Хэллгейт: семья

Глава 5

Она забылась долгим, но беспокойным сном сразу же, стоило ей вернуться под крышу Иджи и перешагнуть порог своей комнаты. В сознании мелькали обрывки воспоминаний, яркие разноцветные фрагменты, которые никак не желали складываться в полноценную картинку.

Мебель, парящая под потолком в доме тётушки Дельфины. Распростёртая на газоне женщина с залитым кровью лицом. Горячая твёрдая ладонь Стэши Макнамары на её плече. Раздражённый, полный плохо скрытой неприязни взгляд полицейской Бартон.

Джин ещё успела подумать, что же такого не поделили Бартон и Стэши, прежде чем уснуть — а когда открыла глаза, в окно било летнее луизианское солнце, и было оно далеко не ласковым. Значит, никак не меньше середины дня. Где-то за стеной шуршал не то обёрткой, не то старой газетой Ид, смуглолицый парень, который предпочитал молчать и не смотреть ей в глаза. Он нередко помогал Иджи с уборкой бара. Когда Джин узнала, как его зовут, то лишь фыркнула: с такими похожими именами он и Иджи были обречены работать вместе.

Не вставая с постели, она потянулась к телефону на тумбочке и обнаружила сообщение. Номер казался незнакомым.

«не суй свой паганый нос в чужые дела сука нето пожалееш»

— Очень смешно, — пробормотала Джин.

Сон, однако, как рукой сняло. Она вскочила с постели, наскоро застелила её и снова вгляделась в сложную композицию из заметок и фотографий на стене. Что-то не складывалось.

После поездки на кладбище она лишь уверилась в своём желании найти убийцу Хьюзов. Сделать это спустя столько лет, считала Джин, может только кто-то посторонний, со свежим взглядом, некто, способный с головой погрузиться в историю, но вместе с тем не приплетать к расследованию личные мотивы.

Телефон зазвонил, и Джин скривила губы: наверняка это был тот же самый урод, что послал ей сообщение.

— Послушай, мудила, — сказала она в трубку, — не знаю, зачем ты пытаешься меня запугать…

— Вирджиния.

— Привет, мам.

Во всём мире только один человек звал её полным именем. Даже отец, который почти не знал Джин, принимал выбранный ею вариант без разговоров.

— Тебе кто-то угрожает? — с подозрением спросила мать. Правда, особого беспокойства Джин в её голосе не уловила. — Я говорила, что Хэллгейт — гнилое место.

— Ничего особенного.

— Прошло почти два месяца. Думаю, Дельфина получила достойные проводы. Если сядешь на автобус сегодня, к завтрашнему утру будешь дома.

Мать была права. Проблема крылась в том, что Джин не собиралась возвращаться — ни сегодня, ни когда-либо позже. Чем дольше она оставалась в Хэллгейте, тем чаще ей казалось, что в этом городе она сможет найти дом и семью. Настоящую, любящую и готовую принять. Мать же презирала всё, что нравилось Джин, и запрещала ещё больше.

В первые пару недель мысль о возвращении мелькала где-то на периферии сознания, но теперь… После того, как Джин собственными глазами увидела Ленни Дикинсона, ей расхотелось уезжать. Казалось, эта встреча на несколько шагов приблизила её к разгадке.

К тому же Люсьен советовал подружиться с кем-то из «Городских хроник» — и вот судьба столкнула её со Стэши. Может, та и была с ней немного резка, но Джин догадывалась, почему: каждый здесь таил в себе целый сонм секретов, и Стэши, должно быть, боялась ненароком выдать какой-то из своих.

— Вирджиния Симона Фэйрфакс, — вновь подала голос мать, — я вытерпела достаточно твоего дерьма.

— Вот я и избавляю тебя от него.

Джин пожала плечами, стараясь звучать максимально ровно. На деле же ей хотелось швырнуть телефон в противоположную стену, а после — топтать, пока он не превратиться в пыль.

В конце концов, мать могла бы попросить её. Просто попросить — без упоминаний дерьма, которое она, чёртова страдалица, вытерпела. Необходимость жить в одном доме с собственной дочерью всегда преподносилось как огромное одолжение, но теперь она настаивала на возвращении.

Что ж, вероятно, ей хотелось, чтобы Джин была удобной девочкой на привязи.

Когда тебе за двадцать, воспитывать уже немного поздно, но мать это не смущало. Она привыкла к полному подчинению, а теперь, когда Джин покинула дом, лишилась драгоценной возможности контролировать всё и вся. Смириться с таким непросто.

Джин вытянула из тумбочки пачку сигарет, вжикнула колёсиком зажигалки. А ведь только вчера, подумала она с горечью, радовалась, что почти избавилась от этой дурацкой привычки!

— Я не вернусь, ма, — наконец сказала она. — По крайней мере, до конца года точно.

В ответ мать перешла на крик, и Джин с облегчением повесила трубку. Из раза в раз они переставали разговаривать, стоило одной из них повысить голос.

Докуривать не хотелось.

Джин думала отправиться в дом Дельфины — убедиться, что тот примет её после обряда очищения, а заодно посмотреть, долго ли придётся приводить его в порядок. Иджи, конечно, сказала, что можно занимать комнату сколько угодно, однако… От мысли о собственном доме, которого у неё никогда не было — мать обожала подчёркивать это, — на сердце теплело.

