Храм

39

День обещал быть безоблачным и погожим, это было ясно уже сейчас, хотя солнце, едва поднявшееся на востоке, еще не просушило ночную росу.

— Настал этот великий день! – Ведун протянул руки к небу. – Свет указал нам наш путь, и путь этот – рассеять тьму и невежество. Там внизу отвратительная ересь пустила черные всходы, прорастая в душах заблудших. Наш святой Долг – выжечь заразу, испепелить ее, дабы не оскорбляла она самим своим существованием взор Светоносца, под Его небом.

Ведун указал на встающее солнце.

— Око Света, оно согревает нас, прогоняет демонов ночи, оно освещает нам путь. Дети Света, не посрамите же славу истинного бога, свет которого вы несете!

— Свет! – взревело войско.

Пять десятков мужчин стояли на площади перед Старым Домом, воинственно потрясая оружием. Свист видел, как над площадью пылает невидимый огонь людской ярости, что разжег Ведун в сердцах этих воинов. Десятник поглядел на стоявшего рядом воеводу, без сомнения тот видел то же самое. Янтарное пламя пульсировало, росло, и Свисту уже казалось, что он кожей чувствует его жар. Еще немного, и волосы на голове начнут тлеть.

— Благослови вас Свет! – Ведун взмахнул рукой с факелом, салютуя войску.

В воздухе поплыл начертанный огнем символ, багровые линии слились в незамысловатый узор, хорошо видимый даже при дневном свете.

— Хвала Светоносцу!

От этого рыка пламя вздыбилось, раздалось в полнеба, вдруг лопнув, словно пузырь раскаленной магмы, и принялось медленно оседать жгучей пылью в сердцах собравшихся. Вместе с ним медленно гас начертанный Ведуном символ.

Орех повернулся лицом к войску, набрал в грудь побольше воздуха, и проревел:

— По отрядам, стройся!

Выучка дала себя знать, – люди быстро построились в нужном порядке.

— Не опозорьте меня перед этими дикарями! А теперь в строевом порядке, в поход марш!

Воевода поднял к губам Галархорн, и величественное пение рога окрасило таинственное сияние в холодные тона. Словно вызванный зовом рога, поднялся ветер, нещадно терзая древесные кроны. Ветер оказался столь силен, что Ведуну пришлось отступить от окна под слоновьей головой, укрываясь за стенами Дома.

Сотня тяжелых сапог и ботинок подняла тучу пыли, и армия света двинулась на войну.

Свист вышагивал справа от Ореха, держась немного позади. За спиной гудело войско, пытаясь идти в ногу с ритмом, что задавал Заяц, немыслимым образом приторочив свой барабан к поясному ремню. В хвосте колонны, груженые сверх всяких человеческих сил припасами, невозмутимо вышагивали гиганты–водоносы.

Поход начался.

Отряд Свиста полукругом залег у подножия Тропы. Невидимые в высокой траве, они ждали.

Утром десятник во главе семерых воинов и примкнувшего к ним Светляка, спустился по веревкам южнее Тропы. В их задачи входило обеспечить войску безопасный проход по Тропе, так как Орех решил оставшуюся часть своей армии спустить более легким путем.

Раньше Свист ни за что не обнаружил, не в пример прошлому их посещению, умело спрятанный секрет с тремя караулившими тропу дикарями. Как выяснилось потом, среди вражеских дозорных находился и молодой шаман. Почему он не смог почувствовать Свита, для охотника осталось загадкой.

Сперва Свист хотел расстрелять варварское укрытие, да и дело с концом, но Светляк попросил (Свист отметил про себя этот факт) предоставить ему честь первым пролить кровь.

— Позволь я буду первым, кто отправит еретика к его нечестивому гаду, — он вынул короткий топорик.

Свист серьезно кивнул в ответ.

Не тратя больше времени, паладин исчез в зарослях, да так ловко, что едва потревожил низкие ветки. Примерно четверть часа ничего приметного не происходило – воин по–пластунски подбирался к секрету. Свист отдал должное умению Светляка, тот был одаренным и прилежным учеником Пластуна.

