Жуткие байки

Спасая Грейс

[11]

Остановив велосипед на вершине холма, Джим опустил ногу на асфальт и обернулся. Майк находился далеко за его спиной, весь взмыленный, с раскрасневшимся лицом. Его жирок подпрыгивал, когда он, через не могу направлял свой велик, и шуровал взбираясь вверх по склону, налегая на педали.

Джим снял с себя футболку, пока дожидался своего друга. Вытер ей свое потное лицо, затем швырнул в корзину на раме за седлом.

— С этого места дорога только на спуск, — отметил он.

Майк наконец докатился до него и затормозил рядом. Он опустился всем весом на руль, пытаясь отдышаться.

— Дерьмо на палочке, — выругался он. С его носа и подбородка скатывались капельки пота. — Меня щас сердечный приступ хватит.

— Ну, ты загнул. В пятнадцать лет ни у кого сердечных приступов не бывает.

— Да неужели?

— Просто думай о том, как здорово будет на озере.

— Если мы туда вообще доберемся. С твоими-то гениальными идеями. Готов поспорить, там даже нормальных тёлок не будет.

— Вот увидишь. — Минувшим днем, когда он уламывал Майка сгонять на великах на Индейское озеро, то напел про цыпочек, которые там появлялись в прошедшую субботу, когда он там был со своей семьей на пикнике. «Некоторые были пипец дурнушки, — говорил он, — но были и такие… просто отпад. Одна девчуля была в белом купальнике, который почти весь просвечивал. У нее все было видно. Прям вообще все! А на других были такие маленькие бикини, что дар речи терялся. Это было невероятным зрелищем. Мы и бинокли с собой прихватим, сечешь?» Майк слушал, лишь согласно кивая, разинув рот. А потом с полной решимостью согласился совершить этот велозабег дистанцией в добрых двенадцать миль.

— Дружище, — сказал Майк, — ведь если окажется, что ты не прав…

— Доверься мне. Ты обалдеешь, гарантирую.

— Уж лучше бы так.

— Вперед, погнали! — Оттолкнувшись от асфальта, Джим привел свой велосипед в движение. Он пару раз крутанул педали, набирая скорость. Затем дорога пошла под уклон сквозь густой лес. Он катился все быстрее и быстрее, вдыхая несущийся потоком навстречу летний воздух. Ощущения были несравнимо лучше, чем под вентилятором: воздух вихрем проносился по волосам, обдувал лицо, ласкал руки, грудь, живот и бока. Ощущать его на своих вспотевших подмышках и вовсе было замечательно. Но больше всего ему нравилось, где ветер задувал в штанину его купальных шорт, охлаждая его разгоряченный пах.

Оглянувшись на Майка, он заметил машину, показавшуюся из-за гребня холма. «Осторожно, сзади!» — окликнул он. Майк оглянулся, затем вильнул к обочине. Машина сдала немного к центру дороги, выехав на осевую линию, чтобы не задеть его. Когда она пролетала мимо, Джим перестроил свой велосипед обратно на дорогу. Автомобиль промчался вперед и быстро вернулся на свою полосу, вскоре исчезнув за поворотом.

— Успел разглядеть ту малютку? — окликнул его Майк.

Джим оглянулся через плечо.

— А?

— За рулем была девчонка. И будем надеяться, что она держит путь к озеру.

— Знойная телочка?

— Разве ты не… берегись!

Джим резко перевел взгляд вперед — как раз вовремя, чтобы успеть увидеть черный фургон прямо перед собой. Припаркованный. Да так, что задний бампер здорово выпирал на дорогу. Он притормозил и вильнул влево. Вроде увернулся. Но его велосипед занесло в сторону, резина велопокрышек потеряла сцепление с дорожным покрытием, бросив его к обочине. Он выпрямился на одной ноге, перекинул через раму другую и сделал несколько скачков, когда велосипед вылетел из его рук. Однако он в тот же миг осознал, что спешивание его проблем не решило. Внезапно его словно бы подхватил вихрь и, наконец, бросил на землю, где он и повалился.

Так и оставшись лежать.

Майк притормозил и обеспокоено покосился на него.

— Ты как?

— Вот же ёбаное сука дерьмо, блядь.

— Надо было смотреть, куда прешь.

Закряхтев, Джим уселся. Левое колено было все исцарапано до крови и испачкано. Как и левое предплечье, чуть ниже локтя. Он с осторожностью удалил с ран налипшую грязь и скривился. «Промою царапины, когда доедем до озера», — решил он. Не без труда поднявшись он, прихрамывая, поковылял к своему велику.

Футболка и полотенце все еще оставались в корзине. Но вот пакет с ланчем и бинокль вылетели.

— Ох, ты ж чёрт, — пробурчал он, подбирая бинокль. Он вытащил его из футляра, поглядел в окуляры.

— В порядке?

— Да, вроде бы цел. — Он убрал бинокль обратно в футляр. — Вот же мудила, а. Кто ему не давал съехать с проезжей части полностью?

— Ну, там дальше канава.

— Вот ведь козлина. — Джим доковылял до фургона и пнул его в борт.

— Боже! Не надо! Вдруг там кто-то есть?

Такая мысль Джиму в голову не приходила. Скривившись, он поспешил к своему велику. Майк уже сел на свой, приналегши на педали.

— Эй, меня подожди, — запихнув бинокль и пакет с ланчем обратно в корзину, он поднял велосипед за руль. Тревожно покосившись на фургон, он наступил на нижнюю педаль, оттолкнулся и перекинул вторую ногу через раму.

И тут же услышал высокий пронзительный крик.

По всей видимости, донесшийся откуда-то из леса неподалеку.

Майк остановился и оглянулся на него.

— Гос-споди!

Джим проехал мимо него, затем свернул на обочину перед фургоном и затормозил ногой об асфальт. Он пристально вглядывался в густую, тенистую чащу деревьев.

Майк подкатил поближе и тоже остановился.

— Это ведь человеческий крик был, верно?

— Определенно.

— Девчоночий.

— Ну да. Но я не уверен.

— В чем не уверен? — спросил Майк.

— Ну, ты же знаешь девчонок. Они все время кричат, по поводу и без. В смысле, совсем необязательно, что она в беду попала или типа того. Может быть, она просто дурачится.

— Ага, или паука какого углядела.

Они умолкли и стали прислушиваться. Джим слышал тихий шелест листвы в кронах деревьев, щебетание птиц и жужжание насекомых.

И затем вновь истошное: — Пожалуйста!

— О боже, — пробормотал он, — может, она и вправду в беде?

Глаза Майка округлились. — Походу ее ебут.

Джим почувствовал, как его сердцебиение участилось. — Ну да, — сказал он, разбираясь с велосипедной подножкой.

— Наверняка так и есть.

— Давай это выясним.

— Ты прикалываешься, что ли?

— Нет, не прикалываюсь. И кроме того, вдруг, если она и вправду попала в беду? — Он вытащил из корзины бинокль, вынул его из футляра и надел ремешок на шею.

— О, Боже, Боже, — пробормотал Майк, ставя на подножку свой велик. Он извлек собственный бинокль.

Джим пошел вперед, Майк — за ним по пятам, когда тот торопливо пересекал дно неглубокой канавы, и вскарабкивался по противоположному склону. Затем они углубились в тенистый лес.

Шел Джим не спеша, осторожно огибая кусты и деревья, тихонько опуская ноги и морщась от каждого негромкого похрустывания листьев и сучков под ботинками.

Над царапинами коленей и рук жужжали мухи. А на коже уютно обосновались комары. Он пожалел, что не имел на себе более закрытой одежды. Хотя в каком-то смысле это было даже здорово. Захватывающе. Красться по лесу, практически голышом, подобно индейцу.

Что, если там действительно трахают девушку?

Увидеть нечто подобное — это же сродни воплощению мечты.

Главное, чтоб нас не засекли.

А вдруг парень спалит нас, а потом бросится за нами?

О господи, он же нас прикончит.

Джим остановился и поискал взглядом Майка.

— Чего? — шепнул тот.

— Наверное, лучше не стоит.

— Ну, здрасьте.

— Что если попадемся?

Словно уязвленный уколом боли, Майк оскалил зубы верхней челюсти. От такой гримасы его щеки подскочили настолько высоко, что, казалось, они вот-вот запечатают собой глаза.

— Мы должны хотя бы одним глазком взглянуть, — прошептал он. — Нам выпала редкая возможность.

Джим кивнул. Он знал, что Майк прав. Им доводилось видеть обнаженных женщин в кино или порно журнальчиках, но во плоти — никогда. Если сейчас повернуть назад, то потом наверняка он будет корить себя за это.

«Скорее всего, ничего особенного мы не увидим», — подумал он, отвернувшись от Майка и углубляясь в лес.

Возможно, даже не удастся ее отыскать.

Не прошло и минуты, как он заметил краем глаза какое-то мельтешение за дальними деревьями справа от себя. Его сердце екнуло. Остановившись, он указал пальцем.

— Да-да, — прошептал Майк.

Они медленно двинулись в указанном направлении. Джим не мог ничего разглядеть. Деревья располагались слишком близко друг к другу, позволяя лишь мельком что-то увидеть сквозь крохотные прогалы между их стволами. Вскоре, однако они уже могли разобрать шорох опавшей листвы и хруст сухих веток. Послышалась серия сдавленных стонов и вскриков.

Низко пригнувшись, он прокрался к дереву, которое, как он надеялся, находилось достаточно близко, чтобы обеспечить ему качественный обзор. Он присел на корточки, ухватившись одной рукой за ствол. Майк присел позади него. Он почувствовал, как колени того уперлись в его спину.

Услышав тихий вздох Майка, Джим понял, что его друг уже что-то видит.

Джим высунул лицо за край ствола.

И ахнул.

А также почувствовал, как сжимаются его кишки.

Впереди на поляне действительно была обнаженная девушка, как он и предполагал. Стройная и красивая, на вид не больше восемнадцати. В солнечном свете, пробивавшимся сквозь древесные кроны, ее волосы отливали золотом, а влажная кожа сияла. Она была вся в поту, с нее буквально капало. За исключением тех мест, где ее, видимо, периодически скрывало от солнца тоненькое бикини, у нее был глубокий загар. Ее груди напоминали кремовые холмики. Темная плоть ее сосков оттопырилась. Переместив глаза ниже, Джим посмотрел на золотистый кустик волос, столь тонких и редких, что он мог видеть сквозь них, видеть нежные края ложбинки между ее ногами.

Это было гораздо лучше, чем он осмеливался предполагать.

Но также и гораздо хуже.

Хуже, потому что девушка была подвешена к ветке дерева при помощи веревки, обмотанной вокруг ее шеи, и также, потому что она корчилась и стонала, потому что ее рот был заткнут тряпичным кляпом, чтобы заглушить звуки, которые она трудилась издавать, а стоявший позади нее мужчина вытворял с ней нечто такое, что, должно быть, причиняло ей чудовищную боль.

Пока огорошенный и едва способный дышать Джим, наблюдал за развитием событий, мужчина вышел на передний план. Он был не старый, лет не больше двадцати на вскидку. Довольно привлекательный. Он ухмылялся. На нем не было ничего, кроме носков и кроссовок. У него был внушительных размеров стояк. В одной руке незнакомец держал охотничий нож, а в другой — пассатижи.

