Жуткие байки

Водитель Дракусона

Ночная смена в мотеле «Привал странников» вполне устраивала Пита. Она продолжалась с полуночи до восьми утра, между этими часами особо делать было нечего: отвечать на телефонные звонки, хотя звонили редко; время от времени регистрировать поздних гостей, да и всё. Работа состояла в основном в том, чтобы просто быть на месте и следить за происходящим.

Питу нравилось следить за происходящим.

Особенно за молодыми и привлекательными постоялицами мотеля.

Они очень редко посещали приемную в долгие, поздние часы смены Пита. Но он восполнял их отсутствие, нанося визиты им.

Во всех комнатах на первом этаже были задние окна. Все шторы на них до конца не закрывались. Об этом Пит позаботился. Щели между шторами открывали ему множество чудесных видов. Как и окна ванных комнат. Поскольку там не было вентиляторов, а задняя часть мотеля выходила на крутой скалистый склон. Ну, и естественно постоялицы оставляли окна открытыми. Благодаря этому Пит подсматривал, как милашки раздевались, заходили в кабинки и выходили оттуда, а потом растирали блестящую гладкую кожу ветхими полотенцами.

— Эй, малыш, — сказал Пит, входя в приёмную мотеля, чтобы сменить Бойда Мармона. — Как дела?

Бойд быстро покинул заднюю часть регистрационной стойки, чтобы избежать дружеского похлопывания по плечу или спине.

Оставшись один, Пит просмотрел регистрационные карточки. Все комнаты на первом этаже, кроме трёх, вроде были сданы на ночь. Поэтому он подождал до 12:30, а затем совершил «пробежку по окнам», как он это называл.

Еще одну в 1:00 ночи, затем в 1:15, 1:30, 1:45 и 2:00 часа ночи.

Несмотря на все усилия, Пит увидел лишь двух невзрачных женщин, одну милую девчушку, которая уже переоделась в ночную рубашку с рисунком кота Гарфилда и, вероятно, не снимет её в ближайшее время, и девушку, которая сидела в кресле спиной к окну. Несмотря на пышные светлые волосы и обнаженные плечи, она не сдвинулась с места. Сзади она выглядела потрясающе. Красива ли она? Что на ней за одежда, оставляющая плечи обнаженными? Что-то без бретелек? Может, полотенце? Или вообще ничего?

Только из-за нее Пит совершал пробежки по окнам в ту ночь. Впервые заметив её в 1:00, он почти не обращал внимания на другие окна и несколько минут глядел на нее, страстно желая, чтобы она встала с кресла и обернулась. Но она этого так и не сделала, во всяком случае, не тогда, когда он наблюдал. И когда он совершал пробежку в два часа ночи, её окно было тёмным.

Он всё равно заглянул внутрь, но ничего не увидел.

Должно быть, она уже легла спать.

Ему её не хватало.

Он подумал: «Блин!»

Он подумал: «Это, черт возьми, нечестно!».

На обратном пути в приёмную он чуть не споткнулся о черную кошку, которая в последнее время болталась вокруг мотеля. Он попытался поддеть её ногой, однако та дала деру, так что его ботинок только задел её зад. Он бросил в нее камень, но промахнулся.

Он пинком распахнул стеклянную дверь приёмной. Пнул ногой переднюю часть регистрационной стойки.

«Если бы у тебя была хоть капля мужества, — подумал он, — ты бы выбил дверь этой малышки и овладел ею».

Возможно, ей это даже понравится. В такую сладкую, благоухающую ночь, как эта, она должна быть возбуждена.

Правда, на карточке написано, что она с мужем.

«Ну и что? Размозжи ему голову, а потом прижми её к ногтю».

Пит оживился, представив себе это.

Он сидел за стойкой и предавался своим фантазиям. Как она будет выглядеть обнаженной. Что она будет чувствовать. Что он сделает с ней. Что он заставит её сделать ему.

Пит был вместе только с одной обнаженной девушкой, Бет Уиггинс. В июне прошлого года в машине своего отца после выпускного. Она была самой некрасивой девушкой в школе — следовательно, единственной, которую у него хватило смелости пригласить.

Она была нетерпелива, как щенок, жаждущий ласки.

После танцев она бросилась в машине к нему в объятия.

У нее был луковый запах изо рта, сиськи, похожие на сырые хлебные буханки, громадное брюхо и задница шириной в милю. Она очень хотела. Пит всегда думал, что он тоже очень хочет. Однако, столкнувшись лицом к лицу с похотливой раздетой Бет, он обнаружил, что его единственное желание — убежать. Он даже не возбудился, когда она сосала. И тогда она начала плакать, а он влепил ей затрещину и у него начал вставать.

Поэтому он отвесил ей еще одну пощечину, и член стал твёрже. Но она взвизгнула и ударила его в нос, и на этом всё кончилось. Они оба оделись, и она рыдала всю дорогу до своего дома.

«Никогда больше», — поклялся он той ночью.

Больше никаких свиней.

К сожалению, он был в ужасе от мысли заговорить с женщиной, которую считал привлекательной. Тем более пригласить её на свидание.

Но он мог смотреть на женщин.

Шпионить за ними через окна.

Мечтать о том, как прокрадывается в их комнаты, подавляет их сопротивление, раздевает, заставляет подчиняться любому его желанию.

Не проходило и ночи, чтобы его не преследовали подобные мысли о той или иной постоялице мотеля.

Ему хотелось воплотить эти мечты в реальность.

Если бы он был невидим…

Или если бы смог придумать способ загипнотизировать или накачать одну из них наркотиками так, чтобы она ничего не заподозрила…

Найти способ повеселиться с девушкой и выйти сухим из воды — вот чего он хотел бы. И он смаковал проблему, рассматривал её с разных сторон, обдумывал возможные решения. Он знал, что решения — нет. Никогда ему не воплотить в жизнь свои фантазии и быть полностью, абсолютно, стопроцентно уверенным, что его не заподозрят.

И всё же думать об этом было приятно.

Пит провел много долгих тихих часов после того, как прекратил свои ночные пробежки по окнам, представляя, что бы он сделал с женщиной с обнаженными плечами. А затем он потратил еще больше времени, придумывая различные способы, как выйти сухим из воды.

Временами все они казались очень реальными.

В своих мечтах он смотрел на неё, чувствовал её запах, пробовал её на вкус, слышал её хриплое дыхание, вздохи и пронзительные крики. Крики экстаза и боли были похожи между собой.

Если бы он накачал ее наркотиками, она бы ничего не почувствовала.

Может, дать ей по башке? К кровати привязать. И подождать, пока она придет в себя, прежде чем приняться за нее. О, да.

Блестящую от пота. Привязанную ярко-красными лентами.

Корчащуюся, извивающуюся, кричащую…

От своих грёз Пит очнулся сразу после четырёх утра, когда катафалк скользнул под козырёк мотеля. Он выглядел как настоящий — длинный, чёрный, блестящий. Задние боковые окна задрапированы занавесками.

Когда Пит увидел его, у него по спине пробежали ледяные мурашки, заморозили затылок и поползли по коже черепа.

— Вот же ж блядь, — пробормотал он.

Катафалк!

Почему он здесь остановился?

Мгновение он думал о том, чтобы быстро нырнуть под стойку. Он мог бы притвориться, что его здесь нет.

Но, возможно, водитель его уже заметил. «В любом случае, — сказал он себе, — это было бы глупо».

Да, нечего бояться.

Вместо того, чтобы попытаться спрятаться, Пит опустил голову и уставился на стопку регистрационных карточек. Он услышал, как захлопнулась дверь машины.

Катафалки никогда здесь раньше не останавливались.

Пит не слышал, чтобы кто-то на катафалке останавливался в мотеле.

Невероятно. Чертовски, блядь, странно.

Колокольчики над дверью приёмной зазвенели.

По бокам Пита заструился пот. Он впился глазами в стопку карточек, боясь поднять глаза.

Шаги приближались.

Пусть он уйдет! Пожалуйста! Это мне не нравится!

— Привет.

Звук этого голоса потряс его. Голос звучал весело. Весело, молодо и женственно.

Он поднял глаза.

Девушка по ту сторону стойки была одета в чёрную униформу: чёрную кепку с козырьком, небрежно надвинутую на макушку с очень короткими светлыми волосами; чёрный китель с двумя рядами медных пуговиц спереди; облегающие чёрные брюки; блестящие чёрные кожаные сапоги до колен.

На ком-то другом униформа могла бы показаться мрачной и строгой. На этой улыбающейся, стройной девушке она выглядела весело. Девушка походила на переодетого эльфа.

Уставившись на нее, Пит почувствовал, что его сердце вот-вот остановится.

Он никогда не видел такого прекрасного создания.

Он был ошеломлен почти до потери сознания её чёлкой, полностью закрывающей правую бровь, её огромными голубыми глазами, гладкой кремовой кожей и изящными изгибами её скул, носа, губ и подбородка, длинным плавным изгибом шеи.

— С вами все нормально? — спросила она.

— Со мной? Конечно. Прекрасно. — Он покачал головой. — Вы… Вы просто напомнили мне кое-кого, вот и всё. Хотите снять номер?

— Ну, да. Ночь была очень долгой. — Она подняла указательный палец. — Одиночный меня устроит. Моему спутнику кровать не нужна.

— Вашему спутнику?

Она показала большим пальцем через плечо. — Моему другу — покойнику в труповозке.

— Что? У вас там… мёртвый человек?

— Не беспокойтесь. Я не позволю ему встать из гроба.

Пит уставился на катафалк.

— Боже мой, — пробормотал он. — Там, что действительно мертвый парень…?

— О, да, вполне. Разве это представляет какую-то проблему?

— Я не знаю.

— Ему ведь не нужно регистрироваться. — Она одарила Пита быстрой, игривой улыбкой.

— Ну, я думаю, всё будет в порядке, — сказал он.

— Супер.

— Сколько вы собираетесь у нас пробыть?

— А, вот в чём загвоздка. Она вздохнула. — Видите ли, дело в том, что я за рулем с самого рассвета.

— Со вчерашнего дня?

— Через несколько часов будут сутки. Другими словами, я очень устала. Так что мне хочется забраться в постель и поспать весь день.

— Мммм.

— Так что обычно так не делается, да?

— Вы правы. Номер нужно освободить в полдень.

Она пожала плечами.

— Мне действительно нужно остаться до вечера. Возможно, до девяти.

— Это своего рода проблема.

— Я знаю. Я уже несколько раз попадала в такие ситуации. Затем вы объясняете, что у вас нет другого выхода, кроме как взять с меня плату за два дня.

Я не могу её упустить.

— Нет. Это несправедливо. Вот что я вам скажу, я устрою так, что вам нужно будет заплатить только за одну ночь.

— Вы можете это сделать?

— Конечно. Мои родители владеют этим местом. — Это была ложь, но девушка не имела возможности её проверить. — Я дам вам хорошую комнату на первом этаже в конце крыла. Просто заполните это. — Он вытащил регистрационную карточку из стопки, подвинул к ней и положил сверху ручку.

Пит умел хорошо читать вверх ногами.

Девушку звали Тесс Хантер.

Она работала в морге «Гринфилдс» в Клейтоне, штат Нью-Йорк.

— Вы проделали долгий путь, — сказал Пит.

— Он тоже. — Она снова показала большим пальцем через плечо. — Бедняга сгорел во время пожара на яхте в день святого Лаврентия. Его семья намерена закончить то, что начал пожар, и развеять его прах над своим пляжным участком в Малибу.

Пит обнаружил, что морщит нос.

— Он сгорел?

— Не совсем. Обугленный снаружи, хотя, полагаю, внутри он полусырой.

Она подтолкнула карточку к Питу.

— Как вы будете платить?

— Наличными.

Он попросил оплату за одну ночь. Получив её, дал ей ключ от десятого номера. — Рядом есть автомат со льдом, и…

Она покачала головой.

— Он мне не понадобится. Просто быстрый душ, если не усну, а потом в кровать.

Душ!

— Вам помочь с багажом? — спросил Пит. Он знал, что покраснел.

— Вы подразумеваете, что поможете мне с гробом?

— А?

— О, боюсь, я не могу оставить бедного мистера Дракусона в катафалке. Знаете, кто-нибудь может сбежать с ним.

— Но, я уверен, что никто не станет…

— Это большая ответственность — перевозить покойников.

— Но…

— Меня наверняка выгонят, если я его потеряю.

— Куда вы хотите его поместить? — спросил Пит.

— В свою комнату, конечно.

— В вашу комнату?

— Надеюсь, у вас нет никаких правил, запрещающих это.

— Насколько мне известно, нет. Но… вы действительно так делаете? Держите мертвых парней в своей комнате?

— О, конечно. На самом деле меня это нисколько не беспокоит. Лишь бы не храпели.

Пит удивил самого себя, рассмеявшись.

— Как тебя зовут? — спросила Тесс.

— Пит.

— Итак, Пит, ты поможешь мне с ящиком?

Он кивнул ей, затем поспешил к концу регистрационной стойки. Открыл дверь приёмной перед Тесс. Она быстро подошла к катафалку и открыла пассажирскую дверь для Пита.

«Она хочет, чтобы я поехал с ней!»

Мысль о том, чтобы сидеть рядом с Тесс в машине, заставила сердце Пита учащенно забиться. Быть так близко к ней! В темноте!

Но только не в катафалке.

Ни за что.

— Премного благодарен, — сказал он ей.

— Запрыгивай. Я подвезу тебя к своему номеру.

— Всё в порядке. Я пешком пройдусь.

— Катафалк вызывает у тебя отвращение, так ведь?

Уже двинувшись вперёд, он оглянулся на Тесс и сказал:

— Нет, нет. Просто в этом нет никакого смысла. Номер совсем рядом.

— Знаешь, у тебя может и не быть другого шанса прокатиться спереди.

— Всё в порядке.

Она села на пассажирское сиденье, захлопнула дверь и скользнула за руль. Двигатель тут же ожил. Зажглись фары.

