Главный герой против развода

Глава 5

Глава 5

– Трисс, доченька! – при виде меня всплеснула руками Джулианна Харт, то есть, мачеха Бии, а после с готовностью приняла в крепкие родительские объятья. Лицо ее выражало тревогу и волнение, когда она отстранилась и всмотрелась в меня. Настолько, что я уже заподозрила, будто она догадалась о подмене в падчерице. Но обошлось: – Почему ты такая бледная? Что эти Крауны тебе сделали? Они тебя обидели? – набросилась она на меня с вопросами, от которых даже я растерялась.

Признаваться в том, что кошмарила прислугу в доме Краунов, скорее, только я, не хотелось, как и в том, что причина бледности все еще сохранившееся похмелье. Как выяснилось, Беатрис совершенно не умеет пить, не то, что я в прошлой жизни, когда выпивка была негласным условием для продвижения в карьере и психологической помощи для клиентов. Не раз и не два мне приходилось встречаться с клиентами в барах и ресторанах, дабы помочь им высказаться и обрисовать суть проблемы.

– Ну что вы, матушка, – расплылась я в искренней улыбке. – У меня все замечательно. Супруг относится ко мне со всем уважением, – заверяла я, так же умолчав о том, что если он этого делать не будет, я ему всю жизнь похерю и сниму последние штаны во время развода.

– Ты меня не обманываешь? – насупилась она, внимательно всмотревшись в мое лицо. – Мы с Пени так удивились, когда днем получили твое послание с просьбой встретиться… – скосила она взгляд на упомянутую Пенелопу, что неуверенно топталась за спиной матери, очевидно, ожидая свою очередь в моем приветствии, но Джулианну перебить не смела. – Такого прежде не было, когда ты гостила в поместье Краунов.

– Потому мы подумали, что произошло что-то из ряда вон… – поддакнула сестра, прелестная на вид девушка, между прочим, очень похожая на свою красавицу мать. Пени обладала пышными золотистыми волосами, темно-зелеными глазами, миловидным личиком, все еще не утратившим детскую припухлость на щечках с ямочками и губки бантиком. Сестра Бии больше напоминала куклу, нежели живого человека, особенно с этими тревожно-удивленными приподнятыми бровками.

Вчера я уже виделась и с мачехой и с сестрой после церемонии, но была в таком состоянии чтобы оценивать их внешность.

Короче, я поплыла в умилении от вида сестрицы и в который раз убедилась, что правильно поступила, вступив в этот, обреченный на провал, брак. Меня не жалко, я за свои моральные неудобства после со всем усердием стрясу достойную компенсацию, а вот как бы с этим унижением справилась девушка, которая еще толком даже из детства не вышла - уже серьезный вопрос.

– Ах, это, – уклончиво отвела я взгляд. – Просто я задумала переезд! – пришла мне в голову отличная идея. Умение искусно врать и придумывать на ходу из прошлой жизни, к счастью, осталось со мной.

– Пере… езд? – кажется, изумилась Джулианна. – О чем ты говоришь?

– Я про переезд в другую комнату, – пояснила я с заискивающей улыбочкой. – Теперь я хозяйка того поместья, потому решила, что будет неплохо перебраться в комнату попросторнее.

– Но разве у тебя и без того не была комната предыдущей хозяйки? – так же засомневалась сестра.

– Да, но именно поэтому я и не увидела никакой разницы в моем новом статусе поутру, – брехала я с воодушевлением. – Статус, вроде, изменился, а место нет. Вот и захотелось чего-то нового. После ночи в комнате для молодоженов, я решила что она станет неплохой альтернативой. Потому поручила прислуге перебрать мои вещи, а на это время, дабы скоротать время, подумала, что было бы неплохо встретиться с вами, пробежаться по магазинам и, заодно, успокоить вас, после моей вчерашней выходки.

– Да, это было странно, – деликатно покашляла мачеха, немного успокоившись, отчего даже отцепилась от меня и отступила на шаг.

– Я просто переволновалась, – заверила я с виноватой улыбочкой. – Вы же знаете, как долго я мечтала об этом дне, потому, когда он наступил, меня немного занесло и я поддалась панике. Все казалось, что это не может быть явью, – пела я соловьем, краем глаза наблюдая, как морщится мачеха и хмурится сестра, которые никогда не одобряли одержимость Бии младшим Крауном.

Очень их понимаю, но не могу признаться, что теперь ничего к нему не испытываю. Резкая смена в поведении будет смотреться как минимум неестественно и тогда придется признаваться, если не в том, что я – переселенка, так в том, что брак фиктивный. Мачеха, с ее нелюбовью к Диону, непременно настучит отцу и настоит на том, чтобы разорвать этот брак раньше времени, просто ради того, чтобы отомстить, невзирая на сулящую выгоду. Им-то хорошо – Харты тоже весьма богаты, потому могут позволить себе быть гордыми и независимыми. А вот я, отдельно от Хартов, бедна, как церковная мышь, что меня категорически не устраивает. Тем более, с клеймом разведенки, ведь брак все же состоялся.

