Жить

Глава 17

Дни что птицы в небе

Улетели.

Ночь что бег реки

Утекла.

Снег засыпал замёрзшую грязь на дорогах и отгородил поместье от далёкого мира, оставив наедине с собой и теми, до кого можно дойти пешком. Низкие тучи затянули небо, отгородив людей от радости солнечного света, но обещая укутать поля пушистой белой шубой. Да и хлопотные осенние дни ушли, сменившись растерянностью, как когда оказываешься перед сделанной работой и вдруг теряешься за что взяться следом? иль отдохнуть немного? Но это зыбкое чувство тоже быстро ушло, улетело вслед за ветром, срывавшим последние листья с яблонь. А дела сменились на зимние заботы. Девушки собирались вместе, готовили кудели и пряли, ткали и шили. Мужчины продолжали учиться, теперь уже под водительством Блажика, а не Малы, и готовились выйти в зимний лес через несколько недель, как горы совсем заснежатся.

Все были при деле и только Ясна немного потерялась. Хворых почти всех отправила с последними купеческими обозами, которые в этот раз привезли баянника погостить, но гость не задержался и через недельку уехал, хоть и потешил людей. Тогда же приходили две рассорившиеся кметки, петуха в чужой ощип попавшего делить. Женщины, как и прочие, привыкшие к отлучкам Малы, от ворот спросили «нашу волховицу» имени не упоминая, да и Ясне тоже были рады. А Ясна только больше заскучала по сестре и её длинным тихим рассказам о Старой и Новой Правдах под её рукоделие.

Без старшей поместье, полное жизнью, было немного пустым, словно дом без печи. Это чувствовали все, и это было слышно в разных разговорах, пока девушка тихо шла вверх по склону:

— Давненько уже старшу́ю Малу невидать. Хоть бы к заснежной охоте вернулась. С ней поспокойней идти. — Вздыхали парни, починяя лыжи.

— Эх, я как велено с копьём круг по двору отшагал сотню раз. Теперь могу с закрытыми глазами не сбиться! Вот бы против неё попробовать. Может как Благояр пробьюсь и тоже волхвом стану. — Мечтали на утоптанной чети юноши.

— Жаль Малы нет, она бы снами посидела, порукодельничала. Не то что та непряха-неткаха, но добрая… — вздыхали девки на супрядках, поправляя лучины в светцах.

Ясна замерла перед закрытой дверью. Долю назад она, вспоминая сестру, вспоминала и как та шила и вышивала при свете огоньков, и как ругала саму Ясну ещё в Ветрище за чтение при лучине или лампадке. А вот из окна ближнего дома услышала смех и захотела помочь девушкам, добавить света… от обиды волховица замерла, прикрыв глаза. А девушки уже и разговор переменить успели, о сватовстве к одной из них заговорили, а там невеста и запела весело:

— Буду пряхою…

— Буду свахою, — ответили разом несколько голосов.

— За кудель тяну и пряду. — Продолжила первая девушка. — Эту ниточку я ровнёхоньку, Нитку тонкую я скручу.

Ясна слушала, узнавая в радостной песне знакомые слова и продолжала стоять. А песня продолжалась, и вот её подхватил другой довольный и даже гордый голос, а девушки опять пообещали быть свахами. Волховица, растерявшись, позабыла уйти, и вздрогнула, когда дверь распахнулась.

— Ой, — девушка отпрянула, споткнулась и упала. — А давно ты тут стоишь?

— Недавно, — подумав и помолчав ответила Ясна. — Я уже ухожу.

— Она слышала? — донёсся шёпот в спину волховице, когда та прошла в сени.

Ясна быстрым шагом вернулась в свой двор и поднялась в горницу. Тут ей казалось, что Мала никуда не уезжала и от этого становилось спокойней. Девушка даже не убирала оставленную в углу плетёнку с шитьём сестры, а когда садилась за лекарские книги и травники, или разбирать заготовочки, отправляла в ту сторону несколько лишних светлячков. Сейчас же Ясна встала у окна, прислонившись к стене спиной, и невидяще глядела на потолок.

— Сестра, мне без тебя так… вернись, вернись поскорее. — Страшно? Одиноко? Слово не решалось вылететь.

Девушка зябко поёжилась, хоть и была в тёплом жупане, обняла себя и задумалась. Она не двигалась, лишь моргала да вздыхала, весь остаток дня. Снизу было слышно, как две сиротки девяти и десяти лет принесли и оставили вечерю от общего горшка и хлеб. За окном пошумели парни, закончившие с дневной работой и отправившиеся посидеть с девушками да потешить друг друга хвастовством и шутками.

Стемнело. Звёзд не было, и ночь казалась непроглядной. И в эту тьму не зажигая светляка ушла Ясна. Волховица поднялась выше до пещеры, замела свои следы и укрылась у источника. Она не может стать Малой для этих людей, но она будет стараться, чтобы стать сильней и получить от них уважение.

