Хозяйка перекрестков

Глава 10

Вопреки Лехиным предположениям, обыски дали результаты. Правда, не совсем такие, как мы рассчитывали. Когда мы с Миргородцевым после обеда заявились на работу, (я сильно переживала насчет Шефа, но он — ничего, промолчал), оказалось, что оперативные группы вернулись и с городских адресов и из пригорода. В коридоре у Ленкиного кабинета столпилось несколько человек: три опера, парень из технического отдела и еще две какие-то худющие девицы, проводившие меня не самым дружелюбным взглядом. Я обратила внимание на длинные светлые волосы, распущенные у обеих по плечам, и схожие, но не чертами, а скорее бледностью и худобой, лица. Припомнила недавний Ленкин рассказ о жене Эмпусова. "Не иначе, одна из них и есть супруга подозреваемого". Я нарочно замешкалась перед дверью, чтобы получше рассмотреть дам. Одеты они были, и та, и другая довольно невзрачно: обтягивающие голубые джинсики с низкой посадкой, пуловеры — у первой светло-розового, у второй — серого цвета. Единственной броской деталью являлись сапоги, у обеих на умопомрачительно высокой шпильке. "Ей богу, с тем же успехом можно было весь день ходить на пуантах!" У меня от одного только взгляда на них свело судорогой пальцы на ногах. С возрастом блондинок я так и не определилась — все что угодно, о двадцати пяти до сорока. Что касается косметики, то у одной на нездорово-бледном лице ярким пятном выделись красные губы. Такие тонкие, что рот выглядел как свежий шрам. Другая, если и нанесла какой-то макияж, то совершенно незаметный.

Рейнгард в кабинете была не одна, стул сбоку от стола занимал сам господин Эмпусов. Я его, когда в первый раз увидела, поразилась, насколько точно он соответствует образу "братка" из девяностых. Ростом подозреваемый был под метр восемьдесят, а весом — все сто пятьдесят килограмм. Стриженный под машинку затылок бугрился жирными складками, жесткие рыжие волосы переходили в короткую щетины на щеках и подбородке. Черный костюм призван был скрадывать грузную фигуру, но сейчас, когда подозреваемый развалился на стуле и расстегнул пиджак, мастерство итальянских портных было совершенно незаметно. Круглое брюшко, обтянутое рубахой розового цвета, нависло над поясом дорогих брюк. Галстук, если он у него был, Эмпусов снял, в расстегнутый ворот рубашки виднелись курчавые, рыжие, как и на голове, волосы, которыми он зарос по самую шею. Такие же, но более редкие волоски покрывали и кисти рук. Эмпусов злился, а может нервничал, толстые, похожие на сосиски пальцы беспорядочно барабанили по столу, щеки залил темно-красный румянец.

— Поторопите, пожалуйста, своего нового адвоката. — Как раз говорила Рейнгард, когда я протиснулась мимо оперов в двери ее кабинета.

— Погодите с адвокатом, — Эмпусов подался вперед, вытянул шею, складки на затылке разгладились, зато тут же собрались под подбородком. — Я еще не все вам сказал.

— Вот, при нем и скажете.

— Зря ты так со мной, — подозреваемый толи не заметил моего появления, толи не придал ему значения, — вылетишь с работы, раньше, чем я доеду до своей квартиры! Слышь, девочка?! Ты о семье своей подумала бы, прежде чем постановления выносить!

— Отодвиньтесь от стола, пожалуйста. — Рейнгард была сама невозмутимость. — Петр Валерьевич, — крикнула она в коридор. За моей спиной нарисовался младший опер. — Будьте добры, приведите сюда защитника гражданина Эмпусова, а то мы никак не можем начать следственные действия.

Эмпусов было приподнялся возмущенно над стулом, но тут же плюхнулся назад.

— Еще пожалеешь. — Вместе с воздухом выдохнул он.

Ленка, наконец, обратила внимание на меня.

— Здравствуйте, Марина Игоревна. — Поздоровалась официальным тоном. — Я доложу о результатах обыска, как только мы закончим с господином Эмпусовым.

Последний тоже повернул голову в мою сторону, несколько секунд буравил меня блекло-голубыми глазками.

