Ходок - 12

Глава 9

Великая река Ортано, являвшаяся естественной границей между Протекторатами и Лесным Краем, впечатляла и внушала уважение. Делала она это с помощью глубины, прозрачности воды и сильного, несмотря на равнинный характер, течения, Глядя на черные тени, время от времени мелькающие в прозрачной толще воды, старший помощник сразу припомнил тот массив полученной от языков информации, где сообщалось, что местные после захода солнца к реке не приближаются.

Корабли и паромы ходят только в дневное время суток, а весь остальной полу и полностью нелегальный трафик, осуществляемый вплавь, на плотах и, частично, на лодках, проходит или на рассвете, или на закате. В это время река еще, или уже, не патрулируется береговой охраной Протекторатов, однако наличествует, пусть и слабый, дневной свет.

Ночью никаких перемещений по реке нет — ни вдоль, ни поперек. Истинных причин этого явления старший помощник так и не понял — на все уточняющие вопросы «языки» отвечали, что так принято. Чувствовалось, что они что-то недоговаривают, но Денис плюнул на эти тайны — надо будет — потом разберется, а не надо — и время терять нечего. Тем более, что он, на примере Паранг-фьорда, помнил какая хрень может скрываться в глубине и лучшее ее не поминать всуе — дешевле будет. Кстати говоря, и рыбу, по словам «языков», ловили хоть и сетями, но только с берега.

На секунду одна из теней остановилась, замерла и позволила рассмотреть себя во всей «красе». Ну, что тут можно сказать — лучше бы она этого не делала. Осьминог — не осьминог, но что-то осьминогоподобное с веером щупалец и попугаистым клювом. Однако, ни щупальца, ни клюв не были тем фактором, от которого Дениса прошиб озноб.

Холодок по спине старшего помощника пошел от ненависти, которую излучали огромные желтые глаза обитателя речных глубин. Взгляд твари, казалось, был направлен прямо в душу старшего помощника и ему даже пришлось скользнуть в кадат, чтобы сбросить с себя скользкие ментальные путы. В свете этого происшествия, Денис сильно зауважал тех ребят, которые форсировали Ортано вплавь на закате, ожидая каждую секунду, что солнце вот-вот зайдет. Впрочем, жить захочешь, не так раскорячишься.

— Уважаемый вышестоящий, — угрюмое выражение лица матроса никак не вязалось с вежливым обращением, — ты бы отошел от бортика, а то не ровен час… — договорить паромщик не успел, его прервали.

— Потерявший! — в голосе охранника каравана — здоровенного мордоворота со злым рябым лицом, показавшегося из-за спины матроса, вежливости не было ни на гран.

«Должен был сказать: „Уважаемый потерявший!“» — вспомнил Денис.

«Нарывается!» — лаконично выразил свою позицию внутренний голос.

— Если тебе жить надоело, то нам всем нет! — продолжил разоряться рябой. За его спиной маячило еще несколько человек, объединенных мрачными выражением лиц и наличием холодного оружия. Кроме клинков вся «группа товарищей» могла похвастаться цепями, бляхами и перстнями благородных.

В том, что охранниками каравана подвизались аристократы ничего необычного не было — а куда еще податься благородному человеку, потерявшему источник существования в виде земли, или какого иного актива? Или в присматривающие, но таких мест гораздо меньше, чем соискателей, или в «солдаты удачи», потому что единственное, чем среднестатистический аристократ хорошо владел, было оружие.

Можно конечно, пойти по ученой части — преподавать в Химназеуме, если тебя в детстве хорошо учили, или пристроиться в «братстве чернильницы», или найти еще чего мирное, но это все не комильфо. Настоящие аристократы так не поступают, хотя «отщепенцы» и встречаются. Встречаются, но, нечасто. Кстати говоря, «языки» тоже были из «солдат удачи». Они как раз отработали контракт по охране каравана, а так как обратно он уходил нескоро и других заказов не предвиделось, возвращались домой «налегке» — вот им и «посчастливилось» повстречаться со старшим помощником.

