Хэллгейт: семья

Глава 8

Возможно, он был дураком, если решил использовать единственный за долгое время выходной таким образом, но слова Стэши о Новом Орлеане не шли из головы. Уж слишком резко она осеклась, стоило упомянуть этот город. Кроме того, позже Алекс вспомнил и другую её фразу.

«Может, я и лежала в психушке, но я не идиотка».

Ему не раз доводилось бывать в Новом Орлеане. Сдержанный, прячущий страшные тайны на самом дне по будням, в выходные город становился многоцветным и громким, а его чудовища выходили из укрытий и без труда смешивались с толпой. Алексу он казался слишком шумным — приезжать сюда время от времени, может, было и интересно, но жить в Новом Орлеане не хотелось бы.

Местную психиатрическую клинику имени архангела Михаила он тоже помнил и подозревал, что роскошное здание в тени деревьев, огороженное кованым забором, некогда было изысканной усадьбой особенно богатых рабовладельцев, подобием того, что высилось на плантации Эвергрин.

Алекс никогда бы не подумал, что однажды ему придётся переступить порог этого места.

Машина — не служебная, которая вызвала бы немало вопросов, а старенький отцовский фордик, — сильно не разгонялась, но времени вполне хватало. Тёмно-зелёная краска кое-где облупилась, на правой двери красовалась небольшая, но всё-таки заметная вмятина. Не реши Алекс сорваться в поездку так внезапно — быть может, нашёл бы пару-тройку дней, чтобы заняться отцовской тачкой как следует. Проблема в том, что он до последнего не хотел к ней прикасаться.

В доме не осталось ничего, что напоминало бы о Ричарде Нолане. Одежду и обувь Алекс перебрал и от совсем ветхих тряпок избавился, а остальное отдал церкви. Туда же пожертвовал пакет, доверху набитый крестами, иконами, вышитыми заповедями в рамках — пусть отдадут какой-нибудь верующей вдовушке, которая, быть может, захочет украсить ими кухню. И даже старую отцовскую кровать, дышащую на ладан, Алекс доломал и выбросил.

Теперь вторая спальня пустовала, но он всё равно запер её на все засовы.

И только от машины избавиться не удалось — чутьё подсказывало, что она ещё может пригодиться. К тому же только дурак будет продавать хороший рабочий автомобиль, когда у тебя нет другого. Даже будучи шерифом Хэллгейта, Алекс не собирался постоянно использовать служебное авто в личных нуждах.

Дорога, на удивление ровная, послушно стелилась под колёсами. Алекс включил музыку, улыбнулся, услышав знакомый мотив. Одиночные поездки были ему по душе, но работа беспощадно съедала последние крохи свободного времени — тут бы до дома дойти и забыться недолгим, начисто лишённым любых грёз сном.

Снова и снова он прокручивал в голове события Хэллоуина в особняке у вампиров. Может, решение пойти в костюме Дракулы и правда было поспешным и опрометчивым — Алекс не сомневался, что Люсьен этого так не оставит. Но выражения этих холёных бледных лиц стоили многого.

Лишь бы не жизни.

Однако теперь у него была зацепка, пусть Алекс и не понимал до конца, с чем её можно связать.

Не то чтобы он действительно собирался искать ответы в прошлом Стэши, но что-то в ней продолжало его настораживать. О себе она не говорила, работала там, где требовались проныры, способные найти подход даже к известному молчуну и в случае необходимости переступить черту закона. В деле Хьюзов копалась давно — но, кажется, так и не сказала, почему.

Кроме того, переехав в Хэллгейт, она могла найти себе местечко поближе к редакции. Но нет — забралась на самые болота и каждое утро упрямо мчала через весь город. Возможно, у неё не было денег, а развалюха у мутной воды обошлась либо в гроши, либо и вовсе бесплатно.

Однако ещё так делали, не желая часто попадаться на глаза.

И вот — Новый Орлеан и психушка. Стэши не производила впечатление человека, который страдал от серьёзного ментального расстройства, а с другими в клинику обычно не попадали. Когда можно справиться самостоятельно, тебе просто вручают рецепт на таблетки и отправляют на терапию. Здесь же случай должен быть совсем запущенным.

Пытаясь вспомнить, настораживало ли его что-то в поведении Стэши, Алекс не находил ничего, кроме скрытности — и это едва ли говорило о проблемах с головой.

Куда ни сворачивай, упрёшься в тупик.

Наконец по обе стороны дороги замелькали дома. Некоторые были аккуратно выкрашены светлой краской и явно отремонтированы совсем недавно, другие, покосившиеся, готовились вот-вот рухнуть. Уже на подъезде Новый Орлеан демонстрировал гостю свои контрасты, которые, как помнил Алекс, становились только ярче в сердце города.

На улицы он въехал незамеченным. Здесь не Хэллгейт — проезжему никто не удивится.

Несмотря на то, что праздничная ночь уже миновала, Новый Орлеан по-прежнему был богато украшен гирляндами в виде летучих мышей, фонарями-тыквами, и почти на каждой витрине красовалась какая-нибудь жутковатая наклейка. Страшилки в Луизиане любили, а потому к Хэллоуину готовились основательно и прощались с ним неохотно.

Сколько Алекс помнил, их штат всегда имел не лучшую репутацию — как же, родина местного вуду. Но многие бы принялись открещиваться, а Луизиана, напротив, с гордостью вскинула голову. Хочешь, мол, распускать слухи — распускай. От этого ничего не изменится.

Белоснежные, заботливо подлатанные стены клиники имени архангела Михаила ласкало неожиданно щедрое осеннее солнце. Пики ограды поблёскивали в утреннем свете, и Алекс на миг расслабился, любуясь бликами на металле.

Из-за тяжёлой двери выскользнула фигурка в белом, решительно направилась к нему.

— Могу чем-то помочь?

Дежурная медсестра была настроена недружелюбно и рассматривала его с откровенным недоверием.

— Меня зовут Алекс Нолан, — словно украдкой он повернулся, чтобы она заметила шерифскую звезду на рубашке. — Я шериф Хэллгейта, расследую убийство бывшего губернатора Шона Хьюза и его семьи. Следы ведут к одному из ваших пациентов. Мне нужен доступ к архиву.

— Шона Хьюза… Погодите. Это было в новостях лет шесть-семь назад?

— Дело пришлось переоткрыть.

— А, — медсестра неприятно усмехнулась. — Из-за того женоубийцы, Дикинсона? Значит, не он прикончил губернатора?