— Хорошо. — Я кивнула Рейнгард. — Вижу: атмосфера тут у вас накаленная. Пожалуй, приглашу в ваш кабинет одного из сотрудников…

— Не нужно. Мы скоро закончим. — Ленка выдвинула один из ящиков своего стола, достала из него чистый бланк. К моему удивлению это был не бланк допроса, а протокол задержания.

"У-у-у-у…" — Я еще раз глянула на подозреваемого, тот явно узнал документ, все-таки у него имелся опыт общения с правоохранительными органами. — "Напрасно, ой напрасно вы гражданин Эмпусов помянули про семью следователя!"

Я еще раз кивнула подруге и вышла, намеренно оставив дверь открытой. Операм в коридоре все же порекомендовала посматривать за тем, что творится в кабинете, а то они как-то бестолково толклись вокруг двух упомянутых выше девиц.

— Надо отправить Миргородцева Ленке в помощь. — С этой мыслью свернула к лестнице, и тут же на площадке столкнулась с Петром Игнатченко, которого Ленка послала за адвокатом подозреваемого. И, кого бы вы думали, он за собой вел?! Моего знакомца — Розенкранца!

— Афанасий Денисович? — Я остановилась, перегородив проход на этаж. — А вы, что здесь делаете?

— Простите?… Следователь Рейнград проводит допрос моего подзащитного. — Розенкранц попытался обойти меня, но не тут-то было.

— Кого?

— Вадима Эмпусова.

— Но ведь вы уже представляете в деле интересы Велесского! Или он и от вас отказался? — (Каюсь, не удержалась, чтобы не "куснуть" малоприятного типа) — В любом случае, я не могу допустить вас к защите обвиняемого.

— Вы путаете меня с братом. — Мягко улыбнулся адвокат.

— Ни с кем я вас не путаю!

— И, тем не менее. Меня зовут Дмитрий Денисович Гильденстерн. Афанасий Денисович мой родной брат. Мы близнецы, как вы уже заметили. Однако закон не запрещает родственникам осуществлять защиту лиц, даже если их интересы входят в конфронтацию.

— Вы меня разыгрываете. — Заявила я, но уже менее уверенно. Еще раз внимательнейшим образом оглядела визави, но кроме фасона прически, никаких других отличий не нашла. В это время адвокат вложил мне в ладонь свое раскрытое удостоверение.

— Гильденстерн Дмитрий Денисович… — Прочла рассеянно. — Допустим, вы братья-близнецы. Почему тогда фамилии разные?

— Во избежание путаницы несколько лет назад я взял девичью фамилию нашей матери.

Я еще какое-то время без особой нужды разглядывала красную книжицу, решая как отнестись к ее владельцу, потом вернула.

— Извините. — Отступила в сторону, пропуская Гильденстерна и опера. Сама метнулась в кабинет. В уголовно-процессуальном кодексе и впрямь нет ограничений, связанных с участием в деле адвокатов-родственников, но я на всякий случай проштудировала соответствующую статью. Естественно ничего "нового" в кодексе не обнаружилось, и все равно ситуация казалась мне какой-то неправильной.

Алексея я нашла в кабинете Лазаревской группы.

— Там Рейнгард Эмпусова допрашивать собралась, сходил бы, послушал. — Заметила с порога.

— Ага. — Миргородцев подхватил со стола ежедневник, ручку и выскочил за дверь.

Я задержалась, хотела расспросить Александрова, есть ли какие-то подвижки с проверкой по моргу. Тот сидел за столом слева от окна, с недвусмысленной яростью глядя на пустой лист бумаги и ничего не замечая вокруг себя. За его спиной скромно маячил младший опер из новеньких, я поймала его взгляд, кивнула вопросительно на Александрова. Парень так же молча приставил к виску два пальца, изобразил как нажимает на спусковой крючок, дернул головой. Я понимающе покивала.

— Ладно, не буду мешать. — Сказала в пространство и отправилась к себе.

Допрос Эмпусова затягивался. Только перед самым обедом подозреваемый вышел из следственного кабинета, точнее его вывела пара оперативников, рядом "скакал" Гильденстерн, уверяя клиента, что "вопрос об освобождении будет решен буквально в ближайшие сутки". Еще минут через десять, наконец, заявилась Ленка.

— Фу-ф, — отдуваясь как после тяжелой физической работы, плюхнулась на стул, предварительно бросив передо мной три сколотых протокола обыска. — Читай.

