Граница тьмы

Глава 11

По прорицанию кое-что по своим заданиям смогли увидеть все четверо. Лучше всего получилось у меня, за что магистр от души похвалила, радуясь, как за себя саму, зато Талиса пробурчала под нос явно что-то оскорбительное.

Нам выдали новые безделушки. На этот раз мне досталась ржавая булавка. Как бы не спутать её с мусором и случайно не выкинуть.

Занятие тянулось очень уж долго. Камила вбивала в нас десятки способов очистки разума, применимые в разных ситуациях, среди которых были чуть ли не военные условия. Это было ужасно скучно и навевало тоску. Я старалась слушать и повторять, но поймала себя на мысли, что чаще просто бездумно смотрю в одну точку.

— Девочки, не расслабляться, пусть вам сейчас это кажется совершенно ненужным, но может очень помочь в будущем.

— Но у нас же не идёт война, — всплеснула руками Дарина.

Преподаватель как-то пространно на неё посмотрела:

— Верно, сейчас все королевства и народы мирно сосуществуют. Но война и смерть всегда стоят на пороге. Сумеем ли мы внять благоразумию или окунёмся в пучину отчаяния опять? Слишком много людей влияют на судьбу, слишком много вещей может пойти не так.

— Хотите сказать, что что-то знаете? — прищурилась Ирмис и перестала теребить прядь волос.

— Не могу сказать точно. Много тревожных видений в последнее время.

Тревожные видения… может и у меня такие? После занятия я намеренно долго копалась в сумке, укладывая вещи.

— Поторопитесь, Лира, а то не успеете на обед.

— Да, магистр. Вообще я хотела у вас кое-что спросить.

Камила тепло улыбнулась и жестом пригласила присесть.

Я замешкалась, пытаясь сформулировать рой мыслей в вопросы поточнее.

— Магистр… вы сказали, что видите тревожные видения. Как вы понимаете, что это именно видения, и как расшифровываете их?

— Это чисто теоретический вопрос, или вас что-то беспокоит? — спросила она спокойным тоном, но я ощутила волнение в голосе.

— Иногда я вижу… странные сны или видения, — пожевав губу, ответила я. — Они меня пугают. И я не понимаю, что это. Вчера я поднялась на вершину башни и увидела стаю воронов, но когда захотела прикоснуться к ним, то всё исчезло, испарилось… А пару дней назад мне приснился плохой сон, но я не уверена, что это был сон.

Камила нахмурилась, машинально убрав с лица выбившуюся прядь волос, которая в ту же секунду упала обратно. Некоторое время мы просидели в молчании.

— Вот что я вам скажу. Если плохие видения будут повторяться, постарайтесь их максимально подробно запомнить. Их что-то должно связывать, события, люди, ещё какие-либо детали. Они могут натолкнуть на нужные ответы. Если понадобится помощь, то приходите в любое время. Договорились?

Я коротко кивнула и быстрее отправилась на обед. К счастью, Ирмис взяла мне рагу и горячих бутербродов, и мне не пришлось стоять в длинной очереди на раздаче. Я так проголодалась, что съела всё до единой крошки.

— Любят же прорицатели всех запугивать. От них только и слышно, что про войны, да концы света, — состроила девушка недовольную гримасу, — у нас в Лорниках есть очень уважаемая прорицательница, к ней на приём очереди на месяцы вперед выстраиваются. И знаешь что? Сколько себя помню, она всё вещает про мучительную смерть и конец света. Только каждый год причина меняется.

— Например?

— Ну, — почесала она затылок, — всё не упомню, но точно было что-то про полное оледенение всего живого. Про великий пожар, который уничтожит всю сушу. Потом… какой-то огромный камень должен упасть на нас с неба и всех убить. Но моё самое любимое, что где-то далеко в небе среди звезд живут некие существа, которые спустятся к нам и обратят в рабство.

Она это рассказывала с таким серьёзным лицом, что я не удержалась и расхохоталась.

— Да уж, вот же бред, — закатила она глаза. — Но верят же.

Я пожала плечами. Такое с нами уж вряд ли случится.

— Вы что тут расселись? — гаркнул неизвестно откуда взявшийся Трой, — бегом на первый этаж, у нас же экскурсия в лечебницу!

Я удивленно посмотрела на Ирмис, она ответила мне аналогичным взглядом. Не припомню, чтобы нас предупреждали. Практически бегом мы спустились в холл. Нас ждал весь курс, кроме целителей. Рядом тут же возник Аарон.

— Готовы?

— А где остальные? — растерянно озиралась, спросила я у него. Нии не было видно с прошлого вечера.

— А… — махнул он рукой, — ну так они уже с утра там.

К нам вышла Верховная жрица и жестом призвала к тишине.

— Адепты, наша созидательная деятельность неразрывно связана с помощью людям. Вы неоднократно будете проводить занятия в лечебнице, занимаясь каждый по своей специальности. Сегодня мои послушники проведут вам экскурсию и подробно расскажут, как будут проходить подобные уроки.

Она махнула рукой в сторону, и к ней подошли два послушника — щупленькая девушка и огромный бугай. Белая роба смотрелась на нём крайне странно. Увидев его на улице, я бы подумала, что он обмотался простынёй, которая оказалась мала.

— Мы с вами разумные взрослые люди, — продолжила Верховная жрица, — поэтому я надеюсь на ваше адекватное поведение. Не уходите далеко от послушников и магистров, не сбегайте, чтобы потом вас не приходилось искать.

