Голос Вессема. Радиомолчание

Глава 11

Через пару часов пришел доктор Ланге и велел нам с Эрикой поменяться местами.

Последствия срабатывания климатической ловушки уже исчезли сами собой, иней растаял, солнце снова пригревало по-летнему, и Эрика, скинув куртку, сидела на раскладном кресле в майке, подставив солнцу загорелые плечи. Веки ее были опущены — сейчас она смотрела на мир глазами Коди, Детлефа или Петера, а может, всех троих сразу. Я этому так и не научилась. И она, конечно, знала, что доктор Ланге уже сказал нам поменяться.

— Подъем, — сказала я ей.

Эрика не отреагировала, и я разозлилась.

— Стой, — сказала мне Олли. — Сперва подключим тебя. Эрика, вытяни руку, если слышишь меня.

Эрика сделала какое-то вялое движение правой рукой.

— Хорошо. Сейчас ты должна отключиться от Коди. Вытяни руку, если поняла.

Эрика повторила свой жест.

Доктор Ланге стоял рядом и прямо сиял от удовольствия.

— Прекрасно, — сказал он. — Значит, ты, э-э… Корто, да? Ты подключишься к Корто… Ха-ха, смешно, правда?

Обхохочешься.

— Потом мы выведем Северин, и ты подключишься к остальным. Доктор Эйсуле, — лицо его на миг стало менее дружелюбным, — говорила, что проведет с тобой тренировку по поликонтакту. Она ее провела?

— Так точно, — ответила я.

Провести-то она провела. Вот только я все провалила. Но доктору Ланге я об этом ни за что не скажу. Что он вообще тут делает? Почему сама доктор Эйсуле не пришла? Может, ее ранило ночью? Или, наоборот, она помогает раненым? Я же не знаю, какой она доктор — может, и такой тоже.

— Хорошо, хорошо… У нас теперь будет новый план тренировок, скоро я вас с ним познакомлю. Ольга, загружайте ее.

Я села в соседнее кресло и протянула Олли правую руку.

— Где Сагитта? — спросила я ее шепотом.

Она не ответила и прижала инъектор к предплечью. Сквозь зеленую воду я увидела, как Эрика зашевелилась — действие ее стимулятора заканчивалось. Надо побыстрее как-то освоить этот поликонтакт. А то еще сорвет кого-нибудь.

— Реталин, ты меня слышишь? — прозвучал где-то рядом голос Олли.

Я ее слышала, хотя мир уже стал зыбким, я уже растекалась и готовилась волной пронестись в поисках Коди и остальных. Я чувствовала их вдалеке — как будто три светлячка в темноте. И еще один, четвертый, совсем рядом.

Аре? Но ее не должно здесь быть, вряд ли она со своими травмами способна сейчас чем-то помочь. И ее разум я знала, это была не она.

Это Эрика, поняла я. Ее нейроимплант активен, стимулятор еще действует, я могу сейчас подключиться к ней. Заметит ли она? Аре говорила, что подключение — как фейерверк, а Петер — что это как вата или целлофан. Если к Эрике никто никогда не подключался, она вообще сможет понять, что происходит?

Искушение было так велико, что я едва удержалась. Пришлось усилием воли открыть глаза и напомнить себе, что Эрика обещала выжечь мне мозги, если я это сделаю. И я не была уверена, что она шутила.

Снова закрыв глаза, я отпустила себя, и волна прокатилась вперед, до самого центра связи. Вот и Коди — я погрузилась в его разум, будто опустила ладони в нагретый солнцем песок. Мне стало хорошо и спокойно. Может быть, мое тело сейчас улыбалось.

Коди поднял какую-то здоровенную балку, я почувствовала напряжение в руках, его усиленные мышцы жгло. Коди смотрел на Петера и немного ему завидовал — тому, что он такой здоровенный и может поднять балку больше. Коди чувствовал запах паленой проводки. Коди было жарко, пот стекал между лопаток, спина чесалась. Коди хотел пить. Коди знал, что я здесь, и был рад мне. Коди любил меня и любил свою работу.

Коди не собирался ни на кого бросаться, поняла я с облегчением. Все-таки это не совсем обычная тренировка — у парней включены все усилители. Если кого-то понесет, то от серого до черного ситуация разгонится за секунду.

Надо подключиться к Детлефу. Я хорошо его знаю, и с ним легко. Это будет проще, чем пытаться одновременно держать контакт с Коди и Петером.