— Лучше так расскажи. — Попросила я, приподняв верхний лист и увидев, что графа для перечисления изъятого, по крайнем мере в одном из протоколов, исписана полностью.

— Короче. Прялку твою мы не отыскали. — Рейнгард развела руками и на этот раз выпустила воздух со звуком, символизирующим пустой выхлоп. — Зато изъяли ноутбук, а в нем болванка договора о купле-продаже доли. Той самой, в ООО "Медвежье", владеющем Саркеловским рудником. Так что, Эмпусов загрузился по самое "не могу".

— Ну, что он "загрузился", я поняла, как только он стал тебя пугать. Но, честно говоря, не ожидала, что ты его прям с допроса в изолятор!

— А не надо мою семью к работе приплетать! Ты же знаешь, если моим родным угрожают, я теряю адекватность.

— Слышала, адвокат ему обещал, что буквально завтра добьется освобождения.

— Я тоже слышала. Пусть обещает. С новыми документами, что мы привезли с обыска, его не один суд не выпустит.

— И что, эта "болванка" договора имеет такое важное доказательственное значение? — Уточнила я, хотя и доверяла Ленке, как следователю, полностью.

— Угу. Вся версия защиты строилась на том, что продавец принес Эмпусову уже готовый договор, подписанный с его стороны. Наш фигурант, по его словам, только поставил свою подпись в бумагах. А тут в его личном ноутбуке обнаруживается проект этого самого договора. Программист из технического отдела уже проверил дату составления документа — теперь Эмпусову не отвертеться. Ну, и на десерт: там же имелось несколько файлов со скан-копиями автографа нашего мертвеца.

— Бедняжка-Эмпус. — "Посочувствовала" я. — А насчет прялки, совсем ничего?

Рейнгард отрицательно покачала головой.

— Нет. Ребята искали на совесть, натащили всякого барахла, но ничего, даже отдаленно похожего, не нашлось.

— А самого задержанного, ты о ней не спрашивала?

— Как ты себе это представляешь? У нас же пока официально никаких сведений о связи со Смоленским делом нет. Придут ответы от железнодорожников и из аэропорта — будет хоть какой-то повод поговорить о прялке.

Остаток дня Ленка готовилась к предстоящему судебному заседанию. Я заполнила пару журналов, вести которые входило в мои обязанности, потом села проверять обвинительное заключение у молодого следока. Но сосредоточится на тексте не получалось, мысли постоянно съезжали на Миргородцева. Здравый смысл подсказывал, что сегодняшнее ночное приключение лучше забыть. Хорошо бы и Алексей не стал касаться этой деликатной темы. А если нет? Что если вечером он опять предложит поехать к нему? Сердце отреагировало сладким спазмом, то есть совсем не так, как ему полагалось. Значит нужно сразу обозначить, что ночевать я еду домой и никуда больше. Вот только дома у нас хмарь… Кстати! Миргородцев же обещал поставить в квартире какие-то обереги!

— Алексей Владимирович, — не откладывая разговор в долгий ящик, тут же набрала я его номер, — что вы там говорили об оберегах для квартиры? Надеюсь, они у вас с собой? А то страшновато одной в квартиру возвращаться.

"Вот так. — Мысленно похвалила себя. — И тактично и недвусмысленно: мол, ночевать буду у себя. Одна."

Алексей намек явно понял.

— Не с собой… Но к концу рабочего дня будут. — Ответил с легкой запинкой.

В машине по дороге к моему дому мы почти не разговаривали. Я испытывала запоздалую неловкость за свое вчерашнее поведение. Строить догадки, о чем думает спутник, тем более спрашивать его, мне не хотелось.

Выходя из салона, Миргородцев прихватил с заднего сиденья картонную коробку из-под обуви. Первым зашел в подъезд, осмотрелся. Ничего подозрительного на лестничной клетке не оказалось, мы благополучно поднялись на лифте на мой этаж. Я отперла дверь, молча посторонилась, давая возможность пройти Алексею. Он быстренько обошел комнаты, включил везде свет, потом раскрыл свою коробку. В ней оказался десяток всевозможных табличек с тесемками и петлями для подвешивания. На каждой был нарисован знак — видимо магический. Особенно часто повторялась заключенная в круг звезда. Но были еще и молнии, змеи или волны (не разберешь), руны, на манер древне-скандинавских. Леха методично развесил свои картинки на шторах, в дверных проемах, особое внимание уделив входной двери, а также дверям в ванную и туалет. Последнее заставило меня насторожиться: мало приятного знать, что какая-то тварь может высунуться из унитаза и схватить вас, пардон, за задницу!

