Гроза над Бомарзундом

Глава 25

Недаром говориться, если хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах. Разработанная по моему приказу операция не отличалась особой оригинальностью. Сразу после высадки десанта, перевооружить канонерские лодки «шанцевского типа» на мины и ближайшей ночью атаковать эскадру союзников. Поскольку тем уже случалось встречаться с нашими импровизированными миноносками, они, разумеется, будут настороже. Так что на большой успех рассчитывать не приходилось. Но в любом случае, врага тревожить надо. Посему особого выбора у подчиненных капитан-лейтенанта Мейснера не было.

Да они его, откровенно говоря, и не желали. Все они рвались в бой, в надежде послужить Родине, ну и конечно, отличиться!

Как водится в таких случаях все сразу же пошло наперекосяк. Сначала нападение вражеских шлюпов заставило отложить перевооружение. Потом юный командир «Комара» ринулся на своей канонерке в бой, потеряв ее почти со всем экипажем. Напрасной эту гибель, конечно, не назовешь, но ведь задача у соединения стояла совсем другая. И теперь у Мейснера под началом осталось шестнадцать боеготовых кораблей. У остальных начались проблемы с машинами или котлами. Давала себя знать спешная постройка.

Впрочем, нет худа без добра. Наблюдатели доложили, что легкие силы союзников тоже пострадали, а значит, сил для противодействия миноноскам у них стало меньше!

Была уже практически ночь, когда маленькие, но грозные суденышки проскользнули мимо острова Престо и разделились. Большая часть канонерок, обойдя Микельзе с юга, направилась к входу в Лумпаренский залив. Строго говоря, полноценных судоходных проливов имелось три. Но один проходил как раз мимо крепости и вел на северо-восток к материковой Финляндии вдоль побережья Большого Аланда. Второй располагался между Престо и Микезлье.

Третий, к которому и направились канонерки, открывал юго-западное направление в сторону столицы архипелага Мариехамну и дальше в Швецию, он пролегал между островами Лумапарланд, давшего имя всему заливу, и Энге, в честь которого и назвали пролив — Энгезунд.

Формально имелся четвертый — Лумпарзунд (между Лумпарландом и Лемландом), но он был настолько узок, мелководен и извилист, что даже местные лоцманы не решились проводить там канонерские лодки ночью, а уж для больших кораблей он был просто недоступен даже и в самый ясный день, и по приливной высокой воде.

Меньшая группа, проследовала дальше к южной оконечности архипелага — Ледзунду, где по данным разведки отстаивались самые крупные парусные и паровые корабли, не сумевшие из-за своей осадки войти в залив.

Командовавший французами адмирал Парсеваль-Дешен и его английский коллега Нейпир, разумеется, не были идиотами, а потому выставили на небольшом острове Финворгольм, лежащего ровно посреди пролива, посты. В случае обнаружения русских кораблей они должны были подать сигнал — зажечь собранные специально для этого кучи хвороста.

Было уже темно, от моря тянуло сыростью, мерно плескающие о берег волны заглушали все звуки, так что напряженно всматривавшиеся в ночную темноту часовые так и не обнаружили несколько рыбачьих лодок, подошедших к Финворгольму с другой стороны. Сидевшие в них местные рыбаки и финские ополченцы беспрепятственно высадились, и через несколько минут все было кончено.

Получив сигнал с берега, что путь свободен, канонерки так же тихо, чтобы не дай бог не выдать себя случайно вылетевшей из невысокой трубы искрой, потянулись в проход.

Лумпаренский залив на самом деле не велик. В другом месте его вполне могли именовать бухтой. Но сейчас в нем стояли на якорях все корабли союзников, чья осадка позволяла им сюда добраться. Ближе к берегу располагались предназначенные для десанта парусники, чуть мористее, прикрывающие их блокшипы и фрегаты.

— С одной стороны, — задумчиво заметил командир «Щуки» Владимир Мейснер, — на нас сейчас смотрит не один десяток заряженных пушек. С другой, наши английские и французские друзья так сгрудились, что не найти цель или промахнуться не представляется возможным. Вперед!

