Город, который ты любишь (СИ)

25

— Шеф, это прозвучит бредом, но мы, кажется, нашли того, кто так исправно режет головы. Это не человек. Точнее, не человек нашей расы, а, пожалуй, и вида, — измученной гонкой последних месяцев, инспектор стоял перед шефом. Его некогда флегматичный подчиненный стоял рядом, пожирая глазами начальство.

— И что ты предлагаешь? — Брюзгливо спросил шеф.

— После бойни на реке он словно пропал. Вы помните, тогда еще дело забрало ФБР, но потом вернуло, якобы как закрытое.

— Да, тогда они здорово облажались, помню, — улыбнулся шеф.

— Но это не было финалом, шеф. Убивать он не перестал. Хуже другое, город наводняют тсантсы, грубо говоря, сушеные головы. Причем ладно бы, их везли полоумные туристы. Нет. Такого качества в своей практике я еще не видел. Они идут из черных кварталов, там их и скупают, и пускают дальше в город, и используют сами для своих диких обрядов, но факт прост — источник этих голов там. Я прошу об одном. Снимите нас официально с дела. Дайте нам неделю повозиться с ненужными бумажками. Нас пасут, плотно, умело пасут. Может, ФБР, может, нет. Но не бандиты. И уж точно, не колдуны, простите. Назначьте на наше место, а лучше, попросите помощи от ФБР, пусть пришлют свою группу. Повод я дам — только что нашли труп белого без головы и без печени. И без сердца. Каннибал снова тут. В городе. Да он и не уходил.

— И?

— Я не вел файлов в компьютере, шеф. Осторожности ради. Весь материал у меня тут, в смартфоне. И записи, и выводы, и журналы, и фотографии, и фоторобот, и все, что душе угодно. Все, что мы наскребли. Через неделю-две мы вам или принесем голову этого каннибала, или его в наручниках. А еще лучше, шеф, выгоните нас обоих официально, со скандалом и шумом, из полиции.

— Я знаю тебя двадцать лет. Ты точно не сошел с ума со своим каннибалом? В городе убивают людей сотнями, они пропадают, сбегают из дома, гниют на дне реки, в каналах, в земле, у каннибала были и подражатели, помните, резню в двенадцати домах?

— Да. Это была топорная имитация. Каннибал никогда не трогал аудио или видеоаппаратуру. Эти разбивали все. Он не знал, что это. Он дикарь. Животное. Те, кто его имитировал, преследовал другие цели.

— Дело забрали тогда у нас, как раз, и отдали ФБР. Толку вышло ноль. Хорошо. Вы уволены, два маньяка. Приказом оповещу сегодня же. Валите отсюда. Сроку у вас — две недели. Если меня самого не выгонят за это время, а вы ничего не сделаете — я обещаю, несмотря на нашу дружбу, увольнение останется официальным. Свободны.

Две недели прошли, оставив ощущение тягостного и длинного, дважды високосного года. За это время инспектор Реджинальд, обретающий, наконец, имя, подвел итоги. Но, увы, ни с кем не поделился ни выводами, ни наблюдениями. Напарник его знал столько же, почти столько же, но на нем была другая часть работы. И он записей не вел вообще. Под строжайшим запретом.

Вечером двое белых, подойдя на лодке со стороны реки, тихо высадились на берег. Одеты были в черное, с ног до головы, даже лица скрывала темная ткань.

— Сегодня, Янсен, я обещаю, мы запишем на этот смартфон последний файл. Этот каннибал не охотится на новую луну, как ты помнишь. И, судя по тому, что несут, обеляя себя, негры из гетто, он живет тут, на берегу. Я смотрел старые карты. На новых этого места нет. Под нами — небольшая сеть старого коллектора. Он осушен. И совершенно безлюден, там не живут даже бомжи и наркоманы. Даже сатанисты там не собираются.

— Боятся? — Полушутя, спросил и второй, наконец, получивший имя, коп.

— Не знают, где вход. Он был скрыт. Тут и так до черта всяких мест, куда не то, что коп, собака хера не совала, чтобы искать то, не знаю, что. Будет весело, Янсен. Не надо стараться его задержать, если только он не спит или не пьян. Это самоубийство. Как только увидим его — если он там — стреляем на поражение. Кричать без толку, он, как я понимаю из бреда негров, не говорит ни на одном из языков города.

— Ясно. Боишься?