Охотник не мог видеть, что творилось в секрете, и как именно паладин уничтожил отряд, засевший там, но благодаря дару мерцала Свист ощутил три короткие багряные вспышки смерти. Светляк выбрался из дикарского укрытия, теперь ставшего могилой, и взмахнул топором. Смерть все еще сидела на его правой руке, обвив предплечье черными щупальцами.

Десятник тряхнул головой, желая избавиться от видения. Помогло.

— Молодец, — похвалил он Светляка.

— Во имя Света, — коротко ответил тот, но Свист понял, что его похвала пришлась паладину по душе.

Дорога вниз была открыта. Свист закрыл глаза, сосредоточившись, и безмолвно позвал Ореха:

«Путь свободен», — раз за разом повторял он, во всех деталях представляя своего воеводу.

«Я иду», — где‑то на границе восприятия услыхал Свист, но голос показался ему незнакомым, а интонации угрожающими.

«Уж не подслушали ли нас?», — с тревогой подумал десятник.

Вскоре шелест осыпающихся мелких камушков с тропы разогнал его страхи – Скальник, идущий в авангарде, показался на тропе.

Войско Светоносца все еще осторожно спускалось в Нижний Лес, а Свист уже докладывал воеводе о деталях их стычки с дикарями.

— Ты смотри, и эти на что‑то годны, — Орех глянул в сторону троицы, застывшей неподалеку в молельных позах.

Светляк встал с колен и поднял над головой окровавленный топор.

— Первая кровь еретика! – громко возвестил он, обратившись к солнцу, — Тебе, о Пресветлый!

Войско поддержало его дружным возгласом и даже те кто, пока в тайне, отвергал Светоносца, были рады столь удачному началу кампании.

— Приготовиться к дальнейшему продвижению, — скомандовал Орех, когда кровожадная радость схлынула.

Пластун прихватил с собой троих из отобранных им охотников, и быстро ушел по дорожке вглубь леса. По плану он был глазами войска, разведывая дорогу и предупреждая о возможных засадах.

Построив своих людей в колонну, Орех двинул войско по той самой тропе, которая когда‑то привела Свиста в деревню дикарей. С каждой стороны от тропы, на расстоянии хорошей слышимости от основного отряда, парами, двигались разведчики – мало ли, кто может выйти во фланг светлому воинству. Был среди них и Свист. Десятник, в напарники которому вызвался Енот, рубил тесаком влажный подлесок слева и спереди от войсковой колоны.

Несколько раз от основного отряда отделялись тройки охотников, уходя недалеко в лес. Их задачей было уничтожение дикарей, беспечно идущих на промысел. На счету Воинства Света числилось уже шесть жизней, два трофейных мерцала и один взятый живым язык.

Собравшись в еле различимых в густой зелени руинах воевода, Пластун, десятники и три паладина допрашивали пленного. Воины тем временем залегли в траве, заняв круговую оборону. Нужды в таких предосторожностях не было, но Орех и солидарный с ним Пластун приказали не расслабляться.

— Как народ змея готовился к войне с нами? – спросил хозяин Галархорна, пользуясь Свистом как толмачом.

Дикарь держался абсолютно спокойно, как будто не понимая, что с ним приключилось, беспечно засунув за тряпичный кушак свободные руки. На вид дикарь себе и дикарь: бритая макушка, синяя змея на пол лица и кудлатая бородища с застрявшими в ней травой и палыми листьями – видать, охотники не сильно церемонились, когда скрутили бедолагу. Связывать или пытать его не было смысла – сил Ореха и Пластуна хватило, чтобы сковать волю пойманного крепче любых оков.

— К какой войне? – искренне удивился дикарь.

— К войне с людьми Верхнего Леса, — уточнил Орех.

— Наверху нет людей!

Пластун положил руку на плечо воеводы, прося разрешения вести разговор. Вопреки ожиданиям, Орех не озлобился, а только махнул рукой – действуй, как знаешь.

— Готовились ли вы к тому, что демоны из Проклятого леса нападут на вас?