«Здесь тебе ничего не принадлежит, Вирджиния», — словно наяву прозвучала до боли знакомая реплика.

— К чёрту.

Она собрала волосы в высокий пучок, смочила затылок и шею водой из миниатюрного холодильника в углу. Этот совет Иджи когда-то выболтала ведьма по имени Рина Норен, заглянувшая на кофе, а Джин вновь оказалась в нужном месте в нужное время.

Лестница тонко, истошно скрипнула.

Не то чтобы на жилой этаж часто поднимались, подумала Джин. В конце концов, сейчас комнаты занимали только Ид и она сама. Шаги соседа — осторожные, едва слышные, — она научилась распознавать в первые несколько дней.

Иджи тоже ступала иначе. К тому же она слишком хорошо знала, какие ступеньки скрипят, и просто перешагивала их. Тогда кому и что могло здесь понадобиться?..

Приникнув к двери, Джин затаила дыхание.

— Ты свихнулся?! — прошипела Иджи. Её голос Джин узнала бы где угодно. — Притащить его сюда…

— Выбора не было.

— Выбор всегда есть!

— Не в этот раз, — ответил Алекс. — На него нацелился кто-то из ваших.

Загадочным «им» мог оказаться только Ленни Дикинсон. Джин едва сдержала смех: насколько же паршиво обстоят дела в полицейском участке, если шериф обращается к мамбо, чтобы спасти серийного убийцу от гнева горожан. Впрочем, она видела всё сама. Обшарпанные стены, пара камер, трещины на потолке и сальная ухмылка Уолша-младшего.

Да, если это и есть оплот стражи порядка, дела хуже некуда.

— Кто-то из наших! — передразнила Иджи. — С ума сойти, Алекс.

— Давно ли двери открываются сами собой?

— В участке? Это невозможно.

— Расскажи ей, — попросил Алекс.

Дикинсон шумно откашлялся, переступил с ноги на ногу — Джин вновь услышала тонкий скрип, — и принялся говорить.

— Когда ты увёз кровососа, она посадила меня в соседнюю камеру. Бейли. Сказала, ты скоро вернёшься. Принесла чистые шмотки, потом куда-то ушла. Я вроде уже задремал, а потом в замке заскрежетало. Подумал, что очередной мститель наподобие того старика лезет с отмычкой.

— Но дверь открылась сама, — в тоне Иджи не было ни намёка на вопрос.

— Ага. Сама. Вроде как «давай, вали куда хочешь, ты свободен».

— Мог бы и свалить.

— Ну конечно! — Дикинсон фыркнул. — Чтобы ведьма типа тебя распахала мне глотку от уха до уха? Не пори чушь, мамбо.

— Да нужен ты ведьмам.

И всё же Джин подозревала, что в словах Дикинсона есть доля правды. Она не знала, на что способны вампиры в полной мере, но догадывалась: подобное умение едва ли входит в список. Члены общины, безусловно, были в несколько раз сильнее простых людей, могли общаться между собой телепатически, двигались неестественно быстро. Но воздействовать на предмет, находясь от него за мили?

Оставался ковен.

Использовать Дикинсона в своих интересах сейчас, когда за его голову многие горожане расстались бы с хорошими деньгами, мог кто угодно. Почему бы это не сделать ведьмам?

Джин ещё не была знакома с новой Верховной, но хорошо помнила, как потемнел взгляд Афины, стоило упомянуть её замену. По слухам, которые расползались по городу с убийственной скоростью, можно было предположить: покойная тётушка Дельфина уступала Верховной немногим и с лёгкостью могла бы занять это место, когда придёт время.

Но Дельфина умерла, едва ли будучи готовой к смерти и планируя её. Подозрительно.

— Я позвоню Верховной, — сдалась Иджи. — Если кто-то из нас и впрямь пытался добраться до него, она должна знать.

На минуту воцарилась тишина, а затем её голос, изменившийся до неузнаваемости, зазвучал так радостно, будто она звонила родной дочери:

— Приветствую, Верховная. Что? О, всё в порядке. А вы? Здорово! Знаете, у меня тут наш дорогой шериф…

Говорили они недолго. Верховная перебила Иджи на середине фразы, та попробовала возразить — но тщетно. В конце концов пришлось пообещать, что Алекс немедленно приедет в «Луизианский приют», и связь оборвалась.

«Приют» Джин видела лишь мельком — явно чей-то бывший особняк, перестроенный под гостиницу. В поисках комнаты она и не подумала соваться туда: догадывалась, что денег на долгий срок не хватит. К тому же, честно сказать, дом выглядел ещё мрачнее, чем бывшее жилище Дельфины, а с ним мало что могло сравниться.

Тётушкина внезапная смерть, выход из тюрьмы человека, который должен был провести за решёткой всю оставшуюся жизнь, а ещё раньше — смена Верховной, смена шерифа, и всё это после убийства губернатора… Кто-то неспешно вёл партию, и на доске мог оказаться любой житель Хэллгейта.

Джин боялась, что ей могут отказать, но всё же толкнула дверь.

— Это вы, — Дикинсон натянуто улыбнулся. — Давно не виделись, а?

— Как будто и не прощались.