— Слушаюсь! — на всякий случай отозвался рулевой кондуктор Мятников — рослый, как и все в гвардейском экипаже детина с пудовыми кулаками.

С каждой секундой напряжение нарастало. Темневшие впереди громады вражеских судов приближались, и скоро можно было разглядеть не только их борта, но и детали такелажа.

— Кажется это «Аякс», — удовлетворенно подумал капитан-лейтенант, прежде чем отдать команду минерам.

Наконец, они подошли практически в упор, после чего матросы выдвинули вперед шест с миной, а командир лично занял место у рубильника. В этот момент на вражеском флагмане послышался шум, затем заиграл горн и загремели барабаны. Очевидно, атакующих заметили, но было поздно.

— Доброе утро! — усмехнулся Мейснер, после чего крикнул минерам, — опускай!

И тут произошло нечто странное. Вместо того, чтобы легко скользнуть в воду и подойти к вражескому борту, висящая на шесте мина загрохотала по каким-то бревнам, едва о них не разбившись. А когда прогремел взрыв, в небо взметнулись деревянные обломки, но атакованный корабль остался невредим.

— Что за чертовщина⁈ — удивился никак не ожидавший такого афронта гвардеец.

И надо сказать, удивлен был не только он. Русские миноноски одна за другой подходили к вражеским кораблям, в попытке ударить тех минами, но упирались в непонятные заграждения. Самая удачная попытка была у «Зыби» лейтенанта Головачева, которому удалось-таки дотянуться до вражеского борта, но получившаяся пробоина все равно оказалась надводной и не грозила немедленной гибелью кораблю противника.

А затем, на кораблях союзников начали открываться орудийные порты…

— Твою ж маман! — с безукоризненным французским проносом выругался Мейснер, после чего бросился к штурвалу и, не теряя время на отдачу команды, круто переложил его.

Теперь его «Щука» обернулась к британскому флагману кормой и представляла собой наименьшую цель, но… заряженные с вечера картечью пушки палили одна за другой. Конечно, у их канониров не было возможности, как следует прицелиться, однако их было много! Чугунные пули веером прошлись по бортам и палубам атакующих канонерок, сметая все на своем пути. Большинство находящихся наверху оказались ранены или убиты. Многие потеряли управление, и только спустя некоторое время, уцелевшим морякам удалось пробраться к штурвалам и увести свои корабли прочь.

К счастью, канонерские лодки были не так малы, чтобы погибнуть от даже самой крупой картечи, а ядра их пока миновали. А загородившиеся импровизированной защитой из плотов, поверх которых стояли грубо сколоченные короба, корабли союзников не могли их преследовать. Так что, несмотря на ужасающие потери, все пошедшие в атаку канонерки смогли вернуться к Бомарзунду. И, тем не менее, полученный удар оказался слишком тяжел. Англичане и французы сумели найти противодействие дерзким минным атакам. Соответственно, те перестали быть пугалом…

Когда потрепанные корабли Мейснера возвращались, я уже успел привести себя в порядок и даже немного отдохнуть. Прекрасная пора — молодость! Горячая ванна, сытный ужин и несколько часов крепкого сна и вот ты уже свеж и полон сил.

— Есть новости? — деловито поинтересовался я у Лисянского.

— Пока нет, ваше императорское высочество! — сухо и официально ответил тот.

— Ты что сердишься? — смерил его удивленным взглядом.

— Как можно-с, господин генерал-адмирал!

— Полно ребячиться…

— Так это я ребячусь? — взорвался верный адъютант, сверля меня возмущенным взглядом.

— А кто?

— Константин Николаевич, — не принял игры капитан второго ранга. — Вы рискнули не только своей жизнью, но и судьбой Отечества!

— Не преувеличивай, пожалуйста. Наша с тобой родина много чего пережила. От этих, как его… печенегов, до нашествия двунадесяти язык. И ничего, стоит!

— В таком случае, покорнейше прошу принять мою отставку!

— Что? С какой это стати?

— С той, что более не могу исполнять свои обязанности! Прошу перевести меня на любой корабль или даже на берег.

— Угу. Ты еще роту морской пехоты попроси.

