Жуткие байки

Приятные вибрации

Ким расстелила одеяло на песке. Встала на его середину, опустила вниз пляжную сумку, после чего сняла обувь и носки. Кроссовки поставила по двум углам одеяла на случай, если поднимется ветер.

Затем она расстегнула блузку.

Ей стало интересно, наблюдает ли за ней кто-нибудь. Пляж ведь не был пуст. По меньшей мере дюжина парней — кто-то из них играл в волейбол, кто-то бросал фрисби, некоторые загорали в одиночестве или с друзьями, семьями или подругами — они чуть не свернули шеи, провожая её взглядами, когда она пробиралась по пляжу в поисках свободного места, чтобы расстелить свое одеяло. Некоторые и сейчас могли пялиться на неё, желая увидеть, как она будет снимать одежду.

На пляже было полно молодых красоток в откровенных купальниках, но большинство парней в пределах видимости не сводили глаз с Ким. Потому что она была единственной, на ком всё еще были блузка и шорты. И они хотели посмотреть, как она раздевается.

Она достаточно часто была на пляже, чтобы знать, как это бывает.

Прямо сейчас большинство мужиков сверлили взглядами её спину, зная, что она уже расстегнула блузку, и прямо-таки замерли в ожидании, когда она стянет её с плеч. Большинство, как она подозревала, надеялись, что каким-то чудом, в порыве безрассудства или из-за рассеянности она оставила верх своего купальника в другом месте.

«Жаль разочаровывать вас, парни», — подумала она.

Она сняла блузку, бросила её на одеяло, затем быстро стянула шорты и переступила через них. Это должно было положить конец напряжению для её аудитории. Теперь она была просто еще одной девчонкой в бикини со стрингами. В конце концов, она не забыла надеть купальник. И он не был прозрачным. И он не расстегнулся и не свалился с неё, чтобы доставить им удовольствие.

Парни могли с чистой совестью переключить свое внимание на другие дела.

Некоторые, конечно же, будут продолжать наблюдать. Такие типы практически всегда попадаются.

«Это просто часть похода на пляж, — сказала себе Ким. — Ты знаешь, что на тебя будут смотреть, будут оценивать и восхищаться. Ты знаешь, что парни клюют на тебя. Нравится тебе это или нет, но так оно и есть».

Расслабься и получай удовольствие.

Сцепив руки за головой, она потянулась. Закрыла глаза, выгнула спину, поднялась на цыпочки, сжала ягодицы и застонала от приятного ощущения напряженных мышц. Медленно втянула свежий, солёный воздух. Она слышала шум прибоя, крики чаек и детей, смех и возгласы, рок-н-ролл, рэп, кантри, а также маниакальные вопли ди-джеев из близлежащих радиоприёмников. Ким почувствовала тепло солнечных лучей на своем теле. Наслаждалась тем, как мягкий, прохладный ветерок шевелил её волосы и скользил по обнаженной коже.

«Как же хорошо, — восхитилась она. — Вот это жизнь! Лучше, чем сейчас, и не бывает».

«А, нет. Бывает. Без бикини было бы еще лучше», — подумала она.

И тихо рассмеялась.

Тогда парням действительно было бы на что посмотреть.

Ну уж нет. Ни за что.

Ким открыла глаза. Даже сквозь тонированные линзы ее солнцезащитных очков блики от залитых солнцем волн были такими яркими, что она была вынуждена прищуриться. Малышня с шумом плескалась в полосе прибоя. Рядом прошла пара влюбленных, пена ласково скользила по их ногам. Мимо них пробежал мужчина в обтягивающих плавках, его накачанные мускулы перекатывались, бронзовая кожа сверкала.

Он даже не посмотрел в сторону Ким. После того, как он пробежал мимо, она скользнула взглядом по его спине, задержалась на бугрящихся ягодицах под обтягивающими плавками. И всё еще наблюдала за ним, когда заметила молодого человека, растянувшегося на песке в паре ярдов слева от неё.

Он лежал на животе, сложив руки под подбородком. Лицо было повёрнуто в её сторону. На нем были странные очки. Совсем не похожие на очки для плавания. Кожаные, с маленькими круглыми линзами. Зелёные стекла линз были такими темными, что Ким не могла разглядеть его глаз. Но была уверена, что они открыты. Открыты и смотрят на неё.

Вероятно, он был одним из тех, кто шпионил за ней с самого начала.

Она нахмурилась:

— Куда это ты уставился?

Парень не ответил. Даше не пошевелился. Притворился спящим, как опоссумы притворяются мёртвыми.

«Забей. Не трепи нервы попусту, — сказала себе Ким. — У него есть право быть здесь. И нет закона, запрещающего смотреть, куда ему вздумается. Даже на меня».

Или носить странные очки.

Только вот что-то еще в нём казалось неправильным.

Что-то большее, чем очки и то, как он исподтишка пожирал её глазами.

Во-первых, она поняла, что он растянулся на голом песке — под ним не было ни полотенца, ни одеяла. У него не было ни рубашки, ни обуви. Вместо плавок на нём были коротко обрезанные выцветшие синие джинсы.

Во- вторых, парень вовсе не выглядел мокрым — значит он не просто вышел из воды и плюхнулся здесь, чтобы обсохнуть на солнце.

Его джинсы без ремня висели так низко, что была видна верхняя часть ложбинки между ягодицами. Один задний карман был оторван в углу, и Ким видела голую кожу через дыру.

Кожа там казалась такой же загорелой, как и на открытых участках тела.

«Ну и полюбуйтесь, кто теперь пялится», — подумала Ким.

Она знала, что должна отвернуться. Чувак в таких очках практически стопроцентно либо торчок, либо лунатик. И, конечно же, она не хотела, чтобы у такого типа сложилось впечатление, что он может её заинтересовать.

Не хватало только, чтобы такой чудик, решил к тебе подкатить.

Он наверняка натуральный псих.

Но симпатичный псих, судя по тому, что она могла разглядеть. Мускулистый, стройный, с гладкой кожей, загорелой на оттенок темнее песка, и обнаженный до самых бедер, на которых небрежно низко висели коротко обрезанные штаны. А может быть и, намеренно низко. Может быть он хотел, чтобы она обратила внимание на плавный изгиб его спины, переходящий в холмики ягодиц. Хотел, чтобы она думала о том, что он совсем голый под выцветшими, драными джинсами.

Ким перевела взгляд на его лицо. Оно покоилось на его скрещенных руках. А эти очки были чертовски странными. Может, он еще и красавчик, но, когда глаз не видно, то как это поймёшь наверняка? Его волосы были стянуты на затылке кожаным ремешком очков, но, аккуратно подстриженные, блестели, как золото, и слегка развевались на ветру.

Он выглядел на несколько лет моложе Ким. Наверняка малолетка.

Что могло бы объяснить эти его необычные очки. Подростки часто извращенно гордились тем, что они странные. Им нравилось привлекать к себе внимание. Мало того, они постоянно были возбуждены. Он может и очки надел только для того, чтобы тайно шпионить за девчонками.

А может он вовсе и не следит за мной.

Может, на самом деле просто спит.

Его губы внезапно вытянулись, быстро обозначив пару воздушных поцелуев в её сторону.

Ким вздрогнула. Она быстро отвернулась, опустилась на колени и запихнула блузку и шорты в пляжную сумку.

Её сердце бешено колотилось, едва не выпрыгивая из груди.

Он всё это время наблюдал за ней, и видел, как она на него пялилась. Вот же ж подонок!

А еще эти воздушные поцелуйчики! Надо быть настоящим придурком, чтобы выкинуть подобное. Это же что-то типа «поцелуй меня в задницу» или «отсоси у меня».

А может, он и не имел в виду ничего подобного. Может, он просто хотел намекнуть, что был бы не прочь поцеловать её.

Как бы то ни было, ей было чертовски неловко.

Ким подумала, не стоит ли ей собрать свои вещи и перебраться на другой участок пляжа. Но ей не хотелось этого делать. Она первая сюда пришла. Ну, вроде бы. По крайней мере она, определенно, не видела его, когда выбирала это место, иначе попросту не стала бы раскладывать своё одеяло так близко к нему.

Нет, он точно появился позже. Должно быть, подкрался по-тихому и разлёгся рядом, чтобы посмотреть стриптиз-шоу.

Наверное, пока я расстилала одеяло.

«Но, нет. Я остаюсь здесь, — решила она. — Я не позволю ему спугнуть меня».

Что? Спугнуть? Откуда вообще такие мысли?

Разве я напугана? Почему я вообще должна бояться? Может, он и странный, так что с того? Он же не может мне ничего сделать, когда вокруг столько людей.

Всё, что он может делать — только смотреть. Ну и что?

Пусть пялится сколько ему хочется.

Онанист хренов.

Бояться его. Вот еще не хватало.

Ким порылась в пляжной сумке и вытащила пластиковый флакон с маслом для загара. Сумку отодвинула в сторону, чтобы не мешала, и медленно повернулась. Она ощущала легкую нервную дрожь, но была вполне довольна собой — её двигающееся, плавно извивающееся тело, одетое только в крохотное бикини, было прямо перед ним во всей красе.

Это тебя заводит, очкарик?

Она поборола внезапное искушение послать ему ответный воздушный поцелуй.

Чёрт его знает, к чему это могло привести.

Поэтому Ким повернулась лицом к воде, вытянула ноги и откупорила флакон с маслом для загара. Она нанесла тонкую струйку тёплой жидкости на верхнюю часть каждой ноги до щиколоток. Масло поблёскивало на солнце и щекотало кожу, когда начало стекать вниз. Ким отставила флакон в сторону. Раскрытыми ладонями она начала растирать масло по голеням и коленям. Затем по бёдрам. На бёдрах она задержалась, медленно скользя ладонями вверх-вниз и между ними, поглаживая кожу до самых краёв голубой полосочки ткани, которая тянулась вниз от низкого опущенного пояса-шнурка и облегала её, как узкая блестящая мембрана.

Внимательно следишь, четырёхглазый?

Смотри, слюной не захлебнись.

Закончив с ногами, она плеснула масла на ладонь правой руки и стала намазывать живот, кончиками пальцев проводя вдоль шнурка, висевшего высоко на бёдрах. Её ладонь скользнула по шнуру, затем поднялась за новой порцией масла. Ким намазала им бока и грудную клетку под чашечками бюстгальтера.

Затем наступила очередь плеч и рук. Она усмехалась про себя, делая это.

Заставь его трепетать в ожидании грандиозного финала.

