Главный герой против развода

Глава 2

Глава 2

После подписания контракта, остальная часть церемонии прошла довольно быстро и гладко.

Как Беатрис и обещала, она самостоятельно вышла к гостям, принесла извинения и успокоила внутренние волнения.

Для женщины, которая всегда была довольно застенчивой и боялась всеобщего внимания, отчего создавала впечатление кроткой и неуверенной в себе, в этот раз леди Харт поразила всех твердой, четкой речью и решительным, невозмутимым, но элегантным видом. Так, словно выступать перед многочисленной публикой для нее было привычным и необременительным занятием.

После всех тех сюрпризов, которые на себе испытал Дион Крайун, поражаться и подобным изменениям в женщине, которую, казалось, знал с самого детства, он уже не мог.

Но и просто забыть об этом он не был в состоянии, как и признать, что его обвела вокруг пальца женщина. Женщина, которую, как он полагал, занимали лишь тривиальные вещи и будущая семейная жизнь в поместье Краун.

Однако, сегодня она наглядно доказала ему, насколько слеп был Дион Краун, не видя дальше своего носа.

Это настолько поразило его, что остальная церемония прошла как будто мимо мужчины, настолько Дион погрузился в мысли относительно того, когда именно он допустил ошибку в оценке характера этой женщины, чьи чувства были навязчивыми и обременительными с самой их неофициальной помолвки в детстве.

Из-за тесных отношений двух семей и дружбы дедов, Дион вынужден был видеться со своей «невестой» довольно часто. Уже с детства он понял, чего от него хочет дед, и какая ответственность была возложена с того самого момента, как выяснилось, что в семье Харт родилась девочка.

В их первую встречу, когда Диону уже было шесть лет, он уже был достаточно сообразителен, чтобы увидеть в представленном ему младенце свою будущую ответственность. И дед, и отец сразу же сказали, что мальчик должен заботиться о Бии и подружиться с этим ребенком, ибо, когда они вырастут, непременно поженятся. Так надо.

И мальчик покорно согласился, не до конца понимая, что значит пожениться. Однако в неведении он пробыл относительно недолго, но все же продолжал жить заветами взрослых, несмотря на возрастающее раздражение внутри от одного только вида девочки.

После первой встречи в честь рождения Беатрис, граф Харт уехал на несколько лет из столицы, под предлогом поправки здоровья. Но Дион подслушал разговоры взрослых и знал, что мужчина пытался оправиться после развода с женой и матерью Бии, которой достался Суженый.

А затем граф Саймон Харт внезапно вернулся с подросшей семилетней Беатрис, а также новой женой – Джулианной и второй дочерью – Пенелопой, которой было всего два года, и Дион вновь осознал реальность, вынужденный опять посещать дом графа Харт.

Каждую их встречу Беатрис требовала к себе внимания: сначала играть с ней в дочки-матери, после в мужа и жену, а затем и сопровождать ее на всех приемах, чтобы похвастаться перед подружками, отчего юноша ощущал себя выставочным экспонатом, а не человеком.

Дион всегда был сообразительным не по годам и понимал, что очень нравится своей невесте. Но, вместе с тем с прискорбием осознавал, что в то же время не чувствовал к ней абсолютно ничего, кроме досады.

Однажды, когда мальчику было тринадцать, Дион спросил у отца, так ли необходимо жениться именно на Беатрис. И получил не по возрасту честный и жестокий к мальчику ответ, что эта свадьба – лишь сделка и его долг. Раз он родился в аристократической семье, то должен принести ей пользу. И большинство аристократов заключают браки по расчету. Лишь некоторым избранным везет жениться по любви, а то и удостоиться чести найти Суженого.

И все же Диону повезло, по крайней мере, в том, что он может расти и сдружиться со своей невестой. У него есть время, если, не узнать получше и полюбить, то хоть привыкнуть к ней.

После этого Дион больше никогда не поднимал эту тему, приняв на веру слова отца и смирившись со своей участью.

Или, так ему казалось.

