Жить

Глава 16

Про порог про родной лишь то помню,

Как шагнул я над ним с дому прочь.

Да с тех пор что мосты, что ворота

Уводили за грань, где вернуться невмочь.

(исповедь баяника)

До Медового града Мала добралась к первым холодам, когда до снега ещё далеко, но руки в стылой воде скручивает до посиневших ногтей. Осень выдалась скоротечная и кметы спешили спасти оставшийся урожай, если упустили дни раньше. Да и ярмарок у встречных городков почти не проводили — дороги расползлись грязью совсем рано. А вот Медовый град будто и не заметил плохой погоды.

Город с громким именем был мал — все три его конца составят не сильно больше сотни дворов. Самый большой конец занимали ремесленные мастерские и их дворы да улочки. Оставшиеся два примерно равны. Первый купеческий конец, где были придворовые лавки и рынки. Там жили семьи многих торговцев и держали семейное дело у земли. Почти везде пока мужья с караванами дороги измеряют и товары возят, их жены лавками управляют и на базарах и рынках дела решать успевают. Третий конец гостевые дворы для заезжих купцов, волхвов и уставших путников. Медовому граду повезло оказаться на перекрёстке многих дорог. В одном из таких дворов попроще Мала разрешила себе отдохнуть несколько дней и привести себя в порядок перед шагом в неизвестность.

Но самая важная его часть — одни из десятки известных Врат Перехода. Если верить записям, привезённым Калитошей, в давние времена, сразу после падения Старой Правды, врата были похожи на серый дым. Но за последующие несколько десятков лет, когда написали Новую Правду часть волхвов объединилась для исполнения уговора и взяла под свою руку все Врата. Хранители никому не мешали проходить сквозь них, только брали обещание рассказать о мире за гранью, если волхв сможет вернуться, и о пережитом там. Постепенно вокруг Врат построили красивые ворота и разровняли площадь, а по краю площади и сами хранители поселились. Они все эти сотни лет собирали и изучали все рассказы и слухи о Перерождающемся мире.

Мала стояла в дюжине шагов от прохода в другой мир в распахнутой свите и перебирая пальцами по подвешенному к поясу оберегу с надрезанной монеткой. Сердце неистово колотилось, выжимая ещё немножко решимости и храбрости из себя. Девушка вдохнула полную грудь воздуха, закрыла глаза, сжала в кулаке оберег и медленно расслабилась. Ещё накануне она приходила к хранителям представиться, спросить что ещё нужно подготовить или узнать перед переходом, а теперь они наблюдали за ней со стороны — решится или нет?

Сейчас в волховице не было той уверенности, какую она показала перед сестрой. Да и тогда её не было — себя Мала не обманывала. В голове проносились обрывки записей о Перерождающемся мире, что каждая третья группа не возвращалась, а одиночки пропадали ещё чаще. Но вернувшиеся почти всегда были не просто сильней, они прорывались.

Медленный выдох. Пора! Мала открыла глаза и не давая себе больше времени на сомнения разбежавшись влетела в серый туман. Ей показалось, что она внезапно оказалась на дне самого глубокого омута — её сдавило со всех сторон и закрутило. Непонятно откуда пришла боль, волной прокатившаяся от головы до кончиков пальцев и обратно несколько раз. Девушка не могла понять долго ли её вело и сколько ещё осталось и терпела. А потом всё внезапно закончилось, и она оказалась лежащей под раскидистым деревом с фиолетовыми листьями.

В тот же миг пришло понимание — это не родина. Сила, чей поток дома был словно совсем скудный моросящий дождик, тут стала полноводной рекой. Она грубо хлынула в первую сферу, затапливая её, проламывая оставшиеся неразбитыми преграды. И утихнувшая боль перехода сменилась новой болью от вторжения в дар.

Обессиленная Мала лежала, пытаясь не то привыкнуть, не то обуздать бурную силу. Но её было так много, что поток заставлял содрогаться не только сферу дара, но выплёскивался в тело, тёк по венам, пульсировал в коже и с дыханием вылетал прочь, изрядно растеряв себя. То, что волховица стёсывала, истирала и скалывала упорно трудясь дни и недели, пробивая ходы во все стороны до границы сферы, поток разрушал за считанные мгновения, оставляя пещеры на месте старых ходов.

Девушка лежала, рассматривая серое небо сквозь листву, и перебирала в памяти знания об этом месте. Первые и самые важные советы прошедших через Врата и вернувшихся — принесённые с собой еду и воду не трогать, пока не найдёшь выход; постараться не есть и не пить местное, ведь оно останется в Перерождающемся мире; и как можно быстрее искать дорогу обратно. Даже представить страшно сколько погибло, пока не поняли такие вещи!

И спешить, ведь никто не знает когда Край начнёт умирать. Хранители заметили, что самый долгий Край пробыл почти шестьдесят лет, но большая часть исчезала куда быстрей — год, пять, десять. А прошедшие через одни и те же врата могут оказаться в разных Краях, как и через разные Врата можно попасть в одно место. Вот и оказались бесполезными тщательно сводимые карты и описания земель. Были ещё легенды о деревнях волхвов, отказавшихся вернуться или о втором духе, но первые исчезли вместе с гибелью Края, а вторую никто так и не решился проверить. И, пробыв в Перерождающемся мире меньше часа, Мала поняла почему. Подготовиться и прорваться во вторую сферу здесь так же легко, как дышать в родном мире, и если волхв стремиться прорваться дальше второй сферы, то где ещё ему попытаться? А второй раз испытать переход… бр-р-р. Да и поиск обратного прохода слишком зависит от удачи.

Боль немного отступила, девушка села, сняла ненужную здесь свиту и притянула к котомке. Было тепло, но не жарко, и во все стороны простирался странный лес. Волховице повезло оказаться в ласковом краю, но это было и плохо. Хранители, собравшие множество описаний заметили, чем суровей и опасней край, тем он меньше и его проще обыскать. А мирные земли слишком обширны.

Мала отдохнула ещё немного, прислушиваясь к себе и своему дару, а потом побрела, шатаясь, куда глаза глядят. Поток силы не ослабевал и оттого порой темнело в глазах, а цветы, похожие на огромные синие одуванчики, меняли цвет на красный и обратно. Деревья же, кто с фиолетовой, кто с зелёной, кто с оранжевой или разноцветной листвой, шумели как в ветренный день, но девушка не чувствовала ни единого дуновения. Смеркалось. Становилось страшно. Спустя ещё час силы окончательно покинули Малу и она рухнула на голубую, чуть светящуюся траву.

Её ресницы были влажными от непролитых слёз, а в мыслях пусто от того, насколько другим она представляла этот невероятный мир. Только сила была именно такой, какой о ней рассказывали, и её поток всё ещё отдавался покалыванием в пальцах и мурашками по всему телу.