Она сняла солнцезащитные очки и, закрыв глаза, осторожно нанесла масло на лицо.

Держу пари, я свожу его с ума.

Да у него, поди, и так не все дома. Был бы нормальный, не носил бы эти идиотские очки.

Ким снова надела солнцезащитные очки, затем наполнила ладонь маслом и начала втирать его в грудь. Она ласкала себя, наслаждаясь ощущением горячей скользкой кожи и смакуя то, как она, вероятно, мучает парнишку. Он должен был наблюдать, должен был мечтать, чтобы это его рука скользила между её грудей и поглаживала их голые бока.

Пальцы каждой руки она по очереди просунула под шнурки, свисавшие с шеи. Растёрла масло по верхней часть каждой груди. Скользнула ладонью под облегающую ткань и провела кончиками пальцев по уже набухшим и торчащим соскам.

Спорим, ты не ожидал такого шоу, придурок.

Правая рука все еще была внутри топа, маслянистые пальцы скользили по соску, когда она повернула голову, чтобы взглянуть на своего зрителя.

Только вот его уже не было.

Место, где он лежал, было пусто. Не осталось ничего, кроме неглубокого отпечатка, который его тело оставило на песке.

Куда, черт возьми, он подевался?

Ким высунула руку из-под бикини и оглядела пляж. Посмотрела из стороны в сторону. Окинула взглядом береговую линию и полоску прибоя. Она даже повернула голову, чтобы осмотреть пространство позади себя.

Вокруг было множество людей, даже несколько парней в шортах вместо плавок. К счастью, никого не было так близко, чтобы насладиться её шоу. Но мальчишки в странных очках, который должен был находиться всего в нескольких футах от неё, который должен был мучиться из-за неё, нигде не было видно.

Этот ублюдок сбежал от меня!

«Вот и хорошо, — сказала она себе. — Я пришла сюда вовсе не для того, чтобы на меня пялился какой-то урод».

Черт побери! Как он мог просто встать и уйти?

А он, наверное, гей. Другого объяснения нет. Натурал остался бы глазеть или вообще подошел бы и стал приставать ко мне.

Если только он не свалил, чтобы позлить меня.

Только вот я не злюсь, ни капельки. Ни капелюшечки.

Я даже рада, что он ушел. Скатертью дорога. Я пришла сюда не для того, чтобы ко мне подкатывал какой-то чокнутый подросток.

Ким закрыла флакон с маслом. Её руки дрожали.

«Успокойся, — сказала она себе. — Всё, он ушел. Можно уже забыть о нем, просто отдыхать и наслаждаться».

Повернувшись, она прислонила флакон к своей пляжной сумке. Затем легла и закрыла глаза. Поёрзала на одеяле, вжимаясь в песок, чтобы придать ему форму изгибов своего тела.

Ким сделала глубокий вдох, от которого её груди плотнее прижались к гладким, облегающим лоскуткам ткани топа. Ей нравилось это ощущение. Нравилось, как греет солнце и как лёгкий ветерок ласкает её кожу, словно кончиками нежных пальцев.

«Как здорово, — подумала она. — Теперь, когда этот гаденыш исчез, всё просто идеально».

Почти идеально. Ей не нравилось, что песчаный бугорок уперся ей в задницу. Она извивалась, пока он не оказался в углублении между её ягодицами.

Наверное, это пивная бутылка, брошенная каким-нибудь чёртовым неряхой.

Она подумала, не избавиться ли от неё. Но для этого потребовалось бы столько усилий: сползти с одеяла, сдвинуть его в сторону, копаться в песке, а потом еще и прикоснуться к этой штуке. Чей-то мусор. Может что-то грязное. Возможно, это даже не бутылка. Может, какая-нибудь старая кость или еще что-нибудь. Фу. Ну уж нет. Можно и потерпеть.

К тому же сейчас ей уже не было дискомфортно. Вообще-то, было даже довольно приятно. Она сжала твердый предмет ягодицами.

«Надо бы перевернуться и получить максимум удовольствия», — подумала она.

Но она уже намазалась маслом спереди. И чувствовала себя слишком ленивой и расслабленной, чтобы двигаться. Ким зевнула. Потянулась. Прижалась поплотнее к песку и бугорку, и вскоре уснула.

В её сне парень в очках стоял на коленях между её ног и гладил ладонями ее бедра.

— Я знала, что ты вернёшься, — довольно улыбнулась она ему.

— А я сразу понял, что ты меня хочешь, — ответил он.

Она рассмеялась и сказала:

— Не льсти себе.

Он ухмыльнулся, сверкнув стёклами очков. Затем пригнулся ниже и лизнул её. По ощущению от его языка на своем теле она поняла, что низ ее бикини исчез. Ким бросила на себя взгляд. Верх купальника тоже отсутствовал. Задыхаясь, она всплеснула руками и прикрыла грудь. Его рот оторвался от неё.

— Да всё нормально, — сказал он, — Никто не смотрит.

— Угу, — саркастически хмыкнула она. — Готова побиться об заклад.

Парень фыркнул, расстегнул пуговицу на джинсах и потянул бегунок молнии вниз.

— Стал бы я такое делать, — спросил он, — если бы у нас были зрители?

Обрезанные штаны упали вниз до самых колен.

— Боже мой, — пробормотала Ким.

— Всё для тебя, — вкрадчиво выдохнул он.

Она развела руки в стороны, опустив их на песок. Наклонившись, он прижался губами сначала к одной, потом к другой груди. Он целовал, облизывал и нежно, но ощутимо посасывал их. Ким застонала извиваясь. Затем прошептала на выдохе:

— Нет, подожди.

Парень поднял голову. Он улыбнулся ей сверху вниз и провел языком по влажным губам.

— Что не так?

— Я тебя даже не знаю, — ответила она.

— Да брось. Всё нормально. Ты хочешь меня. И только это имеет значение.

Ким покачала головой.

— Меня не волнует твоё имя, — сказала она ему. — Но мне нужно увидеть тебя. Ты как будто прячешься от меня за этими дурацкими очками.

Он снова улыбнулся.

— Давай-ка сама.

Подавшись вперед, он опустился на неё, и, когда его горячее тело прижалось к ней, а язык скользнул между ее губ, Ким протянула руку и сдвинула очки ему на лоб.

У него не было глаз.

Пустые глазницы. Тёмные кровавые провалы.

Ким вскрикнула и оттолкнула его, и, вздрогнув, проснулась, резко выпрямившись. Пот струился по её телу. Она сидела, хватая ртом воздух. Сон. Это был всего лишь сон. Господи, как глупо!

Поначалу всё шло так здорово, правда до определенного момента. Пока дело не дошло до его глаз!

Чёрт. Дались мне его глаза?

— Боже, — пробормотала она. — Что со мной не так, если я представляю себе что-то подобное?

Она откинулась назад, крепко обхватила себя руками и покрутила головой, чтобы снять напряжение с шеи.

И увидела его.

Он вернулся.

Лежал себе, растянувшись на песке, в нескольких футах от нее, но уже справа. Зачем-то перебрался на другую сторону. Однако, поза его почти не изменилась — как и прежде, его голова покоилась на скрещенных руках, повернутая к ней. Как и прежде, на нём были странные круглые очки, которые скрывали его глаза за темно-зелеными линзами.

«Если у него вообще есть глаза», — подумала Ким.

Она непроизвольно поморщилась.

— Что-то не так? — спросил он.

— Да. Ты. Что ты здесь делаешь?

— Наслаждаюсь пляжем.

— Это большой пляж. Почему бы тебе не пойти в другое место?

— Мне здесь нравится. Вид — просто загляденье.

— Да? А я подумала, может, ты слепой или что-то типа того.

Он улыбнулся, продемонстрировав ровные белые зубы. Затем перевернулся и сел, повернувшись к ней лицом. Скрестив ноги, он отряхнул плечи и грудь от песка.

— Ты долго спала, — сказал он.

— А ты, надо думать, всё это время пялился на меня.

— У тебя был такой вид, будто тебе приснился кошмар.

— Зачем ты носишь эти дурацкие очки?

— Они не дают песку попасть в глаза.

— В них ты выглядишь как придурок.

— Ох, ну извините-простите. — Парень ухмыльнулся, вздёрнув вверх один уголок рта. Затем поднёс руки к вискам и прикоснулся к очкам.

Сердце Ким, казалось, пропустило один удар, и тут же бешено заколотилось. Её желудок сжался. Перехватило дыхание.

— Нет, — выдохнула она. — Не надо.

Слишком поздно.

Он сдвинул защитные очки на лоб.

На Ким смотрели голубые, как небо, глаза с длинными шелковистыми ресницами. Они казались задорными, понимающими, нежными.

Он был таким классным!

— А теперь? — спросил он.

— Теперь намного лучше, — ответила Ким. Её голос прозвучал хрипло, звук едва пробивался сквозь спазм в горле.

— Меня зовут Сэнди, — представился парень. Улыбаясь, он тряхнул головой. Из его тонких, поблескивающих на солнце волос на плечи и лицо посыпались крупинки песка.

— Ну, понятно почему[32], — сказала Ким.

— Нет. Вообще-то меня назвали в честь Коуфакса[33].

— Ой. А я — Ким.

— Рад знакомству, Ким. И вот что я тебе скажу — если в ближайшее время не перевернёшься, твоя прекрасная кожа может обгореть.

Она снова опустилась на одеяло и перекатилась на бок, повернувшись лицом к нему. Прекрасно осознавая, как ее груди перекатываются под тонкими, податливыми лоскутами бикини.

— Если я перевернусь, — протянула она, — у меня может сгореть спина. Если, конечно, ты не хочешь мне помочь.

— Каким это образом?

— С маслом для загара.

— А-а-а. Ну, думаю, с этим я справлюсь.

— Вот спасибо. — Ким перевернулась на бок и потянулась. Она скрестила руки под подбородком и краем глаза заметила, как Сэнди пристально разглядывает её, пока она ёрзает на одеяле, придавая песку удобную форму. Вспомнился твердый комок, который раньше выпирал снизу и мешался. Сейчас она его совсем не чувствовала.

Наконец Ким перестала двигаться.

Сэнди всё также продолжил сидеть на своем месте.

— Ну так что? — спросила она. — Ты идешь?

Парень опять тряхнул головой. С его волос снова посыпался песок.

— У меня есть идея получше, — сказал он. — Почему бы тебе не подойти сюда?

Что это еще за игры в доминирование?

Или он просто хочет полюбоваться, как я встану и пройдусь, хочет насладиться моим телом в движении.

