Холодное блюдо

Глава 8. Рыбинск (продолжение)

Уха изъ стерляди съ фаршемъ.

Двѣ или болѣе небольшихъ стерлядки очистить, вымыть и нарѣзать звѣньями. Потомъ взять щуку или судака, снять кожу, выбрать кости, мясо истолочь мягко, прибавить ложку прованскаго или маковаго масла, 2 ломтя бѣлаго хлѣба, размоченнаго въ водѣ и выжатаго до-суха, истолочь еще фаршъ вмѣстѣ съ хлѣбомъ, посолить, приправить мушкатнымъ орѣшкомъ. Кости, вынутыя изъ рыбы, истолочь въ ступкѣ и вмѣстѣ съ головой рыбы, изъ которой сдѣланъ фаршъ, положить въ кастрюлю, налить водой, посолить, положить 2 луковицы, лавроваго листу, поставить вариться. Когда бульонъ довольно уварится, процѣдить, поставить опять на огонь и, давъ закипѣть, опустить стерлядь. Изъ фарша накатать шариковъ, положить въ уху, прибавить горсть или болѣе маслинъ, смотря по количеству ухи; отпуская, посыпать зеленымъ рубленнымъ укропомъ. (Пост.)

Авдѣева Екатерина «Полная поваренная книга опытной русской хозяйки или руководство къ уменьшенiю расходовъ въ домашнемъ хозяйствѣ». Книгопродавец Д. Ѳ. Ѳедоровъ, 1875}

Возникшая неожиданно фигура Дмитрия Жаркова заинтересовала Алекса чрезвычайно. Но, рассудив и взвесив, он решил не торопиться: у городской стражи возможностей не в пример больше. Пусть ищут и находят, его дело – попасть туда, куда официальным лицам войти трудно.

У него есть копии досье на трёх магов воды, Сергея Казакова, Ларису Новикову и Марию Спелетти, плюс на Агнию Казакову. Вот эти самые досье он и будет изучать, разве что прервётся для того, чтобы присоединиться к группе в экскурсии на сыроварню. Любопытно, какова будет синьора Спелетти в родной стихии?

Сведения из досье оказались… мягко говоря, неожиданными. Начать с того, что синьора стала таковой всего лишь пять лет назад, в возрасте тридцати двух лет. А до этого была она Марией Ивановной Ломакиной, проживала в Твери и работала поваром в одном из городских ресторанов. Со Спелетти познакомилась во время туристической поездки в Лаций, через полгода вышла замуж и перебралась в город Пиенцу.

– Угу, а теперь, значит, воссоединилась с родными осинами, – пробормотал Алекс, разглядывая снимок синьоры.

Обыкновенная женщина, в меру уставшая, в меру симпатичная. На улице второй раз не взглянешь. Впрочем, у убийцы вовсе не обязательно окровавленные клыки и страховидная рожа, он может выглядеть совершенно неприметно.

Верещагин стал читать дальше, но какая-то заноза не давала покоя, и он отложил следующее досье.

– Тверь… – бормотал он. – Тверь. Ведь попадалась же мне где-то эта самая Тверь, а?

Но нигде больше упоминание этого города не встретилось.

– Значит, одно из двух: или это было в материалах дела, оставшихся у Гривцова, или я рехнулся. Поскольку второй вариант меня не устраивает, принимаем первый.

И Алекс вытащил коммуникатор.

Секунд-майор ответил не сразу, а когда всё-таки появилось на экране его лицо, было оно, мягко говоря, недовольным.

– Ну? – рыкнул он, не тратя времени на пожелания доброго дня.

Верещагин тоже решил этим не заморачиваться.

– Синьора Спелетти родом из Твери, – сказал он быстро. – Нам же встречалось это название?

– Вроде да…

– Можешь посадить кого-нибудь поискать, где именно?

– Ладно, сделаю, – буркнул Гривцов и отключился.

Пожав плечами, Алекс взялся за следующий кристалл и вывел информацию на голографический экран.

