Железный гром 2 (СИ)

Глава 10 Сентябрь 253 года

Дойдя через бесконечные леса до истоков р. Зап. Буг, мы двинулись в юго-западном направлении в сторону Карпатских гор, где в междуречье истоков рр. Сан и Днестр проживали племена собров и тиверцев — славян, но с серьезным вливанием сарматской крови. Эти племена, также как и их ближайшие соседи, в последние годы страдали от немецких походов на юг, к берегам Понта. Сейчас оба племени платили дань осевшим тут недавно силингам. Далее, двигаясь вдоль Днестра, планировалось дойти до истоков р. Юж. Буг, чтобы включить в свой состав славянское племя бужан — данников хасдингов. Все эти три славянских племени контролировались вандалами, которые изначально состояли из двух отдельных подплемен — силингов и хасдингов. Юг Карпатских гор, где проживали притесняемые готами племена даков и карпов, слава богам, Гремислава не интересовал, иначе уже в этом году война с готами станет просто неминуемой.

Потому как нам и с местными вандалами проблем хватит за глаза, к тому же в Северной Польше проживали пока не мигрировавшие на юг астинги с лакрингами — такими же вандалами, с которыми мы теперь, с присоединением вислян с вольнян, проживающими в среднем течении рр. Висла и Западный Буг, являемся почти соседями, и все благодаря «мудрой», но не своевременной политики нашего вождя народов в лице Гремислава.

Начавшийся поход в предгорьях Карпатских гор, с первых же минут, начал выматывать всех нас донельзя. За спинные мешки, доспехи и вооружение весившие килограмм 25–30, нещадно клонили к земле, точнее говоря к горным тропам, что были усеяны камнями, выступающими корнями деревьев и прочими неровностями. Конницу Нерева оставили на равнине. В первый день мы прошли, двигаясь по долам и холмам не больше 10 км.

Переходы в подобной гористой местности хорошо очищали мои мозги ото всех посторонних мыслей. Физически тяжелая, монотонная деятельность перераспределяет ресурсы твоего организма, кровь отливает от головного мозга и приливает к натруженным мышцам, голова начинает напоминать пустой воздушный шарик и единственное, что ты спустя несколько часов похода замечаешь — это то, как изгибы тропы открывают твоим глазам с каждым разом все новые панорамы, впрочем, мало отличимые от виденных ранее — все тот же первобытный лес обступающий тебя со всех сторон, да редкие прогалины образовавшиеся все теми же поваленными деревьями, и редкими зелеными полями.

В нашем войске были не только драговиты, но и отряды вольнян и вислян, вооруженных гепидским оружием взятых нами с бою. Кстати говоря, туда же, в эти племена в качестве рабов Гремислав определил жен и детей убитых гепидов.

На ночь, еще за несколько часов до захода солнца, все наше войско компактно разместилось у поваленных оползнем деревьев, рядом со склоном, по которому стекал вниз ручей через переплетенную зеленую массу деревьев. Остановились здесь, уж очень удачное место нам попалось, хотя могли бы, пожалуй, пройти дополнительно пару-тройку километров.

Утром я был неожиданно разбужен, казалось, что кто-то поливает водой мое лицо. Быстро вскочил и осмотрелся. Оказывается, на наш лагерь накрапывал противный моросящий дождик. А мне в первые секунды подумалось, что это очередная проделка Ладислава. Подорвался ни свет, ни заря не только я один, но и практически все наше воинство. Лагерь зашумел сотнями голосов — сонными, непонимающими и проклинающими так некстати начавшийся дождь.

Сегодня, по причине поднявшего раньше следуемого на ноги дождя, выдвинулись из лагеря на пару часов раньше обычного распорядка, еще впотьмах. Захваченные в плен несколько дней назад пара мужиков продолжали исправно выполнять возложенную на них, но не совсем добровольную с их стороны функцию проводников.

Хорошо бывает наблюдать за стекающими каплями дождя из окон собственной квартиры, слушать барабанный бой капель о подоконник и совсем наоборот воспринимается даже слабый дождь, когда ты находишься под открытым небом. Дождевиков здесь нету, одежда промокает насквозь практически моментально. И вот уже спустя десяток минут становишься весь мокрым, а физические нагрузки заставляют потеть и не проходит и часа, как все тело становится липким от пота и мокрым от дождя, а ботинки хлюпают при каждом шаге, чавкают, вязнут в грязи сбитой сотнями ног впереди идущих. И в таком адском режиме войско брело часа три, пока из-за туч не начало робко выглядывать солнце. Но никто не роптал и не жаловался, обрушившийся на нас сентябрьский дождь совсем не чета промозглому осеннему ливню в районах Припяти, вымораживающему тело и кости до безотчетного клацанья зубами.

