Жена викинга из будущего. Любовь сильнее времени

Глава 4: Уроки выживания

— Ты держишь его как морковку, которую собираешься почистить.

Рагнар забрал у меня нож одним плавным движением, даже не дав мне понять, как он это сделал. Показал правильный хват — рукоять плотно в ладони, обхват всеми пальцами, большой палец вдоль лезвия для контроля. Нож в его руке выглядел естественным продолжением тела.

— А теперь ударь меня.

— Что?

Слово вырвалось с облачком пара. В амбаре было так холодно, что дыхание превращалось в туман.

— Ударь. Не бойся, ты не сможешь мне навредить.

Мы были в старом амбаре, превращенном в тренировочный зал. Когда-то здесь хранили сено, и запах сухой травы все еще витал в воздухе. На полу — толстый слой соломы, местами примятой и потемневшей от пролитой крови прошлых тренировок. На стенах — мишени из соломенных чучел, старые щиты со следами от ударов, вмятинами и зарубками. И холод. Чертов, пробирающий до костей холод. Сквозь щели в стенах проникал ветер, принося с собой снежинки. Но Рагнар сказал, что холод учит быстрее — когда мерзнешь, двигаешься активнее.

Я попыталась ударить — неуклюжий выпад новичка. Он даже не сдвинулся — просто перехватил мое запястье движением, которое я не успела заметить, и вывернул так, что нож выпал. Острая боль прошла от кисти до плеча.

— Снова.

Я подняла нож из соломы, пальцы уже начинали неметь от холода. Ударила. Он опять разоружил меня, на этот раз прижав к стене. Грубые доски впились в спину через тонкую тунику.

— Ты думаешь, прежде чем бьешь. Враг видит твои мысли в глазах. Снова.

Час. Целый час я пыталась хотя бы задеть его ножом. Безуспешно. Каждый раз он разоружал меня новым способом — то выбивал нож из руки, то заставлял выронить его от боли в запястье, то просто отступал в сторону, и я теряла равновесие. К концу у меня болело всё — руки от напряжения, спина от падений, гордость от постоянных неудач.

— Достаточно на сегодня, — сказал он наконец.

Я упала на тюк соломы, тяжело дыша. Легкие горели от холодного воздуха. Он сел рядом, едва запыхавшийся, протянул кожаную флягу с водой. Вода была ледяной, но я пила жадно.

— Это безнадежно. Я никогда не научусь.

— Научишься. Торунн потребовалось три месяца, чтобы меня задеть. Правда, ей было двенадцать.

— Утешил.

— Зато у тебя есть преимущество. Ты умнее. И знаешь, что произойдет.

— Знание будущего не поможет мне в драке.

— Поможет избежать драки. Что важнее. Расскажи мне о Великой армии. Сколько человек?

Я напилась воды еще раз, собираясь с мыслями. История была моей силой здесь — единственным оружием, которым я владела в совершенстве.

— Около пяти тысяч воинов. Может, больше. Самая большая армия викингов, которая когда-либо вторгалась в Англию.

— Пять тысяч? — он присвистнул. Низкий, впечатленный свист. — Кто командует?

— Формально — сыновья Рагнара Лодброка. Ивар Бескостный — стратег. Бьорн Железнобокий — силач. Хальфдан и Убба — хорошие воины, но не лидеры.

— Ивар... Я слышал о нем. Говорят, у него нет костей в ногах.

— Это метафора. Скорее всего, у него болезнь, из-за которой кости очень хрупкие. Но это не мешает ему быть гением войны. Он возьмет Йорк без единой большой битвы.

— Как?

— Хитростью. Придет, когда город празднует День всех святых. Стража пьяна, ворота открыты для паломников. Войдет как нож в масло.

Рагнар задумался, потирая подбородок. Его пальцы скользнули по светлой бороде, заплетенной в косички.

— Умно. А что потом?

— Потом Мерсия. Король Бургред бежит в Рим. Потом Восточная Англия — король Эдмунд будет расстрелян стрелами. Останется только Уэссекс.

— И он устоит?

— Да. Альфред Великий. Единственный английский король, которого назовут Великим. Он остановит викингов. Не победит, но остановит. Заключит мир, разделит Англию пополам.

— Почему ты рассказываешь мне это? Я же враг англичан.

Я посмотрела на него. Пот блестел на его лбу, несмотря на холод — капельки как роса. Светлые волосы выбились из кожаного шнурка, которым он их стягивал, прилипли к вискам. И шрам на брови казался белее обычного на покрасневшей от холода коже.

