Главный герой против развода

Глава 13

Глава 13

Несколько недель спустя

– Примите наши искренние поздравления, ГРАФ Краун, – выделяя титул, в который раз поздравляли Диона, который был вежлив и скромен, чем не позволял злопыхателям особо явно злорадствовать над наконец-то обретенном титулом.

На счастье последние недели прошли без эксцессов, что позволило Диону вполне благополучно вступить в наследство, по причине чего и был созван званный ужин для избранных.

Старались по скромному, но как-то так вышло, что число избранных перевалило за двадцать человек, не считая ближайших родственников.

В это число пришлось включить так же и род Баскал, которые были прилежными и тихими, что не придраться. Включая Лурию. Впрочем, учитывая, что та, вместо того, чтобы появиться в сопровождении родителей, заявилась в компании представителей духовенства, все вставало на свои места и вопросы отпадали сами собой.

Даже сейчас, несмотря на очевидное расположение к девушке, которая, уже не таясь, демонстрировала парную метку в довольно откровенном декольте. это неминуемо породило пересуды среди гостей, но того следовало ждать в любом случае. После того скандала в чайной, уже вся столица гремела известием о том, что у младшего Крауна есть суженая в лице Лурии Баскал.

Сейчас же, когда верховный жрец осчастливил нас своим присутствием, самолично подводя для поздравлений Лурию, ситуация казалась весьма комичной и абсурдной: с одной стороны законная жена, с другой высший священник, лично доставивший суженую. А посередине Дион, как некий аналог эстафетной палочки, которую, надо полагать, мне почти открыто намекали передать.

Все замерли в ожидании очередной интересной сплетни, наблюдая за нашей компанией, предполагая, как себя поведет Дион: будет придерживаться приличий или займет одну из сторон. Разумеется, склоняясь к Суженой. Тем более теперь, как не кто иной, как сам высший чин, всеми почитаемый в столице и за ее пределами, выступил посредником и покровителем Лурии.

– Благодарю за поздравления, Ваше Преосвященство, – вежливо кивнул Дион. Я так же благодарно улыбнулась, стоя в паре с Дионом, на близком расстоянии. Касаться я мужа не могла, потому оставалось лишь создавать видимость близости.

– Для нас честь приветствовать сегодня вас на нашем скромном приеме, – вставила я свои пять копеек, нацепив мою фирменную профессиональную улыбку юриста, оценивая реакцию оппонента.

Признаться, я представляла себе его иначе. Знаете эти каноничные антагонисты в любовных романах? Весь такой неприятный, скользкий и худощавый тип. Или, напротив, излишне толстый и омерзительный… Был еще вариант с обманчиво добродетельным и приторным, точно патока.

Верховный жрец передо мной представлял собой обычного мужчину средних лет немного за пятьдесят. Внешность его была ни красивой, ни отталкивающей, фигура ни худой, ни толстой. И весь он был каким-то… средним и невыразительным. Он был до странного… обычным, что для мира романа, в котором я возродилось, было редкостью для хоть сколько-нибудь выдающейся роли. Передо мной же стоял обыкновенный… статист?

Взглянешь один раз, заметишь, что место кем-то занято, и на том его роль заканчивается. А через секунду уже не вспомнишь ни внешности, ни отличительных черт этого персонажа.

Примерно подобные ассоциации у меня возникли. Не было ни коварного или алчного блеска в спокойный, как глубокие воды океана светлых глазах, обращенных на меня. Только вежливый интерес и толика возвышенной снисходительности, какая прослеживается почти у каждого представителя духовенства.

Спроси меня кто прежде, ни за чтобы не сказала, что этот человек может подозреваться в чем-то предосудительном или иметь какие-то коварные замыслы.

Впрочем… в моей практике чего я только ни повидала, потому обманываться себе строго отсоветовала.

– Графиня, – удостоил он и меня приветствием. – Вас так же сердечно поздравляю. – Я наслышан о вас.

– Ох, неужели? – кокетливо хохотнула я, притворившись смущенной. – надеюсь, только хорошее, – скосила я лукавый взгляд на Лурию, которая держалась на удивление хорошо. Даже Диона глазами не пожирала, как привыкла это делать. Видать, хозяин за выделенное время перемирия хорошенько постарался с дрессировкой.

Мой намек был очень красиво проигнорирован:

– Разумеется. Вас описывали как добродетельную, милосердную и мудрую женщину с глубокой верой и почтением к традициям и религии.

– Вы преувеличиваете, – махнула я рукой, завуалировав недоумение от того, действительно ли речь шла обо мне. Добродетельная и религиозная… про меня так можно сказать только в приступе бешеного великодушия.

– Разумеется. Как иначе можно описать женщину, которая согласна следовать законом судьбы? Ради веры в волю нашей богини вы даже согласились разорвать законный брак… – произнес он спокойно, не меняя интонации, но я ощутила, как его голос повысился всего на несколько тонов, чтобы его голос был более звучным.

Наступила гробовая тишина. Так вот, чего он добивался: хотел обрубить мне пути отступления, решив, что всеобщая огласка не позволит отказаться от своих слов.

Но… не на ту напал.

