Гравюры на ветру

* 34 *

— Елена, зачем ты рассказываешь мне все эти подробности? — Алекс был злой и небритый.

Я рассмеялась и похлопала его по руке:

— Ты сам задаешь мне вопросы и сам же злишься, когда я начинаю на них отвечать. Вот сейчас, к примеру, ты поинтересовался, нравится ли мне Герард. И что мне прикажешь делать? Ты хочешь, чтобы я врала?

— Нет, лучше уж знать правду.

— Тогда слушай. Ты нагадал мне эту Венеру с Марсом, тебе и узнавать новости…

В нашем кафе снова перекрасили стены — теперь они стали бледно-фисташковыми с бирюзовыми разводами. Алекс сам позвонил мне и попросил об этой встрече. Якобы ему захотелось отдать мне какие-то документы. Ерунда. Я знаю, что он просто соскучился…

Танговским ритмом застучала музыка. Воздух наполнился волнующими запахами карамели и шоколада. Улыбаясь своим мыслям, юная официантка поставила перед нами большие чашки кофе со сливками и два теплых вишневых струделя. Мне захотелось выплакать свою грусть Алексу в жилетку:

— Знаешь, я с ним просто теряю время. Оно течет в решето моей глупой страсти и проливается дождем слез.

— А чего ты хотела? Чтобы он оказался прекрасным принцем из старинной сказки? Приехал к тебе на шикарном авто и предложил прогуляться в Ниццу? Я рад… Да я рад, что все случилось именно так! — Алекс зло заулыбался. — Это излечит тебя от пагубного идеализма. И ты поймешь, что нет никаких половинок, нет никакой бессмертной любви… Этих влюбленностей много, хоть впрочем, ты даже сейчас не знаешь, что это такое — настоящая любовь!

— Не знаю?! — от возмущения я готова была ударить его. — Да как ты можешь! Я влюблена безумно, до потери самой себя…

— Ах, так? — Алекс вытянул из кармана тонюсенькую дамскую сигаретку и закурил. В его мясистых пальцах она смотрелась карикатурно. — Тогда скажи-ка мне, дорогая, хочешь ли ты выйти за него замуж?

— Нет, — коротко отрезала я. И снова повторила, будто бы убеждая весь мир в своей правоте, — нет, нет, нет…

— А почему это нет, если ты его так любишь? Или он не предлагал тебе? — Алекс вошел в один из своих самых любимых образов. Сейчас он был инквизитором и явно страдал оттого, что позабыл повесить меня в один из теплых дней пятнадцатого века. Он воздел руки к блестящему потолку кофейни, — Ты лицемерная и хитрая. А он — несчастный, попавшийся в твои путы страдалец. Я ему сочувствую.

— Ну и зря. Потому что он сам виноват.

— В чем?

— Не знаю. В том, что встретился на моем пути, — я тяжело вздохнула. — Он постоянно твердит мне, что бросит жену, сына… Говорит, что готов прийти ко мне, как только я его позову… Но это же лицемерие. Он ждет, что я возьму на себя всю ответственность, а он будет с чистой совестью метаться меж двух женщин. Как я все это ненавижу! — я схватилась руками за голову. — Мне нужен человек, на которого я смогу по-настоящему положиться, такой, который смог бы полюбить и меня и моего ребенка, стать ему отцом… А Герарда интересует только его страсть. Ему хорошо только тогда, когда мы вдвоем. Он не хочет делить меня даже с окружающим воздухом. Понимаешь, ведь это совсем не то, из чего можно строить семью.

— Тогда брось его. Прекрати эти отношения точно так же, как ты это проделала со мной. — Алекс рассмеялся. — Что? Не хватает сил?

Я грустно сделала глоток кофе и отрезала кусочек струделя:

— Моя первая и единственная любовь… Он оказался старым и женатым…

— Это у тебя пройдет. Только не так быстро, как обычно — помешают звезды. Ты помучаешься, пострадаешь, а потом снова увлечешься кем-то и все… Прощай твоя «единственная» любовь…

Снова вздохнув, я покачала головой:

— Это все не просто так. Понимаешь, он пришел из моего прошлого. Я только не могу вспомнить, кем он был.

Алекс стал печальным, как постаревший Амур. От его сигаретки остался только тоненький мятый окурок:

— Да, я понимаю… Однажды я тоже был сильно влюблен. Мы знали друг друга еще по Византии… Но ничто не длится вечно. И… Хочешь, я скажу тебе кое-что?

— Что?

— Ты расстанешься с ним вовсе не из-за того, что он женатый и старый.

— А почему?

— Потому что это не он. Только и всего. И не забивай себе голову глупостями, — Алекс быстро допил кофе и доел пирог. — Все. Мне пора. Документы я тебе отдал. Платить мне нечем. Так что — привет. Я пошел…

Оставшись одна, я задумалась. А ведь он скорее всего прав. Разве может Герард быть моей судьбой, если не соблюдено самое главное условие? То условие, о котором догадалась Анн… Герард, Герард… Да, я влюблена в него, безусловно, я схожу с ума от тоски, разумеется, меня к нему тянет… Но! Я рассмеялась собственным мыслям — в них было нечто такое, о чем я стеснялась говорить даже сама себе.

Ладно. Подожду еще немного. В выходные мы поедем в другой город…