Храм

28

— А Ведун разрешил? – Светляк стал спиной к окну–выходу, преграждая дальнейший путь.

В сторожке явственно чувствовалось напряжение.

— Парень, ты когда молился, видать очень сильно лбом об пол треснулся, — с каменным лицом ответил Орех. – Я – Орех–воевода, хожу куда хочу и когда захочу, а бывал я там, где тебе и в страшном сне не снилось.

— Без разрешения не выпущу, — Светляк, с недавних пор главенствующий над сторожами, в непреклонном жесте сложил руки на груди.

Орех хищно ухмыльнулся.

— Брысь с дороги! – неожиданно громко потребовал он.

Свист почувствовал, как воля Ореха отталкивает ошалевшего парня к стене.

— Еще раз заступишь нам дорогу – выброшу на ночь в лес, под сосной рассвет встречать, — Орех махнул рукой своим спутникам – спускайтесь, мол.

— Пастырь Ведун узнает о твоем поступке, — медленно, с неприкрытым вызовом, проговорил Светляк.

— Узнает, — подтвердил Орех.

Он обернулся к Желтому Коту, некогда бывшему главным над сторожами.

— Мы идем в патруль, проверим заставу и посты в Цепи.

— Разумеется, воевода, — Кот коротко, но почтительно кивнул.

Остальные сторожа сделали вид, что ничего не произошло.

— Троица эта наглая, сил нет! – фыркнул Дрозд, когда их маленький отряд отдалился от Дома.

Шли вчетвером: Орех, Свист и молодые Крепыш с Дроздом.

— Ведун им много позволяет, это правда, — согласился Орех.

— А вы слышали, как их теперь называют? – встрял в разговор Крепыш.

— Как? – Орех даже скривился.

— Паладинами! – Крепыш наставительно поднял указательный палец, явно кому‑то подражая.

— И что это значит? – Свист равнодушно пожал плечами.

— Что они и дальше наглеть будут, — пробурчал Орех.

— Может, надо что‑то предпринять? – вслух предположил Дрозд, и взлохматил пшеничного цвета волосы.

— Может и надо, — Орех разгладил усы. – Между нами, Ведун все больше власть в Доме под себя забирает. Другого Дома у нас нет, так что придется за этот пободаться. Но это уже после того, как дикарей разобьем, сейчас они наша главная забота.

Слова Ореха про то, что Дом такой у них один, напомнили Свисту о предложении Сонного. С момента того разговора прошла почти неделя. Странный новичок не попадался Свисту на глаза, и охотник решил, что все эти рассуждения про то, что тот сможет сделать Ложный Дом настоящим, не более чем пустая похвальба, вызванная хмельным напитком. Но теперь он всерьез задумался: как здорово было бы иметь свой Дом, свободный от новых порядков, где правила устанавливали бы они сами.

Первым делом он захотел все тут же рассказать Ореху, но передумал. Опять он отругает за излишнюю доверчивость, а если, вдруг, выйдет самому новый Дом заложить, вот это будет подарок воеводе! А за такой подарок уважения получишь куда больше.

Свист покосился на усатого военачальника.

Так и решил – пускай сюрприз будет.

Спустя некоторое время отряд вышел к огороду, что до сих пор держался в тайне от других жителей Дома.

На грядках трудились раздетые до пояса пленные дикари, а вдоль межи прогуливался с винтовкой в руках, явно довольный собой Скальник.

— Все в порядке? – после короткого приветствия спросил Орех.

— А то! Пришлось вчера перед отводом в нору одного порядкам нашим поучить, так они все утро даже рта не раскрывали.

От противоположного края огорода, едва покинув тень густого подлеска, шел Терновник, подгоняя стволом карабина, он вел перед собой двух дикарей, что несли тяжелые ведра, полные ключевой воды.

— Воду из ручья носили, не отправлять же их одних, — зачем‑то уточнил Скальник.

— Понятно, — коротко кивнул Орех. – Как в целом работа идет?

— Хорошо. Дикари смышленые попались, быстро поняли, что от них требуется. Смотри, как вон ту сторону распахали, — Скальник указал направление. – Только вот ранним утром толи зайцы повадили всходы грызть, то ли другой какой зверек. Грядки, что к лесу ближе, разорили напрочь.

— Забор нужен, — Орех почесал подбородок. – Свист, Крепыш, заступаете на дежурство. Будете следить за… рабами, — новое слово резануло слух, — чтобы трудились как следует. Скальник вас в курс дела введет.

С этими словами Орех отправился в обход своих владений, скептически осматривая ряды всходов и незлобно покрикивая на работавших змеепоклонников.

Терновник занял место на небольшом холмике, откуда хорошо просматривался весь огород, и демонстративно щелкнул затвором.

