Железный гром 2 (СИ)

Глава 4

Наши пешие войска выходили из леса. Взгляды всех без исключения воинов были прикованы к высоким земляным валам балтского «града». Галиндский городок Ауштене по нынешним временам был вполне приличным — не намного меньше драговитской столицы Лугово. Копьеносцы под развивающимися «знаменами» драговитских родов выстраивались в линию, за их спинами размещалась легковооруженная пехота вооруженная чем попало — от пращей и луков, до метательных сулиц, топоров и мечей. Так давало о себе знать постепенно налаживающееся производство железа.

Гремислав, не дождавшись от противника какой-либо активности, посовещавшись с «офицерами» уже подумывал было начать разбивать лагерь, но вдруг ворота Ауштене с шумом распахнулись, и наружу стремительным потоком полилась людская река. Балтские воины быстро спускались с городского холма, накапливаясь у его подножия, и без признаков страха пошли на нас, с каждым шагом отдаляясь от своей крепости.

Наши вои, ранее расположившиеся отдыхать на травке, бодро повскакивали со своих насиженных мест и под руководством «родовых» вождей, заново принялись выстраиваться.

Подбежал к Гремиславу, по-видимому позабывшему о нашем засадном отряде, скрытно расположившемуся в километре от основных войск.

— Вождь, надо бы наших «засадников» упредить, послать кого к ним, да побыстрее, чтобы они успели бы изготовиться, да сразу же пускай двигают сюда. А нам, чтобы успеть нанести сдвоенный удар нужно начать с галиндами переговоры, оттянуть время.

Прислушивающиеся к нашему разговору «офицеры» согласно загудели, а Гремислав более не мешкая ни секунды, отправил вестового к Нереву.

— Не самое лучшее время для начала сечи, до сумерек осталось всего пара часов, — обеспокоенно пробурчал Яролик.

— Да мы их и за час покрошим, главное, чтобы «засадники» успели прибыть, — вступил в разговор с волхвом.

— Хорошо, ежели так!

А в это время Гремислав уже приступил к реализации нашего плана по затягиванию времени.

— Эй! Галинды, сучье-племя! — прячась за щитами и надрывая глотку кричал он. — Дайте мне выкуп, поклянитесь своими богами платить ежегодную дань драговитам, и мы уйдем!

Балтские воины, передний ряд которых был укрыт веточными щитами, услышав этот призыв замешкались и нестройной толпой постепенно замедлили ход, пока и вовсе не остановились. В их рядах разгорелись громкие, но кратковременные дебаты.

— Если хотите сохранить себе жизнь, то идите прочь с нашей земли! — наконец кто-то с явно выраженным акцентом выкрикнул из рядов галиндских воинов.

— Кто там у вас из-за щитов кудахчет? Я хочу говорить с вашим вождем!

— Нашему вождю не о чем с тобой говорить, убирайтесь отсюда прочь! — ответил все тот же голос. — Никакого выкупа, никакой дани от нас вы никогда не увидите!

— Почем ваш вождь не кажет носа? Если он мужчина, то пускай выйдет и говорит со мной! — не унимался Гремислав. — Или он баба?

В ответ на это оскорбление из рядов вновь перешедших в наступление галиндов вылетело несколько стрел, камней из пращей и даже дротиков, но расстояние еще было достаточно большим. А Гремислав решил более не искушать судьбу и убрался в расположение наших основных войск.

А я в этот момент сожалел о том, что у нас до сих пор нету нормального речного флота! Ведь бой разворачивался вблизи речного русла, а галинды так «красиво» наступали, что их никак незащищенные тылы были развернуты спиной к реке. Даже обычные лучники, стреляя с реки, могли бы здорово проредить неприятеля.

Наконец, не доходя до нас сотни метров и без того медленно продвигающийся противник, встал напротив нашего войска и замер, вероятно собираясь с духом и заодно оценивая нашу численность и вооружение. Я их прекрасно понимал, тяжеловооруженные копьеносцы в передних рядах внушали своим видом для врагов нашего народа не самые приятные и оптимистические мысли.

