Холодное блюдо

Глава 10, Прибытие в Ярославль

Уха раковая

В рыбную часть этой ухи входит 2 части мяса рака и 1 часть мяса рыбы, лучше всего щуки или другой пресноводной рыбы. Из этой смеси сделать тельное (см. прим. 1) с добавлением лука, черного перца и 1 ст. ложки пшеничной муки (на 1 кг рыбы). Уху варить из свежей мелкой речной рыбы, которую после разваривания вынуть, после чего бульон процедить и опустить в него тельное, которым предварительно наполнить раковые панцири. Закладка овощей и пряностей та же, что для рядовой ухи (см. прим. 2), за исключением укропа, которого взять вдвое больше.

Прим. 1 Тельное тяпанное.

500 г рыбного филе, 1 яйцо, 2 луковицы, 1 ст. ложка укропа, 0,5 ч. ложки черного молотого перца, 2 ст. ложки пшеничной или ржаной муки, 1 ст. ложка зелени петрушки, 0,5 ч. ложки соли для тельного, 2 ч. ложки соли для отвара 1 л воды

Филе нарубить кусочками размером не более 0,5 х 1 см, размять деревянной ложкой, перемешать с мелко нарезанным луком и пряностями, затем добавить взбитое яйцо, 1 ст. ложку муки, все перемешать в однородную массу, сформовать ее в виде толстой колбасы, обвалять в оставшейся муке и туго обернуть салфеткой (марлевой, бязевой, льняной), перевязав суровой ниткой или шпагатом. Подготовить подсоленный кипяток с луком и пряностями и опустить в него тельное в салфетке на 15 мин. Дать тельному остыть в салфетке в течение 5 мин,

Прим. 2. Овощи и пряности для рядовой ухи: 2 луковицы, 0,5 моркови, 1 петрушка (корень и зелень), 1 корень пастернака, 2 картофелины, 1 ст. ложка укропа, 3 лавровых листа, 8 горошин черного перца, 1 ст. ложка эстрагона, 2 ч. ложки соли

В.В.Похлёбкин «Кухни славянских народов» (Центрполиграф, 2007)

Ранним утром пассажиры яхты «Люсьен Оливье» крепко спали. Скрипел зубами во сне Эдуард Пархомов, тихо посапывала носом Лариса, спорил с каким-то нездешним гостем Фозил Ким… Никто не слышал, как поднялся на мостик капитан Новицкий, как он активировал фиалы с элементалями воздуха и огня, как заработали моторы, палубный матрос отдал швартовы, и яхта тихо отчалила от маленькой пристани. Впереди ждал Ярославль.

Впрочем, спать им дали недолго. Уже в восемь утра стюарды прошли по коридорам, стуча в двери кают и приглашая завтракать, а без четверти девять Пархомов вошёл в зал ресторана. Выглядел он плохо, сразу стало заметно, что лет ему уже давно не двадцать и даже не тридцать. И, кажется, даже не сорок… Впрочем, круги под глазами и обвисшие щёки мало кого красят.

– Завтрак сейчас подадут, – начал он без лишних предисловий. – Вы все понимаете, что в предыдущем пункте нашего круиза мы задержались… по независящим от организаторов причинам, – сдержанный гул голосов Эдуард решительно истолковал как поддержку. – А что было делать? Переносить дату проведения фестиваля и конкурса никто бы не согласился, поэтому мы с вами оказались в жёстких условиях. Сегодня отправляемся, – он хмыкнул, – буквально с корабля на бал. Фестиваль проводится традиционно в городском парке, мы с вами к этому привыкли, но тут пешком идти далековато. Экипажи придут без четверти одиннадцать, прошу к этому времени ожидать у трапа.

И он сел на своё место, не ожидая вопросов.

Их и не было: все занялись завтраком. Стюарды заранее расставили на столах хлеб, масло, вазочки с паштетом, мёд и прочее, подали кофе, предупредили, что принесут горячее через двадцать минут, и скрылись на кухне.

Верещагину решил добраться до центра города вместе с судьями фестиваля. Начинать в Ярославле следовало со знакомства с лейтенантом Ковригиным. Вчера они договорились по коммуникатору, что Алекс придёт к одиннадцати в городскую стражу, Мельничная улица, дом восемь.