Наконец, миновав взгорья, передовые отряды спустились в долину, где располагались первые сорбские селения. Чаще всего представляющие собой группу из нескольких хуторов со свободной планировкой вокруг центрального общего пастбища, и с общей пашней за пределами деревни.

В этой зеленой, плодородной и живописной долине мы и остановились, накапливая силы, ожидая здесь арьергарда, очень растянувшегося по труднопроходимой местности на марше войска.

Наши «следопыты» быстро нашли имеющиеся в долине тропы по которым были посланы разведчики, которые вернулись назад с любопытными новостями. Все три сорбских слабо укрепленных селения расположенных в этой долине оказались пусты. Местные жители в виду приближения нашего многочисленного войска слиняли в ближайший крупный «град», местоположение которого нам еще предстоит как-то определить при помощи проводников.

Только вечером, в лучах прячущегося за горы солнца, в долину спустился последний, замыкающий драговитский отряд вождя Ченстового из селения Гущина.

На следующий день снялись с лагеря и заняли покинутые селения. В них воины отдыхали несколько дней, рыбачили в местной речке, некоторые даже охотились в лесах.

К полудню, двигаясь по изрезанной местности в тени густой листвы деревьев, минуя стекающие вниз ручьи, вышли к очередной долине, где стоял первый крупный сорбский «град».

У сорбского святилища, располагавшегося под сенью дубовой рощи, украшенного каменным истуканом и черепами животных, остановились. Дожидаясь посланных в городище парламентеров напрасно время не теряли, по-быстрому перекусили и принялись вооружаться и облачаться в имеющиеся у нас доспехи. Проживающие здесь под властью вандалов сорбы ожидаемо отказались переходить под руку драговитов. Вполне ожидаемо, тем более что в «граде» стоял вандальский гарнизон. Волхв Яролик прямо на этом языческом капище провел ритуал, наставляя воинов убивать всех вандалов, а также тех сорбов, кто взял против нас оружие, тем самым ставших непокорными воле славянских богов. С таким вот напутствием, построившись в колонны, укрывшись черными щитами, и двинулись на штурм.

Приблизились вплотную к «граду». Нас никто не встречал, лишь за частоколом виднелись вооруженные люди. В дело тут же вступила «артиллерия» Черна. И от поселкового деревянного забора вверх, к небу, устремились жирные клубы чадящего дыма. Послышались паникующие крики, а наше воинство воодушевленно взревело.

За прогорающими участками забора, наконец, стали видны приземистые дома, основания некоторых из них были сложены из камня, что меня удивило и порадовало, впервые вижу в этом времени нечто подобное. Рядом с постройками заполошно метались силуэты людей.

Мы разделились на три отряда, по числу прожженных в частоколе проломов. Градислав возглавил одну из колонн и, вытащив из ножен поблескивающий в свете огня меч, с криком «Перун!» скомандовал атаку на уже обреченное городище. Аналогичные крики слышались в отдалении, еще в двух местах.

Сходу, разбив жидкий заслон защитников вооруженных дубинами, топорами и рогатинами, колонна Градислава ворвалась внутрь. Началась кровавая вакханалия, самая настоящая бойня, что должна была для наших здешних врагов стать наглядным примером ярости драговитов и актом устрашения. Выжившие после этой резни жители будут направлены в другие сорбские поселки, чтобы те не дурковали и переходили мирно и добровольно под тяжелую длань драговитского племени.

Разбившись на отделения, принялись зачищать дома. Горящие головни закидывались на крыши, а в хижины с занесенными мечами и копьями наперевес врывались наши воины. По улицам бегали женщины с детьми на руках. Некоторые мужчины покорно сдавались, часть продолжало буйствовать и сопротивляться, с яростью берсеркеров набрасываясь с топорами на наши расползающиеся по граду отряды. Это были как раз-таки вандалы, как мы позже выясним.

Отвлекся на несколько секунд, глядя как женщина вытаскивает из дома загоревшегося ребенка, пытаясь затушить огонь тряпками. И тут из-за угла соседней хижины, вынырнув из завесы дыма, с уже занесенным топором на меня бросился воин с характерными для гепидов «обмундированием», намереваясь проломить мне голову. Реакция не подвела, наверное, не подвела. Падая больше от неожиданности, чем осознанно, чиркнул вандала острием клинка по животу и тут же перекатом рванул в сторону, дабы не угодить под падающее на меня тело с топором. Когда я поднялся, вандала уже прикончил знакомый копьеносец ударом копья в шею.

— Не зевай, Див, — улыбнувшись мне, прокомментировал он, а затем одним ударом копья перебил орущей женщины позвоночник, походя, закалывая обгоревшего ребенка.

