Железный гром 2 (СИ)

Глава 2 Осень 246 года — Весна 247 года

В течение нескольких дней я перевозил в Лугово от своих рабов полученный ими урожай, часть которого, согласно уговору с вождем, мне надлежало безвозмездно передать общине. Потом, пару недель давил на клиновом прессе семена льна получая масло, часть которого вываривал, переводил в олифу. И только закончив со всеми этими неотложными делами, при помощи и участии местных кузнецов, гончаров, углежогов и прочих рукастых мужиков я взялся за куда более амбициозный проект, за железо.

Шамотный кирпич из местных каолиновых глин, месторождение которых было обнаружено нами с Плещеем еще зимой прошедшего года в землях соседнего драговитского рода, луговскими гончарами небольшими партиями производился еще с прошлой весны. К этой осени, большая часть шамотного кирпича ушла на постройку печей-каминов, им выкладывали непосредственно топочное пространство печи. Но и то, что осталось после строительства печей в домах наиболее авторитетных людей племени, было вполне достаточно для сооружения новых кузнечных и кричных горнов и домницы высотой под два метра. И уже после запуска всех этих производств можно было развернуть беспрецедентную по местным меркам выплавку железа, чугуна и стали. Леса для пережигания на уголь вокруг было просто немерено, а весь бассейн р. Припяти являлся одним из богатейших регионов по залежам железной руды, пускай и посредственного качества.

Старый кричной горн мы разбирать не стали, по-соседству с ним развернулось новое строительство. Рядом поставили навесы и уже под мою диктовку гончары принялись выкладывать новые печи. Нужный авторитет, чтобы меня слушали, слышали и выполняли мои распоряжения, у меня успел сложиться еще в прошлом году, я тут вообще считался выдумщиком-сновидцем, осененным богами или духами, да и вообще мастером на все руки от скуки.

Провозились мы со строительством всех этих металлургических печей до установления постоянного снежного покрова, то есть, до начала декабря. Из-за недостаточной мощности ручных воздуходувных мехов отладить в домнице производство одно лишь чугуна никак не получалось, здесь ситуацию могло исправить разве только водяное колесо, но чего не было, того не было, пока, по крайней мере. В результате из-за недостаточной температуры в верхней части домницы у нас образовывалось железо, причем, что немаловажно, железная руда восстанавливалась раньше, чем получался шлак, да и само железо сильнее науглероживалось. Для сравнения, в старом кричном горне все происходило с точностью до наоборот, что негативно сказывалось на количестве получаемого железа. А в нижней части домницы, где температура под влиянием интенсивного дутья была выше, получался жидкий чугун. Чугун у нас сразу же стал использоваться для производства отливок, прежде всего на кухонную утварь вроде чугунков и сковород, а негодный для литья чугун пускали вместе с железной рудой на вторичную переплавку, получая таким способом более качественное, по сравнению с сыродутным процессом, железо и сталь.

За одну плавку домница выдавала около ста килограммов железа и немногим меньше чугуна. Но это железо еще нуждалось в дальнейшей проковке.

Посетил зимой новые производства и наш славный вождь Гремислав, далекий от всего этого как Луна от Солнца. Лишь только войдя в «обитель» нашего главного металлурга Лысаня, вождя обдало жаром прямо как из Преисподни.

— Кха-кха, — дядька аж закашлялся. — Что за смердящую пещеру вы тут сотворили?

И действительно четыре пылающих, дышащих жаром кузнечных горна создавали непередаваемую атмосферу.

Кузнецы, завидев вождя, опустили от заготовок свои молоты и клещи, заинтересовано уставившись на незваного гостя.

— Дальше работаем, железо остынет! — скомандовал им Лысань, и мигом возобновился стук, металлический звон и летящие по сторонам искры от молотов, а молодежь примерно моего возраста принялась вздымать вверх и опускать меха.

Затем лично Лысань провел вождя по всему производству, заодно объясняя ему что к чему, а потом мы втроем направились на склад готовой продукции. Вот тут Гремислава проняло во второй раз — железо, горы железа по местным меркам, от наконечников для стрел до топоров.

— Любо Лысань, любо!!! — Гремислав стер рукавом выступивший еще в кузни пот. — Только объясни мне старому недоумку, не ужель без моего сыновца Дивислава вы столько лет до всего этого не могли сами додуматься?

— Не могли вождь! Кто мы, а кто осененный богами Дивислав⁉ И не только мы скорбные умом раньше были. Такого, как говорит Дивислав про-из-вод-ства я и никто из наших кузнецов никогда не видел во всех окружных землях и в народах.

— Мы еще подобно семечку со всем этим, — я указал глазами Гремиславу на дымящие трубы, — только-только начали произрастать из земли подобно семечки. У римлян нечто подобное существует уже веками. Недаром они захватили половину обетованного Мира.