— У меня тут одеяло, — сказала она.

— Так а я про что? Оно тебе ни к чему. Только мешает. Тебе нужно лежать на песке.

— Ага. Я же вся перепачкаюсь. Он везде налипнет.

— Потом просто примешь душ.

Ким посмотрела в его чудесные глаза. «Он представляет меня обнаженной в душе, — подумала она. — Может быть, видит себя рядом со мной под струями воды. Намыливает меня».

Она приподнялась, подхватила скользкий флакон с маслом для загара и сползла с одеяла. Медленно двинулась в его сторону на четвереньках, подняв голову и наблюдая за ним. Её ладони и колени погружались в горячий песок. Жалко, что он не мог видеть, как покачиваются её груди, но у него, должно быть, был прекрасный вид на её спину, обнаженную, за исключением двух завязанных шнурков, которые удерживали её топ, и третьего, который спускался с бёдер к узенькой облегающей полоске ткани на ее ягодицах.

Она остановилась перед его скрещенными ногами и приподнялась. Стоя на коленях, протянула ему флакон.

Он принял его из её рук.

— Тут пойдет? — спросила она.

— Да. Здесь нормально.

Ким развернулась к нему боком и легла на живот. Песок показался таким горячим, что сперва она испугалась, что может обжечься. Но уже через несколько мгновений привыкла к жару. Она немного поерзала, плавно извиваясь и наслаждаясь тем, как сыпучая поверхность послушно поддается, нежно прижималась к ее телу.

— Разве это не приятнее, чем одеяло?

— Совсем другие ощущения.

— Да. Ты как будто плывешь, — вкрадчиво произнес он. — Плывешь по тёплому морю, которое любит тебя. Чувствуешь, как песок обнимает тебя? Чувствуешь, как он поддерживает каждый твой изгиб, старается заполнить каждую впадинку?

— Мне кажется, чувствую.

«Ну да, — подумала она про себя, — это вроде как мило и приятно, но не настолько, чтобы забыть обо всём остальном. Этот парень, может, и красавчик, но всё равно немного странновастенький».

— Так ты намажешь мне спину маслом?

Улыбаясь, Сэнди кивнул. Когда он встал на колени и подполз к ней, Ким откинула волосы в сторону, открывая шею и развязала шнурок. Она опустила его концы на песок, затем завела руку за спину и распустила бант на спине.

— Не хочу следов от ремешков, — пояснила она.

— Они больше похоже на ниточки, — сказал Сэнди.

— Пускай даже ниточки никакие не мешают загару. — Ким сложила руки под лицом. Она потянулась и слегка пошевелилась. Было очень приятно освободиться хоть и от тоненьких, но веревок, волнующе осознавать, что её топ развязан и держится на груди только благодаря давлению песка.

— Я должна помнить, что нужно оставаться внизу.

— Если ты забудешься и поднимешься — сомневаюсь, что кто-нибудь будет возражать. Я-то уж точно не буду.

Ким задрожала от восторга, когда Сэнди плеснул струю теплого масла на ее плечи и вниз по позвоночнику. Затем его руки оказались на ней, и плавно заскользили по телу. Они поглаживали её спину и бока, равномерно распределяя масло. Они массировали её. Они исследовали её, и даже опустились достаточно низко, чтобы вскользь прикоснуться сбоку к округлостям её груди. Когда парень сделал это, она слегка приподнялась с песка. Но он не воспользовался этим, не опустил ладони еще ниже, чтобы наполнить их её упругой мягкостью. Он просто двинулся дальше, а Ким со вздохом еле скрытого разочарования снова опустилась вниз.

Когда ощущение его рук исчезло, она подняла голову и, оглядевшись, обнаружила Сэнди, стоящего на коленях у её бедра. Он наклонился вперед и выдавливал масло на обе её ноги. Его обрезанные штаны висели на нем так низко, что казалось, вот-вот упадут.

«Боже, — подумала она, — он просто невероятный».

Затем она окунулась в ощущение того, как он массирует её икры. Ким опустила лицо на предплечья и закрыла глаза.

«Когда он закончит, — лениво шевельнулась в её голове мысль, — может, он позволит мне смазать маслом его самого».

Вот было бы здорово! Но ей ведь тогда придется снова завязывать топик и подниматься. А этого ей уже очень не хотелось. Ей нравилось находиться там, где она была.

«Я не смогла бы встать, даже если бы очень захотела», — подумала она.

И застонала, когда его руки стали пробираться вверх по её бёдрам. Скользнули между ними. Прошлись пальцами по ее голой коже до самого паха, затем поднялись выше, смазывая маслом и массируя её бедра, прежде чем переместились на ягодицы. Он растирал их, сжимал. Но держался подальше от того немногого, что было прикрыто, как будто её бикини было границей, которую он не осмеливался пересечь.

Наверное, не хочет пачкать его маслом.

Или боится, что за ним могут наблюдать.

«Я должна отвезти его к себе домой, — подумала Ким. — Просто обязана. Приведу его домой, уложу в постель. Он может намазать меня маслом с головы до ног, а я буду смазывать его. Простыням, конечно, от этого придет конец, но кого это волнует?»

И тут он закончил.

Ким прерывисто вздохнула. Она открыла глаза и увидела, как Сэнди ползет, чтобы пристроиться рядом с ней. Он лег, скрестив руки, и посмотрел ей в глаза.

— Это было чудесно, — прошептала она.

— Рад был помочь, — откликнулся он.

— Как бы мне хотелось, чтобы здесь больше никого не было. И весь пляж был только в нашем полном распоряжении.

— Я знаю.

— Не хочешь пойти ко мне?

Он слегка нахмурился:

— Нет. Я так не думаю.

«Ты не можешь иметь в виду то, что сказал, — подумала Ким. — Ну, пожалуйста».

— Там никого не будет. Только мы.

— Мне нравится здесь.

— Но, нам не обязательно уезжать прямо сейчас, мы можем оставаться здесь столько, сколько ты захочешь. — Её губы скривились в неловкой нервной улыбке. — В любом случае, я не уверена, что смогла бы сейчас не то что куда-то пойти, а даже пошевелиться. А всё из-за тебя. От твоих прикосновений я прям вся… размякла и возбудилась.

— Моё место здесь, — ответил он.

— Эй, ну что ты заладил? — Это прозвучало немного плаксиво. Ким попыталась взять себя в руки, затем попробовала достучаться до него снова. — Разве ты не понимаешь? Я хочу тебя. Хочу заняться с тобой любовью.

— Я тоже.

— Ну а что же тогда…

Сэнди надвинул очки на глаза, вытянул руки над головой, а затем повернул лицо вниз и уткнулся им в песок.

— Ты что…?

Его начало трясти, всё тело парня вздрагивало, вибрировало.

Ким подняла лицо и уставилась на него.

— Сэнди? Что ты делаешь?

Он не ответил. Его продолжало колотить крупной дрожью.

Боже мой! У него что-то вроде припадка!

— Да что с тобой? Что происходит?

Протянув руку, она вцепилась в его плечо. Оно дрожало в ее хватке. Затем кончики её пальцев начали погружаться в песок.

Боже мой! Он тонет!

Она рывком отдёрнула руку.

Вокруг его содрогавшегося в конвульсиях тела песок дрожал и, казалось, таял под ним, засасывая вниз. Его руки уже исчезли. Лицо скрылось в песке выше ушей.

Плечи погрузились в зыбучее месиво полностью. Песок сыпался на поясницу, дрожал над ногами.

Надо ему помочь!

Ким дёрнулась и почти поднялась на ноги, но затем вспомнила о своем развязанном лифчике. Она нащупала шнурки топа, отыскав их в песке рядом со своей грудью, завела руки за спину, чтобы завязать их. Но внезапно передумала, позволив им снова упасть.

Потому что всё, что осталось от Сэнди, — это задняя часть его обрезанных выцветших штанов и затылок с кожаным ремешком, стягивающим спутанные волосы.

Защитные очки!

Он делает это нарочно.

Точняк, Это сто процентов.

Так вот как он исчез в прошлый раз.

И делает он это из-за меня.

Теперь Сэнди полностью исчез, оставив после себя лишь отпечаток распростертого на песке тела.

Срань господня!

Ким огляделась. Повсюду неподалеку были люди. Одни загорали, другие сидели и читали. Кто-то разговаривал. Одна группа шумно устраивала пикник. Мимо пробежал мальчишка с бутылкой газировки.

Никто не замер с отвисшей челюстью, уставившись на то место, где Сэнди провернул свой трюк с исчезновением.

Никто этого не заметил.

Никто, кроме меня, не знает.

Может, этого и не было вовсе. Человек не может вот так взять и исчезнуть. Это невозможно.

Но я же видела, как это произошло. И я точно не спала».

Заведя руку за спину, Ким провела ею по пояснице. Ладонь стала скользкой.

Мне не привиделось, как он смазывает меня маслом. Мне всё это не снится. Он действительно похоронил себя. Непонятно только, каким образом.

У нее сдавило горло и защекотало в груди изнутри, Ким крепко сжала губы, чтобы сдержать крик или дикий смех, которые хотели вырваться наружу. Она резко с шумом выдохнула через нос.

Это безумие! Надо убираться отсюда к чертовой матери!

Она резко хлопнула ладонями по песку, готовая рывком оттолкнуться, затем замерла, раздумывая, не стоит ли сперва завязать тесемки бикини. Нельзя терять времени. Лучше рискнуть и пережить возможное смущение, чем и дальше откладывать побег. В это мгновение песок под её грудью задрожал.

Двинулся, нежно поглаживая.

Боже мой!

Все мысли о побеге улетучились, когда песок прижался к её грудям и тут же осыпался. Она почувствовала, как они свободно обвисли в образовавшихся впадинах. Затем их обхватили и нежно сжали крепкие руки. Тёплые, шероховатые ладони на ее обнаженной коже. Ким не знала, что он сделал с её топом от бикини, но ей было абсолютно все равно.

«Он где-то там, внизу», — подумала она.

Я могу побеспокоиться об этом позже.

Дрожа, Ким скрестила руки и опустила на них голову.

«Это просто слишком странно», — подумала она.

Он прямо подо мной. Прикасается ко мне. И никто об этом не знает. Это наш маленький секрет. Нет — наш большой секрет.

Но как, чёрт возьми, он может там дышать?

«Прошла всего минута или две», — подумала Ким. Она слышала о ныряльщиках за жемчугом, которые могли оставаться под водой очень долго. Десять минут? Пятнадцать?