Все это время я, поправ законы гостеприимства, стояла в коридоре и даже верхней одежды не скинула.

— Спасибо. — Поблагодарила, когда телохранитель закончил. — Увидимся завтра, в половине девятого. Позвони на мобильный, когда подъедешь.

— Может мне лучше остаться, для твоего спокойствия? — Задал-таки коварный вопрос Алексей.

— Для моего спокойствия тебе лучше уйти. — Заверила я совершенно искренне.

— Ладно. — Он не стал спорить. — Если что — сразу звони.

— Обязательно.

Перед уходом Леха налепил какую-то наклейку еще и на наружную железную дверь. "Пока!" — махнул рукой, сбегая по лестнице.

Я вернулась в квартиру, наложила запоры. Обошла сияющие электрическим освещением комнаты. Чуть больше суток прошло с тех пор, как я вышла из дома, а ощущение такое, будто бы месяц здесь не жила.

— Та-а-ак, тут явно нужна генеральная уборка.

До полуночи я мыла полы, натирала мебель, даже посуду всю по новой перемыла. Ближе к часу легла наконец спать, вернее: лечь — легла, а сон не шел. Как назло соседи за стенкой решили устроить сексуальную оргию. Акустика у меня в спальне просто потрясающая! Так и лежала, глядя в темный потолок и по неволе прислушиваясь к эротическим стонам и уханьям. Мысли в голову лезли самые идиотские.

Итак, мне удалось одержать верх над собственным иррациональным, а главное совершенно бесперспективным чувством, толкнувшим меня накануне в постель к практически незнакомому мужчине. Вот только победа над собой вышла безрадостной.

Когда твой возраст вплотную подошел к судьбоносной отметке 30-ть, после которой интерес работодателя к тебе уверенно начинает падать, а потребность в комфорте со стороны организма неизмеримо возрастает, впускать постороннего мужика в отлаженный и уютный мирок (читай, квартиру) не так-то легко. Но когда, как вот сегодня, прислушаешься к бурной сексуальной деятельности за стеной (а соседка стонала и билась о стену как в заправском немецком порно), начинаешь вдруг чувствовать хм-ммм… зависть.

— Скучно живем, товарищи! — Вслух сообщила я своим многочисленным Альтер Эгам (поскольку у всякой приличной женщины в мои годы помимо "Второго Я" должно быть как минимум "Третье", а то и "Четвертое"). — Скучно и бесцветно.

А приключения со скелетообразными страшилами и визиты хмари мне даже не вспомнились. Зато сновидение, пригрезившееся ближе к утру, когда меня и соседей за стеной сморил-таки сон, вполне возместило этот "недосток".

А приснилось мне, вот что:

Сначала я увидела туман. Не какой-нибудь там инфернальный, обычный утренний туман, космы которого запутались в зеленых стеблях травы. Небо серо-розовое, с перламутровым проблеском по восточному краю. На длинных узких листьях осота округлились крупные капли росы. Даже не знала, что такие бывают! Или, так только кажется, оттого что смотрю почти от самой земли, едва не тычась носом в эти самые листья? А наверху, пробив кисельный слой тумана, покачиваются пурпурные метелки конского щавеля. Ветер в преддверии рассвета стих, и прохладный воздух наполнен маслянистым запахом земли, мокрой шерсти, терпких травяных соков. Позже в него вплетается "волна" лошадиного пота и острого, чуждого всему живому, запаха железа. Рядом бесшумно раздвигаются травяные стебли. В белесой дымке прорисовывается лобастая волчья голова. Огроменный белый зверюга, крадется, пригнув к земле морду, прячась в туманных разливах. Следом за вожаком скользят тенями еще шесть матерых самцов. Ощерены страшные пасти. Вожак осторожно поднимает голову и, следуя за его взглядом, панорама смещается. Становится виден отряд конных воинов, плывущих над морем травы на спинах невидимых отсюда лошадей. Стая возобновляет движение, такое же бесшумное как прежде. Волки явно идут наперерез конникам. И тут вожак поворачивается и смотрит страшными красными глазами прямо на меня.