— Нет.

— Почему?

— Великий Жрец сказал, что демоны никогда не нападут на нас.

— Почему он так решил?

— Не знаю. Он Великий Жрец, ему виднее.

— Он сказал людям, почему демоны не станут нападать? – вставил Свист, успевший догадаться, как следует вести допрос дикаря.

— Да. Говорящий с Богами сказал нам, что Главный Демон не пустит их в наши леса.

— Почему не пустит?

— Они нас боятся, потому, что за нас Великий Змей.

Свист потер глаза.

— Это он что ли Ведуна главным демоном назвал?

Троица паладинов недовольно переглянулась между собой, а Орех только плечом дернул.

— Не может быть такого, чтобы еретики не готовились к нашему вторжению, — Светоч зло и недоверчиво разглядывал бритоголового змеепоклонника.

— Их вождь, ну жрец этот, был уверен, что мы не придем, — Пластун мял в руках полинявшую шапку, воспоминания о встрече с дикарским вождем заставили разведчика поежиться от холода, неведомо откуда взявшегося в душных джунглях.

— Примем к сведению, — Орех присел на замшелый камень, оставшийся от стены какого‑то древнего строения.

От общих вопросов перешли к конкретике – откуда может прийти большой отряд, когда ушел такой‑то шаман, сколько дикарей можно встретить у переправы, и главное – где ближайшие убежища. Допросчики знали, что следует спрашивать. Рабы, добытые воеводой в первой вылазке, поведали очень многое, а пойманный бородач, находясь во власти Ореха, охотно рассказывал все, что от него требовали, и порой даже сверх того.

— Больше мы из него ничего не сможем вытянуть.

Орех огляделся, словно мог видеть своих людей, затаившихся в густом подлеске.

— Еретик более тебе не нужен? – спросил Светолюб, вынимая нож.

По выражению его лица стало понятно, что он уже давно ждал этой возможности.

Орех поглядел на одного из светлой троицы, но ответить ничего не успел.

— Воевода! Верные Светоносцу воины не поймут, если мы пощадим мерзкого гадовера, — Светляк словно прочитал мысли Ореха.

Воевода покрутил ус и отвернулся.

— Делайте с ним, что хотите.

Не теряя ни секунды, Светолюб ударом ноги сшиб дикаря на землю, и тут же стянул ему руки колючей веревкой. Взвалив себе на плечо начинавшего приходить в себя пленника, он в компании двух других паладинов скрылся в зарослях.

Вскоре послышался победный клич, исторгнутый десятком глоток:

— За Свет!

Воевода вопросительно поглядел на Пластуна – чего с ними не отправился?

— Пойду, приведу их в порядок. Скоро выходим? – вместо ответа спросил разведчик.

— Да, — коротко ответил воевода.

Когда войско продолжило путь, Свист, проходя рядом с тем местом, куда ушли паладины, обнаружил обезглавленное тело дикаря. Отрезанная голова пучила обращенные к небу глаза, крепко насаженная на палку.

День давно перевалил за середину, воины Света забрали без малого дюжину жизней, не сделав пока ни единого выстрела. По плану, оговоренному еще при допросе языка, вскоре войско разделится на небольшие отряды, которые должны быстрым маршем пройти до ближайших убежищ, где и переждут ночь.

— Больше одного пленного не брать, — распорядился Орех, и Пробой усмехнулся этим словам. – Стоянки захватывать быстро и жестко, разрешаю стрелять. Встречаемся утром, через час после рассвета, всем быть готовым к маршу.

Свист увел пять человек по тропке, отмеченной путевым столбом, и менее чем через час он понял – близко. Когда он был здесь первый раз, то за равное время прошел куда больше, но войску из нескольких десятков мужчин идти приходилось намного медленнее и осторожней.

Светящиеся валуны оградили от внешнего мира небольшой клочок суши, вставший островком прямо посреди озера. В отличие от большинства водоемов Нижнего Леса, что вечно были затянуты зеленной ряской и донельзя захламлены обильной листвой, пруд оказался почти чистым.