Иджи повернулась, и только сейчас Джин заметила, что ростом та будто бы почти сравнялась с Алексом. Оба высокие, с прямыми, точно проглотили по стальному пруту, спинами, сейчас они смотрели на неё с одинаковым раздражением.

— Вернись в комнату, — велела Иджи. — Нечего тут делать.

— Я слышала разговор.

— И что?

— Мне кажется, мистер Дикинсон прав.

Иджи и Алекс быстро переглянулись. На лице первой отразилось недоверие, на лице второго — как ни странно, лёгкая тень интереса. Джин с самого детства приходилось угадывать перемены настроения матери по микрожестам и чуть изменившемуся лицу — тут она в себе не сомневалась.

Пользуясь тем, что уж шериф-то точно готов её выслушать, Джин продолжила:

— Я немного знакома с общиной. Даже с Люсьеном… Вампиры на подобное не способны. Я поверила бы, если б в участок ворвалась Валери и просто забрала мистера Дикинсона с собой.

— Почему именно Валери? — явно не понял Алекс. — В участок пока попадал только Адриан.

— Адриан вампир? — удивилась Джин.

Она бросила взгляд на Иджи, и та незаметно показала ей кулак. С Адрианом Джин доводилось сталкиваться прямо здесь, и не раз — он частенько навещал Иджи, причём выходил следующим вечером не откуда-нибудь, а из её комнаты.

Что ж, надо будет расспросить Иджи после.

— Что-нибудь ещё? — поинтересовался Алекс.

— У меня сложилось впечатление, что не все ведьмы, — Джин замялась, не решаясь выдать Афину, — полагаются на Верховную. Мне кажется, такое недоверие может быть обосновано… скажем, её интересом к одной конкретной истории.

Она била наугад, но украдкой взглянула на Иджи и поняла: в яблочко. Мамбо пыталась улыбнуться, но лишь глупец поверил бы, что эта гримаса — искренняя. Не укрылась перемена и от Алекса.

Коротко кивнув, он направился к лестнице.

— Я еду с вами, — добавила Джин. Сердце колотилось так, что грозило проломить грудную клетку.

— С какой стати?

— Есть место, где можно спрятаться. Там мистера Дикинсона не найдут ни община, ни ковен. Но я отведу вас туда, только если поеду к Верховной.

Алекс, уже взявшийся за перила, замер. Деревянная перекладина чуть слышно хрустнула под его рукой.

Всю дорогу до «Луизианского приюта» в салоне ощущалось такое напряжение, что хотелось выпрыгнуть из машины на полном ходу. Алекс не произнёс ни слова, но этого и не требовалось, а Дикинсон, напротив, не затыкался ни на секунду, так что Джин успела устать от его болтовни.

Наконец автомобиль остановился напротив знакомого дома.

— Останешься здесь, — сказал Алекс Дикинсону. — Двери я заблокирую. На случай, если охоту за тобой и правду ведёт ковен, возьми это.

Джин с любопытством взглянула на маленькую фигурку из оникса. Судя по всему, страж, которого следовало постоянно держать при себе — Иджи упоминала о таких. Насколько поняла Джин, подобные вещицы были чертовски редкими.

— Знакомая подарила, — коротко пояснил Алекс, видимо, заметив в зеркале заднего вида, как она уставилась на фигурку.

«Ага, — подумала Джин. — А для большинства ты весь из себя скептик. И, гляди-ка, носишь при себе магический амулет».

У самых дверей гостиницы она обернулась. С тревогой Дикинсон смотрел, как они уходят, но, поймав её взгляд, кивнул и опустил голову. Справится, как бы ни было паршиво.

С каких пор она сопереживала серийному убийце?..

«Луизианский приют» выглядел абсолютно пустым — лишь за стойкой регистрации Джин увидела статную широкоплечую женщину с лицом, точно высеченным из камня. Она уткнулась в старую, готовую вот-вот рассыпаться книгу, с таким скучающим видом, будто более тоскливого чтива было не найти во всём Хэллгейте.

— Иджи предупредила, что вы скоро будете, — сказала она, не спеша отрываться от чтения. Голос у неё был низкий. — Второй этаж, номер тридцать девять.

— А вы…

— Сесилия. Можно Сил.

Больше от неё не удалось добиться ни слова. Алекс устремился вверх по лестнице, Джин — за ним, стараясь не отставать. Получалось с трудом: она то и дело вертела головой, не желая упускать ни малейшей детали.

Коридоры «Луизианского приюта» были узкими, но светлыми — всё благодаря многочисленным лампам на стенах, которые горели даже днём. В небольших нишах стояли вазы, полные живых цветов и трав. Ничего общего с роскошными лилиями, которыми полнился особняк Люсьена — простые местные растения. Джин не сомневалась: кто-то из персонала по утрам сам собирает эти букеты.

Общее впечатление, однако, всё равно было гнетущим. Даже светильники не делали тёмно-бордовые обои менее мрачными, а в промежутках между дверями номеров висели жутковатые гравюры — обнажённое человеческое нутро, распятый скелет, внутренности, увитые лозами… Джин такое обычно нравилось, но едва ли гости «Луизианского приюта» могли оценить вкус владелиц по достоинству.

Номер тридцать девять отворился сам по себе, стоило им приблизиться. Ладонь Алекса дёрнулась, скользнула к кобуре, но замерла на полпути — не начинать же стрельбу из-за магии, которой был пропитан весь этот дом.