Пит был уже на полпути к парковке, когда катафалк покатил вперед. Он медленно поворачивал, лучи ползли по асфальту, пока не нашли Пита. В их свете он последовал за своей длинной тенью к парковочному месту перед десятым номером.

Он повернулся лицом к машине, щурясь, пока фары не погасли. Двигатель замолчал. Дверь распахнулась, и Тесс выбралась наружу. Она быстро подошла к нему, размахивая небольшой дорожной сумкой.

— Давай я открою дверь, — сказал он.

— Спасибо. — Она протянула ему ключ.

Он отпер дверь, просунул руку в комнату и щелкнул выключателем. Зажглась люстра. Хотя она была подвешена над столом у входа, её шесть маленьких лампочек освещали всё, кроме самого дальнего конца комнаты. Там, за тенями, Пит мельком увидел окно. Его окно.

От этого вида у него перехватило дыхание.

О, как бы ему хотелось находиться по другую сторону! Уставившись на Тесс!

Это будет самое лучшее, что когда-либо было!

Самое лучшее!

И она упомянула душ!

Всего через несколько минут…

Тесс прошла мимо него, бросила сумку на кровать и развернулась, ухмыляясь.

— Шикарная комната, — сказала она.

Пит кивнул.

— Это что весь твой багаж? — спросил он.

— Здесь всё, что мне нужно.

Когда она приблизилась, он отступил от дверного проема и последовал за ней. Сзади её брюки были очень узкими. Они плотно обтягивали её зад, сгибаясь и выпрямляясь при каждом шаге.

Обходя катафалк сзади, он не сводил глаз с Тесс, наслаждаясь её внешностью, волнуясь от осознания того, что скоро будет шпионить за ней, и также избегая смотреть на то, что предпочитал не видеть.

Он наблюдал за Тесс, а не за катафалком, когда она распахнула его заднюю дверь. Он смотрел на Тесс, а не на гроб, когда она потащила его к себе.

— Бедный мистер Дракусон не очень тяжелый, — сказала она. — Если хочешь, можешь взяться спереди.

Пит сообразил, что она стоит, ожидая его помощи. Один конец гроба упирался ей в грудь, другой покоился на краю катафалка.

Он поспешил вперед, нащупал ручки с обеих сторон ящика из темного дерева и потянул их на себя.

Гроб оказался совсем не таким тяжелым, как ожидал Пит. Несмотря на замечание Тесс, он думал, что нести его будет намного труднее. Он предположил, что большое количество Дракусона, должно быть, осталось в лодке или реке. В виде пепла.

Тесс переместилась к задней части катафалка и захлопнула дверь задом.

— Хорошо, — сказала она. — Ты держишь? У меня порядок. А у тебя?

— Всё нормально, — сказал Пит.

Вытаскивая гроб, он представил, как роняет его, как тот разбивается вдребезги, крышка откидывается и оттуда вываливается обугленная чёрная оболочка — иссохшее существо, безликое, в позе зародыша. Чёрная пыль поднимается с его кожного покрова. От него бесшумно отваливаются куски — нос, палец.

Но этого не произошло.

Вместе они внесли гроб в комнату.

В дверях Тесс сказала:

— Здесь будет нормально.

Они опустили гроб на пол.

— Ты его видела? — спросил Пит.

— О, да. Я помогала уложить его.

— Ну, и как он выглядит?

— Отвратительно. — Она постучала по ящику носком ботинка. — Я бы разрешила тебе взглянуть на него, но запах может быть довольно отталкивающим.

Он попытался рассмеяться.

— Мне не хочется его видеть. В любом случае, спасибо.

— Ну, что ж, тебе спасибо за помощь. Мне было бы сложно справиться с ним в одиночку.

Пит вернул ей ключ от номера.

Она положила его на стол, затем вытащила бумажник из заднего кармана. Пит поднял руки.

— Нет-нет-нет. Мне было приятно.

— Что? Приятно тащить труп?

— Ну… — Он пожал плечами. — Ну, ты понимаешь.

Когда он прошел мимо гроба, Тесс вернула бумажник в карман. Она отодвинулась с его пути, но протянула руку.

— Еще раз спасибо, — сказала она.

— Да не за что. — Он пожал ей руку.

При этом жар понёсся вверх по его руке и распространился по всему телу.

Жар остался даже после того, как она убрала руку.

Пит сглотнул. Его голос слегка дрожал, когда он сказал:

— Если тебе что-нибудь понадобится, я буду на ресепшене.

— А сейчас спокойной ночи, — сказала Тесс.

Он вышел, и она закрыла дверь.

Он направился прямо на ресепшен. Шёл быстро. Было бы гораздо быстрее просто завернуть за угол комнаты Тесс, но он хотел сделать вид, что возвращается на ресепшен. На всякий случай.

Он вошел туда, огляделся. Увидел, что везде пусто. Телефон не звонил. Затем повернулся и вышел. Он бросился за мотель.

Ни одно окно не светилось. Даже в комнате Тесс в дальнем конце здания.

Этого быть не может!

Если я сейчас обломаюсь…!

«Это нормально, — подумал он, — что в ванной не горит свет. Просто она еще не начала принимать душ. Хорошо. Я еще ничего не пропустил».

Но окно в задней части её комнаты было тёмным.

«Ну, там же должен гореть свет, — сказал он себе. — Просто я отсюда не вижу».

В конце концов, зазор между шторами был шириной всего лишь в пару дюймов. Наружу может проникать только узкая полоска света.

Может, она закрыла щель или что-то в этом роде.

Пит подкрался к окнам Тесс.

По пути ни в одном номере он не увидел даже мерцания телевизора.

Он остановился у окна ванной комнаты. Стекло матовое, серое. Одна сторона полностью открыта.

«Фантастика, — подумал Пит. — Это же невероятно».

Когда она будет принимать душ…

Если вообще будет.

Он бросился на корточках к основному заднему окну и заглянул внутрь.

Вгляделся в чёрную пустоту.

Она только что приехала! Меня не было всего минуту! Что за чертовщина!

«Успокойся, — сказал он себе. — Ты ничего не пропустил. У нее не было времени переодеться ко сну, не говоря уже о том, чтобы принять душ. Вероятно, она просто по какой-то причине вышла из номера».

А, что, если она уже идет на ресепшен?

Ей что-то нужно. А в номере нет полотенца? Или еще чего-нибудь. Она позвонила мне. А теперь ищет меня.

Блин! А если найдет?

Как можно быстрее, не производя лишнего шума, Пит пробрался в конец здания и вдоль дальней стены без окон. Выглянул из-за угла.

Катафалк был припаркован перед её номером, там, где его и оставила Тесс.

Освещенная дорожка, ведущая на ресепшен, выглядела пустынной. Если не считать машин, выстроившихся в ряд перед номерами на первом этаже, стоянка была пуста. Даже дорога за стоянкой казалась заброшенной и пустынной.

Пит изучил лобовое стекло катафалка. Когда он открыл водительскую дверь, внутри загорелась лампочка.

Тесс в катафалке не было.

Он отправился в приемную. Тесс там тоже не было.

«Она, должно быть, всё еще в своей комнате, — подумал он. — Может быть, она просто выключила свет, плюхнулась на одну из кроватей и отключилась. Совсем измотана, чтобы принять душ…»

Она так устала, что, наверное, заснула в одежде.

Уставшая.

А что, если она настолько устала, что не проснётся?

«Никто никогда не узнает», — сказал себе Пит, вставляя запасной ключ в замок десятого номера.

Он пожалел, что не сделал этого раньше.

Однако ему потребовалось некоторое время, чтобы собраться с духом. К тому времени, как он покинул ресепшен, свет уже начал расползаться по небу с востока.

У него чуть не сдали нервы.

Но все окна вдоль фасада мотеля были по-прежнему тёмными.

«Даже если кто-нибудь и увидит меня, — подумал он, — это не будет иметь значения. Я ночной менеджер. Я имею полное право войти в номер. Кроме того, никто из гостей не зарегистрировался больше, чем на одну ночь. Все они выедут к полудню».

Всё будет хорошо.

Если Тесс не проснется.

А она не проснется.

До тех пор, пока я буду вести себя очень тихо… и не светить фонариком ей в лицо.

К тому же, Пит знал, что, возможно, он вообще не сможет попасть в ее номер. Большинство гостей, прежде чем лечь спать, закрывали двери на засов. Если Тесс это сделала, игра окончена. Пит, конечно же, не мог рисковать и вламываться внутрь. Или бесшумно с ключом, или вообще никак.

Если она смертельно устала, то, возможно, забыла закрыть засов.

Может быть.

Пит повернул ключ, нажал на ручку и толкнул дверь. Та распахнулась.

О, Боже мой! Фантастика!

Дверные петли слегка скрипнули. Пит поёжился, но не ушел. Он медленно приоткрывал дверь всё шире и шире, затем проскользнул внутрь и тихо закрыл её за собой.

В комнате не было абсолютно темно. Полоски тускло-серого цвета виднелись между занавесками большого переднего окна и маленького заднего. Однако смутные намёки на свет были бесполезны. Пит не мог разглядеть никаких деталей интерьера. Ни мебели, ни гроба, ни Тесс.

Он ничего не слышал, кроме собственного учащенного сердцебиения.

Только звук тихого трения руки о ткань, когда он сунул ключ в передний карман джинсов, и еще один, когда он вытащил руку обратно.

Пит переложил тяжелый фонарик в стальном корпусе в правую руку. Накрыл линзу пальцем левой руки. Повернув к своему лицу, он нажал на выключатель. Пальцы стали розовыми, почти прозрачными, так что он видел призрачные очертания костей.

Хотя темнота не позволяла ему разглядеть обе кровати, он точно знал, где находится каждая из них. Он нацелил фонарик, слегка растопырил средние пальцы и увидел, как яркая лента протянулась вниз к поверхности ближайшей кровати.

Ни ступней, ни ног. Никаких выпуклостей.

Он отвёл фонарик в сторону.

Кровать была аккуратно застелена, пустая, если не считать сумки Тесс. Верхняя часть сумки была немного приоткрыта. Тут её нет.

Пит осветил другую кровать и ахнул.

На мгновение ему показалось, что там распростерлась расчлененная Тесс. Затем он понял, что смотрит на её разбросанную одежду. Кепка, китель и брюки черного цвета на фоне гладкого светлого покрывала. Высокие сапоги стоят на полу рядом с кроватью.

Но ни блузки, ни лифчика, ни трусиков, ни даже носков.

Неужели на ней ничего не было под чёрным костюмом?

Пит услышал, как ускорилось сердцебиение. У него пересохло во рту и внезапно перехватило дыхание. Хватая ртом воздух, он почувствовал, что становится жёстким и твёрдым.

«Должно быть, она разделась в темноте», — подумал он.

Выключила свет до того, как начала раздеваться.

Неужели она что-то заподозрила?

Она что, сейчас голая?

Может быть, только в лифчике и трусиках.

В лёгкой одежде…

Чёрной, как и всё остальное…

Да, где же она, чёрт возьми!

Прячется? Может, она слышала, как я отпирал дверь.

Господи боже мой.

«А, если она проснулась и знает, что я здесь, — подумал Пит, — у меня будут большие неприятности. Огромные неприятности. Это будет просто катастрофа».

«Увольнение, — понял он, — будет наименьшей из его проблем».

Может ли он загреметь в тюрьму?

Да я просто хотел посмотреть на неё!

Он убрал руку с линзы фонарика, и яркий луч устремился вперёд и осветил гроб прямо у его ног. Он обошел гроб стороной. Встал на колени между кроватями и приподнял свисающие покрывала, чтобы убедиться, что она не прячется ни под одной из них. Поднялся на ноги и проверил пространство с другой стороны дальней кровати. Повернулся вокруг, чтобы осветить каждый уголок комнаты. Затем вошел в ванную комнату.

Ванны нет, только душевая кабина.

Он отодвинул пластиковую занавеску и посветил внутрь, надеясь увидеть голую Тесс, свернувшуюся калачиком на кафельном полу.

Но её там не было.

Да где же она?

Уехать она не могла. Катафалк стоит, одежда на месте.

Выйдя из ванной, Пит направил луч света на разбросанную одежду.

Тесс была самой лучшей, самой прекрасной. Он никогда в жизни не видел такой девушки. Все остальные — мрази по сравнению с Тесс.

Это несправедливо! Ну, где ты?

В отчаянии Пит опустился на краешек кровати.

«Я подожду её здесь, — подумал он. — Она должна появиться».

Что, если она положила в сумку запасную одежду, переоделась в нее и ушла? Может, сыта по горло перевозкой трупов.

Может, так оно и есть.

Если это так, она не вернётся.

Нет. Нет, она говорила об ответственности. Она даже не оставила гроб в катафалке, так что уж точно не бросила бы его здесь.

Она вела себя так, как будто это её долг — перевезти этого Дракусона…

Дракусон?

Пит посветил фонариком на гроб.

Неужели имя покойника действительно Дракусон? Может, Тесс шутила. Подумала, что было бы забавно окрестить бедного придурка именем, которое звучит как Дракула.

Чтобы уверить меня, что в гробу вампир.

И что Тесс — что-то вроде шофера у долбаного вампира, возит его всю ночь, иногда сворачивая с дороги, чтобы дать ему полетать и напиться крови, а потом они весь день торчат в каком-нибудь паршивом мотеле. Так что Драк может отдыхать в своем гробу до темноты, а Тесс — хорошенько выспаться.

«Глупость какая», — подумал Пит.

Безумие.

Да не бывает никаких вампиров.

Однако, если бы они существовали, всё имело бы смысл. Всё, кроме исчезновения Тесс.

«Чёрт возьми, — подумал Пит, — а ведь этому есть объяснение».

Она не только шофер Дракусона, она также его любовница. Она прямо здесь, в гробу, вместе с ним.