Он повернулся лицом к девушке. Чуть подался вперед и прижался лицом к одной из ее грудей. С диким выражением в глазах, она замотала головой из стороны в сторону. Сквозь кляп были слышны ее хныканья. Она попыталась пнуть мужчину, но потеряла равновесие. Веревка глубоко впилась ей в шею. Ее глаза выпучились. Она захрипела от удушья. Затем она встала на ноги, обретя равновесие, и зажмурила глаза.

Парень переместился лицом к другой ее груди. Ту, что он оставил, уже не выглядела кремовой. Она стала красной. Над соском виднелся изогнутый ряд отметин — следов его зубов.

После того как он опустился на колени, обе ее груди выглядели примерно одинаково.

Его лицо уперлось ей в промежность.

Хотя девушка извивалась, выкручивалась и мотала головой, она не пыталась отстранить его вновь. Не пыталась она и потянуться к нему. Очевидно, ее запястья были связаны за спиной.

Парень запрокинул голову. Затем потянулся вверх рукой с пассатижами.

И сомкнул их челюсти на ее правом соске.

Когда девушка издала приглушенный вопль, Джим выпрыгнул из кустов и бросился бежать, направляясь к мужчине, раскручивая бинокль за ремешок.

Парень оглянулся через плечо.

Начал разворачиваться.

Но он стоял на коленях. И не мог быстро отскочить.

Бинокль с силой врезался в его лицо сбоку. Голова откинулась назад, как будто он желал еще разок быстренько взглянуть на промежность девушки. Одно из ее коленей взметнулось вверх. Джим услышал, как клацнули друг о друга зубы. Мужчина отлетел в сторону. Откинулся назад, тяжело рухнув на землю. Его голова ударилась с тихим стуком. Он приземлился с задранными коленями. Теперь одно из них медленно откинулось в сторону. Другая нога выпрямилась, его кроссовка скользнула между босыми ступнями девушки. Она со всей дури наступила ему на лодыжку, и тот выдавил из себя изумленный стон в ответ.

Парень опять простонал, когда Майк наступил ему на правое запястье. Нагнувшись, Майк отобрал у него нож. Пассатижи, как заметил Джим, уже успели выпасть, из другой руки.

Мужчина оторвал голову от земли.

— Наподдай-ка ему еще разок, — выдохнул Майк.

Джим начал раскручивать бинокль на ремешке. Все быстрее и быстрее. Затем резко опустил руку, приложив бинокль о висок мужчины. Голова дернулась в сторону, разбрызгав брызги пота и слюней.

Поверженный остался лежать неподвижно.

— Погас, словно спичка, — прокомментировал Майк.

Джим и Майк синхронно обернулись к девушке. В ее глазах стояли слезы. Ее грудная клетка вздымалась и опускалась, когда она дышала носом. Джим взглянул на то, как приподнимаются и опадают ее сиськи. Увидел, как они покраснели, от следов, оставленных зубами душегуба. Правый сосок был ярко-красным и выглядел так, словно стремительно набухал от воздействия всего, что с ним проделали пассатижи.

Джим не испытывал никакого вожделения. Чувствовал только слабость, дрожь и тошноту.

— Все будет хорошо, — заверил он девушку. Переступив через ноги мужчины, он вытащил тряпку у нее изо рта. Кляпом оказались красные кружевные трусики, мокрые от ее слюны. Освободившись от скомканной ткани, девушка резко выдохнула.

— Сейчас мы тебя спустим, — сказал Джим.

Майк, воспользовавшись отобранным у злоумышленника ножом, перерезал веревку над головой девушки.

Она повалилась вперед. Джим подхватил ее. Заключил в объятия и поддержал. Ее лицо прильнуло к его шее. Он ощутил своим голым торсом ее шелковистую, горячую кожу. Нежное давление ее грудей. И что-то теплое, потекшее по тыльной стороне его ладоней.

Майк шагнул за спину девушки. Он содрогнулся.

— Боже, этот парень ее там резал.

Мгновением позже ее руки обхватили Джима. Она прижалась к нему, судорожно хватая ртом воздух и всхлипывая. Майк поднял в руках разрезанные веревки, продемонстрировав их Джиму, а после бросил на землю.

— Все будет хорошо, — шепнул Джим.

И тут он осознал, что, невзирая на собственный шок и отвращение, у него начинает твердеть. Эффект от близкого присутствия рядом с собой обнаженной девушки оказался чрезмерно мощным. Смущенный, в опаске, что она может выкупить его пылкость, он мягко ее от себя отстранил.

— Наверное, тебе лучше сесть.

Она шмыгнула носом, кивнула и вытерла глаза.

Джим, взяв ее за плечи, направил в сторонку. Он обратил внимание на то, как она повернула голову, и попыталась посмотреть мимо него, увидеть лежавшего на земле мужчину.

— Все в порядке. Он в отключке.

— Он… он может очнуться.

— Не переживай, — сказал ей Майк. — Мы о нем позаботимся.

Она начала оседать. Джим осторожно опускал ее. Когда ее колени коснулись земли, он ее отпустил. Она ссутулилась и оперлась на выпрямленные руки.

Джим увидел ее спину.

Та блестела от крови.

Майк встал рядом с ней. В его руках была обнаруженная где-то футболка. Он скомкал ее и промокнул ее кровавую неразбериху. Когда он убрал ткань, Джим смог различить рисунок, вырезанный прямо на коже девушки.

— Господь милосердный, — пробормотал он.

— Какое-то лицо, — прошептал Майк.

— Это череп. Долбаный череп.

По мере того как он смотрел на череп, кровавые линии на нем набухали и начинали вновь пускать струйки по изгибам ее спины.

— Мы должны прикончить этого гада, — заявил Майк.

— Я его прикончу, — подала голос девушка.

— Спокойно-спокойно. Майк, иди-ка пока сними эту веревку с ветки и свяжи его, ладно? А я тут позабочусь о девушке.

Майк приложил окровавленную ткань к ее спине, и поспешил прочь. Джим осторожно промокнул порезы. Отступив в сторону, он обтер багровые округлости ее ягодиц, затем тыльную часть ее ног. Затем он снова занялся черепом, промокнул его и оставил футболку на нем.

— Я поищу твою одежду.

Она оставалась на четвереньках, с бессильно опущенной головой.

Мужчина по-прежнему был распростерт на земле и совершенно неподвижен.

Майк, стоя лицом к дереву, энергично возился с узлом, крепившим веревку к стволу.

Одежда девушки была разбросана по поляне. Джим поднял ее влажные скомканные трусики. Развернув их, он обнаружил, что резинка разрезана в двух местах. Должно быть, мужчина срезал их прямо со своей жертвы. Джим бросил их и отыскал неподалеку красный бюстгальтер. Тот тоже оказался в клочья и мог пригодиться ей не больше, чем трусики.

Ее юбка и блузка лежали чуть поодаль от бюстгальтера. Джим подошел к ним. Короткая джинсовая юбка оказалась в порядке. Блузка в клетку тоже выглядела более-менее целой, правда, один из рукавов порван в плече, и исчезли все пуговицы.

Он огляделся, но не смог отыскать ни ее обуви, ни носков.

Футболка, которой ей вытирали спину, как понял Джим, должна принадлежать мужчине. Джинсы лежали аккуратно сложенные на верхушке большого камня у края поляны. Никакой рубашки. Только джинсы.

— Не желаешь мне помочь его связать? — спросил Майк, стягивая веревку с ветки.

— Хорошо. Секунду, — он вернулся к девушке. Та подняла голову и наблюдала за его приближением. Опустившись на корточки, он положил перед ней юбку и блузку. — Вот. Можешь их надеть.

— Благодарю.

— Все остальные вещи испорчены.

Она протянула дрожащую руку и подняла блузку. Затем откинулась назад и уселась на корточки. Теперь, вытирая лицо блузкой, она выглядела гораздо спокойнее.

— Как себя чувствуешь?

— Думаю, жить буду. Благодаря тебе и твоему другу.

— Джим, — сказал он. — Я Джим. Вон тот — Майк. — Кивком он указал на Майка, который уже успел перевернуть мужчину на живот. С зажатым в зубах ножом, он уселся мужчине на задницу и обмотал веревку вокруг одного из его запястий.

— Я Грейс, — сказала девушка. — Честное слово, я обязана вам обоим жизнью. — Она одарила его сладкой, трепетной улыбкой. Не мог бы ты помочь мне с этим? — Она протянула ему блузку.

Джим принял предмет одежды и постарался не смотреть на её груди, пока натягивал рукав на вытянутую руку девушки. Он вспомнил, как эти мягкие холмики совсем недавно прижимались к его торсу. Ему стало любопытно, каково было бы ощутить их в своих ладонях.

«Даже не думай об этом, — предостерег он себя. — После всего, что ей пришлось пережить…»

Устыдившись, Джим наклонился вперед и накинул блузку на ее спину. Он придерживал ее, пока Грейс возилась со вторым рукавом.

— Спасибо.

— Да не за что. А сейчас мне бы лучше пойти помочь Майку.

Она кивнула.

Джим встал и поспешил к своему другу.

К настоящему моменту оба запястья валявшегося без сознания мужчины были связаны за спиной. Майк слез с него, держа нож в руке.

— Похоже, ты сам о нем позаботился.

— Ну да. Только что с ногами делать? Мы же не хотим, чтобы он удрал.

— Даже не знаю.

— И что мы вообще с ним дальше будем делать?

— Мне вот интересно — фургон, стоящий на обочине дороги — его?

— Вполне возможно.

Джим обернулся. Грейс, уже стоявшая на ногах, наклонилась и влезла в юбку. Выпрямившись, она потянула ее вверх по ногам. Джим напоследок успел мельком поймать взглядом светлый пушок волос на ее лобке, прежде чем джинсовая ткань закрыла ему видимость.

— Тот фургон на обочине дороги, это его тачка?

— Да. — Грейс подняла бегунок молнии и застегнула пуговицу на талии. Потом направилась к ним, ступая несколько неуклюже, и даже не пытаясь застегнуть свою блузку. Она остановилась перед Майком. — Я Грейс, — представилась она, протягивая ему ладонь.

— Приятно познакомиться. Я Майк. — Лицо его наливалось пунцом, когда он пожимал ей руку.

— Ребят, вы спасли мне жизнь.

Майк пожал плечами.

— Рад, что у нас получилось.

— Вот, пытаемся решить, что с ним делать, — сказал Джим. — Если это его фургон, то нам, думаю, следует постараться его туда дотащить. Мы отвезем его в город и сдадим копам.

Она свысока уставилась на мужчину ни проронив ни слова.

— Или же можем остаться здесь с ним, — предложил Майк, — а она могла бы отправиться в полицию.

— Я останусь, — сказала Грейс. — А вы, ребята, езжайте за помощью.

— Ты что, шутишь? — не выдержал Майк.

— Да, ты же сама этого не захочешь. Он ведь скоро обязательно очнется.

— Со мной все будет в порядке. Он связан. Езжайте, только оставьте мне нож.

— Но мы на великах, — заметил Майк. — Нам понадобится немало времени, чтобы добраться до города.

— Можем взять фургон этого парня, — предложил Джим, хотя и понимал, что было бы безумием оставлять здесь Грейс одну. — Или же поедет кто-то один из нас?

— Видимо, речь идет обо мне, — сказал Майк, изобразив несколько кисловатую гримасу. — Ведь у тебя только ученическое удостоверение.

— Ситуация у нас экстренная. Копам будет до лампочки наличие у тебя водительских прав или же их отсутствие.

— Почему бы вам просто не воспользоваться своими велосипедами? — предложила Грейс. — Не думаю, что кому-то стоит использовать фургон. Когда приедут копы, то они непременно станут искать там улики. Его не стоит… ну, понимаете, подвергать постороннему воздействию. По-моему, у него там побывали и другие девушки, помимо меня.