— Значит так, — начал инструктаж Скальник, — Один из вас все время торчит вон там, на кочке.

Он указал на то место, где стоял Терновник.

— Второй ходит по периметру и, так сказать, вблизи смотрит, не филонят ли эти дубины. Если воды надо, он же и отведет их к ручью. Знаете, где он тут?

Оба охотника кивнули.

— Держать их все время на виду. Если по нужде запросятся, пускай прямо у межи и облегчаются. Жрут тоже прямо так, на траве. Главное глаз с них не спускать, и спиной не поворачиваться. Они ж чисто что твои звери.

Он сплюнул.

— А куда их вести, к ночи‑то? – Свист оглядел будущий участок работы.

— Я покажу. Нора довольно близко к Дому, поэтому ей обычно не пользуются, но мы на всякий случай тропы, ведущие к ней, так сказать, ликвидировали. Только с огорода свободная дорога.

— На ночь же их связывать? — спросил Крепыш.

— Нет, если хочешь проснуться утром с отрезанной головой, — желчно процедил Скальник.

Орех закончил свою инспекцию.

— И еще, парни. Чуть что – пускайте дикарей в расход. Новых наловим. Но ни один не должен сбежать отсюда. Ясно?

Свист кивнул, а Дрозд даже отсалютовал двумя пальцами.

Удовлетворившись таким ответом, Орех бросил:

— Скальник, своди Дрозда к норе, пускай дорогу запомнит.

Когда трое ушли, Орех опустился на траву, привалившись спиной к хижине–складу.

— Ты за старшего, Свист.

— Понял, Орех.

— Ваше дежурство продлится два дня, за это время ты должен поставить забор, вон оттуда, — Орех протянул руку, — и до того вот старого дерева. Остальное закончат другие.

— Так мы должны работать, или… рабы? – ему не нравилось это слово.

— Парень, не разочаровывай меня, — воевода нарочито устало уронил руки. – Конечно рабы. Они наш военный трофей, вот пускай и расплачиваются за свою слабость.

— А окажись мы на их месте?

— Тогда мы бы платили за свою. Слабость, она вообще требует расплаты, потому как слабость – это преступление. Как минимум перед самим собой, — Орех потрепал помощника по плечу, — К лицу ли моему десятнику раскисать?!

— Я и не раскисаю… Кому к лицу? – переспросил Свист.

— Я тебе новое звание даю, будешь десятником над моими воинами.

— Спасибо. Это, наверное, хорошо.

Орех громко расхохотался, будто Свист очень удачно пошутил, и отправился в обход огорода. Видать, это занятие доставляло ему особе удовольствие.

Через четверть часа вернулись Дрозд с Терновником, а еще немногим позже молодые охотники официально заступили на дежурство. После нескольких напутственных фраз их оставили одних, не считая трудящихся на поле рабов.

Договорились меняться каждые два часа: один присматривает за земледельцами, другой руководит постройкой забора.

С последним вышла заминка. Заниматься возведением ограждения выпало Свисту. Он быстро прикинул, что от мелких зверьков сойдет и хлипкая ограда из тонких жердей, а деревья валить ради такого дела незачем. Но даже для такой нехитрой работы, пленных дикарей нужно было снабдить хотя бы завалящим ножом – жердей нарубить. Этого‑то новоиспеченному десятнику и не хотелось. Дикари все были крепкими и жилистыми, а уж в том, что они умеют убивать, Свист успел сам убедиться. Дай такому топор, кто знает, что взбредет в его скобленую голову.

— Ладно, этот и один с забором справится, — Свист ткнул ближайшего раба винтовкой. – Остальные пускай на поле будут, нечего от главной работы отвлекаться.

В первую очередь его заботил не огород, на котором надо было работать, а то, что за одним пленным он уж точно присмотрит, пускай даже у того будет широкий плотничий тесак.

Когда солнце миновало зенит, и несколько метров неровной ограды встало между лесом и грядками, Дрозд предложил накормить работников и поесть самим.

— Только мы первые должны есть, — уверенно заявил младший охотник.

— Почему? – удивился Свист.

— Мне Орех рассказывал, что у зверей первым всегда вожак ест, а эти, — он мотнул головой, — от животных не сильно‑то отличаются. Пускай знают, кто тут главный.

Свист посмотрел на голодных людей, что кучкой уселись у края огорода, с опаской и скрытой надеждой поглядывая на надсмотрщиков.

— Думается мне, что стараниями Скальника они уже очень хорошо усвоили, кто тут главный, — заметил десятник.

Его напарник только плечом повел.

Вечером они отвели рабов в нору, дали напиться перед сном, и связали покрепче. Сами же уселись поближе к выходу и подальше от пяти пленников, что быстро уснули после целого дня тяжелой работы.