— А что только вам можно?

— Ну, ладно! Ладно! Виноват! Черт меня понес вчера в Финби, а там так закрутилось, что не смог удержаться. Да и хорошо ли я выглядел бы в глазах матросов покинув их перед боем?

— Прекрасно выглядели! Как опытный и зрелый военачальник, не желающий рисковать успехом кампании из-за одной случайной пули!

— Нет, брат. Это генералы в бой посылают, адмиралы же…

— Господи боже! Да как вы не поймете, что все надежды России сейчас сосредоточены только на вашей фигуре? Нет у нас нынче иных вождей. Прежде были да все вышли! Не родила земля новых Суворовых и Ушаковых. Только вас!

— Не перехваливай!

— И не думал… Просто, если с вами что-нибудь случится, все наши труды и победы немедленно пойдут прахом. И я не могу на это смотреть…

— Ты еще в любви мне признайся!

— Если это поможет уберечь вас от будущих безрассудств, с восторгом! Никогда и ни к кому, ни родителям, ни к женщине, я не испытывал и сотой доли таких чувств…

— Стоп! А то реально вылетишь в отставку! Доложи лучше, что слышно от наших?

— Пока ничего, но… что-то пошло не так?

— Отчего ты так решил?

— Не могу объяснить, но… залпы союзников слышны даже здесь. И они очень плотные. Такое впечатление, что нас ждали и атака не удалась.

— Понятно… Давай-ка пойдем посмотрим, что там?

— Только через мой труп! Не будем понапрасну рисковать и дождемся возвращения Мейснера. Тем более что ему уже пора…

Пока отряд из десяти канонерок под командованием Мейснера пытался атаковать засевшие в заливе Лумпарен основные силы англо-французской эскадры, остальные шесть, преодолев на шестиузловом ходу 15 морских миль, сумели незамеченными прокрасться к Лендзунду, где нашли пристанище корабли с высокой осадкой. И тут выяснилось, что, если Нейпир и Парсеваль-Дешен отнесли к угрозе минных атак всерьез и сумели организовать надежную оборону, то на оставшихся без единого командования, после того как отбыл на лечение адмирал Корри, парусниках решили, что находятся на достаточном удалении от эпицентра событий и потому могут чувствовать себя в полной безопасности.

В самом деле, чего можно опасаться, находясь на закрытой от ветров якорной стоянке, под прикрытием винтовых «Сен-Жан д’Акр» с «Аустерлицем»? Примерно так и рассуждал капитан стодвадцатипушечного парусного линкора «Нептун» Фредерик Хаттон, а также большинство его сослуживцев.

Где-то там, за грядой островов, их соотечественники спешно готовились к высадке на Большой Аланд. Заготавливали фашины и габионы, вступали в перестрелки с местными ополченцами. А здесь время как будто застыло и только прибывший накануне авизо «Милан» с почтой из метрополии смог ненадолго вывести их из состояния апатии.

Отправившийся на юг отряд из шести канонерских лодок «шанцевского типа» прикрывали четыре «константиновки» и шлюп «Бульдог». Задачей последнего, помимо огневой поддержки, было в случае необходимости взять поврежденную в ходе боя канонерку на буксир или, в крайнем случае, снять с нее команду. Командовать этим соединением выпало капитан-лейтенанту Павлу Левицкому.

Пока направляемые местными лоцманами корабли петляли в лабиринте островков, Клокачев тоже готовил свой шлюп для атаки. Так уж случилось, что полученные перед выходом из Або шестовые мины, до сих пор находились на борту «Бульдога». Интенданты о выданном имуществе почему-то не вспомнили, а сам Василий Алексеевич не расстался бы с ними ни за какие коврижки.

В общем, когда показались огоньки дремлющей на якорях эскадры союзников, все необходимые приготовления были окончены. Шесты вытянулись вдоль бортов, батареи подсоединены к зарядам, а люди стояли по местам.

Помня давешнюю беседу с великим князем, Клокачев мог бы без зазрения совести поднять для маскировки британский или даже нейтральный флаг, но в сложившейся обстановке в этом не было надобности. Ночь оказалась темной, а узкий полумесяц Луны вскоре скрылся в облаках.