Денис понимал, что накосячил — никого не волновало, что «языки» не предупредили его, что пялиться в воду небезопасно — можно накликать тварей из глубины, да и промолчали они, скорее всего, из-за общеизвестности этого факта, как например, никто у нас не станет предупреждать приезжего из деревни, что не стоит мочиться на дверь полицейского участка — козе понятно, что заметут, да еще и побуцкают — подобный трюизм не нуждается в озвучивании. А вот какого-нибудь инопланетного пришельца стоило бы и предупредить…

Тем не менее, незнание закона не освобождает от ответственности за его неисполнение. Старший помощник, после общения с «языками», тоже стал благородным — у него имелась цепь, бляха без герба и аналогичный перстень, экспроприированный у одного из «языков» — потерявшего Генриха ла Меда, и вести себя он должен был, как благородный.

«Потерявший» был аристократическим титулом, точно таким же, как «четвертый наследник», или «владеющий», причем не несущим в себе абсолютно никакого негатива и просто отражающий статус владельца титула по отношению к потерянным активам рода Меда.

Вообще-то, стать аристократом в Протекторатах было не просто, а очень просто — нацепил на себя «набор благородного» — цепь с бляхой и соответствующий перстень, и вперед на мины! Правда, если бы их надел раб, крестьянин, ремесленник, или кто-то из гильдейских — купец там, скоморох какой, школяр, или яйцеголовый профессор Химназеума, то без привычки к надменности по отношению к нижестоящим, впитанным с молоком матери, без зашкаливающего чувства собственной важности по отношению к другим благородным и без тщательно скрываемой, но ощутимой неприязни к Искусникам, такого самозванца мгновенно бы вычислили настоящие благородные и убили, или, скорее всего, продали в рабство.

Однако, нет правил без исключений и подобные успешные случаи «самозахвата» титула встречались на практике, хотя и редко. Отдельные отморозки… пардон-пардон — самородки, хотя… может и отморозки, вполне успешно вливались в ряды аристократии, а точнее говоря — солдат удачи, коими и были в подавляющем большинстве все благородные, не имеющие титула «владеющий».

«Ну с надменностью, чувством собственной важности и неприязнью у нас все в порядке!» — отметил в свое время внутренний голос, когда «языки» озвучили данную информацию, а Денис и комментировать не стал, так как все было очевидно..

При новых знакомствах «потерявший» мог представляться, как потерявший Генрих ла Меда, так и просто — потерявший Генрих, а мог и придумать новое имя. Такое не возбранялось, но среди благородных было не принято — мало ли удастся отбить актив. Чего в жизни не бывает — все бывает. Раз в год и палка стреляет. Правда, надежды на это было немного, но она была.

Так вот… все разногласия между благородными решались очень просто, как и должны решаться разногласия между приличными людьми, а именно — с помощью честной стали (синдром отца д'Артаньяна — «Вступайте в бой по любому поводу, деритесь на дуэли, тем более что дуэли воспрещены и, следовательно, нужно быть мужественным вдвойне, чтобы драться»).

Поэтому старший помощник воленс-ноленс — положение обязывает, положил руку на эфес шпаги, также позаимствованной у «языков», придал своему лицу еще более неприятное выражение, чем было до начала инцидента и угрюмо уставился на рябого охранника каравана — тоже, кстати говоря, потерявшего.

По поводу лица старшего помощника требуются некоторые пояснения. Дело в том, что Денис слегка изменил биомаску и теперь, вместо полной прозрачности, она изображала лицо старшего помощника дожившего лет до сорока — сорока пяти, причем спокойной эту жизнь назвать было бы решительно невозможно — кроме возрастных морщин, лицо Дениса «украшали» разнообразные шрамы, среди которых имелся «царь-шрам», рассекавший лицо по диагонали. Весь этот антураж подкреплялся мрачным взглядом исподлобья. Чтобы связаться с таким типом за здорово живешь, для выяснения отношений по дурацкому и малозначительному поводу, надо было быть полным отморозком.

