Госпожа следователь, или Мария Сергеевна снова в деле

Глава 1

Все события данного романа вымышленные,

любые совпадения с реальными людьми

или фактами, случайны.

— Мари! Мари! — настойчивый тычок в бок и яростное потряхивание вырывают меня из объятий Морфея. — Да проснись же, черт тебя дери, Мари!

— Мари Уилкотт! — оглушительная пощечина, словно удар грома, обжигает щеку. Вот это я понимаю — бодрящее утро! — Немедленно встаньте и объясните, что здесь, происходит! А вы Клотильда, получаете пять штрафных баллов за ругательство.

Веки распахиваются, как ворота в ад. Голова раскалывается, как перезревший арбуз, тошнота подкатывает к горлу, но открывшаяся картина мигом приводит меня в чувство. Рядом со мной — моя соседка по комнате, Натали, а возле ее головы — зловещая алая лужа. Инстинктивно трогаю свою голову — да, и мне досталось, будь здоров! Вот только я, похоже, еще дышу, а вот Натали… кажется, нет.

В голове моментально включается режим "полковник юстиции", и я сканирую обстановку, словно Шерлок Холмс на максималках. В комнате полный хаос — словно кто-то отчаянно что-то искал, грязные следы обуви на полу, распахнутое окно… Пахнет жареным.

Стоп, машина! А где я вообще? И откуда я знаю, что рядом со мной лежит моя соседка Натали. Я же полковник юстиции, которую только сегодня выпроводили на пенсию. Медленно обвожу взглядом помещение.

Комната… странная. Две кровати с балдахинами из плотной ткани, два письменных стола, два шкафа — будто декорации к исторической драме. Если бы я не была собой, то решила бы, что попала в девятнадцатый век, в девичью общагу. "Это твоя комната", — услужливо подсказывает внутренний голос, и я с еще большим изумлением оглядываюсь вокруг. "А это — директор пансиона, который ты не сегодня завтра должна окончить — мадам Роуз. Чопорная и вредная старая леди, помесь бульдога с пираньей". А я кто? "Мари Уилкотт", — немедленно отвечает тот же всезнающий внутренний голос. Гениально!

— В карцер ее! Пусть королевский следователь разбирается, что здесь произошло, — командует эта мегера в кружевном чепце, мадам Роуз. Меня тут же подхватывают под руки и поднимают на ноги. Два охранника нашего "славного" пансиона, который в народе прозвали "тюрьмой благородных обедневших девиц", волокут меня в каменную келью, с крохотным окошком под потолком. Ну, здравствуй, новый дом! Похоже, приключения только начинаются…

Медленно восстанавливаю воспоминания. Казалось, что генерал Набатов вызвал меня к себе полчаса назад.

“За сутки до описываемых событий”

— Мария Сергеевна, пора уступить дорогу юнцам, — Владимир Александрович сплел пальцы в замок, и его взгляд, словно зимняя стужа, прошелся по мне. Брр, аж передернуло! Не выношу, когда он так кривляется, генерал-майор, а ведет себя, как пародист из третьесортного цирка. — Вам, голубушка, пора на заслуженный отдых. Возраст знаете ли… не шепчет.

— Когда? — выпаливаю я, понимая, что препираться с начальством — все равно что бодаться с ветряной мельницей. Не уйдешь сам — "уйдут" с оркестром. А когда твою речь приправляют эдакими "комплиментами" о возрасте, понимаешь — ты в глубоком, непроглядном пролете.

— Что значит "когда"? — генерал одарил меня снисходительной улыбкой. Да сколько же можно! Все на меня так смотрели — словно я не грозный полковник, а домашняя кошечка. Недооценивают, гады, мой характер, мою хватку бультерьера! Наверное, так смотрят на всех женщин, отважившихся сунуться в мужской монастырь. — Как полагается, через месяц. Пишите рапорт, я его мигом подмахну и в ход пущу, — он указал на кресло, и я, словно марионетка, послушно опустилась в него.

Еще когда меня вызвали к генералу, сердце предательски ёкнуло — чуяло недоброе. Но в душе теплилась крохотная надежда, что обойдется очередным разносом. Ан нет! Разносом дело не ограничилось. Решили отправить на пенсию! Да какие мои годы? Всего-то пятьдесят пять! Я еще любому юнцу фору дам, но кому это интересно? Когда у начальства есть выбор — отправить на покой мужчину или женщину, при прочих равных, они всегда выберут женщину. И это не обязательно закоренелые шовинисты — просто так уж устроен мир. Нам еще пахать и пахать, чтобы женский пол перестали считать слабым и глупым. Раньше-то я еще понимала — боялись, что замуж выскочу, в декрет уйду. А сейчас-то что? У меня же кроме работы ничего и нет! Я на ней, можно сказать, жила!

— Прошу, — протягиваю рапорт генералу, а он, не глядя, лепит на него свою визу. — А кто на мое место, если не секрет?

— Да нет никакого секрета, — генерал ловко спрятал мой рапорт в папку, которую ему беспрерывно подсовывают на подпись. — Васнецов.

— Ясненько, — мысленно усмехаюсь. Интересно, а товарищ генерал в курсе, что Васнецов вообще-то на год меня старше? Хотя мой возраст — это всего лишь ширма.

— Идите в отдел кадров, я их сейчас предупрежу. И знаете что, Мария Сергеевна? Отправляйтесь-ка вы в отпуск, прямо с сегодняшнего дня, — генерал снова делает "предложение, от которого невозможно отказаться".