Воспользовавшись биноклем, Свист удостоверился, что в данный момент убежище пустует.

— Вперед.

Быстро найдя неприметный брод, охотники оказались в охранном кругу.

— Дрозд, Грозовик, займите позицию вот у этих валунов и держите подходы со стороны тропы. До наступления темноты еще есть время, не будем рисковать.

Охотники залегли в тени камней, выставив наружу стволы винтовок. Остальные занялись импровизированным лагерем: расстилали одеяла, колдовали над костерком и вскрывали пайки.

Где‑то на северо–востоке послышалось кашляющее эхо оружейных выстрелов. Охотники насторожились, но больше ни один звук не потревожил вечерний лес.

— Видать, на какой‑то из стоянок дикари ночевать удумали, — сказал Енот, развязывая тесемки заплечного мешка.

Грозовик на секунду отвлекся от наблюдения за тропой и просеял песок между пальцами.

— Вот как странно, — протянул он.

Свист перестал раздувать огонь, едва успевший пустить пару несмелых язычков.

— Чего странно‑то?

— Ну, вот создал Светоносец для нас норы – понятно зачем. Но для чего он ЗДЕСЬ эти убежища поставил? Неужели из заботы по дикарям и еретикам, даже его имени не знающим?

Дрозд насмешливо скривил рот.

— А с чего ты взял, что это Светоносец тут камни вкопал?

Грозовик воззрился на своего товарища, словно впервые видел того.

— Ну а кто же еще? Ты же не веришь в то, что их Змей на самом деле существует? – он широко улыбнулся этой догадке.

— Нет, конечно. Но если Великий Змей это выдумка, то совсем не обязательно, что именно Светоносец создал убежища.

— Скажешь тоже! – рассмеялся длинноволосый охотник и, покачав головой, вернулся к наблюдению.

Дрозд уже было воздуха набрал полную грудь, желая разразиться пылкой тирадой, но властный взгляд Свиста остановил его. Скрипнув зубами, тот вновь прильнул щекой к деревянному прикладу.

Когда совсем стемнело, за незримой препоной где‑то на другом берегу озера, послышались знакомые Свисту смешки и причитания. Он поглядел на Грозовика, но тот лишь покосился мельком в сажу лесной ночи и вернулся к своему ужину. Десятник ожидал, что человек, ни разу не ночевавший вне Дома, должен испугаться гораздо сильнее.

— Слышал?

— Угу, — качнул головой длинноволосый.

Свист решил не ходить вокруг да около.

— И чего, не страшно совсем? Вона Дрозд даже голову одеялом накрыл.

— А чего бояться? Свет создал норы и эти стоянки для того, чтобы люди безопасно ночевали здесь. Выходит, что бы не кряхтело там в лесу, нам оно не страшно, — и добавил поучительно. – Свет всемогущ.

— Ну как бы да, — не нашел, что ответить Свист. – Вот значит, раз такой бесстрашный, ты и дежуришь первым.

Десятник положил голову на скрученную в валик куртку и уставился в догорающий костер.

Свист остановился, вскинув руку – он только что получил бессловесный приказ Ореха. Войско притихло, словно зверь перед броском.

Впереди, у оврага, который когда‑то задержал Свиста, переправлялись змеепоклонники. Всего около полудюжины. Свист чувствовал биение их сердец, страх высоты, когда один из них завис прямо посередине натянутой веревки, но главное – он почуял шамана.

Спустя мгновение лес разразился истошным криком – присутствие завоевателей не укрылось от предводителя дикарского отряда.

Не успев додумать мысль о том, что обнаружившие их враги поднимут на ноги все змеиное племя, повинуясь скорее наитию, Свист что было мочи рванул через заросли.

Впервые он стрелял, не видя цели, полностью доверившись мерцалу, направлявшему его руку. Пуля просвистела прямо у скобленой шаманской головы, благополучно миновала ползущего по веревке, того самого, что испугался высоты, и вонзилась в спину дикаря, едва успевшего скрыться в зарослях на другой стороне оврага.