— Шериф, — тихо сказала Джин, — не вздумайте.

Слова слетели с её губ быстрее, прежде чем она поняла, что говорит. Но Алекс, как ни странно, послушался и опустил руку.

Даже почти пустой, «Луизианский приют» ощущался живым. Джин сделала глубокий вдох и едва не закашлялась — ей казалось, что вместе с воздухом в нутро просачиваются и чужие чары. Верховная, ради чего бы она это ни сделала, явно наложила на гостиницу мощное заклятие.

Однако эта магия не имела ничего с общего с охранным заклинанием Дельфины. Джин чувствовала, что в ней почуяли родственницу ведьмы и теперь с любопытством присматриваются, но угрозу не ощущают — иначе она, скорее всего, и порог бы не смогла переступить.

Внутри номер тридцать девять выглядел обычным. Две закрытых двери — вероятно, спальня и ванная комната, — широкий письменный стол у самого окна, ваза, полная ярких тропических цветов. В Хэллгейте Джин таких не видела — наверное, привозили из-за границы по просьбе Верховной. Рабочее кресло заменяло самое обыкновенное, обитое бордовым бархатом в тон обоям.

Верховная сидела за столом. На экране ноутбука перед ней мелькали картинки, в которых Джин безошибочно узнала одну из любимых серий «Пуаро».

— Садитесь.

Глубокий голос с властными нотками заворожил Джин, и она послушно села на диван в углу. Алекс опустился рядом с ней.

— Наконец-то мы встретились, — Верховная повернулась с улыбкой, которая показалась бы тёплой любому недостаточно чуткому человеку. — Большая честь видеть вас не в новостных заметках, шериф. А ты, верно, и есть та самая племянница Дельфины? Что ж, приятно. Юджина, Верховная ведьма.

Она неспешно поднялась, выпрямилась. Короткие тёмные волосы лежали идеально, будто даже их Юджина приводила в порядок с помощью магии. На изящной шее Джин заметила амулет — багровый, будто пульсирующий гранат в виде слезы, ничем не обрамлённый.

— Ваше выражение лица, — Юджина быстро взглянула на Алекса, — подсказывает, что это не просто визит вежливости. Хотя я, безусловно, желала бы именно этого.

— Иногда наши желания расходятся с действительностью, Верховная.

— К сожалению. Так почему вы здесь?

— Из-за Ленни Дикинсона, — прямо ответил Алекс. — Его пытались выманить из участка.

Джин чертыхнулась про себя. Не считая Иджи, она видела всего нескольких ведьм, но понимала: любая представительница ковена была бы недовольна, обвини её полиция в попытке похитить заключённого. А уж говорить такое Верховной…

— Вот как, из-за Дикинсона, — повторила Юджина. — Некоторые горожане готовы расстаться со всем, что имеют, лишь бы ковен даровал ему медленную и мучительную смерть.

— Может, кто-то из ваших… подопечных не смог удержаться, потому что предложение было слишком щедрым?

— Может быть, — пожала она плечами. — Но, если я правильно понимаю, Дикинсон до сих пор жив?

Джин кивнула, на миг позабыв, что Юджина обращается совсем не к ней.

— Он останется под стражей, пока дело не переоткроют, — процедил Алекс. — А после отправится обратно за решётку, где ему и место. Надеюсь, ковен примет эти слова во внимание и не будет чинить препятствий правосудию.

— Примет. Однако вы так рьяно бросились обвинять ковен, шериф. Уверены, что на Дикинсона не открыл охоту кто-то другой?

— Боюсь, доказательства неопровержимые. Есть вещи, на которые способны только вы.

Теперь Юджина смотрела на них обоих долго и испытующе. Казалось, она пытается пробраться под кожу, узнать о самом сокровенном, выведать все те тайны, которые и Джин, и Алекс держали в себе годами. От этого было неуютно, и Джин, не удержавшись, отвела взгляд.

— Если вы найдёте ту, кто за это ответственен…

— О, я накажу её, и притом жестоко, — усмехнулась Юджина. — Не сомневайтесь, шериф.

— Я имел в виду совсем не это, — Алекс сжал губы в тонкую линию, качнул головой. — С ней должна побеседовать полиция.

— Исключено.

В глазах Юджины блеснуло что-то недоброе, хищное — и спустя миг исчезло без следа.

— Проработайте на своём посту хотя бы год — и тогда, быть может, кое-что поймёте, — пояснила она, даже не скрывая презрения. — Полиция, безусловно, обладает определённой властью в Хэллгейте. Однако и у ковена, и у общины её несколько больше — по крайней мере, в некоторых сферах. Проблемы, которые возникают с кем-то из наших подопечных, и я, и Люсьен обычно решаем без вашего участия. Это не изменится.

Алекс сжал кулаки, но ничего не ответил. Юджина круто развернулась и снова села за стол, всем видом давая понять, что разговор окончен.

— Пора идти, — тихо шепнула Джин и потянула за рукав форменной рубашки. — Давайте, ну.

Сил на входе помахала им на прощание с улыбкой столь глумливой, что Джин не сомневалась: пусть их и разделяли целый этаж и коридор, каким-то образом она слышала всё, о чём они говорили с Верховной.