По этой причине лучше держать правду от родных в секрете, когда уже ничего изменить будет невозможно.

– Ну, если у тебя все хорошо, то это – замечательно, – с некоторым облегчением, нехотя кивнула Джулианна, которой ничего не оставалось, как смириться с заскоками падчерицы.

– Тем более, мы тоже рады повидаться, – улыбнулась Пени, отчего проявились ее ямочки, и я вновь поплыла. Какие там главные герои, кому они нужны, когда на свете есть такая милота?! – Мы так давно не ходили вместе за покупками, – радостно сверкая глазами, которые были единственным схожей чертой в нашей внешности, что передалось от отца. У Джулианны были глубокие и выразительные карие глаза, что потрясающе контрастировало со светлыми волосами.

В ответ на заявление Пени тут же пришло воспоминание Бии, где она из раза в раз отказывала родным в походах по магазинам, придерживаясь мантры и уверенности, вбитой ей Кларой, что Дион любит скромных и не расточительных барышень. Вот она и показывала себя максимально экономной и не расточительной, довольствуясь минимум необходимого гардероба, весьма скучных и скромных фасонов.

Ничего, и это мы так же исправим!

– Теперь я понимаю, как ошибалась в прошлом. Будучи будущей графиней я должна поддерживать свой статус и выглядеть безупречно. Потому понадеялась, что вы мне поможете в этом деле. И, в качестве извинений за прошлые неудобства и обиды, сегодня плачу я, – расщедрилась я с гордой и коварной улыбкой. Потому что фактически плачу не я, а Дион, но кому какое дело? Пока что все равно бюджет общий, а у меня с первого дня проблемы в его доме. Мне нужна соответствующая компенсация. Так что пусть меня не винит, когда увидит итоговый счет из лучших ателье столицы. Тем более, должна же я побаловать такую замечательную мачеху и прелестную сестренку?

А Краун не обеднеет.

– Это совершенно необязательно, – замялась Джулианна. – Я могу и сама оплатить наши с Пени…

– Я настаиваю, – уверенно вклинилась я между блондинками, подхватив их под руки и повела в ближайший магазин одежды. – Сегодня я намеренна преобразиться с ног до головы. За подобные труды необходимо платить! – предвкушающе улыбнулась я. – Тем более скоро Пени вновь возвращается в академию для обучения. Я хочу сделать ей подарок. Потому сегодня еще посетим салон красоты! – вознамерилась я преобразить сестричку.

Она, конечно, прелестна, но этот образ куклы может сыграть с ней плохую шутку, учитывая, что в этом мире и без того дискриминация женщин. А в подобном образе, Пени и вовсе могут перестать воспринимать всерьез академии, что скажется в будущем и на карьере.

– Что ты планируешь поменять? – первой избавилась от стеснения Пени, с энтузиазмом заглянув мне в лицо. Девочки, такие девочки.

– Все, – твердо произнесла я, вспоминая вещи в комнате Бии и свое отражение. Мне не нравилось категорически все от одежды, до прически! Я уже молчу о внутреннем дискомфорте от использования чужих вещей. Все равно вознамерилась от всего избавиться и купить новое, так почему бы не воспользоваться?

Биа, как я могла убедиться, весьма красивая девушка, однако ввиду заблуждений, совершенно не имеющая вкуса, которая вместо того, чтобы подчеркнуть свою красоту, мастерски ее скрывала.

Так как теперь это мое тело, я намерена привести его в порядок. И плевать, что об этой перемене подумают другие!

***

Это был действительно долгий, но довольно приятный день. Не знаю, что конкретно послужило тому причиной, но было действительно здорово, и я ни разу не ощутила дискомфорта в присутствии Джулианны или Пени, точно знала их много лет. Так и было, если рассудить, но не со мной, а с Бией, в теле которой я теперь живу и чьи воспоминания использую.

И все же, каким-то чудом ассоциации с паразитом не возникло. Было немного совестно, что приходится обманывать этих добрых женщин, но отчего-то множилось и крепло чувство, что это на благо и узнать правду будет для них лишь мучением.

Потому я помалкивала и не без удовольствия купалась в лучах их доброты и заботы вплоть до позднего вечера, словно была со своей настоящей семьей из прошлой жизни.

Как и планировала, мы посетили салон красоты, где под моим чутким руководством и в опытных руках профессионалов мы с Пени преобразились настолько, что «подчистившая перышки» матушка едва нас узнала.

Полагаясь на пожелания и комментарии, парикмахер превратил «куклу Пени» во взрослую, немного дерзкую, но уверенную в себе и элегантную девушку, назвать которую легкомысленной ни у кого язык не повернулся бы.