Вдруг за рядами балтов послышались невнятные завывания. Яролик меня на сей счет просветил, заявив, что это творят «волшбу» его коллеги по цеху.

Наши стрелки, подчиняясь команде Гремислава, пока молчали, рассчитывая, что разъярившийся, громыхающий оружием за линией щитов противник все-таки не удержится и, поломав строй, ринется в атаку. И мы дождались, но совсем не того, на что рассчитывали.

Протрубил рог и галиндские пращники обрушили на нас удар глиняными снарядами-шарами, забарабанившими о щиты подобно граду. Затем, пока наши воины все еще прибывали в некоем замешательстве от подобного рода бомбардировки, несколько десятков галиндов выскочили вперед за линию щитов и метнули свои короткие копья-дротики вроде наших сулиц. Но из этих метателей назад до своих позиций добежали далеко не все, лучники успели дать залп в тот момент, пока сулицы летели в воздухе. Одна из запущенных сулиц пролетела слева от меня и с шумом воткнулась в землю. Мне казалось, что ее полет я контролировал, готовый в любой момент подставить щит и увернуться, если сулица вдруг под порывом ветра резко изменит направление своего полета.

— Вождь, погляди на восток! — обратился к закрывшемуся щитом Гремиславу.

В этот момент чадящие черным дымом стрелы достигнув пика полета в высоту, под действием силы тяжести, полетели обратно к земле, оставляя за собой хорошо различимый след. Это подавал знак наш «засадный полк», двигающийся обходным маршрутом вдоль берега реки Шара, заходя на Ауштене с востока.

Из-за недостаточно широкой тропы, вытянувшиеся в длинную линию воины, стали выбегать на засеянное просом поле. А затем заученно и деловито принялись выстраиваться в боевой атакующий порядок.

Постоянные бои и «промывание мозгов» уже заметно сказывалось на организации нашего войска.

С боевым кличем «- Перун!!!» ощерившись копьями, наконечники которых кроваво блестели в лучах заходящего солнца, передвигаясь легкой трусцой, но при этом, сильно не разрывая строй, «засадный полк» обрушился на противника уже побежавшего назад, к городской крепости.

Не дожидаясь пока «засадники» вклинятся во врага, передние шеренги копьеносцев приселили на колено, а на галиндов обрушились залпы стрел и болтов. А потом им начало доставаться и сулицами, когда побежавшая их преследовать «легкая пехота» состоящая сплошь из провинциальных «диких» драговитов, сократила отставание.

Непосредственно в штурме очередного маленького и грязного литовского града под названием Пелкис «артиллерийская» команда под моим началом участвовала лишь на первом этапе, когда Пелкис подвергся дистанционному «бомбометанию» зажигательных глиняных снарядов. А затем мы со всей моей командой за последующим приступом скромно наблюдали со стороны, казалось бы, в безопасности. И едва за это не поплатились.

— Клятые галинды! — прокричал Черн указывая рукой на выпрыгивающих из леса балтов вооруженных в основном дубьем и явно спешащих к нам на встречу.

Расположенное правее нас у лесной тропы крупное драговитское резервное подразделение их вообще не заинтересовало и было напрочь проигнорировано. Но главное, что наши заметили вываливающихся из-за деревьев врагов и зашевелились.

Похоже на то, что галиндов интересовали не столько мы, сколько наше довольно специфическое оружие, успевшее их уже допечь в прямом смысле этого слова. Передо мною стал выбор «что делать?». Или бежать к своим, бросив крепостные арбалеты вместе со снарядами или же попытаться задержать галиндов, рассчитывая на помощь резерва уже побежавшего в нашу сторону. Мысли мелькали в голове словно пули, что, однако не мешало мне подсчитать примерное количество врагов, их было в районе полусотни, в принципе мой отряд в три десятка должен продержаться какое-то время. Да и количество врагов можно на открытой местности подсократить.