Брат и сестра Казаковы… Близнецы, тридцать восемь лет, москвичи. Не в браке, и никаких сведений о совместном проживании с кем-либо. Потеряли обоих родителей в возрасте тринадцати лет, воспитывались тёткой, сестрой отца. Когда Сергей и Агния окончили школу, им как раз исполнилось восемнадцать, и с этого момента тётка из их жизни исчезла. Брат отправился в армию по контракту, сестра пошла работать. Из армии Сергей вернулся с квалификацией повара, устроился на работу и отправил сестру учиться. Через пять лет, когда Агния окончила институт, учиться пошёл Сергей. Правда, не в институт, а на высшие поварские курсы для магов. Дальше Казаковы работали в разных ресторанах, пока три года назад не открыли своё дело.

– Вроде дорожка ровная, никаких ухабов, – Алекс вывел на экран снимки. – Тётка куда-то делась, ну так, может быть, умерла? Или из дому выгнала? Правда, то, что после школы не учиться оба пошли, а деньги зарабатывать, наводит на размышления, ну, так мало ли какие бывают обстоятельства? Так, а где девушка работала, пока Сергей служил? – он вернулся к нужной странице досье, но никакой информации об этом не нашёл. – Странно… Ладно, надо выяснить.

И новая пометка появилась на станице блокнота.

Сомелье Лариса Новикова. Интересная фигура, неожиданная. Женщины-сомелье вообще встречаются не часто, а Лариса ещё и переквалифицировалась из инженеров.

– Вот так вот ты в сорок лет проснулась и решила: не желаю быть инженером-гидротехником, а желаю быть владычицей морскою, – на снимок коротко стриженой блондинки Алекс смотрел с особым интересом. – То есть, в нашем случае, специалистом по винам. Как пожелала, так и сделала, молодец, Лариса Николаевна! И что же тебя привело к этому решению? Так, десять лет назад… Ого! Не просто рядовой служащий, а заместитель главного инженера Московского департамента водоснабжения попросила отставки. И почему?

Верещагин переключил изображение на следующую страницу, прочитал и невольно отвёл глаза. Ему стало неудобно, словно он подсмотрел болезненную, невыносимую, тщательно спрятанную тайну. В две тысячи сто семьдесят девятом году, десять лет назад, погиб единственный сын Ларисы Новиковой. Пятнадцатилетний маг, подававший большие надежды, не справился со стихией и полностью выгорел, настолько, что так и не пришёл в себя. Через два месяца Лариса развелась с мужем, а потом сменила работу.

Сжав кристалл, Алекс отключил просмотр досье и убрал амулет в свою сумку.

– Ладно, – пробормотал он. – В конце-то концов… Собираться пора, вот что. Нас ждёт сыроварня, и Тёмный меня побери, если я себе представляю, что это такое!

Экскурсантов оказалось неожиданно много: пассажиры яхты, журналисты, представители города Рыбинска… Хозяйка сыроварни, Елена, что-то бормотала, всплескивала руками, пересчитывала бахилы, халаты и специальные шапочки, но, в конце концов, всё устроилось. Посетителей разделили на две группы, и одну повели в цех, отделённый от торгового зала стеклянной стеной, а вторую рассадили за столиками в кафе и начали дегустацию. Супруги Спелетти отправились за стекло с первой группой, и Алексу пришлось, извернувшись ужом, попасть туда же. Лиза осталась в зале, с журналистами. Впрочем, она сегодня с Верещагиным даже и не разговаривала, только помахала издали рукой. Он прислушался к себе, стараясь почувствовать огорчение или разочарование, но ничего такого не было. Ну, не поздоровалась… Чужие, в общем, люди.

– И в самом деле, чужие, – пробормотал Алекс себе под нос, и выкинул из головы так и не случившийся роман.

Делом надо заниматься!

Лацийские сыровары, надо заметить, тоже не вели себя, как люди близкие. Даже встали поодаль, пока Елена рассказывала о технологиях и разновидностях сыра, показывала, как нарезается молочный сгусток, как после вымешивания он превращается в сырное тесто… В четырёх больших, литров по двести, металлических чанах размеренно крутились мешалки, за следующей стеклянной стеной двое мужчин переворачивали сырные головы – словом, работа шла, не останавливаясь ни на секунду. Джакомо Спелетти кивал, задавал вопросы, даже спросил разрешения попробовать сырное тесто. Ему позволили, и он долго мял зачерпнутую горсть белых мелких зёрен, пробовал на вкус и что-то снова спрашивал у Елены. Его жена отрешённо смотрела на вращающиеся лопасти, и у Верещагина возникло чувство, что мыслями она где-то далеко от этого цеха, от мужа, от города Рыбинска.

