Храм

57

Свист не спал, но и не бодрствовал. Он лежал на полу, так и не пошевелившись с тех пор, как водонос принес его сюда. Первое время стоявшие у входа в его камеру часовые заглядывали к нему, справляясь жив ли он.

Через какое‑то время к нему явился сам Ведун. Присев рядом на корточки, он снова и снова пытался заглянуть в память Свиста. Но все попытки пробиться оказались тщетными. Тогда к нему пришел Светоч с увесистой палкой в руке. Первое время он просто избивал десятника, считая это местью за убитого брата, потом все же начал задавать вопросы.

Откуда пришел?

Кто с тобой был?

Сколько вас?

Где прячетесь?

Свист не отвечал, и поэтому его били дальше. Охотник не чувствовал боли, лишь смутно отмечал ее наличие, вроде и не с ним все это происходило.

Наконец он смог заснуть.

Свист проснулся от собственного стона.

Открыв глаза, он пожалел о том, что сознание снова вернулось к нему. Болело решительно все, во рту недоставало пары зубов, а левый глаз открывался с трудом, застланный кровавой пеленой. От мучившей его жажды язык распух и едва помещался во рту.

Он еще раз застонал.

— Очухался, — услышал он неприветливый голос.

Послышались торопливые шаги, кто‑то приподнял ему голову, и губ коснулось холодное горлышко фляги. Свист пил медленно, глотать все еще было больно, вдобавок он едва не подавился осколком собственного зуба.

— Я позову Пресветлого, а ты приглядывай за ним, — сказал уже другой голос. – Только будь осторожен, говорят, он одержим.

Свист оторвался от пахнущего металлом горлышка и поглядел на того, кто держал флягу. Это оказался незнакомый Свисту мужчина с крупными чертами приятного, в общем‑то, лица.

— Ты как? – спросил стражник.

Свит и хотел было ответить, но не нашел в себе сил и только слабо кивнул.

— Крепись.

Мужчина аккуратно положил голову пленника на камни и отошел.

Спустя какое‑то время в камеру зашел Ведун в сопровождении оставшегося в живых паладина, у входа остались стоять Пластун и Большой Батька.

— Держится, — с досадой отметил жрец. – Столько времени, и все впустую.

— Владыка, прикажи, и я продолжу допрос, — с готовностью отозвался Светоч.

— Сейчас от этого не будет проку, он еще не оправился. Демон внутри него не переносит сияния Света и уходит в глубину.

Охранники и паладин склонись в почтительном поклоне.

— Пресветлый, — обратился к Ведуну давешний благодетель, и все три тела, в которых пребывал жрец, разом оглянулись на него. – Разреши принести ему матрас. Будучи отдохнувшим, он скорее ответит на важные вопросы.

— Его ждет костер, — зарычал паладин, — ни к чему церемониться с этим существом. Но твоя забота о нем – повод обратить на тебя пристальное внимание.

Испугавшись мрачного намека в словах Светоча, стражник потупился и отступил.

Они ушли, и Свист снова остался в одиночестве, даже стражники больше не заглядывали к нему. Казалось, о нем забыли.

Утром, точнее это Свист решил, что наступило утро, он обнаружил у стены миску с холодной похлебкой и жестяной ковшик с водой. Охотник мысленно возблагодарил за эту поблажку.

Вскоре Светоч снова явился в камеру.

«Повезло еще, что не Скальник мною занимается, тот уж точно нашел бы, чем разговорить», — подумал охотник.

Паладин обошел вокруг него, оглянулся на сеть, закрывающую вход в комнату.

— Я пришел сказать тебе, отступник: если через два дня ты не начнешь говорить – тебя сожгут на костре. Молчащий еретик нам без надобности.

Свист щербато усмехнулся.

— Зря скалишься, рядом не будет никого, кто подарит тебе быструю смерть! Мы будем поджаривать тебя так долго, что мерзкая слизь, заменяющая тебе кровь, успеет вскипеть в твоих жилах еще до того, как ты умрешь.

Свист успел перебрать в голове целый ворох колких и обидных ответов, достойных обреченного на смерть. Но не решился. Паладин истолковал его молчание как‑то по–своему.

— Знаешь что? – он присел рядом с пленником. – Я даже хочу, что бы ты и дальше молчал, тогда Пресветлый окажет мне честь держать факел, что зажжет твой костер.

— Не боишься? – спросил Свист.

— Чего еще? – отстранившись немного, фыркнул паладин.

— Говорю, не боишься, что мои дружки демоны, придут за мной? Тогда ты окажешься первым, чьи потроха намотают на нож.

Паладин со всего маху ударил пленника кулаком в лицо, и Свист провалился в беспамятство.

Свиста окатили ледяной водой, и в своем сне он как раз рухнул в океан.

— Вставай, ублюдок! — Ведун тряс его за воротник так, что шея охотника рисковала сломаться. – Отвечай, еретик, что вы сделали с алтарем!

«Как‑то долго он соображал», — мелькнула злорадная мыслишка.

— Я раздавлю тебя, превращу в безмозглое животное, сотру даже память о тебе! Говори, как оживить алтарь, или костер покажется тебе избавлением, — захлебывался ненавистью Ведун.