— Вот и слава тебе Господи! — набожно перекрестился кто-то из матросов. — Спряталось волчье солнышко…

Дальше все случилось как-то на удивление обыденно. Их заметили, но ничуть не встревожились. Тем более, что хитрый аки змий Левицкий распорядился сначала обогнуть остров Ледскар с юга и только затем пойти к стоянке эскадры союзников. Выглядело это так, словно они пришли с запада — со стороны Шведского берега, откуда никто угрозы не ждал.

Каждый наметил себе цель и пошел на сближение, ориентируясь на кормовые огни. Особо выбирать не приходилось, в темноте все кошки одинаково серы… «Бульдог», пользуясь превосходством скорости хода, немного вырвался вперед и первым нанес свой удар. Вышло… очень ярко, громко и совершенно неожиданно для мирно спящей эскадры. Многим даже показалось, что среди ясного, звездного неба вдруг грянул гром. Клокачев отработал разом двумя минами, заведя их глубоко под корму большого корабля и замкнув контакты. Зато в яркой вспышке Василий успел прочесть название доставшейся ему цели: «Монарх».

— Машина, полный назад! Уходим!

«Монарх» — 84-пушечный английский парусник. Не самый крупный приз, но как иногда шутит его высочество Константин Николаевич, на безрыбье и рыбу раком! Убедившись, что цель поражена, Клокачев не стал дожидаться развязки и поскорее увел свой корабль в темноту.

Впрочем, остальным участникам атаки повезло еще меньше. «Туча» лейтенанта Большова подорвала французский фрегат «Семиллант». «Дождь» Эйлера пустил на дно стоявший после высадки десанта пустым линкор «Тридё». Еще одним пострадавшим стал незадачливый авизо «Милан». Кроме того, три мины не сработали, а одна разорвалась слишком далеко от борта винтового «Аустерлица» и не смогла нанести французу серьезных повреждений. даже такая далеко не самая результативная атака имела свои последствия. Поднявшаяся на кораблях противника паника вынудила капитанов спешно сниматься с якоря и уходить кто куда. Некоторым особо резвым удалось добраться к утру до Стокгольма…

Впрочем, об этом мы узнали позже. А пока, я, не веря своим глазам, встречал вернувшиеся из боя канонерки. Многие из них были серьезно повреждены и с трудом добрались до Бомарзунда. Потери среди палубных команд просто ужасающие. Что ж, нужно отдать должное нашим врагам, несмотря на все наши усилия, они смогли отразить ночную атаку. Стало быть, эта карта бита, а с утра начнем все по-новому. Впрочем, на сей раз я не стану изображать из себя Александра Македонского ведущего своих воинов в бой, а положусь на профессионалов. Получивший подкрепления Вендт должен справиться…

Тем временем в лагере союзников также царило оживление. Но в отличие от нас оно было радостным. Заблаговременно принятые меры оказались вполне эффективны, и англо-французский флот сумел щелкнуть по носу зазнавшегося русского Черного Принца. Оставалось только усилить десант и докончить начатое вчера… Но с этим были проблемы.

— Я дал вам достаточно людей, сэр! — наотрез отказался выделить новые силы Нейпир. — И где же они?

— В бою может случиться всякое, месье, — постарался остаться вежливым Барагэ Д´Илье. — Вчера вашим соотечественникам не повезло, но их гибель не была напрасной. А если вы и сегодня найдете возможность усилить нас десантными ротами, мы сможем разгромить московитов. Ручаюсь, ваши люди будут задействованы только на второстепенных участках, чтобы высвободить для боя моих бравых французов.

— Вчера вы говорили ровно то же самое! Но это совершенно не помешало русским головорезам перебить моих матросов! Как прикажете отражать русские атаки, если все мои люди сложат голову на этих проклятых островах!

— Но нам необходимы подкрепления!

— Вот и возьмите их у своего адмирала! Все равно ни на что другое они не годятся!

— Попрошу выбирать выражения! — взвился помалкивавший до сих пор Парсеваль-Дешен.