На это старший помощник и рассчитывал, придавая себе подобный имидж. Он рассуждал так: несмотря на информацию, полученную от «языков» и ощущение (наверняка ошибочное), что он достаточно подготовлен для внедрения в местную инфраструктуру, ошибки, по первости, будут допущены. Крупных он постарается не допустить, а мелкие будут демпфированы его угрожающим видом — нормальные люди постараются не связываться, ну, а с отморозками по-любому не договоришься.

Осознавая свою вину, Денис пробурчал себе под нос, но так, чтобы было слышно окружающим:

— Задумался… — давая тем самым оппоненту шанс выйти из боя без потери лица. Но, последний шансом не воспользовался:

— Заду-у-мался! — передразнил он старшего помощника. — Тоже мне прохфессор из Химназеума! — деланно расхохотался рябой, оборачиваясь к остальным охранникам каравана, расположившимся у него за спиной. Товарищи его надежд не обманули и поддержали заводилу глумливым смехом.

— Чего надо? — ледяным тоном, но не угрожающе, осведомился Денис. Он все еще рассчитывал завершить инцидент мирно. Однако, не получилось.

— Хватит болтать! — рявкнул мордоворот, выхватывая шпагу. — Защищайся!

С этими словами он сделал резкий выпад, которого, по большому счету, от него трудно было ожидать. Фигурой и комплекцией он напоминал скорее кулачного бойца, чем фехтовальщика, однако, как в очередной раз убедился старший помощник, внешность бывает обманчива. Скорее всего, свое личное кладбище рябой сформировал за счет того, что противники никак не ожидали от него такой прыти, но, к удивлению и несчастью мордоворота, Денис не только ожидал, но даже заранее видел, как и куда будет нанесен смертельный удар.

Когда ты знаешь, как будет действовать враг, находишься в измененном состоянии сознания, позволяющем двигаться гораздо быстрее обычного человека, напичкан нанороботами, делающими тебя гораздо сильнее и гибче обычного человека, то сделать короткий подшаг вбок, пропуская противника мимо, а затем рубануть его по шее, выхваченной шпагой, это такой пустяк, о котором не стоит даже говорить.

Старший помощник закончил поединок таким образом не из-за дешевой бравады — мол смотрите, как я умею! а из-за человеколюбия. И не надо смеяться — именно из-за него. Если бы он, воспользовавшись скоростью и инерцией мордоворота, насадил его на свой клинок, как каплуна на шампур, то шпага, прошив живот рябого, вышла бы у него из спины, попутно разорвав кишки и еще какие-то внутренние органы, встретившиеся на пути.

Такая рана безусловно является смертельной, но смерть от нее наступает не мгновенно — придется помучиться — дерьмо, попавшее в брюшину, убивает гарантированно, но не моментально. А если у человека здоровое сердце, то агония может продлиться достаточно долго. А Денису это надо? — Денису этого не надо. Он не кровожадный и не мстительный, тем более, что рябой ему ничего плохого не сделал. Просто дурак — что с такого возьмешь? Старшему помощнику нужно было, как можно быстрее и эффективнее решить возникшую проблему и усекновение буйной головы для этого подходило идеально — и придурок не мучается, и задача решена, и окружающие впечатлены до такой степени, что мстить немедленно никто не решится.

Конечно, можно было поступить и не так радикально. Можно было просто выбить шпагу у «горячего финского парня», можно было ранить его в плечо, или в ногу, чтобы он не мог сражаться, но остался жив. Все это и многое другое можно было бы сделать, но… рябой-то собирался убить Дениса, так с какого такого рожна тот должен его жалеть!?! Для данной ситуации лучше всего подходит девиз российской футбольной лиги: «Кто с мячом к нам придет, от мяча и погибнет!».

