Жена викинга из будущего. Любовь сильнее времени

Пролог: Кровь на снегу

Я убила человека сегодня утром.

Его кровь все еще под моими ногтями, хотя я терла руки снегом, пока кожа не онемела. Странно, как быстро привыкаешь к тому, что казалось немыслимым всего три месяца назад. Хотя что значит "три месяца назад", когда эти месяцы отделены от моей прежней жизни пропастью в тысячу двести лет?

Он лежит в длинном доме, мой ярл, горит в лихорадке от раны, которую получил, защищая меня. А я сижу здесь, у края фьорда, и пытаюсь вспомнить, как дышать. Потому что если он умрет — а я знаю, что он умрет, я читала об этом в учебниках истории — то умрет и единственный человек в этом жестоком мире, который видит во мне не ведьму, не рабыню, не добычу, а женщину.

Но я забегаю вперед. Чтобы понять, как археолог из Санкт-Петербурга стала возлюбленной викинга, обреченного на смерть, нужно вернуться к началу. К тому проклятому дню, когда я решила проверить теорию о темпоральных аномалиях в местах массовых жертвоприношений.

***

Меня зовут Александра Волкова. Или звали. Теперь я Аса — "богиня", как с горькой иронией назвал меня Рагнар, когда вытащил меня полумертвую из жертвенного болота.

Три месяца назад я защитила докторскую диссертацию по археомагнетизму — это когда изучаешь магнитное поле Земли через обожженную глину и камни древних очагов. Звучит скучно, правда? Но именно эти исследования привели меня к открытию: в местах массовых ритуальных убийств викингов происходили магнитные аномалии, которые современная наука не могла объяснить.

Болото Толлунд в Дании. Там нашли одну из самых известных болотных мумий — Толлундского человека, повешенного и утопленного около 400 года до нашей эры. Но мои приборы показывали, что аномалии там происходили и позже, вплоть до IX века. Словно викинги продолжали использовать это место для жертвоприношений Одину.

Я приехала туда в ноябре, одна, с портативным магнитометром и дроном с тепловизором. Глупая, самонадеянная дура. Думала, что делаю научное открытие. Даже когда приборы начали сходить с ума, показывая невозможные значения, я не остановилась. Продолжала измерения даже когда воздух стал густым как кисель, а в ушах зазвенело от давления.

Помню вспышку — не света, а чего-то другого, анти света, если такое возможно. Помню ощущение, будто тону в ледяной воде, хотя стояла на твердой земле. А потом — темнота.

И голоса. Грубые мужские голоса на языке, который я понимала только благодаря годам изучения древнескандинавского.

"— Она еще дышит!" "— Оставь её. Это дурное знамение." "— Нет, смотри на её волосы. Как пшеница. И кожа белая. Это валькирия!" "— Валькирии не тонут в болотах, идиот." "— А если это ловушка? Колдовство?"

Я открыла глаза и увидела бородатые лица в железных шлемах, склонившиеся надо мной. Настоящие викинги. Не реконструкторы, не актеры. Я узнала их по запаху — кожа, железо, пот, дым. По шрамам. По тому, как они держали оружие — не демонстративно, а буднично, как я держу ручку.

И по глазам. В глазах человека, который регулярно убивает, есть что-то особенное. Пустота там, где у нас живет эмпатия.

У всех, кроме него. Рагнара.

Он оттолкнул остальных и наклонился ко мне. Серые глаза под нахмуренными бровями, светлая борода с проседью, хотя ему едва за тридцать. Шрам через левую бровь. И взгляд... любопытный. Не жестокий, не похотливый. Просто любопытный.

— Кто ты? — спросил он.

И я, дура, ответила правду. На древнескандинавском, который выучила для чтения саг.

— Я из будущего.

Он рассмеялся. Остальные подхватили его смех, но я видела — он смеется не надо мной. Он смеется от неожиданности.

— Из будущего? — повторил он. — И что же ждет нас в этом твоем будущем, женщина?

— Смерть, — ответила я, не подумав. — Вы все мертвы уже тысячу лет.

Смех оборвался. Кто-то выругался, кто-то сплюнул. Но Рагнар улыбнулся шире.

— Тысячу лет? Значит, о нас помнят?

— Да. Вас называют викингами. Вы завоюете пол-Европы. Основатели королевств. Легенды.

— Легенды, — повторил он, пробуя слово на вкус. — Мне нравится. Что ж, женщина из будущего, где легенды уже написаны. Ты будешь моей скальдой. Расскажешь мне, как я умру, чтобы я мог умереть достойно.

Он протянул мне руку. Широкая ладонь, мозоли от меча, кольцо с руной на среднем пальце.

Я не должна была брать его руку. Должна была бежать, кричать, сопротивляться. Но я взяла. Потому что в его глазах не было той пустоты. И потому что я уже знала — он умрет следующей весной в Йорке, преданный саксонским королем. И я ничего не смогу изменить.

Или смогу?

***

Вот почему я сижу здесь, с кровью на руках, и молюсь богам, в которых не верю. Потому что я попыталась изменить историю. Предупредила его о предательстве. И теперь он лежит при смерти на три месяца раньше, чем должен был.

А тот, кого я убила утром, был гонцом от короля Эллы. Того самого, который по истории должен был бросить Рагнара в яму со змеями.

История не любит, когда её пытаются обмануть. Но я все равно буду пытаться.

Потому что влюбилась в мертвеца.