Это невероятно. Это поразительно.

Она извивалась и стонала, в то время как руки ласкали её грудь, поглаживали и теребили соски.

«Вот почему он не хотел, чтобы я лежала на одеяле, — поняла она. — Чтобы ничто не мешало ему добраться до меня».

Что-то твёрдое ткнулось ей в пах.

Что-то похожее на горлышко пивной бутылки, зарытой в песок.

О, Сэнди! Ах ты маленький дьяволёнок!

От его толчка у нее перехватило дыхание.

Ну не здесь же. Он что, спятил?

Я не могу развязать трусики. Кто-нибудь наверняка заметит это. И песок. Я не хочу, чтобы в меня попал песок.

Задыхаясь и постанывая, когда Сэнди дразнящими движениями ласкал её груди и толкался в хлипкую преграду между ног, Ким подняла голову. Она начала разгребать песок под своим лицом. Но не находила ничего кроме всё того же песка.

— Ну где же ты? — прошептала она.

Зачерпнула еще горсть. И еще. И наконец откопала нос. Затем очки. Затем губы. Они были плотно сжаты, в складке между ними застряла полоска песка. Ким сдула крупинки. Она опустила лицо в углубление и поцеловала его. Губы Сэнди раздвинулись. Его язык проник в её рот. Она со стоном втянула его.

Песок под ее телом начал вибрировать и скользить.

Его руки оторвались от ее грудей, скользнули вниз по бедрам, нащупали завязки, распустили их.

Так нельзя. Кто-нибудь увидит.

Но она не хотела говорить ему «нет». Не хотела отрывать свои губы от его рта. Не хотела останавливать то, что происходило. Потому что теперь она могла чувствовать. Могла чувствовать Сэнди целиком. Каким-то образом он избавился от толщи песка, разделявшей их. И от своих лохмотьев на бёдрах.

Кем он себя возомнил, Гудини?

Она тихо хихикнула ему в губы.

Своей смазанной маслом кожей она ощущала его по всей длине. Его жар, его гладкость, за исключением грубых зерен, которые терлись о неё, когда он вздрагивал.

А дрожал он как сумасшедший.

Он трясся, он вибрировал.

И это было чудесное ощущение.

Он не перестал вибрировать даже когда потянул за развязанную полоску ткани, и та соскользнула вниз между ее ног.

У меня задница голая!

Все это увидят!

«Нет. Никто не увидит, — вдруг поняла она. — Всё в порядке».

Потому что песок потоком хлынул на ее ягодицы. Это было чудесное ощущение, словно тёплая вода потекла вниз, лаская ее обнаженную кожу, проникая в каждую щелочку.

Нежно целуя её закрытые глаза. Заполняя уши.

Она поняла, что её лицо погрузилось в песок. Но всё еще могла дышать. Песок не попадал в её ноздри, когда она втягивала воздух. Не мог просочиться между их лицами. Пока еще нет. Но много времени у него это не займет.

Когда Сэнди плотно прижался к ней снизу, она попыталась раздвинуть ноги пошире. Давление песка удерживало их вместе.

Но он всё равно вошел в нее.

Большой, толстый и песчаный.

Сэнди неистово содрогался глубоко внутри нее, в то время как его язык погружался всё глубже в её рот, а губы вибрировали на её губах. Пульсация его грудной клетки колыхала её груди, а его живот, таз и бедра сотрясали всё ее тело безумным трепетом.

Как он это делает?

Не имеет значения, как.

Всё, что имело значение, так это то, каково было чувствовать себя совершенно обнаженной и прижатой толстым слоем песка к его вибрирующему телу, быть наполненной им, и потеряться в этих ощущениях.

Мелко дрожа она со стоном выдохнула ему прямо в рот.

Сэнди конвульсивно содрогнулся в её глубине, извергая горячие струи.

Затем его дикая дрожь стихла. Он замер, неподвижно лёжа под ней.

Мы сделали это. Боже мой, мы действительно сделали это здесь, на пляже, прямо у всех на глазах… и никто ничего не заметил.

Его язык начал выскальзывать изо рта Ким. Она сжала его губами, наслаждаясь толщиной и упругостью. Когда он исчез, она поцеловала его в губы.

«Это было лучшее из того, что произошло в моей жизни, — подумала она. — Я должна забрать его с собой домой».

Она попыталась поднять голову.

Песок крепко держал её.

Эй, ну все уже.

— Сэнди, — прошептала она ему в губы. — Вытащи нас отсюда.

Его тело снова стало вибрировать.

— Спасибо, — выдохнула Ким.

Поднимусь на нём, как на лифте.

«Ой-ой-ой, — подумала она. — А как же мое бикини? Я появлюсь у всех на виду с голой задницей».

И тут же сообразила, что её пляжное одеяло должно быть где-то под рукой Она сможет дотянуться до него и прикрыться, спрятавшись под ним, пока будет надевать шорты и блузку.

Затем она почувствовала, как песок скользит по ее губам. При следующем вдохе в ноздри втянулись сухие крупинки.

Вот черт!

Она резко выдохнула, чтобы прочистить дыхательные пути, и задержала дыхание.

Сэнди!

Песок, а не Сэнди, дрожал под ее телом. Сам он больше не прижимался к ее телу. Но все еще был в ней. Твердый и вибрирующий, медленно выскальзывающий.

Нет!

Она хотела погрузить руки глубже и схватить его, пока он совсем не исчез. Но песок не позволил ей этого сделать.

Она сжала мышцы вокруг удаляющегося ствола его пениса. Стиснула его, но не смогла остановить.

Он исчез.

Пожалуйста! Боже мой!

«Не сходи с ума, — подумала она, пытаясь подавить накатившую панику. — Он вернется. Просто дурачится, пытается напугать меня. Играет в какую-то мужскую игру с этим их доминированием. Хочет показать мне, что он здесь главный».

Он не может просто бросить меня здесь!

Она напрягла мышцы, заставив их задрожать.

«В эту игру могут играть и двое. Если он может вибрировать сквозь песок, то и я смогу».

Но песок только сильнее сдавил её, не став нисколько мягче и податливее.

Её легкие начали гореть от нехватки воздуха.

Она обмякла.

Он вернется. Он не позволит мне…

Песок начал вибрировать под ее пойманным в ловушку телом.

Я так и знала! Слава Богу!

Под её правой грудью образовалась пустота.

По соску скользнул язык.

Черт возьми, Сэнди! Сейчас не время валять дурака! Я здесь задыхаюсь!

Она чувствовала его губы, твёрдые краешки его зубов, его извивающийся язык, когда он втягивал ее грудь в рот.

Ах ты ублюдок! Вытащи меня отсюда!

Когда его зубы сомкнулись, Ким закричала.

Когда крик захлебнулся, и она попыталась втянуть воздух, её рот наполнился песком.

Задыхаясь, охваченная агонией, она изо всех сил пыталась оттолкнуться, лягаться и брыкаться, чтобы вырваться из его зубов, высвободиться из песка.

Но песок давил на неё со всех сторон, сжимая и не давая пошевелиться.

Держал её для Сэнди, пока тот ел.

Вампир Фил

— Я обратилась к вам из-за моего мужа, — сказала она.

— О, понимаю.

— Это вряд ли.

— Что ж, может, тогда расскажете мне всё?

— Он… встречается с другими женщинами.

Я кивнул. Именно это я и предполагал.

Девчонку звали Трейси Дарнелл. Она была слишком молода, слишком мила и слишком потрясающа, чтобы у мужа возникло желание загулять на сторону. Но, к сожалению, ничто из этого не имеет значения, если девушка связалась не с тем парнем. Ведь, кажется, некоторым парням наплевать на идиллию в семейных отношениях. Я постоянно с таким сталкиваюсь. И никогда не могу их понять. Каждый раз мне немного грустно и попросту противно.

— Мне очень жаль, — сказал я Трейси.

Она неопределенно хмыкнула и коротко нервно дернула плечами. Затем снова замерла, словно изваяние, сидя неподвижно на своем стуле напротив моего стола, немного наклонившись вперед и сложив руки на коленях. — Ну… Не то чтобы я не знала во что ввязываюсь.

— Что вы имеете в виду?

— Я знала, что будут другие женщины. Много женщин. Знала это с самого начала. Но… — Она прикусила нижнюю губу, и снова судорожно пожала плечами. — Я думала, что справлюсь с этим. Думала, что это не будет иметь для меня никакого значения, но нет.

Она посмотрела на меня. Ее умные голубые глаза, которые на самом деле должны были сиять от радости, казались мрачными. Настолько убитыми горем, что мне захотелось сделать что-нибудь плохое парню, который был виноват в этом.

— Я люблю его, — продолжила Трейси. — Я так сильно его люблю. Но это… терзает мою душу, разрывает ее на части. Я больше не могу этого выносить, — в ее глазах блестели слезы.

— Вы уверены, что он встречается с другими женщинами? — спросил я.

Она фыркнула. — О, он никогда этого и не скрывал.

— Он сам вам в этом признался?

— Признался? Он никогда этого и не скрывал. Да еще и рассказывает мне обо всем. Подробно описывает все детали каждой из своих побед. Ее имя, внешность, во что была одета — или не была — и где именно он ее взял. Пересказывает мне каждое слово, которым они обменивались друг с другом. Что делала она, что делал он. Что ощущал с ней, как она пахла, какой была на вкус.

Я наклонился вперед и пододвинул к ней коробку с носовыми платками. Трейси вытащила один из них и высморкалась.

— И зачем он рассказывает вам все это? — спросил я. — Чтобы сделать вам еще больнее? Или чтобы унизить?

— О нет. Вовсе нет. Как я уже сказала, это его способ открыться мне. Он хочет, чтобы я знала, что происходит в его жизни, вот и все. Он никогда не хотел причинить мне этим боль. Он думал, что это сблизит нас друг с другом.

— Сблизит друг с другом? Если он расскажет вам о женщинах, которых он… — я запнулся в поисках выражения помягче, чтобы не смутить такую невинную и уязвимую на вид девушку.

— Сосет? — закончила она за меня фразу.

На секунду мне показалось что я неправильно расслышал. Что Трейси невнятно говорит, или использует непонятный мне эвфемизм. — Вы только что сказали «сосет»?

— Сосет, — кивнула она.

— Сосет… или?.. — я поймал себя на том, что изображаю ладонями недвусмысленное действие и поспешил одернуть себя.

Ее лицо стало пунцово-красным.

— Сосет, — с нажимом повторила она.