– Ваше Преосвященство, – скроила я недоуменную физиономию. – кажется, произошла какая-то ошибка и вас ввели в заблуждение, – украдкой скользнула я взглядом по Лурии, которая, хоть и не изменила своей любви к объемным косам и голубому цвету, но ее облик разительно отличался от прежнего. И все больше походил на… мой. Все, начиная от яркого макияжа и смелого фасона платья, на который она не так давно сама кривила свой носик, все перекликалось с моим образом. Да вот беда… для такой смены стиля нужна соответствующая подготовка и умение носить подобные вещи. Лурия, очевидно, не умела и не любила. Ей было очевидно некомфортно, как будто ребенка засунули в материнское платье и впервые подпустили к косметичке. И это сильно бросалось в глаза, как и то, что на мне все это сидит значительно лучше. При всей читерской красоте Лурии, сейчас она мне заметно проигрывала и выглядела… жалко в своей неумелой попытке копирования.

Кажется, она это так же поняла, судя по тому, как сжалась под моим взглядом, передергивая открытыми плечами. Но ничего поделать уже, очевидно, не могла.

Апогей ее нервозности наступил, когда я громко и четко, вспоминая ораторские курсы, произнесла:

– У меня и в мыслях не было аннулировать этот брак. С чего бы? – провокационно улыбнулась я, встретившись взглядом с девушкой. – Муж меня обожает, брак крайне удачный. А теперь еще новый титул. Почему я должна от этого внезапно отказываться.

– Ты! – захлебнулась она возмущением, забыв про всю сдержанность и контроль эмоций. Казалось, она собиралась броситься мне в лицо, но меня вовремя загородил Дион, всем видом показывая недовольство. – Это неправда! Ты врешь! Ты сама говорила, что разведешься! Я слышала! – начала она заверять священника, который, в отличие от воспитанницы, просто поражал своей выдержкой. Ни один мускул на его лице не дрогнул в раздражении. Вместо этого он слегка поднял брови, точно в удивлении.

– Значит, вы согласны на многоженство? – поинтересовался жрец, положив ладонь на плечо Лурии, лишь этим жестом властно, но мягко призывая к спокойствию. – Довольно гибкое мышление для женщины вашего возраста…

– Прощу прощения, но и на многожёнство я так же не согласна, – покачала я головой категорично. – Почему я должна делить своего мужа с кем-то еще?

– Потому что наша богиня изъявила свою волю, отметив вашего супруга и леди Лурию Баскал парной меткой. Вы собираетесь пойти против воли божьей, препятствию воссоединению двух предначертанных друг другу людей? – задал он вопрос размеренным тоном, но в самой сути вопроса таилась угроза.

– На этот вопрос стоит ответить мне¸– подал голос Дион, смотря на священника спокойно и уверенно. – Это у меня нет ни единого намерения ни разводиться с моей женой, ни брать ответственность за леди Лурию. Я уже неоднократно озвучивал свою позицию: я люблю свою жену и не собираюсь менять ее на малознакомую женщину, навязанную чьей-либо волей.

– Ваша позиция – святотатство, а мысли – кощунственны, – впервые за все время позволил себе немного понизить голос священник.

– Кто сказал? – с вызовом спросил Дион, а после широко улыбнулся. – разве есть какой-то закон, обязывающий двух отмеченных метками обязательно жениться? Мне казалось, это дело – сугубо добровольное. Богиня лишь отмечает подходящих друг другу людей, а все остальное – на их усмотрение. Или я где-то ошибаюсь? Поправьте меня, Ваше Преосвященство, если я не прав, – склонил он голову.

Среди гостей прошел ропот. Хоть все и знали о «традициях», подобного закона припомнить никто не мог.

– До вас не было ни одного прецедента отказа от воли божьей, – все же не посмел соврать священник.

– То, что него не было, не значит, что не может быть в принципе, верно? Все, рано или поздно, случается впервые, – пропела я весело и вновь встретилась взглядом с Лурией, которая в этот момент и в этом платье еще сильнее походила на мультяшного персонажа. Вдруг появилось желание в последний раз проверить кое-какую догадку. Потому шагнула вперед, панибратски положила ладонь на плечо Лурии и, заглядывая ей в глаза проникновенно произнесла: – Ну, ты это, отпусти, – выразительно подняла я брови. – И забудь, – в меня вперился взгляд полный шока и негодования, но в нем ответа я не увидела. Потому добавила: – Что ушло, уже не вернуть…

Ответом мне стало полное непонимание и растерянность, с которым Лурия стала озираться в поисках поддержки и пояснений моего поведения. После я вздохнула, поджала головой, успокаивающе постучала ладошкой по плечу девушки, отошла и украдкой цыкнула.

Эх, а такая теория была. Окажись она правдивой, Лурия непременно отреагировала бы. Уж что-что, а это песенку должна знать любая попаданка из моего мира. Но… не срослось.

Что же, значит, будем прорабатывать иные догадки.

– Вы правы… я не подумал о подобной возможности. Все бывает иначе и никто не может заставить человека следовать воле богини, если он сам того не пожелает, – неожиданно покладисто кивнул священник. Это удивило не только меня, но и Лурию, которая вздрогнула и с ужасом уставилась на своего спутника. – Но… – выдержав выразительную паузу, добавил он со значением и кратко улыбнулся, прежде чем отвернуться и уйти в сторону других гостей под ручку с Лурией. – Что-то мне подсказывает, что это – не ваш случай.

***

Когда-то у верховного жреца было имя. Совершенно невзрачное, как его происхождение и он сам. Когда-то он сетовал на то, что его жизнь слишком примитивная. Ему хотелось быть значимым.

Но бедность и судьба распорядились иначе, и он попал сиротский приют при храме. Там он стал ощущать себя еще более незначительным, среди сотен таких же детей, как и он. Однако, что-то изменить в своей жизни он не мог, потому принял решение изменить собственное мышление и проявить покорность.

