка почти все время кто-то топтался и только к закату поток покупателей наконец пошел на спад. Мы выждали еще с полчаса в надежде на богатых храмовников (многие из них только в сумерках выбирались в город), но так никого и не появилось. Тогда отец стал складывать оставшиеся товары обратно в мешки, а меня отправил прикупить на вырученные монеты специй и муки для матери. Бакалея находилась как раз напротив нас и суккубьего притона и только поэтому меня отпустили одного. И все равно, беспокойный взгляд родителя сверлил мне затылок до самого входа в лавку.

За прилавком стояла девчонка, старше меня максимум на пару лет, рыжая и веснушчатая настолько, что, казалось, это лесная лилия собственной персоной отрастила ноги и прибежала торговать. Бледно-зеленый комбинезон как у шахтеров и встопоршенные косички лишь подчеркивали необычное сходство с цветком. Из взрослых в лавке был только человек в черном балахоне с капюшоном, стоящий ко мне спиной и разглядывающий что-то на верхних полках. Я прищурился и тоже посмотрел наверх. Крашеная в красный дощечка с неровными черными буквами гласила: "Яды". Я содрогнулся и даже захотел уйти, настолько мне не понравился незнакомец, но девчонка уже заметила меня и сделала приглашающий жест.

— Заходите-заходите, не стесняйтесь, — голос у нее оказался хриплым и очень низким, совсем не девчачьим, — Что вам угодно, молодой человек?

На город уже опустились сумерки, но лампы в бакалее пока не зажгли, и по-настоящему я смог разглядеть торговку, только подойдя к прилавку почти вплотную. Каково же было мое изумление, когда я понял, что передо мной вовсе не девчонка! Я стоял, забыв за чем пришел, и оторопело глядя круглыми глазами на жесткую щетину, покрывающую нижнюю часть милого детского личика.

— Ну так и будешь глазенками любопытными зыркать, али дела начнем обсуждать? — голос стал сердитым.

— А мммуки ммможно? — пролепетал я, теряясь в попытках определить расу, пол или хотя бы возраст стоящего передо мной существа.

— Это полугном, — услужливо прошептали мне над самым ухом.

— А почему на девочку похож? — не оборачиваясь, так же шепотом спросил я.

— А он еще и полуэльф, — над ухом хихикнули.

Тут я не выдержал и наконец обернулся, рядом со мной стоял тот самый незнакомец в балахоне. Только теперь я смог разглядеть его маску, но сколько ни вглядывался, не мог понять, из чего она сделана. Тончайшие золотые нити переплетались снова и снова без всякой логики и геометрии, неплотно, многослойно, и полностью закрывая лицо храмовника. Точно храмовника. Но с какого он Пути?

— Разреши представиться, Старший Пастырь Пути Безликих, — снова будто прочитав мои мысли, произнес незнакомец. На этот раз уже не стараясь говорить тихо.

Я ожидал продолжения, по наивности предполагая, что при знакомстве называют имя, но, разумеется, ничего не дождался.

— Кронвальд Тир.

— Хорошее имя, — кивнул он, пристально вглядываясь в мое лицо, разумеется, судить об этом я мог только ориентируясь на собственные ощущения, — Но не родное.

Я смутился, мое происхождение оставалось тайной для меня самого, и когда кто-то напоминал об этом, я отчего-то чувствовал жгучий стыд. Будто натворил что-то нехорошее, но сам не знаю, что именно.

— Расслабься, мальчик, это не так важно, как тебе кажется, — голос стал мягким, гипнотическим, — Дай мне свою ладошку, я хочу взглянуть на твой потенциал. Аура у тебя… интересная.