Ему казалось, что экскурсия продолжается уже лет двести, и вообще их не выпустят их этого стерильного помещения никогда. Украдкой взглянув на часы, Алекс посмеялся над собой: двенадцать минут. Да вроде бы и рассказ подходит к концу…

Столики в кафе были на четверых, и рассаживались, кто как хотел. Чета Спелетти села отдельно от всех, и Джакомо немедленно стал вполголоса что-то выговаривать жене. Мария опустила голову и слушала, потом коротко взглянула на мужа. Алекс, сидевший за соседним столиком, поразился: такая ненависть сверкнула в её глазах. Владимир устроился с ним рядом, проследил взгляд и поднял брови.

– Это по делу, или просто смотришь, куда взгляд упал? – спросил он.

– Пока не знаю. Вечером постараюсь отчитаться.

Другие подозреваемые тоже оставались в поле его зрения. Лариса Новикова в данный момент, склонив голову, слушала ту же самую лекцию в цехе, за стеклянной стеной. Брат и сестра Казаковы сели за столик с ещё двумя поварами, и вся компания весело над чем-то смеялась.

От наблюдений его отвлёк Сошников.

– Вообще говоря, мы с шефом не знаем, что делать, – сказал он неожиданно.

– В смысле? – не понял Алекс.

– Было у нас в программе два ресторанных критика, не осталось ни одного, – грустно усмехнулся его приятель. – Я писать умею только рапорты, Пархомов тоже не по этой части. Приглашать кого-то нового? Брать из журналистов, которые с нами едут, не хотелось бы, склоки пойдут…

– Договорись, чтобы писали под псевдонимом, – Верещагин пожал плечами. – Есть у меня знакомая, так в журнале, где эта дама работает, половину текстов пишет она, просто подписывается то Макаром Девушкиным, то Ефимом Наппельбаумом, то Дарьей Косой.

– И то правда… – Сошников уставился на группку журналистов с таким хищным интересом, что один из них, высокий, худой, наголо бритый, заозирался, почувствовав взгляд.

С громким звуком отодвинулся стул. Мария Спелетти встала и подошла к витрине с сырами. Склонившись над стеклом, она изучала выставленные там головки. Сбоку было видно, что лицо женщины покраснело – не то от сдерживаемого гнева, не то от подкативших слёз.

Наконец вторая группа вырвалась из сырного цеха, все поднялись и засобирались. Возможно, хозяйка сыроварни надеялась на массовые покупки, но почти никто этого делать не стал. Резонно, в общем-то – впереди ещё пять или шесть дней круиза, куда девать купленное? Сыр – продукт нежный, ему условия нужны…

В центр города возвращались все вместе, несколькими тесными группками. Внезапно у Лизы, шедшей с журналистами, упала с плеча сумка и так грохнула о брусчатку, что у остальных вырвалось дружное «Ох!». Опустившись на колени, девушка стала перебирать сокровища.

– Духи, запоминающие кристаллы, косметичка… вроде всё цело… фотокристалл… Уф! – она встала, держа сумку с оборванным ремнём, словно крысу, за хвост.

– Как же ты пойдёшь? – посочувствовала корреспондентка «Северной пчелы» Тамара Храпцова.

– Не знаю, – уныло проговорила Лиза, разглядывая оборвавшийся ремень. – И самый ужас, что у меня и другой сумки с собой нету.

– Купишь в городе, – предложила Храпцова.

– Погоди-погоди! – вмешался Фозил Ким. – Хочешь, я попробую новую дырку прожечь? У меня стихия огня довольно сильная.

– Нельзя, – авторитетно ответил Мушинский. – Это же кожа, да ещё и светлая, попортим. Совсем, конечно, сумку не спалишь, но могут остаться пятна. Тут другое надо… Ребята, а льдом никто не владеет?

Алекс затаил дыхание: о том, как именно была убита Ольга, из присутствующих знали только он сам, Сошников и убийца.

– Почему льдом? – спросила Лиза тоненьким голоском.

– Потому что сосулькой можно пробить отверстие нужного размера, а коже ничего не сделается. Тогда закрепим ремешок, и заметно не будет!