Тут его настигла удача. Его искреннее стремление служить богине заметили жрецы среднего звена, и мальчика выделили, возведя его в ранг низшего жреца. Уже не прислужник, но и не жрец. И все же, мальчик был воодушевлен, ведь среди сотен таких же невзрачных детей, выделили его одного.

Вместе с саном, мальчику пришлось отказаться от своего имени. Оно за ним все еще было, но он предпочитал, чтобы к нему обращались по званию. Так шли годы, мальчик посвятил всего себя служению богини, отказавшись даже от собственного имени, которое даже он сам порой забывал.

Был период, когда он почти отчаялся, во времена гонений аристократами, он едва не лишился всего, чего успел достичь. Тогда судьба послала ему подарок в виде книги. И уже не мальчик, а молодой мужчина в очередной раз преисполнился гордостью от своей мнимой исключительности. Судьба выделила его. ОН смог возродить угасающую веру в богиню и нарастить небывалое влияние в королевство. ОН один был удостоен невиданной властью над судьбами чужих людей. В определенный момент он робко высокопарно подумал о том, что, по сути, ничем не отличается от бога.

Но то были горделивые мысли и как верный последователь своей богини, которая. К его сожалению, отвернулась от него, он более не позволял себе подобных сравнений даже в мыслях.

Однако, это не значило, что он полностью отказался от этих кощунственных мыслей. Подобное высокомерие проявлялось разным образом, порой в мелочах и взглядах. Внешне он все еще был скромен и кроток, несмотря на все заслуги, за которые его превозносили в королевстве.

Сейчас же можно было уверенно сказать, что главным проявлением высокомерия и самоуверенности выражалось в полном отсутствии терпимости к вещам, которые шли вразрез с его планами. За годы беспрекословного подчинения окружающих, он не мог выносить даже мысли о сопротивлении. Это доставляло ему почти физический дискомфорт, наравне с внутренним раздражением. Это напоминало ему о своей прежней… незначительности, о которой он так же пытался позабыть, но на этот раз сознательно.

Потому он не мог просто отступиться от дела семьи Краун, несмотря на то, что они уже успели доставить хлопот. Однако, просто взять и отказаться ему не позволяла не только гордыня, но и обязательство. Оставить все, как есть – равно что откатиться на десятилетия назад, потеряв львиную долю влияния и пошатнуть безупречную репутацию храма. Они зашли слишком далеко, чтобы сейчас просто позволить делать этим людям все, что им заблагорассудится.

Так он думал, скользя взглядом по Беатрис Краун, которая, точно приклеенная держалась возле мужа, оправдывая слухи о ее одержимости мужем. Однако, вопреки этим же домыслам, было очевидно, что и сам Дион Краун вовсе не против этой навязчивой близости даже с учетом того, что она не могла не доставлять ему физическую боль, о чем жрецу было доподлинно известно.

Он вновь ощутил на языке неприятный привкус досады. Уже очень давно он не чувствовал такого разочарования. По иронии, последний раз был связан с той же Беатрис, на тот момент Харт. Точнее, само ее существование.

Сын барона Рабелли, придя заключать сделку и молить о милости, клятвенно заверял, что он с Франческой давние возлюбленные, разлученные алчными родственниками. Он клялся и божился, что, если справедливость восторжествует и жрец поможет их воссоединению, то не только он, но и сама Франческа будет благодарна до конца своих дней…

Кто бы мог подумать, что «возлюбленная» сына барона вполне себе довольна договорным браком. Да так, что понесла ребенка почти сразу после замужества.

Прежде подобных оплошностей никогда прежде не было. Это был серьезный просчет. Это вывело верховного жреца из себя, как и то, что молодая графиня не только беременна, но еще и смеет отказываться от принятия метки. Подобная непокорность буквально застилала ему глаза гневом.

Благо, ситуацию удалось взять под контроль. Все происходило не так гладко, как планировалось, да и за самой виконтессой Франческой нужно было вести строгий контроль, чтобы она не выкинула чего-нибудь, порицающее репутацию храма.

И вот, спустя двадцать лет, Верховный жрец опять столкнулся с вопиющей непокорностью и наглостью. И, как это ни иронично, потомком той же самой женщины, что прежде доставляла столько неприятностей.

Он должен был догадаться, что не стоит влезать в эту авантюру, но эта… Лурия Баскал, буквально не оставила ему выбора. Она появилась, как гром среди ясного неба и посмела пойти на откровенный шантаж. Он не знал, как и каким образом ей удалось раскопать правду и даже некие доказательства, но она поставила ультиматум: или она раскрывает правду общественности, или… она становится суженой Диона Крауна.

Первым порывом для жреца стало избавиться от наглой девчонке, которая посмела вести себя с ним настолько высокомерно. Но, подумав, он решил не быть таким категоричным. В пользу согласия говорило несколько вещей.

Первое: влияние Краунов и их богатство, которое, после вступления в наследство, могло посоперничать с королевским. Упускать такую возможность обрести столь выдающегося спонсора упускать, было жаль.

Второе: его весьма прохладное отношение к невесте. Всем было очевидно, что он женится только по расчету. Ни о каких чувствах к Беатрис Харт и речи не идет, а потому, если появится суженая, он едва ли будет сильно против.

Признаться, жрец уже задумывался о том, чтобы взять Крауна в оборот и подыскивал подходящую девушку из лояльных храму семей, как внезапно появляется юная леди Баскал со своим ультимативным требованием.