Я вода, сказала я себе. Однажды я была подземной рекой, водопадом и озером, и все это одновременно. У воды нет формы, и могу разделиться на столько частей, сколько захочу. Вот сейчас я хочу на две. Пусть немножко меня перетечет в другое место. В другую голову. Я могу быть и там, и здесь.

Эрика может, а я не хуже.

Я почувствовала, как часть меня закручивается в маленькую воронку. Нитка, сплетенная из воды. Маленький водяной вихрь.

Детлеф, как обычно, состоял из блесток и света. Меня едва не затянуло в его голову полностью, и лишь в последнюю секунду я удержалась. Мне казалось, что я — вода, в которую сунули миксер. Мне даже дышать было страшно, чтобы не потерять связь с сознанием одного из парней.

Детлеф пытался повалить лопасть ветрогенератора, перегородившую вход. Детлеф чувствовал, что его лоб уже обгорел на солнце, и пот заливал ему глаза. Детлеф подставил лицо под порыв ветра. Детлеф скучал по Эрике. Детлеф знал, что я здесь.

— Есть контакт, — пробормотал он. Его губы, которые я чувствовала своими, растянулись в улыбке. — Привет, Рета.

Две картинки накладывались друг на друга. Темный подвал, полный мониторов, и яркое солнце, делающее лопасть нестерпимо-белой, трава и плитка под ногами, ветер и неподвижный воздух. У меня голова шла кругом, хотелось бросить их обоих и открыть глаза, но я держалась. Воображаемый миксер крутился все быстрее, брызги разлетались во все стороны, и я почувствовала, что одна капля зацепилась за кого-то еще. Темнота и опалесцирующее нечто посреди пустоты. Петер.

Меня втянуло в его голову мгновенно, и картинка снова разбилась на куски. Теперь я словно стояла перед треснувшим зеркалом, в каждом кусочке которого отражалось разное.

Петер подпрыгнул, подтянулся и легко вылез из подвала на улицу. Петер взял у Коди балку и вытащил ее, она была совсем легкая. Петер видел сержанта Хольта. Петер слышал, как Хольт говорит ему, куда отнести балку. Петер закинул ее на плечо и пошел, и земля слегка пружинила под его ногами.

Я немного отдышалась. Постепенно я привыкла к странному разбитому изображению и теперь словно сидела перед тремя мониторами сразу — один видишь хорошо, а еще два — кое-как боковым зрением, но, если понадобится, всегда можно перевести взгляд. Или как будто со мной говорили одновременно три человека. Сплошной шум, но, если сосредоточиться, можно разобрать слова.

Петер возвращался обратно, земля под ногами пружинила меньше. Детлеф раскачал, выдернул из земли и повалил лопасть ветряка. Коди с наслаждением чесал спину.

Где-то рядом разговаривали, я не могла понять, чьими ушами слышу, и это раздражало.

Детлеф позвал Петера, вдвоем они впряглись и потащили куда-то эту пятнадцатиметровую штуковину. У Коди разрядился резак.

Кто-то продолжал болтать — что-то насчет поваленных деревьев и новостей из Агневеца. Разговор заглушил голос Хольта, который выговаривал Коди за не заряженную вовремя батарею.

Лопасть была тяжелой, волочь ее по земле, усыпанной хвоей, оказалось неожиданно сложно.

Под руками Коди был нагретый металл, ботинки скользили.

Футболка промокла от пота.

На ладонях остались ссадины.

Лопасть цеплялась за все, что встречалось на пути.

Глаза слезились от солнца.

В Агневеце они на стене так и написали — возродим нацию.

А если один сзади будет идти и смотреть, чтоб не цеплялась?

Если мы ее на плечах понесем, проваливаться будем по щиколотку.

Хольт сказал снять верхнюю пластину, тогда можно будет достать механизм, если он цел.

После обеда привезут солнечные батареи и новые накопители, заряженные, эту ночь продержимся.

Лицо просто горит.

Когда я поняла, что чувствую жар солнца на своем лице, а не на чьем-то чужом, я открыла глаза. Эрика снова сидела в соседнем кресле, Олли уже сделала ей инъекцию, и она отключилась. Я потянулась. Хотелось есть, и было приятно осознавать, что это мой собственный голод. Приятно было сползти с кресла, упереться ладонями в землю и трогать сосновые иголки. Не совсем отдавая себе отчет, я сунула горсть иголок в рот, прожевала, сплюнула. Лицо перекосило от хвойной горечи.

— Стой, — сказала мне Олли. — Вот, на.