— Да ладно? — не сдержал удивления Майк.

— Да-да, там сзади лежали какие-то шмотки. И я обратила внимание на пятна. Мне кажется, он один из тех парней, которые колесят по окрестностям… и хватают девушек, что им подвернутся.

— Убийца-серийник? — спросил Джим.

— Ну да, что-то типа того.

— Боженьки, — выдохнул Майк.

— Тебя-то он как поймал? — спросил Джим.

Грейс плотно сжала губы. Выглядела при этом так, словно прилагала все силы, чтобы сдержать слезы. Через некоторое время она ответила: — Просто сцапал меня, — ее голос прозвучал неожиданно резко, — пока я шла к своей машине. — Она шмыгнула носом. — Подошел ко мне сзади и… кольнул меня в спину. Своим ножом. Потом говорит: «Пойдем со мной. Я хочу тебе кое-что показать». И он принудил меня пойти к его фургону. Потом запихнул внутрь. Мы даже не были знакомы. И я никогда не переходила ему дорогу.

У Джима сжалось горло, пока он слушал ее и наблюдал, как она мучается, в попытках объясниться. Он протянул руку и положил ей на плечо. Она шмыгнула и быстро вытерла нос.

— Мне никогда в жизни не было так… жутко. Вы не представляете… — ее дыхание сбилось, — что он со мной вытворял.

По тому, как она посмотрела на Джима, и по наклону ее тела, он догадался, насколько она нуждалась в том, чтобы ее обняли. Он заключил ее в объятия. Блузка на ее спине промокла и стала липкой. Девушка крепко прижималась к нему. Ему захотелось, чтобы ее блузка была распахнута пошире, и ее обнаженная грудь прижималась к его торсу, как в прошлый раз.

Майк, наблюдавший за ними, нахмурился.

— Ну ладно. Надо что-то придумать, что делать с этим парнем.

— Почему бы тебе не отправиться за копами? — сказал ему Джим. — А я останусь с Грейс.

— Спасибо, но нет.

— Вам лучше ехать обоим, — сказала Грейс. — Здесь со мной ничего не случится.

— Не получится оставить тебя с ним одну.

— Еще как получится. — Высвободившись из его объятий, она утерла слезы из глаз. — Идите. Я серьезно.

До него вдруг дошло, почему ей так неймется спровадить их обоих. Словно тяжелая гиря, осела в его желудке.

— Ты задумала с ним что-то сделать.

— Нет, ничего я не задумала. Просто идите. Прошу вас.

— Так ты сможешь убить его, — ему было больно разговаривать с ней в таком тоне. Он хотел обнимать ее, осыпать поцелуями, а не стоять тут и обличать. — Ты убьешь его. А потом ты, скорее всего, заберешь его фургон и исчезнешь.

— Ну и дела, чувак, — сказал Майк. — А ведь ты же прав.

— Вы видели, что он со мной сделал. И то только малую кроху, из всего. — Ее лицо раскраснелось и, было искажено агонией, по щекам текли слезы. — Он должен… Боже мой, неужто вы не согласны, что он заслуживает всего, чего бы ни получил?

— Как бы да, но … нельзя же его вот так просто взять и хладнокровно прикончить.

— Именно так он собирался поступить со мной. Как только ему надоело бы меня мучить. А заодно и насиловать. И уверена, что я была у него далеко не первой. Держу пари, он проделывал подобное с кучей других девчонок.

— Понимаю, но убивать его… — промямлил Майк.

— Вам, ребята, смотреть не обязательно. Просто идите. Я дождусь, когда вас тут не будет.

— Но мы по-любому будем знать, — ответил Джим.

— Как и ты, — обратился к ней Майк. — Прямо сейчас ты хочешь с ним поквитаться за то, что он вытворял. Но что потом? Если убьешь его, тебе ведь до конца дней своих с этим жить.

— Мне и так придется жить с тем, что он со мной сделал, — сказала она, сделав глубокий, судорожный вздох. — Пока он не сдохнет, я буду… постоянно переживать, что он однажды снова до меня доберется.

— У него не получится, — сказал Джим. — Таких парней, как он не выпускают из тюрем.

— Ну да, как же.

— А если они не смогут доказать, причастность к совершенным им убийствам? — уточнил Майк. — Ему могут накинуть… ну не знаю, десятку или двадцатку за то, что он творил с Грейс. А за примерное поведение предоставляется досрочное освобождение.

— Все так, — поддержала Грейс. — Он может оказаться на воле через пять, пускай десять лет, и что же тогда? Даже если он не придет по мою душу, так доберется до кого-то еще.

— Она дело говорит.

— И это будет на нашей совести. — Грейс больше не плакала. Казалось, она полностью сосредоточилась на том, чтобы повлиять на решение Джима. — Если его выпустят, или он сбежит, или еще что-нибудь, и убьет кого-нибудь, то повинны в этом будем мы. У нас есть возможность избавиться от него здесь и сейчас. Никто, кроме нас, знать об этом не будет. И он больше никогда, никогда не сможет никому навредить.

— Это было бы убийством, — промолвил Джим.

— Да мне насрать! — Она вдруг рванулась в сторону, выхватила нож у Майка и бросилась к связанному, обездвиженному мужчине. Его тело содрогнулось, когда она приземлилась ему на задницу и высоко занесла нож.

— Нет!

Как раз в тот момент, когда нож стремительно опускался, Джим повалил ее на землю. Она ворочалась и извивалась под ним.

— Не трожь меня! — задыхалась она. — Отцепись!

Он поймал ее запястья и прижал их к земле.

— Выпусти нож!

— Джим, ты чего, — пробурчал Майк позади него.

— Мы не можем ей позволить!

Она перестала сопротивляться и заглянула Джиму в глаза.

— Позвольте мне сделать то, что мне нужно, — сказала она, — и вы сможете мной овладеть. Можете оба.

— Чего? — ошарашенно выдохнул Джим.

— Вам это нужно. Я же знаю, что нужно.

— О, Боже мой, — вырвалось у Майка.

Затаив дыхание, Джим уставился на нее сверху. Он сидел на ее бедрах. Блузка девушки распахнулась, демонстрируя груди. Он чувствовал ее жар. Припомнив, что на ней нет трусиков, у него начал вставать.

— Я серьезно. Вы оба мне приятны. Мы можем заняться любовью прямо здесь и прямо сейчас. Если вы позволите мне взять нож и… разобраться с ним.

— О, Боже, — пробормотал Майк.

— Целуй меня, Джим. Поцелуй же мою грудь.

— Иисусе. Ну давай же, дерзай чувак.

Он освободил ее левую руку — ту, что без ножа — и нежно погладил ее грудь. Он не сомневался, что никогда не прикасался к чему-либо столь нежному, столь восхитительному. Грейс тихонько простонала.

— Я причиняю тебе боль?

— Нет. Нет.

Он провел пальцем по полумесяцу ранок, оставленных зубами мужчины.

И невольно вздрогнул от неожиданности, когда рука Грейс погладила его пенис через купальные шорты. Ни одна девушка еще ни разу его там не трогала.

Она делает это только для того, чтобы я позволил ей убить того парня.

Ну и что? Пускай.

Это было бы то же самое, как если бы я убил его собственноручно.

Он — ее цена.

Да и в любом случае, нелюдь он конченный.

Рука Грейс проникла ему в шорты. Ее пальцы обхватили его член, медленно скользя вверх и вниз. Он вздрогнул. Ему показалось, что он вот-вот взорвется.

— Нет! — вскрикнул он, схватил ее за запястье, с усилием отвел ее руку и прижал к земле. — Так нельзя. Мы не можем этого сделать. Это было бы неправильно.

— Пожалуйста, — взмолилась Грейс.

— Нет.

— Не будь идиотом, — сказал Майк. — Когда еще нам такой шанс выпадет?

— Это не настолько важно! Мы не можем просто так угробить этого парня. Мне все равно, что он там натворил, нельзя вот так запросто взять и грохнуть его. Мы передадим его копам. Это должен закон решать, а не мы. Если убьем его, то станем ничуть не лучше, чем он сам.

— Вот же срань… — выругался Майк.

Отпустив левую руку Грейс, Джим потянулся через ее тело и попытался забрать нож из ее правой кисти.

Она крепко держала его, не выпуская.

— Ты не ведаешь, что творишь, — запротестовала она. — Ну, пожалуйста.

— Мне жаль. — Он освободил рукоятку ножа от ее пальцев. Взял нож в руки, затем слез с нее и поднялся на ноги.

Майк, нахмурившись, покачал головой.

— Блин, чувак, а ведь мы могли бы…

— Ничего бы путного из этого не вышло.

— Ага, ну конечно. Да, посмотри же на нее.

Грейс лежала на спине, опираясь на локти, переводя взгляд с Джима на Майка и обратно. Ее блузка была распахнута. Смятый край юбки высоко задрался на бедрах. Ноги согнуты в коленях и разведены в стороны. — Пожалуйста, — сказала она. — Если мы не убьем его… то даже не знаю, как мне быть. Я буду постоянно в напряжении. Я не хочу всю жизнь пребывать в страхе. Как же ты этого не поймешь?

— Я вполне понимаю. И мне искренне жаль. Правда, жаль. Господи, как бы я хотел… но я не убийца. И я не хочу, чтобы ты или Майк такими становились.

— Это было бы чем-то вроде самообороны, — выдал Майк. — Врубаешься?

— Ради всего святого. Он же связан и без сознания.

— Можем его развязать.

— О, какой ты находчивый. Ладно хорош, нам лучше поторопиться. Было бы чудом, если бы мы изловчились доставить его копам пока он не пришел в себя.

— Что же нам, в конце концов, с ним делать, на руках нести?

— Даже не знаю. Потащим волоком, наверное.

Джим подошел к сложенным джинсам мужчины, поднял их. Обшаривая карманы, он наблюдал, как Грейс с трудом поднимается на ноги. Она одернула юбку. Свела вместе края блузки спереди и теперь придерживала их. Она уставилась на него. В ее взгляде явно читался упрек в предательстве.

Джим обнаружил в карманах ключи от машины и бумажник.

Охваченный любопытством, он открыл бумажник. Водительское удостоверение сообщало, что незнакомца зовут Оуэн Филберт Шимли.

— Шимли, — произнес Джим.

Мужчина на земле простонал, словно пробужденный от того, что произнесли его имя.

— Вот дерьмо, — сказал Майк.

— Возможно, так даже лучше, — сообщил Джим. — Он сможет идти сам.

Майк, выглядевший встревоженным, схватил кусок веревки, который он отрезал после того, как связал руки Шимли. Он быстро соорудил скользящий узел на одном конце, опустился на колени и накинул петлю мужчине на шею. От рывка узел заскользил, пока не затянулся на шее пленника.

Джим бросил джинсы на землю. Поскольку его купальные шорты карманов не имели, он сунул ключи и бумажник за пояс. Резинка держала их достаточно прочно. Сжимая нож в правой руке, он поспешил к Майку.

Майк, стоя за ногами мужчины, туго натягивал веревку.

— Подъем, Шимли, — распорядился Джим.

Упершись лбом в землю, тот с трудом поднялся на колени. От рывка веревка натянулась, и он, задыхаясь, выгнулся назад. Стоя на коленях, он посмотрел на Джима. После на Грейс. Та вся ссутулилась и, словно скукожилась под его взглядом.