— Этого я сказать не могу.

— Да тут и так всё ясно. Хорошо же местная полиция делает свою работу…

Помедлив, она всё же достала из кармана увесистую связку ключей. В замке заскрежетало.

На территорию клиники Алекс вошёл, ощущая смутное беспокойство. Всё здесь выглядело идеальным, выверенным до мельчайшей детали, и от этого становилось лишь тревожнее. По опыту он знал: за безупречной обложкой чаще всего скрывается больше всего грязных тайн.

— Дойдёте до конца коридора и повернёте налево. Там лестница вниз, — проинструктировала его медсестра.

Вдалеке кто-то закричал — тонко, пронзительно: пробудился первый пациент, чтобы поднять на ноги остальных. Сестра резко дёрнула головой, и на шее у неё Алекс заметил две небольших алых точки.

Укус вампира.

— Кого спросить внизу?

— Драго, — вздохнула она. — Он немного неразговорчив, но в архиве ориентируется как никто. Постарайтесь быстро найти, что ищете. Здесь не любят посторонних. То, что вы служитель закона, мало что меняет.

— Это место живёт по своим законам, верно?

— Как и любое закрытое место.

Что ж, к подобному он привык. В Хэллгейте всё живёт по своим законам — даже то, что давно должно было перейти под его контроль.

Коротко звякнул телефон: Стэши прислала смазанную фотографию, наверняка сделанную украдкой. На ней Дикинсон в бункере сидел за столом и с увлечённым видом строчил что-то в толстой тетради. На столешнице Алекс заметил неровную стопку книг.

Похоже, такое затворничество помогало кому-то куда больше тюремного заключения.

«Решил биографию писать сам, — упало второе сообщение от Стэши. — Пока неплохо».

«Передай, чтобы был аккуратнее с подробностями, иначе его точно порвут на куски, когда книга выйдет».

«Ладно!!»

Он невольно улыбнулся. Манера оставлять сразу два восклицательных знака у неё была совершенно нелепая — к тому же Алекс не сомневался, что Стэши чертовски грамотна и делает это специально.

На нижнем этаже было тихо и прохладно — и ещё по его состоянию Алекс прекрасно видел, что о ремонте здесь никто и не подумал. Обшарпанные стены навевали мысли о фильмах ужасов, в которых фигурировала зловещая психушка, а на плитке под ногами змеились старые трещины.

Одна из ламп над его головой мигнула и погасла.

Алекс постучал в дверь с выцветшей табличкой «Архив» и, не дожидаясь приглашения, прошмыгнул внутрь. Следовало извиниться за вторжение, но слова, стоило ему поднять голову, застряли в глотке.

Архив был огромен.

В полумраке перед ним высились десятки стеллажей. Они выглядели прижатыми друг к другу так плотно, что Алекс всерьёз усомнился, может ли некий Драго без труда перемещаться по столь узким проходам.

— Шериф Алекс Нолан? — донёсся полный затаённого веселья голос откуда-то из глубины комнаты. — Ну-ну… Маргарет сказала, что ты спускаешься.

Между стеллажами не без усилий протиснулся тот самый Драго — высокий и плотный. Тёмные кудрявые волосы были собраны в низкий хвост, на шее болтался амулет, который показался Алексу смутно знакомым.

Они встретились взглядами, и плотоядный огонёк в глазах Драго выдал его с потрохами. Вампир.

А ведь так и не скажешь, если не присматриваться… В Хэллгейте некоторые члены вампирской общины даже не прилагали усилий, чтобы не выглядеть живыми трупами. Драго же был практически неотличим от обычного человека.

— Ты больше похож на людей, чем подопечные Люсьена, — сказал Алекс прямо.

— Да тихо ты.

— Я думал, общин…

— Закрой рот, — прошипел Драго. Веселья в тоне как ни бывало. — Это у тебя в Хэллгейте, шериф, на правила кладут. У нас здесь так не принято.

Он и не подозревал, что в других городах вампиры скрывались так тщательно.

Впрочем, если Драго шифровался, откуда след укуса на шее у той медсестры, Маргарет? Сразу вспомнилось всё, что им со Стэши довелось увидеть в дальней комнате особняка. Быть может, это равноценный, взаимовыгодный обмен: Драго возносит Маргарет на вершину блаженства каждым укусом, она кормит его.

В таком случае не придерёшься — хотя соблазн и велик.

Алекс по-прежнему не любил вампиров и не мог ничего с этим поделать. Хэллоуин в особняке общины только усилил его недоверие. Мотивы ведьм по-прежнему оставались неясными, но шанс разобраться с ковеном у них всё ещё оставался. А вот вампиры… Чёрт, они слишком давно находились за гранью человечности.

— Слышал о деле Хьюзов?

— Все слышали, — пожал Драго плечами. — Шон был крутым губернатором. И, судя по тому, что в Хэллгейте не ужесточили правила, никого не осуждал.

— Есть зацепка… Не то чтобы зацепка, если честно. Но, думаю, человек, которого я ищу, как-то связан с пожаром.

— Доверяешь интуиции, да? Это правильно.

Алекс полез за телефоном, чтобы показать Драго, кого он, собственно, ищет, но вдруг понял: в его снимках не было ни одного фото Стэши. Он вообще никогда не видел, чтобы она фотографировалась. Создавалось впечатление, что её мучают комплексы, о которых Стэши предпочитает помалкивать.

Впрочем, мало ли… Он тоже относился к своей внешности не лучшим образом.

— Её зовут Анастейша Макнамара.

— Макнамара? — переспросил Драго, задумался на мгновение. Густые брови сошлись на переносице. — Нет, такой не было.

— Это невозможно. Она сказала, что лежала в клинике Нового Орлеана, решил убедиться.

— Значит, попала сюда под другим именем.

Драго хитро усмехнулся. От того, насколько по-человечески он выглядел, брала оторопь.

Интересно, как вампиры это делают? Просто выпивают чуть больше крови, чем надо для того, чтобы насытиться — или, может, речь идёт о какой-то особенной магии, подвластной только им?

— Эй, как слышно? — Драго щёлкнул пальцами прямо у него перед носом, и Алекс дёрнулся, понимая, что отвлёкся. — Опиши её. Будем искать так.

— Смуглая, волосы тёмные и кудрявые. Скорее всего, тогда тоже были короткие. Невысокая. На спине небольшой ожог.