С наступлением тепла из новых партий привезенных каолиновых глин был произведен шамотный кирпич, который сразу же пошел на строительство тигельной печи и на производство самих глиняных муфелей (горшков-тиглей), туда же потом направилась и большая часть мягкого железа с домницы. И уже в мае пошли в луговскую дружину первые партии клинков из литой стали!

Да, еще дополнительно был внедрен предварительный этап обогащения руды. Перед плавкой железная руда в обязательном порядке промывалась, измельчалась и прокалывалась. Последний пункт способствовал выведению из руды вредной для нее серы.

Самое смешное, поскольку свободных металлургических мощностей не было, а прокалить руду требовалось, то по распоряжению вождя руда вместе с углем теперь томилась в печах и очагах луговчан, в том числе и меня не миновала сия участь. Ну да сам вождя надоумил, сам и отгребай, все справедливо, не поспоришь. Главное, что в разворачивающемся металлургическом производстве я начал получать уже сложившуюся стандартную долю, как, впрочем, и во всех ранее внедренных мною новых производствах. В частности, в металлургии эта доля была представлена в виде каждого тридцатого чугунного и железного изделия, инструмента, оружия. Монополию я по-прежнему сохранял лишь в производстве льняного масла и продуктов его переработки.

А вскоре, когда появились первые результаты в виде тигельной стали, ошалевший от свалившегося на него СЧАСТЬЯ Гремислав спустил в народ новую «разнарядку». Вождь приказал, теперь уже искоса посматривающим на меня луговчанам, промывать, дробить и копать руду. Из-за всего этого творящегося «безобразия» весенняя посевная кампания в значительной мере была сорвана. Но ничего страшного, люди понимали где осенью можно будет прикупить недостающую провизию и чем именно за нее рассчитаться. Железо в наших краях было буквально на вес золота.

Еще начиная с зимы доморощенные металлурги, помимо гражданской продукции, начали выдавать «на гора» наконечники для копий и стрел, ножи, топоры, железные пластины вставляемые в кожаные доспехи. А в мае к этому списку добавились стальные мечи!!!

В приемке этой новой продукции участвовал вождь, лично одаривая ею луговских воинов, обязав тех не только следить за выданными им клинками, дабы избежать появления ржавчины, но и самостоятельно обзавестись кожаными ножнами. Надо было в этот момент видеть лица луговских воев! Еще минуту назад суровые, бородатые лица мигом наполнились каким-то детским восторгом. Кто проверял остроту лезвия, кто протирал его тряпкой, другие просто размахивали своими мечами в воздухе. От сверкавших начищенного металла бликах солнца просто рябило в глазах.

Кстати говоря, и арбалеты прошедшей зимой начали широко расходиться среди охотников. Распробовали новый продукт, так сказать. В соответствии со спросом постепенно разворачивалось и их производство, но уже без моих скромных первоначальных заказов. А все дело в том, что в Припятьских лесах паслись стада диких туров. Даже помнится, где-то в этих местах в будущем возникнет Туровское княжество. Звери же эти будут под тонну весом и под два метра в холке. Поэтому охотиться на них обычными стрелами крайне проблематично и самое главное очень опасно для здоровья в прямом смысле. Из лесостепей в наши края туры откочевывали в зимний период. Минувшей зимой луговчане знатно на них поохотились, используя арбалеты. Были заготовлены тонны мяса и параллельно других субпродуктов — кожи, рога, копыта, кишки, жилы на тетивы и тому подобное. Плюс к этому и свою домашнюю скотину сберегли от убоя, что не помешало нам всю зиму питаться мясом от пуза.

Из оружия ничего налево не продавалось и перевооружение, хотя, правильней было бы сказать довооружение луговского войска шло полным ходом. И на то были весомые причины. На севере наших земель было не спокойно. Судя по всему, затаившие на нас злобу галинды готовились к ответным акциям и наблюдающееся сейчас временное спокойствие большинством здравомыслящих мужей воспринималось как затишье перед бурей.

Летом планировал заняться сооружением водяного колеса, пудлинговой и доменной печами (высотой хотя бы метра четыре-пять), но, не случилось. Как говорится, мы предполагаем, а Господь Бог располагает…

Да, чуть не забыл про Плещея и обещанного ему ультрамарина. Опять оказалась права народная мудрость, утверждающая, что обещанного три года ждут. На это у меня не было ни времени, ни сил, а самое главное шамотных кирпичей для этого производства. Планируемое мною изготовление стеклянных изделий вроде бус и тому подобной мелочевки откладывалось все по тем же поводам на неопределенное будущее. Здесь помимо печи и песка требовалось еще приобрести сурик (окись свинца).