— Ты не мой враг. И потом... история уже написана. Даже если ты используешь эти знания, не думаю, что сможешь что-то кардинально изменить.

— Но мою смерть изменить можно?

— Надеюсь. Твоя смерть — маленькая деталь в большой картине. А вторжение Великой армии — это сама картина.

Он встал, солома зашуршала под его сапогами. Протянул мне руку, помогая подняться. Ладонь была теплой и сухой, несмотря на холод.

— Покажи мне еще раз правильный хват.

Я взяла нож. Рукоять была скользкой от пота. Он встал сзади, близко, очень близко. Накрыл мою руку своей, поправляя положение пальцев. Его грудь прижималась к моей спине, я чувствовала биение его сердца. Дыхание щекотало ухо, поднимая волоски на затылке.

— Чувствуешь? Нож — продолжение руки. Не отдельный предмет, а часть тебя.

Чувствовала. Но не нож. Чувствовала его тепло сквозь тунику, его силу в руках, обхвативших мои запястья. Его запах — кожа, железо и что-то травяное, может, можжевельник из бани.

— А теперь удар. Не рукой — всем телом. От бедра.

Он направил мое движение, его бедро прижалось к моему, задавая импульс. Нож вонзился в соломенную мишень по самую рукоять с глухим звуком.

— Вот так. А теперь сама.

Следующий час я била по мишеням, пока рука не онемела окончательно. Пальцы сводило судорогой. Рагнар поправлял, показывал, иногда касался — поправить стойку, изменить угол. Каждое прикосновение обжигало даже через одежду, оставляя призрачное тепло.

— Лучше, — наконец сказал он. На мишенях зияли дыры от ударов, солома вываливалась наружу. — Завтра продолжим. А сейчас... расскажи мне о себе. О твоей жизни в будущем.

Мы снова сели на солому. На этот раз ближе — наши плечи почти соприкасались.

— Что рассказать?

— Всё. Где ты жила? Что делала? Была ли замужем?

— Я жила в большом городе. Санкт-Петербург. Там живет пять миллионов человек.

— Пять... миллионов? — он нахмурился, пытаясь осмыслить число. — Это сколько?

— Представь тысячу таких поселений, как твое. И умножь на сто.

— Невозможно. Как они все едят? Где живут?

— Дома в моем времени высотой с гору. В одном доме могут жить сотни семей.

— Как муравейник.

— Примерно. А работала я... изучала прошлое. Твое время. Искала вещи, которые остались от викингов, и пыталась понять, как вы жили.

— И поэтому ты здесь? Боги решили показать тебе?

— Не знаю. Может. Или это просто... случайность.

— Нет случайностей. Всё имеет причину. Ты здесь, потому что должна быть здесь. Может, чтобы спасти меня. Может, для чего-то большего.

— А может, чтобы умереть в чужом времени.

Он повернулся ко мне, лицо стало серьезным. Морщины у глаз углубились.

— Ты не умрешь. Я не позволю.

— Ты не можешь обещать это.

— Могу. Я ярл, мое слово — закон. Пока я жив, ты под моей защитой.

— А когда ты умрешь?

— Если, — поправил он, голос стал жестче. — Если умру. Ты же собираешься это изменить.

Я молчала. Как объяснить, что чем больше я узнаю его, тем страшнее становится мысль о его смерти? Месяц назад он был просто строчкой в хронике. Теперь...

— У тебя был мужчина? В твоем времени?

Вопрос застал врасплох. Я почувствовала, как загорелись щеки.

— Были... отношения. Но не муж.

— Почему?

— Я выбрала карьеру. Науку. Это было важнее.

— Важнее семьи?

— В моем времени женщина может выбирать. Не обязательно выходить замуж и рожать детей.

— Странное время. Женщина без мужа и детей — что дерево без плодов.

— Или дерево, которое растет ради себя самого, а не ради плодов.

Он рассмеялся. Громкий, искренний смех, эхом отразившийся от стен амбара.

— Торунн тоже спорила. Говорила, что женщина-воин стоит троих мужчин, потому что ей приходится доказывать право сражаться.

— Ты любил её?

— Да. Как любят бурю — со страхом и восторгом. Но буря прошла. И я думал, что больше не полюблю. А потом явилась ты.

Я замерла. Сердце пропустило удар.

— Рагнар...

— Знаю. Ты из другого мира. Я умру весной. У нас нет будущего. Знаю. Но сердцу не прикажешь.