— Чуть широковатый нос? Кажется, знаю такую.

Драго снова исчез в узком проёме между стеллажами. Из глубины архива донеслись шелест бумаги и приглушённая ругань, что-то с негромким стуком упало — должно быть, очередная папка с личным делом.

— Эй, а время? Когда она тут была?

— Чёрт знает.

— Хреново, — ответил Драго так же бодро. — Ладно, минутку…

Примерно через полчаса он вывалил на стол не меньше двадцати папок. Алекс аккуратно подцепил ближайшую и понял, что Драго просто нашёл всех кудрявых темноволосых девушек со смуглой кожей.

Одна за другой папки откладывались в сторону. Некоторые девушки были похожи на Стэши, иные не имели с ней ничего общего. Так или иначе, пока Алекс не мог отыскать её среди пациенток.

— Может, эта?

Он прищурился, всматриваясь в старую размытую фотографию. Девушка на ней была покалечена, и довольно сильно. Щёку раздуло до почти неестественных размеров, правый глаз заплыл. Остальные пытались держаться перед камерой прямо — она обхватила себя за плечи, будто это помогало ей не упасть.

Сложно различить знакомые черты за такими травмами. И всё-таки… Узнавание кольнуло под ребром и тут же испарилось — мимолётный морок, посетивший его забавы ради.

— Нет… Подумал, что она, — Алекс протянул Драго последнюю папку. — Извини, ошибся.

— Уверен?

Драго бегло перелистал бумаги.

— Иногда снимки путаются. Я, конечно, слежу за тем, чтобы всё было в порядке, но другие-то не следят. Приносят как попало. А эта, смотри, даже попала к нам в год, когда убили Хьюзов.

— Дай-ка…

«Мария Тёрнер», — гласило личное дело. В ушах зазвенело, как бывало всякий раз, когда Алексу попадалось что-то по-настоящему стоящее.

Конечно, это могло быть совпадением. Мало ли в штате людей, носящих фамилию Тёрнер. Но Марии было двадцать восемь лет — как, по его прикидкам, и Стэши, — и в описании увечий упоминался в том числе ожог на спине.

Губернатор Шон Хьюз всегда казался Алексу хорошим человеком — но кто знает, сколько скелетов было заперто в его шкафу? Богатство будто само плыло в руки этого семейства, дружного, словно сошедшего со старинного группового портрета. Возможно, одной нечестной сделки, одной прерванной жизни хватило, чтобы одержимая местью девчонка, едва повзрослев, швырнула в окно особняка открытую канистру с бензином и чиркнула спичкой.

А ожог… Могла и подобраться слишком близко. Зацепило, когда рушился дом.

Эта версия, абсурдная и дикая, тем не менее выглядела правдивой. Вероятно, потому Стэши и пыталась распутать дело Хьюзов с таким усердием — надеялась вовремя обратить внимание Алекса на другую ниточку, которая никогда не привела бы его к ней.

Знать бы ещё, почему Тёрнер выгородила её.

— Слушай, — Алекс с трудом оторвался от папки, — а кто привёз эту Марию? Не женщина в инвалидном кресле?

— Не-а. Такой длинный жилистый мужик. Бровь рассечена шрамом. Костюмчик дорогой.

«Дэйв Сойер».

Сильнее всего Алекса жгло изнутри одно: он, как ни старался, не мог укорить себя за то, что сблизился с убийцей и даже согласился работать с ней бок о бок. К тому же поспешные выводы — удел дилетанта. Стоит поговорить с ней, попытаться вывести на чистую воду, а если начнёт увиливать — припереть к стене.

Вдруг она и не убийца вовсе?

— Дружище, — Драго неожиданно хлопнул его по плечу, — ты бы глотнул водички, а? Лицо у тебя вдруг стало такое, будто прямо под нос кучу навалили, честное слово. Выдохни.

Ладонь была холодной и словно каменной. Внешняя иллюзия рассыпалась в прах, стоило Драго к нему прикоснуться.

— Там автомат на первом этаже.

— Можно забрать? — чувствуя, что слова застревают в горле, с трудом выдавил Алекс. Папка едва заметно дрожала в его руке.

— Вообще-то не положено, ну да ладно. И, кстати, Алекс…

Драго демонстративно оглядел его с головы до ног, точно прикидывал, чего он стоит.

— Ты бы в следующий раз выбрал другой костюм, а не плащ Дракулы. Красивая выходка, но ты наверняка за неё огребёшь.

— Откуда?.. Ты даже не из Хэллгейта.

— Да весь штат уже знает, — подмигнул ему Драго. — Я ржал как конь, честно.

Алекс прижал папку к груди и ничего не ответил.

Он едва заметил, как добрался до дома. Смятение быстро уступило место гневу, который разгорался внутри всё сильнее, захлёстывал багровыми волнами. Вспомнилось лицо Стэши, перекошенное панической атакой. Может, испугалась она и по-настоящему, но вот мастерство, с которым ей всё это время удавалось водить окружающих за нос…

Хитра, ничего не скажешь.

А может, горячиться и не стоило. Удел дилетанта, напомнил Алекс себе в очередной раз, никаких вердиктов раньше времени, пока не получится поговорить с ней лицом к лицу.

Проблема в том, что его терпение неумолимо иссякало.

С самого начала, с проклятого дня, когда Алекса назначили новым шерифом, всё шло наперекосяк. Он держался, когда вампиры дали понять, что не собираются с ним считаться. Не сказал ни слова, когда похожее мнение выразили и ведьмы — весьма недвусмысленно. Повёл себя безукоризненно, когда на него свалился серийный убийца, выпущенный из тюрьмы из-за жалкой досадной ошибки.

Мысль о том, что Стэши — та самая Стэши, которая с таким жаром убеждала его взяться за дело Хьюзов вместе, — могла спалить поганый особняк, ощущалась как последняя капля.

Алекс привычно свернул к церкви, сбросил скорость. Впереди показалась небольшая хижина у болота, и он почувствовал, как дёргается уголок рта.

Судя по всему, сегодня ему везло: на автомобильный шум не вышли ни Ахилл, ни падре Бланко — только сама Стэши чуть приоткрыла дверь, просияла, заметив, кто за рулём.

Она улыбалась до того приветливо, что от этого было не по себе.

Алекс, ни слова не сказав, протянул ей папку.

— Может, расскажешь, что за дерьмо происходит, Мария Тёрнер?