Ага, точняк. Каждый день и дважды по воскресеньям.

Пит знал, что эта идея была глупой, безумной, и нелепой. Но ему вдруг захотелось заглянуть внутрь гроба.

Он встал. Ноги его дрожали, когда он проходил мимо гроба. Ему показалось, что у него трясутся поджилки.

«Да нет её там, — сказал он себе. — Если я открою гроб, то увижу только обгоревшего мистера Дракусона».

Да? А где тогда Тесс?

Пит присел на корточки у подножия гроба. Посветил на крышку. Она была из красного дерева, коричнево-красного цвета и блестела.

Он прислушался.

Из ящика не доносилось тяжелого дыхания. Ни шорохов, ни глухих ударов.

«Если она там, — подумал он, — то она не трахается с вампиром. Она просто лежит, тихо и неподвижно».

Может, она слышит меня, знает, что я здесь. А что, если она попытается схватить меня, когда я открою эту штуку?

Он подумал: «Ха».

И чуть не рассмеялся в голос.

Если Тесс была внутри со своим любовником-вампиром, что казалось крайне маловероятным, она лежала бы на нём лицом вниз. Вряд ли она смогла бы броситься на Пита из такого положения.

Он сжал фонарь в правой руке.

Подсунул кончики пальцев левой руки под край крышки гроба.

Быстро сбрось её. Не дай Тесс возможности перевернуться.

Но он представил грохот от тяжелой крышки, падающей на пол.

Да ни за что.

«Мне нужна тишина и скрытность», — подумал он.

Вместо того, чтобы бросить крышку на пол, он приподнял её на несколько дюймов. Опустил голову. Посветил внутрь.

И мельком увидел пижамные штанины из бледно-голубой ткани, такие же блестящие, как шелк.

Его охватила горячая дрожь.

Он приподнял крышку повыше и посветил на тело.

Оно было одно.

Оно лежало на спине, окруженное белым атласом обивки гроба.

Стройное тело, одетое в облегающую пижаму, которая подчеркивала все прикрытые изгибы. Над поясом брюк нависала рубашка с четырьмя большими белыми пуговицами. Они возвышались над холмиками грудей и выступали вместе с выпирающими сосками. Верхняя пуговица рубашки была расстёгнута, открывая клин обнаженной груди и впадинку у горла.

Пит видел нижнюю часть подбородка. Хотя он не мог разглядеть лица под таким углом, он знал, что это Тесс.

А кто же еще это может быть?

А где же этот, Дракусон?

Чёрт его знает, да и какая, к чёрту, разница?

Имело значение только то, что он нашел Тесс, и она всё еще спала.

Пит отложил фонарик, чтобы освободить правую руку. Затем направился к краю гроба. Медленно, осторожно он снял крышку. Развернулся и опустил ее на кровать.

Встав на колени, он поднял фонарик и держа его низко, переложил из левой руки в правую.

«Не свети ей в глаза, — предупредил он себя. — Это наверняка её разбудит».

Да какого чёрта она спит в гробу? Тут две отличные двуспальные кровати.

Это безумие.

Очень странно.

Но, Боже, что с того?

Он поднял фонарик. Посветил ей на грудь, держа его достаточно близко к телу, чтобы яркий диск оставался компактным и не попадал на лицо.

Уставился ей на груди.

Он хотел прикоснуться к ним.

Хотел расстегнуть большие белые пуговицы, распахнуть пижамную рубашку и увидеть обнаженные груди, прикоснуться к ним, ласкать их, сжимать, пробовать их губами.

Это оно. Мой шанс. Она в отключке, мертва для всего мира.

Но она проснётся, если я попытаюсь расстегнуть пуговицы. Она наверняка проснётся, если я прикоснусь к ней.

Проснётся с воплем.

Если только…

Он посветил ей в лицо, увидел её открытые глаза, чуть не задохнулся от изумления, затем наклонился, размахнулся и ударил её фонариком в лоб. От удара линза разбилась и лампочка погасла. После этого он ударил еще раз, в темноте.

Фонарик выпал из ослабевшей руки.

Он поднялся на ноги, пошатываясь, подошел к стене и щелкнул выключателем. Зажглась люстра.

Он посмотрел на Тесс сверху вниз.

Лицо её превратилось в кровавую маску.

Но больше никаких повреждений не было.

Пит взял подушку с кровати. Накрыл ею лицо Тесс, думая только о том, чтобы скрыть ужасные повреждения, но затем сильно прижал её, просто чтобы убедиться, что она не проснётся и не натворит бед.

Он очень долго прижимал подушку к её лицу.

Оставив подушку на лице, он расстегнул большие белые пуговицы ее пижамной рубашки. Та была забрызгана кровью. Он широко распахнул её. Часть крови просочилась сквозь нее, окрасив кожу в розовый цвет.

— О, Тесс, — прошептал он. — О, Тесс.

У нее были замечательные груди. Более чем замечательные. Он задержался на них, нежных и терпких, наслаждаясь их тяжестью, красотой и вкусом.

Позже он разорвал застежку на поясе её пижамных штанов, стянул их с её ног и бросил на кровать. Подняв её ноги, раздвинул и перекинул через края гроба.

Разделся и забрался внутрь.

Он целовал её и ласкал, сжимал, лизал, покусывал, исследовал, и это было самое лучшее, лучше всего на свете, это стоило того, чтобы убить её, особенно когда он вошел в её скользкое тепло.

Это было то, что он всегда хотел сделать, и лучшее, о чём он когда-либо мечтал.

Уборка прошла без сучка, без задоринки.

Хотя солнце уже ярко светило над кукурузными полями на востоке, к тому времени, когда он выволок гроб из десятого номера, вокруг, казалось, никто не бродил. Пит был почти уверен, что его никто не видел.

Он поставил гроб в заднюю часть катафалка.

Некоторое время он вёл катафалк, затем свернул на грунтовую дорогу и припарковал его внутри ветхого, заброшенного сарая.

Он оставил гроб в катафалке и Тесс в гробу вместе с её одеждой и сумкой. Но без подушки, потому что боялся, что ее можно отследить.

Он потратил несколько минут на то, чтобы стереть свои отпечатки пальцев. Затем пешком вернулся в мотель.

Две мили он прошагал за полчаса.

Он еще раз наведался в десятый номер за подушкой и разбитым фонариком. Спрятал их в багажнике своей машины.

В приемной он вернул оба ключа от номера на положенное место и уничтожил регистрационную карточку. Оплату оставил себе.

Кроме Пита никто не знал, что Тесс Хантер останавливалась в мотеле «Привал странников».

В восемь утра того же дня Пита сменила Клэр Симмонс. Пит позавтракал в «Блинной империи Джо». Затем поехал к сараю, где оставил катафалк.

Жаркое летнее утро он провел с Тесс. И большую часть дня.

Ближе к вечеру, усталый как собака, он поехал домой в однокомнатный дом, который снимал на окраине города. Поставил будильник на одиннадцать вечера, разделся и забрался в постель.

Он закрыл глаза и улыбнулся.

Жизнь прекрасна, когда у тебя хватает смелости взять то, что ты хочешь.

Ух ты!

Ему было интересно, как долго продержится Тесс.

В этом старом сарае довольно жарко, но…

Вместо будильника Пита разбудил яркий свет, направленный в глаза.

Он моргнул от яркого света лампы рядом с кроватью.

Покосился на часы. Только десять часов и три минуты.

Какого черта…?

— Ах ты мерзкий гад.

Он узнал этот голос.

Молодой и женственный, с небольшим английским акцентом.

Пит резко выпрямился.

Обнаженная Тесс стояла в изножье его кровати, уперев кулаки в бедра и расставив ноги. Она покачала головой, глядя на него. Её лицо было чистым. Не опухшим, не разбитым. Как будто Пит никогда не избивал её до бесчувствия фонариком.

Её короткие, как у эльфа, спутанные волосы были тёмными от влаги. Кожа розовая. Она выглядела так, как будто только что вышла из душа.

Но Пит не пришел в восторг от её вида. Он не стал жёстким и твёрдым. Напротив, он весь съёжился.

Он обоссался. Он обосрался и начал хныкать.

— Я просто хотела немного отдохнуть, понимаешь, — сказала Тесс.

— Ты мёртвая!

Уголок её рта приподнялся вверх.

— На самом деле не совсем, несмотря на твою идиотскую попытку, ты, хныкающий извращенец. Если бы у тебя была хоть капля мозгов, ты бы воткнул кол мне в сердце. Господи, ты совсем не знаешь, кто я такая.

Она шагнула на кровать.

— Не надо… Не надо делать мне больно. Ну, пожалуйста.

— О, я твёрдо намерена причинить тебе боль. Я сделаю тебе очень больно, слово чести. Вот те крест! Она провела ногтем по кремовой коже между грудей, рисуя быстрый невидимый крест. — Тебе будет так больно, что и не снилось.

Оскалив зубы, Тесс взревела и бросилась на Пита.

Ну, и конечно, сдержала своё слово.

На обочине дороги

Когда пианино умолкло, голос вернулся. Он был мягким и дружелюбным, как музыка, и не давал мыслям Колин зациклиться на пустой дороге.

— Это был Мишель Легран, — сказал голос почти шепотом. — А это Джерри Боннер, который дарит вам музыку и разговоры с полуночи до рассвета на волне радиостанции…

Она повернула ручку автомобильного радиоприёмника и голос отключился.

Было бы неразумно продолжать слушать. Совсем не умно, поскольку нельзя сказать, сколько ей придется здесь просидеть. Может, всю ночь. Нельзя слушать радио всю ночь, не посадив аккумулятор. Или можно? Надо бы спросить завтра у этого механика, Джейсона. Он так хорошо всё объясняет.

Она устало вздохнула и прижала кончики пальцев к векам.

Лишь бы только кто-нибудь подъехал, остановился и предложил ей помощь.

Так, как помогали Мэгги?

Она почувствовала, как напряглось её тело.

О, нет! Не так, как Мэгги!

Потирая голые руки, Колин снова вспомнила телефон, который звонил во сне, пока не разбудил ее по-настоящему, шероховатость ковра под ногами в спальне, прохладный гладкий линолеум в кухне. И тошнотворный комок страха в животе, потому что телефон не звонит просто так в три часа ночи, если только…

— Уймись, — пробормотала она. — Возьми себя в руки, ладно? Подумай о чем-то приятном для разнообразия.

Обязательно.

Иначе она начнет вспоминать голос полицейского по телефону и поездку в морг, и то, как выглядела её сестра, лежащая там…

— Сияй, полная луна[45], — запела она.

Затем начала «Сентиментальное путешествие»[46].

Когда они были детьми, они пели эти песни в дальних поездках. Мать и отец сидел впереди, она и Мэгги сзади — четыре тени, наполняющие тоскливую ночь сентиментальной полузабытой лирикой.

У Мэгги всегда были проблемы с запоминанием слов. Всякий раз, запнувшись, она слушала остальных и напевала нужные слова позже, как веселое эхо.

В ту ночь, когда сломалась её машина, никого не было рядом, чтобы спеть ей правильные слова.

Колин прервала дыхание. Свет! Пятнышко света, размером не больше звезды, высоко висящей над кукурузными полями, отражалось в боковом зеркале. Автомобиль приближался.

Остановится ли этот? До сих пор три пронеслись мимо, даже не притормозив.

Три за примерно столько же часов.

Возможно, один из них остановился где-то дальше, и водитель позвонил в полицию штата.

Фары приближающегося автомобиля были установлены низко и близко друг к другу.

Не похоже на патрульную машину, скорее на спортивную.

Фары то пропадали, то появлялись вновь.

— Остановись, — прошептала она. — Пожалуйста, остановись.

Колин прищурилась, глядя на слепящий свет в зеркале.

Смотреть было больно, но она не отвернулась, даже когда фары взорвались в зеркале последней яркой вспышкой.

После болезненной яркости мягкий свет задних фонарей успокаивал глаза.

Когда загорелись стоп — сигналы, что-то сжалось внутри Колин.

Она наклонилась, чтобы облегчить резь в глазах и увидела, как включились холодные, белые фонари заднего хода.

Её рука дрожала, когда она закрывала окно. Она посмотрела налево.

Кнопка блокировки была опущена. Перевела взгляд на пассажирскую дверь, та тоже была заблокирована.

Машина остановилась в нескольких дюймах от её бампера.

Колин глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

Спортивный автомобиль, отлично… маленький и блестящий, с брезентовым откидным верхом.

Водительская дверь распахнулась.

При дыхании из горла Колин вырывались хриплые клокочущие звуки. Во рту пересохло. Чувствовала ли Мэгги себя так же в ночь своей смерти? Должно быть, да. Только намного хуже.

Из машины вышел высокий, стройный мужчина. На вид ему было около тридцати, почти ровесник Колин. У него были стильные длинные волосы, на нем расстегнутая на шее клетчатая рубашка и расклешенные брюки.

Она не видела его худое, тёмное лицо, пока он не наклонился и не улыбнулся ей. Она нервно улыбнулась в ответ. Незнакомец сделал поднятой рукой вращательное движение.

Колин кивнула. Она опустила окно на полдюйма.

— Что случилось? — спросил он, прямо в щель.

От него сильно пахло алкоголем.

— Э-э… Я не уверена.

— Что-то с вашей машиной? Она сломалась?

Его дыхание заполнило её ноздри. Она схватилась за дверную ручку и сказала себе: Закрой окно… закрой немедленно, потому что он под хмельком… — и увидела избитое мёртвое лицо своей сестры.

— Вы в порядке? — спросил мужчина.

Она потёрла лицо.

— Похоже, у меня закружилась голова.

— Вам нужно опустить окно, подышать свежим воздухом.

— Нет, спасибо.

— Свежий воздух пойдет вам на пользу.

— Я в порядке.

— Как скажете. Что с вашей машиной?

— Она перегрелась.

— Что?

— Перегрелась, — сказала она в щель. — Во время движения на приборной панели загорелась красная лампочка, а затем двигатель начал ужасно шуметь, и я остановилась.