— Ох. Прошу меня извинить, — я почувствовал, как мои щеки тоже начинают пылать. — Значит, он рассказывает вам о том, как сосет у других женщин?

— Совершенно верно. И эту… эту другую вещь… он с ними совершенно точно не делает.

Лично я не видел какой-то особой разницы между тем, что сказала она, и пытался сказать я. Трейси либо чего-то не понимала, либо не была откровенна сама с собой.

С негодованием она добавила:

— Он никогда не изменял мне. Мой муж не развратник, он вампир.

Я, не подавая никакого вида, невозмутимо произнес:

— А-а-а. Теперь все понятно.

— Правда? — Трейси с надеждой посмотрела на меня.

— Естественно. Он вампир. У него нет романа ни с одной из этих женщин, он просто пьет их кровь.

— Вы действительно понимаете меня?

— Ну конечно! Дракула, «Жребий Салема»[34], Лугоши и Кристофер Ли, Барнабас Коллинз[35] нужно быть полным профаном в культурном отношении, чтобы не слышать и знать чего-нибудь о вампирах. Так, значит, ваш муж — вампир? Как, кстати, говорите его зовут?

— Филипп.

— Вампир Фил.

Я сразу же пожалел, что сказал это. Трейси изменилась в лице, будто я оскорбил или предал ее этим.

— Считаете, что это очень забавно? Для вас это просто шутка?!

— Нет, ни в коем случае. Честно. Что бы у вас ни происходило, очевидно, что он…

— Я только что рассказала вам, что у нас происходит.

— Ну… Можно тогда поподробнее?

— Каждую ночь он оставляет меня дома одну, а сам отправляется на поиски очередной женщины. Находит, пьет ее кровь. Потом возвращается домой и все мне рассказывает. Я ненавижу эти его встречи с этими незнакомками… что он нуждается в них. Это заставляет меня чувствовать себя… неполноценной. Понимаете? Чувствовать, будто одной меня ему недостаточно.

— Ну, для таких, как он ни одной женщины не будет достаточно, — ответил я.

— Это очередная насмешка? Потому что если это так, то я сейчас же выйду через эту дверь и…

— Нет-нет, я совершенно серьезен, — заверил я. — Будучи вампиром, он не может питаться только вашей кровью. В противном случае истощение наступило бы у вас в кратчайшие сроки. И вы давно уже были бы мертвы. Филу просто необходимо искать кого-то другого. Или его жажда заставит его убить вас. Его походы на сторону вполне можно было бы расценить и как акт любви. Любви к вам.

— Я знаю это, — она выглядела так, будто готова была снова расплакаться. — Но моя жизнь вовсе не становится от этого легче.

— Вы ревнуете его к другим женщинам? Тем, которых он сосет?

— Конечно, да!

— Вашу кровь он тоже пьет?

— Время от времени, — Трейси просунула пальцы под воротник своей блузки и потянула его вниз. Верхняя пуговица расстегнулась, но она, казалось, даже не заметила этого. Сбоку на ее шее были две раны, которые выглядели точно так же, как в фильмах о Дракуле. Но они были практически зажившими. Затянувшиеся шрамы выглядели как маленькие розовые кратеры.

«Настоящие или искусный грим?» — спросил я себя.

Был только один способ выяснить это. Я откатился назад на своем передвижном кресле, вышел из-за стола и присел на корточки перед Трейси. Вблизи ранки выглядели вполне достоверно.

— Они все еще болят? — спросил я.

— Нет. Это никогда не бывает больно. Даже когда его клыки вонзаются в меня.

— Вам совсем не больно, когда он прокусывает вам шею?

— О, нет, — с мечтательным видом она провела кончиками пальцев по крошечным еле заметным следам от укусов. — Никакой боли. В этот момент… просто невероятные ощущения.

Я поднял указательный палец.

— Вы позволите?

Она кивнула и убрала руку. Я осторожно пробежался пальцами по следам от укусов. На ощупь они казались достаточно реальными.

— И что, Фил действительно сделал это своими зубами? Он по-настоящему прокусывает вам шею и сосет из нее кровь?

— Да.

Пока Трейси поправляла воротник блузки, я поднялся и присел на край стола перед ней. Расстегнувшуюся при осмотре пуговку, она застегивать не стала.

— И вы здесь, потому что вам не нравится, что он делает то же самое с другими женщинами?

— Совершенно верно.

— Фил мог убить кого-нибудь из них?

— Нет! Что вы? Я в этом абсолютно уверена. Он совсем не такой, как… ну вы понимаете, как Дракула. Он очень добрый, нежный человек. И очень ценит жизнь.

— Из тех парней, про которых говорят «и мухи не обидит»?

— Э-э-э… их он иногда ест. Но вообще в нем нет ни капли злобы. Он никогда не убил бы человека. Фил всегда очень осторожен, и заботится, чтобы никому не навредить.

— Но он ведь забирает у них их кровь силой?

Она посмотрела на меня в замешательстве. — Ну да, он же высасывает ее из них. Для этого нужны усилия.

— Я имею ввиду, дают ли они ему на это разрешение? Все происходит по согласию?

— О, конечно. А кто бы не согласился? Фил… очень привлекательный мужчина, понимаете? Остроумный, образованный. Я думаю, что многие женщины находят его неотразимым. И, в добавок ко всему, у него есть и особые способности.

— Что за способности?

— Гипнотические. Он может подчинить себе разум практически любого человека. Ну, знаете, как будто заколдовывает его

Трейси щелкнула пальцами. — Просто — раз и они превращаются в зомби. Ну, не в настоящих зомби, конечно. Ну вы уже понимаете, что я имею в виду?

— Он может ввести человека в транс, и тот будет делать все, что он прикажет.

— Да, точно. Но самое главное, что после этого они ничего не могут вспомнить.

— И Фил использует эти особые способности на своих жертвах?

— Э-э-э, не знаю, можно ли называть их жертвами.

Ладно, скажем так — женщин, которых он сосет, Фил вводит в транс?

— Конечно, всех без исключения. Но не меня.

— И почему же он не применяет свой гипноз на вас?

Ее взгляд сказал мне, что она сочла это глупым и бестактным вопросом. — Потому что я его жена, конечно.

— Ох. Ну разумеется! Просто, видите ли в чем дело: если ваш муж вводит в транс этих женщин, или гипнотизирует, или как это еще называется, то тем самым он лишает их способности принимать какие-либо решения. Другими словами: с юридической точки зрения ни о каком согласии с их стороны не может быть и речи. Если бы он в подобных обстоятельствах занимался с ними сексом…

— Он этого не делал!

— Но если бы он таким образом занимался с ними сексом, это было бы равносильно изнасилованию. Поэтому я практически уверен, что он нарушает какой-то закон, когда кусает их высасывает их кровь, фактически не имея на это разрешения. И, следовательно, это дело полиции. Я же всего-навсего частный детектив и не имею полномочий, чтобы…

— Да я не хочу, чтобы Фила арестовали! — выпалила Трейси, отчаянно мотая головой. — Я ведь не за этим к вам пришла. А совершенно по другому поводу.

— Так чего же тогда вы хотите?

— Я хочу, чтобы он прекратил это делать. Хочу, чтобы он перестал ходить к другим женщинам. Чтобы всегда и во всем он был только со мной.

Она посмотрела на меня с таким отчаянием, что мне захотелось тут же заключить ее в объятия. Чтобы утешить, успокоить, защитить. Но я хорошо себя знаю. Когда дело касается молоденьких симпатичных девушек, нуждающихся в моей защите, мне бывает трудно удержать себя в руках, сохранять выдержку и самоконтроль. Поэтому я, не шелохнувшись, остался сидеть на краю стола.

Она с мольбой посмотрела на меня блестящими от слез глазами.

— Вы мне поможете? — спросила она.

— Я был бы очень рад вам помочь, — ответил я. — Но, может быть, это работа скорее для мозгоправа или…

— Мозгоправа? Хотите сказать, что я сумасшедшая?

— Ничего подобного. Очевидно же, что вы не могли сама нанесли себе такие повреждения на шее.

Произнеся эти слова, я тут же задумался, как ей на самом деле удалось так себя поранить.

Травмы, нанесенные самому себе, — довольно распространенная уловка. Преступники считают, что это довольно хитрый способ обмануть полицейских, юристов, врачей, страховые компании или даже частных детективов типа меня. Возможно, Трейси сама нанесла себе раны. В качестве вещественного доказательства, подтверждающего ее дикую историю. Но если это действительно так, то она планировала все это очень давно. Судя по зарубцевавшемся шрамам, ранения должны были появиться как минимум месяц назад. Либо она была выдающейся актрисой и мошенницей, либо говорила правду — или, по крайней мере, то, что, по ее мнению, было правдой.

— Просто дело в том, — начал я, — что… психотерапевт может быть более квалифицирован, чтобы помочь вам с вашей проблемой.

— С моей проблемой? — она сверлила меня взглядом настороженно прищуренных глаз.

— Я хочу помочь вам, Трейси. Честное слово. Вы даже представить себе не можете, с какими уродами, неудачниками и негодяями мне обычно приходится иметь дело. Мои клиенты — это, в основном, адвокаты. Поэтому ваше появление было для меня подобно лучику яркого света, осветившего мою мрачную каморку. Никак не ожидал увидеть такую милую молодую леди. И к тому же очень привлекательную, — добавил я.

В ответ она одарила меня снисходительной усмешкой и в то же время залилась румянцем и закатила глаза к потолку, как будто хотела сказать: «Боже, что за пустозвон».

— Я сделаю для вас все, что в моих силах, Трейси. Но не будет никакого толку, если мы не будем полностью честны друг с другом в этом вопросе. Я, например, собираюсь быть с вами максимально откровенным. Возможно, вам это может быть не очень приятно, но именно так я работаю. Что скажете?

— Согласна.

— Тогда вот что насчет вашей проблемы. Смотрите — вы приходите сюда и говорите мне, что ваш муж — вампир. Что ж, мы все знаем, что такое вампиры. Это живые мертвецы, которые днем спят в гробу, а по ночам выходят на охоту и высасывают кровь из людей. Они обладают сверхъестественными способностями: могут контролировать разум других людей и превращаться в летучих мышей, волков, в туман и практически во все остальное, что служит их целям. Они бессмертны — или почти бессмертны. Их возраст насчитывает несколько сотен лет, верно? Они боятся распятий и не переносят запах чеснока. Они не отражаются в зеркалах и не могут пересекать проточные воды. Их нельзя убить обычным способом. Для этого нужно пронзить их деревянным колом. Или каким-то образом выманить их на солнечный свет. Вероятно, есть и другие способы и средства, в конце концов, я не эксперт в этой области. Я знаю о вампирах только то, что знает любой другой среднестатистический американец. И это включает в себя, среди прочего, то, что их не существует.