— Да уж, от такого сбежишь, — послышалось откуда-то сзади, вызвав многочисленные смешки.

— Зато прям там и вылечат. Если успеют, — прозвучало в ответ.

Толпа снова захихикала. Щупленькая девочка недовольно на нас смотрела, а бугай даже ухом не повёл.

— Это Нура и Бобби. Прошу следовать за ними.

Послушники вышли в парадные двери и мы, всё ещё хихикая, двинулись следом. Погода была чудесная. Это был один из тех осенних дней, когда хотелось просто валяться в траве и поедать сворованные с кухни вкусняшки. Мы с сестрой часто так и делали. В центре сада рос живой лабиринт, который мы, конечно же, знали от и до. В его сердце находился прекрасный фонтан из белого мрамора, изображающий пару взлетающих лебедей. А вокруг него садовник всегда высаживал бордовые розы. Это был какой-то особый жутко редкий сорт с крупными бутонами и лепестками изумительного бархата. Мы с сестрёнкой могли часами там сидеть, а когда недовольная гувернантка шла искать, то прятались от неё в закоулках лабиринта. Каждый раз она блуждала и не могла найти выход, и каждый раз ей приходилось звать на помощь.

На воротах башни стояла охрана, по двое с каждой стороны. Это что-то новенькое. Нет, ну конечно башня охранялась, но стража обычно просто ходила по маршрутам, тем более на стены были наложены древние охранные заклинания.

— Смотри, — ткнула я Ирмис в бок и кивнула на ворота, — охранников понаставили. Неужели из-за того убийства?

Прорицательница неопределённо пожала плечами.

— Начальник стражи удвоил людей в патрулях и на воротах, — подтвердил мои догадки Аарон, — отец написал.

— Лишняя охрана нам в любом случае не повредит, — сказала Ирмис и потуже затянула ленту в волосах.

— Но что это за охрана-то? — не унималась я. — Это не дворцовые и не городские, смотри, у них нет гербов и нашивок.

— Это личная охрана Верховного магистра, — шепнул сзади Трой.

— Откуда ты знаешь?

— Услышал в разговоре послушников.

— Ты хотел сказать подслушал? — выгнула бровь Ирмис.

— Да какая разница, — закатил глаза Трой, — не суть. А суть в том, что магистр-то тёмный!

Теперь закатили глаза уже мы.

— Ты ещё скажи, что это он кровь из тел выкачивает и пьёт по ночам. Ну что за предрассудки! — фыркнула я.

— Не удивлюсь, — ответил за него Аарон, удостоившись моего самого сердитого взгляда, на который я была способна.

Оооох, как же раздражает! Магистр столько сделал для королевства, да и для меня лично, что за всякий подобный бред хотелось кидаться в говорившего тяжёлыми предметами. Магистр помог мне справиться с даром в детстве, наставлял меня всё это время, именно он организовал максимально возможное в стенах дворца магическое обучение, пусть и теоретическое. Если он поставил охрану, значит так надо. И он как никто другой понимал, как опасны вампиры.

Много лет назад из-за них он потерял любимую. Во время поездки с беременной женой из загородного дома в столицу на повозку напали вампиры, магистр после схватки потерял сознание, а когда пришёл в себя, то застал любимую мёртвой с младенцем на руках. Пока он был в обмороке, она погибла от потери крови. Но и девочка прожила недолго. Лет в пять подхватила какую-то болезнь, спасти тоже не успели. С тех пор он одинок.

— Эй, не злись, — поздно спохватился парень, поняв, что ляпнул что-то не то.

Я сверкнула глазами, взяла Ирмис под руку и быстро потащила её в начало группы.

Мы обогнули сад и двинулись вдоль берега озера. Хотя один раз я уже была в лечебнице, рассмотреть её снаружи и тем более внутри времени не было, да и охранник осмотру достопримечательностей не способствовал. Шли мы не спеша. Лёгкий ветерок доносил запахи увядающей листвы, озёрной сырости и несобранного подгнивающего урожая. Бугай Бобби старался нас подогнать, но выходило крайне плохо. Всем хотелось погулять и подышать свежим воздухом.

Через полчаса мы были уже на месте. Лечебница оказалась простым двухэтажным зданием из невзрачного серого камня, не знаю, насколько сильные целители помогали внутри, но внешний вид строения на выздоровление никак не настраивал. На входе стояли теперь уже городские стражники, на левой стороне доспехов на груди виднелся герб с белой лисицей на изумрудном фоне.

Тяжёлые деревянные двери встретили нас неприятным полумраком коридора. На стенах прохода горели факелы, слабо освещая широкие коридоры. Недлинный коридор выводил в более просторное помещение, вроде зала регистрации или чего-то такого. Я тут раньше не была, наверное, меня вывели через чёрный вход.

Наши послушники остановились, и Бобби заговорил таким басом, что я подпрыгнула на месте.

— Мы находимся в главной зале лечебницы, она соединяет все отделения здания, кроме того, в любое время суток тут сидят дежурные, — он кивнул головой на широкий, заваленный бумагами стол, за которым сидело ещё двое послушников, мрачно смотрящих в нашу сторону.

К моему удивлению, один из них был в тёмно-серой, почти чёрной мантии. Хотя, чему удивляться-то, магических башни две, и, собственно, в каждой есть свой верховный жрец и его послушники. Но эта мысль никогда не приходила мне в голову ранее.

— А почему на приёме сидят не маги, а послушники? И почему один из них тёмный? — задала скорее всего волнующий многих вопрос высокая симпатичная травница с короткими каштановыми волосами.