Так надобность в поисках подходящей «суженой» отпала и началась подготовка к ритуалу. Было принято решение о том, чтобы проявить парную метку сразу после вступления Крауна в наследство. Как раз и сама Лурия достигнет совершеннолетия. Время было подобрано идеально.

Но тут, как гром, среди ясного неба пришел доклад о том, что Дион Краун, по неизвестным причинам, стал проявлять к своей молодой жене подозрительно много внимания.

Даже если это была обычная случайность, верховный жрец не мог позволить себе того же фиаско, что и с Франческой. Дабы не допустить даже возможности беременности, было принято решение ускорить план, даже если это значило связать взрослого мужчину с несовершеннолетней девушкой, что до этого никогда не было.

Благо, доносчики сообщили, что супруги Краун поддерживают сугубо деловые отношения, а леди Беатрис, кажется, была не только не против появления суженой своего мужа, но и готовилась к разводу. Все, казалось, налаживается, если бы не одно «Но»: Дион Краун категорически отказывался принимать Лурию как свою суженую.

Даже тогда, когда мужчина физически не мог позволить себе прикоснуться к жене… он не оставлял даже возможности Лурии приблизиться к нему, чтобы закрепить метку. Он был на редкость категоричен в своей необоснованной преданности и верности жене, которая относилась к нему весьма прохладно. Настолько, что прежние слухи о ее одержимости Крауном казались поистине абсурдными.

А меж тем, время начинало поджимать. Если не закрепить и без того неполный ритуал, то метка естественным образом пропадет. Подобного жрец никак не мог допустить. Тем более тогда, когда ее наличие было публично подтверждено.

Потому, пожилому мужчине ничего не оставалось, кроме как пойти на весьма крайние меры.

***

Спустя некоторое время, за которое жрец внимательно следил за супружеской парой, он, наконец, заметил изменение в самодовольном и холеном лице новоиспеченной графини Краун.

Вначале она побледнела во время разговора с представительницами знатных семей. Чуть позже тонкие брови стали сами собой сходиться на точеной переносице, а на высоком лбу показались бусинки пота. Рука в высокой атласной перчатке, унизанная изысканными украшениями легла на живот, а спина с идеальной осанкой согнулась от приступа резкой боли.

Девушка пошатнулась, чем ввела собеседниц в замешательство и волнение, но виновато и смущенно улыбнулась и отказалась от помощи.

Жрец перевел взгляд на Диона, который в это время, как и его жена, был увлечён разговором с представителями знати. Его взгляд проницательно заскользил по супруге, подмечая в ней изменения. Его брови так же в тревоге сошлись и он нахмурился, после чего спешно завершил разговор со своими собеседниками, собираясь направиться в сторону жены.

Верховный жрец обменялся взглядами с Лурией, которая с готовностью кивнула и последовала за Беатрис, что сейчас нетвердой походкой покидала зал, все еще сохраняя невозмутимое лицо, на котором нечетко читалась боль и дискомфорт.

Сам же жрец плавной походкой вырос перед графом Краун, вставая у него на пути.

– Ваше Сиятельство, – вежливо улыбнулся жрец, говоря громко, чтобы все присутствующие обратили на это внимание. – Не уделите мне минутку своего внимания? – заявил он во всеуслышание, прекрасно понимая, что если ему сейчас откажут, это скажется на репутации Диона Крауна.

– С превеликим удовольствием, – сдержанно кивнул Дион, то и дело с беспокойством поглядывая в сторону, в которой скрылась Беатрис. – Однако, я хотел бы это немного отложить. Сейчас я немного занят…

После он попытался обойти жреца, но тот был настойчив.

– Боюсь, этот разговор не ждет отлагательств. Если не хотите удостаивать меня личным вниманием, я согласен обсудить вопрос и здесь, – со скромным и смиренным видом заявил жрец громко, но затем коварно понизил голос и выразительно произнес: – Однако, сомневаюсь, что вы бы хотели, чтобы этот разговор услышал кто-нибудь другой, – красноречиво посмотрел жрец, хотя на его лице сохранялась безмятежная, доброжелательная и даже кроткая улыбка.

По лицу Крауна стала заметна тень раздражения. Было очевидно, что он собирался импульсивно отказаться, проявляя откровенное пренебрежение многоуважаемым и высшим представителем духовенства.

Но в последний момент рациональная часть мужчины победила. В последний раз он посмотрел на выход из зала, точно отчаянно хотел оказаться там, но после выдавил из себя вежливую улыбку и покорно кивнул.

– Как вам будет угодно, – согласился он, а после рукой показал направление из зала в отдельный кабинет, где они могли поговорить с глазу на глаз. – Присаживайтесь, – на месте предложил Дион, забыв про всю учтивость, которая спала с его лица, точно ее и не было, стоило только двери за ними закрыться.

Намеренно проигнорировав хозяина, жрец прошелся по кабинету, демонстративно внимательно разглядывая развешанные по стенам гобелены и картины с запечатленными на ними разными историческими событиями.

– У вас отличный вкус, милорд, – заметил жрец. – Сразу видно образованного человека, который интересуется историей.

– Благодарю, – сдержано отозвался Дион, сложив руки на груди и нетерпеливо постукивая пальцем по своему локтю.

– Однако… почему же я не вижу ни одной картины на религиозную тематику? – продолжил жрец, словно нарочно оттягивая время, что откровенно нервировало хозяина дома.

– Я – не религиозный человек, – предельно откровенно и твердо заявил Дион с мрачным выражением лица. – Потому не вижу смысла лицемерить.

– И это говорит человек, благословлённый божьей милостью? – поднял жрец брови, скрывая в уголках губ снисходительную усмешку.

