Глава 7

"Девятый совет —

хорони мертвецов

Там где найдешь их…"

Старшая Эдда.

Стужа наконец чуть разжала свою когтистую лапу, и город вынырнул из ее изнуряющих объятий. И хотя столбик термометра все еще стоял на градус ниже двадцати, но исчезли дымные столбы над тротуарами и автострадами, спали наледи на окнах хрущовок, небо очистилось от слепой белесой пленки. Люди вздохнули облегченно, кое-кто так даже опустил меховые воротники. После почти сорокоградусного мороза, минус двадцать один — воспринимались как оттепель.

Я перестала обматываться шарфом до самых глаз и рядиться на работу в три кофты, одна поверх другой, как "капуста" (батареи в кабинете не могли компенсировать сквозняки, дующие в дурно законопаченные с осени окна). Но за своим "Ниссаном" на стоянку не пошла — кто знает, как поведет себя машина после почти недели холодов. И вообще, больше до того, как мне установят систему автозапуска, я за руль не сяду. А на СТО машину отгонит кто-нибудь из морозостойких друзей.

Народ в городе явно оживился. Не удивлюсь, если в магазинах торговля пошла бойчее. Мужчины и женщины радостно сновали по улицам, стряхнув охватившее всех неделю назад оцепенение. Надеюсь, розыск пропавших трупов тоже пойдет веселее, а то меня уже трижды вместе с Лазаревым "подтягивали" на совещания разного уровня. Причем везде было одно и то же: Лазарев зачитывал доклад, обычно длинный и подробный, поскольку подчиненные его и впрямь работали, не покладая рук и ног — носились по всему городу и даже области, как электровеники. Но итог оставался неутешительным — найти виновных в пропаже тел из морга, равно как и сами тела до сих пор не удалось.

Утром, плохо выспавшаяся (терпеть не могу спать при включенном свете, но после встречи с Хмарью засыпать в темноте не получалось), зарулила к старому приятелю, чтобы распечатать фотографии, сделанные со стены на кухне. У Лазарева, единственного в управлении, стоял в отделе полностью заправленный цветной принтер. Заодно решила поинтересоваться успехами на ниве розыска трупов.

Вместо того, чтобы уже привычно развести руками, Лазарев опасливо покосился на дверь. Лицо при этом имел до крайности многозначительное.

— Ну-ка, ну-ка, выкладывай, что вы там раскопали!?

— Т-с-с-с, не раскопали… Только тебе и только по старой дружбе!

Я, придвинув стул, подсела к его столу, возбужденно потирая ладонями.

— Ну, что?!

— Имей в виду, информация можно сказать "совершенно секретная". Ты не представляешь, чего нам стоило сделать так, чтобы не пошли слухи.

— Да не томи же!

— Меня в прокуратуре лично предупредили…

Я вовремя прикусила язык, чтобы снова не поторопить Лазарева. Была у него такая черта: начнешь подгонять, чтобы быстрее дойти до сути, и только еще дольше слушаешь ненужные подробности. Ярче всего это проявлялось, когда Лазарева спрашивали о том, когда он куда-нибудь прибудет.

"Ну, вот смотри, — обычно начинал он, — сейчас я в районе Театральной площади, потом заеду за документами…

— Когда тебя ждать, Лазарев?! — Надрывался собеседник.

— Ну, смотри, заеду за документами, — сбить моего товарища было делом невозможным, — потом поставлю машину и…" и так, пока не будет перечислена вся цепь предполагаемых событий. Новички, выслушав тираду, по ошибке нервно переспрашивали: "Так, когда ты будешь на месте?" И получали повторную возможность ознакомиться "со всем списком". Так что, дешевле было самому прикинуть, сколько времени уйдет у Лазарева на все его плановые мероприятия.

— … позавчера на Старом кладбище в деревне Ульяновка было обнаружено одно из тел, пропавших из городского морга. — Наконец опер дошел до главного. — Повезло. Труп нашел местный участковый. Кладбище старое, еще военное, сейчас народ предпочитает хоронить своих на погосте при новой церкви. А рядом со старым линия электропередач на деревянных опорах протянута. Накануне заявили, будто кто-то пытался срезать провода, вот участковый и делал обход. Да и наткнулся на тело… — Лазарев поворошил на столе бумаги, выудил одну, — Маштакова. — Прочитал по справке. — А дальше как раз идет сугубо секретная оперативная информация.