— Магам некогда заниматься дежурствами на входе, — пропищала тонким голоском Нура, — кроме того, для старших адептов целителей и магов крови — это хорошая практика. Обязательная.

В моей картине мира жрецы и послушники Наисветлейшей Ино должны олицетворять собой добро, но тон голоса и взгляд Нуры явно излучали презрение, которое прекрасно подошло бы какому-нибудь тёмному магу, но не ей. Перед посвящением в жрецы все послушники проходят долгий и сложный ритуал, уверена, что Нура его завалит. Пока я размышляла, Бобби уже продолжил свою экскурсию.

— За колонной, у которой сидят послушники, слева идёт лестница вверх. Весь второй этаж занимают хозяйственные помещения и кабинеты, больные туда не допускаются. Там готовятся все необходимые зелья, а иногда даже артефакты, если запас базовых закончился. Комнаты отдыха целителей тоже располагаются сверху, как и их кабинеты. Справа за колонной идёт лестница вниз в мертвецкую. Туда мы тоже не пойдём! — спешно добавил бугай, видя, как возбудилась толпа.

— А почему? — с грустью в голове хором протянуло половина группы.

— Делать вам там нечего, — отрезал Бобби ещё более басовитым басом, если такое возможно, — в мертвецкую допускаются только старшие курсы и то не всех специальностей. Когда-то давно мертвецкой заведовали некроманты, теперь это основная обитель магистров крови. Нечего вам на трупы смотреть, и точка.

За спиной послышались печальные вздохи. Создалось впечатление, что радуюсь запрету похода к мертвецам одна я. Хотя трупы я никогда и не видела, смотреть на них не было никакого желания.

— Справа и слева от коридора, из которого мы пришли, есть небольшие молельни, можете сходить посмотреть, потом возвращайтесь сюда.

Народ так быстро разбежался в разные стороны, что я потеряла Ирмис из виду. Пожав плечами, я пошла к алтарю Ино.

В небольшом помещении оказалось довольно темно. На стенах тускло горели магические светильники, создавая атмосферу уединения. Алтарь со статуей Богини стоял прямо напротив входа. Сама статуя была идентична нашей из башни, то меньше раза в три. По бокам и перед ней горели свечи, а в воздухе витал легкий запах благовоний. А вот скамейки в помещении было всего две, они стояли друг за другом, и я полагала, что предназначались они для больных.

Толпа быстро осмотрелась и побрела во вторую молельню. Я подошла к статуе поближе. Дома я часто молилась, по поверьям, оракулы ближе всего были к Богам из всех магов. Попросив защитить мою семью и даровать мне сил жить вдали от любимых, я дотронулась до статуи, и мне показалось, что камень ответил теплом. Украдкой улыбнувшись, я развернулась и пошла в другую молельню. Почти все уже стояли в коридоре, ну и ладно, подождут.

Вторая комната по размерам была идентична первой, на стенах висели всё те же светильники, только обстановка казалась скорее мрачной и жутковатой. Хотя может это всё моё воображение, ведь я пришла к алтарю Бога смерти. Статуя Хорта была высечена из тёмного, почти чёрного камня. Она изображала мужчину, на голову которого бал надвинут капюшон. Лицо у него отсутствовало. Рука была протянула вперед к смотрящему, призывая взяться за неё и уйти с ним.

Я покачала статуе головой. Нет, Хорт, пока ещё рано. Я обошла скамейки и двинулась к алтарю. Здесь также горело множество свечей, но тепла от них не чувствовалось совсем. Я аккуратно поднесла руку к пламени.

«Поразительно!» — подумала я, — «пламя не обжигает, оно просто ледяное!». Очередная вещь, которая меня удивила. А ведь я считала себя такой начитанной! Сколько книг о Богах я перечитала, и ни в одной ничего не говорилось об этом.

Я поежилась, постоять и просто молча уйти показалось мне неправильным.

— Приветствую тебя, Наитемнейший Хорт, властитель смерти, — прошептала я.

Внезапно мне захотелось дотронуться до статуи. Неуверенно подняв руку, я прикоснулась кончиками пальцев к складкам каменной мантии и тут же одёрнула их. Статуя обожгла кожу нестерпимым холодом. Было так больно, что я слегка вскрикнула.

На счастье, в помещении было пусто, и этого никто не заметил. Я быстро покинула комнату, а Хорт всё также неподвижно стоял с протянутой вперед рукой.

— Что ты там так долго? — прошептала Ирмис, — эта худющая того и гляди сейчас лопнет от недовольства.

Я хотела пожать плечами, но вышло нервное дёрганье. К моему облегчению, послушник-бугай, убедившись, что все вернулись, просто продолжил экскурсию.

— Коридор, уходящий налево, ведёт в крыло легких больных, палатам терапии, детским палатам. Отделение, в котором лечат адептов тоже там, пойдёмте посмотрим.

Он махнул рукой, и мы двинулись следом. Отделение представляло из себя длинный коридор, на одной из стен которого располагались высокие окна, а на другой простые двери на равном удалении друг от друга. Магические светильники тоже имелись, но днём они еле горели, света от окон хватало с лихвой. Около окон располагались деревянные скамейки.

Пусть тут и было светлее, чем в предыдущих помещениях, всё увиденное навевало жуткую тоску. Могли бы хоть цветов поставить. Надо обязательно предложить отцу при случае.