— Лучше я взгляну.

Он подошел к передней части автомобиля и прикоснулся рукой к капоту так, как прикасаются к чему-то горячему. Затем его руки скользнули под крышку капота, но открыть его он не смог. Наконец, он присел, нащупал защелку и открыл капот.

Он провёл под капотом всего несколько мгновений, прежде чем вернуться к окну Колин.

— У вас проблема, — сказал он.

— Что случилось?

— Что? Я вас почти не слышу. Откройте окно.

— Открыть окно?

— Конечно.

— Это вряд ли.

— Эй, я не кусаюсь, — сказал он, ухмыляясь и качая головой.

Колин улыбнулась в ответ.

— Вы уверены?

— Я кусаюсь только в полнолуние. А сегодня половина луны.

— Серп, — поправила она.

Мужчина рассмеялся и сказал:

— Тем более.

Колин открыла окно и глубоко вдохнула. Ветерок доносил свежий влажный запах кукурузных полей. Вдалеке прогрохотал поезд.

Где-то петух возвестил рассвет на три часа раньше.

«Прекрасная ночь», — подумала она. На мгновение ей стало интересно, думает ли незнакомец о мирных звуках и запахах. Она посмотрела на него.

— Что случилось с моей машиной?

— Ремень вентилятора.

— Ремень вентилятора? Что это означает?

Он придвинул своё лицо ближе к ней.

— Это означает, юная леди, что вы правильно сделали, что остановились.

— Почему? — спросила она, отворачиваясь от запаха перегара.

— Без ремня вентилятора далеко не уедешь, двигателю будет капут.

— Это так серьёзно?

— Да, это серьёзно.

— Что с ним случилось?

— Наверное, лопнул. С ними такое иногда случается. Я на всякий случай меняю свой каждые два года.

— Надо бы и мне так сделать.

— Я рад, что вы этого не сделали, — сказал он и улыбнулся очаровательной, мальчишеской улыбкой, которая испугала Колин. — Мне не каждый вечер, — продолжил он, — везет столкнуться с девицей, находящейся в бедственном положении. Особенно с такой хорошенькой, как вы.

Она вытерла потные руки о юбку.

— Вы можете его отремонтировать?

— Автомобиль? Исключено. Разве что у вас есть запасной ремень вентилятора.

— И что мне делать?

— Позвольте довезти вас до ближайшей станции техобслуживания. Или туда, куда вы захотите. Куда вас отвезти?

— Не думаю, что стоит соглашаться.

— Вам нельзя здесь оставаться.

— Ну…

— Глупо оставаться здесь такой красивой женщине. Не хочу вас пугать, но на этом участке дороги было несколько нападений.

— Я знаю, — сказала она.

— Не говоря уже об убийствах. И мужчин и женщин.

— Вы меня напугали, — oна нервно улыбнулась. — Я поеду с вами.

— Приятно это слышать.

Он протянул руку внутрь, разблокировал дверь и открыл её для нее. Она выбралась из машины. Дверь закрылась с глухим стуком, прозвучавшим как окончательный аккорд.

— Вы живете далеко отсюда? — спросил он, взяв Колин за локоть холодными, крепкими пальцами и ведя её к своей машине.

— Милях в тридцати, наверное.

— Так близко? Позвольте мне отвезти вас домой.

— Это было бы очень хорошо. Но я не хочу причинять вам хлопоты. Возможно, до ближайшей заправки…

— Да, никаких проблем. Тридцать миль — это пустяк, — oн остановился. Его пальцы сжались вокруг ее руки. — Думаю, я готов отвезти такую женщину, как вы, куда угодно.

Она увидела, как он улыбается, и поняла, что происходит.

— Отпустите меня, — сказала она, стараясь говорить спокойно.

Но он не отпустил. Он дёрнул ее за руку.

— Пожалуйста!

Он прижался своими губами к её губам.

Колин закрыла глаза. Она снова начала вспоминать… телефон, который разбудил её, долгий путь до кухни, грубый извиняющийся голос полицейского.

— Боюсь, на вашу сестру совершено нападение.

— Неужели она?..

— Она нас покинула.

Покинула. Забавная формулировка для полицейского.

Она прикусила губу незнакомца. Врезала лбом по носу. Затем ударила костяшками пальцев по горлу и почувствовала, как сдавливается трахея.

Потом побежала к своей машине.

Когда Колин через некоторое время вернулась к мужчине, он неподвижно лежал на дороге.

Став на колени рядом с ним, она подняла его руку и поискала пульс.

Его не было.

Она уронила руку, встала и тяжело вздохнула. Ветерок, дующий с кукурузных полей, доносил свежий и сладкий запах. Такой мирный.

И всё же в этом аромате было что-то немного грустное, как будто кукурузные поля тоже скучали по Мэгги.

Колин подавила рыдание. Она взглянула на светящийся циферблат своих наручных часов.

Затем она наклонилась над капотом с гаечным ключом и ремнем вентилятора и приступила к работе.

Она проделала её меньше, чем за шесть минут.

Неплохо.

Быстрее, чем когда-либо прежде.

Кость желаний

— Такой себе медовый месяц, — проворчала Диана, отходя в сторонку от тропы. Она присела на корточки так, чтобы валун принял на себя вес её рюкзака.

Скотт, шедший впереди, остановился и обернулся.

— Ну и что опять не так?

— И, правда, что?

Он подошел к ней, покачивая головой. Диана знала, что его рюкзак был тяжелее, чем у нее, но Скотт выглядел таким же энергичным, как и этим утром, когда они отправились в путь.

Она сняла шляпу и солнечные очки. Прищурившись от яркого света, она развязала на шее бандану и вытерла ею вспотевшее лицо.

— Нам лучше продолжать двигаться, — сказал Скотт. — У нас всего пара часов до заката.

— Почему бы нам не разбить лагерь прямо здесь?

— Да ты, наверное, шутишь.

— Не шучу. Я просто вымотана.

— Для начала, здесь нет воды.

— Ну, что ж, я точно не сдвинусь с места ни на дюйм.

— Божечки правый…

— У нас предостаточно воды на эту ночь.

— Где-то прямо за перевалом будет озеро.

— Что ж, прекрасно. Ты иди к озеру. А я остаюсь.

— Дианааа.

— Серьёзно. У меня волдырь на волдыре. Каждая косточка в моем теле ноет. Да к тому же, что-то у меня голова разболелась.

— Но это местечко — реальный отстой.

— Я предлагала остановиться у того ручья, помнишь? Но нет. «О, мы легко преодолеем перевал», — передразнила она его. — Ты даже не вспотел, дорогой. Хочешь увидеть пот? — Она протянула свою красную бандану в сторону Скотта, скомкала её одной рукой и сжала. Пот заструился, падая между её ботинками и рисуя тёмные пятна на пыльной дорожке.

— Только представь, как будет приятно на озере, — сказал Скотт. — Здесь, наверху, озёра ледникового периода. Холодные, как лёд. Можешь окунуться, пока я разбиваю лагерь.

— Я не сдвинусь с места.

— Ну, хорошо. Как тебе будет угодно. — Он отвернулся и начал подниматься по тропе. Его ботинки зашуршали, поднимая за собой бледные клубы пыли. Снаряжение в рюкзаке и на его поясе скрипело и лязгало.

«На самом деле он не собирается бросать меня здесь», — заверила себя Диана.

Бандана показалась слегка прохладной, когда она повязала её вокруг своей разгоряченной шеи. Диана выскользнула из лямок рюкзака, убедилась, что багаж надежно стоит на камне, и поднялась. Её стопы сводило судорогой и жгло. Но она наслаждалась ощущением возможности стоять без отвратительно тяжелого рюкзака. Лёгкий ветерок освежал её разгоряченную спину.

Скотт продолжал удаляться.

— Я знаю, ты просто блефуешь! — крикнула она ему вслед.

Он вёл себя так, как будто не слышал её.

Он миновал изгиб тропы и исчез за нагромождением гранитных глыб.

«Он просто остановится там и будет меня ждать», — подумала Диана. Ждать придется долго.

Простонав, она потёрла свою ноющую шею. Стянула со спины промокшую футболку и встряхнула её. Протолкнув руку за пояс джинсов, она выдернула мокрые трусики из щели между ягодицами.

— Ско-о-отт? — позвала она.

Тот не ответил.

— Хватит играть в игры, хорошо? Возвращайся сюда.

Она не услышала ничего, кроме ветра.

А что, если он не остановится?

Диана ощутила внутри неприятный холодок.

Он бы не бросил меня здесь. Он просто не стал бы этого делать.

Она оставила свой рюкзак на валуне и зашагала вверх по тропе.

Скотта за выступом не оказалось. Тропа впереди уходила в гору, окаймленная каменными глыбами и плитами. Примерно в сотне футов впереди она изгибалась и исчезала из виду.

Скотта нигде не было видно.

То ли он прятался, то ли продолжал свое шествие.

— Ах ты, недоносок! — проорала Диана.

Затем поспешила обратно к тому месту, где оставила свой рюкзак. Она надела шляпу и солнцезащитные очки. Просунула руки сквозь лямки, наклонилась вперёд, и ей захотелось разрыдаться, когда тяжесть обрушилась ей на плечи, будто руки великана, пытающегося прижать её к земле.

Она начала подниматься по тропе.

Как он мог уйти и бросить меня? Ведь я его жена.

«Не следовало выходить за него», — подумала она. Она знала, что он мог вести себя, как настоящий ублюдок. Но эта сторона его натуры до сих пор всегда была нацелена на других людей, а не на нее.

Если б я знала, что он может так со мной обойтись…

Что делать, если я не смогу его найти?

Она нашла его почти два часа спустя на вершине высокого валуна рядом с тропой, примостившегося там, в свете последних лучей солнца, с трубкой из кукурузного початка в зубах и флягой рома, покоящейся на колене. Он улыбнулся ей сверху.

— Что так долго, милая?

Диана показала ему средний палец. Проковыляв мимо валуна, она увидела их лагерь, окруженный рощицей деревьев. Палатка уже была установлена. Бледный дымок завивался и проплывал над походным костром. За лагерем она признала озеро, тёмно-синее в тени, отбрасываемой обнаженной гранитной стеной, простиравшейся вдоль его противоположного берега.

Она почти добралась до палатки, затем сдёрнула лямки с плеч и сбросила с себя рюкзак. Она опустилась перед ним на колени. С трудом переводя дыхание, расшнуровала ботинки и поочередно высвободила из них ноги. Их выход наружу сопровождался чавкающим звуком. Её белые хлопчатобумажные носки были грязными и промокли насквозь. На пятках и носках они были испещрены пятнышками крови цвета ржавчины. Она сняла их. Откинулась на свой рюкзак, задыхаясь и вздрагивая.

Скотт навис над ней.

— Я знал, что ты справишься, — сказал он.

— Да, иди ты к чёрту.

— А я скажу тебе вот что. Почему бы тебе просто не расслабиться. Лагерь уже разбит, а я позабочусь об ужине.

Он удалился.

Диана осталась там, где была, прислонившись спиной к рюкзаку, сидя на земле с вытянутыми ногами. Вскоре её дыхание почти нормализовалось. Но ветер между тем усиливался и становился холоднее. Хотя небо оставалось бледно-голубым, солнце опустилось за хребет и уже не согревало её. Что-то впивалось в левую ягодицу. Кожа чесалась из-за влажной одежды.

Ей было некомфортно, но она не могла заставить себя пошевелиться.

Хотелось, чтобы хватило сил встать и переодеться. Надеть что-нибудь тёплое и сухое. Она жалела, что на ней не было носков. Тёплых, сухих носков.

«Я никогда больше не смогу пошевелиться», — подумала она.

Когда-нибудь меня здесь найдут, замёрзшую, как этого леопарда на западной вершине Килиманджаро. И будут задаваться вопросами, что я тут собственно делала.

Умерла по вине одного засранца.

Который как раз в данный момент проходит мимо и извлекает кукурузный початок изо рта достаточно надолго, чтобы сообщить:

— Тебе не следует просто так валяться там. Заработаешь переохлаждение или что-нибудь в этом роде.

— Спасибо за предупреждение, — пробормотала она.

— Хочешь, я тебе что-нибудь принесу?

— Да. Свидетельство о расторжении брака.

Он усмехнулся.

— Я думаю, что всё же проведу небольшую экскурсию по озеру, прежде чем примусь за готовку. Айда со мной?

— Блин, не могу себе такое даже представить.

Он побрёл прочь.

Диана была рада избавиться от его присутствия. Через несколько минут ей удалось присесть. Она подползла к другой стороне своего рюкзака. Опустившись на колени, она открыла его. Бросила свой свёрнутый спальный мешок в сторону палатки, достала куртку и расстелила её на земле. Вскоре ей удалось выудить свежую пару носков, спортивные штаны и толстовку с капюшоном.

Она натянула носки на свои чувствительные, израненные ступни. Затем ступила на куртку. Огляделась по сторонам. От Скотта не осталось и следа. Вздрогнув, она сняла с себя холодную, влажную одежду. Наклонилась, подняла свои спортивные штаны, продела одну ногу через левое отверстие и нащупала дыру на конце лодыжки, потеряв при этом равновесие. Она попятилась назад, пытаясь удержаться на ногах.

И приземлилась на спину, задрав ноги кверху.

Земля была сырой и прохладной. Ветки и камни впивались в её обнаженную кожу.

— Здорово, — пробормотала она сквозь сдавленное горло. — Просто здорово. — Затем она увидела кого-то высоко на ветвях ближайшего дерева, пялящегося на неё сверху.

Не совсем кого-то.

И, точно не пялящегося.

Чей-то скелет. С пустыми глазницами в черепе.

Казалось, он сидит там, наверху, серыми костяными ногами оседлав ветку, спиной прислонившись к стволу, череп наклонен вниз, как будто наблюдает за ней.