Улыбка исчезла с губ Стэши так быстро, точно кто-то скользнул мимо и стёр её мокрой тряпкой.

— Это не…

— Не то, что я думаю, верно?

Стэши подняла на него глаза. Казалось, ударь он её, разбей в кровь лицо — и она всё равно смотрела бы иначе. На миг Алекс подумал, что предал её в тот самый момент, когда решил тайком поехать в Новый Орлеан и узнать всё о лечении в психиатрической клинике.

— Ты копаешься в моей жизни, — сказала она наконец. Голос, лишённый интонаций и непривычно тихий, звучал мертво. — А мог бы просто спросить.

— Тебя привезли туда сразу после того, как сгорел дом Хьюзов, под фамилией человека, который оставил свой пост ровно в то же время. У тебя на спине ожог. Не многовато ли совпадений?

— Да, может быть.

— Это ты сожгла особняк?

Стэши криво усмехнулась, и он с трудом подавил желание схватить её за плечи и как следует потрясти.

— Идиот, — прошипела она. — Правды захотел, значит? Получишь правду. Смотри не обосрись потом, пока будешь решать, что с ней делать.

Не заходя в дом, они разместились прямо на мостках, чуть поскрипывающих и прохладных. Стэши смотрела в мутную воду с таким интересом, точно видела болото впервые в жизни. Наверное, можно было схватить её за подбородок, заставить на себя взглянуть — но Алекс чувствовал: позволив себе это, он перейдёт черту, вернуться из-за которой уже не получится.

— Мне просто повезло, — заговорила она неспешно, — когда погибли Хьюзы, никто не заметил суматохи в Новом Орлеане. Всем было не до того. Я тогда только-только начинала работать. Мечтала провести настоящее расследование.

Алекс честно попытался вспомнить, что происходило в Новом Орлеане в год смерти Хьюзов — но на ум ничего не шло.

— Я вижу, как у тебя шестерёнки заработали, — рассмеялась Стэши. На самом деле она по-прежнему не глядела на него. — Четверо налётчиков, крупные ограбления раз-два в месяц. Банк, магазин Льюиса Франко, того ювелира, ты наверняка слышал. Они всегда были в масках.

— Не говори, что ты…

— Нет, лезть к ним напрямую не стала. Следила какое-то время, ждала, когда потеряют бдительность. Потом узнала, где они собираются, где прячут всё, что украли. Мать сильно болела, вот я и… В общем, хотела заодно взять немного.

О том, что случилось после, Алекс начинал догадываться — и ему это чертовски не нравилось. В историю Стэши он верил с трудом, хотя она имела столько же прав на существование, сколько его собственная версия «Анастейша Макнамара — убийца семьи Хьюз».

— Они тебя заметили?

— Ага, — подтвердила она невесело. — И даже поймали. А то, что на спине… Ну представь, берут палку, обматывают конец тряпкой, чтобы получился факел. Вот тебе и ожог. Да это мелочь — за выбитые зубы было больше обидно.

Алекс кивнул. С остальным, в общем-то, становилось более-менее ясно. Её просто спрятали в этой психушке, только и всего.

— А Тёрнер?

— Троюродная сестра моей матери. Та умерла, пока я… пока меня там держали. Мы договорились с Рэйлин. Она помогла достать документы, записала меня под своей фамилией. Имя взяли первое попавшееся. В итоге, когда всё утихло и тех уродов взяли, я не стала возвращаться в Новый Орлеан.

— Но получается, — Алекс нахмурился, — что там остался твой дом?

— Вряд ли он всё ещё мой. Мать вышла замуж во второй раз, но этот выблядок завёл себе подружку, пока она пыталась поправиться. Наверное, уже и ребёнка заделал, и сейчас они живут там всей семьёй.

— Твои права…

— Я знаю свои права, — Стэши растянулась на мостках, свесила ноги вниз — до воды они не дотягивали совсем немного. — Вернусь туда, когда буду готова. Дом домом, а здесь у меня есть всё, о чём можно просить. Классная работа. Друзья. Ощущение безопасности, пусть в последние дни с ним и возникли проблемы. Вот ты когда-нибудь чувствовал себя в безопасности?

— Не сейчас.

Алекс, помедлив, вынул из кармана помятую пачку сигарет, протянул одну ей. Руки у Стэши дрожали, и сигарета, выскользнув из пальцев, упала прямо в болото.

— Вторую?

— Да нет, не надо. Я вообще-то даже не пробовала никогда.

— Ч… чего?

— Никто не верит, — она как-то натянуто, нервно хихикнула. — Мне не очень нравится запах.

Алекс умолк, повернулся так, чтобы дым от сигареты не шёл в её сторону. В мыслях он по-прежнему был в Новом Орлеане — выходит, Стэши не «торчала там два года», как выразилась сама, а росла. Так почему не сформулировала иначе? Быть может, не хотела, чтобы кто-то связал её с отчимом — отношения у них, похоже, развивались погано.

Итак, стремление принести в клювике сенсацию завело её в полную задницу. Спасая свою шкуру, она обратилась за помощью к Рэйлин Тёрнер — и та не стала отказывать. Вероятно, Рэй даже сумела бы просто перевезти Стэши в Хэллгейт и спрятать, как сама она сейчас скрывала от любопытных глаз Ленни Дикинсона. Однако идея переждать два года в закрытой клинике казалась правильной. За это время и осторожного серийного убийцу могли бы поймать, не то чтобы банду грабителей.

И всё же что-то отчаянно напрягало.

Стоило поговорить с Тёрнер. Другой вопрос, захочет ли она рассказывать Алексу эту историю — или правду в случае, если Стэши солгала.

— Если ты ещё сомневаешься, нет: я не убивала Хьюзов. Мне, очевидно, было чуток не до этого.

— Тогда, может, — Алекс рисковал, но попытаться стоило, — ты знаешь, что случилось с Тёрнер? Сказали, что в клинику тебя привёз Дэйв.

— Понятия не имею. Дэйв тогда упомянул, что она не в порядке. Вот и всё.

Не то чтобы он совсем перестал подозревать Стэши. Теперь она не вызывала у него того доверия, на которого Алекс мог сделать ставку ещё в ночь Хэллоуина, и с этим надо было что-то делать.

А кроме того, получалось, что съездил в Новый Орлеан он просто так — и это страшно раздражало.

