Ходовые испытания

Глава 4. Экипаж

Досмотрев «Новости планеты», Малышев выключил экран. Встал с дивана, потянулся, хрустнув суставами. Посмотрел на часы и присвистнул.

«С ума сойти, пятый час! Когда же он придет? — тоскливо подумал Малышев. — А ведь обещал не позже трех».

Рано утром к нему в спальню заглянул Пермяков.

— А, уже проснулсяl — торопливо сказал он. — Все, Саша, сегодня кончаем! К трем непременно будь дома. Вернусь, возможно, не один. Пока!

И он исчез. Малышев даже ничего не успел сказать вдогонку.

Убивая время, он повалялся, нежась в постели, раздумывая, чем бы заняться сегодня. Сделал двойную порцию утренней физзарядки, лениво, без аппетита позавтракал. Бесцельно походил по комнатам.

Чувствовал он себя явно не у дел. Пока он сдавал дела у себя на ОРАСТе, в Управлении решался их вопрос. В принципе, серьезных возражений против ходовых испытаний инопланетного звездолета ни у кого не оказалось, но все равно Пермякову целыми днями приходилось вести какие-то сложные переговоры и согласования. Малышев пока поселился у него и вот уже третий день слонялся неприкаянным.

Прогулка в город не принесла облегчения. Уже в полдень он снова был в квартире Пермякава, но хозяин не появился и далеко после назначенного им самим времени.

Вдруг раздался рокочущий сигнал: кто-то просил разрешения войти. Малышев нажал кнопку, открывая входную дверь, и поспешил встречать гостей. В прихожей он с удивлением увидел Гречина.

— Юрий Анатольевич, здравствуйте! — радостно воскликнул он. — Какими судьбами? Мы думали, что вы присоединитесь к нам уже на Чужом.

— Здравствуй, Саша, здравствуй, дорогой! — разулыбался Гречин, снимая плащ. — Да вот, появилась возможность освободиться пораньше. И так захотелось перед полетом походить по зеленой травке — сил нет!

Они прошли в гостиную.

— А где Владимир?

— Мотается где-то с самого утра! И так каждый день, — пожаловался Малышев обижено. — А я со скуки прямо-таки беситься начинаю... У вас-то как дела?

— Нормально, обыкновенный рейс. У вас тут новости поинтересней, тебе и карты в руки. Что, здорово кипел старик?

— Какой старик? — не понял Малышев.

— Христофор, конечно. Представляю его реакцию. Я-то его давненько знаю, одно время он читал у нас спецкурс «Старт и посадка в условиях безатмосферных планет». Ругатель — первостатейный! Если что не так, он тебя, как говорится, и вдоль, и поперек, и в пол, и в потолок!.. Откуда выражения брались!

— Ну-у, сейчас явно не то, — протянул Малышев, усаживаясь напротив Гречина. Он успел достать из холодильника пузатую бутылку с узким горлышком, мгновенно запотевшую на воздухе. Опрокидывая ее над стаканом Гречина, продолжил: — Сначала он здорово возмущался. «Бюрократы, перестраховщики, замшелые ретрограды!» Особенно Старкову досталось.

— Понятно, — кивнул Гречин. — Этот полет — фактически его детище. Но! — он выразительно развел руками. — Кстати, ты знаешь, у него в удостоверении космонавта стоит еще трехзначный номер.

— Да ну?

— Точно, точно! Вся жизнь в космосе.

Они помолчали, неторопливо прихлебывая душистый манговый сок.

— Ты как, дрожи в коленках не ощущаешь? — неожиданно спросил Гречин.

— Что вы, Юрий Анатольевич! — мгновенно встрепенулся Малышев. — Нет, конечно!

— А я вот побаиваюсь, — вдруг признался он. — Включим двигатели — и унесет нас инопланетный звездолетик куда Макар телят не гонял. На другой конец Галактики.

— Так ведь в программе полета заложено удаление всего на один парсек.

— Это-то так, ну а если?