Уже в возрасте шестнадцати лет внутренний конфликт юноши начал выходить из-под контроля. Дион осознавал свой долг и ответственность, но ничего не мог поделать с тем, что Беатрис Харт его… раздражала.

Он не ненавидел ее. Вероятно, даже относился довольно снисходительно, примерно, как к младшей сестре. Да, примерно так он ее и воспринимал, что позволяло ему довольно терпимо относиться к ее несносному характеру, навязчивому вниманию, ребячливой и довольно неприятной ревности и капризам.

Но и симпатии это не прибавляло. Настолько, что всегда подчеркнуто вежливый и учтивый молодой человек не выдержал, и после очередного устроенного скандала вспыльчивой невесты на фоне безосновательной ревности, отвел ее в сторону и честно сказал все, что чувствовал по отношению к ней. А именно то, что не любил, не любит и сомневается, что вообще сможет полюбить ее так, как она того желает. Если ее это не устраивает, ему очень жаль, но тогда лучше разорвать помолвку.

Тогда юноша впервые вспылил, даже не подумав о том, что девушка могла последовать его словам и попросить родителей разорвать помолвку, что для семьи Краун стало бы крахом и унижением. Осознание пришло к нему лишь после того, как слова были произнесены. Тогда Дион впервые почувствовал страх. Нет, не из-за того, что расстроил своими словами Беатрис, которую невольно баловал, сам того не понимая, своим снисхождением. А тем, что не смог исполнить свой долг, который возложил на него отец.

Видя, как рыдает перед ним Беатрис от его честных, но жестоких слов, юноша был в растерянности и лихорадочно думал, как все исправить. Долг требовал от него успокоить девушку, извиниться и даже соврать, быть может, пообещать чего-нибудь несбыточного, дабы она и думать забыла про разрыв помолвки.

Он понимал, что так будет правильно, но слова застряли в горле. Он не хотел врать ей. Это было выше его сил, потому лишь молча и беспомощно смотрел на плачущую девушку и уже почти смирился со своей неудачей, как внезапно плачущая Беатрис… извинилась сама.

Захлебываясь рыданиями, он бросалась ему на грудь и судорожно цеплялась за одежду, заверяя, что все хорошо, что она больше не будет доставлять неприятности и устраивать сцены. Все нормально, даже если он не будет ее любить. Главное, чтобы не бросал и был рядом. Ей этого будет достаточно.

И глядя на истерику девушки и ее отчаянные мольбы, Дион боролся со смешанным чувством облегчения, сочувствия и… брезгливости. Он не понимал, как можно выглядеть настолько жалко и так унижаться ради человека, у которого нет к тебе никаких чувств.

И одновременно с этим он не мог избавиться от ощущения досады и толики зависти ее мужеством. Насколько же велико чувство влюбленности к нему, раз Биа готова пойти на такие жертвы ради призрачного счастья, когда Дион не смог пересилить себя даже из чувства долга?

Вновь наступило мирное время и все вернулось на круги своя: помолвка была в силе, Беатрис по-прежнему была влюблена, а Дион почтителен и внимателен к ней как наедине, так и в обществе.

Однако свадьба внезапно для всех все откладывалась. Как ни странно, этому способствовали родители Беатрис. В особенности ее мачеха, которая оказалась на удивление заботливой и любящей по отношению к своей падчерице. Видя отстраненное отношение Диона по отношению к влюбленной Беатрис, она не раз заявляла, что торопиться не стоит, и необходимо дать Бии шанс определиться и разобраться в своих чувствах. Быть может, найти более подходящую партию, которая будет любить ее и заботиться, как Беатрис того заслуживает. Если повезет, то дождаться суженого.

Потому семья Краун задействовала все свое влияние, что бы все же добиться этой свадьбы.

Одно хорошо, Беатрис была по-прежнему одержима идеей выйти замуж за Диона. А Дион… в некоторой степени все же смирился. Он не чувствовал ни злости, ни разочарования, ни радости по отношению к тому, что вынужден брать в жены нелюбимую женщину. Все же, с самого детства он прожил с осознанием этого факта, потому его равнодушие могло считаться хорошим знаком. Ему было банально все равно. Радовало лишь то, что, наконец, сможет исполнить свой долг и справиться с ношей ответственности, которая давила на плечи с ранних лет.