— Знаешь, — сказала Стэши, прежде чем он сел обратно в машину, — твоё стремление сделать меня убийцей даже льстит. Но, если бы я родилась здесь и с детства точила зуб на Хьюзов, поверь, это был бы не огонь.

В этом Алекс почему-то не усомнился ни на йоту.

***

Над городом сгущались сумерки. Окна правого крыла «Луизианского приюта» горели, и Джин прищурилась, силясь различить хоть один силуэт. Однако за стёклами, как назло, никто не появлялся.

Скорее всего, подумала она с беспокойством, ведьмы уже заняли свои места и ждут только её — новичка, который мог разве что сварить пару настоев да нарисовать простенький защитный знак на двери.

Джин до последнего не думала, что ковен всё же пригласит её на собрание. В тот день, когда они с Алексом побывали в «Приюте», Юджина выглядела совсем не заинтересованной. Конечно, тогда дар ещё не дал о себе знать, но разве Верховная не должна чувствовать, есть ли в человеке перед ней хоть капля способностей?

— Долго будешь стоять у дверей? — услышала она вдруг мягкий незнакомый голос. В нём не чувствовалось ни интереса, ни враждебности. — Пойдём. Собрание началось пару минут назад.

Рина Норен едва приподняла уголки губ — подобие приветственной улыбки, догадалась Джин, — перебросила две длинных тёмных косы из-за спины на грудь привычным жестом и первой направилась ко входу. Украшения, вплетённые в её волосы, тихо зазвенели.

— А разве можно опаздывать?

— Не думаю, — спокойно ответила Рина. — Но меня ещё ни разу не укорили. Все понимают, что у членов ковена могут быть неотложные дела.

Джин кивнула. Никто так и не сказал, зачем её позвали сегодня, и от этого было жутковато. Что, если Афина не имела никакого права брать ученицу, и теперь их обеих ждёт жестокая кара?

В таком случае она возьмёт вину на себя. Не хватало ещё, чтобы Афину осудили! Джин сама настаивала, чтобы её научили работать с даром. А если ковен не отозвался первым… Что ж, какой тогда прок от этого ковена?

Они поднялись на второй этаж, повернули направо, и на миг Джин показалось, что Рина отведёт её всё в тот же номер, где обосновалась Верховная. Однако распахнулась совсем другая дверь — в начале коридора, а не в конце.

— Это зал для собраний, — шепнула Рина, — и ритуалов, если таковые приходится проводить. Добро пожаловать.

Если коридоры «Луизианского приюта», несмотря на тёмный цвет обоев, всеми силами пытались осветить и скрасить гнетущее впечатление, эту комнату не спасала даже внушительная люстра с парой сотен хрустальных подвесок. Здесь стены покрывал мелкий узор, который, стоило приглядеться, оказывался рунической вязью — и у Джин немедленно закружилась голова от количества магии, сконцентрированной в зале.

Ведьмы сидели кругом — тонули в объёмных креслах, выставленных на самую середину комнаты. Джин заметила, что три места пустовали. Одно, понятное дело, сейчас займёт Рина, а вот два других…

Интересно.

Сперва Джин подумала об Афине, но её кресло наверняка либо давно убрали или даже сожгли, либо в нём устроилась другая ведьма.

— Тут должна сидеть Жанетт, — быстро шепнула Рина, увидев, куда смотрит Джин. — Но она всегда в разъездах. А вот там, рядом с Шэдоу — Дар. Не знаю, что у них двоих случилось, но она не пожелала оставаться в ковене. Укатила в Батон-Руж.

— А можно уйти из ковена?

— Можно, конечно. Не факт, что примут обратно. Если кто-то из нас покидает ковен по своей воле, кресло пустует ещё полгода. Потом либо ты возвращаешься, либо тебя заменяет кто-то другой.

Рина незаметно коснулась ладони Джин — явно хотела не то приободрить, не то успокоить — и уселась в своё кресло.

— Прошу заметить, сегодня «Луизианский приют» посетила почётная гостья, — разнёсся по залу голос Юджины. Она говорила негромко, но стены будто подхватывали каждое её слово и обрушивали на присутствующих непомерной тяжестью. Джин скользнула взглядом по ведьмам: кое-кто из них поморщился, явно не оценив такого эффектного приветствия. — Возможно, вскоре она станет одной из нас.

На мгновение Джин почудилось, что по залу пробежал лёгкий ветерок. Хрустальные подвески у неё над головой зазвенели. Значит, среди присутствующих есть и ведьма, способная повелевать силами природы — Афина рассказывала о таких. Редкий дар, чьи корни уходили в самую глубину веков, сейчас проявлялся у единиц и, быть может, раз в пару десятков лет.

Знать бы, кто это. Леви? Шэдоу, с которой так дружен Алекс?

Юджина повела ладонью, приглашая шагнуть в центр.

— Вирджиния Симона Фэйрфакс, — продолжила она. — Племянница Дельфины Фэйрфакс, которая, насколько помнят все присутствующие, всегда была в числе сильнейших ведьм этого города. Сильнейших ведьм штата, если говорить начистоту. Прежде всего хочу сказать, что безмерно счастлива — дар Дельфины не исчез бесследно, а нашёл новое вместилище.

Пальцы привычно сжали край футболки. Джин годами давила злость в себе, не желая выходить на очередной виток ссоры с матерью — ту могло вывести буквально что угодно. Чаще всего она вертела и сжимала первое, что попадалось под руку. Совсем от раздражения это не избавляло, но помогало выдохнуть хотя бы ненадолго.

Вместилище, вот оно как. Невысокого же мнения о ней Верховная.

— Нам известно, что Афина Гудвин, белая ведьма, уже начала твоё обучение. Это большая ошибка, — Юджина на миг поджала губы. — Ей никогда не совладать с даром, который когда-то жил в Дельфине. Наша сила порой требует выходить за рамки дозволенного. Проламывать барьеры, которые вокруг с таким рвением выстраивали перестраховщики наподобие Афины.

— При всём уважении, Верховная, вы не спешили.

Юджина осеклась. Вежливая улыбка, точно приклеенная к её лицу, дрогнула, скривилась.

Возможно, не стоило этого говорить — но раздражение по-прежнему рвалось наружу, хотя край футболки уже наверняка выглядел пожёванным. Легко обвинять Афину. Ведьмы, сидящие здесь, даже не догадывались, как Джин порой было не по себе из-за лихорадочного шёпота на незнакомом языке, что раздавался прямо внутри её головы. Как было неуютно до сих пор не ощутить себя хозяйкой в доме, который она вообще-то унаследовала. Казалось, внутри неё росло нечто чужеродное — но затихло, стоило Афине приступить к обучению.