А на утро младшую волховицу потеряли. Яр, Верея и Благояр подняли каждого, перевернули всё поместье и даже ближний лес, кроме запретного склона выше приметной берёзы, но Ясны нигде не было. К полудню отправили людей по ближним деревням, вдруг лекарку туда ночью позвали и она там спокойно сидит. Но нет, девушка туда не приходила. К вечеру вчерашние пряхи пришли в слезах к старшей Верее и повинились, мол, обидели, не знали.

Но тут, слушая всхлипы и сбивчивые рассказы девушек, Блажик всё же вспомнил, что он тоже не чужд волховскому дару, и Мала его учила не только копьём махать. Молодой мужчина сел поодаль, закрыл глаза, собрал всю свою волю и попробовал зажечь огонёк, как ему раньше показывали. Не получалось — искры взлетали над ладонью и гасли, когда тихо, когда потрескивая. Вокруг люди постепенно затихли. Но вот с двадцатой, а может и сороковой попытки получилось создать крошечный шарик света и вложить в него даже не голос и не мысль, на то умений недостало, только беспокойство.

Огонёк улетел и спустя две доли мучительного ожидания, взамен ему вернулся яркий, с кулак размером, светлячок и влетел прямо в лоб Благояру.

— С Ясной ничего не случилось. У неё возникло дело, вернётся иль завтра, иль через несколько дней. — Глухо объявил молодой мужчина, а потом встал во весь рост и добавил. — Эх, мы. Сёстры нас приняли, накормили и дом дали. А чем им ответили?

Утром следующего дня Ясна вернулась домой, а там было тепло и пахло кашей, в печи за заслонкой ещё потрескивал жар. Девушка обмела с одежды снег и ушла наверх. В горнице волховица подошла к одному из сундуков, подняла крышку и провела кончиками пальцев по наконечнику для копья из хорошей стали, по изгибам простого лука и мешочку со снятой тетивой и задумалась, отрешившись от остального. Её ведь тоже пытались научить сражаться, стоило им покинуть Стояновичей, как Мала больше ни разу не просила учиться бою.

— Может мне стоит научиться? — спросила Ясна у себя. — Сестра, я не знаю что мне делать без тебя.

— Эх ты, маленькая. Покушай сперва, два дня ж не ела, — донёсся из-за спины ласковый голос.

Ясна обернулась и обнаружила Верею. Молодая женщина закончила составлять принесённые горшочек, накрытый миской, большую кружку горячего вара и хлеб. Верея чуть запыхалась, будто бы спешила, да и на подвязанном повое, укрывшем всю косу, виднелись мокрые пятна растаявшего снега. Шаль, наброшенная на плечи, убежала, открыв ворот расшитой сорочки, да и из-под перекрещенных концов внизу виднелся большой берегун, свисавший ниже пояса понёвы. Родив сына, Верея стала мягче и ко многим младшим, даже к Ясне, относилась с лёгкой опекой, будто и они тоже если не её дети, то милые племянники.

— Сестра Верея, я правда такая неумеха? Правда так бесполезна? — Ясна сжала распущенный лук. — Я ведь даже печь сама не напустив дыма не разожгу, куда уж мне до остального.

— Не разожжешь ты, так мы поможем. Не горюй, младшая. Раз ты меня порой зовёшь сестрой, то послушай того, кого вы первым под свою защиту взяли. Не пугайся, знаю я сколько вам с Малой лет, — улыбнулась Вереея и села на пол рядом с Ясной. — К вам под руку пришли совсем разные люди, взрослые и дети, кметы и городские и поместничные, ремесленники и вольные бродяги. Встреться мы на пустой дороге, так переругаемя! И девки те мало что могут. Ну дом вести, прясть да ткать, всё это дела нехитрые, с измальства привычные. А вот ребёнку жар прогнать, третий день в бреду метавшемуся, или боль снять, то не только они, даж старухи жизнь прожившие не смогут так скоро, как ты делаешь. Это чудо в наших глазах. А что сестра тебя ничему такому не учит и не спрашивает… — женщина взяла ладони волховицы в свои руки, придержав снизу левой и накрыв сверху правой. — Посмотри на мои руки, огрубевшие, в мозолях, с изведёнными вкось пальцами. У мужчин они не нежнее. Разве похожи они на руки, несущие исцеление? А то, что прясть, охотиться и сражаться… так это уж мы подсобим, нам это просто и привычно.

— Но ведь они Малу ждут, она им своя, а я чужая.

— Сестра Мала молодец. Она объединила нас тем, что всем своя. С девками за прялкой посплетничать, с парнями по снегу в горы, а уж бой так бой, без поддавков. Для всех своя, но лучше них. А для неё ты первая. Ты девочка умная, справедливая, сможешь в конце концов понять зачем оно так сделано, раз уж даже мне, глупой, понятно стало, только объяснить не умею. — Верея приобняла Ясну. — Ну, пойдём за стол. А то исхудаешь и как я перед Малой оправдаюсь?

Ясна кивнула и покорилась. Но вечером тихонько окликнула Яра и попросила справить ей лук и стрелы. Драться и сражаться она так и не научилась должным образом, но стрелять у неё немного получалось, лишь бы приноровиться. Когда мужчина принёс всё, Ясна стала не только пропадать у источника, но и тренировать меткость на запретном склоне.