Я навалилась на стол, пытаясь заглянуть в текст справки, но прочесть что-либо с моего места не получалось.

— Тело Маштакова было одето в саржевый костюм синего цвета… — Лазарев зачитал доскональный список, всего, что было надето на трупе, — … и лежало на специально сформированной куче валежника. Руки уложены на грудь в соответствии с православной традицией. В левой ладони умершего обнаружены две монеты, достоинством пять рублей, в правой находилось вещество черно-коричневого цвета, похожее на землю.

Я удивленно вскинула брови.

— Погоди, я еще до главного не дошел! — Загадочно предупредил опер. — "Грудина в проекции сердца пробита деревянным колом".

Лазарев выдержал паузу.

— Остальное — не так интересно. — Снова пряча справку под грудой других документов, заметил он, довольный произведенным эффектом.

— Так это что, выходит, все же ритуальное убийство?!.. Тьфу! Не убийство, конечно! Как эти телевизионные клише в мозг въедаются! Я имею в виду: получается, тела нужны были злоумышленникам для использования в ритуале?

— Выходит, так. — Лицо коллеги помрачнело. — Знать бы еще, в каком. Второй день ребята в отдел всякий сброд таскают: колдунов, экстрасенсов, гадалок всех мастей. Спросить напрямую — нельзя, только-только скандал с моргом забываться начал. А тут — такое!

Мне подумалось, что на самом деле шумиха вокруг пропажи тел из ГУЗа вышла на удивление скромная. Областные газеты этот случай почти не обсуждали, только в "Криминале" появилась крохотная заметка. Но и в ней никаких сенсационных подробностей не приводилось, и вообще акцент делался на нашем "традиционном российском головотяпстве", из-за которого "несколько тел в административной неразберихе были отправлены из морга не по тем адресам". Вот такая обтекаемая формулировочка! В столичной желтой прессе, правда, вышла пара скандальных статей, но и они прошли для жителей города практически незаметно. На фоне сходящихся-расходящихся кинозвезд и непрерывно посещающих наши просторы инопланетян-мутантов, какие-то там трупы, пропавшие из морга, выглядели тускло и неинтересно. Потом, кто нынче верит бульварным газетенкам?!

— Насчет ритуала догадаться не трудно! — Заметила я коллеге. — Кол в сердце традиционно забивают упырям и колдунам, чтобы не смогли восстать из могилы. Монеты в ладони — полагаю с той же целью, с какой их раньше на глаза клали.

— Чтобы у мертвеца глаза не открывались, что ли? — Лазарев проявлял патологическое незнание народных обрядовых традиций. Я конечно, тоже, не специалист, но уж про монеты для Харона — каждый школьник знает! Однако мужчин, как обычно, интересует сугубо прикладное назначение.

— Монеты — чтобы заплатить перевозчику, переправляющему души умерших через подземную реку в царство мертвых.

— А горсть земли? — Лазарев видно решил, что набрел на ходячую энциклопедию. Впрочем, про землю у меня тоже были догадки.

— Для земли в руке могу предложить два объяснения: первое — умершего собирались хоронить вдали от дома, отсюда — горсть родной земли в ладони, вроде как посмертное возвращение на родину. Ну, а второе связано с православным обычаем отпевания. Там священник посыпает усопшего крестообразно специально освященной землей. Это не совсем соответствует тому, что написано в твоей справке, но думаю, версия имеет право на жизнь. А что там за "специально сформированная куча"?

— Ты про дрова? — Лазарев задумчиво потер подбородок. — Мы в ритуалах не так сильны… Короче, по моим предположениям тело собирались сжечь, но по какой-то причине не успели. Должно быть, спугнул кто-то.

— Что же, логично. — Согласилась я. — Из всего этого следует, что кто-то сильно боялся, что "ваш приятель" Маштаков не станет мирно покоится в могиле. Твои опера собирали материал на каждого из пропавших покойников. Были там основания заподозрить, что этот Маштаков занимался какими-то оккультными науками? Может, он себя за колдуна выдавал или шамана? Сейчас это модно.