Джим нагнулся, подхватил свой бинокль и повесил за ремешок себе на шею.

— На ноги, — потребовал он.

Шимли встал.

— Пойдешь с нами, — сообщил Джим. — И чтоб без фокусов, не то пожалеешь.

Боже, как же банально и бестолково это прозвучало.

Но мужчина не сделал по этому поводу никаких язвительных комментариев. Он лишь молча кивнул головой.

— Ну что ж, вперед.

— Штаны мои отдайте.

— Хуй тебе, — сказал Майк.

Шимли оглянулся на него.

— Пошел вперед!

Шимли начал двигаться.

Грейс держалась позади него, оставаясь рядом с Майком.

«Она терпеть меня не может, — подумалось Джиму. — Но оно и к лучшему. Мы поступаем правильно».

Он попятился назад, не спуская глаз с Шимли. В действительности мужчина выглядел жалким, ковыляя с опущенной головой, ссутулив плечи, а его скукоженый пенис безвольно покачивался.

Большой, суровый монстр.

Но теперь правда не такой уж и суровый.

Издав рык, Шимли ринулся в атаку. Веревка затянулась вокруг его горла, как удушающий ошейник. Его голова дернулась. Лицо стало пунцовым. Но он не останавливался.

— Бля! — завопил Майк. Либо он выпустил из рук веревку, либо…

Джим замахнулся, метясь ножом в грудь Шимли.

Мужчина покачнулся и остановился в считанных дюймах от кончика лезвия. Пригнулся, оскалил зубы и зарычал.

— Не дёргайся! — шикнул Джим ему в лицо.

— Абракадабра, засранец. — Свободные руки Шимли вдруг возникли у того из-за спины. Он потряс спутанным мотком веревок перед глазами Джима. Майк и Грейс налетели на него одновременно.

Майк врезается в спину Шимли.

Грейс сбивает его с ног.

Они сильно толкают его, отбрасывая вперед.

Прямо на нож Джима.

Шимли врезается в него, насаживаясь на лезвие. Падая навзничь, Джим понимает, что все-таки убил человека.

А потом его голова обо что-то ударилась.

Джим очнулся от ужасной, неистовой головной боли.

Он сел и увидел, что его ноги связаны веревкой.

После этого он увидел голову Майка. Так близко, что можно было рукой дотянуться. Перевернутую. Большой красный шар с зубами и раскрытыми глазами. Из рваного обрубка шеи торчал, указывая в небо изуродованный фрагмент позвоночника.

Затем он увидел Грейс. С веревкой на шее. Она висела на ветке дерева. Ее ноги чуть-чуть не доставали до земли. Изо рта свисал вывалившийся язык. Ниже шеи и до самых коленей, она была вся блестящая и измочаленная и непонятная. Лишенная кожного покрова.

Из-за дерева вышел Шимли.

Все его тело было алого цвета. Он ухмылялся.

Левой рукой он держался за ребра. В правой сжимал окровавленный нож.

Мужчина приблизился к Джиму.

— Жаль, что ты проспал все веселье, тупица.

Джим подался вперед и принялся извергать содержимое желудка на собственные бедра.

Он все еще блевал, когда Шимли пнул его ногой в лоб.

Оглушенный, он повалился навзничь, ударившись о землю.

— Но ты пропустил не все. Тебе тоже достанется сполна. На-ка получи.

Джим взвыл, почувствовав, насколько глубоко нож проникает ему в живот.

«Музей бигфута Барни»

Люди шли к нам весь день. Не просто выпить пива или перекусить, запастись блесной или спреем от насекомых, или поглазеть на мой «Музей бигфута». Не поэтому. Я расскажу вам, почему.

На улице стояла серая, тоскливая погода, из тех, что вызывают в вас жажду по ярко освещенной закусочной, супу чили, знакомой мелодии из музыкального автомата. И все это вы можете получить у меня дома. Мое жилище идет первым после почти пятидесяти миль леса, такого густого и сурового, что может показаться, будто вы никогда больше не увидите человеческого лица. Я зову его «Музей бигфута или закусочная Барни».

Тем днем за стойкой стояла моя жена. Посетитель появился ближе к вечеру. Он вылез из «Доджа»-пикапа с прицепом-автодомом «Патфайндер» и поднялся по ступенькам крыльца. У двери он остановился, огляделся, как будто ожидая, что кто-то может подкрасться к нему сзади, а потом вошел.

На вид он был поджарый, суровый, и серьезно потрепанный. Рукав его фланелевой рубашки разодран. Лицо и шея испещрены царапинами.

Отвернувшись от прилавка, он, прихрамывая, направился к входу в музей. Мне стало любопытно, и я пошел следом за ним. Должно быть, он меня услышал. Почти бесшумно он развернулся и сунул руку под рубашку. Я мельком увидел черную сталь — край рукоятки автоматического пистолета — прежде чем он убрал руку, и полы рубашки опустились.

— Черт, — сказал он.

— С вами всё в порядке?

Он не ответил. Просто отвернулся и уставился на винчестер. Тот висел на стене над витриной, стволом к потолку.

— Это, бигфут оставил? — спросил он.

— Мне так сказали.

— Где вы его раздобыли?

— Приобрел у одного парня.

Его опущенные на витрину глаза, некоторое время изучали гипсовые слепки отпечатков гигантских ног.

— Их тоже купили?

— Кое-что. Некоторые. Я сам сделал два из них по отпечаткам, которые обнаружил недалеко от Кламута.

— Подлинные?

— Ну, насколько мне известно, да.

Он доковылял до следующей витрины и вгляделся сквозь стекло в полудюжину фотографий.

— Приходилось такого видеть? — спросил он.

— Бигфута?

— Ну, да.

— Нет. Пока нет. Хотя надежды не теряю. Они несколько раз появлялись в этих местах. И я видел следы, как уже говорил. Я выхожу на поиски, как только мне представляется такая возможность.

Он отошел в угол и уткнулся в гипсовый бюст.

— Он в натуральную величину, — сказал я ему. — Один скульптор из Каламы утверждает, что видел его еще в семьдесят восьмом.

— И много за него выложили?

— Да, прилично.

— Вас надули. Всё это фальшивки.

— Да?

В то время я отнесся к этому с подозрением, но, в конце концов, согласился заплатить художнику непомерную цену. Независимо от того, видел он этого зверя на самом деле или нет, обезьяньи черты лица соответствовали другим свидетельствам очевидцев и нечетким фотографиям.

— А, почему вы думаете, что это всё фальшивки?

Мужчина повернулся ко мне. Он потер покрытую струпьями царапину под глазом, как будто она зачесалась.

— Боже мой, — выдохнул я. — Вы его видели, да?

Мрачная улыбка исказила его лицо.

— Не просто видел.

— Расскажите мне, расскажите мне об этом всё! Я это к тому, что как раз сейчас этим занимаюсь. Я книгу пишу. Книга будет о снежном человеке. Я работаю над ней вот уже пять лет, собирая артефакты и истории… Мой музей, он привлекает всех, кто…

Он поднял руку, прервав меня. Улыбнулся, как будто его позабавил мой нетерпеливый лепет.

— Я расскажу вам об этом.

— Отлично! Просто здорово! Подождите, я магнитофон принесу. Ничего, если я запишу наш разговор?

— Да на здоровье, — он посмотрел в окно на хмурое небо. — Только поторопитесь.

— Я сейчас, я мигом.

Я поспешил в свой кабинет и притащил свой тяжеленный катушечный магнитофон в музей. Мужчина по-прежнему был один. Я закрыл дверь, чтобы не пускать незваных гостей и подключил аппаратуру. Установил свежую катушку с лентой и запустил ее.

— Прежде чем мы начнем, — сказал он.

Я поднял глаза, в ожидании плохих новостей.

— Я хочу кое-что взамен. У вас есть машина?

Я кивнул.

— Какая?

— «Бушмастер», семьдесят девятого года, полноприводный.

— Документы при себе?

— Да, в моём офисе.

— Я оставлю вам свой «Додж» с «Патфайндером», а вы перепишете свой «Бушмастер» на меня.

— Я не…

— Оно того стоит, поверьте мне. До сих пор, до сих пор вы выкладывали кучу денег за барахло. Тут одно барахло.

Он посмотрел на меня усталыми красными глазами.

— Я расскажу вам нечто такое, что сделает ваш музей знаменитым.

Я колебался.

— Подождите, пока я не закончу, тогда и решайте.

У меня не нашлось никаких возражений.

— Ну, давайте.

— Запускайте аппаратуру.

Я включил на магнитофоне запись, и мужчина принялся говорить. Вещал он поспешно, уставившись в пол, часто поворачиваясь, чтобы бросить быстрый взгляд в окно.

— Меня зовут Томас Ходжсон, мне тридцать два. Я родом из Энамклоу, последние две недели я охотился на бигфута в лесу примерно в тридцати милях к северу отсюда.

— «Со мной было трое друзей — Чарльз Рейдер, Боб Чемберс и Армондо Руис — все из Энамклоу. Это была идея Чемберса. Он наткнулся на следы еще в начале июня. Он вообразил, что мы все станем миллионерами, если сможем изловить бигфута. Или убить его. Или так, или иначе. Хотя я не думаю, что мы действительно рассчитывали найти это существо. Скорее это был просто предлог, чтобы провести наш отпуск на дикой природе. Мы все вместе служили в морской пехоте — там мы и познакомились — во Вьетнаме. Мы все приехали в Энамклоу в семьдесят втором году, и открыли магазин спорттоваров, чтобы забыть обо всём этом дерьме. Ясно одно, — мы отправились на поиски бигфута, и, несомненно, другое, что, чёрт возьми, мы нашли его.

Руис увидел следы на двенадцатый день пути. Он собирал хворост для костра и потягивал свое варево. Он называл его «сервеза»[12]. Его редко можно было увидеть без «сервезы» в руке. Следующие полтора дня мы потратили, двигаясь по следам. В конце концов, мы потеряли их у ручья примерно в двадцати милях от нашего базового лагеря. Они просто закончились у водотока. Мы не смогли заприметить их снова, поэтому решили задержаться и посмотреть, как будут развиваться события.

В ту ночь мы разбили лагерь у ручья. Сначала дежурил Руис, потом Чемберс. Около двух часов ночи меня разбудил выстрел. Чемберс принялся орать во всю глотку: «Эй, я одного поймал! Я одного поймал!»

Я схватил винтовку и вылез из палатки как раз в тот момент, когда он вбежал в лагерь. Рейдер и Руис выскочили из другой палатки. Они направили на Чемберса лучи своих фонариков. Господи, что за… Он стоял, расставив ноги и подняв это… существо… за руки. Оно висело, как мертвое. Однако из него вытекала кровь. Было слышно, как она барабанит по почве.

Чемберс опустил существо на землю.

Руис осветил его, и мы все ясно увидели, что это был не человек. Оно было покрыто щетинистым мехом, и форма у него была неправильная: руки слишком длинные, зад больше похож на медвежий, нежели на человеческий. Но лицо было безволосым и бледным, и оно каким-то образом наводило на мысль о маленьком ребенке.

— Оно пришло попить у ручья, — сказал нам Чемберс. Он выглядел очень расстроенным. — Полагаю, вы осознаете, что это бигфут.

— Ну, вроде бы маленький, как думаете? — сказал Рейдер.