До того момента, как за день до церемонии ему пришел доклад из главного храма о пророчестве, которое буквально перевернуло все с ног на голову.

А в случае с оглаской, могло перечеркнуть вообще все старания.

Дион не знал, как относиться к вести о суженой. Для большинства людей это было бы благословением, но он видел в этом лишь очередную помеху. Он столько ждал, старался и терпел ради этого наследства. Настолько, что не готов был отказаться от всего, из-за одного лишь глупого и неопределенного обещания получить парную метку.

Он решил скрыть это ото всех, прекрасно зная, что нарушит закон, если женится на другой, будучи извещенным о суженой. Но если признается, лишиться наследства раз и навсегда.

Стоит эта неизвестная суженная данной потери? По мнению Диона – нет, не стоила.

Однако, и игнорировать данный факт он не мог. Пророчество еще никогда не лгало и после него люди получали парную метку примерно в течение пяти лет. Если удастся благополучно скрыть факт извещения о пророчестве и скрыть все упоминания о нем, то можно просто притвориться, что его и не было никогда. К тому моменту, когда эта суженая появится, он уже вступит в наследство и получит долгожданный титул.

А Беатрис… разве она не говорила, что ей достаточно даже того, если он просто будет рядом? Он же не клялся ей в любви и верности, верно?

Этими словами он себя успокаивал… Однако, вопреки внутренним убеждениям не мог отвертеться от мысли, что поступает бесчестно по отношению к девушке. Да, он никогда не любил Беатрис и даже не воспринимал, как женщину несмотря на твердое решение жениться. И все же… он знал ее двадцать один год. Пусть и раздражающая, но уже почти родная.

Все его существо требовало хоть немного компенсировать то, что он собирается воспользоваться этим. Потому оперативно подготовил дарственные. Дион был настолько щедр, насколько мог себе позволить, но легче на душе от этого не становилось. Потому пообещал, что отведенное время будет стараться быть ей хорошим, порядочным мужем, а после, получив наследство, добавит к отступным еще большую долю…

В этой полной решимости он ждал Бию у алтаря, пока она внезапно для всех, особенно для Диона, не сбежала под взглядами всех гостей…

Но лишь для того, чтобы появиться, сама на себя не похожей, и начать шантажировать его в особо издевательской, высокомерной и хладнокровной форме.

Дион Краун всегда понимал, что Беатрис ведет себя с ним иначе, чем с остальными, и не демонстрирует свой настоящий характер, пытаясь получить его одобрение и показать себя с лучшей стороны. Дион понимал это, как и то, что тоже притворяется рядом с ней.

Но впервые за все двадцать один год их знакомства, Дион, наконец, понял, что совершенно не знает эту хладнокровную, расчетливую и уверенную в себе женщину, которая может смотреть на него, как на пустое место. Ему казалось, что он знал о ней все: какие цветы любит, какую еду предпочитает, любимый цвет, аромат парфюма и даже фасоны платьев. Все это стало известно из-за опыта нескончаемых подарков, на которые Дион никогда не скупился.

Но в то же время он не знал ничего… Он никогда не пытался узнать о ней что-то большее, чем общие характеристики.

Например, даже не представлял, что она может лучезарно улыбаться другим, держаться с достоинством под сотней прикованных к ней взглядов, уверенно, а не с благоговением раба держать его под руку, а после невозмутимо дать согласие на брак, словно то какой-то незначительный пустяк. При этом одаривая своего новоиспеченного мужа, о котором грезила всю жизнь, ледяным, равнодушным взглядом и, как ни в чем не бывало, равнодушно поцеловать, скреплять союз.

Но лишь для того, чтобы через секунду безразлично отодвинуться и отвернуться к гостям, словно ей совершенно плевать на то, что только что стала женой Диона Крауна, которому однажды клялась в вечной любви и верности.