Ну, а кроме того, старший помощник хорошо помнил наставления мудрого руководителя — не оставлять живых врагов за спиной. Оставишь, он оклемается, придет в себя, отопьется, как травленный таракан и обязательно захочет отомстить, а земля, равно, как и любой иной мир, круглая — рано, или поздно дорожки пересекутся и на тебе! — получай нож в спину, когда его совсем не ждешь.

Конечно, и «кунаки влюбленного джигита» воспылают жаждой мести за убиенного товарища, но… вот только градус этого кипения будет совсем иной. И желающих связываться с человеком, с легкостью отсекшим голову милого друга шпагой, что совсем нелегко и люди в теме это понимают, найдется немного. Особенно, когда пройдет время и они проанализируют ход боя на трезвую голову. Кстати говоря, если бы Денис не умел направлять энергию восходящего потока в клинок, и ему бы этот фокус не удался. А если бы и удался, то не было бы той легкости, так поразившей знатоков фехтовального дела.

Так что старший помощник мог смело рассчитывать, что при случайной встрече в будущем, «кунаки» скорее перейдут на другую сторону улицы, а не отправятся вслед за ним, чтобы выследить и отомстить. Хотя… чего в жизни не бывает — шанс нарваться на дурака существует всегда.

Экзекуция произошла так быстро, что дружки несчастного дуэлянта продолжали смеяться еще некоторое время после того, как голова мордоворота скатилась к его ногам. И лишь, когда грузное тело, выбросив фонтан крови, рухнуло на настил палубы, веселое выражение их лиц сменилось маской ужаса. Этой метаморфозе поспособствовала не только представившаяся их глазам страшная картина с обезглавленным товарищем, но и вид его противника, сдвинувшего точку сборки в положение «Смерть».

«Волк! Работай!» — мысленно скомандовал Денис и судя по еще более побледневшим, можно сказать — мертвенно побледневшим лицам охранников каравана стало ясно, что Небесный Волк занялся откачкой из них лишней энергии. Почему лишней? А потому, что все остались живы. А раз так — значит энергия необходимая и достаточная для продолжения жизнедеятельности у них осталась. Попали под раздачу, правда в меньшей степени и остальные зрители — караванщики, торговцы, рабочие и прочий люд, скопившийся «на галерке» за спинами «группы товарищей» из первого ряда.

Старший помощник не знал, как следует поступать с трофеями, как-то он упустил этот момент в беседе с «языками», но колебался он недолго. Решив, что хуже к нему, чем сейчас, относится не будут, да и вообще — что с боя взято, то свято! он приступил к сбору ништяков. Ничтожно сумняшеся он снял с обезглавленного мордоворота серебряную цепь с бляхой (отсутствие головы лишь облегчило этот процесс), не без труда, но стащил с пальцев два золотых перстня (даже отрубать не пришлось) и срезал с пояса довольно объемистый кошелек с серебром и медью (немедленно проверил).

Однако, все это были слезы. Как показывал недавний опыт и вооруженный взгляд шкиры, основные сокровища таились в сапогах — видимо это было стандартное место хранения капитала у «диких гусей». И, как ни противно Денису было этим заниматься, но пришлось ему разуть труп и покопаться в вонючих сапогах. И все же оно того стоило! Основной золотой запас старшего помощника составлявший на момент начала дуэли шестьдесят восемь золотых монет — «солнц» по местному, увеличился после ее окончания на девяносто четыре единицы и составил внушительную сумму в сто шестьдесят два солнца!

Немного непонятно — откуда взялась цифра шестьдесят восемь, если первоначально Денис экспроприировал у языков семьдесят золотых монет? Ответ, с одной стороны, прост, с другой — парадоксален. Изменение количества денег произошло из-за того, что старший помощник был очень добрым и совестливым человеком!

Другой бы на его месте ободрал пленников, как липку и голым в Африку пустил, но не таков был старший помощник! — он обобрал «языков» по минимуму. Во-первых, он оставил каждому по одному солнцу — чтобы было на что жить первое время, пока не разживутся деньгами. Во-вторых, забрал только двух лошадей, хотя мог взять всех четырех.

