Холодное блюдо

Глава 6. Рыбинск (продолжение)

Уха опеканная

1,5 кг рыбы или 1,25 кг филе, 1,75 л воды, 2 луковицы, 0,5 моркови, 3 картофелины, 4 лавровых листа, 10–12 горошин черного перца, 1 лук – порей, 1 петрушка, 2 ст. ложки укропа, 4–5 тычинок шафрана, 2 ч. ложки соли, 4 ломтика (кружочка) лимона

Опеканную уху можно варить двумя способами.

1. Головы, хвосты, кости от разделанной рыбы сварить в течение 20–30 мин на умеренном огне, бульон процедить и отварить в нем в течение 5 мин крупные куски филе рыбы. Затем рыбу вынуть, обмакнуть во взбитое с 1 ч. ложкой муки яйцо, слегка обжарить (опечь – отсюда «опеканная») в сковороде на сливочном масле и вновь погрузить в кипящий рыбный бульон для доваривания еще на 3–5 мин.

2. Рыбу, овощи, пряности положить в глиняный горшок, залить кипятком, закрыть, поставить в нагретую духовку на большой огонь на 15 мин. Когда уха начнет кипеть, вынуть из духовки, добавить 1 ст. ложку сливочного масла, поверх налить хорошо взбитые 1–2 яйца и вновь поставить в духовку на 15 мин – до полного запекания (опекания) яиц.

В.В.Похлебкин «Национальные кухни наших народов, М., Центрполиграф, 2004

В Рыбинск Алекс вернулся уже вечером, около девяти. Заглянул к Лизе, но её в номере не было, и он махнул рукой – всё уже, поезд ушёл, это понятно! – и набрал на коммуникаторе номер Гривцова. Ждать пришлось долго, и Верещагин даже хотел отключиться, но тут синий экран сменился картинкой, появилось лицо секунд-майора. К нижней губе прилип кусочек укропа, и объевшегося сегодня Алекса слегка замутило.

– А, это ты, – буркнул Гривцов. – Вернулся?

– Так точно.

– Тогда вот что… Приходи-ка ты ко мне в гости. Улица Крестовая, прямо напротив храма Единого, дом восемьдесят пять. Это от твоего отеля два квартала.

– Понял, иду, – ответил Алекс и отключился.

Нужный дом он нашёл легко: храм трудно было не заметить, так он сиял в июльских сумерках белыми стенами, а прямо напротив, как и говорил секунд-майор, стоял небольшой двухэтажный домик с палисадником, где зацветали флоксы. Он постучал дверным молотком, и почти сразу дверь распахнулась. На пороге стояла женщина – пухленькая, уютная, с ямочками на щеках. Только по седине в тёмных волосах было понятно, что она ровесница Гривцова. В доме пахло пирогами и какими-то ягодами, и было совершенно ясно, что именно так и должно пахнуть в доме, где правит эта женщина.

– Алексей Станиславович?

– Добрый вечер. Да, я.

– Рада знакомству, проходите. Меня зовут Елена Николаевна, можно просто Лена. А Костя в кабинете, пойдёмте, я вас провожу. Не разувайтесь, не надо, всё равно завтра придут убираться.

Улыбнувшись мельком, она стала подниматься по лестнице на второй этаж, и Верещагину ничего не оставалось, кроме как следовать за хозяйкой дома.

– Вы ужинали? – спросила Елена Николаевна, не поворачиваясь.

– Я так обедал, что есть ещё три дня не захочу, – честно сказал Алекс.

– Тогда чаю. У меня отличный сбор как раз для таких случаев… – она тихо хмыкнула. – Дети разъехались, мы с Костей вдвоём остались, а я привыкла готовить на шестерых.

Тут она подошла к одной из дверей и распахнула её.

– Костя, твой гость пришёл.

– Заходи, Алексей, – голос раздался не от письменного стола, а оттуда-то слева и сверху.

Войдя, Верещагин разглядел, что Гривцов стоит возле книжного шкафа на лесенке и перелистывает большой, по виду очень старый, том, переплетённый в коричневую кожу.