***

Если Алекс и был в чём-то уверен, то лишь в одном: Юджина уже знала, кто из ведьм явился в участок за Дикинсоном, но выдавать своих не собиралась. Один вид самодовольного холёного лица выводил из себя, но внутреннего равновесия каким-то чудом хватило, чтобы покинуть «Луизианский приют».

— Ты сказала, что знаешь место, где он сможет отсидеться, пока мы не разберёмся с делом, — взглянул он на Джин в зеркало заднего вида. — Говори, куда ехать.

— К Стэши.

Алекс, успевший глотнуть тёплой минеральной воды, закашлялся.

Интуиция подсказывала, что сама Макнамара понятия не имеет о надёжном, как швейцарские часы, плане Джин — и, скорее всего, не обрадуется, увидев на пороге Ленни Дикинсона.

— Ну, она говорила, что живёт на окраине у болот, — развела руками Джин. — Туда вроде как ни община, ни ковен не суются. Разве плохой вариант?

Вариант был ничего — не считая маленького нюанса. Всё же стоило предупредить Макнамару.

Алекс рассчитывал, что оставит Дикинсона в «Луизианском приюте», поговорит с Юджиной — и сможет наконец вздохнуть свободно, уверенный, что к ведьмам желающие самосуда горожане не полезут.

Однако рассказ о камере, которая открылась сама собой, спутал все карты.

Из двух зол — ковена и общины — Алекс совсем недавно без колебаний выбрал бы ковен, но теперь… По крайней мере, после беседы с Люсьеном он знал наверняка, что вампирам Дикинсон без надобности. Тот намекнул о предложении разобраться с ублюдком за спиной полиции, причём с таким лицом, что стало ясно: община считала себя намного выше подобных сделок.

Вопрос в том, кто пытался избавиться от Дикинсона руками вампиров. Уж в этом-то однозначно нельзя было обвинить ковен — насколько Алекс понимал, только молодые ведьмы, свободные от предрассудков, спокойно общались с кровососами, а вот создания наподобие Верховной помнили о былой вражде.

До недавнего времени он не интересовался ни теми, ни другими, а теперь только надеялся, что их хрупкому перемирию не настанет конец. По крайней мере, не сейчас, когда в город вернулся серийный убийца, а все вокруг говорят о смерти Хьюзов. Если на этом фоне разгорится война ведьм и вампиров, пожалуй, стоит всё бросить и вернуться в Батон-Руж. Учить новичков в академии, бороться с тем, что его считают слишком юным, не набравшимся опыта.

— Алекс! — Джин, потянувшись вперёд, легко толкнула его в плечо. — Мы там поворот не проехали?

Он упустил момент, когда незнакомка, едва ли прожившая в Хэллгейте два месяца, стала беззастенчиво называть его по имени. Но, в конце концов, это не вызывало отторжения, а раз так, то Алекс и не возражал.

Машина дала задний ход. Они и впрямь проскочили чуть дальше поворота, у которого стоял указатель «Церковь Св. Артелаи».

— Артелая? — оживился Дикинсон. — Забавно. Сколько тут живу и только сейчас увидел…

— Никогда о ней не слышала, — вежливо сказала Джин.

— Ну, мне хватало времени на чтение, мисс. В тюремной библиотеке не очень большой выбор, но вот всяких историй о святых полно. Артелая жила в шестом веке, если правильно помню. В Италии.

— Удивительно, что кто-то построил её церковь в Луизиане.

— Ага, — Дикинсон кивнул. — Но я слышал, что церковь стояла тут до Хэллгейта.

Алекс понял вдруг, что прежде особо не интересовался историей места, где родился. А ведь когда-то не вылезал из библиотеки… Впрочем, она была единственным убежищем — уж там отец никогда бы не вздумал искать его. В стенах библиотеки он находил истории получше, чем жития святых.

Ничего удивительного: поживи с чрезмерно верующим родителем — и ещё много лет будешь вздрагивать, когда кто-то произносит слово «церковь».

— О ком ей молятся? — нехотя спросил он.

— Вроде о похищенных. И ещё об изгнанниках.

Дикинсон хмыкнул и откинулся на спинку сиденья. На груди и подмышками у него расплывались мокрые пятна, волосы стояли торчком. Алекс догадывался, что и сам выглядел не лучше — луизианское лето не щадило никого, и ему было плевать, коп ты или убийца.

— Так что, когда упрячете меня подальше, ты уж помолись, шериф.

Церковь была закрыта. Выбитое витражное окно уже заменили новым, и Алекс невольно залюбовался танцем солнечных лучей на разноцветных гранях. Витраж складывался в рисунок — изображение молящейся женщины в белом. Казалось, она окутана светом.

— Артелая, — выдохнул Дикинсон, и в его голосе зазвучало благоговение, которого Алекс прежде не слышал. — Гляди-ка, витраж совсем новёхонький.

— Старый разбили.

Не желая заявляться без предупреждения, Алекс всё же набрал номер Макнамары, который до того дала ему Джин. Ответила, правда, совсем не она — незнакомый мужской голос.

— Мне нужна Анастейша Макнамара, — помедлив, произнёс Алекс.

— Поразительно! Что ж, её нет, так что лучше встань в очередь.

— Хотелось бы поговорить с ней.

— А мне хотелось бы ледяного пивка, — с притворным участием отозвался собеседник. — Ну и что теперь, обосраться?