Диана почувствовала, как ледяные пальцы сжимают ее внутренности.

Она просунула обе ноги в спортивные штаны и поспешно встала. Смахнула влажную грязь со своих ягодиц, затем подтянула брюки до талии.

— Скотт! — крикнула она. — Скотт, вернись!

Она слышала лишь ветер.

«Это всего лишь скелет, — успокаивала она себя, — бояться нечего».

Вздрагивая, она закинула толстовку за спину. Держа за рукава, несколько раз её отряхнула. Затем надела. Смахнула с передней части немного грязи, мелких листочков и сломанных веточек. Натянула капюшон. Обхватила себя руками, прижав мягкую ткань к груди.

Ссутулив плечи, плотно сжав ноги, она стояла, подрагивая, и взирая на скелет.

Казалось, он действительно рассматривает её свысока.

«Это же просто груда костей, — заверила она себя. Он не наблюдает за мной. Он давно умер. У него нет ни глаз, ни мозга. Ничего, кроме костей. Он не живее камня».

Он даже не знает о моем существовании.

Нам нужно проваливать отсюда.

Опустившись на колени на куртку, Диана принялась обыскивать рюкзак, пока не наткнулась на кроссовки. Она быстро их натянула, болезненно сморщившись. Выпрямившись, схватила куртку и заковыляла к озеру.

Она ступила на плоскую каменную плиту, уходящую в воду. Оттуда она заметила Скотта, пробирающегося меж зазубренных гранитных валунов за северной оконечностью озера. Она окликнула его по имени. Он повернул голову и помахал, затем жестом пригласил ее присоединиться к нему.

— Давай сюда! — крикнула она. — Живо!

Пожав плечами, он побрел обратно.

***

— В чём теперь дело? — спросил он, явно раздраженный тем, что Диана прервала его экскурсию.

— А у нас гость, — сказала она.

Скотт поднял брови, посмотрел в сторону лагеря и покачал головой.

— Ты о чем это?

Она указала на высокие ветви дерева.

— Я ничего не вижу.

Подняв голову, Диана смогла разглядеть только одну костлявую ступню. Остальная часть скелета была скрыта за ветвями и листьями.

— Это что, сова или что-то в этом роде?

— Увидишь. — Она пошла первой и остановилась рядом со своим рюкзаком, где переодевалась. Отсюда весь скелет был на виду. Она указала на него. — Это не сова, — сказала она.

— О, а я думал сова.

Она наблюдала за Скоттом. Когда он увидел эту штуку, его глаза расширились, а челюсть отвисла. Через несколько мгновений он расплылся в улыбке. Он встретился взглядом с Дианой.

— Подумаешь, — сказал он. — Скелет какой-то.

— А, я скажу, что это очень важно. Я не буду здесь ночевать. Никогда, ни за что. Без вариантов.

Скотт ухмыльнулся ей.

— Я на полном серьезе.

— Да глупостей не говори.

— Это же мертвец, ради всего святого!

— Ну и что? Он никому не причинит вреда.

— Черт возьми, Скотт.

Его ухмылка превратилась в хмурое выражение лица.

— Ты весь день еле тащила свою задницу, сокрушаясь, как ты чертовски устала, а теперь, когда мы, наконец, здесь и лагерь готов, ты хочешь снова собрать всеееее вещи и отправиться на поиски другого места, только из-за какого-то убогого скелета? Верно. Конечно. И каждый день и дважды в воскресенье. Тебе никогда не приходило в голову, что, может быть, я тоже устал? Я потратил грёбаный час на то, чтобы в одиночку установить палатку и привести в порядок это место ради тебя, пока ты сладко проводила время в дороге, а теперь ты просто хочешь двигать дальше? Да, к чёрту это!

— Пошел ты на хуй! — заорала она.

— Ты что, послала меня? — Он отвесил ей пощечину.

Диана отвернулась от него, схватилась за щеки и, наклонившись вперед, заплакала.

— Если тебе не нравится этот старый скелет, иди и спрячься в проклятой палатке. Давай, вперед. — Он дал ей подзатыльник.

Резко развернувшись, Диана ударила Скотта кулаком в челюсть. На мгновение он выглядел ошеломленным. Затем усмехнулся.

Диана схватила свой спальный мешок и помчалась к палатке.

Едва она уютно устроилась в обтягивающем пуховом спальном мешке, как услышала шорох полога палатки.

— Ну, ты идешь есть, или как? — спросил Скотт. — Его голос излучал спокойствие и озабоченность.

Диана подняла лицо от скрещенных рук. Она оглянулась через плечо. Скотт полз по полу палатки. Внутри палатки было темно. Позади Скотта она увидела отблески костра, тусклые оттенки сумерек.

— Ну, что мне сказать? — произнёс он. — Мне жаль. Я не знаю, что на меня нашло. Не могу поверить, что на самом деле ударил тебя.

— Между прочим, дважды, — пробормотала она и шмыгнула носом.

Протянув руку, он нежно погладил её по волосам.

— Ты в порядке? — спросил он.

— А ты как думаешь?

— Я же сказал тебе, что мне жаль.

— Мне это действительно очень помогло.

— Да ну не будь такой, милая. Я же люблю тебя. Просто бес попутал. Ну же. Почему бы тебе не подняться и не выйти к костру? Ты почувствуешь себя намного лучше, как только отведаешь вкусной горячей пищи.

— Хорошо.

— Вот это, моя девочка. — Он похлопал её по спине.

После того, как он ушел, Диана с трудом высвободилась из спального мешка. Надела куртку и кроссовки, затем выползла из палатки и встала. Она всматривалась в дерево. Скелет там, наверху, выглядел так, словно его старые кости пытались слиться с темнотой.

— Тебе следует перестать беспокоиться об этой штуке, — сказал ей Скотт.

— Конечно. — Она придвинулась поближе к огню и села на камень. Поверхность была шероховатой, но довольно ровной. Холод пробирался сквозь ткань её спортивных штанов.

Скотт, склонившись над огнем, зачерпывал тушеное мясо из котелка. Он наполнил жестяную тарелку, добавил вилку и принес ей.

— Но мне тоже интересно, что же этот костлявый там делает, — сказал он.

— Наблюдает за нами, — пробормотала Диана.

Скотт рассмеялся.

Она положила тарелку себе на бёдра. От нее было приятно и горячо. От тушеного мяса поднимался пар.

— Ну, ты знаешь, я имею в виду, меня просто интригует, что он там делает, сечешь? Кем он был? Как он там оказался? — Скотт наложил тарелку себе и встал по другую сторону огня, начав есть. — Может быть, он что, из самолета выпал. Сечешь? Могло произойти столкновение в воздухе. Или, может быть, он с парашютом прыгнул. Эй, может быть, он Д.Б. Купер[47].

— Купер не прыгал в этом штате, — отметила Диана. — Кроме того, а где парашют? — Она откусила кусочек тушеного мяса. Оно было тягучим и жёстким, но горячим. Было вкусно.

— Ну, если уж на то пошло, где его одежда?

— Вероятно, там же, где его глаза и кожа.

— О, очень остроумно.

Скотт рассмеялся и продолжил есть. Я понял, — он указал вилкой на скелет. — Джимми Хоффа[48]. А нет, до меня дошло! Бесследно исчезнувший Судья Крейтер[49]!

Диана улыбнулась.

— Ну, вот и порядок! Она оживилась!

— Это просто потому, что Бог в любую секунду поразит тебя насмерть за то, что ты такой остряк.

— И что, это тебя бы развеселило, правда?

— И это послужило бы тебе наказанием за то, что ты надсмехаешься над мёртвыми.

— Мистер Костлявый не возражает. — Скотт подвинулся к дереву и откинул голову назад. — Йоу! Там, наверху! Кость желаний! Да, ты!

— Не надо, — сказала Диана. — Да, прекрати.

Заливисто расхохотавшись, Скотт, проигнорировав ее, приложил ладонь к уголку рта, и крикнул:

— У тебя есть какие-то проблемы с тем, что я сказал? Ты что… обижен моими словами?

— Может быть, ты заткнешься? — резанула Диана.

Он посмотрел на нее. Ухмыляясь, он спросил:

— В чем дело, боишься, что он может откликнуться?

— Это просто неправильно, ясно? Это всё таки был человек.

— Вуп-ди-ду.

— Боже мой, когда же ты, наконец, повзрослеешь.

— Оооо, маленькая женщина начинает нервничать. Снова.

Она низко склонилась над своим рагу и отправила немного в рот вилкой.

— Эй, там, наверху! А теперь посмотри, что ты наделал! Ты совсем расстроил мою новобрачную! Да, как же ты посмел!

Диана опустила голову и продолжала есть.

Что с ним не так? Наверное, это брак. Теперь, когда я у него в руках, он думает, что может начать набрасываться на меня. Теперь он может обращаться со мной как с дерьмом, так же как он обращается и со всеми остальными.

Наверное это потому, что мы в горах. Вероятно, дикая природа выявляет всю его мерзкую сущность.

— Ты действительно портишь наш медовый месяц, костяной мозг!

Диана подняла голову.

Присев на корточки, Скотт поставил свою тарелку, поднял камень и отвёл руку назад, чтобы швырнуть его в скелет.

— Нет!

Он бросил его.

Бледный камень взлетел высоко в воздух и исчез во тьме, на какой-то миг Диана расслышала только потрескивание костра и отдаленный вой ветра. Затем раздался слабый глухой удар, как будто камень ударился о дерево. Или о скелет.

— Ну что, достал я тебя? — крикнул Скотт. — А? Хочешь, я попробую еще разок? — Он присел на корточки и пошарил по земле в поисках другого камня.

Диана бросила тарелку на землю. Она встала на ноги. — Чёрт возьми, не смей!

— Ой, да остынь ты. — Он нашел камень. Встал. Подбросил его, поймал и ухмыльнулся Диане.

«Вот же, чёрт, — подумала она. — Этот камень для меня».

Но она так и не убедилась в этом наверняка.

Краем глаза она увидела, как что-то слетело с дерева. Она дёрнула головой в ту сторону и прищурилась.

Большой бледный булыжник, по широкой дуге устремился сквозь темноту к Скотту.

И вовсе не булыжник.

Это был череп.

Как только Скотт повернулся к дереву, череп врезался ему в лоб. Не разбился вдребезги. Не отскочил. Его зубы сомкнулись, впившись Скотту в скальп и бровь. И остались там, прицепившись, а Скотт отшатнулся назад, выронил камень и рухнул на землю рядом с костром.

Диана застыла, ошеломленно уставившись на него.

«Этого не может быть, — уверяла она себя. — Это невозможно».

«И этого тоже не может быть», — сказала она себе, подняв взгляд на дерево и увидев, что безголовый скелет направляется вниз.

Для груды костей он выглядел довольно проворным.

Он соскользнул по дереву к нижней ветке, пока не уселся на ветку примерно в десяти или двенадцати футах над землей. Затем он оттолкнулся, прыгнул и приземлился, оказавшись в вертикальном положении.

Его походка выглядела пружинистой, когда он направился к Скотту.

Склонившись над последним, он обхватил свой череп обеими руками и потянул. Зубы отцепились от лица Скотта.

Тот застонал.

Сквозь туман неверия, окутавший её разум, Диана осознавала, что он всё еще жив. От удара черепа он лишь потерял сознание. Теперь он приходил в себя. Его лицо ужасно кровоточило.

Скелет, державший череп в одной руке, какое-то мгновение, казалось, изучал его. Затем кончик костлявого пальца стряхнул крошечный кусочек плоти Скотта с одного из своих верхних зубов. Покончив с этим, он поднял голову и водрузил её на свой позвоночный столб.

Скотт, глаза которого всё еще были закрыты, немного поёжился.

Скелет поставил ногу ему на грудь. Потёр руки.

Затем его голова медленно повернулась, пока, казалось взгляд его пустых глазниц, не сфокусировался на Диане. Он поднял руку и помахал.

Он что, на прощание машет? Хочет, чтобы я ушла?

«На самом деле этого просто не может быть», — подумала Диана.

Но на тот случай, если может…

Она, сместилась на несколько шагов назад, затем развернулась и побежала.

В эту ночь Диана не спала.

Она провела ночь, забившись в скальной расщелине, скрываясь от скелета и ветра, дрожа и недоумевая о том, что же все-таки произошло.

Когда взошло солнце, она забралась на валун. Оттуда она могла видеть северную оконечность озера у подножия склона. Но не лагерь. Несколько скальных выступов вдоль берега закрывали ей обзор. Она была рада этому.

Вскоре солнце появилось над восточным хребтом. Его косые лучи блуждали по долине, обогревая её. Она сняла куртку, и некоторое время сидела на ней, наслаждаясь ощущением тепла.

Ей не хотелось возвращаться в свою палатку. Но она знала, что должна это сделать. Итак, на трясущихся ногах и с тошнотворным комком страха в животе, она спустилась по склону и побрела вдоль берега озера.

Лагерь выглядел в точности таким, каким она его оставила.

Но костёр погас. И Скотт больше не лежал, распластанный на земле около него.

Там была его одежда. Изодранная в клочья и окровавленная.

Диана стиснула зубы, чтобы они не стучали. Она крепко скрестила руки на груди. Повернулась к дереву и подняла глаза.

Скотт восседал на одной из верхних веток. Скелет, зажатый между его телом и стволом дерева, казалось, сидел у него на коленях. Лицо Скотта покоилось на черепе, а его губы прижимались к зубам. Босые ноги болтались. Диана могла различить костлявую руку, приобнимавшую его за спину, в то время как лишенная плоти нога, прижимала к его телу свое бедро так, как это делает страстная любовница.

«М-да, такой себе медовый месяц», — подумала она.

И принялась хихикать.

Первое свидание

Шеннон пристегнула ремень, затем повернулась к Джеффу, когда тот завёл машину.

— Давай куда-нибудь поедем, — сказала она. — Я еще не хочу домой. Хорошо? Еще рано, и… я имею в виду, мне хочется подольше побыть с тобой.