Я как завороженный протянул руку и замер, боясь пошевелиться. Старший Пастырь взглянул на мою ладонь, дернулся как от удара, схватил ее жесткими холодными пальцами и почему-то и впился взглядом в мои глаза. Я чувствовал его нездоровое внимание как раскаленные спицы, пронзающие мозг до самого затылка. Все это странное действо длилось лишь несколько секунд, но ощущалось как вечность. Холодная, жадная, полная боли вечность. Где там эта девочка-мальчик с моей мукой?! Наконец незнакомец (или уже знакомый?) отпустил мою несчастную конечность и пытка кончилась.

— Чччто вы там увидели?

— Твой дар, — говорил мужчина теперь хрипло и неуверенно, — Таких как ты совсем немного. Я, например, и еще несколько Безликих, и… Больше я, пожалуй, не встречал. Когда придет время…

— Какой такой дар? — перебил его я.

— Узнаешь, мальчик, совсем скоро, — вздохнул храмовник с откровенным сочувствием, — Я хочу тебе кое-что дать, протяни руку снова, не бойся. На этот раз больно не будет.

Я нехотя открыл ладонь и мужчина опустил на нее невесть откуда взявшуюся золотую мушку с хрустальными крылышками. Едва я поднес ее к глазам, чтобы получше рассмотреть, как таинственное насекомое, перебирая шустрыми лапками забралось мне под кожу и там растворилось без следа. Больно не было, а вот страшно — очень даже. Я поднял на незнакомца испуганный взгляд, но в этот момент как раз вернулся наш странный продавец, с трудом волоча по деревянному полу огромный мешок муки.

— Ишь, стоит он тут! — проворчал гном, — Помог бы старому человеку, раз сил полно и молодость через край хлещет! Что еще тебе?

Я все так же растерянно и немного виновато пролепетал себе под нос список необходимых специй и вновь обернулся к незнакомцу. Тот уже исчезал в дверном проеме, явно не собираясь ничего объяснять. Муха в моей руке признаков жизни не подавала, однако ладонь все время чесалась. Скорее всего больше по психологическим причинам, чем по магическим.

Я пришел в себя от пристального, немигающего взгляда Лока, обжигающего мою правую руку. Скридус тоже молчал, задумавшись о чем-то своем. По выражению его лица можно было решить, что червевек производит в уме сложные арифметические расчеты.

— Вы чего? — удивился я, не сразу сообразив, что буквально все подробности выложил вслух.

— Она все еще в тебе? — спросил Август мрачно.

— Конечно, куда бы она делась? — пожал плечами я.

— И ты снова идиот, — вздохнул начальник, — Тебя пометили.

— Как собака дерево, что ли?

— Как хитрый маг глупого мальчишку. Так тебя нашел Путь, когда пришло время и так же они нашли тебя сейчас. Но это все детский лепет по сравнению с тем, что нас ждет в ближайшем будущем, если не удастся тебя удержать, — голос был ледяным, по спине забегали мурашки.

— Что нас ждет? — совсем растерялся я.

— Рассказывай дальше, глупый мальчишка, тогда и узнаем. Вдруг ты еще о чем-то умолчал?

— Напугали вы ме…

— Заткнись и говори!

Я понял, что указывать на противоречивость приказа в данных условиях смертельно опасно, вздохнул и продолжил.

Прошло три года с той странной встречи, ладонь меня не беспокоила, кошмары если и снились, то в виде самых обычных детских страшилок. В тот год участились нападения хищников и у нас погибло почти все стадо. Осталась старая корова, которую держали исключительно из сентиментальности, ни на воспроизводство, ни на молоко она была давно не способна. С деньгами стало еще хуже, а меня вот-вот нужно было пристраивать в ученики лекаря, такова была воля родителей, а мне было все равно.

Тогда отец соорудил лодчонку и мы стали расставлять сети вдоль берега, чтобы хоть как-то прокормиться. Если удавалось наскрести еще и на продажу — день считался невероятно удачным. Однажды, в самом конце сезона мама напросилась составить нам компанию. Дескать интересно посмотреть, чем это мужчины занимаются, пока женщины по домам подушечки вышивают. Море было спокойным, и отец согласился.