Он бросил трубку прежде, чем Алекс успел ответить.

— Вряд ли Стэши оставила телефон дома, а сама ушла, — заметила Джин. — Скорее всего, просто принимает душ или пишет и не хочет отвлекаться. Лучше всё равно съездить.

Заворачивая к знакомой хижине у самого болота, Алекс подумал, как же хитро устроилась Макнамара. Добраться до неё можно было только через церковь, а если она не ждала гостей, их наверняка отваживал падре. Поворота на трассе, ведущего точно к хижине, либо не было никогда, либо его предусмотрительно завалили.

— Что за чёрт… — пробормотал Дикинсон, вжался в сиденье.

Алекс перевёл взгляд на мостки и задохнулся от ужаса.

Обнажённая и неподвижная, Макнамара стояла в мутной воде по колено, вскинув голову. Под левой лопаткой у неё багровело уродливое пятно ожога — почти ровное, будто кто-то ткнул горящей головёшкой. Казалось, она боится шевельнуться.

Перед ней возвышалась огромная, в два раза выше любого взрослого мужчины, тварь. Под склизкой, грязно-зелёного цвета кожей перекатывались внушительные мышцы. Морда твари лишь отдалённо напоминала человеческое лицо: на месте носа — две тонкие прорези, глаза пылают жёлтым. С клыков, которые вызвали бы зависть у любого вампира, капала слюна.

Алекс выскочил из машины, вскинул пистолет и прицелился.

Дверь хлопнула, и это вывело Макнамару из оцепенения. Она резко обернулась, бросилась навстречу, едва завидев пушку.

— Опусти пистолет, шериф!

— Уйди с дороги.

— Я сказала, опусти!

Она раскинула руки, не позволяя ему двигаться дальше. С крепкого смуглого тела капала вода, лицо, искажённое гневом, выглядело почти пугающим.

— Если ты выстрелишь в него, — тихо, но твёрдо сказала она, — я прикончу тебя, даже не одеваясь. Голыми руками, шериф. Обещаю.

Алекс посмотрел на чудовище. Оно чуть склонило голову набок, будто внимательно прислушивалось к разговору, и выглядело не особенно довольным тем, что их прервали.

— Надо было стоять и ждать, пока он разорвёт тебя на куски?

— Он никогда бы не причинил мне вреда, — Макнамара немного расслабилась, опустила руки, но выражение её лица оставалось далёким от дружелюбного. — Это Макс.

Она обернулась и махнула зверю, давая понять, что он в безопасности. Тварь заревела — не то торжествуя, не то предупреждая, — и с громким фырканьем погрузилась в воду целиком. Лишь лёгкая рябь подсказывала, что в болоте кто-то таился, но вскоре пропала и она.

— Падре? — переспросил Алекс. Пистолет ходил ходуном в трясущихся руках, и он всё же убрал его в кобуру. — Но как?..

— Я всё расскажу. Только давай зайдём в дом, пожалуйста.

Макнамара заглянула ему за плечо, увидела Джин и Дикинсона в машине и нахмурилась.

— Какого хрена происходит?

— Мне тоже надо кое о чём рассказать, — пожал плечами Алекс. — Я звонил, хотел предупредить…

— Ясно, — она развернулась и, ничуть не смущаясь своей наготы, направилась к хижине.

Джин и Дикинсон выбрались из машины и двинулись за ней. У самой двери Алекс, не удержавшись, обернулся: не покажется ли тварь из воды?

Поверхность болота была такой же спокойной, как и всегда.

В доме Макнамары они уместились с трудом. Расселись на обшарпанных табуретках, а Дикинсон — прямо на полу, с явным наслаждением вытянув ноги.

Кроме самой хозяйки, здесь обнаружился и незнакомец. Алекс подозревал, что именно он ответил на звонок, когда Макнамара не подошла к телефону. Плечистый, растрёпанный, парень довольно оскалился и так крепко стиснул ладонь Алекса в рукопожатии, что она, кажется, хрустнула.

— Ахилл, — бросил он. — Быстро ты к нам вернулся, шериф.

— Ахилл?.. — растерянно повторил Алекс. — В смысле, пёс?

— Вроде того. Но вообще-то я оборотень.

— Не знал, что в Хэллгейте есть оборотни.

Макнамара вклинилась между ними с горячим чайником в одной руке и парой чашек в другой.

— Их и нет, — фыркнула она. — Он один такой.

Ахилл быстро взглянул на неё с такой щемящей нежностью, что на миг Алексу стало неловко. По крайней мере, теперь было понятно, почему единственный оборотень в городе решил остановиться именно здесь.

— Я раньше частенько захаживал к Энн, — сказал Ахилл. — Размять кости, все дела. Но как-то раз меня отмудохали как следует. Я даже отключился, хотя твари вроде меня быстро регенерируют. А потом… ну, бросили в кузов, отвезли сюда и выкинули. Думали, подохну. Стэш вытащила меня из воды, маленько подлечила. Ну и как-то так вышло…

Он не договорил, но слова и не требовались.

Пушистый Кайман, мурлыча, запрыгнул Джин на плечо, и она с тихим смехом почесала его за ухом. Уж кто-то, а кот явно наслаждался таким количеством гостей: мгновение — и он перескочил на колени к Дикинсону, потёрся о живот и как ни в чём не бывало отправился дальше.