Он немного удивился, обнаружив, что за пять минут до назначенного времени все шеф-повара уже были на месте встречи. Отсутствовала лишь Лариса Новикова, но ей и в самом деле нечего было делать на конкурсе ухи. Её круиз закончился, Верещагин предположил, что после встречи с Осипом Гершковичем, владельцем завода по розливу вин и её основным заказчиком, госпожа Новикова попросту отправится в Москву. Ему было немного жаль, что это знакомство не продолжится…

– Если бы Маринка была с нами, она бы сейчас закатила скандал из-за того, что рано разбудили, – произнёс за спиной мужской голос.

– Она бы и не поехала так рано. Распорядилась бы подать экипаж к часу… – возразил другой. – Кстати, как её состояние, никто не знает? Алексей, вы не в курсе?

Повернувшись, он увидел, что беседовали Казаков и Борисов. «Н.Б!» – вспомнилось из дневников Ольги.

Алекс покачал головой:

– Без изменений, по словам медиков. А что уж там и как на самом деле, увы, не знаю.

– Нехорошо так говорить, но я рад, что Красовская осталась в Рыбинске, – сказал Борисов. – Представляю себе, чего бы она понаписала! Тут не то что мишленовские звёзды получать, после таких статеек вообще из обоймы бы не вылететь.

– Работать надо, – ответил Сергей Казаков неожиданно резко. – Работать как можно лучше, вот и всё, и никакие статейки тогда не помешают.

Его собеседник открыл было рот – не то для возражений, не то для согласия – но подошли экипажи, все стали рассаживаться, и разговор увял сам собой.

Дом номер восемь по Мельничной улице оказался трёхэтажным особнячком, прячущимся от нескромных взглядов в глубине двора, за зелёной изгородью. Старые липы затеняли его окна, перед входом кто-то высадил несколько кустов гортензий, усыпанных пышными розовыми шарами.

Кабинет Ковригина был на втором этаже, в самом конце коридора. Алекс постучал и дождался разрешения войти. Комната была маленькой, там с трудом помещались стол, стул для посетителей, кресло самого лейтенанта и большой сейф. Сидевший за столом мужчина что-то писал. Оторвавшись от бумаг, он поднял голову и посмотрел на вошедшего.

– Алекс? – спросил он. – Ты здесь откуда?

– Кирилл?

Верещагин не поверил своим глазам. Лейтенант Ковригин оказался его сослуживцем из полузабытых времён, человеком, носившим в Легионе прозвище Ажиль[17], незаменимым при проведении некоторых секретных операций. С другой стороны, чего удивительного? Фамилий они тогда не использовали, кто куда разъехался, не знали…

После традиционных объятий, похлопываний по спине и бессвязных восклицаний «Ну надо же!» и «Сто лет не виделись» наступила неловкая пауза. Ковригин сел за стол и откашлялся.

– Я и представить себе не мог, что частный детектив Верещагин окажется Малышом Алексом из Легиона, – сказал он. – Как это тебя занесло в такую работу?

– А что? Работа не хуже любой другой, – пожал плечами Алекс. – По крайней мере, надо мной только один начальник, я сам. Вот, захотел – ушёл в отпуск…

– Ага-ага, а в отпуске пожелал – и взялся за дело! – хохотнул Кирилл. – Ну, рассказывай, как ты ввязался в эту историю с поварами, ухой и прочей лабудой? Вроде в былые времена ты к котлам подходил только во время дежурства по кухне.

Алекс махнул рукой.

– Не поверишь, но, в общем, случайно. Дело было так…

Слушал Ковригин внимательно, что-то помечал на листе бумаги, иногда переспрашивал. Вся история отняла больше часа, и, когда Алекс перешёл к своим собственным выводам, в горле у него пересохло.

– Вот смотри, – он выложил на стол лист со списком подозреваемых. – Здесь те, кто имел возможность и причину для убийства. Или хотя бы повод. При этом я брал за основу предположение, что главной целью была Красовская, а Бобровских попала под раздачу случайно. Впрочем, с её любовью к подслушиванию и осмотру чужих кают она напрашивалась.

– Угу, я понял, – лейтенант просмотрел список. – Но у тебя ведь есть и ещё какие-то соображения, которые ты на бумаге не изложил? Потому что в твоём перечне я вижу не только магов воды, но и воздушников. А вот у этого, – он ткнул пальцем в одну из фамилий, – вообще магии нет.

