Хозяйка проклятой деревни

Глава 21

Солнце Яферы пробивалось сквозь ставни, рисуя золотые полосы на полу. Я потянулась, чувствуя, как Тьма уютно устроилась у моих ног, ее мягкое мурлыканье напоминало далекий прибой. Вчерашние слова Илидана все еще звенели в ушах, как колокольчик, застрявший между сердцем и разумом.

На кухне пахло дымом и… кофе? Нет, здесь такого не было. Я замерла на пороге, наблюдая, как Илидан, опираясь на стол, помешивает что-то в котле. Его рубаха расстегнута, обнажая перевязанную рану, а волосы собраны в небрежный узел.

– Ты должен отдыхать, – вырвалось само собой.

Он обернулся, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на смущение. Илидан отодвинул котел, показывая миску с теплыми лепешками, пропитанными медом и лесными ягодами. – Это… благодарность. За вчерашний вечер.

Тьма прыгнула на стол, тычась носом в угощение, но дракон аккуратно отстранил ее пальцем: «Не тебе».

– Ты умеешь готовить? – я села, пряча улыбку.

– Умею выживать, – он сел напротив, разложил лепешки по тарелкам. Поднял горшочек с медом, чтобы полить. Рука дрогнула, и капля меда упала на стол, вчерашнее ранение давало о себе знать. – Демодрил.

Я поймала его запястье раньше, чем осознала, что делаю.

– Давай я, – взяла у него горшочек и полила лепешки медом.

Он молча наблюдал, как я раскладываю еду. Когда наши пальцы случайно соприкоснулись, воздух словно зарядился статикой.

Медальон под одеждой вспыхнул. Я коснулась артефакта, и он ожил, проецируя в воздух мерцающий символ – слепок хреолии – темный, изрезанный трещинами, как стекло после удара. Хреолия Илидана – догадалась я. Впервые в жизни видела чью-то хреолию, но почему-то была уверена, что такого быть не должно. Трещин быть не должно.

– Ты думаешь, эти игры с артефактом помогут? – неожиданно спросил адмирал. – Откуда он у тебя? Я чувствую в нем мощную магию, даже слишком мощную. Это опасная вещь.

– Нашла в саду, он помог мне не умереть здесь от голода, – ответила я, стараясь не отводить глаз. Смахнула остатки муки со стола. – Но давай сегодня без скользких тем. Потому что сегодня мы не враги. Сегодня мы… просто люди.

Он замер, будто слова задели какую-то потайную струну. Потом вдруг протянул руку, смахнув с моей щеки непокорную прядь.

– Ты вся в муке, – прошептал он, и его пальцы задержались у виска на секунду дольше, чем нужно.

Мы завтракали в тишине, но теперь она была другой – теплой, обволакивающей. Даже Тьма притихла, уставившись на нас круглыми глазами.

– Раненым драконам полезно гулять, – неожиданно сказал Илидан, когда я мыла посуду. – Составишь мне кампанию?

Мы шли через деревню, и я ловила взгляды Илидана на обновленных домах, на новеньких крышах, на цветах, пробивающихся сквозь трещины в камнях. Он молчал, но я видела – его глаза впитывали каждую деталь, как будто пытаясь собрать пазл из противоречий во мне.

– Здесь будет школа, – указала я на полуразрушенное здание с большими ставнями. – Зен обещал помочь с крышей. Сейчас на лесопилке готовим доски для ремонта. Хотя здесь придется почти заново все строить, а не ремонтировать. Здание совсем ветхое.

В этот раз я была умнее, старое здание сначала выкупила на имя Тантана и только после этого решила приступать к ремонту. На себя я ничего, к сожалению оформить не могла, так как преступница.

– Зачем? – Илидан остановился, в его голосе прозвучал не вызов, а искренний интерес.

– Чтобы дети учились читать не только следы троганов, но и стихи.

Илидан рассмеялся, и звук этот был таким неожиданно легким, что я обернулась.

– Стихи? – он поднял бровь.

– Ну да, – я шагнула ближе. – Например: «Дракон, что прячет сердце во льду, боится, что весна растопит правду…»

– Это ужасно, – адмирал скривился, но в уголках губ дрожала улыбка.

– Зато честно, – я повернулась, чтобы скрыть румянец, но он поймал мою руку.

– Этти. – Его пальцы обвили мое запястье, осторожно, будто держат птицу. – Ты…

Где-то вдали закричали дети, и момент рассыпался. Илидан отступил, снова надев маску адмирала. Но когда мы пошли дальше, его плечо иногда касалось моего, намеренно или нет – я боялась спросить.