Он поднял руку, коснулся моей щеки. Пальцы были теплыми и шершавыми от мозолей.

— Когда ты зашивала Эйнара, руки не дрожали. А сейчас дрожишь.

— Холодно, — соврала я.

— Нет. Не поэтому.

Он наклонился ближе. Я чувствовала его дыхание на своих губах — теплое, пахнущее медовухой. Еще чуть-чуть, и...

— Ярл! — дверь распахнулась с грохотом, ударившись о стену. Снег ворвался внутрь вместе с воином. — Корабль идет!

Рагнар выругался по-древнескандинавски так витиевато, что я покраснела, хотя половину слов не поняла. Что-то про козлов, молот Тора и чьих-то предков.

— Чей корабль? — рявкнул он на вошедшего воина. Тот сжался под его взглядом.

— Ивара Бескостного. Он прислал посла.

Рагнар встал резко, вся нежность момента испарилась как утренний туман.

— Раньше, чем ты предсказывала, — сказал он мне.

— История не всегда точна в датах.

— Или Ивар знает что-то, чего не знаешь ты. Идем. Хочу, чтобы ты была рядом, когда буду говорить с послом.

— Зачем?

— Ты знаешь будущее. Может, поймешь, что он задумал.

Мы вышли из амбара. Снег валил крупными хлопьями, мгновенно покрывая волосы и плечи белым покрывалом. У причала покачивался драккар с головой дракона на носу — резная морда оскалилась в вечном рыке, красная краска на зубах выглядела как свежая кровь. С него сходили люди — пятеро воинов в кольчугах и мехах, и один... особенный.

Я узнала его сразу, хотя никогда не видела. Это чувство было почти физическим — как удар в солнечное сплетение. Ивар Бескостный. Молодой, может, двадцать пять. Темные волосы до плеч, заплетенные в мелкие косички с костяными бусинами. Пронзительные голубые глаза — цвета зимнего льда. И странная, змеиная походка — он не хромал, но двигался как-то... неправильно. Как будто кости гнулись не там, где должны, словно у него были лишние суставы.

— Рагнар, — сказал он, подойдя. Голос неожиданно красивый, глубокий, с легкой хрипотцой. — Я Ивар, сын Рагнара Лодброка.

— Знаю, кто ты. Чего хочешь?

— Поговорить. О будущем.

Ивар посмотрел на меня. Взгляд скользнул с головы до ног, оценивающий, как смотрят на товар. И улыбнулся — тонкая, знающая улыбка.

— И о твоей провидице. Той, что знает, как мы все умрем.

Кровь застыла в жилах. Холод пробрался под одежду, заморозил сердце. Откуда он знает?

— Идем в дом, — сказал Рагнар. Его рука легла на рукоять меча — непроизвольный жест. — Поговорим у огня.

Когда мы шли к длинному дому, снег скрипел под ногами. Ивар поравнялся со мной — его странная походка не мешала ему двигаться быстро.

— Ты действительно из будущего? — спросил тихо, чтобы слышала только я. Его дыхание пахло мятой.

— А ты действительно веришь в такое?

— Я верю в знаки. А женщина, появившаяся из болота и предсказавшая бурю — хороший знак. Или плохой. Зависит от того, на чьей ты стороне.

— Я ни на чьей стороне. Я просто хочу выжить.

— Все хотят выжить. Но не всем суждено. Ты знаешь, как я умру?

Я знала. Ивар Бескостный умрет в Дублине через несколько лет. По одной версии — в бою. По другой — от болезни, возможно, от той же, что делала его кости хрупкими. История не сохранила точных данных.

— Да.

— Славно?

— Достаточно славно для саг.

Он рассмеялся — короткий, лающий смех.

— Достаточно — это лучше, чем ничего. А Рагнар? Как умрет он?

Я молчала.

— Понятно. Уже рассказала ему. И он хочет изменить судьбу. Глупец. Судьбу не изменить.

— Откуда ты знаешь?

— Оттуда, — он постучал себя по виску костяшками пальцев, — что норны прядут нити судьбы задолго до нашего рождения. Но... интересно попробовать. Может, боги смеются над нами, давая иллюзию выбора.

Мы вошли в дом. Тепло ударило в лицо после холода улицы. Рагнар сел в свое резное кресло, дерево скрипнуло под его весом. Ивар — напротив, на скамью, его странные ноги согнулись под неестественным углом. Я встала за спиной Рагнара, как полагается советнику — чуть справа, чтобы он мог видеть меня краем глаза.