– Ты прав. Понимаешь, мы подозреваем тех, кто владеет водной стихией, исходя из способа убийства – ледяная игла, которую мог создать только маг воды. Но я тут поковырялся во всяких источниках и нашёл вот какую штуку: вымораживание клеток могло произойти ещё и при использовании низкотемпературного сжиженного газа. Точечный вихрь, вот как это называется.

– Ну, предположим. А Петелин, у которого минимальный резерв, он как поступил? Просто подошёл сзади с ледышкой в руках и ткнул пару раз?

– Насчёт него не знаю, – ответил Алекс сумрачно. – Но вычеркнуть из списка не могу, рука не поднимается.

– На интуицию намекаешь?

– Да хоть бы и так.

– Ладно, предположим. Жил мальчик в деревне у бабки, а по деревням чего только не случается. Вон, недавно тут неподалёку одна молодая жена Жнеца вызвала, чтобы свекровь угомонить, очень уж лютая та была. Мог Ваня Петелин научиться чему-то, что давно считается утерянным.

– Это не всё. Ты увидел, где он учится?

– Математико-механический факультет, – прочёл Ковригин.

– Именно. А специальность у него – расчёт формул заклинаний для амулетов и артефактов.

– То есть, ты считаешь, что он для убийства воспользовался амулетом?

– Считаю.

– Ну что же… Интересная идея, как бы ещё её проверить?

– А я уже проверил, – ответил Алекс с нарочитой беззаботностью. – Ты ж знаешь, резерв у меня минимальный, поэтому я всегда вожу с собой… чемоданчик. И среди прочего там есть кристалл, фиксирующий следы магии. Любые следы: магии жизни или смерти, работы стихийных магов или воздействия амулетов или артефактов. И определяет, что именно влияло на объект.

– А личность оказавшего это воздействие не определяет?

– Увы. Но по ране на спине Ольги Бобровских можно совершенно точно сказать: был там амулет. И следы стихийной магии тоже присутствовали.

Лейтенант Ковригин постучал пальцами по столу, потом сказал:

– Пожалуй, запрошу я расширенные сведения о семье мальчика Вани. Просто для того, чтобы убедиться, что он – не наш клиент, – он взглянул на Алекса и усмехнулся. – Да и по прочим подозреваемым. Ты ведь в курсе, что означает «расширенные сведения»?

– Примерно, – Верещагин вернул ему улыбку, больше похожую на оскал. – Ты выволочешь на свет божий всю грязь, которую они копили под диванами. Работа, семья, друзья, соседи, преподаватели и сокурсники. Где учился, где обедал, с кем дружил и ссорился, на каком транспорте добирался в университет…

– Вот именно. Значит, пока у нас Жарков, Петелин, Казаковы, Новикова, Мария Спелетти…

– И Джакомо.

– По Джакомо так быстро не ответят, международный отдел берёт трое суток на получение информации, – лейтенант поморщился. – А знакомыми в… откуда он там, из Пармы? – вот, в Парме знакомыми я как-то ещё не обзавёлся…

– Значит, пока семь фигурантов плюс две жертвы. Много…

– Немало, это точно.

– Кстати, по Жаркову нет никакой новой информации? – вспомнил Алекс.

– Очень мало. После закрытия ресторана он отправился в Астрахань. Там снял дом и зарегистрировался, но нигде не работал, в поле зрения городской стражи не попадал. Дальше… Астрахань он покинул, но нигде не всплыл. Не отмечено ни банковских операций, ни крупных покупок вроде жилья, ничего. Мог вернуться в Москву, уехать на Север…

Верещагин фыркнул.

– Угу, ещё он мог пойти в пеший поход до Урала или отправиться в путешествие на воздушном шаре, и о таких его действиях мы бы тоже не узнали ничего. Порталами он больше не пользовался?

– Нет.

– А дирижаблем? Конечно, сведения за восемь лет ещё собери, но хотя бы в последнее время?

– Не ответили пока, – Ковригин пожал плечами. – Среднерусская Воздухоплавательная Компания почитает себя выше всех прочих, в том числе и городской стражи. Тем более, городской стражи какого-то провинциального Ярославля.

– Брось, – сказал Алекс примирительно. – Они работают. Официальный срок ответа на такой запрос – двадцать четыре часа, а сколько прошло?