— Это вы так считаете.

— Я это точно знаю, Трейси. Все это знают. Я не говорю, что нет мягко говоря чудаков, которые считают себя вампирами и, возможно, даже ведут себя соответственно. Но реальный сверхъестественный, бессмертный вампир-летучая мышь-Дракула — это чистая выдумка. Такого вы нигде не встретите. Во всяком случае, не в этой жизни. И, исходя из этого, мы приходим к выводу, что Фил — никакой не вампир. Как вам такой расклад?

— Значит, вы все-таки считаете меня ненормальной?

— Как я уже говорил ранее: в психиатрии я не силен. Я всего лишь ищейка, Сэм Спейд[36] для бедных. Сейчас я всего лишь пытаюсь разобраться в сути вашей проблемы с помощью имеющихся в моем распоряжении подручных инструментов. А в моей профессии это прежде всего — инстинкт и здравый смысл.

— И что они вам говорят?

— Во-первых, я не думаю, что вы сумасшедшая. Во-вторых, я также не думаю, что вы хотите каким-то образом меня обмануть. Что, в свою очередь, заставляет меня сделать вывод, что Фил убедил вас в том, что он вампир.

— Но он и правда вампир.

— Он кусал вас в шею и сосал кровь из раны?

Она кивнула. — Уже много раз.

— Каждую ночь он уходит один и возвращается с рассказами о своих победах над женщинами, которых он очаровывает и пьет их кровь?

— Да.

— И вы ему верите? — я многозначительно поднял одну из своих кустистых бровей. — Никогда не возникало желания последовать за ним во время одной из его ночных вылазок?

Она нахмурилась, сморщив свой прелестный лобик. — Вы хотите сказать, что все его рассказы могут быть одной большую ложью?

— А есть ли у вас какие-либо доказательства того, что это не так?

— Иногда он возвращается домой со следами крови на одежде.

— Много крови или…?

— Нет, просто несколько маленьких брызг или пятен.

Я достал из кармана брюк свой швейцарский армейский нож, вынул самое большое лезвие и слегка порезал тыльную сторону ладони. На месте пореза выступила маленькая капля крови. Я прижал ее к своей белой рубашке чуть пониже воротника.

— Вуаля! Теперь я тоже вампир, — сказал я.

Трейси улыбнулась. Это была ее первая улыбка, с тех пор как она переступила порог моего кабинета. И выглядела она великолепно.

— Вы испортили себе рубашку.

— Если вы наймете меня, я смогу позволить себе купить новую.

— Нанять вас?

— Ну вы ведь именно за этим пришли сюда, не так ли?

— Ну, да. Думаю, что за этим.

— Ну что ж, мы уже проанализировали природу вашей проблемы, верно? Муж убедил вас, что он вампир. И как вампир, он должен пить человеческую кровь. Поэтому он выходит на охоту и сосет других женщин, что естественно вызывает у вас ревность. И вы хотите, чтобы все это закончилось. Чтобы он уделял все свое внимание только вам, чтобы вам больше не приходилось делить его с незнакомками.

— Думаю, все так и есть.

— Итак, это что касается вашей проблемы. Теперь мы подошли к главному вопросу: что на самом деле движет Филом? Могу поспорить, что не жажда крови.

— Вы хотите сказать… что все это может быть просто прикрытием, а на самом деле он занимается чем-то, о чем не хочет, чтобы я знала?

— Ну я бы на вашем месте не стал биться на счет этого об заклад. Вполне возможно, что он просто выпивает с приятелями, и все совершенно безобидно. А, может и нет, возможно он замешан в каком-нибудь криминале. Это может быть что угодно. Однако я должен предупредить вас: скорее всего, он все-таки встречается с другими женщинами.

— Я же сразу так и сказала. Он каждую ночь встречается с другими.

— Но не для того, чтобы сосать кровь. А для того, чтобы заняться сексом.

— Нет.

— Понимаю, как больно вам это осознавать…

— И вовсе не больно, потому что я точно знаю, что он не занимается этим с другими женщинами. Хотя ее голос звучал спокойно, лицо ее раскраснелось. — Он рассказывает мне, что он делает с этими женщинами. Абсолютно все. Каждую мелочь, каждую интимную деталь. И он… мы… целуемся, пока он рассказывал мне об этом. И… ну вы знаете, мы раздеваемся. Совсем. А потом дурачимся, пока он рассказывает мне все о женщине, с которой был той ночью. И когда дело доходит до того места, где вонзает зубы ей в шею… он вонзает свой, э-э-э… тогда он входит в меня.

Теперь она была уже не красной, а скорее багровой. Все ее лицо, уши, шея и гладкая кожа, которая виднелась между краями блузки, там, где расстегнулась пуговица, казалось горели.

Припухлость в моей промежности стала довольно явной, и я сложил руки, чтобы скрыть ее.

С пересохшим горлом я сказал: — Значит… получается, он использует свои истории, чтобы возбудить вас. В качестве своего рода прелюдии?

— Что-то в этом роде.

— И каждая история заканчивается… половым актом?

— Не всегда, — она посмотрела вниз на свои сложенные руки. — Иногда он… мы делаем это… своими ртами. Ну вы знаете.

— О…

Она снова подняла глаза. — Так что, полагаю, теперь вы понимаете, почему я знаю, что у него нет никаких связей на стороне.

— Очень может быть, что так оно и есть. Я искренне надеюсь, что вы правы. Но для меня очевидно, что он что-то замышляет. Что-то, что хочет сохранить в секрете от вас. Вот почему он выдумал эту историю о вампирах.

— Я не считаю, что это выдумка.

— У Фила есть работа?

— Ему не нужно работать. Он очень богат.

— И чем же тогда он занимается весь день?

— Он спит. В своем гробу. В подвале.

На самом деле я должен был что-то такое предположить, но все же оказался удивлен. Похоже, Фил довел свою странную игру до крайности.

— Вы когда-нибудь видели, чтобы он выходил из дома при свете дня?

Трейси покачала головой. — Между рассветом и закатом он никогда не покидает своего гроба.

— Насколько вам известно.

— Ну, я не стою на страже у его гроба, если вы это имеете в виду.

— А чем вы занимаетесь в это время?

— Я сплю, хожу по магазинам, — она пожала плечами. — Разные повседневные дела, ничего такого.

— Как часто вы спускаетесь в подвал и проверяете его?

— Да, вначале я так и делала. Я не могла… ну, понимаете… просто не могла поверить, что он может оставаться там так долго. Но он всегда оказывался на месте. Проверять его было пустой тратой времени. Так что теперь я этого больше не делаю.

— Значит, вы не можете сказать наверняка, останется ли он в гробу все это время?

— С абсолютной уверенностью, нет, — призналась она. — Но скорее всего это так. К чему вы ведете?

— Ни к чему. Чистое любопытство. А вы были когда-нибудь свидетелем того, как Фил превращается в летучую мышь или что-то в этом роде?

— Он знает, что я терпеть не могу летучих мышей.

— Видели вы когда-нибудь, чтобы он превращался в…

— Однажды он превратился в собаку. В большого черного лабрадора.

«Ага, как же», подумал я, однако придержал свой скептицизм при себе и вместо этого спросил: — Он изменился прямо на ваших глазах?

— Послушайте, если вы не хотите верить во все это…

— Я просто хочу докопаться до истины, вот и все. Если вы действительно наблюдали, как Фил превратился в собаку, то волей-неволей мне придется поверить, что он обладает сверхъестественными способностями.

— Вам просто не хочется верить ни во что подобное. Вы, скорее, и дальше будете считать, что я или лгу или у меня галлюцинации. Или что Фил обманывает меня с помощью каких-то фокусов.

— Фил что — фокусник?

— Он вампир.

— Так вы видели, как он превратился в собаку?

— Нет.

— Но почему тогда вы думаете, что?..

— Этим псом был Фил, — ее лицо снова стало ярко-красным. — Я точно знаю, что это был он.

— И откуда такая уверенность?

— Неважно. Пожалуйста… Мы можем сменить тему?

— Хорошо. Давайте поговорим о зеркалах. Фил появляется в зеркале?

— Да.

Мне с трудом удалось не выкрикнуть торжествующее «Ага!», однако сдержать ироническую ухмылку я не смог. — Значит, вы не раз видели его отражение в зеркалах?

— Да.

— Ну вот. Разве это не указывает на логический пробел в его истории о вампирах?

— Я спрашивала его об этом.

— И?

— Он объяснил мне, что зеркала со временем менялись. Раньше при их изготовлении часто использовали серебро, но сейчас это большая редкость. Он сказал, что в зеркале, сделанном по старинным технологиям его было бы невозможно увидеть. Но у нас такого нет, поэтому я не знаю, правда ли это.

— Как удобно для Фила.

Она нахмурилась, глядя на меня. — Знаете, я никогда не чувствовала особой необходимости искать доказательства, что он вампир. Я знаю, что он такое. Поэтому я и не тратила время на проверки.

— Трейси, если он не вампир, то и у него нет оправдания для ночных вылазок.

— Знаю. Я знаю это лучше, чем кто-либо другой.

— Если он не вампир, значит он не высасывает кровь из этих женщин, которым вы так завидуете.

— Я понимаю это. Только вот он — один из них.

Я испустил вздох. — И как тогда, по вашему мнению, мне помешать ему встречаться с другими женщинами? Ему нужна кровь, верно? Если он не будет брать ее у незнакомцев, то где он ее возьмет? Он не сможет полагаться только на вас. Это вас убьет. Вы этого хотите?

— Нет.

— А чего же тогда вы хотите?

Трейси наклонилась и потянулась за своей сумочкой. Она поставила ее на пол рядом со стулом, когда садилась. Это была большая кожаная сумка с ремнем через плечо. Пока она брала сумку, я заглянул в вырез ее блузки. На ней был бледно-голубой бюстгальтер, который был настолько узким, что не так уж много и прикрывал. И еще этот жалкий клочок ткани был настолько прозрачным, что не давал фантазии и шанса разыграться. Мне удалось практически досконально разглядеть ее правую грудь. Я поспешно отвел взгляд, когда Трейси снова выпрямилась и положила сумку себе на колени. Она просунула руку внутрь и вытащила деревянный колышек. Он выглядел как обрезок рукоятки метлы длиной в фут, до остроты обструганный ножом с одного конца.