Лично меня посевная кампания этого года практически никак не коснулась, потому как за меня на отдаленном «хуторе» трудились два рабских семейства, часть полученного урожая благодаря трудам которых передавалась луговчанам. И даже на сей раз поля не помогал распахивать, отдал рабам лошадь с плугом, у нас с ними за этот год установились вполне нормальные, доверительные взаимоотношения и жилось им у меня не хуже, чем у себя дома, а, наверняка, даже еще и лучше. Тем более что пару их детей я держал в Лугово, они в меру своих сил помогали моим женам по хозяйству.

Хозяйство у меня тоже расширилось, и пока большинство пахали в полях или ковали в кузнях (всех металлургов и лиц с ними связанных, а также еще чуть ли не половину Лугово, Гремислав своим волевым решением освободил от общественных с/х работ) я занимался расширением дома, пристроив к старому еще один пятистенок.

С наступлением лета, после окончательного завершения посевной страды и в целом работ в полях, началось!.. Обозленные и задетые за живое нашим прошлогодним весенним набегом галинды принялись мстить за причиненные им обиды, развязав на северных драговитских порубежных землях самую настоящую кровавую вакханалию. Они прибывали на лодках и действовали с суши, атаковали и при удачном для них раскладе опустошали северные драговитские селения.

Гремислав, надо отдать ему должное, стремительно отреагировал на приходящие к нам известия. В этот раз вся драговитская земля ополчалась на рать, ядром которой выступала перевооруженная не без моей помощи луговская дружина. Дождавшись когда к нашему войску присоединятся дружины из самых отдаленных драговитских родов, в июне, мы отправились на север, убивать.

Качество местного воинского контингента, конечно, оставляло желать лучшего, впрочем, как и полководческие таланты присоединившихся к нам вождей драговитских родов. Хорошо еще, что хоть эти в большинстве своем горе-вожди во время похода беспрекословно подчинялись приказам Гремислава, определенное влияние на которого у меня было.

Всего «под ружье» было поставлено немногим более двух тысяч воинов в возрастной категории от тринадцати лет и старше, что составляло примерно половину всего имеющегося у драговитов мобилизационного ресурса, где, напомню, каждый здоровый мужчина племени априори считался воином и был обязан воевать.

По местным реалиям в Лугово собрались серьезные воинские силы, если не сказать больше. Другое дело, что опытных, хорошо обученных ратному мастерству воинов было абсолютное меньшинство. Радовало только пара моментов. Во-первых, в той или иной мере охотниками здесь являлись практически все мужчины поголовно, да серьезно усилившаяся вооружением луговская дружина, во-вторых. В отличие от «провинциальных» воинов вооруженных чем попало, еще хорошо, если у них имелись охотничьи луки и рогатины на зверя, многие, так и вообще пришли с деревянными дубинками! Естественно, что в плане правильной воинской организации весь собравшийся в столице «табор» во время боя был совершенно неуправляем.

Ну, да и нашим нынешним противникам, скажем честно, далеко до римских легионеров. К тому же у нас имелся немаловажный бонус в виде зажигательных смесей моего производства — ими можно и деревянные крепости сжигать и обстреливать скопления вражеских сил — не знаю, как будет на счет эффективности, но то, что это будет являться как минимум важным деморализующим фактором я не сомневался, так как прошлогодняя наша вылазка малыми силами в приграничные галиндские селения этот факт стопроцентно подтверждала.

В Лугово, помимо многочисленных ополченцев каждый день стекались бежавшие с северных земель женщины с детьми. Целые драговитские селения снимались с насиженных мест и уходили на юг, в то время как их оставшиеся дома мужчины изображали из себя партизан, пытаясь по мере сил отражать нападения балтов.

Начавшийся вскоре поход на север вообще превратился в комедию, в бродячий цирк шапито. Это если смотреть с позиции стороннего наблюдателя. Могу точно сказать, что кому-кому, но Гремиславу совершенно точно смешно не было. Дело в том, что стоило лишь нашим воинам обнаружить в лесу свежие следы зверя, увидеть замаячившую тень кабана или оленя, да или просто что-то кому-то могло почудиться — и целые отряды растянувшегося на марше войска с азартом и шумом бросались охотиться за этой добычей. При этом они на многие километры рассыпались по всему лесу и уже потом вождю приходилось тормозить весь наш «табор», чтобы дождаться «спринтеров», а иногда и часами напролет искать их в чащобах.

Охотничий энтузиазм наших местных трапперов поостыл и ситуация более менее стабилизировалась лишь после того, как Гремислав к каждому драговитскому роду приставил по десятку луговских лучников, обещая стрелять стрелами в спины срывающихся таким образом поохотиться. Кто эту идею подсказал Гремиславу, думаю, объяснять не надо. К тому же и наш волхв Яролик также находящейся в походе, посулил на головы этих «спринтеров» всевозможные небесные кары. Все вместе это позволило немного подтянуть дисциплину нашего бродячего «табора». И это хорошо, главное, чтобы как в том фильме, он не ушел в небо.