Десятнику хватило времени, чтобы перебросить прицел на шамана, но неожиданная тяжесть в одночасье навалилась на его плечи, сбила с ног и прижала к земле. Свист видел как шаман, оскалив неровные желтые зубы в яростной гримасе, надвигается на него, походя вынимая длинный нож. Охотник напряг все силы, желая встать и убежать от страшного человека, но смог только бессильно застонать.

Три выстрела сбили шамана с ног, опрокинув тело в овраг. С его смертью исчезло и ужасное давление, распластавшее Свиста на влажной земле, будто лягушку, раздавленную сапогом.

— Живой? – Светляк протянул ему руку.

Тем временем Пластун и Светолюб несколькими точными выстрелами прикончили еретика, добравшегося, наконец, по веревке до противоположной стороны.

Даже воспользовавшись предложенной помощью, Свист едва смог подняться на ноги. Он обхватил себя за плечи, пытаясь унять бьющую его крупную дрожь. К обрыву выходили все новые воины. Вот уже почти все войско собралось у веревочной переправы.

— Туда, — он указал пальцем направление вдоль оврага. – Двое убежали. Не успел.

Светляк жестом приказал двоим воинам следовать за собой, и бегом ринулся вдогонку.

— Не уйдут, — уверенно заявил Орех. – А ты, парень, молодчина, быстро сообразил! Коли бы не твоя реакция, ушел бы тот гадовер, и Свет знает, что было бы дальше.

— Я просто ближе всех был к ним, — Свист вновь опустился на землю, ноги отказывались держать.

Кто‑то сунул ему в руку флягу, и Свист отпил, не чувствуя вкуса напитка.

Несколько охотников быстро перебрались на ту сторону и протянули дополнительные веревки–мосты. Пластун с пятью разведчиками занял позицию недалеко от переправы. По приказу Ореха Скороход умчался в глухой тыл, где водоносы под охраной пары охотников ожидали разрешения присоединиться к войску.

— Тут бы по–хорошему секрет с парой–тройкой стрелков оставить, — Орех прохаживался вперед–назад, наблюдая за ходом переправы. – Да только лишних людей нет.

Раздались несколько выстрелов с той стороны, куда в погоне за сбежавшими дикарями увел своих людей Светляк. И еще один после некоторой паузы.

— Добил, значит, — сам себе сказал Свист.

Уже через час Орех повел своих людей дальше. Свисту жутко хотелось спать. Он зевал до ломоты в челюстях и готов был плюнуть на все походы, Светоносца вкупе со всеми дикарями, и просто улечься на землю, сунуть под голову кулак и храпеть до следующего сезона дождей. Но Орех, самолично подставивший командирское плечо, то и дело встряхивал десятника, громко сопел в ухо и постоянно спрашивал, верной ли дорогой они ведут войско.

Мало по малу Свист начал приходить в себя, заметил развилку знакомую, ручей, который он уже когда‑то форсировал, да и столбы–путевики встречались все сплошь виденные им в первый его поход.

— Скоро будет перекресток, там две тропы расходятся, — подал, наконец, голос десятник. – Каждая к убежищу ведет. Там надо будет остановиться и заночевать.

— Рано еще, поди, — Пластун как раз вернулся из разведывательного рейда. – Может, еще немного дальше пройдем?

— Помнишь, мы, когда из плена бежали, ночевали на стоянке?

— Ну да.

— Она там единственная, а все мы не поместимся. Эти, — он махнул рукой, — тоже небольшие, но втиснуться можно – дальше на север, до вечера, мы вряд ли чего пристойного найдем.

— Дойдем до стоянок, там и окопаемся, — подытожил Орех. – Пластун, разверни разведчиков, пускай прочешут лес и удерживают каждую крупную развилку.

— Будет исполнено, воевода.

Низкорослый охотник, вдруг оказавшийся первым помощником своего давнего недруга, исчез столь стремительно, что Свист и разглядеть не успел, куда он подевался.

— Водоносов с поклажей в центр, — распорядился десятник. – Их охрана – ваша первейшая обязанность.