— Думаю, что это снежный человек, — сказал я. — Молодая особь. Что еще это может быть? Вы когда-нибудь видели что-то подобное? — Никто из нас такого не видал. — У нас появилась чёртова уйма благоприятных возможностей. Мы пришли за бигфутом, и, Бог свидетель, мы его заполучили! Ребята, вы посмотрите на один-единственный экземпляр. Да, мы знаменитыми станем. И богатыми! Мы можем продать это существо, или гастролировать с ним, или превратить его в колоссальный контракт на книгу. Возможности ошеломляют!

После этого Чемберс перешел к тому, что мы должны вырыть могилу и похоронить это существо. Однако никто на это не купился. Пока Руис и Рейдер все еще были ошеломлены идеей богатства, я попробовал воздействовать на них еще одним способом.

— Мы значительно улучшим наше благосостояние, имея на руках полноценную взрослую особь. Если это детеныш бигфута, то его родители, вероятно, находятся поблизости, — все посмотрели на меня так, как будто подумали об одном и том же, и им эта мысль не очень понравилась. Но я продолжил. — Мы выставим детеныша в качестве приманки. Когда папаша или мамаша появятся, — бабах!

— Ни за что, — сказал Чемберс. — Считай, что я не участвую.

— Что ты имеешь против денег? — спросил я.

— Есть правильные вещи, а есть неправильные, Ходжсон. Я только что убил это существо. Для меня этого достаточно. Более чем достаточно.

— А как насчет вас? — спросил я остальных.

Руис покачал головой. — Я не знаю, чувак.

— А, я скажу, что надо использовать возможность, пока она есть, — сказал Рейдер. — Синица в руках, понимаете?

Руис кивнул.

— Мы убили детеныша, чувак. Если его родичи пойдут искать… — Он покачал головой, и в его глазах мелькнул страх.

Я привёл доводы в пользу того, чтобы остаться, но остальные не сдавались. В итоге, мы связали тушу, водрузили ее на шест палатки и отправились в путь. Рейдер шел впереди, за ним Чемберс и я несли шест с ношей, а Руис замыкал шествие. Никто из нас не разговаривал. Думаю, мы прислушивались, ожидая услышать шаги, или рев, или что-то в этом роде. Ничего не происходило. В лесу было тихо, если не считать обычных ночных звуков: сов, лягушек и тому подобного.

Затем Рейдер издал вопль и взлетел прямо вверх, размахивая руками и ногами. Кроме него я ничего не увидел. Секунду он просто висел там, извиваясь и крича. Затем он рухнул вниз. Он приземлился прямо у моих ног, и теперь у него не хватало головы.

Да, его голова всё еще была там, примерно в двенадцати футах над землей. В руках этого существа, этого огромного, тёмного существа! Бигфута. Это могло быть только оно. Оно швырнуло голову Рейдера на землю и наступило на нее — вдавило ее.

К тому времени мы уже бросили свою ношу. Пока существо было занято тем, что вдавливало голову Рейдера в землю, я вскинул винтовку к плечу и выстрелил. Существо вздрогнуло и отшатнулось назад. Затем оно ушло. Попросту умчалось.

Мы втроем немного постояли, собравшись в круг, и глядя на то, что осталось от Рейдера, затем устремили свой взор вглубь чащи деревьев. Руис всё качал головой и бормотал: «Господи Иисусе».

— Оно доберётся до всех нас! — прокричал Чемберс.

— У него была такая возможность, — сказал я ему. — Наверное оно, отправилось куда-нибудь спокойно умереть.

— Оно вернется, — сказал Чемберс. — Оно будет возвращаться снова и снова.

Я поинтересовался у него, с каких пор тот стал ясновидцем, но Чемберс меня проигнорировал.

— Ему нужен детеныш, — сказал Руис. — Предлагаю оставить детеныша.

— Я его не оставлю, — заверил я их.

— Это уже твои проблемы, — сказал Чемберс. Он махнул Руису, и они двинулись прочь вместе.

Так я их и нашел, спустя час. Вместе — с переломанными руками и ногами, переплетенными и скрученными в ужасный кровавый узел.

Я шел, не останавливаясь. Я вряд ли ожидал, что переживу эту ночь, но я продолжал тащиться вперед, с этим существом на спине, его связанные руки тянули меня за шею, как ребенок, которого несут на плечах.

Наступил рассвет, а я продолжал движение. Солнце пробивалось сквозь деревья, тело воняло, вокруг нас роились мухи, но я продолжал двигаться. Наконец, я добрался до базового лагеря. Я забросил тушу в заднюю часть «Патфайндера» и помчался, словно гонимый чертями».

— Это было сегодня днём, — сказал он.

— Вы хотите сказать?..

Он кивнул, предвосхищая мой вопрос.

— Да, это существо в моем доме на колёсах.

— Боже мой! Могу я… могу я его увидеть?

— Только перепишите «Бушмастер» на меня, и я отдам вам документы на «Патфайндер» и грузовик. Справедливый обмен.

Я колебался.

— С ними что-то не так?

Улыбка исказила его лицо.

— Да ничего особенного. Я просто хочу поменяться, вот и всё.

— Вы же не думаете, что снежный человек может преследовать машину!

— Конечно, не думаю. Просто мне так будет спокойнее.

— Я сейчас вернусь.

Кивнув, он повернулся к окну и уставился на тёмный лес.

Я оставил его и бросился в свой кабинет, не обращая внимания на любопытные взгляды жены и полудюжины посетителей за обеденной стойкой.

В кабинете я лихорадочно рылся в своем столе, дрожащими руками перебирая бумаги в поисках документов на машину. Наконец, я нашел их. Когда я задвигал ящик обратно, я услышал, как снаружи разбилось стекло. Следом раздался выстрел.

Я пробежал в музейное помещение перед посетителями и распахнул дверь.

Ходжсон пропал.

В помещении стоял отвратительный затхлый смрад, который наводил меня на мысли о плесени и мертвечине.

Подавляя рвотный позыв, я ринулся к разбитому окну. Выглянул наружу, но увидел только тёмную дорогу и лес по другую сторону от нее.

Я выбрался наружу. Побежал сквозь ветреную ночь. В сторону закусочной. На стоянку. К потрёпанному «Патфайндеру» Ходжсона.

Его задняя дверь валялась на гравии.

Перешагнув через дверь, я заглянул в автодом и, увидев очертания тёмного предмета на полу, поспешно забрался внутрь. Встав на четвереньки, я поднял это за волосы.

Голоса. Торопливые шаги.

До того, как заявились любопытные, я надёжно припрятал это в шкафу.

Это гордость моего музея бигфута, но я никому ее не показываю, даже своей жене. Я всё набивал и монтировал сам. Храню это внутри запертого ящика, в углу под искореженной металлической дверцей «Патфайндера».

Возможно, когда мой эпос о бигфуте будет завершен, я поведаю об этом миру.

А может, и нет.

Это мое, и я хочу, чтобы таким оно оставалось и далее.

Часто, поздно ночью я запираюсь во мраке своего музея и открываю ящик. Я держу голову Ходжсона у себя на коленях и слушаю запись его голоса. Иногда я словно ожидаю, что его губы начнут шевелиться в такт с записанными на пленку словами.

Но они никогда этого не делают.

Герман

Шарлотте, которую все называли Чарли, было тринадцать лет, и она была очень храброй девочкой, считавшей себя сорванцом. Она также считала себя исследователем неизведанных территорий, подростковым детективом и борцом с несправедливостью. Свой велосипед она считала жеребцом по кличке Спиди[13], и думала, что у нее есть невидимый друг по имени Герман, который повсюду сопровождает ее и который, несмотря ни на что, убережет ее от беды.

У нее было очень богатое воображение.

Но она не была полностью оторванной от реальности.

Она могла распознать неприятность, когда сталкивалась с ней. Услышав мчавшуюся сзади машину, Чарли съехала на обочину. Она вздрогнула, когда та пронеслась мимо с ревущим двигателем и грохочущим радио, а парень крикнул из пассажирского окна:

— Отсоси!

Машина, старый синий «мустанг», пролетела мимо нее так быстро, что она не успела разглядеть, кто был внутри.

Пара подонков, — в этом Чарли была уверена.

Ее левая рука отпустила руль Спиди.

Она ткнула в полуденное небо поднятым прямым средним пальцем.

Машина впереди нее затормозила.

Вот тогда-то она и поняла, что попала в беду.

— О-о, — пробормотала Чарли, резко остановилась и уперлась ногами в тротуар.

Держа Спиди между ног, она оглянулась через плечо.

Дорога представляла собой залитую солнцем мостовую, окаймленную ярко-зеленым лесом. Сзади до поворота, ее полосы были пусты.

Она посмотрела вперед. Единственной машиной в этом направлении был «мустанг».

Он начал медленно двигаться задним ходом.

— Черт, — пробормотала Чарли. — Вот я и доигралась.

Она огляделась по сторонам, словно проверяя лес на наличие пути к отступлению. Затем повернулась лицом к «мустангу».

Примерно в двадцати футах перед ней он остановился. Двери открылись, и оттуда вышли двое молодых людей. Благодаря школе, церкви, оркестру, хору и команде по софтболу, а также ее постоянным поездкам по местечку Мейплвуд и его окрестностям, Чарли знала почти всех, кто жил поблизости. Эти парни были ей незнакомы.

Они были в возрасте выпускников средней школы. Оба одеты в футболки, синие джинсы и ковбойские сапоги. Водитель был тощим и неприятным. Во рту торчала незажженная сигарета. Пассажир был толстым и противным. Он что-то жевал.

Они остановились позади «мустанга». Оба уставились на Чарли. Затем ухмыльнулись друг другу.

— Вы только посмотрите, кто тут у нас.

Тощий щелкнул зажигалкой и прикурил.

— Привет, ребята, — сказала Чарли. — У вас какие-то проблемы?

— Нет, скорее у тебя, — ответил толстяк.

Его голос звучал невнятно из-за того, что он жевал.

— Предположим, что это остроумно, — сказала она.

— Что ты делаешь на нашей дороге? — спросил тощий.

— Это не ваша дорога. Это общественная дорога, на самом деле — государственное шоссе 63, и я имею полное право им пользоваться.

— Неправильно.

— Совершенно неправильно, — добавил толстяк.

Чарли снова оглянулась через плечо.

— Кого ты там высматриваешь? — спросил тощий.

— Джона Уэйна?[14]

— Не катит, — сказал толстяк.

— Седьмую кавалерийскую?[15]

— Не катит.

— Бэтмена?

— Не катит.

— Я никого не высматриваю, — ответила Чарли.

— И это правильно, — одобрительно кивнул тощий. — Потому что никакие супергерои тебе не помогут.

— И теперь, ты по уши в дерьме, — сказал толстяк, — а мы — и есть это дерьмо.

— Заткнись, Том, — бросил в его сторону тощий.

Том нахмурился, как ребенок, которого отчитал отец. Затем он начал глотать то, что жевал. Для этого ему потребовалось приложить значительные усилия.

Пока он развлекался своим занятием, Чарли сказала:

— Послушайте, мне жаль, что я вывела вас из себя, ребята. Я не имею ввиду, что вы вроде как этого не заслужили. Во всяком случае, Том. Это не совсем прилично — кричать такое. Я имею в виду, «отсоси». Это действительно очень грубо так сказать совершенно незнакомому человеку. Вот я и не сдержалась. Но мне очень жаль. Хорошо?

— Хорошо, — легко согласился тощий.

Но они не развернулись и не направились к своей машине. А просто оставались на месте и продолжали смотреть на нее.

— Теперь я могу ехать? — спросила Чарли.

— Как тебя зовут? — вместо ответа спросил худой.

— Зачем тебе это?