– Я могу попробовать, – вызвался Сергей Казаков. – Правда, сосульку никогда не делал, стихию льда я только для мороженого применял. Но хуже-то не станет?

Засмеявшись, девушка протянула ему сумку. Алекс заметил, что Новикова подошла поближе и внимательно наблюдает, а вот Мария Спелетти, наоборот, шагнула назад и укрылась за спиной мужа.

Сергей сосредоточился, сложил левую руку в какую-то немыслимую фигуру и зашевелил губами. В его пальцах начала расти ледяная игла, вначале совсем тонкая и коротенькая, она набирала объём и длину. На толщине сосульки с полсантиметра Казаков остановился и поднёс иглу к кожаной полоске.

– А чего ты остриё не сделал? – спросил Мушинский.

– Тьфу ты, – сплюнув, Сергей с досадой отбросил льдышку. – Не сообразил. Ребята, у меня резерв на половине, кто-то поделится?

– Держи, у меня накопитель есть, – протянул Фозил.

– Ага, спасибо.

Новая игла была с острым кончиком и удачно прошила кожу. Уже внутри отверстия Казаков добавил ей объёма, растянув дырку, потом лихо соединил ремешок сумки с карабином и протянул хозяйке. Лиза прижала сумку к груди, помедлила и поцеловала его в щёку.

Дальше молодые люди шли вместе, о чём-то тихо беседуя.

«И что, – думал Алекс, идя к яхте. – Кто из наших подозреваемых в этой ситуации оказался подозрительнее? Казаков, который уверял, что создаёт ледяную иглу впервые в жизни? Новикова, с таким интересом наблюдавшая? Мария, прятавшаяся за спиной мужа? А может, она просто не хотела, чтобы все заметили следы слёз на лице! – тут он покачал головой. – Нет, плакала она при всех, чего уж следы скрывать. Тут дело в чём-то другом…»

Из каюты он связался по коммуникатору с Гривцовым.

– Приходи, – устало сказал тот. – Есть новости.

Новости и в самом деле были. Перед секунд-майором лежала целая стопка листов бумаги, которую он, ухмыльнувшись, придвинул к визитёру.

– Это что? – спросил Алекс, уже догадываясь, что именно ему передали.

– Информация по Жаркову. Расширенные биографии подозреваемых и пострадавших. Отчёт магов об аурных следах в каюте Бобровских, в коридорах яхты, плюс дополнение к отчёту судмедэкспета. Садись вон туда в кресло, – Гривцов кивнул на журнальный столик в углу, – читай и думай. Потом обменяемся впечатлениями.

Забрав бумаги, Верещагин сел, где велели, и принялся читать.

Через полтора часа он перевернул последний листок в этой куче, отправил его к остальным, перенёс стопку на стол хозяина кабинета и аккуратно её выровнял.

– Ну что? – спросил тот, отрываясь от правки какого-то документа. – Твои выводы?

– Погоди, давай сперва порассматриваем новую картинку. Итак, Жарков. После скандала восьмилетней давности, лишившись ресторана, карьеры и денег, он прервал все контакты с семьёй, уехал из Москвы, куда – неизвестно…

– Семья – это мать?

– Ещё была сестра с мужем и сыном. Только сестра вместе с мужем погибла задолго до того, как Дмитрий Жарков лишился ресторана в Москве и прочего, так что в нашем уравнении она лишняя. А вот мать умерла три года назад. И умерла она, уверенная, что сына нет в живых, потому что выживала одна и тянула внука на свою пенсию.

– То есть, по сути, господин Жарков обиделся на весь свет, а пострадала от этого его мать?

– Именно так получается. Служба магбезопасности считает, что он жив, но где именно находится – неизвестно. Мы точно знаем, что стихией воды он владеет, и что у него был не только повод, но и причина убить Красовскую.

– Но причине этой без малого восемь лет. Не поздновато ли? Или ты будешь говорить о «холодном блюде»?

– Буду, – кивнул Алекс. – Он мог копить силы, мог выжидать подходящего момента. Мог, в конце концов, просто проводить отпуск на Волге и увидеть бывшую подругу случайно! Я же вот увидел, – добавил он совсем тихо.