— Стрелами и болтами по ним! Стреляй!!! — произнося эту фразу, мои руки уже натягивали longbow драговитское производства.

Меньше чем за минуту одну за другой успел выпустить шесть стрел, скопытив пяток галиндов. Мои товарищи тоже зря время не теряли, расстреливая балтов болтами главным образом. В итоге из этой уже не молчаливой, а орущей от ярости и боли толпы до нас добралась едва ли половина при этом дышащих как загнанные лошади. На такую вот ситуацию как-то никто заранее и не рассчитывал, а надо бы. Сразу завязался кровавый ближний бой со всей его атрибутикой: закладывающий уши грохот, удары, вскрики, дождь из крови.

Дубина набросившегося на меня галинда отлетела вместе с его кистью, эту самую дубину сжимавшую и пробующую в замахе проломить мне череп. В то время как мой клинок пронзил горло врага, обдав нас обоих брызгами крови, справа и чуть сзади от себя услышал злой окрик Торопа «Дерьмо!». Дубинка с кистью полетела куда-то в те края, и видать приземлилась на моего братца. Оглядываться назад было некогда, описывая в воздухе дугу прямо в меня летел дротик, уходить не стал, чтобы случайно не подставить под него никого из своих, просто сбил его щитом. Параллельно с этим мое внимание было сосредоточено на прущего с ревом на меня галинда. Но до столкновения с ним дело так и не дошло, Ладислав отвлек на себя его внимание. Уходя от копейного удара он рубанул его мечом по ноге, а затем снес упавшему на колени галинду голову.

Активная фаза рукопашного боя продлилась несколько минут, хотя по субъективным ощущениям, прошло как минимум не меньше получаса. Завидев бегущее к нам подкрепление галинды с визгом помчались обратно в сторону леса, из которого и пришли. А мы двинулись добивать посеченных стрелами балтов, некоторые из которых также стремились укрыться в лесу, но так до него и не смогли доковылять.

Я был более чем уверен, что рядом со своей столицей балты припрятали воинские резервы и вполне возможно, что немаленькие. К счастью это понимал не только я один, но и Гремислав, отрядив, отделив от авангарда, часть ратников на глубинную разведку местности.

Тороп долго упрашивал своего отца и по совместительству вождя племени отпустить нас с ним в разведку. По всей видимости, нам оставалось пройти финишный этап похода против галиндов, взяв и разграбив крупнейший галиндский град, стоящий у берегов р. Неман. Гремислав нехотя поддался на уговоры своего сынка. Что уж там говорить, если быть честным, то мы с моим брательником, будучи сыновьями бывшего и действующего вождей племени находились на несколько привилегированном положении. Еще нескольких новиков, захотевших присоединится к нам, Гремислав даже не стал слушать, сразу же послав их куда подальше, но не в разведку, а матом.

Вокруг по-прежнему расстилался лес, сквозь который наш развед. отряд прокладывал дорогу. Неугомонный Тороп первым среди разведчиков перепрыгнул ручеек на дне оврага и взобрался на противоположный склон, при этом замерев и устремив свой взгляд куда-то по другую сторону оврага, вдаль и вниз. Он меня, безусловно, заинтриговал, и я поспешил перебраться вслед за ним, несколькими прыжками переправился на его сторону. Еще когда карабкался наверх, то понял, что с той стороны доносится шум, и источником его, скорее всего, служила река.

Присоединившись к Ладиславу, я увидел вполне ожидаемую мною картину — перед нами открылась река, полноводная, с серо-зелеными водами и специфическим, немного гнилостным запахом.

— Неман, — то ли спросил, то ли констатировал факт брат.

— Он самый, — раздалось сзади вполне уверенно, я даже вздрогнул от неожиданности.

Остальные члены нашего развед. отряда поднялись вверх по склону оврага бесшумно, их подбирающиеся к нам сзади шаги полностью заглушали всплески речной воды.