— А зачем тогда я? — рассмеялся Малышев. — Вот, кстати, Юрий Анатольевич, забавный момент. В старину мореплаватели ориентировались по звездам, а мы с вами, оказавшись среди этих самых звезд, будем прокладывать курс уже ориентируясь по галактикам.

— А если нас в другую галактику занесет?

— Ну, это уже несерьезно!.. И вообще, Юрий Анатольевич, имейте в виду, ваше пристрастие к розыгрышам и шуткам хорошо всем известно.

Гречин довольно хмыкнул и перевел разговор.

— С родителями виделся?

— Регулярно. По видеофону общаемся раз в неделю.

— Перед отлетом все же выбери время, навести. Они у тебя где-то на Волге, под Саратовом? — Малышев кивнул. — А я к сестре слетаю, в мою родную Вятку... Эх, Сашка, жениться тебе надо. Пора. А то завязнешь в космосе — не до того будет. С нас пример не бери. У нас, пилотов, как правило, семьи не получается. На Земле бываешь раз в полгода, а уйдешь куда-нибудь в район Урана испытывать корабль — так незаметно и год пролетит.

— А как же Пермяков? — осторожно спросил Малышев. На подобные темы они никогда не говорили, и сейчас ему было несколько не по себе, он боялся сказать что-нибудь невпопад.

— Ну, Владимир — другое дело. Он, понимаешь, из тех, кто всегда возвращается. Ему можно.

— Но вы тоже всегда возвращаетесь, — заметил Малышев.

Гречин улыбнулся своей широкой ласковой улыбкой и, перегнувшись через стол, потрепал его по плечу.

— Конечно, дружок, конечно. — Только я, понимаешь, в таких переплетах, как Владимир, не бывал. И не дай бог никому... Ну, ладно, в пространстве ты, значит, заблудиться не боишься. А во времени?

— То есть, как — во времени?

— Корабль-то перемещается со сверхсветовой скоростью.

— Так ведь не с околосветовой, это раз. И не в обычном пространстве, а в подпространстве. Это два. А вообще-то я тут недавно смотрел в записи старты кораблей. Интересно! Идет команда на включение двигателей — и корабль исчезает, уходя в подпространство. Ни вспышки, ни малейшего движения! Был — и нет его... А временные парадоксы — их не должно быть. Я, правда, астрофизик, в физике подпространства не очень, но это понял. А вас что беспокоит, Юрий Анатольевич?

— Да вот, прочитал недавно в одном старом сборнике... Знаешь, пророчески звучит! Вот послушай, постарался запомнить:

— Здоровоl — засмеялся Малышев. — Тогда что же, если мы полетим в десять раз быстрее света, то вернемся в десять утра...

— ...позавчера!

— Или... или в прошлое воскресенье!

— А в прошлом тысячелетии не хочешь? Представь, Саша, возвращает нас инопланетный кораблик к какому-нибудь Рамзесу или Хеопсу. Как выкрутимся из этакой ситуации, а? Тут и ты нам не поможешь, со своей галактической навигацией.

— Ну, тогда уж придется нам смириться со своей горькой судьбиной! Однако и там не пропадем! Мы им десяточек пирамид отгрохаем, глядишь, о нас мифы сложат. В историю войдем!.. Или, скажем, сгодитесь вы, Юрий Анатольевич, на роль бога Солнца Ра?

— Можно попробовать. Вдруг получится? Да только, эх, чует мое сердце, быть нам оригиналами для фресок в Сахаре. Я, например, совсем не прочь стать Великим Богом Марсиан!

— Пожалуйста, разве я возражаю? Ради Бога! А я в таком случае подамся в Центральную Америку и начну там проповедовать среди инков идеи равенства и братства.

Они сидели, довольно пересмеивались и весело смотрели друг на друга.

«Какой же он все-таки мальчишка! — думал Гречин, с удовольствием глядя на раскрасневшегося Малышева. — Сколько темперамента, непосредственности! В любое дело, пусть шутейное, готов вложить всего себя. Ишь, как глаза блестят...»

