Гравюры на ветру

* 46 *

Я сидел в большой комнате и разглядывал пыхтящую Карину, которая пыталась запихнуть в дорожный рюкзак Артура вдвое больше вещей, чем он мог в себя вместить.

— Может быть, ты упакуешь все в мой чемодан? — я отвернулся от нее и посмотрел за окно на проливной дождь. — Ну и повезло же вам с погодкой.

— Ничего, зато там, у мамы на юге жарко, — она тяжело отдышалась и села в кресло. — Где же Артур? Нам скоро выходить, а он все еще гуляет.

— Придет. Не волнуйся… Жаль, все-таки, что вы решили ехать без меня, — я сделал паузу будто бы размышляя. — Но может быть Салтанат даст мне отпуск, и тогда… Тогда я прилечу к вам на самолете…

Конечно, я кривил душой. Неожиданное решение Карины навестить с Артуром бабушку стало для меня королевским подарком — вот уже неделю как я занимался только тем, что пинал минуты и часы, пытаясь приблизить сладкий момент своего освобождения. И хотя по-хорошему, я должен был бы удивиться, что Карина — такая нерешительная и терпеливая — вдруг в одночасье пошла, купила билеты и заявила, что едет отдыхать, на самом деле меня не интересовали движущие ей мотивы. Пусть, пусть… В конце концов она права — дает мне возможность побыть одному. Все равно она не в силах что-либо изменить, так пусть повидает мать…

— О, вот и ты! — Карина всплеснула руками, увидев в дверях Артура. — Давай, помогай мне собирать вещи.

— А папа? — сын замер, приоткрыв по детской привычке рот.

— Что папа?! А без него ты как жить будешь? Как? Сядешь и умрешь? — она бросила на пол свитер и вышла из комнаты.

Что она имела ввиду? Только этого еще не хватало. При ребенке и такие слова! Я посмотрел на сына:

— Ты малыш, помог бы маме. Она вон расстроилась, что ты поздно пришел.

— Ну ладно… Сейчас… — забубнил он в ответ и сел на корточки возле сумок.

Скорее бы они уехали. Тогда я наконец-то смог бы привести к себе домой Елену. Мне хотелось бы показать ей, как я живу, посидеть с ней при свете ночника, послушать мою любимую музыку… Было бы так чудесно… Но сейчас… Как же я оказывается устал. Просто измочалился за все эти дни скитаний по подворотням. Неужели я не заслуживаю ни капли покоя? Могу ли я хоть немного побыть в своем собственном доме, ощущая настоящее счастье? Или такой роскоши я не заслужил? Годы идут, жизнь летит мимо, осталось совсем мало времени… Старость уже почти стоит у порога, но как же неимоверно хочется любви…

— Герард! — голос жены прозвучал как из могилы. — Герард, ты меня совсем не слышишь?

— Что? — я посмотрел на нее поверх очков. — Ты что-то сказала?

— У тебя, наверное, очень важные мысли. Я понимаю, — она сильно сощурилась. — Твоя монография требует полной самоотдачи. Но может быть, ты на минуту прервешься?

— А что случилось?

— Мы уезжаем. Обратных билетов пока нет. Постарайся звонить нам хоть раз в неделю. Герард? Ты вообще слышишь, что я тебе говорю?

— Да, голубушка. Я все понял. Итак, вы готовы, и мы отправляемся на вокзал. Ну что ж. Вперед, — я весело подхватил большую сумку и потащил ее в сторону двери.

Я сидела в редакции и думала о книге Анн. Не смотря на то, что она исполнила мое желание и подтвердила множество моих собственных мыслей, этот текст не смог дать ответ на самый главный вопрос. Какое же все-таки событие произошло когда-то там, давно и далеко отсюда, что в моей душе образ бога навечно перепутался с мирской любовью?