— Проводи их до леса. — Тихо рычит он. И я не только понимаю, но и отвечаю таким же едва слышным рыком. Лапы мягко ступают по увлажненной росой почве. Острый осот щекочет мохнатую грудь. Я держусь на солидном расстоянии от всадников, чтобы случайный порыв ветра не донес волчий запах до лошадей и не встревожил их. Поле кончается оврагом, на дне витает сладковатый аромат старой смерти — втягиваю воздух — под тонким слоем земли и трав дотлевает человеческий костяк. На другой стороне яра уже лес. Оттуда призывно тянет прелыми листьями и грибницей, но нужно возвращаться.

Снова нежное касание тугой травы, шорох лап. Солнце проснулось, пробудив в луговых зарослях оглушительный хор кузнечиков и шмелей. Скорее, скорее в тень заветной дубравы, в спасительную прохладу папоротников. За темно-зеленым кустом волчьей ягоды прямо из-под земли вырастает высокая фигура. На бледном лице альбиноса выделяются знакомые красные глаза.

Кости затрещали удлиняясь, окутываясь мышцами, кровь хлынула открывая новые протоки в стремительно обрастающем мясом теле, и вместо собственных мохнатых лап я увидела длинные человеческие пальцы с черными, от набившейся под них земли, ногтями. Нет, не увидела — увидел.

— Ну что, Рунольв[13], проводил их до леса?

— Да. Они держаться старой дороги, как ты и предсказывал.

— Хорошо. Мы обогнем урочище с юга и перехватим их ближе к городу. В Роще Ворона много мест для хорошей засады.

— Скажи, Инглейв[14], почему нам не дождаться ночи, когда они разобьют лагерь? В темноте мы передавим всех, как овец — они и не заметят, что умерли! — Еще один альбинос появился из-за деревьев, белые патлы заплетены в длинную косу на затылке, на плече выжжено клеймо: змея, кусающая свой хвост.

— Потому что мертвая приманка хороша не для любого зверя, Ормульв[15]. Хозяйка перекрестков ведает страной мертвых, ее жрица не отправится в Торжец, если будет знать, что хан убит. К тому же, Барди[16] приказал, как можно дольше задерживать их возвращение в Гнездо. А битва с ханом отнимет у них много времени.

— И все же лучше напасть ночью.

Инглейв ощерил зубы, отчего лицо его сразу утратило человеческие черты.

— Стань вожаком, Ормульв, тогда и будешь говорить, что нам делать! Хочешь бросить мне вызов?

— Нет, брат. — Ормульв отступил, опустив глаза долу. Тот, кого он назвал братом, еще раз рыкнул, но уже не столь угрожающе, затем повернулся ко мне. Я тоже поспешно отвел взгляд, чтобы не раздражать вожака.

— Ты, Рунольв возьми Трюггви[17] и еще кого-нибудь из братьев, отправляйтесь в Сухой Лог, разбейте камень у перекрестка. Встретимся на той стороне урочища.

Вместо ответа, я совершил обратное превращение.

Когда подлесок сомкнулся за молодым волком, Ормульв рискнул снова возразить:

— Тебе виднее, вождь, но что, если разбитый камень настолько прогневит Хозяйку, что она закроет для нас свои пути? Без них никто из нас не сможет обрастать шерстью!

Вожак сузил красные глаза, и "Змей" на всякий случай сделал еще несколько шагов назад. Но Инглейв неожиданно усмехнулся.

— Не бойся, мой осторожный брат, наш Барди сумеет задобрить Хозяйку. А нет — он купит тебе волчью шубу на базаре!

Ормульву последняя шутка не понравилась, но он решил смолчать. Тем более, что перечить их Властному господину было не менее опасно, чем Хозяйке смутных путей.

— Ладно, солнце уже высоко, поторопимся к Роще Ворона, нужно заранее присмотреть удобное место.

Два белых волка, лихо перескочив бурелом, углубились в чащу. Только тогда я поднялся… или поднялась из папоротников, где все это время подслушивала разговор старших братьев.