— Отсюда, от этого места переправы и до галиндского града несколько часов пути вдоль противоположного берега Немана, — хорошенько осмотревшись вокруг, сделал заключение Стреть.

Наконец-то, подумалось мне, мы вышли на финишную прямую. Осталось взять последнюю галиндскую укрепленную «деревню» и с чистой совестью, или скорее с не очень чистой, можно заворачивать домой. Кто бы знал, как я в походе буду скучать по оставленному в Лугово бараку. Смех, да и только!

Погрузившись в воду чуть ли не по грудь и ступая по каменистому дну, я чувствовал довольно сильное давление речного течения и если бы не перекинутая через Неман веревка, то тут, пожалуй, можно было бы и утонуть, учитывая, сколько всего мы тащили на себе и в заплечных мешках.

Наши труды в полной мере были вознаграждены тем же вечером, когда мы обнаружили зарево, производимое от десятков и десятков костров. Нас здесь ждали и готовили «теплый» прием. Прикинув численность полевого лагеря галиндов, мы поспешили в обратном направлении. Добытые сведения необходимо было как можно быстрее доставить Гремиславу

Столица племени галиндов — городок Менулес огороженным частоколом возвышался на холме у берега Нямунаса (Немана). Жители Менулеса и всей округи радовались теплому лету и мирной жизни. В полях колосились рожь с ячменем, в тихих речных водах плескалась рыба, которую вылавливали рыбаки. На заливных лугах паслись коровы, козы и овцы. Лишь немногие в галиндской столицы осознавали, что вся эта идиллия иллюзорна и может исчезнуть без следа уже очень скоро.

Еще седмицу назад вождю галиндов Алгерду были доставлены сведения об огромном войске племени драговитов, снявшимся со своих насиженных мест и двинувшемся на север, к Нямунасу. И сегодня худшие подозрения Алгерда подтвердились в полной мере, отчего он выглядел мрачнее тучи.

Гонцы сообщали ему страшные вести! Крупнейший галиндский городок Ауштене у реки Шара был сожжен и разграблен захватчиками, а рассылаемые ими во все стороны военные отряды разорили всю округу, пополняли припасы и уничтожая все подряд, что невозможно с собой взять. А через два дня в городе начали появляться первые спасшиеся беженцы, рассказывающие о творимых славянами бесчинствах.

Но Алгерду было не до этих досужих сплетен и разговоров, о которых с ужасом шептались мирные обыватели Менулеса и наводнившие его беженцы с южных рубежей. Он рассылал гонцов во все концы Галиндской земли, спешно собирая в Менулесе все доступные ему воинские отряды для встречного удара по зарвавшемуся противнику. Но враг заявился сам!

Первыми предвестниками надвигающейся опасности были налетевшие на город шумные стаи ворон, оккупировавшие крепостной частокол и дранки крыш. Все это залетное воронье сопровождало наступающие войска Гремислава, оставляющего после себя пожарища и горы гниющих трупов, которыми эти пернатые лакомились с большим удовольствием.

А следом появились и первые конные вражеские разъезды. Отряд всадников покружил на почтительном удалении от городских укреплений, разведывая местность и вскоре убыл назад, но с тем, чтобы появиться уже во главе огромного пешего войска, щедро заливаемого лучами полуденного солнца.

У прогоревших до тла ворот стали, казалось бы, нерушимой стеной галиндские воины, ожидая начало приступа. Но тут драговиты в очередной раз удивили балтов, обстреляв всю эту плотную, буквально спрессованную вооруженную толпу из метательных орудий страшным, негасимым огнем. Вой поднялся до небес! Заживо сгораемые галинды, охваченные пламенем, с душераздирающими криками прыснули во все стороны

Вломившиеся в город через земляной вал сожженных городских ворот и тлеющих там же под ногами труов, уже успевшие «набить руку» славянские отряды с копьями наперевес рассыпались по городу, быстро и профессионально совершая кровавую жатву под звуки леденящих душу крики несчастных, сотнями умиравших на копьях и мечах.