— Вы все живёте с даром, — Джин смягчила тон, — многие годы. Я лишь недавно узнала, каково это. Ощущения не из приятных, особенно если понятия не имеешь, что с ним делать. Если вы знали, что дар Дельфины может перейти ко мне…

— Да. Тут ты, безусловно, права. Стоило поторопиться. Однако пойми нас правильно, Вирджиния — нужно быть или очень смелыми, или попросту глупыми, чтобы так легко принять в свои ряды девчонку с улицы, не потрудившись разузнать о ней хоть что-то.

Вынюхивали, значит.

Если Джин и успокаивало хоть что-то, то лишь одно: Верховная даже не собиралась скрывать очевидного — Ковен следил за ней, прежде чем пригласить сюда. Когда желают ударить в спину, не говорят о таких вещах.

— Присоединится ли к ковену новая ведьма, мы всегда решаем вместе. И, пока вердикт не вынесен, хотелось бы попросить тебя о небольшом одолжении.

Юджина неспешно поднялась, шагнула навстречу. Её взгляд был холодным и цепким, как у хищника, который прекрасно знает, что у жертвы почти не осталось сил сопротивляться. Рывок — и всё будет кончено.

— Продемонстрируй, будь любезна, чему успела научиться у Афины. Нам хотелось бы понять, каким потенциалом ты обладаешь.

Дыхание перехватило, будто кто-то быстро и точно ударил её в живот.

Вот оно: Юджина, безусловно, понимала, что белая ведьма мало что способна сделать с даром Дельфины — и догадывалась, насколько Джин пока слаба и неумела. Решила выставить одну дерьмовой учительницей, вторую — никудышной ученицей. Мерзко, но красиво.

Джин сосредоточилась. В сознании вспыхнул тот самый защитный знак, без которого она теперь не запирала дверь на ночь. Совсем легко: три коротких черты, одна длинная, тонкое полукружие справа. Стоит лишь немного напрячься, всем сердцем пожелать, чтобы защита сработала и рисунок не остался простым рисунком…

— Молодец! — услышала она сбоку. Голос, кажется, принадлежал Иджи.

Защитный знак горел на полу, окутанный мягким зелёным сиянием. Джин выдавила слабую улыбку, осторожно сдвинулась с места. Голова закружилась. Пока даже простые вещи давались ей с невероятным трудом, и всякий раз магия била по Джин так, будто была совсем не в восторге от того, что вынуждена ютиться в её теле. Лоб взмок, кожа пылала — простой она под палящим солнцем пару часов, и то чувствовала бы себя не так паршиво.

— Неплохо, — сдержанно похвалила Юджина. — Что ж, тогда прошу сестёр высказаться. Мы голосуем, чтобы решить, присоединится к нам кто-то или нет. Бывали исключения, однако… Ты не из них. Джейми?

Травницу, о которой нередко говорила Стэши, Джин впервые видела так близко. Она сидела в кресле боком, оперевшись на один подлокотник и беззастенчиво закинув ноги на второй. Как ни странно, никто не говорил ей ни слова. Лукавый прищур тревожил, но не слишком, а выкрашенные в тёмно-алый, почти бордовый, волосы были уложены в небрежный пучок.

— Я за. Давненько у нас не было новеньких! — она подмигнула Джин.

— Очень хорошо. Алана?

Шэдоу — как оказалось, именно её на самом деле звали Аланой, — носила короткую стрижку, совсем как Верховная, и пряталась в многослойных чёрных одеждах из летящего шифона. В ушах покачивались серьги-полумесяцы.

— Против.

Неожиданно. В глубине души Джин хотелось верить, что уж старая подруга Алекса будет на её стороне.

— Имоджен?

— За, — Иджи тряхнула головой, и многочисленные подвески звякнули. — Если кого-то так тревожит, что её обучение начала белая ведьма, это отличный шанс всё исправить.

От Джин не укрылось, как она недовольно скривила губы: Иджи не любила своё полное имя.

— Леви?

— За.

Платье в баварском стиле улыбчивая Леви сменила на элегантный, глубокого бирюзового цвета брючный костюм, но и сейчас казалось, что она вот-вот поднимется со своего кресла и потянет всех танцевать. Ноги беззвучно притопывали, пальцы отбивали по подлокотникам известный только ей ритм — Леви явно было неуютно сидеть на месте.

— Рина?

— Против.

И снова неприятное удивление. После того, как неожиданно по-доброму Рина встретила её у дверей «Приюта», Джин не сомневалась, что ответ будет иным.

— Без обид, пожалуйста, — добавила Рина. — Мне просто кажется, что если Афина начала учить Вирджинию, ей и заниматься этим дальше. Белые и чёрные ведьмы придерживаются слишком разных методов. О мамбо, — она бросила быстрый взгляд на Иджи, — и говорить нечего.

— Тогда, вероятно, не стоит поминать мамбо лишний раз.

Иджи отвечала подчёркнуто вежливо, но напряжения в её голосе не заметил бы только идиот. Интересно, что произошло между ними двумя?

— Достаточно, сёстры. Сесилия?

Сил, невозмутимая и словно окаменевшая, наконец отмерла — как в замедленной съёмке повернулась, оглядела Джин, даже ни разу не моргнув, прицокнула языком.

— Против. Чужим тут не место. Но я говорила с Жанетт, объяснила, что у нас происходит. Её голос за.

Юджина кивнула.

— Так, остался один… Ритта?

Кажется, встречаться с этой ведьмой Джин раньше не доводилось. Высокая, фигуристая, она улыбалась как сытая кошка, а русые локоны, отливающие рыжиной, спадали на грудь почти до самой талии. Иджи упоминала Ритту лишь раз, и то мельком — та, мол, однажды покинула ковен. Но, как видно, сюда и впрямь можно было вернуться.

— Против, — сказала Ритта и зевнула так сладко, что у Джин немедленно свело скулы. — Пусть Афина доведёт дело до конца.

На миг в зале воцарилась тишина — даже подвески на люстре больше не шелестели.

Верховная застыла напротив Джин мраморной статуэткой. Вот только от статуэтки не возникло бы такого ощущения нарастающей угрозы, которая вскоре обрушится на тебя — и тогда случится что угодно. Но, конечно, ничего хорошего.