Именно в тот момент, растерянно следящий за женой, Дион осознал, что в этой девушке, по отношению к нему, совершенно не осталось никаких чувств. Точно так же, как всю жизнь было с ним по отношению к Беатрис.

Теперь они действительно в равных условиях. Впервые.

И впервые он почувствовал, что на его лице появляется искренняя улыбка, пока он смотрит на Беатрис Харт. Нет, теперь уже Краун.

***

И все же Диона до конца дня не покидало чувство неправильности. Как один человек мог поменяться в одночасье так радикально?

Это нестыковка породила за собой здоровое сомнение в искренности девушки. Настолько, что он решил проверить свою новоиспеченную жену.

Уже бывали случаи, когда Беатрис предпринимала жалкие и тщетные попытки поменять свое поведение, действуя несвойственно и эксцентрично, дабы привлечь внимание Диона. К сожалению для Беатрис, прежде выходило у нее из рук вон плохо, и мужчина тут же распознавал уловку. Весьма неудачную, надо заметить, ибо, несмотря на большое усердие и мотивацию, держаться и отыгрывать роль девушка не умела.

Взгляд всегда выдавал ее: этот раздражающе преданный и взволнованный, как собака, которая заглядывает в глаза хозяина, ища одобрения.

Потому Дион в этот раз и позволил себе обмануться, ибо Беатрис каким-то образом удалось скрыть свои эмоции, а взгляд темно-зеленых глаз выражал лишь толику раздражения и высокомерие, в остальном оставаясь безучастным, точно обращался не на возлюбленного, а на постороннего человека, с которым ей приходится вынужденно иметь дело.

И все же он не мог признать столь разительных изменений в поведении. Он видел ее мельком еще утром, и Биа вела себя, как обычно, пребывая в воодушевленном состоянии от предстоящей свадьбы.

Даже если предположить, что ее настолько поразила весть про пророчество, о котором она неведомым Диону образом узнала, учитывая, что он озаботился и тщательно подчистил все концы, и принять, что Беатрис отреагирует именно таким образом и перегорит к нему – было чем-то за гранью возможного.

Скорее в ее духе было бы устроить истерику и требовать от него не откупные, а, напротив, заставить его подписать договор, запрещающим им в принципе когда-либо разводится. Вот это было бы куда больше похоже на знакомую ему Беатрис, которая готова была мириться с равнодушием Диона, лишь бы просто иметь статус его законной жены.

Есть вероятность того, что сработал такой триггер, как суженая, учитывая несчастье семьи Харт и неудачу в первом браке отца Бии. Беатрис в то время была слишком мала, чтобы запомнить все муки отца от разрыва с первой женой, и осознавать себе девушка начала, лишь когда он уже оправился и взял в жены Джулианну. Но наверняка отголоски той печали все еще на подсознательном уровне, проявляющиеся в мелочах, все еще витали в доме Харт.

Могли они спровоцировать в ней такие изменения, что Биа готова была отказаться от чувства, которое жило в ней десятилетия, лишь бы не испытывать ту же боль, что и ее отец? Могло это быть своего рода защитным механизмом организма и сознания, или тонко просчитанная игра?

С одной стороны девушка заверила, что даст безоговорочный развод под благовидным предлогом и уступит место сопернице, хотя прежде ее корежило даже от одной мысли, что с ним просто заговорит другая женщина. На этом фоне она частенько испытывала терпение Диона на прочность, устраивая ему необоснованные сцены ревности и истерики.

С другой стороны, откупные, которые она требует, в уплату своего отступления – неслыханная сумма, из-за которой даже монаршая семья подумала бы несколько раз, прежде чем разводиться, дабы не лишаться этих денег.

Дион не был скуп и понимал обиду девушки. На самом деле, он осознавал, что ее слова справедливы. Будь он на ее месте, был бы более жестким и требовательным, если бы кто-то попытался поступить с ним так же бесчестно.