Мы шли вдоль ручья, где Тантан высадил серебристые ивы. Илидан нес корзину с обедом – ну не выходить же на прогулку без еды в самом-то деле? Тьма догнала нас и теперь бежала впереди, оставляя цепочки следов на росистой траве.

– Здесь был источник, – Илидан указал на высохший камень с высеченными драконами. – Вода, напоенная магией, била из него и наполняла озеро. Здесь было красиво, но потом проклятие убило его.

Сейчас тут все пересохло, осталось только круглое углубление в земле, густо поросшее травой.

– Мать ненавидела воду, – Илидан сел на камень, сгорбившись. – И меня заодно.

Свет скользнул по его профилю, и я вдруг увидела мальчика – того, что когда-то прятался в лесу от криков пьяной женщины. Артефакт на груди дрогнул, что-то хотел сказать мне, но при драконе помалкивал. Я не стала отвечать медальону, но перед глазами пронеслась серия видений.

Я увидела маленького Илидана и разъяренную женщину перед ним. Она кричала, что он слабак, ни на что не годится, и она только зря его кормит. И гоняла сына по двору, била палкой. Малышу было не больше пяти лет.

Потом мелькнуло видение, где Илидану лет семь. Целая толпа деревенских ребят оскорбляли его гнусным полукровкой, мерзким недоящером, ублюдком. Они бросали в него камни и прогоняли отовсюду.

Маленькому дракону приходилось не сладко. Его били ногами толпой, портили вещи, отбирали еду, всячески издевались и оскорбляли. И дома и везде. И даже когда он, наконец, превратился в дракона – его продолжали ненавидеть. Только теперь боялись. А после проклятия все стало еще хуже – теперь его пытались убить.

Я села рядом в ужасе от увиденного. Трудно представить, что у красивого сильного адмирала такое тяжелое прошлое. Мне было стыдно, будто я без спроса заглянула в его душу. Я этого не хотела, скорее всего, это проделки артефакта. Оставалось только удивляться тому, что Илидан оставил меня в живых после покушения на его жизнь. С таким прошлым любой бы озлобился и карал, не задумываясь, а у меня не было ни одного весомого доказательства моей невиновности.

– Много лет назад дети запускали над этим озером бумажных драконов и верили, что это исполнит их мечты, – неожиданно улыбнулся Илидан.

– А ты запускал когда-нибудь?

– Нет…

Я достала старую тетрадь из корзинки, вырвала пару листов и протянула адмиралу:

– Давай и мы запустим. Научишь?

Он взял бумагу, быстро и ловко сложил фигурку, пальцы бережно расправили крылья бумажного змея.

– Жалкое подобие, – усмехнулся Илидан и протянул фигурку мне. – Настоящие драконы не нуждаются в бумажных крыльях.

– Зато их можно отпустить, не боясь, что они сожгут мир, – я запустила дракона в воздух. Ветер подхватил его, унося к облакам.

Илидан наблюдал, пока точка не исчезла за деревьями. Потом аккуратно сложил второго дракона, но не отпустил, вертел в руках.

– Вот так, – он вложил мне в ладонь бумажную фигурку – дракона с изогнутой шеей, будто заглядывающего в душу. – Это... чтобы помнила.

– Помнить что? – прошептала я.

– Что даже у монстров есть своя правда, – он встал и прошелся вдоль пересохшего озера.

Может, любовь начинается именно так – с недоговоренностей, что жгут сильнее любых признаний? С обещаний, спрятанных в молчании. И с бумажных драконов, что становятся оберегами для сердец, которые еще учатся доверять.

Я достала из кармана флакон с золотистой пыльцой – порошок из волшебных трав с львиной долей сантаны.

– Это «дыхание листопада». Оживляет мертвое, – рассыпала пыльцу над пересохшим источником. – Не знаю, сработает ли…

И потянулась к своей силе мага погоды. Да, родник это не погода, но все же вода, вдруг сработает?

Поверхность земли вздохнула, задрожала, и наружу вырвалась тонкая, но сильная струйка воды. Тьма отпрыгнула в сторону и зашипела, выгнула спину и вся распушилась, стала похожа на маленького демодрила.

Илидан засмеялся. Настоящим, глубинным смехом, от которого мурашки побежали по коже.

Мы обедали под пение дроздов, его колено иногда касалось моего. Когда он смеялся над историей про Тьму, укравшую носок у Зена, я вдруг поняла – этот смех стал моим новым зельем, опьяняющим и опасным.

Солнце пекло спину, пока мы поднимались к старой часовне на холме. Илидан шел впереди. Я знала, зачем он выбрал это место – отсюда видна вся долина с ее шрамами и возрождением.