— Маштаков работал слесарем-сантехником. Со слов жены выпивал, но умеренно. Ранее не судим, несколько раз привлекался к административной ответственности за вождение в нетрезвом виде и нарушение скоростного режима.

— На упыря не тянет.

— Вот именно.

— Других тел поблизости не обнаружили?

— Нет. — Уныло заявил Александров. — Находка из разряда: никаких ответов — одни новые вопросы!

— Нашелся один, найдутся и другие. — Постаралась я приободрить коллегу. — В итоге все будет хорошо.

— Твои б слова да богу в уши. Ладно, что мы все о моих проблемах?! Ты-то зачем приходила? — "Вспомнил" Лазарев, когда я уже поднялась, чтобы идти к себе. — Я так понимаю, насчет материала это был так, "дежурный вопрос"?

— Слушай, и вправду, чуть не забыла! — Я тормознулась у самой двери. — Я ведь пришла к вам "на принтер" проситься. Дашь пару фоток распечатать?

— Дам, как не дать. Александров сейчас как раз в кабинете, если что — поможет.

— Спасибо.

Кивнув на прощанье, я отправилась в уже знакомый оперской кабинет. Из всех сотрудников на месте только Александров и был.

— Как дела? — Поприветствовала его я. — Скинете на принтер пару фотографий? — Протянула заранее приготовленную флэшку.

Опер не слишком уверенно вставил устройство в соответствующее гнездо, потом долго возился, проверяя подключение принтера. Я уже начала жалеть, что не взялась сама за распечатку — но вообще считаю некорректным соваться к чужой технике. По себе знаю, как раздражает, когда посторонние пытаются "шарить" в моем компе.

Наконец на экране появилось окно с содержимым флэш-карты.

— Какой файл? — Поинтересовался Александров?

— Четвертый в списке, "Прялка", нашли?

— Нашел.

Пока принтер переносил изображение на бумагу, он внимательно рассматривал мои фотографии.

— Марина Игоревна, а что это такое, если не секрет? — Спросил, тыкая пальцем в экран.

— Это вид моей кухонной стены "анфас". — Попробовала отшутиться я. Однако Александрову объяснение показалось недостаточным.

— Я имел в виду: что это такое на стене?

— Да, я тут ремонтную бригаду нанимала. Один из рабочих проявил неуместное творчество, вот иск готовлю… — Похожую историю я припасла для родителей и знакомых, если вздумают зайти в гости.

— И чем же он это сделал? — Опер нажал на значок увеличения картинки. Вплавленные в стену борозды послушно приблизились. Качество у фотографий было приличное — успела я отметить.

— Каким-то электроинструментом, на дрель похоже. — Брякнула я первое пришедшее в голову.

— Не может быть! — Александров озадаченно переводил взгляд с экрана на меня и обратно. — Здесь явно видны следы оплавления. Глубина — сантиметра два! Никаким перфоратором такого не сделаешь. Я вообще не знаю инструмента, которым можно было бы выполнить такие линии! Это ведь железобетон? У вас дом панельный?

— Панельный. — "Вот ведь повезло нарваться на въедливого опера!" Не могла же я сказать Александрову, что рисунок на кухонной стене сделан пальцем белого посланника? — Не берите в голову. — Посоветовала ему, забирая из принтера отпечатанные листы и протягивая руку за флэшкой. — Мировой суд разберется.

Александров с видимой неохотой свернул файл, вернул мне накопитель. Тот самый "гончий" инстинкт, о котором я уже упоминала, явно восставал против того, чтобы оставить не разрешенной загадку, пусть и никак не связанную с работой. Но я в любом случае не имела ответов на его вопросы.


— Держи. — Спустя четверть часа я протягивала Ленке отпечатанные на обычных листах формата "А4" фотографии.

— Фю-у-у-у, — присвистнула та, глянув на изображение, — тут ремонта на неделю! Эдакое "художество" картинкой не завесишь, придется обдирать, — заявила с видом человека, пережившего не один ремонт, (а два ремонта, как известно равны одному пожару… или два переезда?..), — потом шпаклевать всю стену, а значит и соседние, и потолок. Про то, что и плинтус отрывать придется, я уже и не говорю… Это он что же, прялку в натуральную величину изобразил?