– Ну, одиннадцать. Я ночью отправил…

– Ты и сам бы ещё не ответил! Ладно, надо мне идти. Подёргаю за хвост бармена, не так он прост, как хочет казаться. Да и на фестиваль наведаться было бы неплохо.

– Туда, пожалуй, и я схожу, как только разошлю запросы. Посмотрю на фигурантов свежим взглядом. Само собой, мы с тобой незнакомы.

– Само собой!

Московских поваров Верещагин застал в разгар жаркого спора. Разгорелся он вокруг того, кто же станет победителем сегодняшнего конкурса. Добавляло масла в огонь то обстоятельство, что именно сегодня Агния Казакова не участвовала в работе судей, и их осталось только шестеро. Чётное число. И, конечно, найти согласие было невозможно.

– О! – воскликнул Мушинский, увидев появившегося сыщика. – Вот кто нас рассудит! Это будет глас народа.

– Вообще-то от судейской коллегии ждут как раз наоборот, мнения специалистов, – попытался отбрыкаться Алекс. – А я максимум на что способен, так это понять, достаточно ли в блюде соли.

– А и в самом деле, помоги нам, – неожиданно Фозил Ким поддержал оппонента. – Иначе ситуация грозит стать безвыходной.

– В чём проблема-то? – смирился Верещагин.

– Господа, – молодой повар с усмешкой кивнул в сторону троих представителей старшего поколения, – настаивают на том, что мероприятие посвящено ухе как традиционному блюду, значит, и готовить его надо согласно традициям. А мы уверены, что новаторство можно и нужно приветствовать!

– Знаешь что, холодный рыбный суп с маринованной морковью и икрой из яблочного сока – это уже не новаторство, а безобразие! – взорвался Николай Борисов.

– Это всего-навсего попытка следовать предложениям молекулярной кухни, – не уступал Ким.

– Хорошо-хорошо, я согласен, – Алекс повысил голос, чтобы быть услышанным. – Но вы понимаете, что я – просто потребитель, и судить могу не по вашим поварским правилам, а просто: вкусно или нет. Хочу я это доесть и попросить добавки, или в жизни больше не стану пробовать, понимаете?

– Да. Пожалуй, это правильный подход для данного случая, – кивнул Мушинский.

– Тогда давайте. Сколько нужно пробовать, два блюда?

– Два. Уха раковая и тот самый рыбный суп.

– Молекулярный? – улыбнулся Алекс.

– Именно.

– Ну, тогда с него и начну…

Владимир Сошников с интересом наблюдал за тем, как грамотно судейская коллеги взяла в кольцо сыщика: и захочет – не вырвется. Сам он удачно отговорился от исполнения роли третейского судьи тем, что у него насморк, и оттенки вкуса совершенно ему недоступны. Любопытно было, как же выкрутится Верещагин? Тем более, что всех участников ожидал немалый сюрприз…

Но тут его окликнул шеф, надо было заняться договором с журналистами, и Сошников отвлёкся.

Верещагин же пробовал супы, разговаривал с поварами, морщил лоб, размышляя – и одновременно наблюдал за Казаковым, всё более убеждаясь, что это не убийца. Слишком прямолинеен, слишком занят своим делом и ни на что другое не отвлекается. Нет, вычёркивать его из списка подозреваемых рано, но место Сергею – в самом конце этого списка. Он хороший человек, как бы наивно это ни звучало… Нет, Казаков – не тот, кого они ищут. Но что же скрывает бармен Куконин? И на какой козе к нему подъезжать, чтобы вскрыть эту шкатулочку с секретом? Что в ней лежит, сокровища Голконды или прах и пепел каких-нибудь старых сплетен?

Наконец тянуть дольше стало невозможно, и Алекс сказал:

– Ну, давайте, попробую резюмировать. С одной стороны, конкурс действительно посвящён традиционному блюду, и раковая уха от ресторана «Старик и река» полностью тематике соответствует.

– Ну вот, я же говорил! – воскликнул Мушинский.

Алекс примирительно поднял ладонь.

– Я ещё не закончил! С другой стороны, холодный суп от кафе «Любовь к трём апельсинам» – это вкусно и очень неожиданно. И вообще, надо же развиваться, так ведь? Поэтому я предлагаю автору этого блюда присудить специальный приз, за новаторство. Согласны, Эдуард Михайлович? – спросил он, найдя взглядом Пархомова. – Вот и отлично! А я, с вашего позволения, вас пока оставлю!