Она протянула мне уже прикуренную сигарету. Я улеглась на живот, затянулась, потерлась о землю щекой, подгребла к себе побольше хвои.

— Что с ней? — услышала я голос доктора Ланге.

— Это нормально, — ответила Олли. — После контакта у медиатора случается короткий эпизод дереализации. Корто хорошо справляется с этим, интуитивно понимает, что делать. Нужно просто не мешать.

— Это надолго?

— Минут десять-пятнадцать.

Я быстро докурила, пока не отобрали, и перевернулась на спину. Эрика полулежала в кресле, и при взгляде на нее я мгновенно вспомнила все ощущения, которые возникают при контакте с чужим сознанием, и почувствовала боль в затылке. Дважды после этой боли меня выбрасывало в режим медиатора, и я резко села. Еще чего не хватало. Надо было срочно сделать что-то, чтобы зацепиться за свое тело, свою голову.

— Есть кислые конфеты? — спросила я Олли.

Помнится, Эрика говорила, что ей помогает секс. Интересно, она это серьезно или просто хотела меня позлить?

В любом случае, способ не для меня. Вот кислые конфеты — другое дело.

Олли протянула мне пакетик — кажется, это были ее личные запасы. Я сунула в рот сразу несколько и чуть не захлебнулась слюной. Снова перевернулась на живот, отжалась десять раз, и головная боль отступила.

Но на Эрику я решила на всякий случай больше не смотреть.

Заметив, что Ланге отвлекся, я спросила Олли:

— Где доктор Эйсуле? Она в порядке?

Она снова не ответила, но посмотрела так, что я начала догадываться, что произошло. Кажется, за ночь в научном крыле случилась маленькая революция. У меня появилось плохое предчувствие. Не зря же Сагитта хотела отправить Олли в Чарну. Что-то она такое заранее поняла.

— Я похожу немного, — сказала я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Если уж Олли убедила Ланге, что я интуитивно все делаю правильно, надо пользоваться моментом. Что бы я ни отколола в ближайшие десять минут, Ланге решит, что это для пользы дела.

База напоминала растревоженный муравейник. Везде сновали люди, убирали мусор, пилили упавшие деревья, загружали на роботов-доставщиков мешки, откуда-то уже подогнали эвакуатор и пытались загнать на него расплющенную машину, целая команда приводила в чувство солнечные батареи — раз уж наш ветрогенератор накрылся сам и заодно накрыл центр связи, вся надежда только на них.

Мир перед глазами расплылся, и я присела и снова набила рот хвоей, пожевала и выплюнула. Послышался звук вертолета, я задрала голову, щурясь от солнца.

— Вертолет, вертолет, ты возьми меня в полет, — пробормотала я тихо и снова сплюнула горечь.

Стало легче. Может, спеть что-нибудь, если звук собственного голоса мне помогает?

— Это ты телепатка? — спросил кто-то.

Я обернулась. Рядом со мной стояли двое парней из отделения сержанта Дале. Пение явно откладывалось.

— Не телепатка, а медиатор, — ответила я важно.

— И что, ты реально читаешь мысли? — спросил один из них, брюнет с такими ярко-синими глазами, что они казались искусственными.

Я видела его на общих лекциях, он сразу привлекал внимание, но сейчас мне стало тревожно просто от того, что он находится рядом, а своим чувствам я привыкла доверять.

— Нет. Только эмоции. И, — черт, как же там говорила Олли? — воспринимаю сигналы рецепторов.

— А иголки зачем жрешь? — спросил его друг.

— Надо мне, значит.

Голос второго парня показался мне знакомым, и я секунду спустя я поняла, где его слышала — это он рассказывал что-то про Агневец.

— А это у них вместо работы, — ухмыльнулся первый.

— Слушай, синеглазка, — я поднялась, и мы оказались почти одного роста. От выброса адреналина стало жарко, и муть перед глазами мгновенно рассеялась. — Занимайся своими делами, в наши не лезь, все равно мозгов не хватит.

— Синеглазка? — парень вдруг усмехнулся и шагнул вплотную ко мне. — А мне нравится, как ты меня называешь. Хочу услышать, как ты это говоришь в другой обстановке.

— А не боишься? — я тоже подалась вперед, и теперь мы едва не соприкасались носами. — Глупо ссориться с тем, кто может влезть в твою голову и заставить делать что угодно.

— У меня нет нейроимпланта, телепатка, — ответил он пренебрежительно. — Так что скорее это я могу заставить тебя делать что угодно. Но тебе понравится, обещаю. Ариадна Ковец ни разу не жаловалась.