– Садись вон, на диван, я тут кое-что интересное нашёл. Погоди минутку.

Аккуратно придерживаясь за полки, секунд-майор спустился с лесенки, подошёл к Алексу и опустил ему на колени тяжеленную книгу. «Смертельные заклятия в повседневной жизни» – прочитал он заголовок, и в некотором обалдении поднял глаза на хозяина.

– Это что?

– Догадайся! – домашний Гривцов был совсем другим: весёлым, дружелюбным и явно готовым поговорить.

– Ну-у… Результаты вскрытия получили? И убили Ольгу магией? А Марину как-то по-другому?

На каждый вопрос секунд-майор кивал, потом сел в кресло напротив, сцепил пальцы на животе и сказал:

– Значит, так. Ольгу убили ледяной иглой, два удара, один в сердце, второй в основание черепа. Игла-то растаяла к тому моменту, когда тело попало на стол прозектора, но остались следы. Какие, знаешь?

Тут Алекс не сплоховал:

– При резком понижении температуры и в клетке, и в межклеточной жидкости образуются кристаллы льда, они повреждают клеточные оболочки, и клетка лопается, – сказал он уверенно. – Видимо, температура иглы была очень низкой. Плюс вымораживание воды и как следствие – обезвоживание клетки. И, конечно, просто механическое повреждение. Хотя попасть вот так в сердце со спины, через ткань шезлонга… Это надо было хорошо знать, куда ударить.

– Вот именно.

– А Красовская?

– Красовская пострадала тоже магически, но совсем иначе. Ей подсунули графин со спиртным, это мы знаем от стюарда.

– Выпить она любила, все наблюдали и видели. Но вряд ли прикладывалась к виски с самого утра?

– Нет, тут ещё интереснее! Графин этот мы в её каюте нашли, разумеется, спрятала она его всего лишь в чемодан. И внутри был отличный виски. Только с маленькой алхимической добавкой.

Тут Елена Николаевна внесла поднос с чашками, заварочным чайником и прочим, и Гривцов замолчал, ожидая, пока она расставит всё на журнальном столике. Жена подхватила опустевший поднос, насмешливо улыбнулась и потрепала его по плечу, после чего вышла и плотно прикрыла дверь.

– Так с какой добавкой? – нетерпеливо спросил Алекс.

Секунд-майор разлил чай, положил себе сахар, размешал, поглядывая на гостя с усмешкой. Отпил первый глоток, пожмурился от удовольствия и, наконец, заговорил:

– Состав добавки пока неизвестен, как и механизм воздействия. Наши эксперты предположили, что её активировало пребывание на солнце, и воздействовала она на мозг. Возможно – но это пока гипотеза! – добавка эта полностью прекратила выработку нейромеланина и вызвала мгновенную дегенерацию мозга. Типа моментальной болезни Паркинсона.

– Паркинсона? Моментальной? – Алекс помотал головой, чтобы мысли улеглись получше. – Такое бывает?

– Доселе не наблюдалось.

Верещагин выругался, подумал немного и выругался ещё раз.

– Полегчало? – спросил секунд-майор.

– Не очень. Погодите, но почему такие разные методы? У нас что, два убийцы?

– Не веришь в совпадения?

– А вы?

– Ну, я-то нет, но я простой провинциальный сыщик, это ты у нас столичный детектив.

Насмешка не была обидной, и Алекс от неё просто отмахнулся.

– Возможно… – проговорил он, снова прокручивая в голове услышанное. – Возможно, убийство Марины Красовской готовилось заранее? А Ольга чем-то помешала в последнюю минуту, увидела или услышала что-то, что не должна была, и с ней пришлось расправиться срочно.

– Очень может быть.

– Ледяная игла…

Раскрыв толстый том, так и лежавший на его коленях, Верещагин быстро перелистал его, нашёл раздел «Магия воды. Магия крови» и пробежал пальцем по перечню глав.

– Ага, вот оно! Значит, у нас маг воды плюс алхимик.

– Ну, алхимический препарат он мог купить заранее, а вот ледяная игла – это да, накануне не создашь, срок её существования не более минуты при той температуре, какая сейчас за бортом.