— С этим разобрались, — вздохнул Алекс. — А падре?

— Он вроде как проклят, — Макнамара добавила в его чашку полторы ложки растворимого кофе, протянула блюдце с нарезанным лимоном. — Когда его родители ещё жили в Испании, мать не поладила с местной ведьмой. Так что Макс родился таким. Время от времени ему приходится превращаться, чтобы зверь не взял контроль над человеком. Тогда он ест… тех, кого приносят болота.

Вспомнились и раны на теле Коннора Джонса, и несколько нераскрытых убийств — следы обрывались как раз у болот и вели в никуда. Выходит, падре Бланко помешал нескольким расследованиям, и помешал серьёзно. Да только к ответственности его не привлечь.

Алекс представил, как арестовывает падре за то, что иногда тот превращается в огромного склизкого монстра и жрёт людей, и его разобрал нервный смех.

— Могу плеснуть виски, — Макнамара пристально взглянула на него и покачала головой. — Что, не этого ты ожидал?

— Да уж.

От виски он, тем не менее, отказался.

— Я была с ним в воде, потому что разговоры помогают сохранить рассудок, — пояснила она. — Он видит знакомое лицо, и это удерживает его в равновесии. Обличье зверя, разум человека. Так себе выход из положения, но что имеем.

— А одежда?

— Вот это тебя точно не касается.

Украдкой Алекс оглянулся на Ахилла, но тот по-прежнему выглядел абсолютно спокойным. Значит, так у них было принято.

С удивлением он понял, что куда-то бесследно испарились и страх, и тревога. Ну да, единственный хэллгейтский оборотень. Ну да, здоровенная болотная тварь. Бывали деньки и похуже. За годы учёбы в академии Алекс видел людей, которые оказывались куда более мерзкими, чем любые чудовища.

— Стэши, можно ещё сахара? — спросил Дикинсон.

«Стэши». Даже серийный убийца называл Макнамару по имени, и только Алекс до сих пор не мог перешагнуть эту грань. Что-то в ней настораживало его, заставляло возвращаться в мыслях снова и снова.

Слишком рьяно она интересовалась Хьюзами для простой журналистки. Конечно, каждый сотрудник «Городских хроник» только и мечтал, что принести редактору сенсацию, но неужели она всерьёз рассчитывала раскрыть дело семилетней давности без участия полиции? Кроме того, бесстрашие, с которым она сунулась к Дикинсону, стоило тому выйти из тюрьмы, слишком уж граничило с безрассудством.

Алекс избегал таких людей — по его опыту, от них были одни проблемы.

— Рассказывай, шериф, — Макнамара, будто прочитав его мысли, села напротив и прищурилась. — Не просто же поболтать вы ко мне притащились.

Он до последнего сомневался, стоит ли это делать, но всё же выложил ей всё: и про камеру, которая открылась сама собой, и про вампира в участке, и про Роуза. Умолчал лишь о том, кто прикончил последнего. Выдавать своих, пусть они и нарушили закон ради его спасения, он не собирался.

— Ясно, — она на мгновение прикрыла глаза, вздохнула так тяжело, что Ахилл хихикнул. — И ты решил, что нет ничего лучше, кроме как оставить его здесь.

— Это была моя идея, — быстро сказала Джин. — Прости. Но если за ним охотится ковен… Они же его где угодно достанут!

— Почти. Почти где угодно. Тут ты была права. Я одного не пойму: почему бы не спрятать его в доме Дельфины? Ты же вроде как его унаследовала.

— Надо было очистить дом, — Джин потёрла виски, точно вспомнила о былых ощущениях. — Туда и зайти-то дольше чем на час нельзя. Голова кружится, кровь из носа хлещет…

— Да? — поразилась Макнамара. — А я столько раз забиралась, и ничего. Хотела написать про Дельфину. О ней ходило много слухов, вот я и выясняла, какие правдивы.

Джин взглянула на неё с недоверием, но промолчала. Она растерянно вертела в руках пустую чашку, то и дело хмурилась, словно то, что ей довелось услышать, никак не вязалось с привычной для неё картиной. Алекс хорошо знал это выражение лица. Наверняка он и сам был таким же, когда не получалось сложить элементы мозаики в цельное изображение.

— Ладно, — Макнамара неожиданно улыбнулась. — Мы втроём уж как-нибудь разберёмся. К счастью, у нас есть подходящее местечко для тех, кого нужно спрятать подальше.

Но прежде, чем Алекс успел поблагодарить её, она ткнула его пальцем в грудь и добавила:

— Но я хочу кое-что взамен, шериф. И ты мне это дашь.

До нужного места шли пешком — долго, то и дело спотыкаясь на узких, почти заросших тропках. Позади Алекса то и дело чертыхалась Джин: похоже, обувь у неё оказалась далеко не самой подходящей для таких прогулок. Ахилл и Макнамара, напротив, ощущали себя как рыбы в воде — то и дело сходили с тропы, петляли между деревьев, но не пропадали из виду, продолжая вести куда нужно.

На широкой поляне они наконец остановились, и Алекс перевёл дух.

— Отойди чуть дальше, — велела Макнамара. — У тебя под ногой… Ага, вот так…

Она нагнулась, запустила руку в густую траву и, нашарив что-то, потянула. Часть зелени соскользнула с широкой металлической заслонки, которая закрывала тёмный ход вниз и узкую крутую лестницу.