Сначала мы зашли в палаты для адептов, моя кровать пустовала, а четыре дальних занимали какие-то люди. Как пояснил нам вошедший старенький целитель, эти гении-первокурсники решили опробовать на себе заклятие трансформации, найденное в библиотеке в одном из древних фолиантов, в результате они переломали себе почти все кости, и уже несколько дней существуют на сильнейших обезболивающих настойках. Заклятие через несколько дней должно ослабнуть, и только тогда можно начинать сращивать кости, иначе они просто переломаются заново.

Дальше мы прошли в детскую палату, она была просторной и наконец-то не такой мрачной. На стенах изображались сцены из сказок, все кроватки были огорожены разноцветными яркими ширмами с абстрактными рисунками.

На входе нас встретила пухлая низенькая пожилая целительница. Она так быстро тараторила и жестикулировала, что мы едва поспевали за её речью.

— Ох, ребятки, проходите, проходите! — махала она руками, — тут я, вот, дежурю сегодня, деток-то нет, но это и хорошо, что детки здоровые, пусто сегодня! А то бывает кто ручку сломает, что коленки сдерёт, а зимой ужас, что творится! Столько больных, столько больных! Не успеваешь от кровати к кровати бегать.

Она суетливо провела нам экскурсию по палате, то и дело перескакивая с мысли на мысль, увеличивая темп речи. Обычно с такими суетными людьми очень тяжело, но эта женщина лучилась добротой, что невольно вызывало улыбку. Наверное, такие люди и должны работать в шустрыми детьми.

— А в нашей городской лечебнице нет отдельного отделения для детей, — сказал Ирмис, — у нас всех вместе лечат.

— Ха! А у меня в деревне вообще нет лечебницы, — скептически ответил одногруппник, — вообще одна целительница, да и та уже бабка древняя, придёшь лечить одно, так хорошо, если с чем новым не уйдёшь.

— Зачем тогда на травы пошёл? — съязвила Ирмис, — вон пошёл бы в целители и помог бы бабке древней, а?

— Да вот ещё, — фыркнул он, — буду продавать зелья и зарабатывать, а там, может, и получше работёнку подыщу. Вон в каждой богатой семье есть свой зельевар.

— Да нужен ты больно в богатой семье, я б тебя в свою не наняла.

— А я бы к тебе и не пошёл, что за богатая семья, что не может купить зелье для своей дочери? Такой зад отрастила, что вон, скоро мантия лопнет, — прошипел он так, чтобы все вокруг тоже услышали, и отошёл к травникам.

Ирмис густо покраснела, с огромным трудом сдерживая ярость. На сжатых кулаках побелели костяшки. Толпа зашепталась.

— Это было подло, — сказала я, положив руку ей на плечо, — не слушай этого типа, ему явно недостает хороших манер.

— Ничего, я расскажу об этом брату, — зло шепнула она.

Сдержать себя девушке стоило неимоверных усилий. Несколько раз мне показалось, что она вцепится этому дураку в лицо. Остаток экскурсии она молчала, прожигая взглядом макушку хама, хотя по глазами было видно, как Ирмис расстроена.

Я то и дело бросала взгляд на парня, никаких угрызений совести он явно не испытывал. Отвратительный тип. Вообще как-то получилось, что все девять травников сбились в одну кучу и ходили исключительно вместе, на других специальностях такого единения не наблюдалось. Целителей было слишком много, чаровники хорошо общались со всеми, а из нас, прорицателей, подружек не получилось бы никогда.

Нет, с Ирмис мы ладили хорошо, она мне нравилась. Умная, добрая и приятная в общении. Да, очень неуклюжая. И ни разу она не толстая, просто с такими формами, что многие позавидуют, хотя этому парню видимо ещё рано это понимать. И её спокойствию можно позавидовать.

Дарина была сильно в возрасте, ей наши заботы и разговоры были предельно скучны, на её счастье среди целителей были люди её возраста, плюсом такие были и на старших курсах, с ними она и общалась, мы же её видели только на занятиях. А ещё в группе была Талиса… Кстати о ней. До меня только что дошло, что её с нами нет. Куда она делась? Вроде на выходе из башни я её видела.

Лезть к Ирмис с расспросами я не стала, она и так выглядела очень удручённо. Ага, то что нужно! Я поймала Аарона взглядом, и он тотчас же вырос рядом со мной.

— А ты не видел нигде Талисы?

— Кого?

— Ну прорицательница такая высокая, вечно накрашенная и на каблуках.

— Ааааа, — понимающе протянул он, — та безотказная истеричка.

— В смысле? — не поняла я.

Аарон закатил глаза к потолку.

— В смысле, что она переспала со всеми, у кого есть титул и деньги. Я от неё еле отвязался.

У меня отвисла челюсть и, кажется, я покраснела. Парня моё выражение лица явно позабавило.

— Ты, что, не знала, что ли? Ну ты даёшь… По-моему, даже все магистры в курсе.

— А что же её не выгонят тогда? Не думаю, что Верховная жрица одобряет подобное поведение у себя под носом.

— Не одобряет, — кивнул он, — только отец Талисы сделал очень крупное частное пожертвование, и поведение не стало так уж и мешать.

— Не может быть, — помотала я головой, — жрица за монеты забыла о морали?

Я была обескуражена.

— Ну, не жрица, — протянул он, — а те, кто повыше. А титул Верховной жрицы, как ты знаешь, сменный. Сегодня одна, завтра другая. Не забивай голову, правда.

Жестом парень предложил продолжить экскурсию, а то мы уже заметно отстали от толпы, и мы молча двинулись.