— Пока да. «Пока» — это потому, что, если мы и дальше будем лажать, башкой тронешься. А тогда будет нестрашно, — с этими словами Реджинальд исчез прямо посреди холмистой почвы чуть выше берега.

— Мужик, ты где? — Встревоженно спросил Янсен вполголоса.

— Включай ПНВ. Фонарики исключены. И молчи. Чтобы не увидел. Говорить будем или над трупом, или над задержанным. Учти. Его еще надо незаметно доставить в лодку. Если с ним, или его телом, напоремся на местных негров, особенно, гаитян, — нам попросту пиздец. Все. Работаем.

И два смелых человека, два действительно смелых и порядочных человека нырнули в дыру, в которой, скорее всего, обитал нелюдь, словно последний, мерзкий, прощальный плевок времен дикости и безумия, чудом угодивший в цивилизованный мир.

Маронге не спалось. Он задумчиво смотрел на свою духовую трубку, затем на тсантсы, новые и старые, готовые и проходившие обработку, в общем, скорее, благодушествовал. Ночь Черного Неба царила над деревней белых, а оттого он привычно сел дома. Он помнил, чем кончаются порой такие ночи.

…Никогда еще Реджинальд и Янсен не двигались так тихо и осторожно, глядя под ноги и перед собой, чтобы ненароком не наступить на что-то, или не споткнуться, или не поймать какой-нибудь подарок от ублюдочного мелкого выродка. Тише. Еще тише. Ткань одежды не шуршала, обувь на резиновом, мягком ходу, совершенно глушила звуки и без того неслышных шагов…

…В его жилище будто вломилось чудовище, из тех, на которых ездили белые…

…Даже одежду и все, что брали с собой, Реджинальд предварительно два дня проветривал на балконе. Чтобы отбить любой запах человека. Так охотятся в лесу. Перед выгрузкой на берег, оба прополоскали рот холодным чаем, тоже старый способ, кажется, сибиряков, идущих на промысел…

…Острая вонь неведомой жидкости и всех омерзительных ароматов воздуха деревни белых резануло Маронге ноздри…

…Тоннель все шел и шел, извиваясь, как змея на сковородке, да будет ли этому конец?! Адреналин начал выжимать пот на лбах, в паху, под мышками обоих копов…

…Интересно, как можно так долго ползти по его дому? Это тур, точно. Белые тур! Маронге, не особенно таясь, встал и пошел навстречу, по пути свернув в малозаметную дырку в стене, куда, при первом взгляде, не прошел бы и кот…

…ПНВ одновременно показали Реджинальду и Янсену убежище черного убийцы. Декорация к фильму ужасов, триллеру, психоделическому боевику, замешанном на черной магии. Висели, коптясь над малым, бездымным огнем, куски человеческих тел. Горело две свечи, черных, прекрасно известных Реджинальду, в свое время зубы съевшему на бандах с Гаити. Узоры на стенах тоже он, кажется, припоминал. Головы — готовые на продажу — свисали с потолка, связанные, как пучки репчатого лука. Свежие, только пошедшие в работу, просто лежали аккуратной шеренгой вдоль стены. На полу, в дальнем углу, лежало толстое ватное одеяло, прикрытое одеялом потоньше. Стоял кувшин, керамический, видимо, с водой. Самого каннибала видно не было…

…Первая стрела ударила Реджинальда в шею и он упал молча, лицом в костер. Заполошно взвыв, сплетя в вое своем первобытный ужас и ярость, Янсен высадил в темноту тоннеля всю удлиненную обойму своего «Глока». Тридцать один патрон, веером, прямо, вбок, вниз, вверх… Пока не лязгнул возвратный механизм. Все это время, пока шла дикая эта стрельба, чудилось Янсену, что кто-то, вроде кошки, сидит у его ног, прямо у стоп, но мелькнула мысль, что это остывает его друг. Единственный его друг. Он полез за второй обоймой…

… Сидевший у его ног Маронге, в который раз пораженный тупостью и слепотой белых, не спеша встал и распорол Янсену живот, от паха до грудины, рванул края раны в стороны и отскочил. «Тур-тур-тур!» — это было последнее, чем напутствовал Яснена угасающий мир…

…Снова эта вопилка! Снова она выпрыгнула из кармана мертвеца! Правда, в тот раз, из кармана ребенка, у которого он менял мясо, но все, что от мертвеца — точно не на добро! Яростно кинулся Маронге на смартфон Реджинальда с камнем и превратил в кучу дробленых деталей…