Он швырнул в нее сигаретой. Чарли вздрогнула. Прежде чем она успела увернуться, тлеющий кончик мягко ударился о ее розовую футболку, чуть ниже плеча. От него остался кружок пепла размером с ластик на карандаше. Когда сигарета упала, она смахнула серую точку и сказала:

— Хорошая работа. Черт. Очень мило.

— Как тебя зовут?

— Чарли.

— Это мужское имя, — парировал Том.

— Разве ты мальчик? — спросил другой.

— Она не мальчик, — картинно помотал головой Том.

— Я могу ехать? — спросила она тощего. Казалось, он был главным. — Пожалуйста.

— Скажи: Пожалуйста, очень прошу.

— Пожалуйста, очень прошу.

Внезапно на лице Тома появилось настойчивое, счастливое выражение. Он наклонился ближе к своему другу, приложил ладонь ко рту, как будто боялся, что Чарли может читать по губам, и что-то прошептал. В конце своего сообщения он повернулся к ней лицом, скрестил руки на своей огромной груди и ухмыльнулся.

Другой сказал:

— Том хочет, чтобы ты задрала рубашку.

Несколько секунд Чарли просто стояла, глядя на них и придерживая свой велосипед. Затем она сказала:

— Пусть Том дунет в свой казу[16].

Улыбка исчезла с лица Тома.

— Заставь ее сделать это, Билл.

— Если ты это сделаешь, — сказал Билл, — может быть, мы тебя отпустим.

Она покачала головой.

— Я должна предупредить вас, ребята, что вам лучше отпустить меня, или вы очень — очень пожалеете.

— Просто сделай, что мы…

— Нет! — внезапно выпалила она. — А теперь уезжайте и оставьте меня в покое!

— Все, что мы хотим, так это немного посмотреть на твои сиськи. Что тут такого?

— Может, она их стыдится, — сказал Том. — Учитывая, что они такие малюсенькие.

— Вам лучше просто убраться отсюда.

Она снова оглянулась через плечо.

— Никто не едет, — заметил Билл. — Пока нет. А если вдруг случайно и появится машина, это не принесет тебе никакой пользы. Никто тебе не поможет.

— Я вас предупреждаю. Возвращайтесь в свою машину и уезжайте! Вы можете подумать, что мы здесь одни, но вы ошибаетесь. Видите, что это за велосипед?

— И что дальше? — спросил Билл.

— Это велосипед, рассчитанный на двоих.

— Ну и что?

— А о чем это тебе говорит? — спросила она.

— Что ты какая-то ебаная дура, — сказал толстый Том и ухмыльнулся. — Только ненормальная ездит одна на таком велосипеде.

— Это потому, что я не одна.

— А-а-а, точно, — сказал Том.

— Со мной Герман.

— Ну, конечно.

— Герман? — спросил Билл.

— Он мой лучший друг. И он такой большой и сильный, что ты не поверишь. По сравнению с ним Арнольд Шварценеггер выглядит пигмеем.

Билл и Том улыбнулись друг другу.

— Мне уже страшно, — сказал Билл. — А тебе?

— Да я в ужасе, — сказал Том. Он поднял раскрытые ладони, пошевелил пальцами и сказал: — О-о-о-о, мне так страшно! Посмотри на меня! Я просто трясусь!

Худому Биллу, казалось, было не так весело. Он спросил:

— Как зовут твою подругу? Хелен?

— Герман.

— И вы, типа, вместе ездите на этом двухместном велике?

— Верно.

— Но, блин, я его что-то не вижу.

Том разразился смехом. Его огромный живот трясся и колыхался. Он пару раз хлопнул Билла по спине.

— Прекрати, — осадил его Билл. Снова обратившись к Чарли, он спросил: — И какого он роста, этот твой Герман?

— Он очень высокий. Почти семь футов.

— Действительно высокий. Так почему же я его не вижу?

— Потому что.

— О, потому что, — oн взглянул на Тома. — Это все объясняет.

Том фыркнул еще пару раз, но убрал руку со спины Билла.

— Его никто не может видеть, — объяснила Чарли.

— О, я понимаю. Ты хочешь сказать, что он — невидимка.

— Правильно.

— Теперь я действительно напуган.

— А я так боюсь, что сейчас обосрусь! — выпалил Том, пританцовывая, как будто пытался сдержаться.

— Тебе не будет так весело, если ты попытаешься со мной что-нибудь сделать. Он разорвет вас на куски.

— Неужели? — Билл посмотрел на Тома. — Подожди, я с ним разберусь, — затем он вышел вперед, с важным видом прошел мимо Чарли и остановился рядом со вторым рулем. Она повернулась, чтобы посмотреть на него. — Хорошо, Герман, покажи, на что ты способен.

Он выпятил подбородок.

— Германа там нет, — сказала Чарли.

Глядя на нее, Билл приподнял брови.

— Неужели? Ты ведь не разыгрываешь меня, правда? — oн протянул руку и похлопал по кожаному сиденью. — Ты права. Черт! А я с таким нетерпением ждал встречи с ним.

— Я тоже, — сказал Том.

— Итак, где же твой Герман?

— Он слез, когда мы остановились.

— Ты хочешь сказать, что он был здесь, а теперь его нет?

— Верно.

— И где он сейчас?

— Достаточно близко, чтобы разобраться с вами, ребята, если вы не оставите меня в покое.

— Откуда ты знаешь? — спросил Том. — Ты же не можешь его видеть?

Он казался довольным, как будто перехитрил ее.

— Я просто знаю, — сказала Чарли. — Он прямо здесь и ждет, когда вы, ребята, попробуете что-нибудь учудить, а потом он вас так отметелит, что вам не поздоровится.

Билл медленно покачал головой из стороны в сторону.

— А тебе не кажется, что ты уже слишком взрослая, чтобы иметь воображаемого друга?

— Он не воображаемый.

Позади нее Том сказал:

— Спорим, что это Снаффлупагус[17].

Она повернулась к Тому и сказала:

— Его зовут Герман.

— Ну, конечно.

— И он разорвет нас на части, если мы будем приставать к тебе?

Она снова повернулась к Биллу.

— Ты прав. Он не просто мой лучший друг, он — мой телохранитель. И вам лучше отпустить меня прямо сейчас. Мне нужно только подать ему знак, и…

— Ну, так сделай это, — сказал Билл.

— Не заставляй меня. Ты пожалеешь об этом. Я тебя предупреждаю. Вам лучше просто уехать…

Билл ударил ее в левое плечо. Удар развернул ее и отбросил назад. Чарли ахнула и попыталась соскочить с велосипеда. Но зацепилась за седло левым бедром. Вскрикнув и взмахнув руками, она шлепнулась на мостовую. Велосипед рухнул ей на правую ногу.

— Ой! — вскрикнула она.

— О-о-о, неудачное падение, — сказал Билл.

Он обошел велосипед, схватил Чарли за руку и оттащил ее в сторону. Затем рывком поднял ее на ноги.

— Избавься от велосипеда, — приказал он Тому.

— Не смей! — рявкнула Чарли. — Оставь его в покое, ты, бычара!

— Пошла ты, детка.

— Он тебе больше не понадобится, — объяснил ей Билл.

— Что мне с ним сделать? — спросил Том.

— Укати его в лес. Брось где-нибудь. Чтобы никто не мог увидеть его с дороги.

— Понял.

Том подтянул спадающие джинсы, затем наклонился и поставил велосипед на колеса. Держась за передний руль, он быстро покатил его к краю дороги и дальше в лес.

Чарли смотрела ему вслед.

Когда он скрылся из виду, она попыталась вырваться из хватки Билла.

— Перестань, — предупредил он.

Она лягнула его в голень.

Он сбил ее с ног.

Она все еще лежала на спине и стонала, когда вернулся Том, спрятавший велосипед.

— Что ты с ней сделал? — спросил он.

— В морду дал.

Том нахмурился.

— Ты не должен заниматься такими вещами, когда я этого не вижу.

— Не волнуйся, ты не многое пропустил. Вот что, я отгоню машину с дороги, а ты останься с ней. Можешь отвести ее вон туда, к деревьям.

— О, замечательно.

Он пару раз хлопнул в ладоши, затем направился к Чарли, в то время как Билл вернулся к «мустангу».

Остановившись у бедра Чарли, Том уставился на нее.

— У тебя есть парень? — спросил он.

— Может быть.

— Что? Так есть или нет? — Он ткнул ее носком ковбойского сапога.

— Наверное, Герман. Но…

Он лягнул ее.

— Не засирай мне мозги Германом. Я имею в виду настоящего парня.

— Герман настоящий, — пробормотала она.

— Да, уж.

— Так и есть. И вы, ребята, пожалеете, что вообще родились, когда он с вами разделается.

— Конечно.

— Он прямо за тобой! — выпалила Чарли.

Том оглянулся.

Чарли перевернулась с боку на живот. Когда она попыталась встать, Том наступил ей на спину. Его сапог швырнул ее на асфальтовое покрытие. Она выдохнула со свистом.

— Думаешь, я идиот? — спросил Том.

Склонившись над ней, он схватил ее за ворот футболки и пояс на шортах и поднял с земли. Футболка растянулась и начала рваться, но на плечах еще выдерживала вес. От шорт оторвалась верхняя пуговица. Молния немного соскользнула вниз, когда он нес ее в лес.

Принеся ее на место, Том отпустил футболку и обеими руками вытряхнул Чарли из шорт. Она упала головой вперед, приземлившись на руки.

На четвереньках она рванулась вперед.

И остановилась, когда Том потянул за эластичный пояс ее трусиков.

— Ты никуда не уйдешь.

— Оставь меня в покое! — простонала она, задыхаясь.

Он натянул резинку и отпустил ее. Та щелкнула ее по ягодицам. Он рассмеялся.

Услышав звук торопливых шагов по сухим сосновым иглам, Чарли подняла голову и увидела Билла, вышедшего на поляну.

Приблизившись, он стянул с себя футболку. Его джинсы висели очень низко. Латунная пряжка ремня была похожа на череп. Справа на ремне висел нож в коричневых кожаных ножнах. Раньше Чарли ножа не замечала.

Он был очень худым, костлявым и белым. Выглядел так, словно никогда не бывал на солнце без рубашки. Посередине груди, прямо между сосками, выделялось скопление ярко-красных прыщей.

— Давай посмотрим, что у нас есть, — сказал он Тому.

Широкое лоснящееся лицо Тома расплылось в ухмылке. Он шагнул за спину Чарли и просунул пальцы под обвисшие плечи ее футболки.

— Не надо, — всхлипнула она с дрожью в голосе. — Я тебя предупреждаю.

Он дернул за футболку, растягивая ее и разрывая до конца. Когда он стянул ее до лодыжек, она схватилась за грудь и крикнула:

— Герман!

Билл пришел к ней на помощь со странной улыбкой на губах:

— Г-е-е-е-р-м-а-а-а-н! — позвал он мелодичным голосом. Эй, Г-е-е-е-р-м-а-а-а-н! Где ты-ы-ы? Ты ну-у-у-жен Чарли.

Том, все еще стоя у нее за спиной, стянул с нее трусики. Он провел языком по ее ягодицам, и она крикнула:

— Помогите!

— Можно, я буду первым? — спросил Том.

— Ни в коем случае.

— Эй, да брось. Ты всегда снимаешь сливки.

— Это потому, что после тебя они уже никуда не годятся. Просто подержи ее для меня.

— Да, да, да. Держу.