Наверное, ему я казалась по-детски наивной. Хоть в слух это не озвучивалось, но в глазах иногда читалась какая-то жалость, что ли.

Неприятные мысли про взятки я оставила на потом. А вот новость про Талису как-то пролетела мимо меня, ладно, но Ния-то должна знать по идее? Надо будет уточнить. Я и так плохо относилась к этой выскочке, а теперь и подавно. Вообще не понимаю, как её родителям удалось воспитать такой позор для семьи. Мама-то приличная!

Вскоре экскурсия по этому крылу закончилась, и мы двинулись в другое.

— В данных отделениях содержатся тяжелобольные и умирающие люди. Люди, которых нужно долго лечить, за которыми нужен постоянный уход и прочее, — сказал наш огромный сопровождающий, — тут работают самые сильные и способные целители.

— А почему вообще есть умирающие? Почему не все болезни можно вылечить?

Ответил на этот вопрос вышедший из отделения седой высокий мужчина с длинной белой бородой. Я его знала — это был магистр Лариус, действительно очень сильный и уважаемый маг, хоть у нас есть свой придворный целитель, на все сложные случаи вызывали именно его. Я почти уверена, что это самый опытный целитель в Ларминии.

И тут моё сердце пропустило несколько ударов. Он же меня знал в лицо! Я стояла и смотрела на старца огромными от ужаса глазами, не зная, куда скрыться. Ещё шаг — и моя тайна раскрыта. Но боялась я зря. Он окинул взглядом толпу, на секунду дольше, чем нужно, остановившись на мне, но виду не подал. Затем он развернулся к задавшему вопросу и ответил:

— Как бы сильны мы не были, но даже объединив усилия нескольких магистров, часть заклятий просто невозможно побороть.

Он тяжело вздохнул, а в глазах скользнула тень печали.

— Болезни и травмы можно вылечить, на некоторые требуется больше времени, чем на другие. Кто-то уходит от нас в тот же день, а кто-то задерживается на недели. Организм человека, как бы не казалось обратное, вещь очень и очень хрупкая, некоторым людям требуется множество времени на борьбу с болезнью даже под контролем магии. Но всё это благополучно вылечивается, — он сделал короткую паузу, переведя дух. — Но иногда к нам обращаются больные с действительно тяжёлыми недугами, вызванными магией и искусными проклятиями. Мы делаем всё возможное, но увы… — он покачал головой и замолчал.

Магистр Лариус отнёс дежурным адептам какие-то бумаги, а потом возвратился к своему отделению. Открыв дверь, он обернулся и спросил:

— Хотите осмотреться?

Мы дружно закивали.

— Тогда очень тихо и аккуратно, — ответил он, — больные отдыхают.

Мы ещё раз дружно кивнули и двинулись следом.

Атмосфера палаты тяготила. Тут было темно, душно и жутко одновременно. Огромное помещение разделялось ширмами на небольшие участки, в каждом из которых располагались кровати. И без того тусклые светильники здесь, казалось, не горели совсем. Даже свет от них лился неприятный глазу. Ирмис схватила меня за руку, и мы медленно пошли вдоль рядов. Большая часть кроватей пустовала, некоторые отделения полностью ограждались от посторонних, а на ширме предупреждением висел большой красный крест. Я вопросительно посмотрела на прорицательницу, но та помотала головой.

— Там лежат те, к кому нельзя прикасаться, — прошептал на ухо Аарон.

— Откуда ты знаешь? — ещё тише спросила я в ответ.

— У меня тут тётя лежала, мы с отцом один раз её навещали и…

Проходившая мимо целительница на нас шикнула, и парень замолчал, показав жестом, что расскажет потом.

Соседнее огороженное отделение было открыто. На единственной занятой кровати кто-то лежал. Убедившись, что целитель не видит, мы молча подошли чуть ближе посмотреть. На койке оказался мужчина, определить возраст которого было практически невозможно. Его кожа настолько истончилась, что обтянула череп словно тонкий слой воска. Волос практически не осталось, губы потрескались в кровь, а глазницы ввалились так глубоко, словно перед нами лежал мёртвый. Не сразу, но мы заметили запекшуюся кровь в уголках рта, в ноздрях и даже в ушах.

Больной часто поверхностно дышал, издавая металлические хрипы. Ирмис задела тумбочку и с неё со звоном упала металлическая кружка. Мы дружно вздрогнули, а больной приподнял веки, ещё больше ввергая нас в ужас. Загноившиеся воспалённые глаза, затянутые белой пеленой, ничего не видели, но я отчётливо ощущала, что смотрит он именно на меня.

Я взвизгнула и отлетела назад, почти сшибив Аарона, подошедшего сзади. Мы поспешно удалились подальше, боясь, что за крики и грохот нам влетит. Мы ещё немного побродили, но подходить к кому-то близко больше не рискнули. В отделении мелькали плащи послушников и старших адептов. Почти у каждой занятой кровати кто-то был, а у некоторых собрался целый консилиум во главе с целителем.

В конце этой огромной комнаты располагалась металлическая добротно проклёпанная дверь.

— А что там? — спросили мы у Бобби, так удачно проходившего мимо нас.

— Там? — он смутился, — ну… там особые пациенты, вряд ли вам туда можно.

— Какие особые? — не поняла я.

Послушник поджал губы, рассматривая нашу четверку в раздумьях.

— Ладно, я поищу магистра, спрошу, можно ли вас туда пустить.