Свист наблюдал, как его люди – почти два десятка охотников и сторожей, а также те, кто взял оружие в первый раз для того, чтобы идти сюда, на войну, готовят стоянку для возможной обороны. Работая быстро и слаженно, мужчины нарубили деревьев, очистив их от веток, соорудили из тонких стволов импровизированные баррикады, закрыв ими просветы между охранными камнями. В кустах, неподалеку от того места, где к поляне выходили две тропы – многажды пользованная дорожка, и едва приметная звериная тропка, в наскоро вырытом окопе засели Светляк с Пробоем. До заката оставалось еще несколько часов и следовало озаботиться приемом нежданных гостей, если таковые сюда пожалуют.

Свист присел у камня, привалившись к теплому боку спиной. Завтра они должны будут выйти к деревне дикарей, где решится весь исход их мероприятия. Пока светлое воинство продвигалось по вражеским джунглям, на стоянках и в редкие минуты передышки Свист слышал разговоры его воинов – мол, как бы поскорее добраться до дикарского поселения. Многие считали, что разбить змеепоклонников – дело легче легкого. Десятник не разделял их оптимизма. Он хорошо знал, какую страшную силу имеют шаманы, а на что способен Великий Жрец, Свист и думать не желал. Ему оставалось целиком довериться Ореху, у которого явно был заготовлен на сей счет какой‑то план.

Его раздумья прервал Сукоруб – вместо того, чтобы укреплять баррикаду, решивший вдруг повалять дурака. Свист хотел было прикрикнуть на охотника, но тут до него дошло, что не один Сукоруб уставился себе под ноги невидящим взором. Все, кто находился вокруг, застыли, разом погрузившись в забытье.

Охотник сорвал с плеча винтовку и щелкнул флажком предохранителя. Успокоив кровь, звонкой колотушкой бьющую в уши, Свист обратился к мерцалу. Воздух над стоянкой задрожал, сгустился, наливаясь темной синевой. Легкие облачка в небе слились в отчетливо различимое лицо – злое и сосредоточенное лицо шамана. Свист узнал Черного Змея, ведь именно он пленил в свое время Пластуна.

С четырех сторон к охранным камням подбирались человек восемь дикарей, держа копья и топоры наготове. Они не спешили, но и не хоронились – слишком были уверены в своем предводителе, что стоял в тени покрытого наростами дерева и держал в невидимых тисках всех воинов Светоносца.

Всех, кроме одного.

В первое мгновение Свист думал было попросту убежать. Рвануть что есть сил прямо с места, перемахнув кольцо баррикады и, пальнув пару раз для острастки, скрыться в чаще, а там уже не догонят. Но десятник быстро справился с внезапным малодушием, обругав себя за позорные мысли. Времени для рассуждений больше не оставалось, дикари почти вплотную приблизились к границе стоянки.

Резко вскочив на ноги, Свист открыл беспорядочную пальбу в ту сторону, где, как ему казалось, притаился шаман. Первые две пули попали в ствол кривого дерева рядом с Черным Змеем, окатив того волной горячей щепы, остальные бездарно ушли в молоко.

Бритоголовые варвары яростно завизжали и уже во всю прыть бросились к укреплениям, желая разорвать того, кто смог учинить неожиданный отпор. Но Свист продолжал вести огонь по Змею, справедливо полагая, что убив шамана он сможет дать шанс своим соратникам отбиться от внезапной атаки.

Казалось, что Черный Змей находится под чьей‑то незримой защитой. Свист успел опустошить магазин винтовки, и все впустую, ни один выстрел не коснулась тела шамана. От шквального огня Змей все же попятился, машинально отшатнувшись от свистящих мимо пуль.

Тут же воины Света начали отходить от оцепенения, растерянно глядя по сторонам. Брошенное дикарской рукой копье вошло одному из охотников в грудь, сбив с ног. Тело еще билось в агонии, а визжащие змеепоклонники оказались в кругу камней, размахивая топорами. В первые же мгновения песок окрасился багрянцем и еще трое подчиненных Свиста расстались с жизнями, не успев сообразить, что происходит вокруг.