Свист представил, как точно так же бьются в бессильной ярости другие жреческие тела, пугая случайных свидетелей.

— Говори! – Ведун еще раз тряхнул пленника.

Охотник скосил глаза, глядя в сторону выхода – часовых там не было, наверняка Ведун желал оставить в тайне происшествие с алтарем. Свист понимал, в каком безвыходном положении оказался самопровозглашенный бог, но отчаявшись, будучи загнанным в угол, Ведун пойдет на все. Настоящих пыток Свист боялся.

— Алтарь временно не работает, — сказал охотник.

— Как вернуть алтарю его силу, как снова менять мерцала?!

— Я не знаю, но через месяц, может быть полтора, все будет как прежде, — Свист, помыслы которого защищало мерцало, врал со спокойной душой, зная, что Ведун никак не сможет узнать правду.

— Ты лжешь!

Жрец бросил Свиста и принялся расхаживать по комнате.

— Ты лжешь, — повторил он, но уже не так уверенно.

— Можешь мне не верить, дело твое, — Свит изобразил равнодушие.

Пресветлый Ведун остановился, с ненавистью поглядел на десятника.

— Месяц, — отрезал он, — если через месяц алтарь не примет мерцала, ты пожалеешь о том дне, когда тебя вытащили из норы.

Жрец вышел, оставив Свиста наедине с одной лишь мыслью – прожить эти несколько недель, а потом принять смерть вместе со всеми, кто окажется в Доме. Он то и дело представлял себе Высших, которые придут сюда и очистят Рассветный Храм от неугодных им людишек, и каждый следующий облик потусторонних сил пугал его сильнее предыдущего. За эти дни Свист решил, что на самом деле он жалкий трус, готовый выложить Ведуну все, что он знает, лишь бы вымолить разрешение уйти отсюда, избежав смерти.

Каждое утро он горячо просил Отца, Светоносца и Великого Змея, чтобы Ведун пришел к нему, задавая свои вопросы, а уж Свист своего шанса не упустит. Но стоило Храму уснуть, и охотник молился тем же самым богам, благодаря их за то, что они уберегли его от предательства.

Так проходили дни.

Сирена сторожевого манка слышалась по всему Храму. Верный своему извечному долгу, сквозняк разносил звонкое эхо по всем этажам, и в каждом углу был слышен тревожный сигнал.

— Что такое?! – испуганно воскликнул часовой у камеры Свиста.

— Сторожа тревогу бьют!

Припадая на левую ногу, Свист подошел к забранному сетью выходу. Где‑то в глубине Дома загрохотали выстрелы, и визг сирены неожиданно прервался.

— Это еретики на нас напали! – предположил один из часовых.

Второй ничего не ответил, прислушиваясь к отдаленным крикам.

— Они штурмуют Храм, мы должны помочь нашим братьям, — другой стражник, казавшийся куда моложе Свиста, не дожидаясь ответа помчался по коридору.

— Стой!

Часовой заглянул в узилище, сплюнул от досады.

— Возможно, твои дружки пришли тебя освободить, — мужчина шагнул в комнату, — но ты, еретик, их не дождешься.

Стражник снял с плеча старенькое ружье, направил его в грудь Свисту.

— Оставь это, — неожиданно для самого себя громко приказал Свист.

Голос его звучал ровно и громко, будто не его судьба решалась в данную минуту.

— Положи оружие.

Стражник немного опустил ружье, поглядел удивленно на пленника.

Мерцало ожило внутри охотника, поднявшись из невообразимых глубин, и его мерцающий свет, превратившись в острые ледяные копья, вонзился в караульного. Светопоклонник уронил ружье и немного попятился. Зацепившись ногой о сеть при входе, он повалился на спину. Охотник не дал ему опомниться – навалившись сверху, он мертвой хваткой вцепился в горло стражника. Светопоклонник хрипел и норовил сбросить с себя остервеневшего охотника. Свиту не хватало сил, чтобы справиться с более тяжелым противником, тогда он качнулся немного назад и со всего маху ударил лбом прямо в лицо врага. Хрустнул нос, полилась кровь, тот же час стражник, так и не успевший прийти в себя после удара, был задушен. Спустя некоторое время Свист разжал саднящие пальцы. На руках кровоточили длинные царапины, оставшиеся от ногтей убитого.

Охотник выглянул в пустой коридор, держа трофейное ружье у плеча. Приволакивая отбитую ногу, он направился к лестнице. Свист переждал в стенной нише пока пятеро мужчин, все вооруженные, громко топоча не пробежали с верхнего яруса куда‑то ниже.

Звуки боя стали ближе, гремели выстрелы, кто‑то истошно кричал от страха и боли. Прячась за бордюром галереи, Свист спустился на ярус ниже и обнаружил тех самых светоплокнников, которых видел несколькими минутами ранее. Все они лежали в лужах крови. Черные дымящиеся раны зияли в их телах, у одного не хватало половины лица.

Удвоив осторожность, он спустился еще ниже.