Чарли стояла напряженная и дрожащая, сжав ноги, обхватив руками груди, в то время как Билл вытащил нож из ножен и зажал его между зубами. Рукоятка ножа была обмотана черной изолентой. Лезвие, длиной не менее пяти дюймов, было обоюдоострым.

Освободив руки, Билл расстегнул пряжку с черепом и молнию джинсов.

На нем не было никакого нижнего белья.

Чарли быстро отвела взгляд.

Затем руки Тома появились из-за ее спины. Они схватили ее за запястья и заставили поднять руки. Он поднимал их до тех пор, пока у нее не заболели плечи, и ей пришлось встать на цыпочки.

Она чувствовала сзади его выпуклый живот.

С голой, горячей и скользкой кожей.

Перед ней Билл закончил снимать сапоги и джинсы. Затем он шагнул к ней, ухмыляясь из-за рукояти ножа, зажатого в зубах.

— Отойди от меня, — взвизгнула она.

Он вынул нож изо рта.

Чарли покачала головой.

Он прикоснулся кончиком ножа к нижней части ее подбородка, затем слегка провел им вниз по шее.

— Пожалуйста, — пробормотала она.

— Пожалуйста? Кому ты это говоришь? — спросил он. — Мне или своему другу Герману?

— Не делай мне больно.

— Думаю, старина Герми бросил ее, — сказал Том и прижался животом к ее спине.

— Куда катится мир, — притворно сокрушался Билл, — если нельзя рассчитывать на помощь невидимых друзей в трудную минуту? Печально.

— Не надо, — умоляла она. — Пожалуйста.

Стиснув зубы, она смотрела, как нож чертит линию на ее левой груди. Она дернулась, когда нож задел кончик соска. ярко-красная капелька крови расцвела, а затем исчезла.

Исчезла во рту Билла.

Он лизал. Он сосал. Он застонал и стал сосать сильнее, втягивая ее маленькую грудь глубоко в рот, а в это время его правая рука поднялась и всадила все пять дюймов лезвия в его правый глаз.

От удара его голова откинулась назад.

Грудь Чарли выскочила у него изо рта.

Позади нее толстый Том издал странный, пронзительный смешок, решив, что его приятель проделывает какой-то странный трюк с ножом.

— Эй, — с сомнением в голосе позвал он.

Билл ничего не ответил. С открытым ртом он отступил на два шага назад, на три… с обмотанной черной изолентой рукояткой ножа, торчащей из глаза.

— Что ты делаешь? — спросил Том.

Билл упал навзничь. Пока он лежал, корчась на земле, Том отпустил запястья Чарли и обхватил ее рукой за шею. Он крепко прижал ее к себе, его живот заставил ее выгнуть спину, а подбородок оказался над ее левым ухом.

— Пиздец! — выдохнул он. — Билл? Какого хуя? Билл? Зачем ты это сделал?

Билл, больше не дергаясь, ответил громким влажным пердящим звуком.

— Блядь!

Нож начал подниматься. Его лезвие скользило вверх, медленно вытягиваясь из кровавого месива в глазнице Билла.

— Эй, что за… — начал Том.

Нож вышел до конца. Он неподвижно застыл над лицом Билла. Кровь, стекавшая с лезвия, мягко капала в заполненную кровью глазницу.

— Эй, постой, блядь.

— Герман, — простонала Чарли.

— Ни в коем случае. Нет. Чушь собачья.

— Отпусти… меня…

Нож медленно взлетал. Все выше и выше, как будто его предлагали кому-то на ветке дерева над телом Билла.

Том начал отступать, все еще сжимая шею Чарли.

Его живот толкнул ее в спину, приподняв над землей. Она начала задыхаться.

В восьми или девяти футах над лицом Билла подъем ножа прекратился.

Том тянул Чарли назад. Она брыкалась, размахивала руками и задыхалась.

Нож полетел в нее.

Или в Тома.

Клинок кувыркался в воздухе, разбрасывая мелкие брызги крови.

Послышался глухой удар совсем рядом с левым ухом Чарли.

— Ай! — всхлипнул Том.

Его рука резко дернула ее за шею, когда он начал заваливаться назад.

Чарли последовала за ним, оседлав мягкий холм его живота. Тот просел, когда она на него приземлилась. Из него вырвался воздух.

Все еще с задранными вверх ногами, Чарли отпихнула руку Тома от своей шеи. Затем резко оттолкнулась от тела. Отползла в сторону, вскочила на ноги и обернулась.

На лбу Тома, там, где должен был торчать нож, появилась красная отметина размером с четвертак.

Размером с тыльную часть рукоятки ножа.

Задыхаясь, Чарли потерла горло и поморщилась. Она шагнула ближе к Тому.

Его большой белый живот двигался вверх — вниз в такт дыханию.

Глаза были закрыты.

Толстяк все еще был в сапогах, но джинсы были спущены до голеней. Он был очень белым и бугристым и походил на чучело, сделанное из хлебного теста, смазанного маслом.

Чарли взглянула на его штуку. Сморщив нос, она быстро отвернулась.

— Герман? — позвала она.

— Здарова.

Голос раздался прямо перед Чарли, но выше ее головы.

— Спасибо, — сказала она.

— Рад был помочь.

— Но, блин, ты определенно не торопился.

— Что ж… Лучше поздно, чем никогда. Верно?

Она покачала головой.

— Ты позволил им причинить мне боль.

— Я знаю. Мне ужасно жаль. Правда.

— Почему ты их не остановил, черт возьми?

Герман не ответил.

— Ты же видел, как тот парень ударил меня?

— Да.

— Почему ты не прикончил его прямо тогда?

— Я… Полагаю, мне было любопытно.

— Любопытно? Что значит «любопытно»?

— Я хотел посмотреть, что у них на уме.

— Боже, разве это не было очевидно? Я имею в виду, к тому времени, как толстяк раздел меня, это должно было быть довольно…

— Боюсь, я был… несколько захвачен происходящим.

— Ты что?

Он колебался несколько секунд, затем сказал:

— Я… хотел посмотреть.

— Посмотреть?

— Боюсь, что да.

— О, разве это не замечательно. Я думала, ты джентльмен.

— Знаю. Мне жаль. О, Чарли. Я и был им… Я никогда не шпионил за тобой. Я всегда выходил из комнаты, когда тебе… требовалось уединение. Но… Я не знаю. Мне так жаль. Дело в том, что ты уже не тот ребенок, каким была раньше, и я боюсь, что мне… мне следовало вмешаться гораздо раньше. Я это знаю. Я просто не мог себя заставить… Ты такая красивая, Чарли.

— Вот блин.

— Ты меня ненавидишь?

Она нахмурилась.

— Нет. Не тупи. Я никогда не смогу возненавидеть тебя. Но… ты позволил тому парню на самом деле… порезать меня, — oна коснулась маленькой ранки на соске и показала Герману кровь на кончике пальца. — Видишь?

— Да, вижу. Сможешь ли ты… простишь ли меня?

Она слизнула кровь с пальца.

— Может быть.

— Пожалуйста, Чарли.

— Поцелуй его, чтобы он выздоровел, — сказала она.

Герман заколебался. Затем он пробормотал:

— Хорошо.

От прикосновения его губ у Чарли перехватило дыхание. Кровь размазалась по груди. Сосок начал растягиваться. Трепеща, она застонала. Она нашла плечи Германа, обняла их, и ее бросило в дрожь.

Его рот оторвался от ее груди.

— Ну как? — спросил он.

И она увидела, как шевельнулись его губы. Призрачные губы, испачканные ее кровью.

— Вторую, — сказала она.

— Но она не порезана.

— Неважно.

Когда он закончил, она задыхалась и едва держалась на ногах. Она вцепилась в его плечи.

— Я хочу увидеть тебя, — выдохнула она. — Я хочу увидеть, как ты выглядишь.

— Мы это уже проходили, Чарли.

— Знаю, знаю. Ты голый… это неприлично. Хотя… вряд ли это проблема, правда? Я имею в виду, ты позволил этим парням раздеть меня. Это будет справедливо… И в любом случае, я люблю тебя.

— Любишь?

— Да. Конечно. Но я должна тебя увидеть. Я никогда тебя не видела.

— Полагаю, мы могли бы отправиться домой и немного накраситься.

— Нет, сейчас. Я должна увидеть тебя прямо сейчас.

— А. Но я не понимаю, как…

— Нож, — выдохнула она.

— Что?

— Где он?

Чарли отпустила его плечи и обернулась. Она взглянула на Тома, лежащего на спине. Отметина на его голове превратилась в багровую шишку. Его глаза по-прежнему были закрыты. Она осмотрела лесную подстилку за его головой, затем вскрикнула: «Вот он», подбежала, и присев, подняла нож.

Затем поспешила обратно к Тому.

Он открыл глаза, когда она опустилась на колени над его головой.

Открыл их очень широко.

— Сюда, Герман, — позвала она. — Быстрее.

— Привет, — сказал Том, его голос дрожал.

— Ну, привет, — ответила она ему.

Его живот раздался вширь, когда Герман сел на него.

Том поднял голову от земли, как будто надеялся увидеть, кто на нем сидит. С его жирного красного лица капал пот… и, может быть, несколько слезинок. Он пронзительно захныкал.

— Очень хорошо, — сказала Чарли. — Ты просто сиди, милый. Я сама все сделаю.

Том завизжал, когда она перерезала ему горло.

Кровь хлынула фонтаном.

Чарли отбросила нож. Она стала брызгать на Германа кровью. Затем сама наклонилась к струе, схватила Германа за забрызганные кровью плечи и притянула к себе. Обвила его руками.

Кровь залила его лицо.

Покрыла его.

Капала с него.

Она поцеловала его скользкие губы.

Он весь был скользким — большой, нежный и очень скользкий — когда они свалились с тела Тома, катались по траве, боролись, целовались и занимались любовью на залитой солнцем поляне.

Вскоре от крови у них начался зуд. Они вылизали друг друга дочиста.

Потом легли бок о бок на траву.

Через некоторое время Чарли сказала:

— Мне не нравится, что я не могу тебя видеть. Раньше я думала, что это здорово, но теперь… Боже, почему ты должен быть невидимым? Это несправедливо. Я не могу смотреть на тебя.

— В этом есть свои преимущества, — отметил Герман.

— Думаю, да, но… Я знаю, что мы можем попробовать накрасить тебя и все такое. Разрисовать тебя, — oна сморщила нос. — Но это не одно и то же. Я действительно хочу увидеть тебя. Увидеть, как ты будешь выглядеть… если станешь как настоящий?

— Я настоящий, Чарли.

— Я знаю, но… Я имею в виду настоящую плоть и кровь. С кожей. Как ты будешь выглядеть, если у тебя будет кожа, как у… Эй! У меня идея!

Она похлопала его по плечу, затем повернулась и поползла к ножу.

— Подожди, Чарли.

— Нет, это будет круто.

— Мне будет жарко. И неприятно.

— О, не будь таким занудой. Это будет замечательно.

Герман застонал.

— Кроме того, я крупнее Тома. Он не подойдет.

— Эй, их двое, а ты один. Кожи будет много, может, даже на шляпу останется.

Чемпион

— Ты никуда не пойдешь, — сказал человек, загораживающий дверь.

Он был поменьше Гарри Барлоу, у него не было ни объема, ни мускулов, чтобы придать своим словам достаточно убедительности. Но, с обеих сторон возле него находились двое его приятелей. Гарри подумал, что он мог бы размотать всех троих, но решил не пробовать. Как и большинству здоровяков, ему всю жизнь досаждали люди, желающие доказать свою лихость. Ему это просто осточертело. Он больше не хотел драться.