— Я слышал, — начал Дрозд, отхлебывая из кружки, — будто Орех хочет еще рабов набрать. Вроде одного огорода ему мало.

Свист не зная, что ответить, просто кивнул.

— А ты тоже не веришь в то, что Ведун рассказывает? Про Свет и остальное? – неожиданно резко сменил тему Дрозд.

Свист хотел снова ответить неопределенным жестом, но все же задумался.

— Нет, наверное.

— А почему наверное?

— А разве мы можем быть в чем‑то абсолютно уверены?

— Ну да, пожалуй, что не можем, — согласился Дрозд и притих.

Помолчали.

— Просто в последнее время в Доме только и разговоров: Свет то, да Светоносец это, — прервал молчание светловолосый охотник.

— Ну да, — эхом откликнулся Свист.

— А я считаю, что все это глупость и бред.

— Что именно глупость и бред? – пожелал уточнить Свист.

— Светоносец этот, и Ведун, пророк его. Ведь любому разумному человеку ясно, кто был настоящим посланником нашего Создателя.

— И кто? – сперва Свист не столько был заинтригован рассуждениями приятеля, сколько просто поддерживал беседу, но после этих слов разговор действительно стал его занимать.

— Отец! – уверенно сказал Терновник. – Именно он так долго руководил нами, обучал, защищал и направлял. Говорят, он был самым первым человеком, что поселился в Доме.

Свист согласно кивнул помимо своей воли.

Отец не зря получил свое имя. Он был самым уважаемым членом общины, он знал все и обо всем, всегда имел, что подсказать и куда направить. Десятник вспомнил высокого мужчину с суровым лицом и низким властным голосом. Голосом, который заставлял себя слушать даже равнодушные камни Дома.

А потом Отец исчез.

Сказал сторожам, что идет немного прогуляться по лесу, и не вернулся. На поиски были подняты все охотники Дома, но следов так и не нашли.

«Не покинь ты нас, и Ведун не зажег бы свой огонь, я не оказался бы в Запретном Дворце… ничего бы этого не было», — зло подумал Свист, будто давно покинувший его наставник мог ответить.

— Ты думаешь? – Свист оторвался от своих воспоминаний.

— Конечно! Ведун сам несет людям ересь, хоть и обвиняет в этом дикарей. Но в одном он прав: Создатель не мог просто так оставить нас, вот и послал нам своего пророка – Отца.

— Но Отец никогда ни о каком создателе не говорил, — напомнил десятник.

— Потому что раньше мы были не готовы принять правду, — все больше распалялся Дрозд.

Свист едва заметно ухмыльнулся этим словам.

— Зачем Ведуну врать?

— Ну как ты не понимаешь?! — с досадой охотник хлопнул себя по бедру, — чтобы люди забыли, кто их пастырь, кому они обязаны всем. Чтобы, когда Отец вернется, люди отвернулись от него, не признали.

— Ты думаешь, Отец вернется?

— А как же?! Он же не бросит нас навсегда. Он ушел, дав нам возможность вкусить свободной жизни, увидели каков мир без него, и тем сильнее будет наша радость при его возвращении.

Светловолосый воин очень внимательно посмотрел на Свиста.

— Если только Ведун, проклятый еретик, не похоронит его наследие!

— Ты думаешь ему как‑то помешать? – очень осторожно поинтересовался Свист.

— Да! Именно поэтому я и поддерживаю Ореха, ведь на данный момент он – единственная сила способная хоть как‑то сдерживать Ведуна и распространяющуюся по Дому скверну.

Свист подумал, что если закрыть глаза, то можно поверить, что перед ним сидит сам Ведун, с его пылкими речами и непоколебимой уверенностью в собственной правоте, а отнюдь не щуплый Дрозд.

— Но Орех не верит в Светоносца, не потому, что он не верит именно в Светоносца – он вообще не верит.

— Это покамест, в будущем он поймет, обязательно поймет! – все так же горячо уверял Дрозд. – И тогда поверит.

— Возможно, — не захотел спорить десятник, а сам подумал, что неплохо было бы у самого Ореха выспросить, что он думает по всему этому поводу.

— Ты с кем‑нибудь еще делился своими мыслями насчет возвращения Отца? — после недолгой паузы спросил Свист.

— Нет, пока только с тобой, — парень как‑то стушевался и опустил глаза, — С кем бы?

Он устало потер глаза.

— С паладинами этими? Мне кажется, они за косой взгляд на Жаровню могут ножом полоснуть, не то что за сомнения в правдивости Ведуна. Этот поганец их так выдрессировал, что они фанатично ему преданы, как звери ручные.

Свист отметил про себя, что и с Пластуном неплохо было бы обсудить Светлую Троицу, как он про себя окрестил ближайших соратников Ведуна.

— Давай укладываться, Дрозд. Нам завтра, считай, целый день за рабами присматривать.