— Отлично, — сказал Джефф, внезапно почувствовав дрожь. — Замечательно. Я думал о том же самом. — Он улыбнулся ей, затем оглянулся через плечо и начал выезжать с парковки.

«О Боже, — подумал он. — Неужели я действительно ей нравлюсь?»

Должно быть, так оно и есть. Она пошла со мной в кино. А теперь хочет куда-нибудь поехать.

Это же невероятно.

Вывернув на дорогу, он спросил:

— Когда тебе нужно быть дома?

— Не раньше полуночи.

— Значит, у нас есть пара часов.

— Похоже на то, — сказала она. — Ничего, если я опущу стекло?

— Ну конечно, давай.

Когда Шеннон опустила стекло, Джефф выключил кондиционер и открыл своё окно.

— Сегодня такая чудесная, тёплая ночь, — произнесла она.

— Ночь, созданная для прогулок, — ответил Джефф.

Он взглянул на Шеннон и увидел её улыбку в тусклом свете уличных фонарей.

«Боже мой, какая же она красивая, — подумал он. — И она со мной. Шеннон Эшли сидит рядом и улыбается мне. И она хочет куда-нибудь поехать».

Он вдруг пожалел, что у него не хватило смелости подержать ее за руку во время сеанса.

Может быть, ей это даже понравилось бы.

Но ему было страшно даже попытаться.

Я должен был это сделать!

«Ну, а может быть, сейчас?» — спросил он себя.

НЕТ!

— Ты не голодна? — спросил он. — Мы могли бы заехать куда-нибудь… В «Пиццу Хат»[50] например, или там в ресторанчик «Джек в коробке».

— Я сыта. Правда. Она вдруг нахмурилась. — Но если ты голоден…

— Нет, нет, я просто подумал, что, может, ты…

— Нет, я в порядке.

— Итак, куда бы ты предпочла поехать? — спросил он.

— В какое-нибудь… необычное место.

— Э, — протянул Джефф.

— Э, — эхом отозвалась Шеннон.

Они посмотрели друг на друга. Окутанная тенью Шеннон казалась темным пятном с неясными очертаниями. Казалось, она улыбается. Ее зубы были такими же белоснежными, как и ее блузка. Джефф поймал себя на том, что его взгляд скользит вниз по её блузке, задерживаясь на выпуклостях, образованных её грудями.

— Эй, тебе лучше смотреть на дорогу, — сказала она.

Побагровев, Джефф быстро перевел взгляд вперед.

— Извини, — пробормотал он.

— Я просто не хочу оказаться в больнице.

— Это было бы необычное место.

— Ненавижу больницы, — сказала Шеннон. — С другой стороны, там морг…

— Морги — это ж круто.

— Ты когда-нибудь бывал хоть в одном? — спросила Шеннон.

— Нет.

— И я ни разу.

— Но вот, сейчас самый подходящий момент.

— Да, ни за что! — Шеннон легонько ткнула его в плечо.

Это было чудесно.

У него был соблазн мягко ткнуть её в ответ — и таким образом прикоснуться к ней, — но он не осмелился.

— За что? — спросил он.

— Ты ведёшь себя как идиот.

— А-а. Ну, да.

— Я имею в виду, это было бы безумием. Даже если мы найдем морг и проникнем внутрь, нас, скорее всего, арестуют.

— Тюрьма была бы необычным местом.

— Слушай, а у меня есть идея.

— Какая?

— Старое кладбище! Возле церкви!

— Возле какой церкви?

— Ты должен знать. На Каунти-Лайн-роуд.

— А!

— Вспомнил?

— Господи. Ты что, туда хочешь поехать?

— Конечно. Почему бы и нет? Я имею в виду, разве это не идеальное место?

Мысль об этом заставила Джеффа почувствовать дрожь внутри.

— Ну, я как-то не знаю, — пробормотал он.

— Страшно? — спросила Шеннон.

— Кому, это мне-то?

— Ну, тогда как тебе идея?

Выглядело это очень плохой идеей. Старое кладбище за давно заброшенной церковью у чёрта на куличках казалось очень плохим местом для прогулок, особенно поздно ночью.

Но Джефф не хотел выглядеть трусом.

И почему-то мысль о том, чтобы оказаться в таком ужасном месте с Шеннон, заставила его задрожать не только от страха, но и от возбуждения.

— Ну, я… А я в деле, — сказал он. — Если ты уверена, что хочешь поехать именно туда, то…

— Я уверена.

— Хорошо. Ну, что ж, тогда вперёд. Мы едем в нужном направлении?

— Да, просто выезжай из города, и я скажу, где поворачивать.

— А ты бывала там раньше? — спросил Джефф.

— Я только мимо проезжала. Я никогда не приближалась достаточно близко, чтобы всё хорошенько рассмотреть. Но я всегда думала, что это подходящее место для посещения. Я к тому, что выглядит оно весьма и весьма жутко. А я просто обожаю жуткие вещи.

— Как и я.

— Знаю. Вот почему это так прекрасно, что мы с тобой едем туда сегодня вечером. Она потянулась и положила руку ему на бедро.

Джеффу стоило больших усилий подавить стон.

Он чувствовал тепло её руки сквозь джинсы.

— Мы так похожи, — сказала она. — Я всё ждала и ждала, когда ты пригласишь меня на свидание. Я знала, что мы будем идеальной парой. Мы с тобой одной породы.

— Какой? — спросил он и так сильно покраснел, что испугался, что может растаять.

— Тёмной.

— Да?

— Соблазненные тайнами ночи, виселицей и могилой. Я знала это с того момента, когда впервые увидела тебя.

— Так вот почему ты назначила мне свидание сегодня вечером? — спросил он.

— Мы были просто обязаны посмотреть «Глаза вампира» вдвоём. Мне не хотелось идти одной, а все, кого я знаю… они бы просто посмеялись. Я должна была увидеть фильм вместе с тобой. Поделиться им с тобой.

— «Почти стемнело»[51] был получше.

— Да в десять раз лучше. — Ее рука переместилась чуть выше, и сжатые пальцы потёрлись о его бедро. — Жаль, что я тогда тебя не знала.

— Мы оба друг друга не знали, — сумел выговорить Джефф, слегка ёрзая. Её рука оставалась там, где была, едва двигаясь, но лаская его.

«Неужели она не понимает, что делает?» — удивился Джефф.

Она так близко к…

— А вот и Каунти-Лайн-роуд, — сказала Шеннон. — Поверни налево у знака «Стоп».

После того, как он повернул, она сказала:

— Это будет так захватывающе. Я никогда не была ни на одном кладбище ночью. А ты?

— Нет.

— Значит, для нас обоих это будет впервые.

— Пожалуй, да.

— И к тому же в полнолуние.

— Может, мы наткнемся на оборотня, — сказал Джефф.

— Я не очень-то разбираюсь в оборотнях.

Он повернул голову и улыбнулся ей.

— Ну, да, ты же вампир.

— Не сомневайся, — сказала она и сжала его бедро. — А разве тебе не хочется наткнуться на вампира? — спросила она.

— Считаю, что такая вероятность ничтожна.

— Ну, а если бы… а?

— Думаю, что это было бы довольно круто.

— И что бы ты сделал?

— Стрекача бы задал.

Она засмеялась, хлопнула его по бедру и убрала руку. Там, где находилась её ладонь, штанина джинсов была теплой и слегка влажной.

— А ты что бы сделала? — спросил он. — Взяла у него интервью?

— Ты думаешь, он бы позволил?

— Если бы ты хорошенько попросила.

— Думаю, что ему, вероятно, было бы гораздо интереснее укусить меня за шею.

— Более чем вероятно, — сказал Джефф.

— Или ей.

— Угу, хорошее уточнение. Я бы сам тоже предпочел женщину.

— А я нет. Если вампир собирается вцепиться мне в шею, я хочу, чтобы это был парень.

— Тогда, я думаю, в идеале на нас должны напасть пара вампиров — парень на тебя, и девушка на меня.

— И они должны быть гетеросексуальными вампирами, — добавила Шеннон.

— Нападать только на противоположный пол?

— Интересно, а они испытывают оргазм?

Покраснев, Джефф покачал головой.

— Думаю, всё зависит от того, какие книги ты читаешь, — сказал он.

— А как насчет настоящих вампиров? — спросила она.

— Что ты подразумеваешь под «настоящими»?

— Тех, которые реально существуют.

Джефф улыбнулся ей.

— Не хочу тебя огорчать, Шеннон, но такие создания не существуют.

— Думаешь, нет?

Он усмехнулся.

— Ну, надеюсь, что нет, — сказал он. — О, я знаю, есть балбесы, которые убеждены, что они вампиры… Но я серьёзно сомневаюсь, что они настоящие. О нежити веками слагают легенды: превращение в летучих мышей, в туман и другую фигню, боязнь крестов… и так далее.

Шеннон ничего не сказала.

Он посмотрел на нее. На этом участке дороги не было уличных фонарей. Казалось, она вся состоит из чёрных и серых теней.

— А что, если я скажу тебе, что я одна из них? — спросила она.

Джефф внезапно почувствовал внутри неприятный холодок.

— Ты не такая, — сказал он.

— Уверен?

— Ну, почти.

Её рука вернулась к его бедру. Её ногти впились в него. Он застонал и заёрзал.

— И насколько ты уверен? — спросила она.

— Я видел тебя при дневном свете. Пару раз в зеркале. Я ясно видел, что ты употребляешь настоящую еду. Кто слышал о вампирах, питающихся попкорном и молочными ирисками?

— Хм. Верно подмечено. Должно быть, ты прав. Я не должна быть вампиром.

Он ответил:

— А ты и не вампир.

— Ну да, кажется, нет.

— Эй, да ладно тебе. Ты заставляешь меня нервничать.

— Тебе лучше сбавить скорость, — сказала она. — Надо свернуть на следующем повороте.

Он снял ногу с педали газа.

— Ты действительно уверена, что хочешь это сделать? — спросил он. — Пойти на кладбище в такой час?

— Я напугала тебя, да?

— Я знаю, что ты не вампир.

— Это ты так говоришь.

— Они не существуют.

— Ну, конечно. Конечно же, нет.

— И даже если допустить, что они существуют, в чем я, конечно же сомневаюсь, ты никак не можешь быть одной из них. Чёрт возьми, да у тебя загар.

— Но настоящий ли он?

— Да, прекрати ты.

— Нам сюда.

Джефф притормозил и свернул на боковую дорогу. Старая полоса асфальта казалась серой в лунном свете. От разделительной линии ничего не осталось, если таковая вообще когда-либо существовала. Поверхность была вся в колдобинах и трещинах из которых росли сорняки. Хотя Джефф ехал медленно, машина тряслась и подпрыгивала.

— Выключи фары, — сказала Шеннон.

— Я думал, ты не хочешь оказаться в больнице.

— Здесь хватает лунного света.

Он выключил фары.

— Боже, — пробормотал он и замедлился, чуть ли не остановившись.

— Всё в порядке. В любом случае, здесь почти не во что врезаться.

— Надеюсь. — Он почти ничего не видел впереди. — Слушай, странные ощущения.

— Это так круто, — сказала Шеннон приглушенным голосом.

— Ну, да… типа того.

— Мы как будто невидимки. Она казалась смутным силуэтом на пассажирском сиденье, черты её лица были окутаны тьмой.

Джефф ухмыльнулся ей и сказал:

— Может, нам удастся незаметно подкрасться к вампирам.

— Не-а. Они услышат наше приближение.

— Мы можем припарковаться здесь и пойти пешком.

— А что, если нам понадобится быстро слинять? — спросила Шеннон.

— Я думал, ты хочешь встретиться с вампирами.

— С вампирами — да, с извращенцами и убийцами — нет.

— О, ладно.

— Давай остановимся поближе к кладбищу, — предложила Шеннон.

Джефф осознал, что теперь он может его видеть.

Ночь была пронизана лунным светом.

Лунный свет, казалось, окутывал всё тусклым, бледным туманом: потрескавшуюся и изъеденную колдобинами дорогу впереди; сорняки, пробивающиеся сквозь асфальт; заросли и разрозненные деревья по обе стороны дороги; старую деревянную церковь с заколоченными окнами и сломанным шпилем; пустынную, плоскую, заросшую сорняками парковку перед церковью; кладбище справа.

Въезжая на парковку, Джефф сказал:

— По крайней мере, мы здесь одни.

— Пока всё нормально, — сказала Шеннон.

Он вырулил к кладбищу: полю надгробных плит, склепов и статуй, низкорослых деревьев, зарослей и высокой сухой травы.

— Я никого не вижу, — ответила Шеннон.

— Я тоже.

— Это так круто.

— Да. — Голос Джеффа звучал ровно, хотя ему казалось, что всё его тело сотрясает быстрая, сильная дрожь. — Я развернусь, — сказал он.

— Хорошая идея.

Он развернулся, затем сдал назад, выворачивая руль до тех пор, пока нос машины не оказался прямо напротив выезда. Затем он посмотрел на Шеннон.

— Полагаю, нам нужно выбираться.

— Конечно.

— Да начнётся игра.

Она протянула руку и погладила его по плечу.

— Это будет замечательно, — сказала она.

Они расстегнули ремни. Когда Джефф открыл свою дверь, зажегся верхний свет. Он пробормотал: «Блин!» — и выскочил вон.

Шеннон поспешила выйти с пассажирской стороны.

Они оба поспешно и бесшумно закрыли двери. Свет в машине погас.

Стоя у своей двери, Джефф наблюдал, как Шеннон обходит машину спереди. В лунном свете её белая блузка и белые джинсы казались яркими, как снежное поле. Её светлые волосы, лицо и руки были намного темнее, и их было трудно разглядеть.

— Вот тебе и элемент неожиданности, — сказала она. — Она улыбнулась. Её зубы сверкали белизной.

— Я совсем забыл о внутреннем освещении.