Не так уж и далеко было идти от городского парка до речного порта, а летним днём по набережной – вообще удовольствие. Было бы удовольствие, если бы всю дорогу Алекс не продолжал обдумывать схему разговора с барменом.

Надавить на него? Да ведь нечем почти, в конце концов, подслушивать неприлично, но законом не запрещено. До тех пор, пока ты не используешь подслушанное для нарушения этого самого закона. Использовал непонятные магические техники? И опять-таки, если они не входят в список запретных, так используй, сколько влезет.

Попросить о помощи? Не тот человек.

Оставалось только лишь попытаться осторожно подвести в разговоре к тому, чтобы Куконин проговорился, сболтнул лишнее. А уж зацепившись за это лишнее, можно было бы узнать, что же он скрывает.

Уверен был Алекс, что по делу вездесущий бармен сказал не всё. Он знает гораздо больше, оставалось выяснить, что же именно.

Вот только придя на яхту, он уткнулся в закрытую дверь бара.

В ресторане тоже никого не было, нижняя, техническая палуба, оказалась пуста… Верещагин начал закипать. Какого Тёмного? Где экипаж? Наконец у бассейна он наткнулся на капитана. Валерий Николаевич Новицкий загорал, кажется, в тот самом шезлонге, где несколькими днями раньше обнаружили тело Ольги.

– Куконин? – спросил капитан, приподняв тёмные очки. – Поехал пополнить винные погреба. Бар практически пуст, не то что виски или шампанского, водки – и той не осталось.

– Странно, – желчно заметил Алекс. – Вроде никто особо не злоупотреблял, куда ж всё испарилось? Ладно, и когда он вернётся?

– К вечеру, наверное. Сегодня до ночи никого из пассажиров не будет, вот я команду и отпустил. Стюарды в городе, бармен на добыче, а я на вахте.

– Ясно. А госпожа Казакова у себя в каюте?

– С чего бы это? Минут двадцать прошло после того, как все отбыли, и она отправилась. Пешком пошла, туда…

Новицкий махнул рукой в сторону, противоположную центру города, и снова заслонил глаза тёмными очками.

В некоторой растерянности Верещагин побрёл в свою каюту. Вошёл, запер за собой дверь, скинул кроссовки и развалился на кровати: делать ничего не хотелось. Валяться ему удалось недолго – засигналил коммуникатор, и он увидел на экране лицо лейтенанта Ковригина.

– Вроде только расстались.

– Это да. Но я решил, что тебе будет интересно, поскольку пришёл ответ от воздухоплавательной компании. Дмитрий Жарков их услугами в последние пять лет не пользовался. Более давние записи в архиве, это в течение недели ответят.

– А подробности по жертвам и фигурантам ты запросил?

– Разумеется, – повторил лейтенант. – Завтра утром жду тебя, чувствую, будут новости!

И он зажмурился, словно кот в ожидании миски со сметаной.

– А вдруг окажется, что ничего подозрительного нет, и останемся мы снова у разбитого корыта? – поддразнил его Верещагин.

– Не, в этой истории дно уже близко, я чую.

– Ну-ну… Между прочим, Агния Казакова сегодня на фестиваль не пошла, сказалась больной. А стоило всем отбыть, она тут же фьють – и смылась. И пошла, что характерно, не в центр к городскому парку, а вовсе даже в другую сторону, вниз по течению реки. Что там у вас?

– В другую сторону, то бишь, к югу? – Ковригин задумался. – Там, вообще говоря, промышленная зона. Строительный комбинат, молокозавод, завод по розливу вина, механический… Ну, то есть, сперва несколько жилых кварталов, а потом предприятия. Но это километров на тридцать тянется, пешком не пробежишь.

– Сможешь узнать, не брала ли она такси?

– Попробую. Но частные экипажи всё равно не опросить…

– Хоть что-то, – Алекс покачал головой. – Не нравится мне этот… пеший побег. Несвоевременен он.

Тем временем на конкурсе после подведения итогов слово взял Пархомов.