Этот Герард… В самом деле… Это просто какой-то самообман. Смею ли я вообще употреблять по отношению к нему слово «любовь», если не имею возможности его боготворить? Почему я позволяю себе считать, что влюблена, если не могу заниматься любовью с открытыми глазами? Я рассмеялась своим мыслям. Какая это, должно быть, глупая причуда — захотеть открыть глаза в момент наслаждения, чтобы увидеть, как тебя держит в объятьях именно тот человек, о котором ты мечтаешь… Я этого лишена. Мой удел предаваться удовольствиям с мужчиной, на которого мне неприятно смотреть. Я обречена на питье адского коктейля, смешанного из презрения и пожарообразной страсти.

В кармане запел телефон:

— Елена, ты уже освободилась? — Герард говорил торопливо и сбивчиво. — Давай, я подъеду за тобой, а потом… Я хотел тебе кое-что сказать…

— Хорошо… Я буду ждать. Позвони, когда выйдешь из метро.

Я бросила трубку и задумалась. Очень скоро придет конец и этим отношениям. Осталось совсем немного. Еще немного страданий, стыда, ревности… Еще капельку слез и мучений… И все это останется позади…

Снова взглянув на синий переплет, я подумала, что так до сих пор и не поняла, а кем же собственно был Герард в моем прошлом.

Анн… Она сказала, что кое-что в этой книге написано про меня. Но что именно? Я пролистала тонкие страницы, вновь и вновь подмечая, что действительно многое приняла в этом тексте на свой счет. Но что же из всего этого принадлежит Герарду?

Надо отнести эту книгу домой. Я застегнула сумку и, переодев туфли, медленно пошла по направлению к выходу.

Улица бросила мне в лицо пряную сырость и последние капли дождя. Из порванной тучи высунулось солнце. Громко каркнула над украденной костью ворона.

Прогуляюсь немного перед тем, как начну выслушивать лицемерные бредни Герарда. Интересно, что он хочет мне сказать? Что Карина приглашает меня в гости? Или то, что он решил создать гарем? Я зло рассмеялась своей глупости. Как же мне все это надоело…

— Здравствуй, мой детеныш! — я прижал ее к себе и почувствовал, как у меня отпускает сердце. Теперь все хорошо. Мы встретились. Она со мной. И снова есть, чем дышать. — Я хотел тебе кое-что сообщить…

— Что же? — она устало вздохнула и посмотрела на меня.

— Почему ты такая грустная? Я сейчас скажу тебе что-то приятное. Ну… Улыбнись же.

— Приятное? — Елена недоверчиво нахмурилась и поцеловала меня. — И что это?

— Я не говорил заранее. Так… Хотел устроить сюрприз. Дело в том, что Карина и Артур поехали к бабушке на юг. Понимаешь? Теперь я могу пригласить тебя к себе. Мы наконец-то сможем побыть вместе… Елена? Что с тобой?

Она смотрела на меня и молчала, внимательно, как глухонемая, рассматривая мои губы. Что у нее на уме? Неужели что-то такое, что заставит меня страдать?

— Нет, — она покачала головой и отвела глаза. — Я не поеду. Это как-то нехорошо. Не стоит об этом…

Начинаются глупости. Неужели она все испортит? Все то, о чем я мечтал долгие ночи? Сколько же можно терпеть эти муки?

— Елена. Как ты не понимаешь? Теперь, с этого момента мой дом — это твой дом! Приезжай. Мы будем жить вместе!

— Ты что, рехнулся? — я разглядывала его, как помешанного, и не верила своим ушам. — Да как у тебя язык поворачивается? Ты совсем, что ли потерял чувство меры?

— Да о чем ты говоришь, детеныш мой любимый, — он взял меня под руку и отвел к углу газетного киоска. — Поедем прямо сейчас. Я накормлю тебя обедом, мы спокойно побудем вместе… А?

— Да, да… Поедим суп, который драгоценная Карина сварила тебе перед отъездом, поваляемся на вашей широкой двуспальной кровати… Герард!..

