Гнев богини Геры

Глава XIX Стычка за сценой

Тит Перикал поднялся с места, вышел вперед и встал перед средним столом. Там он поднял кверху обе руки, и после замысловатой мелодии труб зрители поднялись на ноги и издали возгласы ликования.

Геракл взглянул на Иокасту и увидел на ее лице гордость и такую глубокую печаль, что отвел глаза в сторону.

А вот вид Иолая его обеспокоил. Щеки его пылали, он наклонился слишком близко к Вениции, и Геракл испугался, что его друг выпил слишком много вина.

Трубы зазвучали снова.

Иолай наклонился к другу.

— Началось?

Геракл кивнул.

— Давно пора. — Иолай понизил голос: — Эта девица меня скоро выведет из терпения.

— А мне показалось, что ты наслаждаешься ее обществом, — сухо заметил Геракл.

Иолай скорчил гримасу, — мол, конечно, не без этого, ты угадал, — поднял свой кубок и поднес к губам. Его кадык задвигался, глаза полуприкрылись, но, когда кубок вернулся на стол, вина в нем убавилось лишь на маленький глоток.

Иолай подмигнул, заметив на себе взгляд Геракла.

В этот момент по толпе пронесся восхищенный гул, потому что слева от столов по восьми широким ступеням спустилась процессия. Она несла жертвенник, который Геракл уже видел во время парада. Его осторожно поставили посреди площади.

Одна труба вывела единственную сладкую ноту.

Геракл сглотнул.

Повинуясь величественному жесту Тита, все зрители опять поднялись на ноги, и жрецы, вынесшие жертвенник на площадь, вернулись строем в два ряда. Между рядами находились пять одинаково одетых девушек, все с босыми ногами и склоненными головами.

Вениция восторженно пискнула:

— Ах, как мне хочется быть одной из них!

Иолай окинул ее недоуменным взглядом, как бы говоря: «Ты что, сошла с ума?»

Она пожала плечиками.

— Ладно, не хочется. То есть хочется, но понарошку, не в самом деле. То есть… — Она замолкла и схватила кубок.

Циру и ее сестру легко было узнать по их рыжим волосам. Они шли одна за другой в середине шеренги. На таком расстоянии невозможно было определить, кто из них кто. Пока одна не споткнулась — еле заметно, — и Геракл понял, что это Цира.

Он наклонился к Иокасте.

— Они что, останутся там?

Она покачала головой, но ничего не ответила.

Цепочка девушек оставила жрецов и обошла вокруг жертвенника, а потом двинулась к подножию мраморных ступеней. В своей речи, которую, как догадался Геракл, Тит произносил каждый год, он приветствовал их, словно настоящих цариц, превознося их красоту и подчеркивая важность и торжественность их роли, какой бы мимолетной она ни была.

Толпа онемела.

Речь продолжалась, и всякий раз, когда Тит упоминал Деметру или Посейдона, он делал резкий жест левой рукой, предлагая девушкам подняться еще на одну ступень.

Геракл понял — когда они поднимутся наверх, наступит черед его и Иолая. Он только не понимал, каким образом Тит заставит их выбрать Циру.

Иолай нетерпеливо заерзал.

— Сколько это еще будет продолжаться? — поинтересовался Геракл у Иокасты.

Она вздохнула и ответила со слабой улыбкой:

— Вечность, Геракл, целую вечность. Не забывай, он ведь политик.

Она оказалась права.

Даже когда соискательницы поднялись на верхнюю ступень, Тит продолжал говорить. Теперь он стоял перед ними и, легко играя своим голосом, вспоминал историю каждой из девушек и рассказывал, как она обещала нести это почетное бремя, если ее выберут герои, проделавшие именно ради этого момента такой долгий путь.

Иолай прошептал:

— Я еще не сплю?

Геракл покашливал в кулак, чтобы удержаться от смеха.

Зрители, однако, ничего не имели против такой долгой речи. С регулярными промежутками раздавались ликующие возгласы; люди размахивали лентами и шарфами, словно флагами; топали ногами. И даже те, кто сидел на крышах или был в самом дальнем конце площади, там, где начиналась главная улица, находили способы выразить свое одобрение.

Тит все говорил. Красноречиво. Прочувствованно. С пристойными случаю паузами. Он описывал преданность горожан богам, покровителям данного празднества. Тут же, с плавным переходом, он соединил хвалу им с восхвалением Геракла и Иолая.

Иолай все ерзал.