Дион это понимал. Но то был он. А знакомая ему с ранних лет Беатрис Харт никогда не поступала так, как он считал бы разумным. А если пыталась, то это выглядело так нелепо, наигранно и неубедительно, что ничего, кроме жалости не вызывало.

Тем страннее, что в этот раз он не ощутил фальши.

Словно другой человек. Но перед ним определенно стояла и беззастенчиво шантажировала Беатрис Харт. Все, начиная от цвета глаз, которые прежде многие считали довольно скучным и непримечательным, фигуры и заканчивая неприметной родинкой под правой бровью – все принадлежало его невесте, которую он знал едва ли не с ее рождения. Ошибки быть не могло.

Потому оставалось два логичных заключения. Первое – Биа действительно была искренней и отпустила свои чувства под гнетом новой информации о том, что у Диона вскоре появится суженая.

Второе, что казалось ему более вероятным – она блефовала. Весьма качественно, но все же блефовала.

К этим умозаключениям он пришел, беспрерывно наблюдая за девушкой на протяжении свадебного банкета, ее общением с родными и друзьями, перед которыми она невозмутимо отшучивалась, ловко избегая темы свадебного конфуза и задержки церемонии. При общении с взволнованными мачехой и сестрой ее лицо, как и обычно светлело и выражало благосклонность. Почти такую же, какой она прежде одаривала его самого.

С отцом была сдержанной и вежливой, перед свекром Арсианом Краун – подчеркнуто учтивой, но не заискивающей, как прежде, что наверняка подметил и сам отец Диона, судя по его выражению недоумения на лице.

Уже после свадебного банкета, когда новобрачные оставили гостей, девушка невозмутимо попрощалась с Дионом, и отправилась в комнату, отведенную новобрачным.

Не в свою гостевую, которая была отведена в доме Крайнов для нее долгое время, а именно для новобрачных.

Это лишь укрепило подозрения Диона в том, что Биа просто играет с ним. Странно, но от этой маленькой детали он ощутил странное смятение: с одной стороны, если он прав, это все еще была та самая Биа, которую он знал и с кем было привычно управляться. С другой… нелепое разочарование, которое как бы доказывало, что изменения в девушке не были мужчине неприятны, несмотря на то, что она поставила его в довольно неловкое положение.

Вопреки совету Бии, Дион все же встретился с отцом и во всем признался. Он не мог это скрывать, видя, что и сам Арсиан заметил странности в девушке, потому посчитал логичным поставить того в известность, тем более, что будущее состояние семьи Краун придется делить с Беатрис.

Вначале отец вспылил, узнав о грабительских условиях, установленных девушкой. Но после, когда Дион признался в причине ее гнева… негодование Арсиана сошло на нет.

Несмотря на почти одержимую жажду получения титула, Арсиан все же с детства дружил с отцом Беатрис – Саймоном Хартом, и знал, что тому пришлось пережить из-за первой жены. Беатрис и Пенелопа для Арсиана так же были точно родные дочери, которые он нянчил с их младенчества.

Таким образом, скрипя сердце, отец Диона так же признал, что требования Беатрис и ее обида – вполне справедливые. Потому согласился, что даже ее условия все еще выгодны, несмотря на все потери и пообещал впредь не поднимать эту тему перед ней, смирившись с ее требованием.

Поговорив с отцом, чье негодование за неимением других выходов, обрушились по итогу на самого Диона, за сокрытие от него правды, новобрачный, наконец, покинул кабинет отца и замер посреди коридора в нерешительности.

Куда ему идти? По логике сегодняшнего мероприятия, стоило бы направиться в подготовленную спальню для новобрачных. Но разве в нынешних условиях это – актуально? Тем более, там сейчас находится Биа, которая одним из условий потребовала отдельную спальню.

С другой стороны… ему не давало покоя, что, несмотря на требование, она все равно заняла общую спальню.

– Может… стоит проверить? – не смог сдержать любопытства Дион. Все же нестыковки в поведении девушки не давали ему покоя, а внутреннее чувство перфекционизма требовало поставить точку в своих сомнениях.

