Гравюры на ветру

* 33 *

— Хорошо, что я решила сегодня к вам заехать. Жаль только, папа задерживается на работе. Он не сказал тебе, когда придет?

— Нет, Марианна, — мать тяжело вздохнула и отвернулась. — У него сегодня какие-то дела… Частный вызов…

Меня удивил ее грустный тон. Обычно она радовалась, когда у отца было много дел — возможно это внушало ей уважение. Что же произошло сейчас? Уж не заболел ли он? Может быть, от меня что-то скрывают?

— Мам? Вы все здоровы? — я медленно резала хлеб и следила за ее нервными движениями.

— Да… Да… Все нормально… Я же тебе говорила… Мы решили уехать… Так… Я и Артур в одну сторону, папа в другую… Всем пришла пора отдыхать…

— Понятно, понятно… — неожиданно мне захотелось излить душу. Пожаловаться на Макса, на жизнь, рассказать об Артисе. — Знаешь, мам, у меня последнее время столько всего произошло… Мне встретился один человек… Он поразительный…

— Ты!.. — мать резко обернулась и обожгла меня взглядом. — У тебя же есть Макс… Как ты могла посмотреть на другого мужчину? Как? Как, я тебя спрашиваю?!

Прикусив язык, я замолчала и смяла в руках хлебную корку. Мамина реакция так обескуражила меня, что я не знала, как сменить тему разговора. Они с отцом счастливые люди — живут всю жизнь как одно целое, любят друг друга, уважают… А у меня все сплошной обман. Только и пытаюсь, что убедить себя и окружающих в существовании моей семейной идиллии. Фальшь, разочарование и тоска.

— Ты не поняла меня… — я попыталась сделать испуганное лицо. — Я хотела рассказать тебе о враче.

— Ох уж мне эти медработники, — мать на секунду закрыла лицо руками. Мне показалось, что она еле сдерживается от слез. — Я тебе, дочка, вот, что скажу… — она глубоко вздохнула и будто бы набравшись сил, выпалила. — Раз уж встала на путь семейной жизни, то привыкни терпеть… А иначе, грош тебе цена, как женщине…

— Да? — я посмотрела в ее непроницаемые бледные глаза и поняла, что неправильно выбрала слушательницу. Ни с ней, ни с папой говорить о том, что происходило между мной и Артисом, было не только бессмысленно, но и опасно, поскольку подобные откровения могли попросту разлучить меня с моими высоконравственными родителями. — Да, ты как всегда права… Хотя я хотела поговорить с тобой не более, чем о здоровье. Ах… — я взглянула за окно и всплеснула руками. — Темнеет. Мне пора. А то Макс будет волноваться. Да и без ужина его нехорошо оставлять. Побегу. Да? А ты передай привет папе…

Когда мы прощались возле лифта, мимо нас прошлепал тапками сосед-профессор.

— Приветствую, принцесса! — рассмеялся он, искоса посмотрев на меня. — Как жизнь? Школа, кухня, телевизор? Ну, ну… Желаю успехов…

Посмотрев ему вслед, я представила себе Артиса. Почему многие люди в последнее время стараются объяснить мне, что моя жизнь ущербна? Для чего им это? Чтобы сделать мне больно? По привычке я взглянула на мать, попытавшись найти ответ у нее.

— Старик выживает из ума, — зло прошептала она, дождавшись, когда хлопнет дверь в соседской квартире. — Дарит твоему отцу непонятные книги. Какую-то мистическую черноту, ненужные больные фантазии… В общем, всякую дрянь. Я хотела выбросить, да не нашла… — она махнула полотенцем, которое держала в руках. — Ладно. Иди, а то будет совсем темно. Созвонимся завтра…