— Можно подумать, что мы тоже боги, — пробормотал он, поглядел на Геракла и добавил: — Ну, хотя, впрочем, кое-кто из нас… Частично, по крайней мере. Вроде того.

Строгий взгляд друга заставил его замолкнуть и одновременно напомнил ему о необходимости наблюдать за площадью. Чтобы заметить раньше других, если там появится что-либо необычное.

Потом Геракл услышал позади себя необычный шум, оглянулся через плечо и увидел, что одна из огромных, окованных медью дверных створок стала открываться. Он нахмурился. Все старейшины на местах, Тит разливается соловьем, а стража стоит возле каждой колонны и на каждой ступени. Кто же может находиться за дверями?

Его глаза округлились.

— Иолай, — отрывисто произнес он и с вежливой улыбкой, не обращенной ни к кому конкретно, отодвинул стул и встал.

— Что, уже? — спросил Иолай и, нахмурясь, посмотрел на площадь. — Но я ничего не ви…

Геракл быстро направился в заднюю часть портика и встал слева от приоткрывшейся двери. Хотя толпа еще шумела, он услышал характерный звук металла, мягко соприкоснувшегося с другим металлом.

— Много, — прошептал он, когда к нему присоединился Иолай, и показал на расширяющуюся щель между створками.

Иолай кивнул и потер руки.

Геракл невольно усмехнулся. Красивые женщины и война — Иолай, бесспорно, оказался в своей стихии.

Однако они не могли допустить, чтобы непрошеные гости появились в портике. Возникнет хаос, и будет слишком много жертв.

Он сделал глубокий вдох и положил ладони на дверь.

Иолай откинул голову, оценивая на глаз ее ширину и высоту, и прошептал:

— Она выглядит ужасно большой и тяжелой.

«Без дураков», — подумал Геракл, вздохнул еще раз, собрался с силами и слегка надавил на дверь, просто чтобы знать, насколько она тяжелая.

Потом, уже без колебаний, толкнул ее.

Резко.

Послышались крики удивления и боли, когда тяжелая створка захлопнулась. Новые крики раздались, когда Геракл дернул ее на себя и распахнул, а потом они с Иолаем быстро проскользнули за нее.

Сначала Геракл увидел несколько веревок, свисающих из отверстия в потолке широкого коридора.

Далее он увидел трех человек, распростершихся на полу и судорожно отыскивающих свое оружие.

И наконец он увидел Ротуса, спускавшегося с потолка по одной из веревок. Разинув рот, он глядел на Иолая, а тот не терял времени и уже набросился на бунтовщиков, колотя их кулаком и плоской стороной меча.

Времени на виртуозные приемы не оставалось. Один разбойник рухнул от кулака, попавшего ему в челюсть. Другой упал, когда меч ударил его по щеке. Третьего Иолай двинул ногой в челюсть.

Уверенный, что друг прикроет тыл, Геракл бросился к веревке, по которой Ротус теперь отчаянно пытался вскарабкаться наверх. Оказавшись возле нее, Геракл схватил ее конец и сильно дернул со словами:

— Приятно видеть, как ты болтаешься под потолком. Тебе это к лицу, вернее, к шее.

Веревка лопнула, как соломинка.

Ротус с воплем рухнул вниз.

Геракл поймал его, усмехнулся, уронил на пол, подхватил под мышки и вмазал в стену.

После столкновения со стеной Ротус вздохнул и упал навзничь.

Геракл не мешал ему падать.

Он зарычал, когда его кто-то ударил кулаком по спине. Он резко обернулся, готовясь сразиться с мужчиной… и растерянно заморгал. Перед ним стояла женщина с длинными черными волосами и яростными зелеными глазами. Она не ожидала, что он так быстро повернется к ней, и слегка замешкалась. Он протянул руку, она попыталась увернуться, но он все-таки успел ухватить ее за волосы.

— Если хочешь остаться в живых, подруга, оставайся на месте и не шевелись, — произнес Геракл, поставив ее на колени.

Когда он освободил ее, Зарел — а это была она — напряглась всем телом, готовясь к новому броску. Геракл это заметил.

— Мне наплевать, женщина ты или нет, — прорычал он и показал ей свой большой кулак. — У меня нет времени на вежливые беседы. Не шевелись! Ясно?

Пылавшая в ее глазах ярость сменилась откровенным страхом. Она подчинилась, застыла, словно статуя, а ее нижняя губа задрожала.