– Отлично! – тут Алекс успокоился, закрыл и отложил справочник и откинулся на спинку кресла. – Значит, я не зря сегодня мотался по Москве.

– Разжился сведениями о фигурантах?

– А как же!

– Делись.

Раскрыв блокнот, сыщик просмотрел записи и начал.

– Итак, начну с Мушинского, раз уж мы знаем, что он угрожал Пархомову. Михаил Мартемьянович Мушинский, совладелец и шеф-повар ресторана «На Заречной улице» на протяжении последних семи лет. Ресторан удерживается в десятке самых популярных заведений среднего звена. Ну, то есть, какой-нибудь клерк, или я, например, спокойно можем там ужинать раз в неделю, и это не нанесёт ущерба бюджету. Специализируется на русской кухне с добавкой некоторого фьюжн.[13]

– Тьма с ней, с кухней! – нетерпеливо воскликнул Гривцов. – Скажи лучше, он маг?

– Ни капельки. Ни на ноготь. Не маг и, строго говоря, не повар, а менеджер. Кухню тащит на себе его первый заместитель, су-шеф, а сам Мушинский занимается рекламой, продвижением и всей этой…

– Лабудой, – подсказал секунд-майор.

– Именно.

– Понятно. Значит, он пока перемещается в нижнюю строку списка подозреваемых. Кто у нас дальше?

– Алексей Власов, ресторан «Печь и котелок». Владелец и шеф-повар, маг огня с резервом не более двенадцати единиц. В магуниверситет его с такими показателями бы не взяли, а вот готовить это помогает. Вообще, как мне сказали, поварами чаще всего становятся именно огневики.

– И воды у него нет…

– Нет.

– Ладно, – Гривцов кивнул каким-то своим мыслям. – Поехали дальше.

– Фозил Ким, ресторан «Дефлопе», владелец и шеф-повар. Специализируется на восточной и азиатской кухне, ну, и всё тот же фьюжн, куда от него деваться. Тоже огневик плюс воздух, десять единиц резерва в каждой стихии. Кстати, самый молодой в этой компании, приехал в Москву лет шесть или семь назад, купил разорившийся ресторан и сейчас среди заведений среднего класса занимает устойчивое второе место. В отличие от всех прочих, Красовскую он практически не знал.

– Почему?

– Потому что он повар, и только. А рекламой, и, значит, контактами с прессой, занимается его брат Артур Ким.

– Которого в круизе нет.

– Нет.

– Ладно… Скажи мне сразу, водники в твоём списке есть?

– Есть, – Алекс перевернул страницу блокнота. – Трое. Сергей Казаков, он вместе с сестрой Агнией руководит рестораном «Похлёбкин», и с Красовской у них был давний и затяжной конфликт. Лариса Новикова, сомелье. Мария Спелетти, специалист по сыру.

– Интересно… А у сестры, значит, другая магия? – поинтересовался секунд-майор, и Алексу показалось вдруг, что глаза его загорелись жёлтым.

– У неё земля, но такая слабая, что можно даже не считать. Плюс интересная разновидность воздуха, она различает запахи примерно в десять раз лучше, чем мы с вами.

– Как собака?

– Почти.

– Но ледяную иглу так не создашь… А про Новикову удалось что-то узнать?

– Практически ничего, – покачал головой Верещагин. – Я говорил с двумя московскими рестораторами, они с ней не знакомы. А сведения о наличии магии и размере резерва взял из реестра службы магбезопасности, они ж полный учёт ведут.

– И ауру снимают, и магический спектр? – подобрался Гривцов.

– Разумеется.

– Это интересно… Ты не взял?

– Кто б мне дал? И так, в общем-то, услугу оказали, могли и сведений не сообщить.

– Значит, надо будет послать официальный запрос, – пробормотал секунд-майор и ушёл куда-то в свои мысли.