С этими словами он скрылся в лабиринте ширм. Не прошло и минуты, как он вернулся и кивнул следовать за ним. Он открыл тяжёлую дверь и велел быстро входить.

Сначала я подумала, что ослепла — настолько тут было светло. Всю правую стену занимали большие окна, а с другой стороны в два ряда шли кровати без каких-либо ширм. Больных было очень много, кто-то стоял у окон, кто-то сидел или лежал на кровати, кто-то просто ходил туда-сюда и не обращал на нас внимания.

Сидевшая дежурная целительница уже двинулась в нашу сторону, но её остановил магистр Демьен, наш преподаватель.

Он с широкой улыбкой подошёл к нам и предложил сам провести экскурсию, отпустив Бобби обратно. Как оказалось, вся наша группа целителей уже обошла отделения и находилась в следующем, последнем помещении.

— Магистр, а кто здесь лежит? — прошептала Ирмис, озираясь по сторонам.

— О, это, пожалуй, самое тяжёлое отделение. Тут у нас находятся душевнобольные.

Тут до меня дошло, что в этих людях было что-то не так. Я внимательно осмотрелась. Мужчины и женщины разных возрастов, на первый взгляд, были чем-то заняты, но всех них объединяла одна вещь — отсутствующий взгляд, словно телом они были с нами, а душой где-то совсем далеко.

— А почему их так много? — вырвалось у меня, — все кровати заняты.

— Такие болезни очень и очень сложно лечить, — с грустью в голосе ответил он, — это не заболевание тела, это заболевание духа. Иногда он так сильно повреждён, что залатать его просто невозможно.

— Какой ужас… — покачала головой Ирмис.

— Да, согласен, — кивнул магистр, — вот Мари, — он показал на девушку, стоявшую у окна, — она с нами уже одиннадцать лет, пойдёмте.

Мы неуверенно двинулись к девушке. На вид ей было лет семнадцать-восемнадцать, реденькие русые волосы, сплетённые в кривую косичку, начали покрываться сединой. Белая роба висела большим мешком на худом тельце, съехав с одного плеча. Больная улыбалась и слегка покачивалась, глядя куда-то вдаль.

— Здравствуй, Мари, — мягко сказал магистр, подойдя к ней.

Девушка медленно повернула голову, вперившись в нарушителя спокойствия туманным взглядом. Он то слегка прояснялся, то опять мутнел, будто она силилась вспомнить, что нужно ответить. Спустя некоторое время она всё же еле слышно пискнула:

— Здравствуйте, целитель.

— Как ты себя сегодня чувствуешь?

Ей опять понадобилось время, чтобы ответить:

— Как всегда хорошо.

— Ты кого-то ждёшь сегодня?

На этот раз Мари молчала значительно дольше, сильнее раскачиваясь взад-вперёд.

— Маму, — прошептала она.

— Хорошо, не буду тебя отвлекать, Мари.

Магистр отошёл от неё, но она этого, похоже, даже не заметила, всё также стоя и слегка покачиваясь у окна.

— Что с ней случилось? — удивился Аарон, явно пребывая в таком же ступоре, как и мы.

Демьен печально посмотрел на девушку.

— Она уже одиннадцать лет ждёт маму. Когда она была маленькая, маму она действительно дождалась. Жили они в доме недалеко от тракта, женщина возвращалась с ярмарки, но некие странствующие бандиты зарезали её прямо на глазах ребёнка. Когда бабушка прибежала на крики, малышка сидела вся в крови, обнимала мёртвое тело и звала на помощь. С того момента она такая. Видимо, сознание стёрло ужасные картины из прошлого, и она застыла в том времени.

— А если открыть ей память? — предложила я вариант.

Магистр покачал головой.

— Не всё так просто, юная леди. Тяжесть прошлого может оказаться таким шоком, что сердце просто откажет. Такое уже было неоднократно, больные умирали, даже при магической поддержке тела. Дух просто не выдерживал. Поэтому от такой практики отказались. Остаётся надеяться, что когда-либо она сможет сама принять произошедшее.

Я обернулась к Мари, но нас для неё уже не существовало. Как это ужасно… Мне стало невыносимо жаль эту девушку, даже представить сложно, что ей пришлось перенести. Потерять маму, да ещё прямо на глазах таким ужасным способом, не каждый взрослый бы пережил. Сделав шаг к окну, я с трудом подавила острое желание просто её обнять, как обнимала сестрёнку, когда ей было плохо, но Аарон перехватил меня за руку и покачал головой:

— Ты ей ничем не поможешь, пойдём.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как согласиться.

— Магистр, а тут все после подобных… эээ, случаев, как с Мари? — поинтересовалась Ирмис, сделав круг по комнате.

— Нет, но многие. Также есть и больные с рождения, но таких меньше.

— Но почему не все после жутких событий сходят с ума? — недоумевал Трой, — я точно знаю, что на глазах бабушки убили её брата, но она не такая.

— Душевное состояние и уровень ментальных сил у всех разный, кто-то обладает стойкостью, которая спасет разум от чудовищных последствий, а кто-то нет. Нам с вами лишь остаётся надеяться, что подобной участи мы сможем избежать. Но застраховаться от этого не сможем и мы с вами, — подытожил магистр, когда мы подходили к очередной двери.

На этот раз вход был открыт. Войдя, я заметила махающую мне Нию. Целители-ацепты стояли полукольцом перед какими-то картинами. Вообще вся комната оказалась чем-то вроде помещения для расслабления. Тут были краски, простые музыкальные инструменты, кубики, пирамидки и прочие штуки для детей.