Сделать это достаточно просто: если это действительно лишь спектакль Бии, то сейчас она наверняка ждет его.

Учитывая ее возросшие актерские способности, наверняка, она его не примет и всем видом покажет, что против совместной ночевки.

Но Дион не сомневался, что сможет понять, искренняя ли она в этом утверждении, хотя бы по внешнему виду.

Если она ее действительно ждала, наверняка подготовилась, чтобы предстать перед ним в наиболее соблазнительном виде, ведь в прошлом, даже в моменты серьезной болезни девушки, когда Дион приходил навестить ее, та встречала его при всем параде, когда сама едва могла хотя бы сидеть в постели из-за слабости или лихорадки.

Но к увиденному Дион был не готов:

– Что? – с вызовом спросило нечто, укутанное в толстый махровый халат, пушистые тапочки и с большим тюрбаном из полотенца на голове. Это нечто говорило голосом Бии, несмотря на толстый слой чего-то белого, намазанного на лицо и пахнущего кислятиной, в чем он предположил сметану. Украшали толстый слой сметаны аккуратные кружочки свежего огурца, остатками которыми увлеченно хрустела открывшая дверь женщина. Предположительно, Биа, хотя в таком виде он не мог этого гарантировать. – Маску для лица никогда не видели? – заметив его растерянный взгляд, прочавкала огурцом Беатрис. Во второй руке она держала заметно початый бокал с вином.

– А? – рассеянно отозвался Дион, моргнув и отмерев, наконец, окончательно признав в этом «нечто» свою новоиспеченную жену. – Простите, просто не привык видеть вас в таком виде.

– После того слоя штукатурки, которую я смыла, необходимо увлажняющий уход, – пожала она плечами, а после вопросительно посмотрела на него, прислонившись плечом к дверному косяку. – Какими судьбами, господин Дион? – задала она вопрос, отхлебнула из бокала и безмятежно закусила очередным, весьма внушительным куском огурца.

И это женщина, которая при нем боялась даже есть, всегда оставляя на тарелке больше половины блюда, боясь показаться неаккуратной и обжорливой!

– Я просто хотел убедиться, все ли у вас хорошо.

Девушка одним глотком осушила бокал и слегка поморщилась, лихо выдохнув воздух, прежде чем ответить:

– У меня все отлично, – с энтузиазмов закивала она, расплывшись в широкой улыбке, отчего два кругляшка огурца на ее лице сдвинулись. Однако если один все же удержался, второй свалился, но девушка ловким движением его поймала в полете, а после, с секундным промедлением, решила не возвращать на место, а бросила в рот, как закуску вину. – Мне помогли принять ванну, сделали массаж, ароматерапию и всякие СПА-процедуры. Я прямо ожила, после этого тяжелого дня, – удовлетворенно заявила она, слегка опьяненно блеснув глазами.

– Вот оно как, – промямлил он, вспомнив, что новобрачную действительно принято подготавливать к первой ночи. Но после этого, разве ее не должны были подобающе одеть и оставить ожидать прихода Диона? – Прислуга уже ушла?

Не то, чтобы у него были такие намерения, но он сомневался, что Бия не воспользовалась бы сервисом и упустила возможность показаться при нем в наилучшем виде.

– Ну да, как только они закончили со всем и стали пихать мне пеньюары, я поняла, что все косметические процедуры они уже выполнили, и отправила их восвояси. Лечь спать я и сама смогу, – спокойно поведала Бия и скучающе оглядела мужчину перед ней. – Это все? Просто вы появились как раз тогда, когда я собиралась ложиться… – довольно откровенно намекнула она, что он ее задерживает.

– Да, конечно, я рад, что у вас все хорошо.

– Ну и славно, – расплылась она в неискренней улыбке. – Доброй ночи, господин Дион.

С этими словами, даже не выслушав его ответ, она нетерпеливо захлопнула дверь в спальню прямо перед его носом.

– С… спокойной… – сиротливо произнес он полотну двери прямо перед ним. Но дверь была к пожеланию так же равнодушна, как и его новоиспеченная жена.