Между тем Иолай отступал к дверям под натиском двух оставшихся разбойников. Один из них бешено размахивал мечом прямо перед ним, а другой порхал из стороны в сторону, высматривая, как ему прорвать оборону противника.

— Эй! — крикнул Иолай, почувствовав на себе взгляд Геракла.

Геракл махнул ему рукой.

Иолай нахмурился, пригнулся, отступил, снова пригнулся, снова отступил и крикнул:

— Эй!

Геракл подошел к Ротусу и поставил ногу на его спину, когда заметил, что тот зашевелился.

— Эй, проклятье!

Геракл показал на валяющегося главаря:

— Я очень занят.

Иолай возмущенно закатил глаза, отскочил в сторону от одного выпада, увернулся от другого, задержался на одном месте ровно настолько, чтобы спровоцировать атаку одного из противников, а потом снова отскочил.

Меч разбойника ударился о дверь, сломался пополам и мгновенно оглушил своего хозяина. Иолаю этого оказалось достаточно, чтобы поставить ногу на грудь противника и отбросить его назад. В результате он смог уделить максимум внимания второму разбойнику.

И тот, как выяснилось, не слишком обрадовался такому вниманию.

Он попятился назад.

Губы Иолая растянулись в акульей улыбке, и он двинулся в наступление.

Разбойник повернулся и хотел убежать, увидел Геракла, обернулся снова к Иолаю, решив защищаться, и тут же упал, когда Иолай ударил его прямо в лоб.

Несколько мгновений тишину нарушали лишь прерывистое дыхание, пара слабых стонов да отдаленный гул толпы.

Иолай зашагал к Гераклу, даже не трудясь перешагивать через попадавшихся под ногами разбойников.

— Ты мог бы и помочь.

Геракл показал вниз:

— Я не хотел, чтобы он убежал.

— Ты ведь стоишь на нем! Как он мог убежать?

— Если бы я помогал тебе, я бы не стоял на нем.

Иолай разочарованно хлопнул себя по ляжке:

— Мне здесь все приходится делать самому! Буквально все. — Он осмотрел себя и застонал: — Погляди на меня! Я весь потный! Как я стану судить состязания красавиц, когда я весь потный!

— Вениции это понравится.

Иолай сверкнул глазами:

— Не смешно, Геракл. Это не смешно.

Геракл думал иначе, однако Иолай был явно не склонен к шуткам. И Геракл предложил позвать стражников и передать им пленников, чтобы сами они могли вернуться в портик и приготовиться к следующему шагу.

Иолай согласился, потом отступил назад и вопросительно взглянул на друга:

— Но ведь ты не станешь утверждать, что все это часть твоего плана?

Геракл пожал плечами.

Иолай навел на него дрожащий палец:

— Ты… — Он показал на Ротуса: — Он… — Потом показал на дверь, левая створка которой в это время начала открываться. — Они… — Он немного ссутулился. — Все это не часть плана.

— Мы знали, что они придут.

— Мы полагали, что они могут прийти.

— Но ведь они и пришли, верно?

Иолай покраснел:

— Но ведь это все равно не входило в план!

Геракл картинно нахмурился:

— Иолай, ты начинаешь говорить, как Тит.

Казалось, Иолай вот-вот взорвется.

— Расслабься, — сказал ему Геракл и махнул стражникам, которые бежали по коридору, остановились, разинули рты и не знали, что им делать дальше. Геракл в нескольких словах объяснил им ситуацию; и когда Иолай справился со своим недовольством, разбойников уже схватили и положили у стены.

— Геракл.

Он поднял голову. Это была Иокаста.

— Они готовы, — сказала она, равнодушно разглядывая сцену, словно привыкла видеть результаты потасовок. Потом она заметила Ротуса и направилась к нему, закутавшись в шаль, словно в доспехи.

— Ты убил Якса, — сказала она.

Ротус усмехнулся:

— Он был предателем, как и ты.

Геракл и Иолай одновременно увидели ее лицо, обменялись взглядами, говорившими о том, что им не хочется знать, что случится сейчас, и попятились к двери как раз в тот момент, когда в нее входил Тит.

— Что?.. — Растерянно и смущенно он переводил взгляд от жены на валяющихся разбойников и на Геракла, а потом снова смотрел на жену. — О боги!

— Все позади, — сообщил ему Геракл. — Мятеж не состоялся.

Тит моргнул несколько раз.

— Вероятно, они попытались бы?.. — И он ткнул себя в грудь.

— Да.

— О боги…

— Только не строй иллюзий, — сказал ему Иолай. — Это лишь начало.