Результатом я была довольна, и закрепила его новым гардеробом для девушки. Так как в академии был строгий дресс-код, пришлось изворачиваться, и дополнять образ деталями и аксессуарами, строго-настрого приказав Пени выбросить все мягкие брелоки, разноцветные ручки, бантики, рюшечки и прочее, чем с энтузиазмом снабжала ее мать.

Джулианна делала это не из злого умысла, а из большой любви, о которой мне было известно и из личного опыта, так как моя мать так же пыталась удержать мою юность как можно дольше, с чем мне приходилось упорно бороться вплоть до университета.

Ну и про себя я, разумеется, не забывала: сделала стрижку, избавилась от скучной и заурядной косы, сделав акцент на природные волнистые волосы Бии, подправила форму бровей, почистила молодую и упругую, но неухоженную кожу, отчего она стала буквально сиять.

– Миледи, с вашей сияющей кожей даже косметика не нужна, – восхищалась мастер, которая и колдовала над моим лицом. Посмотрев в зеркало, я удовлетворенно и согласно хмыкнула. Если бы не искренняя вера Бии в слова Клары о том, что Дион любит скромных и невзрачных женщин, наверняка она бы так себя не запустила. Всего один поход в салон, а какой эффект!

Естественная красота, конечно, хороша, но только в тех случаях, когда за ней следят и ухаживают. Тот, кто скажет иначе – брешет!

Но все же мне было недостаточно, так как это главным героям достаточно просто дышать, чтобы оставаться красивым, а вот простым смертным, вроде второстепенных героев, коей стала и я, приходилось крутиться. Потому я настояла на макияже, который подчеркнул скучный цвет темно-зеленых глаза, делая его глубоким, а взгляд выразительным.

При виде меня сестра восхищенно задохнулась, а мачеха едва ли ни со слезами на глазах одобрительно захлопала в ладоши. После тщетных многолетних попыток преобразить настоящую Бию и выбросить ее тусклые одежки церковной мыши, реакция Джулианны понятна.

Следующим пунктом было несколько именитых ателье… в которых я ничего для себя не приметила. Не то, чтобы я была какой-то ханжой, но даже в новом теле душа требовала чего-то близкого и родного к тому стилю, к которому я привыкла в прошлой жизни, чтобы чувствовать себя комфортно в новом теле.

Потому пришлось изрядно поколесить и просмотреть гору каталогов, прежде чем я нашла своего мастера, который обнаружился в довольно скромном, непопулярном магазине из-за весьма смелых дизайнов главного мастера. Им оказался молодой парень из простолюдинов, который упрямо отказывался следовать моде, веря, что просто еще не нашел своего покупателя, чем едва не довел свое ателье до банкротства.

Что же, с моим появлением, это досадное упущение было исправлено. И неизвестно, кто больше радовался этой встречи: дизайнер, который нашел благодарного покупателя в моем лице, способного оценить его гений и щедро заплатить, спасая от разорения; либо я, которая обнаружила неожиданно привычные дизайны, опережающее время и место. Платья и костюмы были довольно строгими и скромными, по меркам современного человека, но привычными и удобными!

Однако в данной эпохе они могли вызвать большие вопросы к смельчаку, решившему примерить их, не то, что носить. Для подобной смелости требовалось серьезное обоснование: либо большая популярность в высшем обществе, подкрепленное репутацией и богатством, либо полная безрассудность. Мой случай больше склонялся ко второму варианту.

Наверное, поэтому у мачехи возникли справедливые опасения, которые я поспешила развеять, попросив ее просто разочек примерить один из нарядов. Сделав это, Джулиана не могла не признать практичность, в первую очередь отсутствием необходимости в жестком корсете, который осточертел мне уже на свадьбе, не то, что сейчас.

Но после долгих размышлений, все же меня уговорили пойти на компромисс переходить на новый стиль постепенно, а для начала выбрать нечто нейтральное. Благо, в том магазине, нашлись и такие наряды, которые я скупила подчистую.

И сделала секретный подарок Пени, заметив, что та долго смотрела на одно платье, но не решалась примерить его, боясь вызвать недовольство матери. Я лишила ее данных сомнений, всунув покупку в кучу других, которые мы успели приобрести за этот день. Мачехе так же упаковала тот наряд, который она примерила. Пусть отца порадует своей все еще весьма впечатляющей фигурой, которую наряд только подчеркивал.

После провели отличный ужин в одном из дорогих ресторанов и лишь после этого разъехались по домам.

Настроение у меня было отличным, карета ломилась от покупок, новая прическа радовала здоровым блеском волос, а заинтересованные взгляды прохожих поднимали настроение и самооценку. Понемногу я начинала ощущать себя более уверенно и комфортно в новом теле, точно оно мне и принадлежало всегда, что не могло не радовать. Если все так и продолжится, то я благополучно переживу эти три месяца, а после счастливо укачу в закат, наслаждаясь ролью богатой, молодой и эксцентричной разведенки!

Если все удачно сложится, на новом месте открою контору по бракоразводным процессам. Буду нести добро в массы несчастных супружеских пар!

Шикарно!