Выйдя в широкий проход, Свист, повинуясь наитию, резко свернул в боковой коридор и спрятался за колонной. Через несколько мгновений три темные фигуры промчались в нескольких метрах от него. Решив, что опасность миновала, охотник выбрался из своего укрытия и, забыв о боли, быстрой трусцой побежал дальше. Вскоре Свист остановился у входа в трапезную.

Он заглянул в столовую, убедившись, что опасности нет, зашел внутрь. Столы валялись перевернутыми, везде лежали мертвые тела людей и пол оказался скользким от крови. Прямо у входа лежал мертвец в длиннополой одежде – Ведун глядел в потолок единственным уцелевшим глазом. Свист проследил за мертвым взглядом и застыл в оцепенении – часы, те самые, что испокон веку стояли здесь, сейчас молчали, старым висельником затих медный маятник. Ровный ряд из пяти круглых отверстий прошил их снизу доверху. Зрелище мертвых часов напугало Свиста сильнее, чем десятки окровавленных тел, в изобилии наличествующих в трапезной.

Он оглянулся. У дальней стены на извечном помосте стояла Жаровня. Символ светопоклонников уцелел, не достойный внимания Высших. Охотник сжал кулаки. Быстро пройдя в другой конец зала, Свист втащил на помост ближайшую лавку, а потом, используя ее как таран, с разбегу снес жаровню. Брызнул огонь, с оглушительным грохотом железная клеть покатилась по полу, разбрасывая вокруг раскаленные угли.

Плюнув на быстро остывающие останки Жаровни, он зашагал к выходу.

Оставив за спиной разоренную трапезную, Свист вышел в коридор, свернул направо. Откуда‑то из темноты зашипела приглушенная очередь, сбившая его с ног. Свист сполз по стене на пол, зажимая рану в правом боку. Пули разворотили ребра и прошили плечо в двух местах. Кровь медленно покидала его тело, расплываясь багровой лужей, убегала дальше, заполняя канавки между плитами.

— Живучий, — прогудел над ухом бесцветный голос.

Охотник медленно поднял глаза: перед ним стоял один из Высших. Закованный в матовый доспех темно–серого, почти черного, цвета, с закрывающим лицо глухим шлемом, Высший сменил магазин в своем оружии.

— Отставить! – быстро приказал кто‑то.

Свист слышал торопливые шаги, и тут же чье‑то лицо заслонило от него фигуру в черном.

— Я же приказал, этого не трогать, — зло сказал Сонный.

— Вы же сказали, что он где‑то выше должен сидеть, — невозмутимо отозвался шлем. – Да и темно тут, не разглядел я.

— Не разглядел, — передразнил Сонный, — давай сюда аптечку, и вкати ему по полной, а то он быстро кровью истечет.

— Не по инструкции.

Сонный повернулся к человеку в черном.

— Боец, ты забыл, с кем разговариваешь?

— Прошу простить меня, — даже сквозь динамик шлема было слышно, что «боец» перетрухнул.

Забросив оружие за спину, человек в черном присел рядом с охотником, и достал, что‑то из большого подсумка на боку. Свист, уже чувствовавший как туманится его сознание, вдруг ощутил прилив сил. Сонный отнял его руки от раны.

— Чего копаешься? Быстрей давай, — поторапливал он.

Они провозились с раненым несколько минут, и вскоре кровь остановилась, и Свист почувствовал приятное тепло, разливающееся по телу. К этому времени подошли еще несколько фигур в черной униформе.

— Управляющий, у вас какие‑то проблемы? – сказал один из них, немного склонив голову на бок.

— Раны слишком серьезные, ему не выкарабкаться, — вместо ответа, мрачно констатировал Домовой, вытирая о штаны окровавленные руки. – Вы заберете его с собой, подлечите в госпитале, а потом вернете обратно.

— Не может быть и речи, — человек снял шлем.

Мужчина средних лет с коротко стриженными, едва поседевшими волосами и строгим взглядом, повторил:

— Об этом не может быть и речи.

— Здесь мы не сможем его вылечить, он умрет.

— Такое случается постоянно, не он первый, не он последний.

Сонный выпятил подбородок, и недобро прищурился.

— Полковник, если вы не заберете этого парня, я прекращу поставку симбионтов на месяц, а потом сообщу наверх, что это ваша некомпетентность привела к сбою в работе. После такой записи в личном деле вам даже шлюзы охранять не доверят, на Землю вернетесь нищим.

Домовой отступил от Свиста.

— Теперь думайте сами.

— Я вот его сейчас пристрелю, и на этом спор закончится, — предупредил полковник.

— Нет, вы слишком умный человек, для того чтобы заполучить такого врага, как я, — невозмутимо ответил Сонный.

— Прошлый управляющий был куда сговорчивее.

— Срок его контракта вышел и теперь вам придется работать со мной. Решайте, как вы хотите начать наше сотрудничество.

Седой оглядел своих людей, но глухие маски шлемов ничего не выражали.

— Черт с вами, управляющий! — махнул он рукой. – Тащите этого подранка к транспортеру. Он все равно не выживет.

Свист отнесся к этим его словам с пониманием и даже скорее весело.

«Не выживу», — подумал он, и тут же ухнул куда‑то в темную пустоту.