В паре сотен метров вправо от наших рыболовных угодий была небольшая пещера. Я заприметил ее еще во время прошлой рыбалки и жаждал рассмотреть поближе, но родитель был непреклонен. Говорил, что небезопасно в наших местах "по незнакомым дыркам в скалах шляться". Но в этот раз я надеялся убедить его, заручившись поддержкой не менее любопытной матери. Та согласилась со мной, что тяга к приключениям и есть смысл человеческой жизни, а с отцом — что жизнью этой глупо рисковать в столь юном возрасте. Я возмутился, родители рассердились и моя рука сама собой взметнулась вверх. Сам не знаю, как это произошло, но в следующее мгновение огромная волна поднялась над абсолютно тихим морем и накрыла нас с головой.

Очнулся я на входе в пещеру, легкие и горло горели от соленой воды, которую я выкашливал еще несколько долгих минут. Рядом валялись обломки нашей лодки, но ни отца, ни матери нигде не было.

— Дальше, — приказал Лок, когда я снова замолчал.

— Это все, — пожал я плечами, пытаясь справиться с нахлынувшей снова болью от потери близких.

— Я сказал ДАЛЬШЕ!

С зеленым пламенем в глазах начальства не спорят и я продолжил.

Самостоятельно выбраться из пещеры я не смог. Ни тайных проходов, ни великолепных русалок, которые по моему убеждению просто обязаны были там быть, не было. Просто небольшое, явно естественное углубление, шагов десять, не больше. Я сидел и ждал, надеясь, что вот-вот из воды покажется голова мамы или отец окликнет из рыбацкой лодчонки соседа, и выяснится, что с ними все в порядке.

На закате помощь действительно пришла. Но без родителей. В стене пещеры открылся портал и из него высунулась рука, она мне помахала и сделала приглашающий жест. Других кандидатов в спасатели не наблюдалось и я пошел. По ту сторону меня ждали Безликие, человек семь или восемь, не помню точно, но моего таинственного незнакомца среди них кажется не было. Меня накормили, дали сухую одежду и максимально деликатно объяснили, что родителей убил я сам.

Две недели я провалялся в лихорадке, не реагируя ни на отвары лекаря, ни на заклинания Пастырей, затем так же сам собой пошел на поправку. Когда выздоровление мое уже не подлежало сомнению, со мной провели вступительную беседу и поселили в башню к другим подопечным.

— Хищника, который погрыз скот, нашли? — неожиданно спросил Лок.

— Да при чем тут хищник-то?!

— Отвечай!

— Вроде нет, а…

— А мы — нашли.

Из круга снова понеслось пение Скридуса, теперь громкое и раскатистое, и я закрыл открытый было рот.

— К столбу, горе мое, вязать тебя будем, — вдруг смягчился Август.

— Зачем?!

— Чтобы ты и тут кого не погрыз, грязный скотоед.

Червевек сбился, гнусно хихикнул и продолжил свою песню.

— Но я никого не грыз!

— Потом. Если будет это “потом”. К СТОЛБУ, Я СКАЗАЛ!

Узлов начальник понавязал столько, что хватило бы на десятерых крепких воинов, а на одного меня, пожалуй, было перебор. Тело мгновенно затекло, верёвка глубоко впилась в правое бедро, а в голове легкий ветерок гнал по полю бутон ветреника, сухой и шелестящий. Мозг отказывался принимать участие в творящемся сумасшествии, выделяя ясно только одну мысль: "Скорей бы все закончилось".

Тем временем Август дорисовал последний символ и параллельно со Скридусом завел свою ни на что непохожую песню. Голоса то сливались, то путались в свете расставленных по кругу свечей, но никто из магов не сбился, отыгрывая каждый свою партию в совершенстве, доступном лишь безумцам и гениям. И у них все получилось!