Так я думала вплоть до возвращения в поместье Краунов. Из-за довольно позднего часа была уверена, что Дион уже отбыл на боковую, потому оказалась неприятно удивлена, увидев его мрачную физиономию, ожидающую меня у крыльца дома.

Из воспоминаний Бии я знала, что он был всегда достаточно галантен, чтобы встретить невесту лично, если у него была такая возможность, но я полагала, что все любезности закончились еще вчера, когда я ясно указала на то, что наш брак – фикция чистой воды и создавать видимость пары нет необходимости.

Мой экипаж остановился прямо перед крыльцом, куда уже подоспел Дион и самостоятельно открыл для меня дверцу.

Однако, открыв и на автомате протянув мне руку, внезапно замер с видом, словно собирался что-то сказать, но передумал, уставившись на меня то ли с шоком, то ли с сомнением.

– Беа… трисс? – переспросил он, словно не был в этом уверен. Вначале я выгнула бровь на его замечание, собираясь обвинить того в близорукости, а лишь после вспомнила, что перемена во мне могла действительно показаться разительной для того, кто привык видеть Бию Харт только в роли серой мыши.

Потому хмыкнула, уверенно развернула плечи, выпятив довольно глубокое для привычного образа Бии декольте, которая прежде едва оголяла ключицы. Воспользовавшись предложенной рукой, гордо спустилась по ступенькам, посмотрев на мужчину с иронией.

– А вы ожидали сегодня кого-то другого? – поинтересовалась я, чувствуя шкодливое желание подразнить его.

– Так это действительно вы, – отмер мужчина, посмотрев на свою ладонь, которую я безразлично отпустила, как только воспользовалась. – Вы… изменились, – осмотрел он меня в сумерках с ног до головы, начиная с прически, макияжа, вплоть до весьма смелого (в понимании этого мира), платья.

– Ну, теперь нет никакой необходимости подстраиваться под интересы других людей, чтобы произвести впечатление или вызвать симпатию. Я – без пяти минут разведенная женщина, чего мне терять? Поддерживать образ благочестивой и высоконравственной женщины больше нет ни желания, ни нужды,– весело уточнила я, мельком заметив, как от этих фраз мужчина внезапно нахмурился и вновь помрачнел. По его озабоченному выражению лица я поняла, что ждали меня не просто так. – Есть ли причина, почему вы меня ждали в столь поздний час?

– Разве я не должен встречать свою жену? – задал он вопрос.

– Приберегите это для кого-нибудь другого, – сухо попросила я. – Вам есть, что мне сказать? Если нет, тогда я бы предпочла пойти в свою комнату. Я сегодня весьма устала.

От моей холодности мужчина дернулся и внимательнее всмотрелся в лицо. Но, сколько ни смотрел, кажется, не увидел того, чего ожидал, потому вздохнул и признался:

– Вы правы, я бы хотел поговорить, если вас это не затруднит.

– А этот разговор не ждет до завтра? – начала я капризничать, все еще лелея свое недавно приподнятое настроение, которое стало улетучиваться.

– Пожалуйста, – попросил тот, который привык быть тем, у кого клянчили внимание. – Я не займу много времени.

Первым порывом было отказать, но после, посмотрев на его взволнованную моську, нехотя кивнула, а после, проигнорировав предложенный мужчиной локоть, первой прошла в дом, придерживая подол платья и цокая по каменному полу новыми туфлями на высоких каблуках.

Пришлось постараться, чтобы найти нужные в магазинах этого мира, но я отказывалась называть образ завершенным без привычной обуви. Тем более Беатрис являлась обладательницей весьма хрупкого телосложения (не иначе от недоедания), и низкого роста. Учитывая это, даже новые платья смотрелись бы несуразно, если не увеличить рост.

В прошлой жизни у меня была та же самая проблема роста, которую я успешно компенсировала, дабы не выглядеть более внушительной в зале суда и с каблуками не расставалась в силу профессии. И в этом мире привычке изменять не собираюсь… хоть тело Беатрис и необходимо немного приучить к новой высоте каблука.

– Итак, – села я диван в ближайшей приемной, посмотрев на молчаливого Диона, который плелся следом и самостоятельно прикрыл дверь за нами. – О чем вы хотели поговорить?

– Азеф сегодня сделал необычный доклад. Я хотел бы обсудить его с вами, Беатрисс.

Я моргнула, а после догадалась, о чем могла идти речь в этом докладе.

– Вы про Клару?

– Так это – правда? То, что экономка и ее приближенные служанки третировали вас долгие годы?

– Допустим. Что с того?

– Что? – кажется, оцепенел он от моего вопроса.

– Что конкретно вы хотите обсудить в этой ситуации? Мне казалось, я уже разобралась с этим вопросом с помощью Азефа, верно? И наказание провинившимся также назначила. Или вы с ним не согласны и хотите обсудить это?

– Верно, не согласен, но даже не это главное!