Я оборвала сама себя, подстреленная как пулей воспоминанием. Кровать, дом, плачущая женщина с детьми… Где я видела похожие картины? Это однажды приснилось мне самой, или я читала об этом на полупрозрачных белых страницах? Дрожащей рукой я полезла в сумку и достала книгу Анн…

— Откуда у тебя это? — Герард удивленно смотрел на синий переплет. — Ты тоже ее читала?

— Герард, послушай… — мне не удавалось отыскать нужную страницу. — Вот, кажется здесь… Помнишь? Сейчас я покажу тебе это место… Слушай: «И эта женщина, похожая на древнюю богиню мести, выкрикивает тебе в лицо свои последние роковые слова: Нет! Ты… никогда не обнимешь свою жену в спальне, которая по праву принадлежит только нам…» Понимаешь?

— Но что ты, в самом деле, хочешь этим сказать? Цитируешь мне эти строчки, вся горишь… Что случилось?

— Герард, ну послушай же!!! — я не знала, как объяснить ему то, что теперь было для меня очевидно. — Я вспомнила! Мы жили с тобой там, несколько сотен лет назад. Ты привез меня в чужой дворец, который ты отобрал у каких-то людей через интриги… Мы так любили друг друга, были счастливы… А потом появилась эта женщина с двумя детьми… Жена того человека, которого ты разорил… Понимаешь? Ты же читал об этом вот здесь! Ну? Помнишь?

Он рассмеялся и погладил меня по голове:

— Выдумчивый детеныш. Начитался мистики и стал сочинять. Поедем ко мне. А потом ты расскажешь мне о своих фантазиях.

Я уставилась в книжку и не обращала внимания на его слова. Удивительно, как складывается судьба! Карина, которая в этой жизни родила ему именно тех детей, которых в том прежнем времени Герард не задумываясь лишил отца… Теперь она считает себя его женой, боится потерять его и снова, как и тогда, больше всего на свете не хочет, чтобы на их супружескую кровать он лег со мной! Это невероятно, невероятно… Герард здесь не может ее бросить именно потому, что там разорил эту семью. А древняя ненависть Карины намертво пригвоздила его к этому браку…

— Я никогда, слышишь Герард, никогда не переступлю порог твоего дома. И больше не уговаривай меня!

Мне было грустно и горько. Елена оставляла мне все меньше и меньше поводов для радости. Я не знал, какие еще доводы мне привести, чтобы хоть на несколько часов мы могли побыть вместе.

— Ты хочешь сказать, что какая-то женщина написала эти строчки именно про нас?

— Да, да… — она улыбнулась, будто бы радуясь этой странности. — Анн мне сама говорила. — Елена показала мне размашистую надпись на внутренней стороне обложки. — Несколько месяцев назад мы сидели с ней в кафе возле парка, и она сказала, что мое желание исполнится благодаря этому тексту. Понимаешь… Он зашифрован… Он материализует мечты читателей…

— Да? — я рассмеялся такому странному совпадению. Помнится, читая эту книжку, я думал о том, что судьба обделила меня любовью. И вот, надо же… Теперь я получил именно такую женщину, о которой мечтал с юношеских лет. — Знаешь, голубушка, если бы кто-то мне приказал придумать образ идеальной женщины, такой, которую я хотел бы полюбить, то… Это была бы именно ты.

— С моим замечательным характером? — застегнув сумку, Елена рассмеялась.

Я привлек ее к себе и сильно обнял:

— Мы же оба знаем, что только обстоятельства мешают нам быть вместе. Ну кто, скажи мне, кто еще мог бы меня так любить? От кого еще я смог бы получить столько счастья?

На ее глазах заблестели слезы. Последнее время Елена плакала все чаще, объясняя мне, что наша любовь сводит ее с ума.

— Герард… — она прижалась ко мне и всхлипнула. — Проводи меня домой. Я больше ничего не хочу слышать о твоей квартире.