— Да вы, наверное, шутите, — выдохнул я.

Она пристально смотрела мне прямо в глаза.

— Вы хотите, чтобы я убил Фила?

— Это единственный способ удержать его.

— Потрясающе, — пробормотал я.

Она протянула мне кол. Я внимательно осмотрел его, провел большим пальцем по заточенному кончику. Он был очень острым.

— Вы же сказали, что хотите мне помочь, — напомнила мне Трейси.

— Да, но для этой работы вы выбрали не того парня.

— Я так не думаю.

— Я не наемный убийца.

— Фактически это не будет убийством.

— Ну да. Конечно же, не будет. Точно. Он ведь вампир.

— Это правда!

— Ага, конечно, а я тогда — сказочный эльф.

— Вы должны сделать это для меня. Пожалуйста. Я заплачу вам столько, сколько скажите… Сколько вы хотите? Пять тысяч? Десять?

— У меня в голове не укладывается. Почему вы хотите его убить? Я думал, вы его любите.

— Я люблю.

— Так это все из-за ревности?

— Да! — Ее глаза яростно сверкнули. — Неужели это так трудно понять? Каждую ночь… Каждую ночь он оставляет меня одну и уходит к другим женщинам. Я больше не могу этого терпеть!

— Но он всегда возвращается к вам, — ответил я. — Остальные для него ничего не значат. Они для него просто… пища. А любит он только вас. И именно с вами он занимается любовью. И, если хотите знать мое мнение, рассказываете вы об этом очень страстно.

Опустив голову, она еле слышно прошептала: — Все это так. Но кровь… кровь он сосет у других.

— А вы бы предпочли, чтобы он сосал только у вас?

— Это намного лучше… чем что-либо на свете. Лучше, чем секс. Это даже не с чем сравнить. Это такой… восторг, который вы просто не сможете себе представить.

— А Фил знает, что вы чувствуете? Знает, что вы думаете по этому поводу?

— Конечно, знает. Но не хочет уступать. Он говорит, что любит меня такой, какая я есть, и если он будет сосать меня слишком часто, то я «потеряю свою искру». Мою искру! Смех да и только.

— Похоже, вы очень много для него значите. Он заботится о вас.

— Да. Но не настолько, чтобы оставаться дома вместе со мной и кусать меня в шею. А это все, чего я хочу.

— И поскольку он этого не делает, вы хотите, чтобы я его убил? Это вообще не имеет никакого смысла.

Ее глаза потемнели. — Если он не будет только со мной, то не будет вообще ни с кем. Вы понимаете, о чем я? Мне это до смерти надоело.

И внезапно я ей поверил.

Я не верил, что Фил — вампир. Но я знал, что она в это верит. И знал, что она ни капли не шутит, когда говорит, что хочет его смерти.

«Если он не будет только со мной, то не будет вообще ни с кем».

Слова будто из какой-то книжки.

Кладбища полны людей, которые умерли, потому что кто-то их любил — любил слишком сильно и предпочел бы видеть их мертвыми, чем отпустить к другому человеку.

— Я не наемный убийца, — повторил я.

— Это не то же самое, что убить человека.

— Но он человек. Вы можете продолжать верить, что он вампир, но он из плоти и крови. Если бы я взял ваши деньги и воткнул этот кол ему в сердце, это было бы убийством. В этом штате это даже будет считаться умышленным убийством с отягчающими обстоятельствами. Это будет уголовное преступление, караемое смертной казнью. Нет, леди — без меня.

— Сколько? — спросила она.

— Дядя Сэм столько не печатает.

— А что, если я смогу доказать вам, что Фил на самом деле вампир?

— У вас этого не получится.

— Ну давайте просто предположим. Как бы вы отнеслись к убийству реального… как вы его назвали? Реального сверхъестественного, бессмертного вампира-летучей мыши-Дракулы? Ведь нет закона, запрещающего это, правда?

— Конечно, нет. Но…

— Настоящего вампира вы готовы убить? За десять тысяч долларов? За меня, в конце концов?

Я не колебался больше ни секунды. О чем там можно было еще думать?

— Конечно, я бы это сделал, — ответил я Трейси. — Но только этого не произойдет. У вас нет никакой возможности, ни единого шанса доказать мне, что Фил — вампир.

Второй раз за этот день Трейси улыбнулась.

— Хотите заключим пари? — спросила она.

Она посмотрела мимо меня в окно офиса, а затем сверилась со своими наручными часами. — Закат будет только в шесть двадцать пять. Значит у нас есть еще почти полтора часа.

Внезапно у меня возникло неприятное ощущение в животе. — Вы хотите сделать это сейчас? Сегодня?

Она кивнула. — Пока Фил не проснулся.

Трейси вела машину. Я сидел рядом с ней на пассажирском сиденье ее «Порше». В обычной ситуации я бы поехал на своей машине. Но в этой поездке не было ничего обычного. Я понятия не имел, что меня ждало впереди. На случай, если ситуация выйдет из-под контроля, я не хотел, чтобы какой-нибудь сосед или прохожий дал полицейским описание моей машины.

Кроме того, поездка в качестве пассажира давала мне больше времени, чтобы насладиться общением с Трейси. Хоть она и мало разговаривала. Но от нее приятно пахло, а ее великолепным профилем можно было любоваться бесконечно. Ее черная, очень короткая кожаная юбка идеально подчеркивала ее длинные, гладкие ножки.

Я не мог перестать думать о том, как Фил рассказывает ей свои истории каждую ночь, пока они обнимают и ласкают друг друга, и о том как тонко он рассчитывает время.

«И когда дело доходит до того места, где вонзает зубы ей в шею… он вонзает свой, э-э-э… тогда он входит в меня».

Чертов счастливчик.

Вся эта вампирская тематика, похоже, заводила их обоих не по-детски.

Конечно, при условии, что Трейси говорила мне правду. А мне совсем не хотелось думать, что она врала по поводу всего этого. Ложь означала бы, что я подписался на совершенно другую игру. А может и не игру вовсе.

Пробок было немного, поэтому мы продвигались довольно быстро и скоро оставили город позади. Трейси повезла нас через лес по узким, окутанным тенями дорогам. До дома мы добирались почти целый час.

Это оказался ухоженное двухэтажное здание в колониальном стиле. Дом выглядел совершенно нормально, и в нем не было ничего сверхъестественного и жуткого — за исключением того, что он появился вдруг, словно вырос из-под земли в конце мрачной грунтовой дороги длиной в несколько сотен ярдов.

— Где, собственно, в этой глуши Фил находит всех этих девчонок, которых он сосет? — спросил я, когда Трейси остановила машину.

— В основном в городе.

— Вампир с окраины, — усмехнулся я.

— Нам следует поторопиться.

Я последовал за ней к входной двери и посмотрел на свои наручные часы. Без десяти шесть. Если Трейси была права насчет заката, то Фил проснется через 35 минут.

У нас осталось не так много времени.

Не так много времени? Серьезно?! Я почувствовал себя идиотом, позволив беспокоился об этом. Кого волнует, когда зайдет солнце? Это имело бы значение только в том случае, если бы Фил действительно был вампиром, но я знал точно, что это была полная чушь.

Были совершенно другие вещи, о которых я должен был подумать. Например, о том, что происходит на самом деле.

Трейси вошла в дом первой, я последовал за ней. Хотя солнце еще не зашло, в доме было довольно темно и мрачно. Она не включала свет, пока мы не оказались у подножия лестницы в подвал. Там, внизу, было совершенно темно. Трейси щелкнула выключателем. Загорелся свет. Он немного помог, но не очень сильно.

— Он там, внизу? — прошептал я.

Трейси кивнула. Она вытащила из сумочки кол и протянула его мне.

Я покачал головой, полез под куртку и вытащил свой 45-й, большой тяжелый «Кольт». Это была военная модель, совершенно вышедшая из моды. Сейчас в моде 9-миллиметровые «Беретты» и тому подобные безделушки. Но этот автоматический «Кольт» сослужил хорошую службу моему старику на Тихом океане. Вы помните Тихий океан? Те времена, когда япошки были слишком заняты тем, что убивали нас, вместо того, чтобы просто выкупить всю землю под нашими ленивыми задницами.

Я дослал патрон в патронник.

— Филу ваш пистолет не причинит никакого вреда, — предупредила Трейси.

— Идем, — проигнорировал я ее.

Не было смысла тратить время на то, чтобы объяснять ей, что вампиры беспокоили меня меньше всего. Кто бы знал, не было ли все это ловушкой, которую они мне подстроили. Возможно, Фил был парнем, который по какой-то причине держал на меня зло. А Трейси была его милой маленькой сообщницей.

Как мог бы сказать Йоги Бера[37]: «Никогда не узнаешь, пока не узнаешь».

Трейси, держа кол в руке, начала спускаться по лестнице. Я позволил ей спуститься на несколько ступеней, а затем последовал за ней. Лестница была деревянной, ступени громко скрипели и стонали. Между ступенями были большие промежутки, через которые кто-нибудь мог дотянуться и схватить меня за лодыжку. Я напрягся, пытаясь подготовиться к чему-то подобному.

Воздух в подвале был прохладным. Стены и пол были бетонными и запах сырого бетона витал в воздухе.

Гроб Фила стоял на полу в нескольких шагах от подножия лестницы, прямо под яркой голой лампочкой. Он действительно лежал в нем. Растянувшись на подкладке, которая выглядела как красный атлас. Глаза закрыты. Руки сложены на животе. С головы до пят одетый в вампирское одеяние, которое выглядело так, будто его позаимствовали в костюмерной кинокомпании «Universal Studios». Он выглядел моложе Лугоши в самом расцвете его карьеры, имел ухоженную, почти мальчишескую внешность, с длинными светлыми волосами. Добавь ему хорошего загара, и он выглядел бы как серфер из Санта-Моники. Но его лицо отливало какой-то нездоровой бледностью, которую только подчеркивали ярко-красные губы.

Я остановился рядом с Трейси. Мы оба стояли над гробом и смотрели вниз на Фила.

— Теперь вы мне верите? — спросила она. Она говорила обычным тоном, но ее голос гулким эхом разносился по подвалу, отражаясь от стен.

— Шшш…

— Все в порядке, — успокоила она меня. — Мы никак не можем его потревожить. Он не придет в себя до захода солнца, — она посмотрела на свои наручные часы. — И это продлится еще почти полчаса.

— Ну да, конечно, — ответил я.