— Пожалуйста, отойдите — обратился он к мужчине.

— Только не в этой жизни, приятель. Ты останешься там, где есть. Это твоя великая ночь.

Весь ресторан взорвался овациями. Гарри медленно повернулся, изучая лица вокруг себя. Большинство из них были мужские лица. Как ни странно, он не обратил на это внимания во время еды. На самом деле, он почти ни на что не обращал внимания, кроме своего стейка из первоклассной вырезки говяжьего филе[18] на ужин.

Когда он впервые увидел «Бар и стейк-хаус Роя», он был удивлен большому скоплению автомобилей на парковке. Городок, спрятанный в долине глубоко в лесистой местности северной Калифорнии, казался слишком маленьким, чтобы в нем находилось так много машин. Однако, попробовав сочный стейк, обжаренный на углях, он понял, что люди, вероятно, проехали целые мили, чтобы поужинать у Роя. Он был рад, что сюда заглянул.

Рад, до нынешнего момента.

Теперь он хотел только одного — свалить. Он сделал шаг по направлению к трем мужчинам, преграждавшим ему путь.

— Стоять! — крикнул кто-то позади него.

Гарри обернулся. Он уже видел этого человека. Во время ужина парень переходил от столика к столику, болтая и смеясь с посетителями. Он даже перекинулся парой слов с Гарри:

— Меня зовут Рой, — обращался он к нему. — Вы здесь впервые? Откуда вы? Как вам бифштекс?

Он производил впечатление приятного, доброжелательного человека.

Теперь-же он направлял в живот Гарри дробовик.

— Это еще зачем? — спросил Гарри.

— Я не могу позволить тебе уйти, — сказал ему Рой.

— Почему?

Кроме нескольких разрозненных позвякиваний столового серебра, в ресторане воцарилась тишина.

— Ты соперник, — ответил ему Рой.

— Какой еще соперник? — спросил Гарри. Ожидая ответа, он ощутил первые нотки страха.

— Не какой, а чей.

Гарри услышал чей-то тихий смешок. Оглядевшись вокруг, он увидел, что все лица обращены к нему. Он потер руки о свои мягкие вельветовые брюки.

— Ну, ладно, — сказал он. — Ну и, чей я соперник?

— Чемпиона.

— Я?

Новый взрыв хохота.

— Ты, конечно. Слышал про субботние ночные бои? Ну, что ж, здесь, в «Баре и стейк-хаусе Роя» у нас имеется своя разновидность.

Радостные возгласы и аплодисменты прокатились по ресторану. Рой поднял руки, призывая к тишине.

— Первый, вошедший в дверь в субботу после девяти часов вечера, является соперником. Tы вошел в девять часов три минуты.

Гарри припомнил группу из семи или восьми мужчин, которые стояли прямо за дверью и разговаривали тихими, возбужденными голосами. Несколько человек, странно посмотрели на него, когда он проходил мимо. Теперь он понял, почему они были там. Они прибыли к девяти. Зная условия, они были достаточно умны, чтобы дождаться появления болвана, сунувшегося внутрь первым.

— Послушайте, — сказал Гарри, — я не желаю с кем-либо драться.

— Обычно все так говорят.

— Так, я не стану этого делать.

— Мы поймали одного паренька пару лет тому назад, — сказал Рой. — Какого-то трусишку-пацифиста. Он не хотел сражаться с чемпионом. Ни в какую не хотел. И он побежал к двери, — Рой ухмыльнулся и взмахнул дулом дробовика. — А я его замочил. Я и тебя шлёпну, если надумаешь дать дёру.

— Да вы все чокнутые, — пробормотал Гарри.

— Все это лишь способ приятного времяпровождения, — Рой перевел внимание на толпу:

— Ладно, народ. Всем вновь прибывшим на субботние ночные бои, я объясню, как это работает.

К нему подошла официантка, держа в руках аквариум, набитый красными бумажками.

— У нас здесь, в аквариуме, сто билетиков. На каждом билетике указан промежуток времени от трех секунд до пяти минут. Никогда еще бой дольше не длился. Вы платите пять баксов за каждую возможность. Победитель забирает банк. С момента начала поединка продажа билетов прекращается, не проданные билеты принадлежат заведению. Он погладил руку женщины, которая держала аквариум. — Это Джули, она хронометрист. А я — судья. Бой заканчивается, когда один из двух участников умирает. Вопросы есть?

Вопросов не возникло.

— Подходите и приобретайте билеты на стойке. Поединок состоится через десять минут.

В течение следующих десяти минут, пока клиенты извлекали деньги из карманов и вытаскивали билеты из емкости, Рой стоял на страже. Гарри подумывал о том, чтобы броситься к двери. Однако он решил, что было бы разумнее столкнуться нос к носу с чемпионом, чем с дробовиком Роя. Чтобы скоротать время, он подсчитал количество проданных билетиков.

Семьдесят два.

По пять долларов за штуку. Выходит, что собралось триста шестьдесят баксов.

— Поединок состоится через одну минуту, — объявил Рой. — Последняя возможность приобрести билетик.

Продажа билетов была завершена.

— Элмер?

Худощавый, лысый старик кивнул и вышел через заднюю дверь.

— Чемпион скоро будет, народ. Поможете убрать столы с дороги?..

Шесть столиков из центра помещения были сдвинуты к краям, оставив свободное пространство, которое казалось Гарри ужасно тесным.

Толпа внезапно зааплодировала и засвистела. Посмотрев в сторону задней двери, Гарри увидел, как вошел Элмер. За ним шал высокий худощавый мужчина.

— Леди и джентльмены! — обратился Рой. — Чемпион!

Чемпион хмуро сверкнул глазами на толпу, пока ковылял к свободному пространству, судя по его виду, он дрался до этого много раз. Его широкий лоб пересекал шрам. На левом глазу повязка. Часть одного уха отсутствовала. Как и указательный палец левой руки.

Посмотрев вниз, Гарри увидел причину странной, неуклюжей походки чемпиона. Отрезок цепи длиной в три фута тащился между его скованными ногами.

— Да я не буду драться с этим мужиком, — сказал Гарри.

— Поверь, будешь, — сказал ему Рой. — Элмер?

Худощавый старик опустился на колени. Открыв замок, он снял кандалы с правой лодыжки чемпиона.

Гарри сделал шаг назад.

— Стой спокойно, — приказал Рой.

— Да вы не сможете заставить меня драться с этим человеком.

— Те, у кого цифры меньше, будут рады это услышать.

— Правильно! — крикнул, кто-то из толпы.

— Просто стой там, — крикнул другой.

Все больше людей присоединялись к крикам, некоторые побуждали его пассивно ждать смерти, другие требовали сражаться.

Элмер закрепил кандалы на левой лодыжке Гарри. Цепь длиной в ярд теперь сковывала его с чемпионом.

— Время? — потребовал Рой.

Крики прекратились.

— Десять секунд до начала, — сказала Джули.

— Элмер?

Старик поспешил прочь. Из-за прилавка он достал пару одинаковых ножей.

— Пять секунд, — сказала Джули.

У ножей были деревянные рукоятки, латунные поперечные гарды и восьмидюймовые лезвия из полированной стали.

— Мы же ведь не будем этого делать, — сказал Гарри чемпиону. — Они не могут нас заставить.

Чемпион глумливо ухмыльнулся.

Элмер вручил один нож чемпиону, другой Гарри. Он бросился в сторону, когда Джули обьявила: «Начали!»

Гарри бросил свой нож. Острие ножа глубоко вонзилось в пол, сделанный из твёрдых пород дерева. Рукоятка всё еще вибрировала, когда чемпион сделал выпад в сторону живота Гарри. Гарри отскочил. Цепь остановила его ногу, и он упал навзничь. Чемпион наступил ему на колено. Гарри вскрикнул, когда его нога взорвалась болью.

С безумным воплем чемпион бросился на Гарри. Используя обе руки, Гарри удержал нож, который чемпион направил ему прямо в лицо. Лезвие приближалось. Моргнув он почувствовал, как его правой ресницы коснулся стальной кончик. Извернувшись, он сдвинулся в сторону. Лезвие распороло ему ухо и вонзилось в пол сбоку от его головы.

Он ударил чемпиона кулаком в нос. Перекатившись, он выбрался из-под оглушенного мужчины. Отполз от цепких рук и встал.

— Хватит! — закричал он. — Ну, хватит уже! Это надо прекратить!

Толпа засвистела и загудела.

Чемпион, подхватил свой нож с пола, вскочил на ноги и замахнулся на Гарри. Лезвие рассекло переднюю часть его клетчатой рубашки.

— Да остановись-же ты!

Чемпион рванулся и зарычал. Сделал выпад ножом в живот Гарри, но Гарри отбил руку. Чемпион нанес еще один удар. На этот раз лезвие рассекло блокирующую руку Гарри. И снова нацелилось ему в живот. Откатившись в сторону, он увернулся от стали.

Захватив правое запястье и локоть чемпиона, он выбросил колено вверх. Предплечье сломалось с хрустом, похожим на треснувший хворост. Закричав, чемпион выронил нож.

Но тут же поймал его левой рукой и сделал яростный выпад в сторону Гарри, который отпрыгнул в сторону.

Опустившись на одно колено, Гарри схватил цепь и с силой дёрнул. Нога чемпиона взмыла вверх, и тот опрокинулся назад. Гарри бросился на него. Обеими руками он вцепился в левую руку чемпиона и пригвоздил ее к полу.

— Да, сдавайся! — крикнул он в измазанное кровью лицо мужчины.

Чемпион кивнул. Нож выпал из его руки.

— Ну, вот и все! — Гарри посмотрел на аудиторию. — Он сдался! Он вылетел!

Внезапно мужчина сел и вцепился зубами в горло Гарри. Ослепленный болью и яростью из-за обмана, Гарри пошарил рукой по полу. Он нашел нож. Четыре раза вонзил его в бок чемпиона, прежде чем челюсти на его шее разомкнулись. Чемпион рухнул. Его голова с глухим стуком ударилась об пол.

Гарри отполз в сторону, ощупывая свою раненую шею. У него не было такого сильного кровотечения, как он опасался.

Сидя на полу, он наблюдал, как Рой опустился на колени рядом с чемпионом.

— Он мертв? — крикнул кто-то из толпы.

Рой проверил пульс. — Еще нет, — объявил он.

— Ну так давай уже! — крикнул кто-то.

— Держись, чемпион! — призывал другой.

— Сдавайся! — взывал женский голос.

Толпа ревела в течение нескольких секунд. Затем воцарилась полная тишина. Полнейшее безмолвие. Все взгляды были прикованы к Рою, стоящему на коленях рядом с поверженным чемпионом.

— Умер, — объявил Рой.

Джули нажала на секундомер:

— Две минуты и двадцать восемь секунд.

— Это мой! — закричал мужчина, размахивая своим красным билетиком. — Это мой! Он у меня!

— Поднимайтесь сюда, — сказал Рой, — мы только сверим цифры и вручим вам ваш выигрыш. Он повернулся к своему тощему старому помощнику. — Элмер?

Элмер опустился на колени между Гарри и трупом. Он расстегнул кандалы мертвеца. Прежде чем Гарри успел отреагировать, железный браслет был застегнут на его правой лодыжке. Элмер запер замок на ключ.

— Эй! — запротестовал Гарри. — Снимите его! Я же ведь победил! Вы должны меня отпустить!

— Не могу, — сказал Рой, глядя на него сверху и улыбаясь. — Ты теперь чемпион.