— Бункер падре, — пояснила она. — Прошу.

Медленно, осторожно они спустились. Внутри царила кромешная тьма, но Макнамара щёлкнула выключателем — и Джин восторженно ахнула, оглядываясь по сторонам.

Внутри было просторно, сухо и тепло. В углу лежал широкий, на вид удобный матрас, вдоль стен теснились полки с консервами, водой, сменной одеждой и даже книгами.

— Раньше Макс жил тут всегда, — сказала Макнамара. — А потом мы столкнулись. Сначала чуть не поубивали друг друга, но разговорились, и он мне помог привести в порядок дом. С тех пор чаще бывает у меня, чем под землёй.

Алекс присвистнул. Да, тут было всё, что нужно для сытой и спокойной жизни — за исключением солнечного света. С другой стороны, в этой глуши никто не засечёт Дикинсона, даже если время от времени он будет подниматься на поверхность.

Настораживало лишь одно: Макнамара так и не сказала, чего хочет.

— Наверное, надо обсудить условия сделки, — напомнил ей Алекс.

— А, это. Да. Я хочу участвовать в расследовании. И полный доступ ко всем материалам, само собой.

— В расследовании?..

— Хьюзы. Тебе всё равно придётся влезть в это, шериф. О них говорит весь город, и каждому в этой дыре ясно, что он, — Макнамара кивнула на Дикинсона, — их не убивал. Я хочу помочь.

— Исключено.

— А ведь я могу запереть тебя здесь, пока не согласишься. Но, как видишь, предпочитаю договариваться. На твоём месте я бы это ценила.

— Я вооружён, — напомнил Алекс.

— Что ж, у тебя пистолет, а у меня оборотень, — Макнамара оскалилась с видом победительницы. — И он перегрызает глотки быстрее, чем хоть один выстрел достигает цели.

Ненадолго оба умолкли. К сожалению, чёртова хитрая сука была абсолютно права. Алекс не сомневался, что Ахилл регенерирует быстрее, чем пуля нанесёт ему хоть какой-то урон.

— У меня есть материалы, — добавила Макнамара, вдруг переменившись в лице. — Годами собирала. Я правда хочу помочь.

— Почему тебе не насрать?

— Потому что это касается всех, Алекс, — она впервые назвала его не просто «шерифом», и это ощущалось странно и непривычно. — Всего города. Разве сам не видишь, как все взбудоражены? В этом деле пора наконец поставить точку, иначе город никогда не успокоится. Оно отравляет его. Если уже и ковен вмешался… Ты уверен, что община не решит последовать его примеру? Сможешь сделать что-нибудь, когда они устроят грызню?

В этом Макнамара была права. Убийство Хьюзов, сколько бы лет назад оно ни произошло, по-прежнему живо интересовало горожан. А теперь, когда Дикинсон вышел, их любопытство разгорелось с удвоенной силой. Кроме того, Алекс почти физически ощущал, как Хэллгейт сопротивлялся переменам — его и самого принимали крайне неохотно. Если старое дело не раскрыть, никто из них не сможет двигаться дальше.

А что до общины… Да, Люсьен дал понять, что они не откроют охоту на Дикинсона. Но что будет, если какая-то беспардонная ведьма спокойно зайдёт на их территорию, решив, что вампиры прячут Дикинсона? Ничего хорошего.

— Ладно, — наконец ответил он. — Значит, поработаем вместе.

— Втроём, — добавила Джин. — Вообще-то я именно об этом хотела попросить, когда пообещала отвезти тебя сюда.

— Ты даже ничего не знаешь об этом городе.

— Кое-что знаю, — возразила она. — А ещё знаю, что Афина и Иджи защитят нас, если я обращусь к ним. Без поддержки ведьмы соваться в такое дерьмо нет никакого смысла.

Алекс поймал взгляд Макнамары, и она едва заметно кивнула. Всё ещё колеблясь, он пожал руки им обеим. Ладонь Джин оказалась ледяной, будто вокруг не стояла дикая жара, ладонь Макнамары — обжигающе горячей.

В полном молчании они поднялись наверх, оставив Дикинсона в бункере. Ахилл, оказавшись на свежем воздухе, подскочил и уже в прыжке обернулся здоровенным псом, так похожим на волка. Возможно, волком он и был, но это Алекс предпочёл не уточнять.

— Пусть развеется, — улыбнулась Макнамара. — Такие пространства на него погано влияют.

Теперь, получив что хотела, она выглядела вполне безобидной и расслабленной. Джин и вовсе сияла, и Алекс поймал себя на ощущении, что стальной обруч, всё это время сжимавший его грудную клетку, наконец испарился. Может быть, привлекать к расследованию далёких от полиции людей и не стоило — но он полагался на интуицию, а она, в свою очередь, подсказывала, что втроём они управятся куда быстрее, особенно если учесть, что каждый из них обзавёлся в городе некоторыми связями.

— Ну, — он на мгновение замялся, — может, у тебя остался ещё кофе?

— Полно, — успокоила его Макнамара.

— Спасибо, Стэши.

Запоздало Алекс осознал, что перейти грань, за которую он почему-то держался так долго, оказалось до смешного просто.