Пять минут назад этот парень, вероятно, торчал в гостиной, прижимаясь носом к окну, а затем, увидев нас, опрометью бросился в подвал с развевающимся за спиной черным плащом.

Но если это действительно так, он не выглядел особенно запыхавшимся. С того места, где я стоял, трудно было даже сказать, дышал он вообще или нет.

— Вы сделаете это сейчас? — спросила Трейси. Она снова протянула мне кол.

— Вампиров не существует, — ответил я.

Я в сердцах саданул ногой по стенке гроба. Тот покачнулся. Тело Фила мотнулось в нем, но он так и не проснулся.

— Возьмите его уже наконец, — Трейси сунула мне в руку кол. Затем она поспешно метнулась через подвал, стуча каблуками. Ее ягодицы при этом эффектно перекатывались под юбкой. Она схватила что-то с верстака у стены. Когда она повернулась, я увидел, что это был молоток. Она слегка тряхнула им. — Вам пригодится.

— Это вряд ли.

Она подошла ближе и остановилась прямо передо мной. Протянула мне молоток. — Прошу. Возьмите его.

— У меня руки заняты, — проворчал я.

— Пистолет все равно вам не поможет. Держите.

— Нет, спасибо.

— Но вы же сказали, что сделаете это.

— Да. И я сделаю. Если вы сможете доказать, что он вампир.

— Да просто посмотрите на него.

— Это не доказательство. Это просто наряженный мужчина в гробу.

— Да взгляните же как следует. Он не живой.

«Он не живой».

Черт меня подери!

Внезапно я понял, что здесь происходит.

Я ткнул Трейси стволом своего 45-го в живот. Она удивленно приоткрыла рот. — Бросьте молоток, дорогуша, — сказал я ей.

Она выронила его. Стальная головка со стуком ударилась о бетон.

— Положите руки за голову и сцепите пальцы.

Она, моргая, уставилась на меня.

— Ч-что?..

— Выполнять.

Она сделала как я сказал.

— Стойте и не двигайтесь.

— Что случилось — выпалила она. — Почему вы делаете это?

Я не ответил. Бросив кол, я переложил кольт в левую руку и присел на корточки рядом с гробом. Продолжая направлять пистолет на Трейси, я запустил правую руку внутрь и нашел шею Фила.

Его кожа была холодной на ощупь. Я пошарил пальцами, пытаясь проверить пульс. Однако, учитывая температуру его кожи, мне уже было ясно, что я его не найду. Так и оказалось.

— Он совершенно точно мертв, — объявил я.

— Я же вам так и сказала. Он не человек. Он вампир.

— Это покойник.

— Это нежить.

— Хватит уже. С чего вы взяли, что я идиот, леди?

— О чем вы говорите?

— Об этом, — я поднялся и подошел к ней. — Держите руки за головой и повернитесь.

Она подчинилась.

Я подошел к ней вплотную и начал ощупывать ее сверху вниз, обыскивая. — Вы убили его. Потом придумали историю с вампиром, нарядили его в этот наряд и уложили в гроб, а затем взяли телефонную книгу и начали искать подходящего…

— Да вы с ума сошли!

— Не настолько, чтобы поддаться вашей игре, — она была чиста, и я сунул пистолет обратно в кобуру, завел ей руки за спину и надел на них наручники.

Я не ношу «Кольт» с собой постоянно, но никогда не выхожу из дома без наручников. Когда нужно кого-нибудь задержать, без них не обойтись. И некоторых моих подруг они очень заводят.

Трейси к их числу не принадлежала. Жаль. Она мне нравилась. Я хотел ее. Красивая, сексуальная, невинная и уязвимая. Хотя, к сожалению, последние два качества пришлось вычеркнуть.

Все еще красивая и сексуальная, но примерно такая же невинная и уязвимая, как гремучка. Гремучая змея или ракета[38], это уж в зависимости от того, что вам больше по вкусу.

Надев на нее наручники, я отпустил ее. Она обернулась ко мне и уставилась широко раскрытыми ошеломленными глазами.

— Вы почти заставили меня сделать это, — сказал я. — Дело в том, что я человек широких взглядов, но когда мне начинают заливать в уши такую чушь, во мне начинает говорить здравый смысл. Вам удалось убедить меня примерно процентов на восемьдесят в возможности того, что Фил может быть вампиром. Но немного не дотянули. Не смогли раскрутить меня на совершение убийства.

Трейси покачала головой.

— Если бы вы были хоть чуточку убедительнее, я, возможно, и вонзил бы кол Филу в грудь и позволил вам соскочить с крючка.

— Еще не поздно, — умоляла она. — В моей сумочке десять тысяч. Наличными. Просто убейте его и…

— И взвалить вину на себя? Ну нет. Боюсь у вас ничего не выйдет.

— Я видела, как ты на меня смотришь.

— Вы красивая женщина.

— Я буду твоей.

— Нет. Я не хочу оказаться в тюрьме. А так и было бы. Я оказался бы либо за решеткой, либо под землей. Вероятнее всего второе. В противном случае я мог бы рассказать копам вашу маленькую сказку о вампирах, а уж они-то вряд ли купились бы на нее. Вы ведь планировали убить и меня, правильно? Думаю, заявили бы, что поймали меня на месте преступления, когда я всаживал кол в вашего мужа… Но как вы собирались объяснить его наряд?

— Пожалуйста! — Она начала рыдать.

— Забудьте об этом. Я ни для кого не буду козлом отпущения.

Несмотря на скованные руки, она бросилась к лестнице. Я попытался удержать ее, но промахнулся, и она вырвалась вперед. Я кинулся за ней. Она была уже на полпути вверх по лестнице, прежде чем я успел схватить ее. Я протянул руку, поймал подол ее юбки и дернул.

На самом деле я хотел всего лишь стянуть ее вниз к лодыжкам и таким образом запутать ноги, заставив остановиться. Но юбка не поддалась. Своим мощным рывком я сдернул Трейси с лестницы. Она начала валиться прямо на меня. У меня было время увернуться. Но я остался на месте. Можно было либо поймать ее, либо позволить ей рухнуть на бетонный пол. О последнем не могло быть и речи, ведь ее руки были скованны за спиной. Даже девушка, которая пыталась обвинить меня в убийстве, не заслуживала такой участи. Поэтому я сгруппировался, разведя руки в стороны.

И почти устоял на ногах. Но только почти.

Она обрушилась на меня всем своим весом. Я обхватил ее, но при этом отшатнулся назад и упал. Она навалилась на меня сверху. Наручники ударили меня между ног, а ее затылок впечатался мне в подбородок, от чего я с силой приложился головой о бетон. И потерял сознание.

Когда я пришел в себя, Трейси на мне уже не было, но я сразу ее заметил. Я открыл глаза, и увидел ее перед собой. Мне даже не пришлось поднимать голову от пола.

Она свисала с потолочной балки на веревке, обмотанной вокруг ее лодыжек. Совершенно голая. Ее кожа была цвета хмурого, пасмурного утра. За исключением мест, где была испачкана красными отпечатками рук и губ или ручейками крови, которая сочилась из проколов.

Проколы были похожи на следы укусов, которые она показала мне на своей шее. Только эти были свежими. Нанесенными только что. Еще кровоточащими. И они были повсюду на ее теле, как будто нападавший был настоящим гурманом, который хотел попробовать ее на вкус в самых разных местах. На ее бедрах, промежности, возле пупка, на груди, лице, предплечьях безвольно свисающих рук. На ней все еще были мои наручники. Однако они больше не были соединены друг с другом. Цепочка была разорвана, и они обхватывали запястья Трейси, словно причудливые серебряные браслеты.

У меня было достаточно причин чувствовать себя несчастным, но от того, как выглядела Трейси, мне стало по-настоящему плохо. Она была ужасно избита. Использована и уничтожена. И это была исключительно моя вина. Я облажался. И она заплатила за это.

Мне не нужно было двигаться, чтобы почувствовать тяжесть кольта в наплечной кобуре. Я выхватил пистолет, метнулся в сторону и молниеносно перекатился, готовый к отпору. Во время своего маневра я увидел Фила. Быстро поднявшись на колени, я повернулся к нему и прицелился.

Он сидел на лестнице в подвал и наблюдал за мной. На второй ступеньке снизу, ноги на бетонном полу, руки скрещены, локти опираются на колени. Причудливого наряда на нем больше не было. Впрочем, на нем не было вообще ничего. За исключением большого количества крови Трейси.

Вздохнув, он покачал головой и пробормотал: — Женщины. Понимаешь, что я имею в виду?

Я всадил две пули ему в грудь и одну в лоб. Они прошли сквозь него, как через желе. Отверстия сразу же затянулись, и он выглядел невредимым, в то время как пули все еще летели рикошетом по подвалу.

— Вот ведь хрень, — выдохнул я.

Он повел себя так, как будто вообще ничего не произошло. — Понимаешь, о чем я? — повторил он свой вопрос.

Я уставилась на него с открытым ртом.

— Трейси ведь тебе все рассказала? — продолжил он. — О том какие у нас были отношения? Я любил ее. Обращался с ней как с принцессой. И что сделала в ответ она? Притащила сюда тебя, чтобы ты прикончил меня. Господи Иисусе на костылях.

— Она ревновала, — смог выдавить я.

— Ревновала? Дерьмо! Да я трахал ее до потери сознания. Каждую ночь…

— Ей было нужно не это, — объяснил я ему. — Она хотела, чтобы ты сосал ее.

— Как это типично. Они никогда не слушают. Я предупреждал ее снова и снова: «Трейси, — говорил я ей, — я бы с удовольствием сосал тебя каждую ночь. Ты это знаешь. Но это убьет тебя». Пытался донести это до нее. Но слушала ли она? Черт!

— Похоже, в конце концов ты все-таки исполнил ее желание.

Фил одарил меня усталой ухмылкой. — Ну, по крайней мере, она умерла счастливой.

— Теперь она тоже превратится в вампира?

Фил презрительно фыркнул.

— Ни за что. Я оставлю ее мертвой, чувак. Она пыталась отправить меня на тот свет. Что ж. Прости прощай, наши пути больше никогда не пересекутся, — он снова покачал головой и тыльной стороной ладони вытер кровь с губ. — Бабы, — прорычал он. — Жить с ними невозможно, но и без них никак.

— Вот тут ты прав. Согласен на все сто, — сказал я.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Мэтьюз. Клифф Мэтьюз.

— Ступай домой, Клифф. К тебе у меня претензий нет.