Лишь киваю и ухожу. Час на кадровую бюрократию. Час на сбор барахла из кабинета, который я решила освободить без промедления. И час на дорогу до моей трехкомнатной квартиры. И на кой черт она мне была нужна? Всю жизнь одна! Даже кота не завела, потому что дома не бывала сутками. Да и я бы его кормить забывала, я про себя-то не всегда помнила, а уж про животинку точно позабыла бы.

Квартира встретила меня оглушительной тишиной. Бросив ключи на тумбочку, я прошла в комнату и рухнула на диван. Три комнаты. Господи, зачем мне столько пространства? Раньше казалось, что нужно место для работы, для архивов, для спокойного отдыха. А теперь это просто эхо моей одинокой жизни. Впервые за много лет я почувствовала себя не просто уставшей, а опустошенной. Работа была моей жизнью, смыслом, семьей. И вот, одним росчерком пера меня лишили всего.

В голове крутились обрывки разговоров, лица коллег, планы на будущее, которые теперь рассыпались в прах. Васнецов… На год старше. Лицемерное "пора дать дорогу молодым". И ведь не поспоришь, не докажешь, что еще полна сил, что опыт мой бесценен. Кто будет слушать женщину, которой перевалило за пятьдесят, когда есть более удобный вариант?

Да пошло оно все к чертям! Открыла на телевизоре папку "Хочу посмотреть", куда скидывала фильмы, которые откладывала из-за вечной нехватки времени, завернулась в плед и рухнула на диван. Уснула, сама не поняла как и когда, но когда открыла глаза, поняла, что серия закончилась, и на экране красуется очередная красивая заставка, а в квартире слышны осторожные шаги и тихое переругивание.

Сердце колотится, как у кролика перед удавом. Воры? Да быть не может! Хотя… чего только в жизни не бывает. Полковник юстиции на пенсии — лакомый кусочек для всякой шпаны, а все потому что в квартире меня никогда не бывало. Меня и сегодня не должно было здесь быть. Только они явно не в курсе, с кем связались. Сейчас я им устрою "День открытых дверей", который они запомнят на всю оставшуюся жизнь!

Осторожно тянусь к сейфу, который у меня спрятан в тумбе у дивана и вынимаю наградной пистолет. Магазин вставляю в рукоятку до щелчка и снимаю с предохранителя. Затвор передергивается слишком громко, и тихие голоса в квартире замолкаю, а вместе с ними замираю и я.

Прижавшись спиной к стене, крадусь к источнику звука. Шарканье становится громче, перебранка отчетливее.

— Старухи дома нет, она обычно к ночи домой является, так что можешь не шептаться, — ворчит первый голос.

— А что там тогда в комнате щелкало? Я слышал, — осторожничает второй.

— Да мало ли что там щелкало, — огрызается первый вор. — Видел сколько у нее техники навороченной.

— Стоять, — я заскакиваю в комнату, что служила мне кабинетом. — Руки вверх!

Двое амбалов, один в драной шапке-ушанке, другой в спортивном костюме а-ля "вырви глаз", застыли, как кролики перед фарами. Шапка-ушанка, кажется, вот-вот потеряет дар речи, а вот спортивный костюм, судя по всему, парень бывалый. "Ну, здравствуй, дерево!" — мысленно приветствую я незадачливых грабителей, и в душе начинает просыпаться тот самый бультерьер, которого так недооценивали коллеги.

— Полковник юстиции в отставке, — представляюсь я, сверля их взглядом. — А вы, я так понимаю, пришли ко мне на экскурсию? Только что-то без приглашения… и без бахил!

Спортивный костюм дергается, пытаясь что-то сказать, но шапка-ушанка его опережает, выдавая жалкое: — Мы… это… мы не знали…

— Не знали, что ко мне без стука нельзя? Или что у полковников юстиции пистолеты имеются? — Я делаю шаг вперед, и амбалы, словно по команде, вжимаются в стену. — Ладно, парни, будем считать, что вы просто заблудились. Но чтобы заблудиться окончательно, вам придется ответить на пару вопросов. И если ответы мне не понравятся… пеняйте на себя!

Допрос длился недолго. Оказалось, что "туристы" навели справки о моей "одинокой и беззащитной жизни" у местной бабки-сплетницы, а трехкомнатная квартира показалась им весьма перспективным местом для пополнения бюджета. Ну, что тут сказать? Плохо учились, ребята! Очень плохо! Вызвав полицию и дождавшись, пока их увезут, я вдруг почувствовала себя… живой! Адреналин бурлил в крови, а на губах играла легкая улыбка. Кажется, пенсия обещает быть не такой уж и скучной! И кто сказал, что женщине в пятьдесят пять пора сидеть дома и вязать носки? Да я еще ого-го! И если жизнь решила подкинуть мне пару приключений на мою седую голову, я только "за"! Потому что в душе я все та же Мария Сергеевна, полковник юстиции, бультерьер в юбке, и я еще покажу этому миру, на что способна настоящая женщина!

Именно с такими мыслями я вышла на улицу вынести мусор, а на самом деле найти ту самую соседку, которая была слишком болтлива. Мусор отправился в контейнер, в тот момент когда из подъезда выползла соседка с палками для скандинавской ходьбы. Спортом видите ли она занимается, старая перхоть. Ей жить то осталось два понедельника, а она туда же. Но на счет длительности ее жизни я погорячилась, потому что это моя жизнь оборвалась быстро и неожиданно. Оттепель и веста сделали свое дело и сосульки размером с человеческий рост. что висели у нашего подъезда, решили упасть именно в этот момент.

Все остальное было словно во сне и не со мной. Вся жизнь промелькнула за одно мгновение, и последняя мысль застряла в голове: “И никто обо мне не заплачет. Если бы у меня была еще одна жизнь, я бы прожила ее иначе”