Оказалось, что целитель показывал адептам картины, которые в свое время рисовали пациенты, и объяснял, кто и по какой причине сюда попал. Мы подошли к самому концу лекции, а потому я ничего не поняла. А вот судя по лицу соседки — она была в восторге.

— Это так интересно! — пищала Ния полушепотом, — магистр Артур столько нам рассказал, даже не знаю, в каком теперь месте хочу работать! Раньше-то я думала стать универсалом, а теперь… может в это отделение? Ох, столько всего!

Чем больше она говорила, тем больше её большие зелёные глаза лучились восторгом. Я, честно говоря, её радости понять не могла вообще. Работать со смертью тяжело, а уж работать с теми, кому никогда не сможешь помочь… Нет, такое точно не для меня.

На выходе из комнаты нас остановил целитель Лариус.

— Вы ведь прорицатель, верно? — обратился он ко мне.

Я растерялась. Пару раз открыв и закрыв рот, я кое-как выдавила, что только учусь.

Он улыбнулся и предложил пойти с ним. Вся толпа, снедаемая любопытством, проводила нас взглядом за дверь.

— Я… я правда ничего не умею… — начала я, но магистр поднял руку, попросив замолчать.

Мы шли среди коек, и тут до меня дошло, куда мы шли: к тому самому больному, у которого я вскрикнула! Ну сейчас мне влетит, ещё и отцу доложат, как я себя веду около умирающих. Я почувствовала, как начинают гореть щёки. Когда мы уже почти подошли к его кровати, меня окончательно замучила совесть.

— Я очень извиняюсь, магистр Лариус, я не хотела кричать и кого-то тревожить, просто внезапно…

Старец опять поднял руку, призывая меня замолчать.

— Мы здесь не за этим.

— Тогда зачем? — подозрительно сощурилась я.

— Я прошу вас помочь, но сначала послушайте, — остановил он мои попытки задать очередную пачку вопросов, — парня нашли с неделю назад на королевском тракте. Он уже не говорил и был довольно плох, но с каждым днём ему всё хуже и хуже. Причины такого состояния мы определить не можем. Магией он не диагностируется, попробовали уже все магистры, мы даже отправили запросы в соседние королевства, но там такого не видели. Поэтому я прошу вас хотя бы попытаться понять, что с ним.

— Но магистр, а как же ваши прорицатели? Я только начала учиться, вряд ли я смогу хоть как-то вам помочь, — развела я руками.

Старик посмотрел на меня и глубоко вздохнул, в его взгляде читалась измотанность.

— Они не видят, и не могут видеть. Амелия, Ваше Высочество, последняя надежда только на оракула, я не вправе вам приказывать, но нижайше прошу помочь.

От упоминания настоящего имени я вздрогнула, нервно озираясь, не услышал ли кто. Ну теперь я совершенно точно знала, что магистр меня узнал. Что же делать? Согласиться и, возможно, выдать себя другим? Или же плюнуть и попытаться помочь человеку? А вдруг я — его последний шанс? А если откажусь, то бедняге станет хуже. «Хороша принцесса» — пронеслось в голове. Просят помочь умирающему, а я трясусь над своей мерзенькой ложью, хотя с детства меня учили сначала думать о других. Щёки обожгло от стыда. Я решительно кивнула и пошла в сторону кровати.

— Я попробую, но я совершенно не знаю, что делать, простите. Никогда не работала с людьми.

Медленно приблизившись к кровати, я задумалась, с чего же начать? При виде измученного мужчины в воспоминаниях всплыл кошмарный взгляд заживо сгорающего человека. Прошёл примерно час, но я почувствовала, что ему стало хуже. Дыхание стало совсем поверхностным, иногда сливаясь с протяжными стонами и металлическими хрипами. И было что-то ещё, тонкое, магическое, словно жизненная нить ускользала из тела, забирая последние крохи.

Я села на небольшой стульчик и с опаской дотронулась до иссохшейся руки больного, он никак не отреагировал и, наверное, даже не почувствовал. Так, мне нужно сосредоточиться и отбросить мысли. Сосредоточиться…

Это было очень непросто. В голову лезло столько ужасных образов из лечебницы, что выгнать их из головы каталось задачей просто невыполнимой. Но внезапно меня бросило в непроглядную черноту, а потом ослепило вспышкой света. С огромным трудом я разлепила слезящиеся глаза: я стояла на пороге избушки рядом с рыдающей женщиной.

— Том, прошу, не уходи, мы поищем здесь, — стирая катящиеся слёзы просила она молодого паренька в холщовых штанах и рубахе. Он собирал в дорогу котомку снеди.

— Зои, ты же понимаешь, если не найти лекарство, то сын умрёт, целитель сказал, что болезнь слишком тяжела для него, нужно срочно что-то делать.

— Том, но эти упыри… — задыхаясь в слезах, села она на порог, не в силах больше стоять, — ты не успеешь к ним дойти… а если успеешь… то сожрут сразу… а если и помогут… то цена… — она лишь закрыла лицо руками и сотрясалась в беззвучных рыданиях.

Том положил батон хлеба в котомку, подошёл и сел рядом с женщиной, крепко её обняв.

— Я заплачу любую цену, Зои. Любую. Сын будет жить.

Изображение расплылось, но снова стало чётким. На этот раз я оказалась на тропе посреди кладбища Долины Праха, а Том шёл рядом. Его лапти уже начали истираться на носках и пятках. Никогда не была на этом кладбище, но судя по очертаниям на горизонте, идти ему было ещё очень далеко. Недавно прошёл сильный ливень, повсюду были лужи, превратившие бесконечную долину с надгробиями в подобие болота. Вдруг он что-то увидел, я сначала даже не поняла, что именно.