– Ну что же, я поздравляю победителя – точнее, победителей, у нас их сегодня даже двое, Олег Рыбаченко из ресторана «Старик и река», и Светлана Азизова из кафе «Любовь к трём апельсинам», – переждав аплодисменты, он продолжил. – Но это не конец пути! Два дня на отдых, а потом нас с вами ждёт последний этап, последний конкурс, на присуждение Гран-при нашего фестиваля! В нём будут участвовать победители предыдущих соревнований, знакомьтесь… Мария Шехонская из Калязина, трактир «Флотилия»! Василий Прянцев из Мышкина, ресторан «Купеческий»! Константин Зараев из Рыбинска, ресторан «Бурлаки»!

Торжественное выступление подхватил Николай Борисов.

– Порадовались? – ехидно поинтересовался он. – А теперь добавим кайенского перца в этот пресный бульончик. Вы, наверное, думаете, что финальное соревнование будет таким же: пришли, приготовили уху по своему фирменному, наезженному рецепту, и всё? Нет уж! Задание будет сложное, у каждого своё, выполнить его нужно будет за отведённое время, и заранее никто вам ничего не сообщит. Что это вы так помрачнели, носы повесили? Капля масла в это соусе всё-таки будет. Вы можете выбрать прямо сейчас, что именно будете делать!

Он повернулся к Амиру Гулиеву и что-то ему протянул. Амир поднял вверх два листа бумаги, на каждом виднелась напечатанная короткая фраза.

– Итак, вот два варианта, – он встряхнул эти листы, словно терьер крысу. – Первый попроще, он продолжает тематику конкурса. Каждый из вас должен будет приготовить рыбный суп, но кому какой достанется, узнаете только перед началом. Будет ли это буйабес, буррида или вовсе чаудер…

В наступившей тишине прозвучал голос одного из финалистов:

– Охренеть…

В толпе зрителей посыпались смешки.

– А второй? – звонко спросила Шехонская. – Второй вариант?

– А второй, соответственно, сложнее, – Амир улыбнулся девушке. – Вы готовите что угодно, любое блюдо, но…

– Но? – поторопила она.

– Но за отведённое время и из тех продуктов, которые вам назначит судейская коллегия. Вернее, которые будут написаны на вытащенном вами билете. А сейчас вы можете посовещаться и решить, какой вариант предпочтительнее!

Пятеро участников финала встали в кружок, сдвинув головы.

– Ну? – Пархомов повернулся к судьям. – Ваше мнение, что они выберут?

– Первый, конечно, – уверенно ответил Борисов.

– Согласен. Первый вариант, – поддержал его Мушинский.

– А я думаю, второй… Посмотрите, вон, Шехонская им что-то доказывает… И, кстати, она поставила полог от подслушивания! – хмыкнул Фозил Ким. – Девчонка – явный лидер, и я видел, как у неё глаза загорелись от самой возможности выбрать более сложное задание!

– Посмотрим, посмотрим… – Алексей Власов покачал головой.

Ждать им пришлось недолго: не прошло и пяти минут, как кружок распался, и один из финалистов, массивный и бородатый повар рыбинского ресторана «Бурлаки», объявил басом:

– Мы решили выбрать второй вариант!

Ким ничего не сказал, но наградил оппонентов победным взглядом.

Группа участников фестиваля изрядно выросла: судьи, журналисты, теперь к ним добавились финалисты… Так что столы в зале ресторана «Старик и река» стояли очень плотно, и опоздавшим было бы трудно пробраться на свои места. А Агния Казакова опоздала, появившись уже в тот момент, когда первая закуска была съедена. Брат приподнялся ей навстречу, но Агния покачала головой, и он сел на место. Девушка обвела взглядом зал, ловко подхватила с соседнего стола нож и бокал и постучала. Разговоры затихли, и все повернулись к двери.

– Дамы и господа, добрый вечер. Прошу прощения за то, что покинула вас сегодня днём, но у меня был к тому важный повод. Вот он, этот повод, – и она вытащила из-за двери высокого мужчину, который несколько застенчиво улыбнулся. – Это Михаил Рыбаченко, и я сегодня вышла за него замуж.

Какой-то миг потребовался присутствующим на осознание информации. Потом Пархомов поднялся, откашлялся и завёл поздравительную речь.

Верещагин откинулся на спинку стула. Значит, отсутствие Агнии и её подозрительный уход с яхты объясняются тайным браком? А почему, собственно, такие секреты? Что, неужели брат был против?

– Не моё это дело, вот что, – пробормотал он себе под нос. – Сообщу Ковригину, чтоб транспортников не дёргал, и всё…