— Ну, здесь всё равно никого нет.

— Может быть.

Стоя рядом, они смотрели на кладбище.

Джефф различал множество неясных фигур, которые могли быть людьми. Некоторые из них, по-видимому, были статуями, в то время как другие были образованы сочетанием кустов, крестов, теней…

— Я никого не вижу, — сказала Шеннон. — А ты?

— Нет. Но здесь тысяча мест, где можно спрятаться.

— Ты не струсишь и не откажешься, правда? — спросила она, слегка отодвинувшись в сторону.

Их руки соприкоснулись.

— Только не я, — сказал Джефф. Затем добавил:

— У тебя случайно нет пистолэта?

— Пистолэта нет, но есть вот это. — Она высвободила руку, повернувшись к нему лицом, вытащила из переднего кармана своих белых джинсов складной нож и открыла его. — Видишь? — Трехдюймовое лезвие сверкнуло, как серебро.

— Эй, это круто.

— Я опасная женщина.

— Я в этом уже убедился. А парочку распятий ты случайно не прихватила?

Она покачала головой.

— Раньше я все время носила крестик. Ну, знаешь, на золотой цепочке? Никогда не снимала его. Даже в душе. Думала, что как только я его сниму, меня сцапает вампир. Но потом, пару лет назад, я вроде как начала думать, что мне это может понравиться.

— Быть схваченной вампиром?

— Угу. Понимаешь? Я хотела, чтобы это произошло, поэтому отказалась от крестика.

— А ты веры не теряешь.

— Скорее надежды.

— Но надежды пока не сбылись?

— Может, сегодня вечером, — сказала она. — Давай осмотримся.

— Давай.

Шеннон сложила нож. Вместо того чтобы положить его обратно в карман, она держала его в правой руке.

Они направились к кладбищу.

— Если возникнут проблемы, — прошептал Джефф, — беги к машине. Ключи в замке зажигания… на случай, если я не справлюсь.

— Если возникнут проблемы, — сказала Шеннон, — я останусь с тобой. Как я уже сказала, я опасная женщина. — Она взяла Джеффа за руку.

Первый раз они держались за руки.

Это ощущение высасывало из него силы, заставляло сердце биться чаще и притупляло разум.

«Ничего страшного, — сказал он себе. — Это всего лишь ее рука. Успокойся».

Просто её рука.

Он легонько сжал её. Она ответила пожатием, повернула голову и улыбнулась ему.

— Моё сердце колотится как сумасшедшее, — прошептала она.

— Моё тоже.

— Так жутко.

— Это из-за меня? — спросил он.

— Нет, из-за Костяного сада.

— Ах. Ну, да. — Он осознал, что они стоят среди могил. В этом не было большой неожиданности. В конце концов, именно сюда они направлялись, когда Шеннон взяла его за руку. Но он вообще не помнил, как входил на кладбище.

«Должно быть, шел, как на автопилоте», — сказал он себе.

Он оглянулся через плечо. Они ушли недалеко. Машина была, вероятно, не более чем в двадцати футах позади. Но они уже пробрались сквозь высокую траву мимо нескольких надгробных плит.

Шеннон прошептала:

— Это лучше, чем любой старый фильм, правда?

— Повтори еще раз.

— Это реальность. В данный момент мы кродёмся по погосту.

Потянув его за руку, она повела его вперёд. Они шли медленно, продираясь сквозь сухую траву, пригибаясь под нависшими ветвями, обходя каменные памятники, иногда останавливаясь и пристально вглядываясь в человеческие фигуры — и убеждались, что видят статуи, а не людей.

Они забирались всё дальше и дальше вглубь кладбища.

Вскоре машина скрылась из виду.

Они продолжали идти.

И оказались на залитой лунным светом полянке, окруженной могильными склепами. Бледные каменные сооружения, все одинакового размера и расположенные на равном расстоянии друг от друга, выглядели так, как будто их тщательно расставили так, чтобы они образовали большой круг. В центре круга, примерно в сорока футах от окружающих его усыпальниц, находилось нечто, похожее на огромную каменную глыбу.

— Это что? — спросил Джефф.

— Да, кто его знает? Я даже не подозревала, что здесь может быть, такое. С дороги этого не видно. Шеннон медленно повернула голову. Сначала Джефф подумал, что она любуется склепами. А, потом он понял, что она их пересчитывает. — Тринадцать, — заключила она. — Жуть.

— Ну ты же ведь любишь это жуткое число, верно?

— Просто обожаю, — прошептала Шеннон. — Давай посмотрим, что это за штука.

Все еще держась за руки, они направились к этому необычному, массивному объекту в центре тринадцати склепов. Высота того была примерно на уровне плеч Джеффа, он имел плоский верх, по-видимому, округлой формы и десять или двенадцать футов в диаметре.

— Как ты думаешь, что это такое? — спросила Шеннон.

— Думаю, что это фонтан. И не похоже ни на трибуну, ни на сцену.

— Алтарь? — предположила Шеннон и сжала его руку.

— Ну, возможно.

Они остановились в нескольких шагах от этой штуки.

— Должно быть, здесь совершаются человеческие жертвоприношения, — сказала Шеннон.

— Более чем вероятно.

Она толкнула Джеффа в бок. Тот отшатнулся.

— В склепах тринадцать вампиров, и все они выходят на это поглазеть, — сказала она. — А жертв убивает король вампиров.

— У них есть король? И как они его величают?

— Пит.

Джефф расхохотался.

— Смеяться над королем Питом — богохульство.

— Ой. Да ладно. Прости.

— Итак, после того, как король Пит вскроет горло жертве… и напьется досыта…, он оставляет её для других. Они стремглав несутся все вместе и набрасываются на нее. Они очень голодны. Они приникают к ней своими ртами. Тринадцать ртов, и все они сосут.

— Ух ты, — сказал Джефф. — Он ощущал дрожь и слегка задыхался.

— Жертва, конечно же, голая.

— Естественно.

— Ну-ка. — Шеннон отпустила его руку. Она сунула нож в карман, затем шагнула вперёд, положила руки на камень, подпрыгнула и подтянулась. Перекинула колено через край. Джефф подумал, что ему следует ей помочь. Но она могла неправильно это оценить, поэтому он держал руки по швам.

Она проползла вперёд. Оказавшись на безопасном расстоянии от края, она поднялась на ноги. Обернулась.

— Эй, тут здорово. Забирайся наверх.

— Хорошо. — Джефф положил руки на камень, а затем просто замер, глядя на Шеннон.

Стоя наверху в лунном свете, расставив ноги и уперев руки в бедра, она выглядела чудесно.

— Знаешь, что это может быть? — спросил он.

— Ты имеешь в виду на самом деле?

— Ну да. Пьедестал для какой-то статуи.

— И с чего ты взял?

— А я увидел тебя наверху.

— Да? — Внезапно она подняла правую ногу, положила локоть на колено и опёрлась подбородком на кулак.

— Тютелька в тютельку.

— Так куда же подевалась статуя? — спросила она.

— От нее, должно быть, избавились.

— Наверное, потому, что она олицетворяла собой отвратительное, невыразимое зло.

— Тринадцать поклонялись ей. — Она медленно повернулась, подняв руки. — Тринадцать вампиров. Они построили свои гробницы вокруг статуи их короля. Но жители деревни вовремя взялись за это и напали ночью на эту мерзкую секту кровососущих злодеев. Они их всех прикончили, а затем демонтировали статую и уничтожили её.

Джефф усмехнулся.

— Вероятно, именно так и было.

— Но они не смогли уничтожить зло.

— Которое вечно.

— Правильно.

Он подтянулся, перемахнул через край и встал на ноги.

— Думаю, что это была статуя короля Пита.

— Хайль, король Пит! — крикнула Шеннон.

Джефф поежился.

— Кровь — это жизнь!

— Тссс!

— В чем дело?

— Кричать не обязательно.

— Испугался?

— Ты хочешь, чтобы нас отсюда выгнали?

— Да, кто? — спросила Шеннон.

Джефф пожал плечами.

— Ну не знаю, но…

— Думаю, ты боишься, что я вызову вампиров, — сказала она.

— Их прикончили жители деревни, помнишь?

— Это просто выдумка. Разве ты не понял? Иди-ка сюда. — Стоя в центре пьедестала, Шеннон сделала рукой приглашающий жест.

Когда он остановился перед ней, она положила руки ему на бёдра. — Если бы здесь поблизости были вампиры… настоящие… они бы меня услышали. Разве ты так не думаешь?

— Да ты орала так громко, что могла разбудить кого угодно, — заверил он ее, с трудом сглотнув.

— Значит, они знают, что мы здесь.

— Да, думаю знают.

— Они придут за нами.

— В любой момент.

— Они придут и вонзят зубы в наши шеи, — прошептала она. Наклонившись вперед, она обвила Джеффа руками и прижалась к нему. Ошеломленный, сбитый с толку, он тоже обнял её. Никогда раньше ему не доводилось обнимать девушку таким образом. Он чувствовал тепло её бёдер. Чувствовал, как поднимается и опускается её грудная клетка. И давление её грудей, тоже чувствовал. И её щекочущее дыхание на шее. Её волосы, мягко касавшиеся его щеки, источали такой свежий и чистый аромат, что у него защемило сердце.

Он провёл руками вверх и вниз по её спине. Сквозь ткань блузки он чувствовал плавные изгибы, и никаких бретелек.

Она поцеловала его в шею.

У него внезапно поползли мурашки по коже, и это заставило его поёжиться.

— Вот где они будут тебя кусать, — прошептала Шеннон. И лизнула его там.

— У меня от этого мурашки, — вздрогнув, сказал он.

— Сделаешь кое-что для меня, хорошо?

Шеннон разомкнула объятия, и опустила руки. Она сделала небольшой шаг назад. Опустив голову, она расстегнула пуговицу на блузке. Потом еще одну. Затем сняла с плеча левую часть блузки. Ткань повисла у нее на руке. Взмахом руки она откинула волосы назад.

Её кожа обнажилась от уха и до шеи, как и большая часть руки до самого локтя.

И еще спереди до застегнутой пуговицы блузки.

Левая грудь была наполовину открыта, слегка виднелся сосок, прикрытый белой тканью.

Если эта пуговица расстегнется…

Шеннон положила руку ему на затылок. Запустив пальцы ему в волосы, она притянула его голову к изгибу у основания своей шеи. Он нежно поцеловал её там. Её кожа была гладкой и теплой.

— Крепче, — прошептала она.

Он прижался к ней открытым ртом и заскользил языком взад-вперед.

Она застонала и заизвивалась.

Её левая рука сжимала голову Джеффа, а правая скользила вверх и вниз по его боку от бедра до подмышки. Он осознал, что его собственная левая рука сжимает её плечо, словно пытаясь удержать на месте. Его правая рука сжимала её предплечье — но не то, которое было обнажено.

Он переместил руку выше, на её кожу.

Шеннон не протестовала.

Поэтому он ласкал гладкую обнаженную кожу её руки и плеча, одновременно облизывая и посасывая её шею.

Шеннон извивалась и дрожала.

Джефф подумал о полуобнаженной груди, всего в нескольких дюймах ниже его руки.

Но он удержался.

— Укуси, — выдохнула она.

Он прижал кончики зубов к её коже. Она была твердой и упругой. Он сжал зубы немного крепче.

— Заставь меня истекать кровью, — выдохнула она. — Прокуси кожу и высоси кровь.

— Я не…

— Нет! Погоди! — Она внезапно отдернула его голову назад за волосы. Глядя ему в глаза, она покачала головой и снова пробормотала: «Подожди». Затем: «Не годится. Нелепо, как-то». Она отпустила волосы Джеффа и убрала руки.

В лунном свете Джефф увидел серебристую струйку слюны на её шее слева.

— Ну что, ты в порядке? — спросил он.

— Ага.

— Я причинил тебе боль?

— Это было прекрасно, — сказала она. — Нам просто нужно раздеться.

— Что?

Она расстегнула следующую пуговицу блузки. Левая сторона повисла ниже груди.

Джефф ошеломленно уставился на её обнаженную грудь. Он никогда раньше не видел женскую грудь. Ощущение было таким, словно из него высасывали воздух. Сердце глухо бухало. Пенис, становясь твёрдым, выпирал из штанов.

Закончив расстегивать пуговицы, Шеннон сняла блузку.

Джефф в изумлении смотрел на нее.

Она была обнажена до пояса.

— Ты тоже снимай, — сказала она и бросила блузку к краю пьедестала.

— Я… да что происходит?

— Кровь не должна попасть на одежду.

— А?

Балансируя на одной ноге, она подняла другую и стянула кроссовку.

— Да, какая кровь? — спросил Джефф.

— Наша кровь. Она отбросила кроссовку в сторону. Та приземлилась рядом с блузкой, но отскочила и свалилась с пьедестала. — Не стой просто так. — Она стянула носок и отшвырнула его.

Джефф начал расстегивать рубашку.

— Что это значит? — спросил он.

— Мы сделаем это. Она сняла другую кроссовку и носок.

— Да что мы сделаем?

— Ты здесь видишь вампиров? — спросила Шеннон и расстегнула пуговицу джинсов.

— Нет, не вижу.

— И я не вижу. — Она потянула молнию вниз. — И не думаю, что они появятся.

— Вероятнее всего, нет.

— Никогда нет вампира рядом, когда он так нужен. — С этими словами она наклонилась, стянула джинсы и вышла из них. Затем она опустилась на корточки. Зажав джинсы между колен, она полезла в карман. — Нам придется сделать это самим, — сказала она и достала нож. — Давай, снимай одежду.

— А для чего нужен нож? — спросил Джефф и отбросил рубашку в сторону.

— Им легко нанести порезы.

Шеннон встала. Отвернувшись в сторону, она сбросила джинсы. Они кувырнулись в воздухе, хлопнув штанинами. Снятые трусики мелькнули в воздухе и упали к блузке. Джинсы исчезли за краем пьедестала.