Я пожала плечами.

— Сориентируй оперов, чтобы забирали все мало-мальски похожие на это штуки. Любой антиквариат из дерева, да и музыкальные инструменты заодно.

— Эк ты, замахнулась! — Но, увидев мою скорбную рожицу, подруга смягчилась. — Не бойся, если прялка в доме — найдем. Только, что ты с ней дальше делать собираешься? Не посланнику же отдавать? Сама понимаешь, это будет утрата вещественных доказательств.

— Ясен пень, посланнику мы ничего не отдадим. Пошлем запрос в музей, если подтвердится, что прялка оттуда, вернем экспонат — и пусть Вертер дует в Смоленск, сосет мозг у тамошнего следствия!

Рейнгард с сомнением покрутила головой.

— Чует мое сердце, скинут они на нас еще и эту бодягу! Ну, да ладно, все равно со всякими водными тварями пора кончать.


Университетский профессор, к которому меня "по знакомству" отвела одна моя старая приятельница (мы вместе учились в школе), оказался приятным старичком, лет восьмидесяти. Редкие седые волосы, смешно зачесаны поперек обширной лысины. Кустистые, с кисточками, как у филина брови, совершенно белы. Но в остальном, Павел Потапович, так звали историка, был еще крепок, и лицо имел моложавое. На кафедре он теперь работал на полставки, плюс на общественных началах организовал университетский музей древностей — в нашей области, как известно предостаточно мест для археологических раскопок.

— Что вас интересует, девушка? — Обратил он на меня доброжелательный взгляд серых глаз. Вероятно для Павла Потаповича все дамы, моложе сорока, казались "девушками", но услышать комплимент все равно было приятно.

— Я хотела спросить, где можно разыскать материалы по Смоленскому краеведческому музею? А если более конкретно, то меня интересует один экспонат — некая прялка, которую нашли в кургане. — Название курган начисто стерлось из моей памяти, поэтому про прялку я упомянула только по профессиональной привычке: чем больше вводных данных указано в запросе, тем более точный ответ получишь. — Датируется восьмым веком…

— Вероятно, имеется в виду Пятницкая прялка? — Вопреки ожиданиям, сразу заявил старик-профессор. — Обрядовый предмет найден в 1976 году при раскопке Гнездовских курганов, по форме напоминает греческую, а точнее египетскую арфу. — Я усиленно закивала, подтверждая, что именно эта прялка меня и интересует. — Возможно, являлась частью скульптурной композиции, которая к сожалению не уцелела.

— Какой еще скульптурной композиции?

— Параскева-Пятница или Макошь с веретеном и прялкой. Такая гипотеза была высказана историком Воронским, однако никаких материальных подтверждений не нашла.

— Макошь — это древне-славянская богиня? — Припомнила я школьный курс истории.

— Совершенно верно. Макошь или Мокошь одна из главных славянских богинь, исполнявшая у восточнославянских племён обязанности богини судьбы и плодородия, покровительствовала домашним работам и, в том числе, прядению. Конкретное понятие "пряха" связывалось с метафорическим: "прядение нити судьбы". Поэтому на прялках славяне часто изображали своё представление о мироздании, зашифровывая его в символы и знаки. После принятия на Руси христианства, Макошь стали почитать под именем Параскевы Пятницы. Ей молились о ниспослании хорошего урожая и удаче в торговых делах. Вообще, Макошь по одной из версии, означает "Мать кошелька".

— Ясно. — Кивнула я, теряя интерес к историческим теориям и гипотезам.

— И что вы хотели узнать по поводу этого экспоната? — Вопрос был вполне логичный и прогнозируемый, но я основательно задумалась: а правда, что я надеялась узнать? Фотографий прялки не существует — это мне еще Вертер сообщил. Схематическое изображение у меня имеется. Легенды о прялке? Они в поисках не помогут.

— Какова ценность прялки? — Спросила, чтобы сказать хоть что-нибудь, тем более, что это согласовалось с легендой, выдуманной мною для визита в Университет — расследование кражи.

Старик поглядел осуждающе.