– «Благословение»? – переспросил Дион, зло усмехнувшись. – Это как посмотреть. Я не вижу в этой метке ни капли божественной милости. Не для меня уж точно. И, полагаю, вам это известно лучше, чем кому бы то ни было. Верно, Ваше Преосвященство? – открыто задал вопрос Дион. Жрецу это не понравилось. Даже не грубый и неуважительный тон, а то, что голос Диона был наполнен уверенностью, которая должна была чем-то подкреплена.

С лица пожилого жреца спала улыбка. Он тоже принял серьезный вид и обернулся к Диону.

– Вы говорите кощунственные вещи. Поосторожнее в словах, ваше Сиятельство. Богиня может разгневаться. Не нужно усугублять и без того неприятную ситуацию. Для вашего же блага я осмелюсь посоветовать вам прекратить артачится и проявить покорность. Примите божью волю.

– Кажется, я уже говорил прежде. У меня нет ни желания, ни намерения так поступать.

– Вы не боитесь кары божьей?

– И что же произойдет, если я не подчинюсь? – цинично хмыкнул Дион. – Богиня рассвирепеет и заберет свою метку обратно? Так я буду только рад этому, – хохотнул он, зло улыбнувшись жрецу. – Или, быть может, нашлет на меня еще более серьезную боль? – прищурился Дион.

– А вас это не страшит? – в свою очередь хмыкнул жрец, чтобы скрыть свое раздражение.

– Ничуть, – пожал плечами Дион. – Если богиня действительно так жестока, я ничего не могу с этим поделать. Но, – значимо поднял Дион палец и чуть подался вперед, понизив голос. – Что-то мне подсказывает, что богине все равно на меня и эту метку, потому бояться мне нечего.

Жрец встретился взглядом с проницательными и жесткими карими глазами и окончательно убедился: Дион Краун знает правду.

– Раз так… это упрощает ситуацию, – подумав, выдавил жрец, а после, сбросив маску доброжелательности, сел напротив Диона и снисходительно улыбнулся ему.

– Даже отрицать не станете? – фыркнул Дион. Жрец деланно безразлично вздернул бровь. – Про вашу совесть даже спрашивать не стану. Очевидно, она вас не мучает, так как ее у вас нет.

– Моя совесть чиста, ведь помыслы благочестивы, – пожал жрец плечами. – Все во благо богини нашей.

– О чем вы толкуете? – насупился Дион. – Вы ломаете жизни людей, выдавая свою алчность за божье милосердие? – почти прорычал Дион, для которого подобное бесстыдное откровение жреца стало шоком.

– Вам меня не понять, – смиренно вздохнул жрец, точно уже давно свыкся и принял мысль, что обычные смертные не способны проникнуться его великими планами.

– Как вы это сделали? Как вы заставили проявиться эту чертову метку? – ударив себя в грудь по месту той самой метки, потребовал ответа Дион, но, закономерно, не получил желаемого. – Отмените это. Сейчас же! Чего вы хотите? Денег? Я готов заплатить вам столько, сколько пожелаете, если вы сейчас же сведете эту пакость с моего тела!

– Будьте более терпимы, милейший, – махнул жрец рукой, видя, как его собеседник распаляется. – Увы, но я не могу этого допустить.

– Что? – насупился Дион.

– Как вы себе это представляете? – нахмурился жрец и вздохнул. – Если метки будут появляться и исчезать, как это скажется на вере людей?

– К вере это никак не относится! Эта метка – ваших рук дело! Я ненавижу вашу так называемую суженую. Меня воротит от одной мысли, чтобы прикоснуться к ней. Я люблю другую женщину и хочу быть с ней. Это, по вашему, вяжется с «благословением»?!

– Знаю, сейчас вы очень злы и не можете понять. Но, поверьте, я – опытный человек. Даже если сейчас вам претит мысль, со временем вы привыкните и поймете, что все во благо. Леди Лурия – порядочная девушка из хорошей семьи, которая в вас души не чает. Происхождением она не уступает вашей супруге, а с поддержкой храма ваш союз может быть куда более выгоден. Вы, как практичный человек не можете этого не понимать. В конечном итоге, разве вы не тот человек, который ради выгоды готов был жениться на ком угодно? – рассуждал жрец, все еще уповая на благоразумность и расчетливость Крауна младшего.

– Какой это имеет смысл, если мне даже дышать рядом с Лурией тошно? – проворчал Дион. Жрец одарил Диона снисходительной усмешкой.

– Это - дело поправимое. Все из-за того, что вы все еще противитесь этому союзу. Как только вы примите морально леди Лурию, как свою женщину и закрепите союз единением тел и души, все отторжение пройдет. И тогда метка поистине станет для вас благословением.

– Не врите, – посоветовал Дион, посмотрев на жреца из-под бровей. – Думаете, я терял время даром и ничего не разузнал про то, чем отличаются фальшивые, искусственные метки от настоящих? Физического отторжения, может и не будет, но метка не заставит меня полюбить ее. В этом и различия. Вы, возомнив себя богом, самовольно и высокомерно сводите двух неподходящих друг другу людей, кроме их финансового благополучия, которым по итогу, сложно ужиться. В то время, как настоящая богиня одаривает благодатью тех людей, чей союз редко бывает финансово выгодным.

– Да кто ты такой, чтобы судить обо мне? М не выдержав, потерял самообладание жрец, ударив кулаком по столу. Его морщинистое лицо покраснело от гнева. – Если бы не я, религия и вера в нашу богиню давно уже загнулась бы. Лишь благодаря мне религия в королевстве сейчас на таком высоком уровне. Иначе уже никто не вспомнил бы о богине и ее деяниях!