– Хм, ну, давай тогда я буду выступать в роли адвоката Тёмного, – усмехнулся Гривцов. – Всё ты верно говоришь, только как Жарков пробрался на яхту, чтобы подсунуть отравленный напиток?

– Слушай, Константин Константинович, я вчера поднялся по трапу уже около полуночи, и никто меня не остановил. Так что пробраться – не вопрос, вот узнать, где именно её каюта – это сложнее.

– Увидел среди поваров знакомого и спросил, – предположил секунд-майор, забывая на миг о своей роли. – А тот ответил и счёл этот момент несущественным. Или, наоборот, был только рад, если вредной бабе принесут неприятности прямо, можно сказать, в кровать.

– А знакомых у него среди поваров…

– Семеро. Ну, или восемь, если Гулиев его знал, всё-таки они пересеклись в Москве на очень короткое время.

– Ну вот. И любой из семерых мог подсказать, где искать Красовскую. Да и потом – Жарков мог и не сообщать, что собирается её убить… Он мог этого даже не планировать! – захваченный идеей, Алекс встал и заходил по комнате. – Вполне могло быть так: Жарков увидел в толпе Марину и захотел с ней поговорить. Могло такое быть?

– Могло, – кивнул Гривцов.

– Ну вот. Красовской было в этот момент некогда, она сказала старому знакомому прийти поздно вечером к ней на яхту, и номер каюты сказала. Он пришёл, женщина снова прошлась по его самолюбию…

– Если бы он убил её в этот момент ударом по голове, например, или задушил – я бы с тобой согласился. Классическое убийство в состоянии аффекта, даже доказательства не нужны. Но по твоей теории получается, что Жарков ушёл, добыл где-то яд, всыпал в виски и принёс в каюту снова? Да ещё и дважды, потому что ты помнишь, графинов было два! Ах, да, ещё и графин добыл точно такой, как в баре «Люсьена Оливье» имеются. Нет, Алексей Станиславович, тут что-то неладно… И самое главное, нет никаких доказательств того, что этот фигурант и в самом деле находился в интересующее нас время здесь, на Волге. Он мог уехать на дальний Восток, на крайний север, да просто затеряться где-то за Уралом.

– Ну да, – Верещагин снова уселся на место. – Мог. Но в списке подозреваемых мы Жаркова оставляем?

– Безусловно! Думаю, рано или поздно мы его найдём, поговорим, тогда и картина прояснится.

– Ладно, поехали дальше. Аурные следы. Как пишут эксперты, следы рваные и применить их к кому-то из подозреваемых невозможно…

– Точно, – секунд-майор выждал мгновение, потом продолжил. – Зато, если ты обратил внимание, там есть несколько уникальных точек, и совпадение с аурой обвиняемого можно будет использовать как доказательство в суде.

– Это прекрасно, – рассеянно ответил Алекс, перекладывая листы бумаги. – Но до суда надо ещё добраться… Ага, вот оно! Биографии наших фигурантов. Во-первых, Тверь, с которой на удивление много пересечений. Мария Спелетти, в девичестве Ломакина, там родилась и прожила до двадцати шести лет, то есть, переехала в Лаций десять лет назад. У Марины Красовской в Тверской области живёт брат, у него конный завод. И, наконец, Казаковы. Сергей заканчивал высшие поварские курсы – где? Всё там же, в Твери.

– Ну, а почему бы нет? Большой город, достаточно близко к Москве… Впрочем, совпадения в нашей работе априори принимаются за сомнительные.

– Вот именно. Ну, и, наконец, третий момент, дополнения к отчёту судмедэксперта, – Верещагин насмешливо фыркнул. – Какое там дополнение, он попросту признаёт, что облажался! С учётом температуры воздуха и того, что обе женщины находились на ярком солнце, что Ольга была тепло одета, а на Марине – чёрное платье… В общем, ваш прозектор сообщает, что первоначальное определение времени смерти неверно и даёт новое: между тремя и пятью часами утра.

– Ну, ошибся человек, с кем не бывает? – буркнул Гривцов.

– Со всеми! – Алекс примирительно поднял ладони. – Со всеми бывает, не спорю. Тогда картинка получается такая: Марина после ужина ушла к себе в каюту. Графин с виски у неё был припрятан, чем она и воспользовалась…

– По результатам вскрытия, не просто воспользовалась, а изрядно набралась!