— Такие находки с точки зрения истории бесценны. — Проговорил наставительно. — Если вы имеете в виду, не из золота ли она, или тому подобное, то вынужден разочаровать: прялка самая обыкновенная, деревянная, правда, прекрасно, даже можно сказать феноменально сохранившаяся. Но, насколько мне известно, эта находка нигде, кроме Смоленского музея не экспонировалась, поэтому даже страховую стоимость для нее вряд ли определяли. Попробуйте добыть музейный каталог, если оценка производилась, там должна быть запись.

— Скажите, а про Белую Курию вы ничего не знаете? — Куда больше, чем славянские боги меня волновала связь прялки с этой организацией.

— Курия? — Профессор задумался, подвигал кустистыми бровями. — Не припомню, чтобы читал о таком обществе. Но я, знаете ли, славянист, а ваша Курия, исходя из названия, может иметь отношения к Аппенинскому полуострову. В античном Риме так именовалось место сбора сената и само собрание. Возможны также и католические корни[8]. К сожалению, больше ничего подсказать по этому поводу не могу.

Примерно это же выпало мне, при наборе слов: "Белая Курия" в Googleвском поисковике. Я горячо поблагодарила Павла Потаповича за информацию, распрощалась и покинула "Храм науки". Затея с Университетом оказалась пустой тратой времени — вот только подумать об этом следовало раньше. Тогда и бутылке текилы, авансом переданной в знак благодарности однокласснице, можно было найти более "достойное" применение. Впрочем, я тут же осудила себя за минутную жадность — не дело жалеть о сделанных подарках, тем более, что люди искренне старалась мне помочь!

Остаток дня занималась исполнением своих непосредственных обязанностей: проверила несколько постановлений у следователей, провела оперативное совещание. Ночь прошла спокойно. К свету я начала привыкать. Рейнгард не подвела и всего за день ухитрилась получить санкцию на обыск. Запрос в ГИЦ тоже был направлен. Теперь оставалось ждать результатов. И хотя утро, как я уже говорила, не самое любимое у меня время суток, все же сегодня настроение у меня было, если не приподнятое, то боевое. Пустив воду в ванной, я почти бодрым шагом сходила за чистым полотенцем. Вернувшись, обнаружила, что слив в раковине засорился. Керамическая чаша наполнилась водой чуть не до краев.

Я завернула краны, нагнулась, чтобы достать из-под ванной вантус, и тут на поверхности воды появилось уже знакомое мне лицо. Ахнув, я отпрянула назад, чуть не снеся стеклянную полочку на боковой стене.

— Хмарь! — Инстинктивно отброшенный вантус плюхнулся в раковину, вода выплеснулась через край, растеклась по полу мелкими лужицами. Лицо вроде бы пропало со смятой поверхности, но второй раз испытывать судьбу я не стала. Наскоро умылась на кухне, натянула первый попавшийся костюм и выскочила из квартиры.

Пока запирала двойную дверь, да пока спускалась по лестнице — сердце продолжало колотится бешенно, толчки отдавались у самого горла.

"Господи, да что же они довязались-то до меня?!" Но больше всего бесило то, что проклятая водная тварь окончательно убила чувство защищенности, которое я, несмотря ни на что, испытывала, приходя домой. Ее появление в ванной у Рейнгард было, конечно, пугающим, но подсознательно оставалась надежда, что в собственной квартире со мной ничего подобного произойти не может. Ныне дом мой больше не был моей крепостью.

Дойдя до стоянки, откуда собиралась забрать свой "Марч", заставила себя успокоится. Негоже садится за руль во взвинченном состоянии. Прогулялась туда-обратно вдоль длинной металлической ограды — все равно из-за мерзкой водяницы вышла на работу раньше обычного. Вроде полегчало. Потом еще потопталась вокруг машины, пока прогревался мотор. Когда выруливала за ворота на улицу, внутри меня еще слегка "потряхивало", но вести машину уже можно.

"Нужно что-то делать. Нужно срочно что-то со всем этим делать. Дальше так продолжаться не может!" — Сверлило мозг.

Справа над голыми кронами кленов показалась остроконечная крыша колокольни. Ниже сверкали две золотые луковки, венчавшие башни пониже. Основной купол тоже блестел сусальным золотом, а сама церковь была сложена из красного добротного кирпича, не утратившего глянцевость, хотя построен храм был должно быть в позапрошлом веке.

