Железный гром 2 (СИ)

Глава 14

Сразу же по завершении активной боевой фазы Каменька была отдана, что называется на «поток и разграбление». Пока дом вандальского вождя освобождали от трупов, я расстегнул застежки шлема, с облегчением стащил его со своей мокрой от пота головы, затем уселся на лавку, баюкая свою раненную руку.

— Эй! Найдите мне кто-нибудь мою лекарку! — та вандальская подстилка вцепившись в меня словно клещ сопровождала всю дорогу до крепости, только вместе со мной штурмовать ее не пошла, что странно. В пути делала мне перевязку, с которой, признаться, справлялась прекрасно, поэтому подумывал оставить ее и дальше в качестве ППЖ («походно-полевая жена»)

Во время очередной перевязки, плавно начавшей было перетекать в нечто большее, совсем некстати заявился Яролик, требовалось разбираться с полоном. Снабдив девушку котелком с наказом приготовить пищу, нехотя поплелся вслед за волхвом.

С высоты холма, на котором располагался дом местного вождя было хорошо видно, что Каменька продолжала дымить, затуманивая сгоревшие дома и движущиеся по улицам фигуры людей.

В сопровождении приданной Яролику охраны спустились вниз, в жилой сектор. Волхв тут же закашлялся. У большинства остальных сопровождающих были натянуты на морду лица смоченные водой повязки, поделились ей и с моим забывчивым родичем.

Из некоторых домов доносились истошные крики как мужские, так и женские, видать кого-то пытали, кого-то насиловали. Дикие люди, что сказать. Впрочем, подобного рода явления существовали и в двадцать первом веке, мне ли их здесь и сейчас запрещать? Не реально.

Вот в соседнем доме кто-то захрипел, захлебываясь собственной кровью, а из дверей деловито вышла группа драговитов, неся в руках ткани и серебряную тарелку. Выходящий последним деловито засунул окровавленный топор в петлю на ремне и поспешил за остальными. Они двигались впереди нас и сразу вломились в следующий дом. Выволокли наружу орущую женщину с плачущими детьми. Со смехом один из драговитов схватил девку за волосы, и потащили ее к видневшейся впереди незастроенной площадке, где и собирался весь полон товарного вида. Прежде всего, это были девушки, дети и подростки. Также, словно выступающие из болота редкие пни, высились и отдельные представители мужского рода. Подозреваю, что из числа славян, вандалов-мужиков тут истребили поголовно. Плачущую девку швырнули в эту толпу, поддав пинка и ее детям для ускорения.

Здесь я планировал разместить гарнизон, а потому особого смысла уводить полон с собой не было. Выжившие женщины будут готовить и прислуживать, мужики восстанавливать разрушенное, это свое решение после беглого осмотра полона я и огласил.

Оставив зимовать в полуразрушенной Каменьке сотню драговитов и полсотни балтов с остальным войском двинулись на восток. Нам предстояло сделать небольшой крюк, завернув в последнее из оставшихся вандало-сорбских поселений, и взяв его наконец-то двинуть домой, выполнив таким образом все возложенные на нас Гремиславом задачи.

Переходы по Карпатскому нагорью заняли почти десять дней. Погода все это время стояла отвратная, по ночам лил холодный осенний дождь. Несмотря на то, что ночевал я в обнимку со своей ППЖ, каждый новый рассвет с регулярной периодичностью встречал весь мокрый и дрожа от холода с невольным перестуком зубов. Возглавляемое мною войско при побудке напоминало одеревенелых дровосеков источавших от собственных тел пар в пропитанный влагой утренний воздух. Но люди здесь были закаленные, а слабые, прямо как по учению Дарвина, отсеивались в ходе естественного отбора еще детско-юношеские годы.

С вандалами мы сошлись не доходя до оккупированного ими пару лет назад сорбского «града» в одном из горных ущелий.

Ущелье немцы перегородили самыми настоящими баррикадами, откуда при приближении войска по нам ударили стрелами. К заграждению вел довольно узкий проход, поэтому атаковать защитников всеми наличными силами не было никакой возможности.