Подождав с полминуты, Алекс вздохнул, встал и понёс том «Смертельных заклятий» на письменный стол. Положил, выровнял переплет параллельно кромке стола и подошёл к книжному шкафу, рассмотреть книги. Впрочем, на нижних полках стояла художественная литература, сплошь классика, хорошо потрёпанные тома с аккуратно подлатанными переплётами. За окном тоже не происходило ничего интересного: улица была пуста, очевидно, жители города Рыбинска уже разошлись по домам и отдыхали.

«Маг воды и алхимик, – думал он, глядя на золотые блики фонарей. – В принципе, это вполне может быть один и тот же фигурант, эти два вида сил нисколько друг другу не противоречат. У Пархомова выбили довольно значимую фигуру, собственного ресторанного критика. Как дальше будет складываться партия? Если он бросит фестиваль, не дойдя даже до Ярославля, ему не расплатиться с тамошними властями, с рестораторами, с другими участниками и теми, кто проводил подготовку. И никакие обстоятельства, никакой форс-мажор в такой ситуации не учитывается. Значит, надо продолжать. И брать журналистов, сопровождающих яхту, на короткий поводок… Предупредить Лизу, чтобы не велась ни на какие пряники? Да с чего бы ей меня слушать-то, большая уже девочка, а я совершенно чужой человек. Пусть решает сама. Бог с ними, с журналистами, вернёмся к убийству. Что ж такое Ольга увидела, чтобы это нельзя было дать рассказать, пришлось срочно втыкать в спину ледяную иглу?» – тут спины Верещагина будто коснулось смертельно холодное остриё, и его передёрнуло.

– Протоколы обысков будешь смотреть? – прервал размышления голос секунд-майора.

– Буду.

– Смотри. А я пока поговорю кое с кем.

Гривцов протянул ему увесистую пачку листов, а сам набрал номер в коммуникаторе и, вздыхая, стал ждать ответа. Алекс взял первый лист, с облегчением отметил, что протоколы распечатаны, а не написаны на коленке в процессе обыска, и стал читать.

О лары, пенаты и все боги домашнего очага! Чего только разумные существа не натаскивают в свои более или менее уютные норки? Даже временное пристанище, вроде купе поезда или вот как здесь, каюты на яхте, на краткий момент становится домом. И вот уже в изголовье постели красуется маленькая вышитая подушечка, стакан, сохраняющий свежесть воды, стоит на тумбочке у постели, а баночка с особым кремом на основе весенних русалочьих наговоров – у зеркала в ванной.

Протокол за протоколом изучал Верещагин, и всё больше хмурился раздражённо. Зачем, милостивые боги, зачем ему знать, что всё тот же Мушинский хранит мешочки с золотыми монетами в носках? Или что сыровар Джакомо Спелетти носит туфли со скрытым каблуком, делающие его выше на целых пять сантиметров? За какой надобностью ему эти маленькие тайны, какие даже любимой жене не каждый сразу расскажет? Правое полушарие мозга, отвечающее за чувства, отмечало и отбрасывало все эти несущественные подробности, левое, оплот логики и анализа, откладывало в сторону важное.

Агния Казакова возит с собой целую коробку пузырьков с настойками, экстрактами, порошками и травяными сборами. Алхимик? Или специалист по пряностям и добавкам к блюдам?

У Ларисы Новиковой в чемодане журнал «Новости науки», полностью посвящённый последним разработкам в области магии воды. Но это-то ладно, она как раз этой стихией и обладает, но зачем справочник по той же тематике у Алексея Власова, слабого мага огня?

Фозил Ким таскает в багаже толстенный том, явно очень старый и потрёпанный, страницы которого заполнены иероглифами. И что это? Любимый роман какого-нибудь великого писателя из Царства Корё, которого он читал в детстве? Гримуар его бабушки? Учебник по какой-то особой тамошней магии, вроде орочьего шаманского искусства?

В общем-то, это было нормальная для начала расследования стадия накопления информации. Ты – сыщик, ты пока ничего о случившемся не знаешь, кроме того, что видят все. Начинаешь узнавать, вваливаешься в чужую разрушенную жизнь, не вытирая ботинок, и копаешься в осколках, ища тот единственный кусочек, который позволит восстановить картинку целиком. И это единственный способ, позволяющий всем, затронутым убийством, оставить этот ужас за спиной и начать жить заново. Всем, кроме убийцы.