– А что именно? – нахмурилась я, смотря на него со снисхождением. – Или вы хотите начать заунывную повинную речь, где будете извиняться и каяться за недосмотр? – проницательно уточнила я. Судя по тому, как мужчина поджал губы, примерно это он и планировал. – Увольте, – вздохнула я. – Факт пренебрежения прислугой имел место быть, но вас я не виню. В конечном итоге, все это – результат моих личных решений и наивности. Я сама позволила этот произвол. Сама и закончила.

– И все же, как хозяин, я должен взять ответственность.

– О, за это не переживайте, – сладко улыбнулась я. – Я уже получила справедливую компенсацию за моральный ущерб, – заверила я любезно, про себя думая, что, когда Краун получит расчетный счет за все мои сегодняшние приключения, еще три раза подумает, стоила ли его вина той суммы, которую придется выложить. Однако свои нервы и время я оцениваю высоко, потому придется ему смириться. – А относительно прислуги, то я приняла взвешенное решение. Если оно кажется вам слишком мягким, то я готова поспорить. В конечном итоге, это я – пострадавшая. Потому и наказание хотела бы вынести самостоятельно. Надеюсь, вы не будете против этого.

– Раз вы так считаете, – проворчал он, явно ощущая себя не в своей тарелке. – Мне действительно очень жаль. Пусть я и не смог ответить вам взаимностью на чувства, но никогда не хотел, чтобы вы страдали. Тем более, в моем доме.

– Я знаю, – помолчав, кивнула я, впрочем, смягчаться по отношению к мужчине не собиралась. Конкретно в этой ситуации он напрямую и не виноват, однако его равнодушие послужило причиной всех страданий Бии.

Впрочем, она так же не святая и действовала весьма глупо в своих попытках завоевать любимого. Потому ненавидеть в данной ситуации Диона нет причин.

Единственным его грехом было и остается сознательное сокрытие пророчества и желание использовать Бию в своих целях.

Но с этим мы так же уже разобрались, потому ни симпатии, ни ненависти у меня к этому мужчине не осталось. Лишь холодное равнодушие и желание как можно меньше контактировать, чтобы через три месяца расстаться без взаимных упреков и сожалений.

– Если это все, то прошу меня простить. Мне еще новый гардероб нужно рассортировать, – лукаво улыбнулась я, поднимаясь с места. – Спокойной ночи, господин Дион, – прошла я мимо мужчины, который задумчиво смотрел перед собой.

– Доброй ночи, госпожа Беатрис, – услышала я, выходя из гостиной.

***

С тех пор миновал месяц, за который молодожены продолжали просто мирно сосуществовать.

Не то, чтобы кто-то из них игнорировал друг друга, но Дион все чаще ловил себя на мысли, что обновленная Беатрис воздвигла между ними неприступную стену, хоть и продолжала общаться максимально вежливо и дружелюбно. Но исключительно по делу.

На следующий день после их неприятного разговора, молодой господин Краун обнаружил жену в обществе свекра за завтраком. Те вели непринужденную беседу прямо во время еды, что было странно само по себе, ведь Дион ни разу не наблюдал за невестой такой легкости и непринужденности в общении с Арсианом Крауном, с которым та предпочитала отмалчиваться или заискивать, чтобы произвести впечатление на будущего свекра.

Сейчас же вечно тихая и кроткая девушка говорила громко, уверенно и непринужденно смеялась, отпуская колкие замечания и шутки, словно и не было этого многолетнего раболепия и страха показаться слишком дерзкой или грубой. Отец Диона также удивил тем, что, вечно строгий и хладнокровный, поддерживал эту беседу и явно ею наслаждался.

Но куда удивительнее было то, что все это происходило прямо во время трапезы. Ни отец, ни, тем более жена, словно и не замечали еще одного отсутствующего человека и приступили к еде без припозднившегося Диона, чего прежде в их семье не водилось.

И, вопреки привычке, Биа нисколько себя в еде не сдерживала и наслаждала плотным, калорийным завтраком, густо намазывая на булку масло и поливая ее медом, в после с аппетитом хрустела беконом со своей тарелки, что прежде было чудом невиданным.

Что немного обидело Диона, так это то, что даже после появления в столовой, его присутствие родственниками обнаружилось далеко не сразу, настолько они были поглощены друг другом. И это при том, что Арсиан не так давно узнал о том, что брак фиктивный, а вчера ему еще и донесли о непозволительном отношении к Беатрис. По всей логике бывший виконт Краун должен был чувствовать себя в обществе снохи минимум некомфортно. Но некомфортно себя, очевидно, чувствовал только Дион.

Мужчина полагал, что изменения в девушке связано с ее справедливой обидой на него, потому готовился к холодному отношению, а то и вовсе игнорированию со стороны Бии. Но его супруга, на изумление, даже не думала строить из себя обиженную жертву, ведя себя с ним вежливо и приветливо. Беатрис не игнорировала своего мужа, вполне спокойно поддерживала беседы и даже проявляла минимум интереса, заложенного этикетом, справляясь о делах мужа.