– Не путайте свою корысть и жажду власти с благочестивыми помыслами. Думаете, богиня настолько жалкая, что сама не могла разобраться со своими верующими? То, что вы решили вмешаться в ее дела – ничто иное, как ваше личное высокомерие. Вы первый, кто отвернулся от нее, усомнившись в ее воле!

– Заткнись! – потребовал жрец и подскочил с места. Его лицо ожесточилось. Время переговоров закончилось. – Я хотел по-хорошему. Но ты не оставляешь мне выбора, дерзкий мальчишка.

– И что же вы сделаете? Опять нашлете на меня какое-нибудь заклинание подчинения? – презрительно фыркнул Дион.

Жрец молча достал из-за пазухи небольшой флакон и демонстративно поставил перед Дионом.

– Это что, яд? – вздернул Дион бровь. – Думаете, у вас удастся заставить меня выпить его?

– Это – не яд. А противоядие, – растянул жрец губы в улыбке, с удовольствием наблюдая, как сменяется выражение лица Крауна от страшной догадки. – Но если есть противоядие, то должен быть и яд, верно? Вот только, где он? И кто, быть может, уже выпил его? – коварно прищурился жрец, пока лицо Диона белело, точно полотно, а взгляд карих глаз застыл на бутылочке. – Вам бы получше следить за прислугой в собственном доме. Как знать, что они могут подлить в утренний чай своей госпожи? – снисходительно и подло захихикал жрец. – Так что, начнем переговоры?

***

Граф Краун долго не мог найтись в словах. Его взгляд застыл в тревоге и беспомощном ужасе, а кулаки сжались до дрожи, точно он отчаянно сдерживался, чтобы не наброситься на жреца.

Вот теперь верховный жрец удовлетворенно вздохнул. Он вновь контролировал ситуацию и только от его решения зависел исход. Что может быть слаще этого чувства сокрушительного превосходства?

– Вы… отравили мою жену? – дрожащим орт гнева и негодования голосом вкрадчиво уточнил Дион.

– Бог с вами, милорд. Как бы мне это удалось? – насмешливо заметил жрец, хотя все его лицо, наполненное самодовольством буквально кричало об обратном. – Но кто-то другой, вполне мог. И я предлагаю вам способ спасти жену, которой, как вы сами утверждаете, сильно дорожите.

– Вы просто так дадите мне противоядие? – не скрывая скепсиса, скривился Дион, смотря на бутылочку, стоящую перед ним, как на опасную отраву.

– Должен отдать вам должное, вы весьма проницательны. Действительно, было бы немного расточительно с моей стороны безвозмездно помогать вам, такому ярому атеисту, который отвергает мое божество, верно? Вы, как опытный делец должны понимать, что у всего есть своя цена, – кивнул жрец. – Но, не беспокойтесь, вам всего лишь нужно проявить достаточную покорность. И тогда противоядие будет у вас в руках. Кстати, я бы не советовал затягивать с размышлениями. Ни одно противоядие не может воскресить мертвеца… – выразительно протянул жрец.

– Не боитесь, что я просто возьму эту бутылку? Я моложе и сильнее, как вы сможете меня остановить?

– О, я, разумеется, это предусмотрел, – кивнул жрец, прикрыв глаза от собственной проницательности. – Вы можете попытаться и я, разумеется, как старый и совершенно безобидный старик, ничего не смогу с этим поделать. Однако, как более опытный человек, могу дать совет не торопиться. Ибо, как знать, – картинно вздохнул он. – Не потеряете ли вы драгоценное время, не сумев отыскать свою жену?

– Вы ее еще и похитили? – опешил Дион.

– Похищение? – переспросил мужчина в священных одеждах. – Нет, это не так. Просто мои люди заметили, что графине нездоровиться и отвели ее в уединенное место, где она могла бы передохнуть вдали от толпы. И только им одним известно, где эта комната находится. Но, не переживайте, заверяю, что леди Краун не покинула территории поместья.

– Удержание человека против ее воли – все равно, что похищение.

– Ну, это только в случае, если у нее останется какая-нибудь воля, чтобы ее проявить. А забота о больном человеке без сознания – это не может считаться удержанием, – откровенно забавлялся и упивался своей властью жрец, отчего на его старческих и бледных щеках заиграл румянец. Вид настолько сломленного и беспомощного человека, который прежде казался неприступной крепостью, как Дион, приводил жреца в настоящий восторг. – Но, даже если вы ее все же отыщите, боюсь, не добьетесь успеха. Ведь его содержимое не для кого иного, как для вас, милорд, – решил он продолжить давить, пока в карих глазах гнев и отрицание не сменится отчаянием. Не зря говорят, что влюбленный волк – уже не хищник. Жрец правильно рассудил, что вместо всеми известной любви и гордости Краунов к своей чести, решил бить по другой цели: любимой женщине. – Дело в том, что в этом сосуде, своего рода, промежуточное звено, с помощью которого мы с вами заключим соглашение, как гарант сотрудничества. Только тогда, когда вы сами выпьете содержимое, я отдам своим людям приказ, и совершенно здоровую и невредимую леди приведут прямо сюда, чтобы вы могли в этом сами убедиться.

– Что это такое?

– Всего лишь скромный аналог вина, который, разумеется, не сравнится с коллекцией вин графства Краун, но, по-своему, замечательное, – преувеличенно скромно потупился жрец. – Кажется, у бизнесменов есть традиция закреплять сделки взаимным тостом. Почему бы вам не поступить так вновь.