Десятник бросился на одного из врагов, занесшего выщербленный тесак над головой Сукоруба. Ткнув стволом винтовки в лицо противника, Свист со всего маху саданул его прикладом в висок. Хрустнул череп и Свист, влекомый инерцией собственного удара, завалился на поверженного дикаря.

Черный Змей успел оправиться от потрясения – неожиданная атака полудемона застала его врасплох. Как? Как он не смог почуять это мерзкое создание?!

Шаман призвал духа Великого Змея, что жил внутри него, и приготовился нанести удар, желая смять непокорных его воле чудищ, но не успел. Ниоткуда, словно из‑под земли появился один из них, размахивая коротким топором. Змей ужаснулся жару той ярости, что пылала в сердце этого прикинувшегося человеком монстра. Она была столь сильна, что, казалось, окрестные деревья вот–вот вспыхнут, не выдержав ее накала.

Нырнув под удар сверкнувшего лезвия, Змей выхватил собственный клинок – длинный и широкий, с круглой гардой, защищавшей руку. Подарок самого Великого Жреца, полученный в день, когда отряд под началом Черного Змея открыл новое месторождения слез неба.

Оружие Змея описало дугу, оставив на плече Светляка длинную рану. Взвыв от боли и ненависти, паладин ринулся вперед, ударом топора расколов вражеское оружие надвое. Черный Змей отскочил назад и удивленно уставился на бесполезный кусок металла у себя в руке. Светляк, не помня себя от ярости, шел в отчаянную атаку, размахивая топором. Но его удары лишь рассекали воздух, а каждое следующее движение было медленнее предыдущего. Паладин почувствовал, как воля покидает его, руки тяжелеют, и отчаянно хочется бросить всю эту бестолковую драку, да и пойти себе спать.

— Свет! — отчаянно закричал он моля о помощи, и неожиданно морок отступил, дал слабину всего на полмига, но тело вновь повиновалось ему.

Топор разрубил руку шамана, которой тот в отчаянной попытке пытался прикрыть голову и застрял в бритом черепе, с влажным хрустом разрубив лицо. Выдернув оружие из мертвого врага, Светляк бросился крушить им ближайшие деревья, на губах его выступила ржавая пена.

Десятник повис на правой руке Светляка, навалившись всем весом. Сукоруб и Грозовик подоспели вовремя, прижали беснующегося паладина к земле и отняли оружие. Тот еще несколько минут бился в истерике, крича что‑то неразборчивое и пытался укусить держащих его соратников. Потом вдруг обмяк и затих.

— Спит, — констатировал Сукоруб, осторожно отпуская руку паладина.

Десятник огляделся. Прежде чем защитники стоянки успели оправиться от наваждения, дикари беспрепятственно убили пятерых, еще один полег в бою. Когда воины света наконец‑то поняли, что происходит и взялись за ружья, все кончилось довольно быстро. Семь дикарских тел отволокли к опушке, свалив в кучу. Останки же шамана так и оставили лежать в зарослях, люди боялись прикасаться к нему, пускай даже мертвому. Своих же покойников было решено немедленно предать огню.

— Как‑никак, огонь священен, — пожал плечами Грозовик.

— Все лучше, чем так просто их оставить, — согласился Свист и отправил людей готовить топливо для погребального костра, одного на всех.

— Поторапливайтесь, скоро темнеть начнет.

С костром провозились до самого вечера. Выяснилось, что для того, чтобы сжечь несколько тел, древесины требуется куда больше, чем они предполагали.

Когда стемнело, поредевший отряд сидел под защитой светящихся валунов, а поодаль, в десятке метров, ревело жадное пламя, пожирая то, что осталось от их товарищей.

Предыдущим вечером Светляк читал молитву, вознося хвалу Свету, и очищая воинов от скверны, пропитавшей, как они верили, все вокруг, но паладин все еще не пришел в себя, и сегодня некому было его заменить.

Разговаривать никому не хотелось.