Ситуация складывалась прямо как у армии персов и трехсот спартанцев. Но в отличие от персов у нас все еще имелись запасы «греческого огня» или некоего аналога напалма, конкретно до сих пор не знаю, что именно вышло из моих мастерских.

Пока Ладислав со своими подчиненными разворачивал крепостные арбалеты по устроенному вандалами завалу, укрываясь щитами, открыли стрельбу наши стрелки. Воздух тут же наполнился трелями арбалетов, луков и свистом стрел. А вскоре застилая ущелью клубами дыма стараниями расчетов Ладислава, загорелась и выстроенная противником баррикада.

Уже в сгущавшихся сумерках на прогоревшую баррикаду волнами одна за одной обрушились отряды драговитов, устилая своими телами ущелье. Стало понятно, что одновременно с нашей атакой к дымящим завалам подтянулись и вандальские лучники. Орудуя там главным образом копьями и топорами, драговиты принялись колоть врага, при этом параллельно раскидывать завалы из почерневших камней и прогоревшего дерева. А затем, перепрыгивая через остатки баррикады, разя ее защитников, опьяненные от крови драговиты стали медленно, но неотвратимо продвигаться вперед. Тем более что у авангардных отрядов особого и выбора-то не было, все новые волны атакующих напирали тараном на сражающиеся передние ряды.

Когда в числе последних выдвинулся я, то увидел проход, особенно у сгоревшей и частично растасканной баррикады забитый до отвала телами как нападавших, так и обороняющихся. Прежде, чем двинуться дальше застряли здесь почти на час, выискивая среди груд погибших немногих раненных. Ну и окончательно разгребли завал для прохода обоза. Ушедшее вперед войско скапливалась в долине и по заранее отданному приказу «град» пока не атаковало.

Как вскоре выяснится сорбы, что характерно, бежавших с места засады вандалов в свой «град» не пустили, а бывших там немцев собственноручно перебили.

С моим появлением сорбы со стен своего «града» затеяли переговорный процесс.

— Уходите из наших земель с миром, ваших врагов вандалов здесь не осталось, нет и не будет!

— Кто там кукарекает? — выкрикнул я, — Открывайте врата немедля! Вы теперь все будете жить под дланью драговитского вождя Гремислава!

Через некоторое время со стены снова раздался все тот же голос.

— У нас есть свои вожди, чужие нам не потребны, — сообщили с верхотуры, но не особо что уверенно, будто сомневаясь в своих же собственных словах.

— Ваши вожди поклянутся всеми богами, принеся клятву верности вождям драговитов. Далее будете платить положенную вам дань, и жить спокойно.

После очередной непродолжительной паузы, все тот же переговорщик заявил.

— Мы впустим в наш «град» ваших начальных людей, но остальное войско должно остаться за стенами.

— Если вы там не прекратите немедля дурить мне голову, выставляя какие-то условия, то я отдам ваш «град» на разграбление. Все кто после приступа останется жив сделаются рабами. Овцы не могут выдвигать волкам какие-либо условия!

— Мы не враги вам! — донеслось со стен уже с какими-то паническими нотками.

— Ну так и докажите это нам на деле, мое терпение не безгранично, оно заканчивается.

— Хорошо! — заявили мне с явно читаемой обреченностью в голосе.

— Добран, — подозвал я десятника, — со своими людьми возьмешь контроль над воротами. Веретей! — выкрикнул еще одного воя, — ты с сотней отвечаешь за то, чтобы всех там обезоружить.

— Ясно! — ответил Добран.

— Понял! — чуть ли не прорычал Веретей.

Вскоре ворота заскрипели и первые назначенные мною подразделения начали втягиваться в город.

В нем мы «погостили» не долго, приведя местный «бомонд» и воинов к присяге и уже на третий день покинули его стены. На север потянулись длинные колонны пехоты, вооруженные копьями, мечами, топорами, следом скакали немногочисленные отряды всадников с обозом.

Спустившись с Карпат и лишь достигнув устья Припяти, путешествовать дальше пешкодралом с войском я не стал. Назначил старшим двоюродного брата Ладислава, а сам с парой десятков драговитов отплыл на лодках в Лугово.