— Что ж, — проронила она, — поровну. По традиции я могла бы решить этот небольшой вопрос сама, однако… Мне любопытно, почему на сей раз в наших стройных рядах возникли разногласия. Пожалуй, это стоит небольшой, но увлекательной беседы.

Тяжёлые двери распахнулись, и из коридора пахнуло чем-то приторным. Джин с трудом держала лицо, пытаясь не морщиться.

— Пройдись пока по дому, Вирджиния. Нам нужно десять-пятнадцать минут. «Луизианский приют» в твоём распоряжении. Но проникать в закрытые комнаты не советую. Здесь, в конце концов, ещё есть постояльцы.

Она казалась себе оглушённой, попавшей в самое сердце красочной, многолюдной ярмарки — и это при том, что ни одна из ведьм не перешла на крик в ходе обсуждения, никто не применял чары. Пропитанный магией, «Луизианский приют» теперь реагировал на Джин совсем иначе, нежели в их первую встречу — чувствовал пробудившийся дар.

— Как скажете, Верховная.

По коридору до конца — и вниз, как можно дальше от зала. На входе дышалось свободнее, можно было размять затёкшие руки и ноги — попробуй-ка постой неподвижно, пока тебя рассматривают из каждого угла!

Джин потёрла ладонями лицо, энергично хлопнула по щекам. Даже сама обстановка в зале собраний завораживала, сбивала с толку, а что уж говорить о ведьмах.. В конце концов, она явилась сюда не только болтать.

Когда они с Алексом были тут в прошлый раз, за стойкой регистрации сидела Сил, а потому осмотреть первый этаж всё равно бы не вышло. Но сейчас Джин с любопытством вертела головой, как губка впитывала детали — от потёртой гостевой книги на той самой стойке до старого группового снимка на дальней стене.

Старого снимка? Любопытно.

На фотографии был запечатлен ковен до убийства Хьюзов; насколько помнила Джин, Афина отказалась от титула Верховной примерно в то же время, а здесь она стояла в самом центре и выглядела до того величественно, что сомнений не оставалось — перед ними первая ведьма города.

Юджина держалась по правую руку. Тогда она носила длинные волосы и явно была не то раздражённой, не то расстроенной — даже натянутая улыбка не могла этого скрыть. За её спиной высилась широкоплечая, мощная Сил.

С левой же стороны… Джин затаила дыхание. Прежде она видела тётушку Дельфину только на старом фото, которое стояло на тумбочке матери — там они обе были куда младше, чем сама Джин сейчас. Тут Дельфина почти ничем не отличалась от парадного портрета, который висел на первом этаже особняке и в эпоху технологий мог быть только подарком от поклонника, не иначе.

Статная, с длинными светлыми волосами, собранными в сложное подобие ракушки, с двойной ниткой жемчуга на шее, Дельфина выглядела гостьей из давно ушедшей эпохи. Другие ведьмы за редким исключением проигнорировали цвет, с которым обычно ассоциировали ковен, а вот она выбрала для снимка наглухо закрытое платье в пол из чёрного бархата.

Сердце скользнуло куда-то вверх, словно застряло в горле. Джин чудилось, что Дельфина смотрит прямо ей в душу — и, по правде говоря, смотрит не очень-то довольно.

«Ты и есть моя наследница? — точно говорил её взгляд. — Жалкое зрелище».

— Я знаю, тётя, — пробормотала Джин. — Ещё наверстаю, честно. Я бы на твоём месте тоже злилась.

Она прислушалась: вокруг по-прежнему было тихо, а значит, ведьмы всё ещё совещались. Никто не мешал ей обойти весь первый этаж, и даже, быть может, спуститься в подвал…

Джин ни на минуту не забывала, ради чего здесь на самом деле. Они с Алексом и Стэши не раз говорили об этом — хоть одному из них нужен был доступ к «Луизианскому приюту», чтобы понять, почему кто-то из ведьм пытался избавиться от Дикинсона.

Возможно, не только в Дикинсоне было дело. В последний раз Алекс склонялся к мысли, что ведьмы могли приложить руку и к поджогу — но пока не получалось обнаружить ни мотивы, ни улики. И, если начистоту, мысль о том, что Джин может справиться с этим сама, грела душу.

Как можно тише ступая по коридору первого этажа, она думала, насколько же сложно копаться в чём-то, когда ты приезжий. И сейчас Джин ещё везло: у неё появились напарники, которых она, пожалуй, даже могла бы назвать друзьями. Но это не умаляло предельно простого и чертовски обидного факта.

Ей не доверяли. Далеко не все, конечно — но подавляющее большинство.

«Чужим здесь не место», — вроде бы так сказала Сил. Что ж, сложно спорить.

В конце коридора лампы уже не горели. Дверь, наверняка ведущая в подвал, казалась до смешного хлипкой: только тронь — и рассыплется. Однако открыть её, конечно, не получилось.

— Чёрта с два, — буркнула Джин, вытягивая из волос шпильку.

Замок был простейшим.

Она осторожно двинулась по лестнице вниз. Луч фонарика на телефоне выхватывал то трещину на стене, то старый шкаф, запертый на увесистую щеколду. В воздухе пахло пылью и дешёвым освежителем воздуха с лавандой — химозным, неестественно ярким. Значит, кто-то спускался сюда совсем недавно.

Джин хотелось бы верить, что подвал «Луизианского приюта», пристанища ведьм Хэллгейта, будет полон таинственных артефактов, старинных книг в потёртых обложках и различных талисманов пугающего вида. Но всё здесь выглядело заурядным — ничего, за что мог бы зацепиться взгляд, не считая разве что старого зеркала в тяжёлой золочёной раме.

— Ого, — прошептала Джин с восхищением. Заглядывать в него отчего-то было боязно, но она всё равно шагнула навстречу. — Красиво.

Зеркало не показало ничего, кроме её собственного отражения, растрёпанного и немного испуганного.

Помедлив, она отстранилась, не без усилий открыла шкаф. Джин ожидала увидеть внутри десятки пыльных тряпок на вешалках, однако отсек для них был абсолютно пуст — только на полках сбоку неровными стопками лежали старые папки, разрозненные листы и несколько пухлых блокнотов.

Джин вытянула верхний, перелистала. Взгляд выхватывал огрызки предложений, силился уцепиться за что-то важное.

«…далёкий от идеального. Постоянно жалуется на головокружение. В последний раз кровь текла так долго, что С. пришлось прибегнуть к…» — следующие несколько слов были зачёркнуты.