Не избежал смерти и Алгерд. Железное жало копья с силой вошло в горло военного вождя галиндов. Упавший Алгерд, в корчах и муках изливал сочившуюся из раны кровь на земляной пол еще пару минут, пока окончательно не затих. А следом за вождем, рядом с его мертвым телом, упокоились его жены и пятеро детей. Вдруг, под горами тряпья в затененном углу еле слышно завозился еще один ребенок, девочка лет шести, и была тут же зарублена, отправившись вслед за своими родителями, братьями и сестрами.

Своих немногих павших воинов под руководством Яролика еще сегодня в полдень мы скормили огню в огромном погребальном костре вместе с некоторыми выжившими девушками. Сожженные балтийки, по словам Яролика, пригодятся на Том Свете нашим воинам в качестве рабынь, наложниц или жен. Местом огненного погребения был выбран дом вождя — самый большой в этом бывшем поселении, и он до сих пор чадил в небо дым тлеющих и разгорающихся с новой силой углей. Языки пламени и взметнувшиеся вверх искры поднимались на несколько метров, а Яролик как заведенный кружил вокруг этого зарева, воздавая хвалу убитым воинам и прося богов их Там хорошо принять и заступиться от Темных сил.

А сейчас, в сгущающихся сумерках, у заготовительных складов жизнь била ключом! Здесь, сразу после ритуального погребения павших и дележа доставшихся от балтов трофеев, расположились драговитские воины, в большинстве своем довольные и слегка пьяные. Они обменивались впечатлениями от закончившегося боя, какими-то случившимися с ними старыми историями, при этом громко смеялись, пили местное хмельное, закусывая найденными на складах и в домах съестными припасами. Оставленные на постах дежурные на устроенную рядом пирушку поглядывали завистливыми или раздраженными взглядами, и, чтобы отвлечься, усердно чистили оружие с обмундированием.

Из нескольких уцелевших домов слышались стоны раненных, да тихое переругивание пациентов и обихаживающих их лекарей, находящихся при войске. Новшеств я здесь практически не привнес. Единственное, им для медицинских целей был передан самогон, да научил их делать отвар из коры ивы. Но у них были и свои собственные знания, не чета моим по части трав, корешков и грибов, в том числе и используемых волхвами в рабочих целях. А пришедший с погребального обряда Яролик теперь занялся новым делом — молился богам за скорейшее выздоровление всех страждущих.

В это время мы беседовали с приехавшим Плещеем, что, дабы излишне не обременять лишним грузом войско, должен со своими людьми доставить все наши трофеи на склады в Лугово, чтобы потом распределить среди участников похода по его завершении. Также он привез стрелы, болты и огненную воду в бочках. Продовольствием мы себя изначально планировали обеспечивать самостоятельно, посредством разорения вражеской территории.

Закончив разговор с купцом, подошел к пирующим. На заупокойную тризну все это веселье мало походило. Опрокинув в себя чарку меда, присоединился к дружинникам, напирая в своих байках на смешные случаи из своей производственно-купеческой тематики, как реальных, так и вымышленных, высмеивая жадность, тупость или хитрость торговцев, при этом вспоминая известные мне анекдоты и адаптируя их к местным реалиям. Посмеялись.

Хотя, надо признать, скальд из меня был еще тот, особенно учитывая, что оперировать приходилось скупым словарным запасом древних славян. Современный язык Дмитрия использовать тут было бы бесполезно, да и просто опасно для здоровья. А ну, как бы волхвы решили бы, что в Дивислава вселились злые духи и помочь ему может только очистительное пламя огня⁈ И так, не находя аналогов в древнеславянском, в производственных делах периодически приходилось внедрять «новые», «придуманные» слова и термины. Но каким-то нонсенсом такое мое языковое прогрессорство, надо признать, тоже не являлось. Славяне и раньше заимствовали в свою речь новые слова от окружающих их народов, особенно в плане названий одежды, некоторых продуктов питания, ремесленных изделий и так далее, заимствуя из иноземных языков названия тому, что у нас просто физически не росло и никогда не изготовлялось.