– Мошенничество, фальсификация, откровенная измена, коррупция, похищение, шантаж, отравление, а теперь еще и наркотики? Не слишком ли много грехов для одного священнослужителя? – мрачно уточнил Дион, но жрец не проникся. Он понимал, что эти обвинения и угрозы, всего лишь жалкая попытка проявить последнее упрямство и способ потянуть время.

– А тем временем время молодой госпожи Краун неминуемо истекает… – поторопил жрец, демонстративно посмотрев на напольные часы с маятников, что гордо стояли у одной из стен кабинета с откровенным безразличием.

– Вы выглядите весьма самоуверенным. Не забыли, кого смеете шантажировать? – с угрозой понизил Дион голос, цепко следя за каждым движением жреца. – У меня достаточно денег и влияния, чтобы разнести ваш храм по кирпичику и никто, даже король мне не помешает, если я поставлю себе такую цель.

– Ваше право, – покорно согласился жрец, не показав и тени волнения. – Однако, боюсь, мое влияние куда более обширное, нежели у вас. Многое вы сможете без весомых доказательств. На одних беспочвенных обвинениях вы сделать многое не сможете и, в конечном итоге, аристократы, которые поддерживают меня, подавят ваше буйство. У меня есть покровители даже во дворце. В конечном итоге, все хотят себе в качестве «суженого» любимого человека. Что мне ваше буйство? В конечном итоге, вы своим неразумными действиями только сделаете хуже для себя самого. Если бы я боялся вашего гнева, то не затевал всего этого изначально. А! – весомо поднял жрец палец, чтобы добавить вещь, о которой, казалось, только сейчас вспомнил: – И не стоит забывать, что для леди Беатрис, в таком случае, будет слишком поздно. Готовы вы, пожертвовав жизнью жены, держаться за свою гордость? Если да, то я не могу ничего поделать с вашим решением, – равнодушно развел он руками. – Продолжите медлить, и посмотрим, чем все это закончится. Вот только, боюсь, леди Беатрис, понаблюдать вместе с нами уже не сможет, – елейно улыбнулся мужчина, видя, как Диона буквально затрясло от бешенства и беспомощной ярости. – Так, что вы выберете, уважаемый граф? – проницательно, с открытой издевкой и чувством превосходства, посмотрел жрец в карие глаза и, с торжеством увидел то, чего так долго ждал: мрачное смирение и отчаяние. – Правильное решение, господин, – прокомментировал жрец действия Диона, когда тот нехотя потянулся к бутылочке. – В конечном итоге, человеческая жизнь куда более ценная, чем все остальное. По крайней мере, вы спасете жизнь своей жене. Уверен, она оценит это.

***

Хоть граф и взял в руки флакон, опустошать его не торопился, все еще медля, что вновь заставило жреца ощутить укол раздражения. Он не привык тратить столько усилий на кого бы то ни было. Его указания выполнялись беспрекословно.

– Что произойдет, когда я выпью это? – хрипло потребовал ответа Дион.

– Я тут же прикажу привести к вам леди Беатрис, – отозвался жрец, с видом, словно это само собой разумеется.

– Как я могу вам верить? Думаете, я не знаю, что вам нужны мои деньги, потому вам невыгодно оставлять Бию в живых?

– Вы преувеличиваете мою корысть, милорд, – добродушно улыбнулся мужчина. – На самом деле, леди Беатрис куда ценнее живой и невредимой. По крайней мере до тех пор, пока у вас все еще будут чувства к ней, – добавил он со значением, которое просто невозможно было понять превратно: ее собирались использовать как рычаг давления на Диона, как в свое время делали с Франческой.

Это было жестоко, но в то же время, обнадеживающе. Жрец знал, что граф поверит ему только в случае достаточно правдоподобного мотива, наполненного выгодой.

И это сработало. Граф гулко сглотнул, открыл флакон, а после залпом опрокинул жидкость себе в рот и поморщился, точно пил настоящий яд.

– Довольны? – прижав кулак к лицу, точно сдерживал рвоту, сдавленно прохрипел Дион, а после убрал руки и уперся ими в диван, требовательно посмотрев на жреца, который расплылся в удовлетворенной улыбке. Улыбка стала еще более выраженной, когда жрец заметил, как цепкий взгляд карих глаз слегка затуманился, а сам граф мотнул головой, словно прогонял сонливость и тяжело задышал.

– Теперь, как я и обещал, вы встретитесь со своей женщиной, – ласково согласился пожилой мужчина в священных одеждах и подошел к двери, которую открыл и впустил внутрь женщину, которая точно только этого и ждала.

В комнату вошла красивая молодая леди в летящем, струящемся платье довольно провокационного фасона. Ее длинные темные волосы свободно спадали на точеные плечи и прикрывали изящную спину. Яркий макияж хоть и был красивым, но как будто смазывал истинные черты лица.

Дион с трудом держащий голову поднятой, вскинул на нее подслеповатый взгляд и попытался сфокусироваться, но все перед его глазами плыло. Он смог уловить только знакомую фигуру, темные волосы и сильно накрашенные глаза.

– Биа? – спросил он невнятно. Его язык словно онемел и плохо слушался, точно мужчина тут же опьянел. Сознание мутнело, а взгляд замылился. Он из последних сил держался, чтобы бороться с сонливостью. – Биа, ты в порядке? Ты… цела? – бормотал он, раскачиваясь на месте, пока не ощутил нежное прикосновение к своему плечу. Нежно, но уверенно эти маленькие ручки направляли его и вот, он уже практически лежал на груди женщины, которая успокаивающе, словно баюкая, гладила его по плечам и волосам.