— Говори, зачем пришел, — начал Рагнар. Голос был холодным как железо.

— Великая армия собирается. Хочу, чтобы ты присоединился.

— Почему я?

— Потому что ты умный. И у тебя есть она, — Ивар кивнул на меня. Костяные бусины в его волосах клацнули. — Провидица, которая знает будущее. С таким преимуществом мы возьмем всю Англию.

— А если я откажусь?

— Тогда возьмем без тебя. Но ты не получишь ни земли, ни золота. И умрешь здесь, в своем маленьком фьорде, забытый и неоплаканный.

— Или умру в Англии, преданный и брошенный в яму со змеями.

Ивар прищурился. Его глаза стали еще уже, как у кота перед прыжком.

— Она рассказала? Интересно. И ты веришь?

— А ты нет?

— Я верю, что будущее можно узнать. Но изменить? Это уже ересь против норн.

— Я не верю в норн.

— Зато они верят в тебя, Рагнар Эйриксон. И в твою смерть тоже.

Напряжение можно было резать ножом. Тем самым, что я час сжимала в онемевших пальцах. Воздух сгустился, стал вязким.

— Я подумаю, — наконец сказал Рагнар.

— Думай быстро. Армия выступает с первым весенним ветром. С тобой или без тебя.

Ивар встал. Движение было текучим, несмотря на странность его тела. Снова посмотрел на меня.

— Хотел бы я поговорить с твоей провидицей наедине.

— Нет, — отрезал Рагнар. Слово прозвучало как удар меча о щит.

— Боишься, что я украду твое сокровище?

— Боюсь, что ты свернешь ей шею, чтобы никто больше не знал будущего.

Ивар рассмеялся.

— Может, и так. А может, просто хочу спросить о своей судьбе подробнее. Но ты прав — не стоит искушать норн. До весны, Рагнар Эйриксон. Надеюсь, ты примешь правильное решение.

Он ушел со своими людьми. Дверь захлопнулась, отрезая холод и снег. Рагнар молчал долго, глядя в огонь. Пламя отражалось в его глазах, превращая их в расплавленное золото.

— Он опасен, — сказала я тихо.

— Знаю. Но он прав — без Великой армии я никто. Мелкий ярл с клочком земли.

— Живой мелкий ярл.

— Это не жизнь. Это существование.

— А смерть в яме со змеями — это жизнь?

Он повернулся ко мне. В глазах плясали тени.

— А что, если ты ошибаешься? Что, если я должен умереть именно так, чтобы началось завоевание? Моя смерть — искра, которая подожжет Англию.

— Не ты умрешь за это. Другой Рагнар — Рагнар Лодброк. Он умрет в яме со змеями, и его сыновья отомстят.

— Но Лодброк уже мертв. Три года как.

Я замерла. Что? Холод пробежал по спине.

— Это невозможно. История говорит...

— История ошибается. Лодброк умер в Ирландии. Буря разбила его корабль. Ивар и остальные просто используют его имя.

Мир закружился. Пол ушел из-под ног. Если Лодброк мертв, то кто умрет в яме со змеями? И тут меня осенило — удар озарения, как молния.

— Они подставят тебя. Скажут, что ты — Лодброк. И твоя смерть станет поводом для мести.

Рагнар молчал. Потом кивнул — медленно, взвешенно.

— Логично. Даже умно. Мертвый Рагнар Лодброк воскреснет, чтобы умереть снова. А я стану легендой, даже если не своей.

— Мы не допустим этого.

— Мы?

Я не заметила, как оказалась перед ним, опустившись на колени. Держа его лицо в ладонях — щетина колола кожу.

— Мы. Я не дам тебе умереть. Ни за чужую легенду, ни за свою.

Он накрыл мои руки своими — большие, теплые ладони полностью закрыли мои.

— Почему? Месяц назад я был для тебя никем.

— Месяц назад ты был историей. Теперь ты... — я запнулась. Слова застряли в горле.

— Что?

— Теперь ты причина, по которой я хочу остаться в этом времени.

Он притянул меня ближе, усадил на колени. Я не сопротивлялась. Его руки обняли меня за талию, прижимая к себе.

— Это безумие, — прошептал он. Его дыхание обожгло мою шею.

— Знаю.

— У нас нет будущего.

— Знаю.

— Я умру через четыре месяца.

— Нет. Не умрешь. Клянусь.

И тогда он поцеловал меня.