Но ее холодный, безразличный взгляд, который не менялся, даже когда она широко улыбалась мужчине, не давал Диону обмануться: Беатрис Харт, отныне Краун, совершенно охладела к мужчине, которого боготворила с ранних лет.

Казалось бы, свершилось то, о чем Дион, порой, грезил, когда одержимость Бии выходила за грани дозволенного. По логике, он должен бы вздохнуть с облегчением, учитывая, что в новых отношениях он не терпел никаких убытков ни в физическом, ни в моральном, ни в плане репутации, за исключением финансовых затрат.

Купить благосклонность Беатрис оказалось, хоть и затратно, но до странного просто, учитывая, что он пытался провернуть нечто подобное ранее. Однако прежде девушка была непреклонна в своем желании заполучить его время и внимание.

Теперь ему приходилось находить предлоги, а порой и идти на откровенные подкупы, чтобы просто увидеться с ней, что было крайне непросто, ведь за исключением семейных приемов пищи, она предпочитала проводить время либо в одиночестве, либо в кругу своей семьи.

Сколько Дион об этом не думал, но вместо облегчения от перемен в девушке, все больше испытывал смутную тревогу. Что-то не давало ему покоя.

Не то, чтобы он мечтал вернуть все, как было до ее перемены. Беатрис до свадьбы и Беатрис после нее – две крайности, которые его одинаково смущали. Хоть и нынешняя Биа ведет себя куда более достойно и хладнокровно, но такая резкая перемена не могла пройти незамеченной.

Порой казалось, что все в этой девушке – другое. Словно перед ним сидел совершенно чужой и незнакомый человек.

Однако внешность была той же, манера речи, жесты и даже мимика были ему знакомы. Они стали более выраженными, грубыми, уверенными и резкими, но это все еще была Беатрис Харт, которую он знал всю ее жизнь.

Но при этом кардинальное смена поведения, вкусы в одежде, интерьере, макияже – не могли не встревожить. Настолько, что Дион всерьез изучил этот вопрос и даже нашел подобному конфузу вполне логичное оправдание: девушка была настолько шокирована новостью о том, что Дион достанется другой, что это потрясло ее до глубины души, вызвав изменения в личности. С медицинской точки зрения подобные случаи встречались и даже имели место официальные записи, которые довольно точно описывали изменения в поведении морально травмированного человека. Симптомы были очень схожи со случаем Беатрис.

Сама Биа, как однажды подслушал Дион, любила объяснять свою перемену тем, что она всегда была такой, просто намеренно вела себя, как учили ее, чтобы понравится Диону. А теперь, когда надобность в этом отпала, она просто перестала притворяться.

Это объяснение тоже имело место быть, так как после серьезного расследования Азеф доложил о манипуляциях Беатрис ее прежней горничными и Клары, что сейчас отбывают свое наказание в прачечной.

Оба объяснения были логичны и имели право на существование, но Дион в них, отчего-то, совершенно не верил. Потому все больше ловил себя на мысли, что излишне часто следит за Беатрис с неявной целью поймать ту на… чем? Он и сам был не уверен, что пытается найти и в чем уличить девушку, но в любом случае, оставалось признать, что эта версия Беатрис его не любит. Более того, он ее раздражает.

Но и обиды от нее он не ощущает, словно его умалчивание о скорой суженной стало для нее не более, чем удачным предлогом использовать ситуацию – не более.

Незаметно подоспело время их первого выхода в свет, как официальной супружеской пары. Как и было оговорено в контракте, на торжество они явились под ручку, но сразу после объявления об их приезде… та, кто все годы, не отлипала от него и очень болезненно относилась на каждую его отлучку даже на пять минут, самостоятельно и бескомпромиссно отпустила его руку и, небрежно бросив ему через плечо о времени и месте встречи для отбытия домой, скрылась в толпе, оставив его одиноко и беспомощно смотреть ей в след.

Диону ничего не оставалось, как встретиться со своими приятелями и деловыми партнерами, но то и дело отвлекался, с тревогой выискивая среди толпы знакомый силуэт в весьма выделяющемся платье. Тревога Диона не была беспочвенной, ведь в том, что прежде Биа не отходила от него, была причина. А именно: непопулярность девушки в светских кругах. Из-за того, что ее интересы сводились лишь к одному Диону и ее патологической ревности на этом фоне, девушка за все двадцать лет так и не смогла влиться в общество и найти себе, если не друзей, так приятельниц. С молодыми людьми ей общаться не позволяли правила приличия и воспитание, у взрослых дам были свои темы для разговоры и по правилам незамужней девушке в их обществе делать было нечего. А всех своих сверстниц она намеренно избегала, так как в каждой видела потенциальную угрозу и соперницу.

Сколько он сам или ее семья ни пытались ей объяснить необходимость связей в социуме, Биа категорически отказывалась думать рационально и не прекращала глупую мантру о том, что ей достаточно одного только Диона, чтобы прожить жизнь счастливо.