Тут Алекс поморщился, припомнив единственное дело, которое ему так и не удалось довести до конца. Пока не удалось, хотя прошло уже больше десяти лет. Он знал, кто убийца, называл его про себя «господин Ф.», и тот знал, что Верещагин знает… Посмеивался, здоровался при встрече, а потом как-то в ноябре исчез за пеленой дождя и не вернулся. Москва – маленький город, и общих знакомых было немало. Поговаривали, что господин Ф. уехал то ли в Бейджин, то ли в Буэнос-Айрес, а может, в Нью-Амстердам… Ничего, вернётся, Алекс точно это знал. Осталось то, ради чего господин Ф. убивал и что не смог забрать из рук убитой им женщины. Вернётся, и история будет завершена.

Так ради чего убили Ольгу и почти уничтожили Марину?

– Изучил? – поинтересовался Гривцов.

– Просмотрел. Кое-что заинтересовало, но пока ни Тёмного непонятно.

– Разберёмся, – в словах Гривцова сквозила абсолютная уверенность. – Но тебе придётся поселиться на яхте, чтобы быть внутри этого террариума.

– Не выйдет, – Алекс помотал головой. – Они ж меня видели, я записывал их показания, пока вы допрашивали.

– Не учи свою бабушку… хм… Я на тебя полог незаметности поставил, никто тебя разглядеть не мог. И не просто так полог, а работы Гильдии артефакторов Нордхейма, сквозь него сам Мерлин не пробьётся сходу.

– Да?

– Да.

– Ладно. Поговорю с Пархомовым.

– Вот сейчас и поговори, – когда хотел, Гривцов мог быть нудным до бесконечности.

Алекс задавил возражения, которые так и норовили выскочить наружу. В конце концов, для дела это действительно нужно. А то, что заказчик ему надоел и просто не слишком симпатичен, значения не имеет. Главное – он подтвердил: все результаты расследования Верещагин передаёт в городскую стражу вне зависимости от того, кто окажется виновным. Ну, и ещё Пархомов платит.

Договорились они быстро: Эдуард счёл разумным то, что приглядывать за не слишком управляемой толпой гениальных поваров будут не только он с Володей Сошниковым, но и специалист. Свободная каюта есть, и она в полном распоряжении господина детектива прямо с сегодняшнего вечера.

Отключив коммуникатор, Верещагин потёр лоб. Какая-то мысль не давала ему покоя, но никак не получалось поймать её за хвост. Обыск в каютах… протокол вскрытия… обстоятельства обнаружения тел… Так, кажется, вот оно!

– Константин Константинович, дайте мне ещё раз глянуть на снимки с места происшествия. Ага, спасибо, и протокол осмотра тоже. Та-ак…

Ну точно, вот оно! Нашлась заноза, всё время коловшая память.

– Время осмотра в протоколе верное, начало в десять часов тридцать две минуты утра? – спросил Алекс.

– Верное. Я приехал в десять пятьдесят, – ответил Гривцов, смотревший с интересом.

– Тогда у меня два вопроса. Первый: а что, ни один из стюардов до этого времени ни разу не заглянул на главную палубу?

Секунд-майор приподнял брови.

– Ну, по их словам, они готовили и сервировали завтрак. К уборке приступают обычно около одиннадцати. Да ты ж читал их показания!

– Читал, – Алекс махнул рукой. – Бассейн и лежаки просматриваются отлично с двух палуб, расположенных выше. В том числе и из ресторана. Ну, ладно, предположим, никто не заметил – ни стюарды, ни капитан, ни два матроса, ни механик – что дамочки лежат на солнце неподвижно. Тогда вопрос второй: солнце взошло где-то в половине шестого, если я не ошибаюсь. К половине одиннадцатого было уже довольно жарко, палуба полностью на солнце, это и на снимках видно. Почему женщины не открыли зонт? Почему Ольга не сняла халат? И почему Марина и вовсе улеглась на шезлонг в платье из плотного чёрного шёлка с какими-то, Тьма их побери, блёстками? Там изжариться можно на солнце в это время! Это что, экстремальное похудение, типа как жокеи практикуют, в парилке? – задавая последний вопрос, он уже почти кричал.