Я встряхнул головой, отгоняя посторонние мысли и вошел во двор, где скрылось мое отделение. Они все стояли напротив конюшни и с любопытством рассматривали коней. И конюшня наличествовала не только в этом дворе. В городище обнаружились телеги и лошади, в которых явственно чувствовалось влияние сарматского племенного коневодства. Этих сарматских красавцев-коней разобрали по рукам моментом.

Попытали выживших вандалов, которые подсказали, где у них хранились драгоценности. Самый богатый приз нас ожидал в сгоревшем доме местного главы гарнизона вандалов. Подполом откопали с чуть ли не килограмм римских монет, а также мешочек золотых и серебряных украшений. Неплохо, это наглядное доказательство того, почему всевозможная немчура «линяет» на юга, поближе к Империи.

Относительно легкая победа вскружила Гремиславу голову, и он решил разделить наше войско надвое, усилив Градислава сотнями Остромира. К тому же вождь боялся не успеть за эту кампанию «освободить» всех карпатских славян притесняемых вандалами. Градислава он направил в Каменьку — в бывшую столицу сорбов, где сейчас находятся одни лишь вандалы-силинги, а сам решил «освободить» племена тиверцев и бужан. В данном случае бужан от ненавистных вандалов-хасдингов. Почему слово освободить в кавычках? Потому как Гремислав решил не ломать уже сложившуюся здесь систему и все три обитавших в этих краях славянских племени оставить все теми же данниками, но уже не вандалов, а данниками драговитов.

Пришлось вынужденно помалкивать, потому как понял, что спорить с вождем бесполезно. Когда я от пленных гепидов узнал, что присоединенные к нам висляне и вольняне, точнее говоря, их земля фактически является полуанклавом между идентичными немецкими племенами, теперь живущими к северу и к югу от них, лезть в Карпаты, мягко говоря, не совсем своевременная идея. Разделять уже слегка потрепанное и не такое уж многочисленное войско — тоже мысль не из лучших.

Но делать нечего, как в той песни поется? «Дан приказ: ему — на запад Ей — в другую сторону»

Конники одно из замов Нерева дружинника Волка заранее предупредили нас с Градиславом об обнаружении крупных сил неприятеля стоящего лагерем на нашем пути. Вскоре вандалов смогли и сами увидеть. Мы поднялись на вершину очередного холма и встали. В нескольких сот метров напротив нас высился такой же брат-близнец холм, или лучше сказать протяженная гряда. И по данным разведки за ним должны стоять немцы.

Здесь решили передохнуть и подумать, что делать дальше. Прошло не менее получаса, как с противоположного холма начал доноситься шум, но вандалов пока видно не было. Не прошло и нескольких минут и вот мы уже лицезреем их во всей их дикой, первозданной красе. На вершину холма с улюлюканьем, завываниями и диким гвалтом полезли до боли знакомые по гепидам лохматые фигуры.

Полуденное солнце то проглядывало, то вновь пряталось за серыми кучевыми облаками. Нас разделяла долина с редкими деревцами и такими же редкими желтыми листьями на них. Склоны обоих холмов были достаточно пологими, поэтому, что нам, что вандалам взобраться к друг к другу с технической точки зрения, если исключить вооруженный до зубов человеческий фактор, не представляло особого труда.

Градислав хмурился, разглядывая вандалов, их там было чуть ли не вдвое больше, чем нас, более трех тысяч. Наверное, то же самое делали и вожди вандалов, теперь уже оценивая нашу численность. И главный вопрос, который мучил и одну и другую сторону, нет ли за склоном холма, с невидимой для противника стороны, дополнительных резервов. Не знаю, как у вандалов, но у нас он был в лице сотен Остромысла.

А тем временем вандалы продолжали буйствовать, потрясая своим оружием, стучали щитами, короче говоря, оказывали на нас психологическое давление.

— Будем строиться в боевые порядки? — с сомнением в голосе спросил у меня брат, в задумчивости поглаживая свой бородатый подбородок.

— Успеем. В любом случае мы их атаковать первыми не будем.

— Так что же нам, здесь до зимы стоять?

— Нам надо в любом случае знать их численность. А ну как за холмом еще столько же немцев?

— Да…

Ядро нашего войска состояло из двух сотен подготовленных, хорошо экипированных и вооруженных луговских дружинников. Остальная часть это другие драговитские рода, даннические балты и отряды из новых присоединенных земель. Особенно со стороны выделялись балты, висляне и вольняне, похожие на стадо бомжей. Какие-то все неуклюжие, с разнородным вооружением и обмундированием.

Поэтому выстраивать нормально функционирующее каре мы не могли (кроме луговчан), зато воевать куда как менее простой в плане построения фалангой, как показал опыт боя Гремислава с гепидами, нам было вполне по силам.