— Пока нет нейроимпланта, — пожала я плечами, пропустив последнюю часть фразы. — А скоро будет. И мне не нужен стимулятор, чтобы подключаться.

— Всегда нужен, — неуверенно сказал приятель синеглазого.

— Это вы так считаете. И однажды ночью ты можешь просто проснуться и решить отрезать себе кое-что, а потом даже не сможешь доказать, что это я тебя заставила. Так что хорошо подумай, прежде чем что-то со мной сделать. Даже если ты уверен, что мне это понравится… синеглазка.

Я должна была испугаться его, за его приятной внешностью, синими глазами, правильными чертами лица прятался Аксель номер два, или мой отец, или Матей, и я хорошо знала этот тип людей. Но я до безумия устала бояться и молча терпеть, лишь бы никто не пострадал. Впервые с младшей школы, с тех пор, как я бросалась в драки за Нико, я чувствовала себя достаточно сильной — здесь, где за моей спиной все отделение М. Мне не нужно было думать о последствиях для меня или Коди. Не надо прикидывать, справлюсь ли я или мое сопротивление только разозлит и заставит бить сильнее. Мне даже кричать не обязательно, я могу просто перейти в режим медиатора и позвать их всех разом, и они не смогут отказаться. Моя собственная маленькая армия. Да от него мокрого места не останется.

Я откровенно наслаждалась этим разговором. Но парень ничего не успел сказать — его окликнул сержант Дале.

— Рейнис, Дейнак, перерыв окончен. Рядовая Корто, ты что тут делаешь?

— У меня тоже перерыв… окончен, — сказала я.

— Разошлись, — скомандовал он.

— Еще увидимся, телепатка, — подмигнул мне парень.

Мои угрозы он, кажется, не воспринял всерьез. А может, и правда на что-то рассчитывал. Есть девчонки, которым такое нравится. Есть те, кому и не такое нравится. Я знала много людей, которые принимали такое поведение за силу и мужественность.

Я вернулась к своим, и Хольт тут же отправил меня за сухими пайками для всей команды.

Я стала в короткую очередь. Прямо за мной оказался приятель синеглазого.

— Как дела, телепатка? — спросил он, копируя его интонации.

— Будешь повторять за своим другом — плохо кончишь, — пообещала я, не оборачиваясь.

— Извини, я же не знаю, как тебя зовут.

— Знаешь. Сержант Дале при тебе назвал меня «рядовая Корто».

— А имя не скажешь? Ладно. Значит, Корто. А я Коста Дейнак.

Я промолчала. Передо мной были трое, и каждый набирал пайков человек на двадцать, не меньше.

— Антону ты понравилась, — сказал Коста. Я непроизвольно обернулась. — Антон Рейнис, с которым мы…

— Я поняла, — оборвала я его. — Скажи ему, пусть отвалит, иначе оторву причиндалы без всякой телепатии.

— А может, я тебе больше нравлюсь? Скоро совместные учения с Северным Союзом. Представь: палатка, костер, я и ты…

— Учения? — я прищурилась. — Я ничего такого не слышала.

— Дале сегодня сказал. Поедем на север, — Коста улыбнулся и снова завел свою пластинку: — Подумай, Корто. Вечером сделаю тебе массаж, чтобы плечи не болели. Горы, закат…

— Какие, нахрен, горы? Где ты там горы нашел? — у меня терпение заканчивалось. — Там максимум холмы, как у нас. Может, скалы. Что ты знаешь про эти учения?

— Ну, — Коста задумался, — только то, что сказал сегодня Дале. Поедем на две недели куда-то в приграничные районы. Наши две группы и человек двадцать из Северного. Будем отрабатывать совместные действия. Спасательные операции и все такое.

Мне стало тревожно. Доктор Ланге взял под контроль наш эксперимент, пообещал нам новую систему тренировок, а теперь еще и совместные учения? Что происходит?

— А ты говоришь на норска? — спросила я, думая о своем.

— Немного, — кивнул парень. — В школе учил. Хочешь, буду твоим переводчиком?

— Обойдусь.

Ну правда, не могло же командование не подумать, что мы с северными не будем друг друга понимать. Хотя всегда есть вариант, что понимать не будем только мы с Коди, а остальные язык ближайших соседей «в школе учили».

Наконец подошла моя очередь.

— Рядовая Корто, отделение М, — сказала я парню, который выдавал коробки. — Пять человек и сержант Хольт. В смысле, шесть человек. В смысле, три модификанта и три просто человека.