Том подбежал к одной из больших луж и пристально вгляделся. На дне было что-то, похожее на медальон на цепочке. Я почувствовала мысли Тома, он подумал, что вещь может быть ценная, и если он сможет её продать, то будет чем платить за лечение, а может и артефакт найдёт, который заинтересует магов или вампиров.

Засунув руку в грязную жижу, он вынул довольно простенький на вид медальон. Вряд ли его можно было дорого продать, но парень держал его за цепочку, а в глазах лучилась неподдельная радость. Он поможет сыну. Непременно поможет! Медальон был большой и очень тяжёлый, а на передней крышке виднелся небрежно нацарапанный неизвестный мне знак. Том положил руку с амулетом в карман, дотронувшись до крышки, как вдруг почувствовал сильное жжение, переходящее в острую боль. По его телу прошёл мощный заряд магии, вгрызаясь в органы, кости и в кожу. Тело бросало то в нестерпимый холод, то в жар огня, каждый вздох, каждый шаг и каждая мысль отдавалась тысячей раскаленных игл, впивающихся в тело.

Упавший на землю артефакт почернел и рассыпался в прах.

Превозмогая растекающуюся по телу боль, Том, еле перебирая ногами и сжимая зубы до скрипа, смог вернуться на тракт, где и отключился. Там его и нашли.

Меня резко выбило из видения, и я покачнулась, хватаясь за голову. Не знаю откуда, но я поняла, что произошло, словно информацию вложили мне извне. Помимо Лариуса, в ожидании стояло не меньше дюжины целителей. Все молчали и в нетерпении смотрели на меня.

— Он нашёл медальон некроманта… проклятие переноса жизни… он шёл к вампирам и хотел попросить помощи в лечении своего сына, и… его зовут Том.

С каждым словом стоять на ногах становилось сложнее. Кто-то слабо дотронулся до моей руки. Повернув голову, я с удивлением увидела Тома.

— Спасибо, — прошептал он, приоткрыв невидящие глаза.

Вместо слёз по его щекам стекали кровавые струйки. Хватка совсем ослабла, и мужчина обмяк. Я почувствовала, как душа навсегда покидает тело с последними крупицами жизни. Тома больше с нами не было.

Я резко вскочила. Хотелось выйти на свежий воздух и ни секунды больше тут не оставаться, но целители обступили меня плотным кольцом и засыпали вопросами. Я металась, пытаясь прорваться сквозь плотный круг и убежать прочь, но ничего не выходило. Дыхание перехватило, нечем дышать!

— Пустите! — завопила я, и сознание помутилось.

Открыв глаза, я обнаружила, что лежу в палате для адептов на той же самой кровати, что и в прошлый раз. Недовольный вздох вырвался сам собой. Нет уж, с меня хватит, я тут оставаться на ночь или вообще на сколько-нибудь не собираюсь!

Я встала и резко одернула штору, никого из персонала не было видно, ну и отлично, мне же лучше! Накинув балахон, я решительно двинулась к выходу, игнорируя головокружение. Естественно, незамеченной проскочить не вышло. В дверях возникла целительница, и, округлив глаза, замахала руками, веля мне лечь обратно.

— Нет! — рявкнула я, — ни минуты больше не хочу тут находиться! Пустите, или я за себя не ручаюсь!

Я никогда не кричала на людей. Непонятно, что на меня нашло и почему я сорвалась на ни в чём не повинной женщине, явно не желающей мне зла. Но видение забрало столько сил и окутало столь мерзким липким ощущением ужаса и безысходности, что его хотелось стереть из памяти и убежать как можно дальше отсюда. Все мои инстинкты вопили уходить, значит надо их слушать. И я буду стоять на своём, пусть потом отец сколько угодно меня отчитывает!

— Я никуда вас не выпущу! — вскрикнула женщина явно не из робкого десятка.

— Ну, ну, Молли, у нас же не казематы, — вмешался подошедший магистр Лариус, — я даю добро, так что отпустите эту юную леди обратно в Белую Башню, и, будьте любезны, оставьте нас наедине.

Та коротко кивнула, бросив на меня недовольный взгляд, и удалилась. Мне стало стыдно за неподобающее статусу поведение. А ещё совершенно не хотелось отвечать на очередные вопросы.

— Хочу извиниться за свою недавнюю просьбу, — начал старец, — хоть и прожил немало лет, но не предполагал, что видение заберёт у вас столько сил. Простите меня, Ваше Высочество, я не имел права рисковать вашим здоровьем. И тем не менее, вы очень помогли.

Я молчала, рассматривая краску на стенах.

— Том умер, да. Но его семью мы уже ищем и обязательно поможем сынишке, насколько это будет возможно. Не смею больше задерживать, ваши друзья ждут вас на выходе.

Я коротко кивнула, и в дверях мне пришёл в голову вопрос.

— Магистр, а почему другие прорицатели не могли ничего увидеть?

— Полог забвения, — коротко ответил он, — большинство мощных артефактов прошлого зачаровывали им. Поэтому-то их и нельзя найти никакому прорицателю, никто не может пробиться сквозь полог и увидеть вещи, связанные с предметом. Никто, кроме оракулов. Мы предполагали, что Том нашёл некий артефакт, но вы подтвердили это.

Я ещё раз кивнула и быстро зашагала прочь.