– Ну, раз я сдержал обещание, мне следует удалиться, – довольно хмыкнул жрец, наблюдая за этой идиллией, и уже хотел оставить женщину с мужчиной наедине в кабинете, как Дион внезапно стал вырываться:

– Нет… не трогай. Ты не Биа. Ты не моя жена, убери от меня свои руки! – слепо отмахивался он от попыток женщины вернуть его обратно. Но мужчина категорично отказывался поддаваться, размахивая руками и по возможности довольно грубо отталкивать от себя женское тело из последних сил.

– О чем вы? Это ваша жена, – попытался успокоить жрец, который с недоумением размышлял, почему тот еще в сознании и в состоянии сопротивляться. Доза должна была наверняка свалить его за минуту.

– Нет! Это – не Биа! Не трогай! – повысил он голос, отчего жрец зло поджал губы в опаске за то, что их могут услышать. – Моя жена так не стала бы меня касаться! Мне не больно. Мне противно! – запротестовал он, довольно трезво оценивая реакцию своего тела, которое подсказывало ему о неправильности ситуации.

Жрец не ожидал подобной реакции. Он предполагал, что Дион до последнего будет сопротивляться близости с Лурией, потому решил подстраховаться и усыпить его. дозировка была подобрана правильно, даже с излишком в расчете на здоровый и молодой организм мужчины. Но что-то пошло не так. Дион не только не уснул, но еще и активно сопротивлялся женщине, которая уже не пыталась быть деликатной и сейчас была активно пыталась забраться на мужчину верхом, но из раза в раз терпела поражение.

От активной борьбы прическа на голове девушки не только растрепалась, но еще и подозрительно покосилась.

А граф, тем временем даже не думал сдаваться: вновь откинув от себя женщину, он предпринял попытку к побегу, и встал с места, но ослабленные ноги подкосились и он как подкошенный повалился на пол. Однако этого ему было мало и он начал уползать, горланя во все горло:

– Биа! Верните мне Бию! Где моя жена?!

Раздраженно дернув щекой, жрец бросился на помощь женщине и попытался силой прижать графа к полу, позволяя женщине забраться на его живот.

– Поторопись, пока нас не заметили! – поторопил он зло, чувствуя гнев на девушку в том числе из-за ее бестолковости. Та понятливо кивнула и нагнулась к лицу Диона, обхватив его обеими руками, чтобы тот не отворачивался.

Но когда до губ мужчины оказалось меньше сантиметра, ей пришлось с замереть в шоке и омерзении, потому что реакция мужчины оказалась непредсказуемой, но вполне закономерной.

Не выдержав головокружения, волнения и чувства отвращения, вызванного прикосновениями женщины, желудок мужчины не выдержал, и выплеснул все скудное содержимое, которое он успел съесть и выпить за день.

– Какого?.. – поразился жрец, брезгливо убирая руки, чтобы не запачкаться, пока граф переворачивался на бок и откашливался.

Но, самое удивительное, после секундного шока, женщина неожиданно резво пришла к себе и, нисколько не смутившись тому, что с ее лица стекали капли характерного запаха и цвета, твердо намеревалась закончить начатое.

Но, уже через мгновение она была вынуждена с визгом боли и испуга отпрянуть, держась за голову, с которого уже откровенно съехал парик темных волос, открывая золотистые локоны.

За ее спиной стояла другая женщина, крепко вцепившись в парик, мрачно взирала на развернувшееся перед ней представление.

Запрокинув голову соперницы, элегантная брюнетка с аккуратной прической с удивительной решительностью нанесла в лицо самозванки прямой удал кулаком, унизанный кольцами.

После удара женщину откинуло в бок, а в руке брюнетки остался висеть уже бесполезный парик, который с брезгливостью отбросили.

После женщина сложила руки на груди и очень холодно посмотрела на недоумевающего жреца, который, пожалуй, был удивлен ее появлением больше остальных.

– Что-то я не помню, чтобы в приглашениях на прием упоминались карнавальные костюмы и оргии, – мрачно прокомментировала совершенно здоровая и невредимая Беатрис Краун, за спиной которой обнаружился ее отец и свекр.

– Как? Как ты… ты же… Почему ты?..

– Почему я здорова? – уточнила Беатрис с язвительной усмешкой, наблюдая за всегда высокомерным жрецом, который сейчас в растерянности не мог связать и слова. – А должно быть наоборот? – провокационно подняла она брови. – Кажется, вы не ожидали увидеть меня, не так ли, Ваше преосвященство? – прищурила она глубокие и умные зеленые глаза. – Не поделитесь, что здесь происходит? – елейно улыбнулась она, хотя взгляд был буквально ледяным, в котором таилось тщательно контролируемое бешенство и ярость, особенно когда она смотрела на почти бессознательного мужа со следами рвоты, который бессвязно бормотал и тихо звал жену по имени, находясь в бреду.

Впервые за долгие годы жрец ощутил не просто дискомфорт от чужого присутствия, а почти натуральный ужас. Под этими проницательными зелеными глазами, наполненными брезгливостью и презрением, он вновь ощутил себя незначительным и ничтожным, словно его действия не были для нее чем-то удивительным и неожиданным. Точно она могла предсказать все, что он замышлял в наивной вере в свою исключительность, которая разбивалась о проницательность этой женщины.

«Наверное, именно так и смотрит проявление богини…» – пронеслось у него в мыслях неожиданное.