Я бессчетное число раз проезжала мимо этой церкви, но тут при виде колокольни и купола меня осенило: "Нужно покреститься! Демоны боятся креста, крестного знамения. Если я приму крещение они от меня отвяжутся!" Я резко крутанула руль, перестраивая машину в крайний левый ряд — благо движения на дороге почти не было. Нарушив правила, пересекла сплошную полосу, и с неожиданной для себя лихостью развернула автомобиль. Проехав метров двадцать в обратном направлении, пристроила "Ниссан" у обочины и чуть не бегом бросилась к храму.

Друзья несколько раз предлагали мне покреститься, но я никогда не относилась к этой церемонии серьезно. Вера — дело сугубо личное, даже интимное. И, как бы это сказать? Не материальное, что ли. Как, скажите, обливание водой, резанье волос и тому подобные процедуры могут повлиять на мои взаимоотношения с богом? Я полагала, что цивилизованный человек вполне способен обойтись без всего этого. Возможно, я ошибалась, пренебрегая древним защитным ритуалом!

От кого-то из знакомых я слышала, что на крещение необходимо записываться. Может еще и в очереди постоять придется. Когда я с этими мыслями подходила к парадному крыльцу, откуда-то из-за угла вынырнул одетый в длинную черную рясу священник. Я сочла совпадение удачным и решила перехватить святого отца по дороге — может, удастся договориться о церемонии уже на сегодня.

— Э-э-э-э…. батюшка! — Не без труда припомнив, как следует обращаться к православному священнику, окликнула его. Тот оглянулся, остановился. Я еще ускорила шаг, чтобы не заставлять человека ждать на морозе. Но поп (совсем молодой, как я теперь разглядела), вдруг попятился, чуть не свалившись в сугроб. Глаза у него стали как две здоровущие серые кляксы — честное слово, а я думала, так только в кино бывает.

— Батюшка, мне необходимо срочно переговорить с вами! — Я перешла на бег.

— Свят, свят… — громко забормотал священник, продолжая пятиться по заснеженному газону.

— Простите за навязчивость, но у меня действительно важное и срочное дело… — Я думала, батюшка хлопнется в обморок. Лицо у него на глазах белело, даже морозные пятна на щеках и те выцвели.

— Я бы хотела покреститься, и как можно скорее. Вы ведь оказываете такие услуги? — Наверное, я действовала слишком напористо — что поделать, издержки профессии. Но и шарахаться от меня, как от черта, причин не видела. К тому же юный попик широко раскрытыми глазами глядел не на меня, а на что-то за моей спиной или даже над головой. Я на всякий случай обернулась. Ничего необычного или страшного. По тротуару вдоль дороги шли люди, от нас они были метрах в пятидесяти. С крыльца медленно, опасаясь поскользнуться, сходила пожилая женщина в повязанном на деревенский манер платке.

Когда мой вопросительный взгляд вернулся к юному священнику, тот казалось взял себя в руки.

— Вы… — Поп отчего-то избегал смотреть мне прямо в лицо. — Я не могу крестить вас.

— Почему это?! — Мысленно я уже перебрала и отмела все возможные препятствия: нужны крестные родители? У меня есть друзья, искренне придерживающиеся православия, которые не откажутся стать моими крестными. Отсутствие свободного времени у священника? Я готова заплатить за то, чтобы пройти обряд вне очереди. Что еще? — Так, почему? — Повторила я вопрос. — Если вы не имеете полномочий проводить церемонию, отведите меня к тому, кто имеет. К старшему священнику или как там это у вас называется?

— Вам нельзя в церковь. — Батюшка виновато отвел глаза.

— С чего это? Церковь открыта для всех, разве нет?

— Да, но… Хорошо, за церковью есть дом для священников. Постоянно там никто не живет, но епархия считает… В общем, это не имеет отношения к делу. Пойдемте туда.

Вместо того, чтобы пройти вперед, священник махнул рукой в сторону одноэтажной кирпичной пристройки, видневшейся из-за фасада церкви. Пожав плечами, я решительно направилась в указанном направлении.

В сенях было холодно, хотя и не так, как на улице, и никакой мебели кроме покрытого старой клеенкой столика. Однако дальше мой спутник не пошел, предлагая закончить разговор прямо здесь.