А ведь совсем недавно она как раз говорила с кем-то о болезни, и собеседник как раз упоминал головокружение и, кажется, кровь из носа… Джин закусила губу, нахмурилась, но так и не смогла вспомнить, в каком ключе шло обсуждение. Проклятый «Приют» будто нарочно путал её мысли, заволакивал их тёмной пеленой наваждений.

Краем глаза Джин заметила, как сзади что-то мелькнуло — очень быстро, но движение удалось уловить. Вокруг точно стало прохладнее.

— Кто зд…

Она повернулась и поспешно зажала рот ладонью, чтобы на её крик не прибежал кто-то из ведьм. Зеркало, до того абсолютно чистое, сейчас выглядело запотевшим. На поверхности медленно, черта за чертой, проступали буквы.

«Дельфина?»

— Н-нет, — выдавила Джин с трудом. — Я её племянница, Вирджиния. Дельфина умерла.

«Жаль. Она защищала нас».

— От кого?

«От других».

Надпись мгновенно испарилась, и Джин подумала было, что дух — а это мог быть только дух, — закончил разговор. Однако на зеркале проступила следующая фраза.

«Мы жили здесь не по своей воле и умирали здесь. Никто не смог уйти».

Джин передёрнуло.

Становилось всё холоднее, и она обхватила себя за плечи, тщетно стараясь согреться. О том, чтобы просто сбежать отсюда, и речи быть не могло — с ней никогда прежде не говорили настоящие призраки. К тому же этот явно видел в ведьмах, за исключением покойной Дельфины, врагов, и тем был полезен.

— Кто запер вас здесь? И для чего?

Поверхность зеркала зарябила, словно кто-то потревожил озёрную гладь, и Джин спохватилась: наверное, с призраками работали те же правила, что и с призванными духами — по одному вопросу за раз.

— Кто запер вас здесь?

«Сесилия. Выполняла приказ».

Если Джин правильно понимала расстановку сил в ковене, приказать мог только один человек — Юджина. Может, она ещё не была Верховной в те дни, но в преданности Сил сомнений не возникало.

— Ради чего?

«Подчинение».

— Кому? Я не понимаю, — Джин беспомощно огляделась, надеясь увидеть ещё хоть какую-то подсказку, кроме букв на зеркале.

«Не могу сказать. Не пускает».

Две простых фразы вдруг сменил малопонятный набор символов, за ним последовал ещё один, и ещё. Казалось, призрак даже не способен вспомнить, на каком языке и о чём говорил. Будто бы чары, которые на него могли наложить при жизни, действовали и сейчас.

— Стой! Стой, хватит! — вскрикнула Джин. — Скажи лучше, прямо тут, со мной, ты один?

Зеркало мгновенно очистилось. Несколько невыносимо долгих минут на поверхности не появлялось абсолютно ничего, и она уже отчаялась и успела подумать, что настало время убираться отсюда.

«Нас много».

Джин явственно ощутила, что на нижнем этаже стало ещё холоднее, хотя хуже было будто бы некуда. Пальцы отказывались повиноваться, окоченевшие и точно деревянные. Она потянулась к блокноту, но так и застыла на полпути.

«Сайлас Левинсон».

«Вероника Мэтьюз».

«Билли».

«Шейла Браун и её брат Джон».

«Диего Торрес».

«Хелена Кларк».

Она снова услышала шёпот, но на сей раз не внутри собственной головы, а совсем рядом. Буквально только что его источник был справа — однако стоило Джин повернуться, как он переместился ей за спину. Невидимые ледяные пальцы коснулись шеи под волосами, не сильно, но ощутимо сжали, заставляя снова взглянуть на зеркало. Духи хотели, чтобы она запомнила их имена.

— Билли, Диего Торрес, Хелена Кларк… — забормотала Джин.

Произнесённые имена выцветали одно за другим, пока наконец не осталось одно — Вероника Мэтьюз. Но ему было не суждено сорваться с губ Джин: дверь распахнулась, и вниз по лестнице сбежала Сил.

Она была чертовски рассержена.

— Какое из слов во фразе: «Нам нужно десять-пятнадцать минут» ты не поняла?! — прошипела Сил так зло, что Джин, и без того дрожащую от холода, заколотило только сильнее. — Никто не заставляет Верховную ждать! А уж тем более кто-то вроде тебя. Давай, ну…

Сил схватила её за локоть, потащила наверх — но Джин, успев обернуться, заметила, что имя Вероники Мэтьюз по-прежнему написано на зеркале. И, скорее всего, видела эти буквы не только она.

Едва ли это сулило что-то хорошее.

Обдумать дальнейший план действий Джин не успела: Сил почти волоком довела её до зала собраний, втолкнула внутрь — и под укоризненными взглядами ведьм захотелось либо смешаться с рунной вязью на стенах, либо исчезнуть вовсе.

— Понравился дом, Вирджиния? — спросила Верховная невозмутимо. — Не сомневаюсь, он… производит впечатление.

— Понравился.

Наверное, следовало сказать что-то более подобающее, но Джин трясло, и она не могла понять, от чего именно: то ли из-за первой встречи с призраками, то ли из-за того, как быстро и неумолимо Сил разрушила этот хрупкий момент — контакт с потусторонним.

— Это приятно. Однако, — Юджина вздохнула с сочувствием, в искренность которого не поверил бы никто, — вынуждена огорчить тебя. Мы не можем позволить тебе присоединиться к ковену. Не сейчас, когда белая ведьма уже оказала определённое влияние на твой дар.

Расстроиться почему-то не получалось. На самом деле Джин, пожалуй, и не надеялась, что её примут. И даже больше: догадывалась, что Юджина позвала её сюда с одной простой целью — выяснить, чему успела научить Афина.

— Мне очень жаль, — наконец ответила она. — Простите, что отняла ваше время, Верховная.

— Ничего.

Ведьмы по-прежнему молча смотрели на Джин, и тогда она, поняв всё без слов, развернулась и направилась к выходу. Запоздало вспомнилось, что блокнот — чертовски важный, если верить чуйке, — остался лежать на тумбочке.

У дверей она снова встретилась взглядами с Сил. Та улыбалась, не скрывая ликования. Так улыбаются палачи, когда тебе подписывают смертный приговор.

— Хорошего вечера, — сказала ей Джин так ядовито, как только могла.

Похоже, это не сработало.