Говоря, по совести, ему тоже не хотелось давать матросов для участия в столь сомнительном предприятии, как бой с русской пехотой. Максимум небольшое количество артиллерийской прислуги для снятых с кораблей орудий, но это все…

— Ваше превосходительство! — подошел к Нейпиру его адъютант и начал что-то шептать на ухо.

— Что за чушь вы мне толкуете, мистер Фергюссон! — выпучил глаза адмирал. — Как это может быть?

— Что-нибудь случилось? — насторожились все присутствующие.

­– Похоже, джентльмены, — криво усмехнулся старый шотландец, — у вас-таки будет пехота! Из команд погибших нынешней ночью кораблей.

— О чем вы?

— Проклятый принц Константин снова нас переиграл! Нынешней ночью он атаковал не только нас, но и корабли, стоящие у Ледзунда.

— Не может быть!

— Иногда мне кажется, что для этого дьявола в человеческом обличье нет ничего невозможного…

— Но что делать?

— Сначала нам нужно выяснить, что там произошло и определиться с потерями. Как мне доложили, как минимум три наших корабля подорваны. Стало быть, их команды смогут принять участие в вашей экспедиции. Остается лишь доставить их сюда!

— Но где же остальные?

— Видит бог, мне тоже хотелось бы это знать!

— Надо послать туда шлюп и все хорошенько разведать.

— Полагаю, лучше возложить эту миссию на фрегаты. «Дариен» или «Аррогант», а лучше сразу на обоих. Днем их мощи хватит, чтобы отразить любую атаку, а к ночи они успеют вернуться.

— Заодно они доставят к нам необходимые подкрепления, — подытожил довольный тем, что сумел добиться своего генерал.

На том и порешили. Однако вывести в море фрегаты оказалось не такой уж простой задачей. Сначала следовало развести пары. Затем, освободить корпуса, от защищавших их понтонов и только потом капитаны смогли направиться к Энгезунду, где все это время маячили русские канонерки.

Тем временем, Барагэ Д´Илье успел убыть на берег, чтобы еще раз лично проинспектировать уцелевшие после вчерашней бойни части, после чего решить, возможно ли дальнейшее наступление. На первый взгляд все было не так плохо. Несмотря на потери, 2-й и 48й линейные полки сохранили полную боеспособность. Остатки егерей и других подразделений влились в них, восполнив убыль в рядах. Потерявшие боевых товарищей солдаты по-прежнему рвались в бой, желая отомстить за них.

А после переброски застрявшего у Кастельхольма 51-го линейного полка генерала Гризи и получения выбитых из упрямых адмиралов обещанных трех тысяч матросов для десанта у него появится реальная возможность собрать ударный кулак и окончательно разгромить русские войска в полевом сражении. Когда их обескровленные батальоны отступят к Бомарзунду, французам останется только подтянуть к стенам крепости осадную артиллерию и планомерно крушить стены башен и самого форта… в этот момент, словно в ответ на его мысли, с моря донесся раскатистый грохот.

— Тысяча чертей, да что там опять стряслось⁈ — не сдержавшись, выругался генерал, излишне резко оттолкнув тут же любезно поданную адъютантом подзорную трубу. Рассмотреть отсюда, с мыса Транвик, что же случилось на противоположной стороне залива все равно было невозможно.

А случилось следующее. Стоило французскому фрегату войти в обманчиво свободный и безмятежный пролив между островами Микельзе и Лумпарланд, как из-под его форштевня сначала послышался непонятный скрежет, а миг спустя взвился водяной столб, после чего донесся грохот взрыва. Заряд динамита буквально переломил киль «Дариена», после чего несчастный корабль развалился на части и стремительно затонул в дыму и пламени. Чем только добавил, к слову, проблем союзникам, изрядно сузив и без того не широкую полосу фарватера.

— Что это значит? — помертвевшими губами прошептал Фергюссон.

— Это значит, — прохрипел схватившийся за грудь Нейпир, — что пока мы ночью отражали атаку одних негодяев, другие заминировали пролив!

— Так что же, выходит мы все теперь оказались в западне⁈