– Возможно, почувствовав себя плохо, женщина вышла на палубу подышать, села в шезлонг и там задремала. Солнце в тот день встало в четыре утра, шезлонги обращены на восток, то есть, осветило её в самом начале пятого. И, если верить экспертам…

– А я не вижу, почему бы мы не должны им верить!

– Если верить, – с нажимом повторил Верещагин. – Что-то там перестало вырабатываться, и случилась мгновенная дегенерация мозга. И мы получаем указанное судмедэкспертом время смерти.

– Остались сущие пустяки, – криво усмехнулся Гривцов. – Выяснить, что Ольгу Бобровских подняло среди ночи, кто воткнул её в спину ледяную иглу, кто отравил виски, и, наконец, кто вынес тело на палубу. И я даже не смею мечтать, чтобы это был один фигурант!

Мужчины помолчали. Алекс механически перебирал бумаги, словно надеялся, что решение проблемы затерялось между листами. На глаза ему попалась расширенная биография Ларисы Новиковой, и он всё так же механически прочёл первую страницу, вторую, добрался до момента гибели сына, прочёл дальше…

– Тьма… – вырвалось у него. – Ты это видел? Где именно мальчишка погиб?

– Какой мальчишка? – встряхнул головой вырванный из размышлений Гривцов.

– Сын Ларисы Новиковой, Илья, в семьдесят восьмом году поступил в ветеринарный техникум, и после первого курса поехал на практику – куда? На конеферму в Тверской области.

– Конный завод, принадлежащий брату Красовской?

– Именно! Там некий особо ценный жеребец на тренировке ломает ногу, мальчик пытается его спасти, выкладывается больше чем полностью и выгорает. Тоже, скажешь, совпадение?

– Не скажу, – покачал головой секунд-майор. – Но вообще история странная, чтобы не сказать – чудовищная. А что, на практике они были без преподавателя? И когда мальчишка потянул уже не резерв, а собственную жизненную силу, некому было остановить? Как ни ценен жеребец, а с жизнью ребенка никакую ценность не сравнить. Надо запрашивать копию дела в магбезопасности, – и он нажал на кнопку коммуникатора. – Сенчуков? Зайди.

Через минуту дверь кабинета открылась, появился рыжий веснушчатый оперативник, молча выслушал распоряжение руководства и, не произнеся ни слова, вышел. Гривцов повернулся к Алексу:

– Сегодня я дам разрешение господину Пархомову продолжать круиз. Ярославль – последний пункт маршрута, и дело надо закрыть там.

– Сколько предполагается стоянка в Ярославле?

– Три дня.

– Должны успеть, – сказал Алекс с некоторым сомнением.

– Деваться некуда, должны. Там вас встретит лейтенант Ковригин, он будет заниматься этим делом дальше. Ну, а пока на яхте… смотри в оба.

И сыщики обменялись рукопожатием.

Ужинали в городе.

Вся компания – и повара, и журналисты – выглядела вялой и уставшей. Ели плохо, пили мало, разговаривали через силу.

Алекс посматривал на троих главных фигурантов – Новикову, Спелетти и Казакова, вспоминал полученные сведения и словно прикладывал их к персонажам.

Лариса – сомелье, уже который день пьёт только минералку. Вино пригубливает и отставляет. Для неё Ярославль не только конечный пункт круиза, но и цель, именно там она должна отчитаться перед нанимателем. Каков будет этот отчёт? И много ли он значит для любезного хозяина, господина Пархомова?

Мария Спелетти почти ничего не ест, гоняет по тарелке кусочек отлично приготовленной телятины. Молчит, опустив голову, на реплики мужа отвечает односложно. Она убийца, она что-то знает, или просто плохо себя чувствует? А вот синьор Спелетти разговорился, вот и сейчас что-то втолковывает Мушинскому. Алекс прислушался – ну да, разумеется, рекламирует особые сорта сыра.

Сергей Казаков сидит между сестрой и Лизой. Вот за этим столиком весело, компания – а к ним присоединился ещё и Амир Гулиев – то и дело взрывается смехом. Вообще Алекс склонен был данного фигуранта переместить на последнее место в списке подозреваемых, но исключать пока нельзя было никого.

Впереди три дня, за которые нужно найти убийцу и неопровержимые доказательства…