Все это неминуемо привело к тому, что девушка, несмотря на внешность, статус и богатство стала изгоем, которой ни в одной компании не было место и ей оставалось либо коротать время в одиночестве, либо не отходить от самого Диона, который был хоть каким-то щитом.

Прежде это обременяло, сейчас же вызывало справедливое беспокойство. Видеть Бию в роли изгоя, одиноко стоящую в сторонке, наблюдать, как о ней неприкрыто сплетничают или провоцируют на конфликт, он не хотел, потому готовился в любой момент вмешаться.

Но, это не потребовалось. В очередной раз поискав жену глазами, тот обнаружил ее в довольно кучной компании всех возрастов и статусов. Только он подумал, что Бия в невыгодном положении и подвергается травле, как его опасения развеялись ее громким, звонким смехом, которому вторили десятки других.

Как оказалось, девушка вполне спокойно сплотила вокруг себя свою собственную компанию, умело и ловко ведя беседу сразу с несколькими представителями знати: молодых девушек она смогла заинтересовать своим необычным платьем, старшее поколение было увлечено ее рассуждениями относительно исторических и политических событий, а молодые люди… молодые люди смотрели на нее слишком пристально и говорили излишне фривольно, как вдруг подумалось Диону.

Впрочем, Беатрис мастерски игнорировала чужой флирт, прикрываясь своим замужним статусом, как щитом. В этом она не изменилась, и не видела мужчин вокруг себя, как и прежде. Разница лишь в том, что в это число теперь входит и сам Дион, когда прежде она смотрела лишь на него.

Торжество супруги покинули довольно рано. Однако, если Беатрис была в приподнятом настроении, после всеобщей похвалы ее умом и красотой, Дион каждое поздравление со свадьбой на жене-красавице и умнице, отчего-то воспринимал похвалу двояко и лишь в карете понял, что злился все это время.

Хотя бы потому, что жена, которая полчаса назад щедро раздаривала ослепительные улыбки кому ни попадя, стоило им остаться в карете одним, перестала улыбаться и, безразлично прикрыв глаза, попросила разбудить ее, как только они доберутся до дома. После чего безмятежно задремала, прислонившись виском к мягкой обивке кареты.

Диону отчего-то захотелось выругаться, но вместо этого погрузился в свои невеселые и мрачные думы, сохраняя гробовое молчание, как только попросил кучера ехать медленно и плавно, дабы Беатрис не укачало.

По прибытии будить жену он не стал, взял ее на руки и лично вынес из кареты под удивленным взглядом ожидающего их возвращения дворецкого.

С некоторых пор Азеф, которого Дион считал почти, что родным дедушкой, стал так же раздражать своей чрезмерной увлеченностью новой хозяйкой поместья.

Помимо прочего, несмотря на то, что Биа, как и обещала, вмешивалась в дела поместья по самому минимуму, вся прислуга, которая была к ней безразлична, в том числе и дворецкий, внезапно стали ею почти что одержимы.

Сказывалось то, что она раскрыла злодеяния Клары, прекратив издевательства той над подчиненными, за что все служанки были ей благодарны и признательны за то, что Беатрис оказалась весьма лояльной и не придирчивой хозяйкой.

Повар, который прежде ее недолюбливал, теперь каждый день только и занимается тем, что экспериментирует блюдами, дабы угодить вкусовым предпочтениям Беатрис. А порой и вовсе воплощает в жизнь рецепты, переданные и придуманные Бией, что сделало ее практически Музой для повара, который славился своей страстью к кулинарии и новым вкусовым открытиям.

Но самое важное Азеф. Прежде он был к ней подчеркнуто вежлив, но все же холоден. Теперь едва ли ни на руках носит и завел привычку по финансовым или юридическим вопросам поместья консультироваться именно с ней. При этом, к месту и не к месту, нахваливая ее со всех сторон.

Вот и теперь Дион не сомневался, что старый дворецкий ждал их вовсе не из преданности Краунам, а из переживаний за Биатрис и ее самочувствие после первого крупного мероприятия.

– С госпожой все хорошо? – как и предполагалось, тревожился старик, заглядывая в лицо спящей Бии.

– Все хорошо, она просто спит, – ответил Дион. – Я отнесу ее в комнату, прикажи служанкам прийти, чтобы помочь подготовиться ко сну и переодеть.

– Как прикажете, – кажется, удивился Азеф инициативе молодого господина.

Отмечая излишне легкий вес жены, Дион недовольно нахмурился. За последний месяц Беатрис перестала ограничивать себя в еде, слегка прибавив в весе, отчего ее фигура заметно округлилась. Но даже так, она была все еще слишком легкой, по мнению мужа.