— Ну и хрен с ними, — сказала она и повернулась к Джеффу.

Бледный лунный свет освещал её волосы, лицо, плечи и грудь. Каждая грудь отбрасывала тень.

Так много теней.

Так много скрытых впадин.

Но живот был освещен хорошо. Так же, как и бедра. И лучик лунного света нашел путь к тоненькому пучку волос между ее ног.

Застонав, Джефф отвёл от нее взгляд.

— Надо тебе помочь, — сказала Шеннон. Она шагнула к нему. — Вот, держи, — сказала она и отдала ему нож.

Затем она расстегнула его джинсы. Присела и стянула. Трусы опустились вниз вместе с джинсами, и его эрегированный член буквально бросился ей в лицо.

— Ни фига себе! — выдохнула она.

— Извини.

— Просто… э-э-э… держи эту штуку при себе, ладно?

Он с трудом сглотнул.

— Да.

Она стянула с него штаны до самого низа, затем встала и сказала:

— Я имела в виду, мы здесь не для того, чтобы… знаешь, вот это вот, валять дурака.

— Может, нам не следовало снимать одежду.

— И запачкать всю её кровью? Мои родители, наверное, не ложатся спать и ждут, когда я вернусь домой. Они будут рвать и метать, если я приду вся в крови. Садись. Надо снять это с тебя.

Джефф опустился вниз. Почувствовал прохладную шероховатую каменную поверхность пьедестала ягодицами. Откинувшись назад, он вытянул ноги и обхватил себя руками.

Шеннон присела перед ним на корточки. Она сняла с него ботинки и носки, джинсы и трусы. Затем собрала всё, повернулась и подняла его рубашку. Держа всё это в руках, она встала и подошла к краю пьедестала.

Её бедра слегка покачивались из стороны в сторону. Ягодицы казались кремовыми в лунном свете. Джефф наблюдал, как они двигались при каждом шаге и не мог оторвать взгляд от затененной расщелины между ними.

Вместо того, чтобы обойти разбросанную перед ней собственную одежду и кроссовку, Шеннон сгребла всё вместе ногами и смахнула с края пьедестала.

— Что ты делаешь? — спросил Джефф.

— Палубу расчищаю. — Она разжала руки. Одежда и обувь Джеффа упали на землю. Она обернулась. — Да ничего с ними не случится.

— Замечательно, — сказал он.

— Теперь нет никаких шансов, что на них попадет кровь. Она подошла к нему.

Джефф смотрел, смотрел, и смотрел на нее. Господи!

У него пересохло во рту, он дрожал, был напряжен — и немножко смущен тем, что между ног торчком стоял пенис.

Шеннон остановилась у его ног.

— Может, нам стоит это сделать стоя, — сказала она.

Джефф облизнул губы и сказал:

— Я не против.

Он поднялся на ноги.

Было очень странно стоять так высоко и без одежды. Посреди ночи. Перед красивой, обнаженной Шеннон. На кладбище. В окружении тринадцати склепов.

Он медленно повернулся, глядя на залитые лунным светом усыпальницы, на тени между ними и на бледную, поросшую травой поляну.

Взглянув на Шеннон, он увидел, что она тоже смотрит по сторонам.

— О, Господи! — внезапно выпалила она. — Кто это там?

Сердце Джеффа ёкнуло. Он резко обернулся.

— Где?

— Купился!

— Боже мой! — Он повернулся к ней. — Очень мило.

Тихо смеясь, она шагнула к нему и положила руки ему на бедра.

— Я напугала тебя?

— Угу. Чуток.

— На самом деле я никого не видела, — сказала она.

— Я знаю.

— Но у меня коварное предчувствие, что за нами следят.

— Потрясающе, — пробормотал Джефф.

— Меня всю трясет.

— Да, нас обоих.

— Да? — Она обняла Джеффа и слегка провела ногтями по спине. Он покрылся мурашками и задрожал. Её руки остановились на его лопатках. Она подалась вперед. Её живот упёрся в его пенис. Соски касались груди. Её влажные, открытые губы ласкали его шею.

Она целовала и лизала его.

Джефф застонал.

Ее рот исчез.

— Дай мне нож, — прошептала она.

Нож в его руке был горячим и скользким. Он не спешил разжимать ладонь.

— Я не уверен.

— Ты ведь не струсишь, правда?

— Это может быть опасно.

— Конечно, это опасно. Но не слишком. Нож нам не навредит, если мы будем действовать осторожно.

— А, что на счет… болезней?

— Ты чем-то болен?

— Ничем, я думаю, но…

— И я ничем. Давай, ты же хочешь это сделать, правда?

Его не очень привлекала идея разыгрывать из себя вампира, но он очень хотел, чтобы Шеннон снова прикоснулась к нему. Даже если это означало потерю небольшого количества крови.

— Я согласен, — сказал он.

— Прозвучало не очень уверенно.

— Просто… а что, если ты заденешь яремную вену или еще что-нибудь?

— Вот поэтому мы и убрали одежду с глаз долой, глупыш.

Эта фраза заставила его рассмеяться. Она рассмеялась вместе с ним.

Затем она сказала:

— Ты из-за этого очень нервничаешь.

— Ну, есть немножко.

— Вот что я тебе скажу. Это потому, что ты будешь первым.

— А я думал, что мы это и обсуждаем.

— Я имею в виду, ты первым будешь сосать меня. Мне понравилось, когда ты начал это делать. Я очень хотела, чтобы это продолжалось, но потом вспомнила об одежде. И о ноже — так что теперь ты можешь добраться до моей крови, не покалечив меня. Просто парочка аккуратных маленьких разрезов. Это будет замечательно.

— Но я не хочу тебя резать.

— Я сама это сделаю. Дай нож.

Он протянул его ей. Держа его над животом, она посмотрела вниз и попыталась его открыть. Ничего не получилось.

— У меня руки трясутся, — пробормотала она.

Джефф уставился на её груди. Они были всего в нескольких дюймах от его груди. Торчащие темные соски как будто тянулись к нему.

— Наконец-то, — сказала Шеннон, освободив лезвие. Оно открылось с мягким щелчком. — Левая сторона тебя устроит? — спросила она и наклонила голову вправо.

— Ну, думаю, что да.

— Хорошо. — Левой рукой она коснулась своей шеи сбоку. — Примерно здесь? — спросила она.

— Ну, да.

— Похоже, ты не слишком рад.

— Да я в восторге, поверь. Просто нервничаю. Я раньше ведь… никогда не пил кровь. Только свою. Ну, знаешь, когда порежешься. А чужую никогда.

— Я тоже. Теперь мы узнаем, из-за чего вся эта суета.

— Угу.

Держа пальцы на шее, чтобы отметить место, она подняла правую руку и коснулась острием ножа области перед средним пальцем.

— Тут нормально? — спросила она.

Она действительно собирается это сделать!

— Думаю, нормально.

— Готов?

Джефф отвел взгляд от её рук, от ножа, приставленного к шее, и уставился на левую грудь. Шеннон тяжело дышала. Грудь поднималась, затем опускалась, затем снова поднималась.

— Джефф? Ты готов?

— Буду, как только ты это сделаешь, — сказал он и поднял глаза.

— Начинаю. Кончик ножа вдавился в кожу. Лезвие вошло не более чем на четверть дюйма, может даже, меньше. Когда она вытащила его, капелька крови на нем увеличилась и стала ползти вниз. — Ну, как? — спросила она.

— Прекрасно.

— Нет, подожди. Еще один. Нужно, чтобы всё было по канону. — Она снова ткнула острием себе в шею, прорезав свежую ранку в дюйме от первой. Затем наклонилась, положила нож у своих ног и снова встала перед Джеффом. — Теперь хорошо, — сказала она.

Кровь из первого пореза тонкой струйкой добежала до ключицы и потекла на грудь.

Джефф положил одну руку ей на правое плечо, другую — на левый бок, чуть ниже грудной клетки.

Вскоре уже две струйки крови текли у Шеннон по груди.

Джефф уставился на них.

— Ты собираешься это сделать?

Стараясь говорить как Бела Лугоши в роли Дракулы, он сказал:

— Так приятно смотреть на твою кровь.

— Хочешь её вкусить? — спросила Шеннон дрожащим голосом.

Джефф наблюдал, как кровь оставляет узкие темные следы на левой груди.

Шеннон поежилась.

— Щекотно, — сказала она.

Одна струйка обогнула грудь, а другая потекла по груди к соску.

Джефф слегка присел, наклонился и слизнул кровь с соска.

Шеннон вздрогнула.

Он взял сосок в рот, обвел его языком и слегка сжал зубами, наслаждаясь его твёрдостью и эластичностью.

— Эй. — Она потянула его за волосы. — Не надо.

Он отнял свой рот и выдохнул:

— Кровь.

— Не надо никаких глупостей.

— Извини.

Она отпустила его волосы…

Слизывая кровь с её груди, он ожидал, что она опять схватит его за волосы, но этого не произошло. Он облизал всю боковину и нижнюю часть, затем снова провел языком снизу-вверх, ненадолго задев её сосок. Она напряглась и застонала, но не сделала попытки остановить его.

Хотя ему до боли хотелось снова пососать сосок, он решил, что не стоит испытывать судьбу.

Потому он оставил её грудь в покое и, следуя по кровавым дорожкам, поднялся выше.

Он проследовал за ними по плавному изгибу её ключицы к их источнику. Присосавшись губами к ранкам, он обхватил её руками и крепко прижал к своему телу. Её груди уперлись в его грудь: правая была сухой и теплой, левая — влажной и липкой. Его твердый пенис уперся ей в живот и заскользил вверх, пока весь плотно не прижался к ее телу.

Джефф извивался, тёрся об нее.

И лакал, чувствуя, как её кровь попадает ему в рот.

Он задавался вопросом, сможет ли он заставить её бить струей.

Чем сильнее он сосал, тем больше крови лилось ему в рот. И тем больше Шеннон стонала, задыхалась и извивалась рядом с ним.

«Она с ума сходит, — подумал Джефф. — Её это возбуждает».

Уверен, что теперь она меня не остановит.

Держа правую руку прижатой к её спине, он вытянул левую вперед, слегка повернулся, чтобы появилось пространство между их телами, затем протянул левую ладонь и обхватил её правую грудь.

Та заполнила его руку.

Сосок уперся в ладонь.

— Не надо, — выдохнула она, всё еще извиваясь.

Ей это нравится.

Он стиснул её грудь. Она была нежной, твердой, упругой, невероятной. Он сильнее присосался к шее. Кровь наполнила рот. Шеннон дрожала и тяжело дышала.

— Прекрати, — выдохнула она.

Ну, ладно, хорошо. Лучше делать так, как она просит.

Он отпустил её грудь и повёл рукой по её спине. Затем позволил ей соскользнуть вниз. Когда он провел по гладкому бугорку ее правой ягодицы, она застонала и выгнулась ему навстречу.

Да! Ей это нравится!

Джефф! — выпалила она.

Он опустил другую ладонь вниз и схватил её за ягодицы обеими руками, глубоко впиваясь в них пальцами и прижимая её еще плотнее к своему телу. Джефф яростно тёрся о Шеннон, впиваясь зубами в её шею, сосал и глотал.

— Нет! — взвизгнула она. — Прекрати! Мне больно!

Конечно, больно, ведь я кусаю твою шею.

Я кусаю ее за шею!

ЧЁРТ!

Он открыл рот и откинул свою голову назад. Выше и ниже крошечных порезов на изгибе её шеи виднелись серповидные ряды отметин от его зубов. Глубокие, отчетливые проколы, как будто он вонзил зубы в кусок сыра.

В мгновение ока они наполнялись кровью.

Он заорал: «БЛЯДЬ!»

А потом Шеннон впилась зубами ему в шею.

Боль пронзила его тело. Он вскрикнул, напрягся, затем потерял равновесие, когда Шеннон обхватила его ногами. Он отшатнулся назад, крепко прижимая её к себе за ягодицы.

А потом упал.

Его спина врезалась в камень. Голова, пролетев мимо края пьедестала, мотнулась в воздухе. Он позволил ей повиснуть, слишком ошеломленный, чтобы поднять её.

Он выпустил ягодицы Шеннон. Его руки безвольно упали вдоль тела.

Но она не ослабила хватки на его шее.

Она была на нём сверху, сосала и извивалась.

Мычала, втягивая кожу его шеи.

Он чувствовал, как её зубы погружаются в его плоть, как она с силой засасывает, чувствовал, как брызнула его кровь.

Слышал хлюпающие влажные звуки, когда она сосала и глотала.

Затем её зубы отпустили его. Её рот оторвался от него.

— Нет. Шеннон. Не надо. Не останавливайся.

— Тебе нравится?

— ДА. Господи. Пожалуйста.

— Больше никакой крови. Не сегодня.

— Ну, пожалуйста!

— Нет, нет, и нет. Больше никакой крови.

На четвереньках она скользнула назад, слегка касаясь сосками его груди, живота и бедер.

И поцеловала его твёрдый пенис.

Скользнула по нему губами.

Всосала его глубоко в тугую, влажную пещерку своего рта.

Извивалась и мычала, лизала, сосала, поглаживала его твёрдую длину вверх и вниз скользкими губами… и в конце проглотила.

Позже они вылизали друг друга дочиста. Затем спрыгнули с пьедестала и принялись искать свою одежду. Надев обувь и прихватив с собой всё остальное, они вернулись к машине. Затем они наложили себе на шеи марлевые повязки из сумочки Шеннон. Затем оглядели себя в свете салона. Уничтожив последние следы, быстро оделись и поспешили к дому Шеннон.

— Боюсь, ты опоздала, — сказал Джефф.

— Кого это волнует? — ответила Шеннон. — Это было просто замечательно.

— Не только это, — согласился с ней Джефф, — но и то, что вампиры нас так и не достали.

Шеннон оскалилась на него.

— Ты так думаешь?