Ну, и так далее — забрал только один комплект цацек благородного, хотя мог два, а комплект — цепь, бляха и перстень, денег стоит и немаленьких! Да и при изъятии никто серьезно не пострадал — у потерявшего Генриха ла Меда, чей комплект благородного Денис экспроприировал, остался его перстень младшего медного Искусника, а быть и магом и благородным — это перебор! Надо делиться! Другим тоже надо!

Да и второй «язык» — четвертый наследник Ульрих ла Тая, практически, при своих остался. Ну-у… без учета золота, конечно, но какие счеты между своими? — жизнь гораздо дороже стоит, так что можно считать, что старший помощник не только джентльмен, но еще и расточитель — сделал «языкам» бесценный подарок — жизнь подарил! А кроме того оставил немного серебра и меди на паром, оставил продукты и почти все шмотки. Так что, если, к примеру, Александр Яковлевич был застенчивым воришкой, то старшего помощника можно смело назвать застенчивым грабителем.

Как только паром коснулся берега, Денис, в сопровождении двух своих лошадей, быстренько покинул борт. Никто — ни охранники каравана, ни паромщики, ни все остальные люди, присутствовавшие при инциденте, чинить каких-либо препятствий ему не стали — лишь молча проводили взглядами. На вопрос — чем было вызвано подобное поведение, старший помощник затруднился бы ответить.

То ли тем, что для зрителей все было банально, привычно и никакой реакции не требовало, то ли тем, что все они были, грубо говоря — ошарашены, а мягко здесь и не скажешь, если не переходить к обсценной лексике, примерно, как коренная петербурженка преклонных лет, воспитанная бабушкой смолянкой, была бы шокирована тем, как мигранты, отмечающие Курбан-байрам, повесили в центре города на дерево барашка и перерезали ему горло.

Все эти размышления наложили дополнительный отпечаток на и так выразительное лицо Дениса, причем наложили до такой степени, что таможенник, после того, как старший помощник поднял на него свой угрюмый взгляд, потерял весь свой лоск и представительность и принялся торопливо, чуть ли не захлебываясь, буквально извиняться за размер озвученной пошлины:

— Но, уважаемый потерявший, простите, не знаю вашего имени… — здесь офицер сделал паузу, но, не дождавшись ответа зачастил: — Это же не моя прихоть! — он прижал руки к груди, демонстрируя, что будь его воля, он бы еще доплатил такому замечательному человеку, лишь бы больше никогда его не видеть. — Последний приказ канцелярии Лорда-мага, — он сокрушенно развел руками, — с благородного — ноготь, с лошади — два.

Денис молча отсчитал пять ногтей и протянул служивому, а тот ему даже поклонился — видимо ждал, что головорез, вернувшийся из Леса, бросит деньги на землю, демонстрируя презрение, а тот отнесся вполне уважительно, чем заслужил благодарный взгляд таможенника.

Кстати о деньгах. В ходу, как на левом, так и на правом берегу Ортано были золотые, серебряные и медные монеты. Про золотые уже упоминалось — цветом и размером золотая монета напоминала современную пятидесятикопеечную и называлась «солнце». Серебряные монеты были двух видов: большая и маленькая. Большая монета размером и весом походила на советский серебряный рубль 1924 года и называлась «щит», а маленькая была размером с золотую и называлась «ноготь».

Медные деньги тоже были двух номиналов: большая — «десятка» и маленькая — «капля». В солнце содержалось пять щитов, в щите — двадцать ногтей, в ногте — десять десяток, в десятке — десять капель. Итого: одно солнце это пять щитов, или — сто ногтей, или — тысяча десяток, или — десять тысяч капель. Золотые монеты чеканили только в двух места: в Протекторате Итрий и в Лесу — только там были золотые прииски.

— Уважаемый потерявший! — крикнул таможенник, когда старший помощник уже немного отъехал от КПП. — Не забудь про мешки. — Денис ничего не понял, но на всякий случай кивнул.