— Зачем вы пришли? — Несчастным голосом спросил он. Положительно, я не понимала в чем дело, но молодой поп явно был чем-то расстроен или обескуражен.

— Я вам уже сказала, хочу покреститься. — Внутри помимо воли стало нарастать раздражение.

— Зачем?

— Странный вопрос, не находите? И потом, мне кажется, вы как-то изначально настроены против меня.

— И вы не догадываетесь почему?

— Простите, нет. Не такая уж я грешница. В смысле, грехов, конечно, хватает, но у кого их нет? Думаю, я не хуже других!

— Возможно. Но вы… Знаете, в семинарии нам рассказывали о таком, о таких… даже учили… Ладно, это тоже не имеет отношения к делу. Скажите, почему вы решили принять крещение сейчас, раньше вам ведь это не приходило в голову, ведь так?

— Ну-у-у, в общем-то… да. А вы откуда знаете? — Теперь я уставилась на попа подозрительно. Но он лишь головой покачал.

— Вы пришли сюда сегодня не потому, что искренне уверовали в нашего Спасителя, а потому, что боитесь. Не знаете, что делать, вот и хватаетесь за любую соломинку. Но крест, если он принят без веры, это просто украшение на шею. Короче, я не могу провести крещение, это было бы неправильно. И потом это не поможет. Это не кончиться, пока вы не исполните послушание…

У меня спина и руки отчего-то покрылись мурашками.

— Что не кончиться? — спросила внезапно осипшим голосом.

— Я точно не знаю. — Также тихо ответил священник. — Я только вижу, что на вас лежит послушание… ну, то есть, обязательство, служба. Пока вы ее не выполните, ЭТО будет преследовать вас.

— Все равно, я хочу покреститься. Вы не можете мне отказать! Разве задача священника не в том, чтобы увеличивать свою паству? И потом как же долг милосердия?!

— Но, я… Хорошо, я попробую помочь. Только… Ах, нет, вы все равно не поймете! Приходите завтра, после заутрени. Я позвоню в канцелярию митрополита. Здесь нужен кто-то из более опытных отцов. Может быть, удастся пригласить отца Игнатия, он бесов изгоняет, его молитва крепка…

— Хорошо, я приду завтра. Кого мне спросить? Как вас зовут?

— Отец Виталий…

Я вышла из церковного домика, забыв даже попрощаться со священником. Голова, должно быть от стресса, налилась свинцом, кровь давила на виски, так что казалось еще немного и черепная коробка не выдержит, взорвется.

На работе выпила сразу две таблетки аспирина — вроде отпустило.

"Ничего, завтра все кончится" — успокоила себя, хотя и опасалась, что затея с крещением может затянутся на несколько дней. "Несколько дней я потерплю!" — скорчила рожу невидимому оппоненту, мол, нас голыми руками не возьмешь!

На столе затрезвонил телефонный аппарат, вздрогнув (слишком задумалась), сняла трубку.

— Слушаю вас.

— Зачем вы ходили в храм? — Я не сразу узнала голос.

— Кто это?

— Феликс Эдуардович. Так зачем вам понадобилось разговаривать со священником?

— Вы что же, следили за мной? — Я аж задохнулась от возмущения. — Вы бы лучше тварей своих держали от меня подальше!

— Вам опять кто-то являлся? — Собеседник явно встревожился. — Что случилось на это раз?

— Ничего. Опять появилась это водяное создание. Что хотело — не знаю, я кинула в нее вантусом, а потом ушла из дома.

— Я вас предупреждал. — Напомнил Вертер.

— Мне нужны не предупреждения, а защита! — Я уже хотела бросить трубку. Но посланник все же успел вставить.

— Не ходите завтра в церковь. Я пришлю к вам защитника, можете не…

Трубка с размаху стукнулась о пластиковый корпус.

— Да пошел ты!..

Хрупкая надежда на избавление, поселившаяся во мне, после разговора с батюшкой, была безжалостно растоптана.

"Ничего, посмотрим еще, кто посмеется последним!" — Я решила не поддаваться на уловки белого посланника, а действовать по своему плану. — "То-то прихвостни потусторонних сил засуетились!".

Загрузка...