– Интересный вопрос, – медленно произнёс Гривцов. – Очень интересный. И что ты об этом думаешь?

Алекс медленно остывал. Он чувствовал себя перегревшимся чайником, который свистит, изрыгая клубы пара… С отвращением отложив снимки и листки протоколов, он ответил:

– Они туда пришли ночью. Ну, или поздним вечером, после ужина. Ольга ушла спать раньше, Красовская вызвала её из каюты, и они отправились на палубу…

– Не проходит, – тут же возразил секунд-майор. – Прочти, что патологоанатом пишет – время смерти определено между семью и девятью часами утра. Или ты хочешь сказать, что эти две дамы трепались… пардон, беседовали всю ночь?

– Время рассчитывалось с учётом жаркого солнца?

– Я проверю ещё раз, – секунд-майор нахмурился, просмотрел протокол вскрытия, покачал головой. – Проверю.

– Проверьте, – кивнул Алекс. – Иначе мне вообще всё непонятно.

– Ничего, не впервой нам начинать дело даже не с нуля, а с отрицательной величины, – Гривцов встал. – Теперь иди на яхту, а утречком загляни ко мне. Или нет, не утром – в обед. Обменяемся новостями.

Выйдя на пустынную улицу, Верещагин неторопливо побрёл в сторону гостиницы. «Собирать вещи или оставить до завтра? думал он. – Оставлю. Сил нету ещё и с барахлом возиться. Заберу зубную щётку и несколько амулетов, которые могу пригодиться. Да, и Лизу надо предупредить. Хм, а если она захочет тоже перебраться на яхту? Вот ведь Тьма, вполне может оказаться, что свободными остались только те каюты, где жили Ольга и Марина. Тьфу, о чём это я? Они ж опечатаны, Гривцов говорил. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления…»

За этими неторопливыми размышлениями Алекс дошёл до отеля, кивнул дремлющему за стойкой портье и поднялся на свой этаж. Постучал к Лизе, но никто не ответил, поэтому он махнул рукой и отпер дверь своего номера.

Щёлкнул выключатель, и номер осветился не по-гостиничному яркой люстрой. Вытянув из шкафа сумку, Верещагин стал собираться. Зубная щётка и паста, сменная одежда и бельё, небольшой кейс с амулетами и инструментами, книга, чтобы почитать перед сном, что ещё?

Вроде всё…

«Хорошо, пожалуй, что я отсюда переберусь на яхту, – думал он, закрывая сумку. – Десяток подозреваемых, и все будут прямо под рукой. Почти тепличные условия для расследования! Правда, совершенно непонятно, что делать с Лизой. Скорее всего, её не тронут ни в каком случае, ну, а вдруг? Придётся тащить её с собой, и это решительно неудобно».

Вздохнув, он вытянул из кармана коммуникатор и набрал номер.

Девушка ответила не сразу, но, в конце концов, синий экран сменился картинкой, и Алекс увидел раскрасневшееся лицо и улыбку от уха до уха.

– Ой, как хорошо, что ты позвонил! – закричала Лиза, как обычно, не тратя времени на приветствия. – Представляешь себе, я встретила свою институтскую подругу! Кать, покажись! – на экране появилось ещё одно лицо, смуглая синеглазая брюнетка с совершенно убийственной улыбкой. – Я, наверное, в гостиницу сегодня не вернусь.

– Ладно, договорились, – кивнул Алекс. – Я тоже сейчас ухожу…

Но девушка его уже не слушала. За её спиной загремела музыка, замелькали фигуры танцующих, и Лиза попрощалась и отключилась.

– Ну вот и славно, – сказал Верещагин сам себе. – Вот проблема и решена.

Он подхватил сумку, выключил свет и запер дверь номера. Идти ему до яхты «Люсьен Оливье» было ровно двести метров.