Ко мне незаметно подкрался Яролик и отвел от честной компании чуть в сторону.

— Как тебе это? — он повел своей рукой справа на лево, указывая на возвышающиеся то там, то здесь беспорядочно разбросанные кучи грязных и забрызганных кровью трупов, сплетшихся своими конечностями в безобразные клубки.

— Что именно, волхв, ты имеешь в виду?

— Как тебе твоя победа?

— Моя⁉ Ты о чем?

— О твоей цели, что склонила воинов к походу, о твоем оружии, что прожгло стены, о твоем замысле на этот бой, что был полностью исполнен. Ты, Дивислав, во всем этом с самого начала был головой, настоящим вождем, а Гремислав и другие вои являлись лишь послушными руками, орудиями твоей воли.

— Чудны твои слова Яролик, — начал я говорить, хотя понимал, что волхв во многом прав, но признавать его правоту я пока не спешил. — Я всего лишь подкинул кое-какие дельные мысли вождю Гремиславу, да снабдил нашу дружину кое-каким новым оружием. Признаю, мое участие как прямое, так и косвенное в случившемся сегодня есть, но не стоит меня переоценивать и незаслуженно возносить.

Волхв улыбнулся, вновь окидывая невидящим взором разгромленный «град».

— Ты говоришь, что всего лишь кое-какие мысли подкинул? — Яролик засмеялся каким-то скрипучем и совсем не веселым смехом. — А знаешь ли ты, Дивислав, что твои мысли и слова — это тоже оружие, и какое! Они бывают сильнее, много сильнее и страшнее даже твоего нетушимого огня!

— Я с тобой не согласен, но и оспаривать твои слова тоже не хочу, — решил я закруглить этот стремный разговор.

— Оспаривать МОИ слова⁈ — Яролик взявшись за мое плечо развернул меня к себе, лицом к лицу. — Знай же, Див, это не только МОИ слова, сходным образом думают и шепчутся многие наши вои, по крайней мере, те из них, кто может видеть дальше собственного носа.

— Да? Удивил! Но хочу тебе сказать, что я никогда, ни словом, ни делом даже не помышлял занять место Гремислава.

— А придется, племянник мой, со временем, очень скором временем, об этом тебе нужно всерьез задуматься. Ты мыслишь — как вождь, ты действуешь — как вождь, ты сражаешься — как вождь! А самое главное — как успешный, осененный богами, вождь! И только слепцы в нашей дружине этого не замечают. И помяни мое слово, очень скоро наши вои просто не пойдут воевать с ворогом без тебя, под началом только лишь Гремислава. Потому как ты не только умный, но и удачливый вождь! Скоро о твоей славе будут слагать былины… конечно, только если ты не сглупишь и не оступишься. А ты слишком умный, чтобы творить глупости.

— Иногда, чтобы быть по-настоящему умным, приходится делать несусветные глупости. К тому же, умными себя считают и называют только самые настоящие глупцы.

Теперь Яролик над моими словами рассмеялся вполне искренне.

— Вот-вот, и я о том же! Уморил!

Отдышавшись после взрыва безудержного хохота, Яролик дружески хлопнул меня по плечу.

— А теперь пойдем к остальным, поснедаем, да помяним навсегда от нас ушедших. А ты повеселишь старика, да и дружину, своими сказаниями, былью и небылью.

Мы ушли перед самым рассветом. Столица галиндов местами дымилась, а улицы были залиты кровью и неубранными телами, уже начавшими источать смердящий запах смерти. Да простит меня Бог, подумал я, в последний раз бросая взгляд на уничтоженный Менулес.