За прошедшие шесть лет, после нашей победы над балтами, в драговитские рода из Лугово присылалось новое вооружение, доспехи по типу бригантина, шлемы и полушлемы. Также засылались туда луговские инструкторы, обучающие их новым боевым построениям. Но как показала практика перед этим сбором, в каре провинциальные драговиты строиться умели, но передвигаться по местности могли только прямо, команды для маневрирования или какой-то иной боевой работы помнили через одного, что создавало лишнюю сумятицу и неразбериху. А с учетом балтов, которых мы вообще не обучали и нового пополнения из новых земель, получались только фаланговые шеренги, да и то, плохо организованные и кривоватые при движении.

Но, надо отметить, для гепидов, которых было меньше нас по численности и этого хватило с лихвой. Здесь же, в Карпатах, совсем другое дело: и местность сильно холмистая, и вандалов явно поболее нашего будет.

Поэтому я и считал, что самим нам лезть к вандалам ни в коем случае нельзя! Наоборот, нужно дождаться их атаки и обработать предварительно стрелами и болтами. Вот тогда победа будет почти что гарантирована.

Драговиты смотрели на численно превосходящего их неприятеля в целом спокойно, без дрожи в коленях. Еще бы, имея такой опыт! К тому же за последние годы мы прошли богатый боевой путь вообще без поражений.

— Садитесь, чего стоите⁈ — прокричал, обращаясь к нашим воинам. — Отдохните, посмотрите на этих скачущих лягушек!

Раздались смешки и все стоящие на гребне холма стали с шумом усаживаться, наблюдая за этим бесплатным представлением. От такой наглости немцы еще больше взбеленились, исходящий от них грохот и гвалт усилился.

Такое вот стояние, или лучше сказать сидение, «на реке Угре» продлилось еще около часа. Поскакав еще минут пять вандалы скрылись за холмом, но никуда не уходили.

Все это время я переговаривался с подошедшим ко мне Ладиславом отвечающим у нас за ту половину «артиллерии» оставленную здесь Черном ушедшим вместе с Гремиславом к тиверцам.

Наша беседа с брательником была внезапно прервана разнесшимися в воздухе звуками боевых рогов, пришедших в движение вандалов. И вскоре мы их увидели спускающимися по пологому склону. Драговиты повскакивали на ноги и принялись строить фалангу даже без дополнительных команд от Градислава.

Конечно, наша фаланга была несколько специфическая: две шеренги копейщиков, помимо копий вооруженные кто чем, но в основном мечи, а за их спинами одна шеренга лучников вперемешку с арбалетчиками. Вот как раз третья шеренга первой включилась в работу, задирая в небо луки с арбалетами и обрушивая на противника железный, ранящий и убивающий дождь.

Вандалы стали прикрывать верхнюю часть туловища щитами. В их рядах тоже нашлись лучники, правда, не такие многочисленные как наши. И вскоре пущенное от них в нашу сторону алаверды застучало о драговитские щиты, шлемы и доспехи. Но если у нас не образовалось в строю даже ни одного прореха, то у них в лощине лежали десятки тел.

Градислав кивком головы отослал меня в сторону Ладислава с его крепостными арбалетами, значит пришло время «зажигать».

Прикрываясь щитом подбежал к Торопу. Его люди, крутя рукоятками, взводили тетиву, укладывая в желоба спец. сосуды с горючим. Один за другим крепостные арбалеты разряжались, и сосуды с огнесмесью описав в воздухе дугу, рухнули в ряды вандальской пехоты. Секунда, две, и попавшие под обстрел вандалы превращались огненные шары катающиеся по земле с пронзительными криками. Не теряя времени у крепостных арбалетов засуетились люди, ставя их на взвод. А между тем, часть вандалов притормозила, во все глаза уставившись на охваченных огнем соплеменников. Некоторые из вандалов бросились тушить, но безуспешно, другие же, наоборот, поспешили убраться подальше. Остановка была на руку нашим лучникам, продолжающим, как заведенные механизмы, залп за залпом избивать стрелами и болтами врага.

Спустя еще два залпа из крепостных арбалетов — и долина начала наполняться едким черным дымом. Видимость ухудшилась до того, что часть вандальской пехоты пропала из виду. Воздух же наполнялся все новыми дикими воплями, воем как заживо горящих, так и раненных стрелами.

До подножия гряды добежало лишь несколько десятков вандалов, сразу же нашпигованных стрелами и болтами. А основная же масса врага бросилась в противоположном от нас направлении. Правда не знаю, по команде или же по собственной инициативе.

Тут до моего слуха донесся звук нашего боевого рога, призывающего в атаку. Про себя я чертыхнулся, все-таки Градислав не удержался и теперь нам предстоит без точных разведданных идти в неизвестность.