— А нам какое занятие придумаете? — раздался вдруг голос Пермякова.

Они разом повернули головы. От двери на них смотрел улыбающийся Пермяков, а рядом с ним стоял высокий молодой, но совершенно лысый человек. Он тоже широко улыбался.

— Витя, ты?! — изумленно ахнул Гречин. — Поделись с другом Юрой, где тебе удалось приобрести такую шикарную прическу? Ну, иди, иди сюда! Дай-ка я тебя обниму, черта лохматого!

Они обнялись. Потом Гречин обменялся рукопожатием с Пермяковым и снова облапил его спутника.

— Слушай, ты-то каким образом здесь оказался? — спросил Гречин лысого, когда они оба сели.

— А вот, — он кивнул на Пермякова. — Командир протрубил общий сбор — и я здесь. Прямо из санатория.

— Очень удачно складывается, — сказал Пермяков. — Половина экипажа, считай, уже вместе... Да, познакомьтесь: это ответственный за научную часть программы полета Виктор Крайнев, а это — Саша Малышев, наш штурман-навигатор. — И, повернувшись к Крайневу, попросил: — Ты бы рассказал о своих мытарствах. Представляете, его хотели вообще изъять из космоса, не говоря уже о нашем полете.

— Да, спасибо Осипову. Не дал в обиду старик!

— Из-за этого? — Гречин постучал пальцем себе по голове.

— Вот-вот! Прошел слух, что на Марсе в районе Озера Солнца обнаружены обломки якобы космического корабля. Разумеется, не нашего. Мой неугомонный шеф посылает меня в командировку, слухи оказываются слухами, а я попадаю в переплет. Какой-то олух завез на Марс один из земных вирусов, чуть ли не табачной мозаики. Тот мутировал и неплохо прижился на тамошних колючках — как раз в том районе. Абсолютно безвреден для человека, за исключением одного — начисто съедает у всех, к кому попадет, волосяной покров. Может, конечно, некоторым мужчинам даже выгодно, бриться не надо, а каково женщинам? Представляете?

Все рассмеялись.

— Постой, постой! — оборвал вдруг смех Гречин и нарочито-опасливо отодвинулся с креслом подальше. — А ты, друг, часом не заразный? Мне, может, когда-нибудь приспичит бороду отпустить!

— Не беспокойся, этот вирус и на Марсе уже уничтожили, — успокоил его Крайнев. — Но для тебя лично я в пробирке парочку храню.

«Интересные люди подбираются», — подумал Малышев, глядя на подвижное, выразительное лицо Крайнева.

— Ладно, ребята, посмеялись — и будет, — остановил разошедшихся друзей Пермяков. — Мы с Виктором только что из Управления, от Старкова. Есть приказ приступить к подготовке. Через неделю вылетаем на Чужой. И спустя полгода — старт... Время до отлета дается на устройство личных дел. Так что с этой минуты считайте себя в краткосрочном отпуске.

— Экипаж весь укомплектован? — деловито осведомился Гречин.

— Кроме науки — целиком и полностью. Это дело Осипова. Сказал, что подберет сам.

— Да, от науки пока я один, — сказал Крайнев. — Вы же знаете Бориса Николаевича — сверхосторожен и сверхщепетилен, особенно в подборе кадров. Ничего, на Чужом все утрясется.

Гречин небрежно махнул рукой.

— Ладно, наше дело крутить баранку и нажимать кнопки, ваше — все остальное. На то вы и физики. — Но вдруг он встрепенулся. — Подожди, Володя, когда, ты сказал, вылетаем?

— Тридцатого апреля.

— А на чем?

— Осипов присылает за нами «Магеллан».

— Ага, это уже неплохо, — одобрительно сказал Гречин. — 3а заботу ему низкий поклон. Признаюсь, не люблю рейсовые. Людей тьма, все незнакомые.