«Сколько же она весила, когда голодала? – проворчал он мысленно, вспоминая ее абсурдное сознательное голодание, дабы понравиться жениху. – С чего бы мне вообще должны нравиться женщины, похожие на живой скелет?» – недоумевал Дион, вспоминая сколько раз лично просил ее есть больше, беспокоясь за ее здоровье из-за запавших щек и опасно выступающих ключиц.

Сейчас она больше походила на женщину, избавившись от этой подростковой угловатости из-за чрезмерной худобы и округлившись в нужных местах, а ее кожа наполнилась красками и теперь не вызывала опасений болезненной бледностью и кругами под глазами.

Незначительные недостатки Биа на удивление умело маскировала нарядами или макияжем, виртуозно акцентируя внимание лишь достоинствах. Таких, как ее неожиданно глубокие блестящие глаза богато-зеленого цвета.

Прежде они если и блестели, то только от слез во время ее капризов, либо от голода. В остальное время глаза были тусклыми, как и сам ее облик. Потому Дион сильно удивился, обнаружив, что темно-зеленые глаза, могут быть настолько притягательными.

Войдя в комнату жены с ней на руках, он заприметил ребенка, которую Беатрис после свадьбы сделала своей личной горничной. Худощавая служанка, как и ее хозяйка, со временем менялась и хорошела под чутким присмотром Беатрис, потому сейчас Дион с удивлением понял, что то не ребенок, а уже довольно взрослая девушка. Та преданно ждала возвращения хозяйки и была сильно удивлена и встревожена появлением ее на руках мужа.

Все в поместье знали, что Дион с Бией не живут, как настоящие супруги, потому удивление горничной было объяснимо.

– Помоги ей переодеться. Она сильно устала и уснула, – приказал Дион, укладывая жену на кровать, которая так и не стала супружеским ложем.

Служанка кивнула и проворно засуетилась, выполняя поручение. Диону ничего не оставалось, как отступить, уступая место служанке.

Нужно было покинуть комнату Беатрис, в которую она заселилась после свадьбы, однако мужчина отчего-то медлил, смотря на свою спящую жену. В сиянии приглушенного света он находил ее удивительно красивой…

Поймав себя на этой мысли, Дион мотнул головой, а после резко отвернулся и вознамерился стремительно выйти в коридор, чтобы глупые мысли больше не посещали его сознание. Однако, стоило отвлечься, как взгляд упал на убранство комнаты.

Не так давно Биа полностью избавилась от всех своих старых вещей, включая мебель и перебралась в новую комнату… которую, судя по всему, обустраивать под себя даже не думала.

Спальня была точно такой же, какой он запомнил ее до женитьбы. Ни одного предмета не было поменяно или добавлено. Несмотря на небольшую расточительность его жены, которая в последний месяц не отказывала себе в покупках на деньги супруга, Биа так ничего и не купила для своей комнаты, ограничиваясь украшениями, гардеробом, а так же подарками для своих приближенных. На символические сувениры для прислуги, повара и дворецкого она не скупилась.

А недавно даже Арсиан Краун, заявился на службу в столичное управление в странно приподнятом настроении, ведя себя несвойственно. Лишь чуть позже Дион понял, что его вечно сдержанный отец нагло выпячивает грудь, украшенную драгоценной брошью на галстуке. И, стоило указать на это, Арсиан точно только этого и ждал, стал почти неприкрыто хвалиться перед коллегами, что это – подарок его внимательной снохи, которая заметила, что его галстук вечно сбивается в сторону.

Вместе с удивлением, Дион так же ощутил и раздражение. Хотя бы потому, что за весь месяц, единственное, что ему подарила Биа – это сугубо вежливые, дежурные и неискренние улыбки.

И вот теперь он еще удостоверился в том, что обживать эту комнату она не собиралась. Весь интерьер просто кричал о том, что хозяйка этой комнаты может в любой момент просто… испариться.

И, судя по всему, так и было: Беатрис действительно готовилась налегке и без сожалений покинуть это место в любой момент, который мог случиться когда угодно.

Почувствовав неприятный ком в горле от последнего умозаключения, Дион все же вышел прочь и отправился в свою комнату, которая была дальше по коридору.

Отказавшись от помощи камергера, молодой господин заперся в своей комнате и стал рывками снимать с себя одежду. Настроение было окончательно испорчено, а вместе с тем захотелось что-то разбить. Температура тут же подскочила, отчего ему становилось не только жарко, но и тесно в груди.

Потому Дион поторопился раздеться, но резкая резь в груди застала его врасплох. Это было неприятное, колющее чувство, как от острой шпильки. Но не успел он отойти от удивления, как его грудь словно сжало тисками, а место на правой грудине обожгло огнем, заставив мужчину вскрикнуть.

В нетерпении мужчина просто порвал на себе рубашку, отчего по полу с треском рассыпались пуговицы, и обернулся к зеркалу. Увиденное заставило его пораженно отшатнуться и даже забыть про боль.

Мужчина, замерев, мог лишь с мукой и беспомощностью наблюдать, как на его коже проявляется рисунок парной метки.