Парень бросил на меня убийственный взгляд и повернулся к своим коробкам.

— Ваш Хольт точно не человек, — прошептал за моей спиной Коста.

— Завали уже, — оборвала я его.

— Вот это для модификантов, — передо мной появились три больших коробки, — а это для «просто людей».

Коди, Петер и Детлеф и правда ели как не в себя, и я каждый раз невольно вспоминала истории про Карагу. Мне объясняли, что управление имплантами и усиленными мышцами сжигает массу энергии, поэтому им надо постоянно есть, и у каждого из них всегда были с собой протеиновые батончики, но я все равно все время думала, что с ними будет, если еда закончится. Где они будут брать необходимый им белок.

Мое возвращение вызвало такую искреннюю радость, что я мигом забыла про Косту и его синеглазого приятеля. Только Хольт остался таким же мрачным, как был.

— Быстро ешь, потом сменишь Северин, — сказал он мне.

Я покосилась на Эрику. Она по-прежнему сидела в отключке — понятно, усилители на время перерыва у нашей группы остались активными.

— У нас будут учения с Северным Союзом, — сказала я, едва Хольт отошел.

— Откуда инфа? — спросил Детлеф с набитым ртом.

— Солдат из группы Дале рассказал.

— Здорово! — обрадовался Детлеф.

Коди согласно кивнул и показал на пальцах «отлично», даже Петер улыбнулся. Наверное, Эрика тоже обрадовалась. Тревожно было только мне.

— Ага, — согласилась я. — Две недели в приграничном районе. Там, говорят, скалы, красиво.

— А когда?

— Не знаю.

— Вот бы сначала в Агневец, а потом туда, — сказал Коди.

Это название я слышала третий раз за день.

— А что там, в Агневеце?

— А ты не знаешь? — удивился Детлеф. — Там ночью неовозрожденцы устроили теракт.

— Кто? — протянула я.

— Ну эти… современные сторонники Возрождения Нации. «Ин урма Эва».

У меня вытянулось лицо.

— Ты что, о них не слышала? Вам разве в школе не рассказывали?

— Я школу бросила пять лет назад.

— Потому что села в тюрьму? — живо заинтересовался Детлеф.

Я очень выразительно посмотрела на него. Коди скромно промолчал.

— А у нас даже тренировки были, — сказал Петер. — Что делать в случае теракта и захвата заложников. Это после того, как они стали вербовать подростков и отправлять их в школы с оружием.

У меня шевельнулись какие-то воспоминания с уроков безопасности. Но я готова была поклясться, что название «Ин урма Эва» слышу впервые.

— Говорят, у них там была штаб-квартира. Подожгли несколько объектов сразу, как только сработала климатическая ловушка.

— Может, это они ее и активировали. Если у них заранее были подготовлены все боеприпасы и планы, едва ли это совпадение, — сказал Коди и добавил: — Это Эрика.

— Оригинально ты принимаешь участие в разговоре, — проворчала я.

— В общем, — продолжил Детлеф, — все дороги перекрыли, им не сбежать. Но там холмы и рядом национальный парк, а за ним уже начинаются пустоши, они могли уйти туда, так что там сейчас военные прочесывают территорию. И в самом городе тоже.

— А мы тут, — вздохнул Коди. — Мусор убираем.

Детлеф тоже вздохнул, впрочем, уминая сухпаек с прежним энтузиазмом.

Я почувствовала на себе взгляд Хольта, быстро доела и пошла к Олли, чтобы получить свою дозу стимулятора и сменить Эрику. Разговор облегчения не принес, мне только стало еще тревожнее. Все это — учения, отсутствие доктора Эйсуле, сработавшая климатическая ловушка, теракт в Агневеце, про который я не знала даже, где он находится, — казалось странным образом связанным. Я понимала, что учения точно были запланированы давным давно, климатические ловушки срабатывают пару раз в год, конфликт герра доктора и Сагитты Эйсуле тянется уже не первый месяц, а теракт этих… «Ин урма Эва»… предсказать вообще невозможно. Но все равно все события последних суток смешались в один большой ком.

Я вздохнула. Надо выбросить это из головы. У меня все равно нет возможности сбежать прямо сейчас. И я ни за что не брошу тут Коди одного, ради него я буду делать то, что от меня требуется. И мы оба будем получать лекарства. В конце концов, ничего по-настоящему плохого тут пока не происходит, так?

Немного успокоив себя, я села и протянула руку Олли.

— Выводи Северин, — сказала я ей. — Моя смена.