– Здесь, – он остановился у каменной арки, поросшей диким виноградом. – Дигеста говорила, что драконы когда-то молились звездам.

– А ты? – спросила я, касаясь резных символов на камне.

– Я молюсь мечу, – Илидан усмехнулся, но тут же смягчился, увидев мое выражение. – Шучу. Драконы не молятся. Они… помнят.

Тьма прыгнула на обвалившуюся колонну, ловя солнечных зайчиков. Илидан наблюдал за ней, а я наблюдала за ним – за тем, как мышцы шеи напрягаются, когда он поворачивает голову, за тенью ресниц на щеках.

– В детстве я часто прятался тут от людей. Иногда жил здесь по несколько дней.

– И мать не искала тебя? – спросила я, пораженная тем, насколько женщина может быть жестокой к собственному сыну.

– Нет. Зачем бы? Разве чтобы было на ком выместить злость.

– Она жива?

– Умерла. В одиночестве. Как того и заслуживала.

– А что же твой отец?

– Ему не нужен был сын-полукровка. Он признает только чистокровных наследников, – дракон сверкнул на меня серыми глазами из-под сдвинутых бровей. – Но хватит ворошить мое прошлое – я не для того позвал тебя гулять. Кто же твои родители?

Я тяжело вздохнула – только бы не разреветься:

– Они лучшие родители на Земле. Они отдали мне всю любовь, что могли и еще немножко больше. У меня было самое прекрасное детство, о таком можно только мечтать…

– На Земле? Это так что ли называется твой мир?

– Да, Земля. И на ней нет ни капли магии. Можешь себе представить?

– С трудом.

Илидан хотел войти в полуразвалившуюся часовню, я направилась за ним. Но не успел дракон сделать шаг, как Тьма, гоняясь за ящерицей, врезалась ему в ноги. Мы рухнули на мягкий мох, его тело придавило меня на мгновение – достаточно, чтобы я почувствовала жар кожи сквозь ткань.

– Прости, – он попытался подняться, но я ухватилась за его рубаху.

– Подожди, – мое дыхание сплелось с его. – Посмотри.Над нами, в ветвях, висели сотни светлячков – синих, как глубокое озеро. Днем они спали. Илидан замер, его глаза отражали мерцание, словно сам стал частью магии.

– Они приходят сюда каждое лето, – прошептала я. – Тантан говорит, это души тех, кто потерялся в прорывах.

Адмирал перевернулся на бок, опираясь на локоть. Наши лица оказались в сантиметре друг от друга.

– Ты все превращаешь в поэзию, – его дыхание опалило губы.

– Ты все – в битву, – парировала я, но беззлобно.

– Я не превращал. Только отбивался. Потому что нежеланный, потому что полукровка. За то, что не смог превратиться в дракона по приказу…

– Она ошиблась, – прошептала я, понимая, что он говорит о матери. – Ты стал сильнее, чем любой дракон.

– Ненавижу эту деревню, – коротко сказал Илидан и откинулся на спину.

Мы лежали так, пока светлячки не поднялись в воздух, унося с собой наши невысказанные слова. Иногда молчание громче любых слов. Иногда обещание – это просто дыхание в тишине, которое не смеет назвать себя надеждой.

Тень часовни падала на нас, как вуаль, когда мы возвращались к пересохшему озеру. Илидан шел чуть позади, его шаги сливались с шелестом листьев. В руке я сжимала бумажного дракона – того самого, с изогнутой шеей. Он казался хрупким, почти живым под лучами Яферы.

У развилки, где одна дорога вела к мерцающим огням таверны «Дохлый гусь», а другая – к теплому свету окон моей фермы, мы остановились. Прохладный вечерний ветер шевелил пряди темных волос Илидана. Он смотрел куда-то вдаль, на темнеющий лес. Между нами повисла неловкая тишина.

– Ну… мне пора, – сказал он наконец, словно отрываясь от каких-то своих мыслей. Голос был хриплый, будто он долго не говорил.

Я кивнула, чувствуя непонятную неловкость. Слова, которые я хотела сказать – благодарности за компанию, за весь этот день, казались глупыми и неуместными.

Илидан кивнул в ответ и, не говоря больше ни слова, развернулся и пошел по дороге к таверне. Его высокая фигура быстро растворилась в сумерках. Я стояла еще несколько мгновений, сжимая в руке бумажного дракона. Он вдруг показался мне символом чего-то упущенного, какой-то возможности, которая так и не реализовалась.

Вздохнув, я повернулась и пошла домой, на ферму. В воздухе витал запах скошенной травы и дыма от вечерних костров. Знакомые запахи, знакомая дорога. Все было как всегда, и все же что-то неуловимо изменилось.